Историческая библиотека

Книга I

I. (1) Спра­вед­ли­во, чтобы все люди возда­ва­ли боль­шие поче­сти соста­ви­те­лям все­об­щих исто­рий за то, что они сво­и­ми труда­ми ста­ра­лись помочь чело­ве­че­ско­му обще­ству в целом¹; ведь, пред­ло­жив без­опас­ное изу­че­ние поль­зы, они достав­ля­ют чита­те­лям посред­ст­вом это­го обу­че­ния наи­луч­ший опыт. (2) Итак, зна­ние, со мно­ги­ми труд­но­стя­ми и опас­но­стя­ми добы­вае­мое из опы­та каж­до­го чело­ве­ка, помо­га­ет рас­по­зна­вать все полез­ное, и поэто­му мно­го­опыт­ней­ший из геро­ев с боль­ши­ми несча­стья­ми «Мно­гих людей увидел, горо­да и обы­чаи их узнал»². Напро­тив, пони­ма­ние успе­хов и неудач дру­гих, давае­мое исто­ри­че­ской нау­кой, достав­ля­ет зна­ние без испы­та­ния бед. (3) Затем соста­ви­те­ли все­об­щих исто­рий стре­ми­лись всех людей, нахо­дя­щих­ся меж­ду собой в род­стве, отде­лен­ных друг от дру­га про­стран­ст­вом и вре­ме­нем, при­ве­сти к одно­му и тому же поряд­ку, слов­но какие-нибудь слу­ги боже­ст­вен­но­го про­виде­ния. Так же как боже­ст­вен­ное про­виде­ние, порядок види­мых звезд и судь­бы людей соста­вив в общую ана­ло­гию, бес­пре­рыв­но вра­ща­ет по кру­гу весь век, уде­ляя каж­до­му в соот­вет­ст­вии с его судь­бой его долю, так и исто­ри­ки, обсто­я­тель­но опи­сав общие собы­тия все­го оби­тае­мо­го мира, как бы одно­го государ­ства, объ­яв­ля­ют свои сочи­не­ния еди­ным рас­ска­зом и общим суж­де­ни­ем все­го свер­шив­ше­го­ся. (4) Ведь пре­крас­но уметь поль­зо­вать­ся заблуж­де­ни­я­ми дру­гих как при­ме­ра­ми, побуж­даю­щи­ми к исправ­ле­нию сво­их соб­ст­вен­ных оши­бок и, стал­ки­ва­ясь с пре­врат­но­стя­ми жиз­ни, не думать о том, каким обра­зом сле­ду­ет посту­пить в каж­дом кон­крет­ном слу­чае, но под­ра­жать успе­хам, кото­рые были достиг­ну­ты в про­шлом. Все люди, когда дело каса­ет­ся сове­тов, обыч­но пред­по­чи­та­ют обра­щать­ся к стар­шим по воз­рас­ту, чем к более моло­дым, по при­чине при­об­ре­тен­но­го у тех от вре­ме­ни опы­та; одна­ко, как извест­но, зна­ние, кото­рое дает исто­рия, настоль­ко пре­вос­хо­дит этот опыт, насколь­ко исто­рия, как мы зна­ем, име­ет пре­иму­ще­ство бла­го­да­ря тому, что сооб­ща­ет о мно­же­стве собы­тий. Поэто­му мож­но счи­тать, что при­об­ре­те­ние зна­ний посред­ст­вом исто­ри­че­ской нау­ки есть вели­чай­шая поль­за на все слу­чаи жиз­ни. (5) Ведь юно­шам исто­рия достав­ля­ет зна­ния тех, кто уже соста­рил­ся, у более стар­ших она умно­жа­ет тот опыт, кото­рым они уже вла­де­ют, обыч­ных людей дела­ет достой­ны­ми зани­мать руко­во­дя­щие долж­но­сти, руко­во­ди­те­лей же бла­го­да­ря бес­смер­тию сла­вы она побуж­да­ет к свер­ше­нию пре­крас­ней­ших из подви­гов; кро­ме того, вои­нов она дела­ет более гото­вы­ми перед лицом опас­но­сти защи­щать их оте­че­ство вслед­ст­вие похвал, полу­чае­мых ими после смер­ти, дур­ных людей она отвра­ща­ет от стрем­ле­ния совер­шать постыд­ные поступ­ки тем, что угро­жа­ет веч­ны­ми зло­сло­ви­я­ми по их адре­су.

II. (1) Вооб­ще бла­го­да­ря памя­ти, кото­рую сохра­ня­ет исто­рия на бла­го людям, извест­но, что одни из них ста­ли осно­ва­те­ля­ми горо­дов, дру­гие уста­но­ви­ли для чело­ве­че­ско­го обще­ства зако­ны, обес­пе­чи­ваю­щие его без­опас­ность, мно­гие счи­та­ли для себя вопро­сом чести, чтобы открыть нау­ки и искус­ства на поль­зу людям. Так как из все­го это­го и скла­ды­ва­ет­ся сча­стье, то первую из похвал нуж­но воздать глав­ной его при­чине — исто­рии. (2) Поэто­му сле­ду­ет при­знать, что исто­рия, с одной сто­ро­ны, явля­ет­ся хра­ни­тель­ни­цей памя­ти о доб­ле­сти выдаю­щих­ся людей, с дру­гой — свиде­тель­ни­цей пре­ступ­ле­ния злых, а так­же бла­го­де­тель­ни­цей все­го рода чело­ве­че­ско­го. Ведь если мифы об Аиде, несмот­ря на их вымыш­лен­ное содер­жа­ние, побуж­да­ют людей к бла­го­че­стию и спра­вед­ли­во­сти, то насколь­ко же более сле­ду­ет счи­тать исто­рию про­воз­вест­ни­цей исти­ны, как бы мет­ро­по­ли­ей всей фило­со­фии³, спо­соб­ной еще боль­ше вос­пи­ты­вать у людей без­уко­риз­нен­ную чест­ность? (3) Ведь все люди по при­чине сла­бо­сти их при­ро­ды живут лишь незна­чи­тель­ную часть всей веч­но­сти, а для все­го после­дую­ще­го вре­ме­ни они мерт­вы, поэто­му у тех, кото­рые при жиз­ни не совер­ши­ли ниче­го достой­но­го упо­ми­на­ния, все, что им при­над­ле­жа­ло, когда они были живы­ми, поги­ба­ет вме­сте с ними; что же каса­ет­ся тех, кото­рые сво­ей доб­ле­стью доби­лись сла­вы, то их дея­ния будут пом­нить веч­но, так как они про­слав­ля­ют­ся боже­ст­вен­ны­ми уста­ми исто­рии. (4) Я думаю, пре­крас­но, когда люди, бла­го­род­но мыс­ля­щие, вза­мен смерт­ных трудов полу­ча­ют бес­смерт­ную сла­ву. Ведь Геракл, напри­мер, как счи­та­ют, в тече­ние все­го вре­ме­ни, кото­рое он про­вел сре­ди людей, доб­ро­воль­но пре­тер­пел мно­же­ство стра­да­ний и опас­но­стей, чтобы, при­не­ся поль­зу людям, само­му полу­чить бес­смер­тие; подоб­но это­му и сре­ди дру­гих бла­го­род­ных людей одни полу­чи­ли геро­и­че­ские поче­сти, дру­гие — поче­сти, рав­ные богам, и все вме­сте полу­чи­ли мно­го похвал, так как исто­рия сде­ла­ла их доб­лесть бес­смерт­ной. (5) В то вре­мя как дру­гие памят­ни­ки сохра­ня­лись недол­го, будучи раз­ру­ше­ны вслед­ст­вие мно­гих пре­врат­но­стей жиз­ни, сила исто­рии, рас­про­стра­нив­ша­я­ся на весь оби­тае­мый мир, — в том, что она име­ет в лице вре­ме­ни, под­вер­гаю­ще­го все осталь­ное пор­че, хра­ни­те­ля, кото­рый обес­пе­чи­ва­ет веч­ную пере­да­чу зна­ний потом­кам. Исто­рия так­же спо­соб­ст­ву­ет силе сло­ва, луч­ше кото­ро­го ниче­го не най­ти. (6) Ведь бла­го­да­ря ему элли­ны пре­вос­хо­дят вар­ва­ров, вос­пи­тан­ные и обра­зо­ван­ные люди воз­вы­ша­ют­ся над неве­же­ст­вен­ны­ми, кро­ме того, посред­ст­вом толь­ко его одно­го мож­но одно­му чело­ве­ку добить­ся пре­вос­ход­ства над тол­пой; вооб­ще все выдаю­ще­е­ся явля­ет­ся таким, каким его выстав­ля­ет сила гово­ря­ще­го, и мы назы­ваем доб­лест­ных людей достой­ны­ми упо­ми­на­ния как одер­жав­ших такую награ­ду за доб­лесть. (7) Меж­ду тем как речь разде­ля­ет­ся на мно­го видов, то ока­зы­ва­ет­ся, что поэ­зия более при­ят­на, чем полез­на, зако­но­да­тель­ство нака­зы­ва­ет, но не поуча­ет, подоб­но это­му и дру­гие виды либо ничем не спо­соб­ст­ву­ют сча­стью, либо содер­жат сме­ше­ние вред­но­го с полез­ным и ино­гда извра­ща­ют исти­ну, исто­рия же един­ст­вен­ная, посколь­ку в ней сло­ва и дела соот­вет­ст­ву­ют друг дру­гу, (8) объ­еди­ня­ет в сво­ем повест­во­ва­нии все дру­гие полез­ные каче­ства; в самом деле, мож­но видеть, что исто­рия все­гда побуж­да­ет к спра­вед­ли­во­сти, пори­цая злых и про­слав­ляя бла­го­род­ных и в целом достав­ляя чита­те­лям вели­чай­ший опыт.

III. (1) Поэто­му и мы, видя, что соста­ви­те­ли исто­рий полу­ча­ют заслу­жен­ную похва­лу, были пре­ис­пол­не­ны соот­вет­ст­ву­ю­щей энер­гии, чтобы взять­ся за этот труд. Обра­щая вни­ма­ние на писа­те­лей, жив­ших до нас, мы оце­ни­ли очень высо­ко их замы­сел, одна­ко мы не счи­та­ем, что их сочи­не­ния состав­ле­ны таким обра­зом, что достав­ля­ют поль­зу чита­те­лям настоль­ко, насколь­ко это воз­мож­но. (2) Ведь хотя поль­за для чита­те­лей заклю­ча­ет­ся в том, чтобы полу­чить зна­ния о самых мно­го­чис­лен­ных и раз­но­об­раз­ней­ших обсто­я­тель­ствах, боль­шин­ство писа­те­лей опи­сы­ва­ли огра­ни­чен­ные вой­ны, кото­рые велись одним наро­дом или одним государ­ст­вом. Немно­гие бра­лись опи­сать общие дела, начи­ная с древ­не­го пери­о­да и вплоть до их соб­ст­вен­но­го вре­ме­ни, и из них одни не при­вя­зы­ва­ли соот­вет­ст­ву­ю­щие даты к отдель­ным собы­ти­ям, дру­гие упу­сти­ли дея­ния вар­вар­ских наро­дов; кро­ме того, неко­то­рые отверг­ли древ­ние мифы из-за труд­но­сти их обра­бот­ки, дру­гие наме­чен­ный план не закон­чи­ли, посколь­ку умер­ли в рас­цве­те лет по воле судь­бы⁴. (3) Из тех, кто осу­ще­ст­вил замы­сел тако­го сочи­не­ния, ни один не про­дол­жил свою исто­рию даль­ше македон­ско­го пери­о­да; при этом одни кон­ча­ли свое повест­во­ва­ние дела­ми Филип­па, дру­гие — Алек­сандра, третьи — собы­ти­я­ми вре­ме­ни диа­до­хов или эпи­го­нов⁵; несмот­ря на то, что мно­гие и зна­чи­тель­ные собы­тия, совер­шив­ши­е­ся после это­го, оста­лись забы­ты­ми вплоть до наше­го вре­ме­ни, (4) ни один из исто­рио­гра­фов не взял­ся рас­ска­зать о них в одном сочи­не­нии из-за гран­ди­оз­но­сти само­го пред­при­я­тия. Поэто­му, посколь­ку даты отдель­ных собы­тий и сами собы­тия раз­бро­са­ны во мно­гих сочи­не­ни­ях и у раз­лич­ных авто­ров, суще­ст­ву­ет труд­ность для их усво­е­ния и запо­ми­на­ния. (5) Итак, изу­чив состав каж­до­го из этих сочи­не­ний, мы реши­ли напи­сать исто­ри­че­ский труд, спо­соб­ный доста­вить чита­те­лям наи­боль­шую поль­зу и наи­мень­шее неудоб­ство. (6) Ведь если бы кто-нибудь поже­лал запи­сать сохра­ня­е­мые в памя­ти собы­тия все­го мира, как бы одно­го государ­ства, начи­ная с древ­ней­ших вре­мен и по воз­мож­но­сти вплоть до его вре­ме­ни, он, конеч­но, пред­при­нял бы огром­ный труд, но при этом соста­вил бы наи­бо­лее полез­ней­шее из всех сочи­не­ние для люби­те­лей чте­ния. Из этой исто­рии каж­дый смо­жет полу­чить в гото­вом виде то, что полез­но для его соб­ст­вен­ных целей, (7) как бы чер­пае­мое из боль­шо­го источ­ни­ка. Ведь для тех, кто стре­мит­ся про­чи­тать труды столь­ких исто­ри­ков, (8) во-пер­вых, нелег­ко раздо­быть необ­хо­ди­мые кни­ги, во-вто­рых, из-за мно­го­об­ра­зия и мно­же­ства сочи­не­ний ока­зы­ва­ет­ся совер­шен­но труд­ным вос­при­я­тие и пони­ма­ние совер­шив­ших­ся собы­тий, поэто­му сочи­не­ние, кото­рое в одном очер­ке рас­смат­ри­ва­ет весь ход собы­тий, достав­ля­ет гото­вое чте­ние и дела­ет совер­шен­но лег­ким усво­е­ние мате­ри­а­ла. Вооб­ще мож­но утвер­ждать, что сочи­не­ние тако­го рода настоль­ко пре­вос­хо­дит все дру­гие, насколь­ко более полез­ным явля­ют­ся целое, чем часть, непре­рыв­ность, неже­ли пре­рыв­ность, и насколь­ко собы­тие, точ­но дати­ру­е­мое во вре­ме­ни, есть более полез­но, чем то, кото­рое неиз­вест­но, когда про­изо­шло.

IV. (1) Поэто­му мы, пони­мая, что такое пред­при­я­тие явля­ет­ся полез­ным, но тре­бу­ет для сво­его осу­щест­вле­ния мно­го труда и вре­ме­ни, потра­ти­ли для состав­ле­ния это­го сочи­не­ния 30 лет и с мно­ги­ми труд­но­стя­ми и опас­но­стя­ми посе­ти­ли боль­шую часть рай­о­нов Азии и Евро­пы, с тем чтобы соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми увидеть необ­хо­ди­мые и наи­бо­лее важ­ные места, пото­му что из-за незна­ния мест­но­стей мно­гие оши­ба­лись — не толь­ко зауряд­ные писа­те­ли, но и неко­то­рые из тех, кото­рые доби­лись пер­вен­ства бла­го­да­ря сво­ей сла­ве. (2) Побуди­тель­ным моти­вом для осу­щест­вле­ния это­го замыс­ла для нас было стрем­ле­ние к заня­тию лите­ра­тур­ным трудом, бла­го­да­ря кото­ро­му то, что для всех кажет­ся труд­ным, полу­ча­ет завер­ше­ние, а кро­ме того, в Риме был доста­точ­ный запас мате­ри­а­лов, име­ю­щих отно­ше­ние к пред­ло­жен­но­му сочи­не­нию. (3) Ведь пре­вос­ход­ство это­го горо­да, бла­го­да­ря могу­ще­ству рас­про­стра­нив­ше­е­ся до край­них гра­ниц оби­тае­мо­го мира, доста­ви­ло нам, про­жи­ваю­щим в Риме в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни, наи­бо­лее при­готов­лен­ные и мно­го­чис­лен­ные сред­ства. (4) Мы, про­ис­хо­дя из Аги­рия в Сици­лии, вслед­ст­вие кон­так­тов с рим­ля­на­ми, кото­рые жили на ост­ро­ве, полу­чи­ли хоро­шее зна­ние язы­ка рим­лян⁶, поэто­му обо всех собы­ти­ях, имев­ших отно­ше­ние к их гос­под­ству, мы рас­по­ла­га­ли точ­ны­ми сведе­ни­я­ми, почерп­ну­ты­ми из доку­мен­тов, кото­рые у них сохра­ня­лись в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни. (5) Изло­же­ние нашей исто­рии мы нача­ли с мифов, полу­чив­ших рас­про­стра­не­ние сре­ди элли­нов и вар­ва­ров, иссле­дуя засвиде­тель­ст­во­ван­ные у тех и дру­гих с древ­них вре­мен фак­ты настоль­ко, насколь­ко это ока­за­лось для нас воз­мож­ным. (6) Теперь, когда сочи­не­ние закон­че­но, пока кни­ги еще не опуб­ли­ко­ва­ны, я хочу вкрат­це очер­тить схе­му всей работы. Наши пер­вые шесть книг охва­ты­ва­ют собы­тия и леген­ды до Тро­ян­ской вой­ны, из этих книг пер­вые три изла­га­ют вар­вар­скую древ­ность, сле­дую­щие почти пол­но­стью посвя­ще­ны древ­но­сти элли­нов; в сле­дую­щих один­на­дца­ти кни­гах мы опи­са­ли все­об­щую исто­рию собы­тий, кото­рые совер­ши­лись в тече­ние вре­ме­ни от Тро­ян­ской вой­ны до смер­ти Алек­сандра; (7) в сле­дую­щих 23 кни­гах мы изло­жи­ли все осталь­ные собы­тия вплоть до нача­ла вой­ны, вспых­нув­шей меж­ду рим­ля­на­ми и кель­та­ми, во вре­мя кото­рой Гай Юлий Цезарь, будучи коман­дую­щим и обо­жест­влен­ный за свои дея­ния, под­чи­нил боль­шую часть наи­бо­лее воин­ст­вен­ных кельт­ских наро­дов и рас­про­стра­нил гос­под­ство Рима вплоть до Бри­тан­ских ост­ро­вов. Пер­вые собы­тия этой вой­ны закон­чи­лись пер­вым годом 180-й олим­пи­а­ды в архонт­ство в Афи­нах Геро­да.

V. (1) Что каса­ет­ся общей хро­но­ло­гии, при­ня­той в этом сочи­не­нии, то мы не ста­ра­лись точ­но зафик­си­ро­вать собы­тия перед Тро­ян­ской вой­ной, пото­му что в отно­ше­нии их не рас­по­ла­га­ли ника­кой досто­вер­ной хро­но­ло­ги­че­ской таб­ли­цей, а с Тро­ян­ской вой­ны в соот­вет­ст­вии с Апол­ло­до­ром из Афин мы опре­де­ля­ем 80 лет до воз­вра­ще­ния Герак­лидов, а от это­го воз­вра­ще­ния до пер­вой олим­пи­а­ды про­шло 328 лет, опре­де­ляя вре­мя по лакеде­мон­ским царям, а от пер­вой олим­пи­а­ды до нача­ла Кельт­ской вой­ны, кото­рой мы закан­чи­ва­ем нашу исто­рию, — 730 лет; так что все наше сочи­не­ние⁷, состо­я­щее из 40 книг, охва­ты­ва­ет пери­од, рав­ный 1138 годам, исклю­чая то вре­мя, в тече­ние кото­ро­го име­ли место собы­тия перед Тро­ян­ской вой­ной. (2) Итак, мы точ­но опре­де­ли­ли план, желая дать пред­став­ле­ние чита­те­лям обо всем замыс­ле и в то же вре­мя удер­жать тех, кто име­ет обык­но­ве­ние редак­ти­ро­вать кни­ги, от иска­же­ния чужих сочи­не­ний⁸. И пусть то, что хоро­шо уда­лось во всей исто­рии, не вызы­ва­ет к нам зави­сти, а то, в чем име­ет место заблуж­де­ние, пусть будет исправ­ле­но кем-либо из более спо­соб­ных. (3) Рас­ска­зав о плане и цели наше­го пред­при­я­тия, мы попы­та­ем­ся осу­ще­ст­вить обе­ща­ние создать подоб­ную кни­гу.

VI. (1) Итак, отно­си­тель­но неко­то­рых мыс­лей о богах, кото­рые име­ли те, кто пер­вым ввел покло­не­ние боже­ству, и мифо­ло­ги­че­ских рас­ска­зов о каж­дом из бес­смерт­ных, о мно­гом мы не будем гово­рить, осо­бен­но пото­му, что это потре­бу­ет дли­тель­но­го рас­суж­де­ния, одна­ко то, что мы счи­та­ем под­хо­дя­щим для пред­ло­жен­ных исто­рий, мы пред­ста­вим в соот­вет­ст­ву­ю­щих гла­вах, чтобы ниче­го из того, что достой­но слу­ха, не было упу­ще­но. (2) Что каса­ет­ся про­ис­хож­де­ния всех людей и собы­тий, совер­шив­ших­ся в извест­ных частях оби­тае­мо­го мира, то, насколь­ко это воз­мож­но по при­чине древ­но­сти, мы изло­жим в точ­но­сти, начи­ная с древ­ней­ших вре­мен. (3) О пер­во­на­чаль­ном про­ис­хож­де­нии людей есть два мне­ния у зна­ме­ни­тей­ших натур­фи­ло­со­фов и исто­ри­ков. Одни из них, заявив, что миро­зда­ние не воз­ни­ка­ет и не уни­что­жа­ет­ся, счи­та­ли, что род людей суще­ст­ву­ет извеч­но и пото­му нико­гда и не было нача­ла их про­ис­хож­де­ния. Дру­гие, счи­тая, что миро­зда­ние име­ет нача­ло и конец, гово­ри­ли, что подоб­но это­му и люди име­ли их пер­во­на­чаль­ное про­ис­хож­де­ние в опре­де­лен­ное вре­мя.

VII. (1) Дей­ст­ви­тель­но, в нача­ле миро­зда­ния зем­ля и небо име­ли один и тот же вид, так как их при­ро­да была пере­ме­ша­на; затем, когда они отде­ли­лись друг от дру­га, мир полу­чил все види­мое в нем устрой­ство, воздух же ока­зал­ся в посто­ян­ном дви­же­нии, и огне­вид­ная часть его устре­ми­лась в выс­шие сфе­ры, так как все, име­ю­щее такую при­ро­ду, под­ни­ма­ет­ся вверх из-за лег­ко­вес­но­сти; поэто­му солн­це и осталь­ное мно­же­ство звезд ока­за­лись вовле­чен­ны­ми в общий кру­го­во­рот; напро­тив, все то, что было или­стым, гря­зе­по­доб­ным вме­сте с при­ме­сью вла­ги, по при­чине тяже­сти оста­лось пре­бы­вать в том же самом месте. (2) И так как все это посто­ян­но вра­ща­лось вокруг себя и уплот­ня­лось, то из вла­ги воз­ник­ло море, из более твер­дых эле­мен­тов воз­ник­ла суша, кото­рая была гли­ни­стой и совер­шен­но мяг­кой. (3) Как толь­ко она при­ня­ла сол­неч­ный жар, сна­ча­ла ста­ла плот­ной, а затем вслед­ст­вие внут­рен­ней теп­лоты поверх­ность зем­ли ока­за­лась в состо­я­нии бро­же­ния, и она во мно­гих местах набух­ла от вла­ги, и воз­ни­ка­ли гни­е­ния, защи­щен­ные тон­ки­ми плен­ка­ми; это мож­но видеть еще и теперь в боло­ти­стых и низ­мен­ных местах, когда после охлаж­де­ния зем­ли воздух вне­зап­но без каких-либо посте­пен­ных изме­не­ний ста­но­вил­ся очень жар­ким. (4) Так как влаж­но­сти рож­да­ли жизнь с помо­щью теп­ла ука­зан­ным спо­со­бом, то ночью живые суще­ства полу­ча­ли пищу из выпа­даю­ще­го из атмо­сфе­ры тума­на, а днем ста­но­ви­лись твер­ды­ми вслед­ст­вие силь­ной жары. Нако­нец, когда заро­ды­ши полу­ча­ли окон­ча­тель­ное созре­ва­ние и так как плен­ки тща­тель­но нагре­ва­лись и раз­ры­ва­лись, повсюду появ­ля­лись раз­лич­ные фор­мы живых орга­низ­мов. (5) Из них те, кото­рые при­ня­ли боль­шую часть теп­ла, устре­ми­лись в высоту и ста­ли пер­на­ты­ми; те, кото­рые сохра­ни­ли зем­ную при­ро­ду, были отне­се­ны к раз­ряду пре­смы­каю­щих­ся и дру­гих зем­ных живот­ных, а те, кото­рые полу­чи­ли при­ро­ду влаж­ной среды, собра­лись в под­хо­дя­щем для них месте и полу­чи­ли назва­ние водо­пла­ваю­щих. (6) По мере того как зем­ля все более ста­но­ви­лась твер­дой по при­чине сол­неч­но­го жара и вет­ров, то в кон­це кон­цов уже не мог­ла порож­дать ниче­го более зна­чи­тель­но­го, но посред­ст­вом сово­куп­ле­ния друг с дру­гом рож­дал­ся каж­дый род живых созда­ний. (7) И, оче­вид­но, так­же Эври­пид, кото­рый был уче­ни­ком натур­фи­ло­со­фа Ана­к­са­го­ра, не про­ти­во­ре­чит тому, что ска­за­но нами о при­ро­де миро­зда­ния, пото­му что в «Мела­нип­пе» он пишет сле­дую­щее: «Как небо, так и зем­ля были одно­го вида. Когда же они ока­за­лись отде­ле­ны друг от дру­га, то ста­ли рож­дать и про­из­во­дить на свет все живые созда­ния: дере­вья, птиц, живот­ных, тех, кото­рых пита­ет море, и род смерт­ных людей».

VIII. (1) Отно­си­тель­но пер­во­на­чаль­но­го воз­ник­но­ве­ния все­го миро­зда­ния мы полу­чи­ли такое мне­ние, что же каса­ет­ся самых пер­вых людей, то, как гово­рят, они, всту­пив в жизнь бес­по­рядоч­ную и подоб­ную живот­ным, в оди­ноч­ку выхо­ди­ли на паст­би­ща и употреб­ля­ли в пищу при­год­ную рас­ти­тель­ность и пло­ды дико­рас­ту­щих дере­вьев. (2) Затем, под­вер­га­ясь напа­де­нию со сто­ро­ны диких зве­рей, они, руко­вод­ст­ву­ясь сооб­ра­же­ни­я­ми поль­зы, при­бе­га­ли к помо­щи друг дру­га, а соби­ра­ясь вме­сте по при­чине стра­ха, они поне­мно­гу узна­ва­ли вза­им­ные осо­бен­но­сти. (3) И хотя зву­ки, кото­рые они про­из­но­си­ли, были сна­ча­ла непо­нят­ны­ми и нечле­но­раздель­ны­ми, посте­пен­но из это­го у них появи­лась чле­но­раздель­ная речь, и, при­дя к обще­му согла­сию отно­си­тель­но зна­ков для каж­дой из име­ю­щих­ся вещей, они вве­ли понят­ное для них самих выра­же­ние мыс­лей отно­си­тель­но все­го. (4) Посколь­ку такие обра­зо­ва­ния воз­ни­ка­ли во всех частях оби­тае­мо­го мира, то не все люди име­ли один и тот же язык, так как каж­дая груп­па людей фор­ми­ро­ва­ла свой язык слу­чай­но, и, таким обра­зом, пер­вые воз­ник­шие груп­пы людей поло­жи­ли нача­ло всем наро­дам. (5) Итак, пер­вые люди, посколь­ку ниче­го полез­но­го для жиз­ни не откры­ли, вели жал­кое суще­ст­во­ва­ние, будучи лише­ны одеж­ды, не имея пред­став­ле­ния о домах и огне, совер­шен­но не зная пищи. (6) Ведь сбо­ра уро­жая дико­рас­ту­щих пло­дов и рас­те­ний они не зна­ли, не дела­ли ника­кой заготов­ки пло­дов на слу­чай нуж­ды; поэто­му мно­гие из них погиб­ли зимой из-за холо­да и отсут­ст­вия про­пи­та­ния. (7) Посте­пен­но, одна­ко, научен­ные опы­том, в зим­ние меся­цы они ста­ли искать убе­жи­ща и заготав­ли­вать такие пло­ды, кото­рые мож­но сохра­нить. (8) Когда они позна­ко­ми­лись с огнем и всем дру­гим, что полез­но для жиз­ни, посте­пен­но они изо­бре­ли искус­ства и все про­чее, спо­соб­ное при­не­сти поль­зу общей жиз­ни людей. (9) Вооб­ще гово­ря, во всех делах сама поль­за ста­ла учи­те­лем для людей, достав­ляя зна­ние по каж­до­му вопро­су живо­му созда­нию, обиль­но ода­рен­но­му при­ро­дой и име­ю­ще­му в каче­стве помощ­ни­ков на все слу­чаи жиз­ни руки, язык и про­ни­ца­тель­ность ума. (10) Итак, что каса­ет­ся про­ис­хож­де­ния людей и древ­ней­шей их жиз­ни, то мы удо­вле­тво­рим­ся ска­зан­ным, так как нам сле­ду­ет сохра­нять про­пор­цию в нашем изло­же­нии.

(…)

LXXIX. Гово­рят, что зако­ны, касаю­щи­е­ся сде­лок, состав­ле­ны Бок­хо­ри­сом⁹. По этим зако­нам чело­век, взяв­ший взай­мы день­ги без рас­пис­ки и клят­вен­но утвер­ждаю­щий, что он не дол­жен, осво­бож­да­ет­ся от упла­ты дол­га, во-пер­вых, чтобы люди высо­ко цени­ли клят­вы и боя­лись богов. (2) Ведь оче­вид­но, что тому, кто часто кля­нет­ся, при­дет­ся лишить­ся дове­рия, поэто­му каж­дый, чтобы не лишить­ся креди­та, будет более все­го ста­рать­ся не давать клят­вы. Далее зако­но­да­тель, воз­ла­гая всю надеж­ду на порядоч­ность людей, счи­тал, что все люди будут при­нуж­де­ны быть нрав­ст­вен­но чест­ны­ми, чтобы не про­слыть недо­стой­ны­ми дове­рия. Кро­ме того, он счи­тал неспра­вед­ли­вым, что люди, полу­чив­шие дове­рие без клят­вы, в тех же самых сдел­ках лиша­ют­ся дове­рия, если они покля­нут­ся. А тем людям, кото­рые дали взай­мы день­ги, полу­чив рас­пис­ку, зако­но­да­тель запре­тил взи­мать эту сум­му с при­бы­лью боль­шей, чем двой­ною. (3) Взи­ма­ние дол­гов зако­но­да­тель раз­ре­шил толь­ко из иму­ще­ства долж­ни­ков и ни в коем слу­чае не через лише­ние их сво­бо­ды, счи­тая, что иму­ще­ство долж­но при­над­ле­жать тому, кто при­об­рел его или полу­чил в дар от кого-либо, а сами граж­дане при­над­ле­жат толь­ко государ­ству, чтобы испол­нять над­ле­жа­щие повин­но­сти, как в пери­од вой­ны, так и в мир­ное вре­мя. Так как неле­по было бы, если бы слу­чи­лось, что сол­дат, кото­рый под­вер­га­ет себя опас­но­сти, защи­щая роди­ну, мог быть ото­зван креди­то­ром из-за дол­га и таким обра­зом ради выго­ды част­ных лиц под­верг­лось бы опас­но­сти общее спа­се­ние. (4) Кажет­ся, этот закон ввел и Солон¹⁰ в Афи­нах, кото­рый он назвал сисахти­ей, осво­бо­див всех граж­дан от дол­гов, кото­рые были взя­ты ими на усло­вии лише­ния лич­ной сво­бо­ды. (5) Неко­то­рые не без осно­ва­ния пори­ца­ют мно­гих гре­че­ских зако­но­да­те­лей, кото­рые ору­жие, плуг и дру­гие необ­хо­ди­мые вещи запре­ща­ли брать в залог за дол­ги, а тех, кото­рые поль­зо­ва­лись эти­ми оруди­я­ми, поз­во­ля­ли лишать сво­бо­ды.