Жизнеописания августов

XIII. Антонин Каракалл

I. (1) Из дво­их сыно­вей, остав­лен­ных Сеп­ти­ми­ем Севе­ром, из кото­рых Анто­ни­на¹ про­воз­гла­си­ло импе­ра­то­ром вой­ско, а вто­ро­го — отец, Гета был объ­яв­лен вра­гом, а Бас­си­ан, как извест­но, удер­жал в сво­их руках импе­ра­тор­скую власть. (2) Мы счи­та­ем излиш­ним повто­рять сооб­ще­ния о его пред­ках, так как обо всем этом доста­точ­но ска­за­но в жиз­не­опи­са­нии Севе­ра². (3) В дет­стве он отли­чал­ся мяг­ким харак­те­ром, был ост­ро­умен, при­вет­лив с роди­те­ля­ми, при­я­тен дру­зьям сво­их роди­те­лей, любе­зен наро­ду, мил сена­ту; все эти каче­ства послу­жи­ли ему на поль­зу, при­вле­кая к нему общую любовь. (4) Он не обна­ру­жи­вал тупо­сти в заня­ти­ях нау­кой, не был скло­нен скры­вать свое рас­по­ло­же­ние, не ску­пил­ся на щед­рые подар­ки, охот­но ока­зы­вал милость, но все это было при жиз­ни роди­те­лей. (5) Если ему когда-либо при­хо­ди­лось видеть осуж­ден­ных, отда­вае­мых на рас­тер­за­ние диким зве­рям, он пла­кал или отво­ра­чи­вал­ся; это вызы­ва­ло осо­бен­ное рас­по­ло­же­ние к нему наро­да. (6) Будучи семи­лет­ним маль­чи­ком, он услы­хал, что това­ри­ща его по дет­ским играм жесто­ко высек­ли за то, что он испо­ве­до­вал иудей­скую рели­гию, и он дол­гое вре­мя не смот­рел ни на сво­его отца, ни на отца это­го маль­чи­ка, так как счи­тал их винов­ни­ка­ми пор­ки. (7) Бла­го­да­ря его вме­ша­тель­ству были воз­вра­ще­ны ста­рин­ные пра­ва антио­хий­цам и визан­тий­цам³, на кото­рых Север гне­вал­ся за то, что они помо­га­ли Ниг­ру. Он воз­не­на­видел Плав­ци­а­на за его жесто­кость⁴. (8) Подар­ки, кото­рые он полу­чал от роди­те­лей в празд­ник сигил­ля­рий⁵, он по соб­ст­вен­но­му побуж­де­нию разда­вал кли­ен­там и сво­им учи­те­лям. Но таким он был в дет­стве.

II. (1) Когда же он вышел из дет­ских лет, то под вли­я­ни­ем ли сове­тов отца, или по врож­ден­ной хит­ро­сти, или пото­му, что счи­тал нуж­ным похо­дить на Алек­сандра Вели­ко­го⁶, царя Македон­ско­го, он стал более замкну­тым, более важ­ным, даже лицо его ста­ло более угрю­мым, так что знав­шие его маль­чи­ком не вери­ли, что это тот же чело­век. (2) Алек­сандр Вели­кий и его дея­ния все вре­мя были у него на устах. Он часто вос­хва­лял Тибе­рия и Сул­лу. (3) Он был более высо­ко­ме­рен, чем отец; бра­та сво­его он пре­зи­рал за то, что тот дер­жал себя очень про­сто. (4) После смер­ти отца⁷ он, уда­лив­шись в пре­то­ри­ан­ский лагерь⁸, стал жало­вать­ся вои­нам на то, что он окру­жен коз­ня­ми бра­та, и этим побудил их убить его бра­та в Пала­тин­ском двор­це⁹. Тело его он немед­лен­но при­ка­зал пре­дать огню. (5) Кро­ме того, он ска­зал в лаге­ре, что брат гото­вил­ся отра­вить его и отно­сил­ся к мате­ри без долж­но­го ува­же­ния. Он пуб­лич­но выра­зил бла­го­дар­ность тем, кто убил его бра­та. (6) Им он уве­ли­чил жало­ва­нье, как про­явив­шим боль­шую вер­ность по отно­ше­нию к нему. (7) Часть вои­нов в Аль­бе¹⁰ с вели­чай­шим него­до­ва­ни­ем узна­ла об убий­стве Геты: все они гово­ри­ли, что обе­ща­ли быть вер­ны­ми дво­им сыно­вьям Севе­ра (8) и долж­ны хра­нить вер­ность дво­им. Они запер­ли ворота и дол­го не впус­ка­ли импе­ра­то­ра: их воз­буж­де­ние улег­лось не толь­ко отто­го, что он высту­пил с жало­ба­ми на Гету и обви­не­ни­я­ми про­тив него, но и бла­го­да­ря непо­мер­но­му жало­ва­нию, кото­рое, как это все­гда быва­ет, успо­ко­и­ло вои­нов. Оттуда он воз­вра­тил­ся в Рим. (9) Затем он вошел в курию, имея под сена­тор­ской одеж­дой пан­цирь и сопро­вож­дае­мый воору­жен­ны­ми вои­на­ми. Он поста­вил их посе­редине двой­ным рядом меж­ду сиде­ни­я­ми сена­то­ров и после это­го про­из­нес свою речь. (10) Он жало­вал­ся на коз­ни бра­та, речь его была пута­ной и несклад­ной; во всем он обви­нял бра­та, а себя оправ­ды­вал. (11) Все это сенат слу­шал без вся­ко­го удо­воль­ст­вия — когда он гово­рил о том, что поз­во­лял бра­ту делать что угод­но, что осво­бо­дил бра­та от коз­ней, а тот, наобо­рот, гото­вил про­тив него самые злост­ные коз­ни и не отве­чал вза­им­но­стью на его брат­скую любовь.

III. (1) После это­го он поз­во­лил вер­нуть­ся на роди­ну изгнан­ным и сослан­ным. Затем он отпра­вил­ся к пре­то­ри­ан­цам и остал­ся в лаге­ре. (2) На сле­дую­щий день он напра­вил­ся на Капи­то­лий и любез­но бесе­до­вал с теми, кого он гото­вил­ся убить; затем он воз­вра­тил­ся в Пала­тин­ский дво­рец, опи­ра­ясь на Папи­ни­а­на и Хило­на. (3) Когда он после убий­ства бра­та увидел мать Геты и дру­гих жен­щин в сле­зах, то готов был убить и всех этих жен­щин, но его удер­жа­ли от это­го, чтобы не уси­ли­вать слу­хов о его жесто­ко­сти, рас­про­стра­нив­ших­ся после убий­ства бра­та. (4) Он заста­вил уме­реть Лета, послав ему яд, — а ведь Лет пер­вый подал ему совет убить Гету — и сам же пер­вым погиб. (5) Сам он очень часто опла­ки­вал смерть Геты. Мно­гих сво­их сообщ­ни­ков в этом убий­стве он каз­нил, но каз­нил и того, кто почи­тал изо­бра­же­ние Геты. (6) После это­го он велел убить сво­его двою­род­но­го бра­та Афра, кото­ро­му он еще нака­нуне послал уго­ще­ние со сво­его сто­ла. (7) Тот от стра­ха перед убий­ца­ми прыг­нул вниз и — со сло­ман­ной ногой — укрыл­ся у сво­ей жены, но был схва­чен и убит с насмеш­ка­ми. (8) Убил он так­же вну­ка Мар­ка — Пом­пе­я­на, сына доче­ри Мар­ка и Пом­пе­я­на, за кото­ро­го вышла замуж Луцил­ла после смер­ти импе­ра­то­ра Вера. Он два раза назна­чал его кон­су­лом и ста­вил коман­дую­щим во вре­мя самых важ­ных войн, какие тогда были; убил он его так, что мог­ло пока­зать­ся, буд­то тот погиб от рук раз­бой­ни­ков.

IV. (1) Затем на его гла­зах вои­ны пора­зи­ли уда­ром топо­ра и уби­ли Папи­ни­а­на, после чего импе­ра­тор ска­зал убий­це: «Тебе сле­до­ва­ло испол­нить мой при­каз мечом». (2) По его при­ка­зу был убит так­же перед хра­мом боже­ст­вен­но­го Пия¹¹ Патру­ин, и тру­пы их про­та­щи­ли по ули­це, не счи­та­ясь с тре­бо­ва­ни­я­ми чело­веч­но­сти. Умерт­вил он и сына Папи­ни­а­на, кото­рый за три дня до это­го дал — в каче­стве кве­сто­ра — бога­тые зре­ли­ща. (3) В те же дни было уби­то бес­ко­неч­ное чис­ло людей, кото­рые сочув­ст­во­ва­ли его бра­ту, были уби­ты даже воль­ноот­пу­щен­ни­ки, обслу­жи­вав­шие Гету. (4) Затем были про­из­веде­ны убий­ства во всех местах, даже в банях; неко­то­рые были уби­ты даже за сто­лом, сре­ди них — Сам­мо­ник Серен¹², от кото­ро­го оста­лось очень мно­го уче­ных книг. (5) Хилон, быв­ший два раза пре­фек­том и кон­су­лом, под­верг­ся край­ней опас­но­сти толь­ко за то, что сове­то­вал бра­тьям жить в согла­сии. (6) Когда это­го Хило­на, без сена­тор­ской одеж­ды, босо­го, тащи­ли вои­ны рим­ско­го гар­ни­зо­на, Анто­нин усми­рил мятеж. (7) Кро­ме того, он и после про­из­вел по горо­ду мно­го убийств, при­чем вои­ны повсюду хва­та­ли и уби­ва­ли неко­то­рых людей под видом нака­за­ния за мятеж. (8) Гель­вия Пер­ти­на­к­са, смен­но­го кон­су­ла¹³, он убил толь­ко за то, что тот был сыном импе­ра­то­ра. (9) Поль­зу­ясь раз­ны­ми слу­ча­я­ми, он нико­гда не пере­ста­вал уби­вать тех, кото­рые были дру­зья­ми его бра­та. (10) Часто он с высо­ко­ме­ри­ем поно­сил сенат, часто поно­сил он и народ — либо в изда­вае­мых им эдик­тах, либо в объ­яв­лен­ных его обра­ще­ни­ях, заяв­ляя, что он будет вто­рым Сул­лой.

V. (1) После этих собы­тий он напра­вил­ся в Гал­лию¹⁴; при­быв туда, он немед­лен­но убил нар­бон­ско­го про­кон­су­ла. (2) При­ведя в смя­те­ние всех началь­ст­во­вав­ших в Гал­лии лиц, он навлек на себя нена­висть как тиран, хотя ино­гда и при­тво­рял­ся мило­сти­вым, тогда как по сво­ей при­ро­де он был сви­ре­пым. (3) Совер­шив мно­го неспра­вед­ли­во­стей по отно­ше­нию к людям и нару­шив пра­ва горо­дов, он забо­лел тяже­лой болез­нью. По отно­ше­нию к тем, кто за ним уха­жи­вал, он про­явил необык­но­вен­ную жесто­кость. (4) Затем, гото­вясь отпра­вить­ся на Восток, он пре­рвал свой путь и остал­ся в Дакии. В Реции он убил нема­лое чис­ло вар­ва­ров, а сво­их вои­нов он обо­д­рял и ода­ри­вал так, слов­но это были вои­ны Сул­лы. (5) Он запре­тил давать себе име­на богов (как их дава­ли Ком­мо­ду), когда вои­ны назы­ва­ли его Гер­ку­ле­сом за то, что он убил льва и дру­гих диких зве­рей. (6) Одолев гер­ман­цев, он назвал себя — в шут­ку или серь­ез­но (ведь он был глуп и сума­сбро­ден) — «Гер­ман­ским»¹⁵, утвер­ждая, что если бы он победил лукан­цев, его сле­до­ва­ло бы назы­вать «Лукан­ским». (7) В то же вре­мя были осуж­де­ны те, кто мочил­ся там, где сто­я­ли ста­туи и^[1] изо­бра­же­ния госуда­ря, а так­же те, кто сни­мал вен­ки с его ста­туй для того, чтобы поло­жить дру­гие. Были осуж­де­ны и те, кто носил на шее сред­ства про­тив четы­рех­днев­ной и трех­днев­ной лихо­рад­ки. (8) Путь по Фра­кии он совер­шил вме­сте с пре­фек­том пре­то­рия, а затем, пере­прав­ля­ясь в Азию, он под­верг­ся опас­но­сти при кораб­ле­кру­ше­нии — сло­ма­лась мач­та, так что он дол­жен был вме­сте с тело­хра­ни­те­ля­ми¹⁶ пере­сесть в чел­нок. Началь­ник флота взял его на три­ре­му, и он таким обра­зом спас­ся. (9) Он очень часто уби­вал каба­нов, даже вышел про­тив льва. В пись­мах к сво­им дру­зьям он осо­бен­но хва­лил­ся этим и хва­стал, что при­бли­зил­ся к доб­ле­сти Гер­ку­ле­са.

VI. (1) Заняв­шись вой­ной с армя­на­ми и пар­фя­на­ми, он поста­вил началь­ни­ком дей­ст­во­вав­шей армии чело­ве­ка¹⁷, нра­вы кото­ро­го соот­вет­ст­во­ва­ли его соб­ст­вен­ным. (2) Затем он напра­вил­ся в Алек­сан­дрию, собрал народ в гим­на­сий и выбра­нил его; после это­го он при­ка­зал ото­брать для воен­ной служ­бы наи­бо­лее силь­ных людей. (3) Тех, кого он ото­брал, он велел убить — по при­ме­ру Пто­ло­мея Евер­ге­та, вось­мо­го, носив­ше­го это имя. Затем, дав знак вои­нам уби­вать сво­их хозя­ев, он про­из­вел в Алек­сан­дрии боль­шую рез­ню. (4) После это­го, дви­нув­шись через обла­сти каду­зи­ев и вави­ло­нян, он всту­пил в бес­по­рядоч­ное сра­же­ние с пар­фян­ски­ми сатра­па­ми, напу­стив на вра­гов даже диких зве­рей. (5) Отпра­вив сена­ту пись­мо, слов­но после победы, он полу­чил про­зва­ние «Пар­фян­ско­го» — про­зва­ние «Гер­ман­ско­го» он полу­чил еще при жиз­ни отца¹⁸. (6) Затем, желая вто­рич­но начать вой­ну с пар­фя­на­ми, он зимо­вал в Эдес­се¹⁹, а оттуда при­был в Кар­ры ради бога Луна. В день сво­его рож­де­ния, то есть за восемь дней до апрель­ских ид²⁰, в празд­ник Мега­лен­зий, — в то вре­мя как он уда­лил­ся для отправ­ле­ния есте­ствен­ных надоб­но­стей, он был убит по зло­му умыс­лу пре­фек­та пре­то­рия Мак­ри­на, кото­рый захва­тил после него импе­ра­тор­скую власть. (7) Соучаст­ни­ка­ми это­го убий­ства были Неме­зи­ан, его брат Апол­ли­на­рис и Трик­ци­ан, кото­рый был на войне началь­ни­ком вто­ро­го «Пар­фян­ско­го» леги­о­на и сто­ял во гла­ве отряда отбор­ных всад­ни­ков; зна­ли о нем — Мар­ций Агрип­па, сто­яв­ший во гла­ве флота, и, кро­ме того, боль­шин­ство началь­ст­ву­ю­щих лиц, кото­рых вовлек в заго­вор Мар­ци­ал.

VII. (1) Он был убит на середине пути меж­ду Карра­ми и Эдес­сой²¹, когда он сошел с коня, чтобы облег­чить­ся, окру­жен­ный сво­и­ми тело­хра­ни­те­ля­ми, кото­рые были участ­ни­ка­ми интри­ги, имев­шей целью лишить его жиз­ни. (2) Его коню­ший, под­са­жи­вая его на коня, пора­зил его уда­ром кин­жа­ла в бок, и все еди­но­глас­но заго­во­ри­ли о том, что это сде­лал Мар­ци­ал. (3) Так как мы упо­мя­ну­ли о боге Луне, то сле­ду­ет знать, что пере­да­но о нем муд­рей­ши­ми людь­ми и что еще сей­час дума­ют пре­иму­ще­ст­вен­но жите­ли Карр, а имен­но: кто счи­та­ет, что Луну нуж­но назы­вать жен­ским име­нем, и при­чис­ля­ет ее к жен­ско­му полу, тот все­гда поко­ря­ет­ся жен­щи­нам и явля­ет­ся их рабом; (4) тот же, кто верит, что этот бог муж­ско­го пола, будет власт­во­вать над женой и не под­даст­ся ника­ким жен­ским коз­ням. (5) Вслед­ст­вие это­го гре­ки и егип­тяне, хотя они и гово­рят о богине Луне, отно­ся ее к тому роду, к како­му, гово­ря о людях, они отно­сят жен­щи­ну, — все же в сво­их таин­ст­вен­ных уче­ни­ях назы­ва­ют ее Луном.

VIII. (1) Я знаю, что мно­гие в сво­их сочи­не­ни­ях писа­ли о смер­ти Папи­ни­а­на, не выяс­няя при­чи­ны его убий­ства, так как раз­ные люди дава­ли раз­ные объ­яс­не­ния. Я же пред­по­чи­таю изло­жить все раз­но­об­раз­ные мне­ния, неже­ли умол­чать об убий­стве тако­го круп­но­го чело­ве­ка. (2) Рас­ска­зы­ва­ют, что Папи­ни­ан был самым близ­ким дру­гом импе­ра­то­ра Севе­ра, а по сло­вам неко­то­рых — его род­ст­вен­ни­ком по вто­рой жене²². (3) Ему глав­ным обра­зом Север и пору­чил обо­их сво­их сыно­вей, и пото­му он ста­рал­ся под­дер­жи­вать согла­сие меж­ду бра­тья­ми Анто­ни­на­ми. (4) Более того, он хотел пред­от­вра­тить убий­ство Геты, когда Бас­си­ан начал уже жало­вать­ся на коз­ни бра­та. Поэто­му вме­сте с теми, кто сто­ял на сто­роне Геты, он был убит вои­на­ми не толь­ко с доз­во­ле­ния, но и по вну­ше­нию Анто­ни­на. (5) Мно­гие гово­рят, что после убий­ства бра­та Бас­си­ан пору­чил ему оправ­дать, вме­сто себя, это пре­ступ­ле­ние в сена­те, а затем и перед наро­дом, но Папи­ни­ан отве­тил, что не так лег­ко оправ­дать бра­то­убий­ство, как совер­шить его. (6) Есть и такой рас­сказ, что он не поже­лал соста­вить речь, кото­рая долж­на была содер­жать напад­ки на бра­та, чтобы пред­ста­вить в луч­шем све­те дей­ст­вия того, кто убил. Отка­зы­ва­ясь, он ска­зал, что одно дело — совер­шить бра­то­убий­ство, а дру­гое — обви­нить без­вин­но уби­то­го. (7) Это, одна­ко, несо­об­раз­но с исти­ной: ведь пре­фект не мог состав­лять такие речи и совер­шен­но точ­но извест­но, что он был убит как при­вер­же­нец Геты. (8) Рас­ска­зы­ва­ют еще, что когда вои­ны тащи­ли Папи­ни­а­на во дво­рец, чтобы убить его, он пред­ска­зал буду­щее, гово­ря, что будет боль­шим глуп­цом тот, кто, полу­чив назна­че­ние на его место, не ото­мстит за полу­чен­ную столь жесто­ким путем долж­ность пре­фек­та. (9) Так и слу­чи­лось: как мы рас­ска­зы­ва­ли выше, Мак­рин убил Анто­ни­на. (10) Став в лаге­ре импе­ра­то­ром вме­сте со сво­им сыном, он назвал сына, кото­рый носил имя Диа­ду­ме­на, Анто­ни­ном, пото­му что для пре­то­ри­ан­цев был осо­бен­но желан­ным Анто­нин.

IX. (1) Бас­си­ан про­жил сорок три²³ года, про­был импе­ра­то­ром шесть лет. Ему были устро­е­ны похо­ро­ны на государ­ст­вен­ный счет. (2) Он оста­вил после себя сына, кото­рый впо­след­ст­вии так­же был назван Мар­ком Анто­ни­ном Гелио­га­ба­лом: имя Анто­ни­нов настоль­ко уко­ре­ни­лось в созна­нии людей, что его нель­зя было вырвать — оно, как и имя Авгу­ста, поло­ни­ло все серд­ца. (3) Бас­си­ан отли­чал­ся дур­ным нра­вом, жесто­ко­стью он пре­вос­хо­дил сво­его суро­во­го отца. Он был жаден до еды, питал сла­бость к вину, был нена­ви­стен сво­им и нена­видим все­ми вой­ска­ми, кро­ме пре­то­ри­ан­цев. Вооб­ще меж­ду бра­тья­ми не было ника­ко­го сход­ства. (4) Он оста­вил в Риме заме­ча­тель­ные бани, нося­щие его имя. В них поме­ще­ние в фор­ме подош­вы, по при­зна­нию архи­тек­то­ров, име­ет непо­д­ра­жае­мое устрой­ство. (5) Гово­рят, что сни­зу под­ло­же­ны решет­ки из брон­зы или меди, на кото­рых поко­ит­ся весь свод, а про­стран­ство там такое, какое уче­ные меха­ни­ки счи­та­ют невоз­мож­ным. (6) Он оста­вил и пор­тик, нося­щий имя его отца²⁴, где изо­бра­же­ны в кар­ти­нах все дея­ния, три­ум­фы и вой­ны послед­не­го. (7) Сам он полу­чил имя Кара­кал­ла от назва­ния спус­каю­ще­го­ся до пят оде­я­ния, кото­рое он разда­вал наро­ду. Рань­ше таких не было. (8) Поэто­му и доныне такие кара­кал­лы назы­ва­ют­ся анто­ни­нов­ски­ми; они осо­бен­но рас­про­стра­не­ны сре­ди про­сто­го наро­да в Риме. (9) Он устро­ил новую ули­цу, кото­рая про­хо­дит у его, т. е. Анто­ни­но­вых, терм, кра­си­вее кото­рой едва ли мож­но най­ти сре­ди рим­ских улиц. (10) Он при­вез в Рим свя­щен­но­дей­ст­вия в честь Изи­ды и повсюду соорудил этой богине вели­ко­леп­ные хра­мы. Свя­щен­но­дей­ст­вия он совер­шал даже с бо́льшим бла­го­го­ве­ни­ем, чем они совер­ша­лись до него. (11) В этой свя­зи мне кажет­ся уди­ви­тель­ным, как мож­но гово­рить о том, что свя­щен­но­дей­ст­вия в честь Изи­ды впер­вые бла­го­да­ря ему полу­чи­ли доступ в Рим, тогда как их уже справ­лял Анто­нин Ком­мод, кото­рый даже носил Ану­би­са и участ­во­вал в оста­нов­ках. Бас­си­ан раз­ве что уве­ли­чил их тор­же­ст­вен­ность, но не ввел их пер­вый. (12) Тело его было похо­ро­не­но в гроб­ни­це Анто­ни­нов, так что его остан­ки при­ня­ли место успо­ко­е­ния тех, кото­рые дали ему имя.

X. (1) Важ­но знать, каким обра­зом он, как гово­рят, взял себе в жены свою маче­ху²⁵ Юлию. (2) Она была очень кра­си­ва и как буд­то слу­чай­но обна­жи­ла перед ним бо́льшую часть сво­его тела. Анто­нин ска­зал: «Я поже­лал бы, если бы это было доз­во­ле­но». На это она, гово­рят, отве­ти­ла: «Если угод­но, то и доз­во­ле­но. Раз­ве ты не зна­ешь, что ты импе­ра­тор и пред­пи­сы­ва­ешь зако­ны, а не полу­ча­ешь их?». (3) Когда он услы­шал это, его необуздан­ная страсть уси­ли­лась и толк­ну­ла его на пре­ступ­ле­ние: он спра­вил свадь­бу, кото­рую он пер­вый дол­жен был бы запре­тить, если бы дей­ст­ви­тель­но пони­мал, что он пред­пи­сы­ва­ет зако­ны. (4) Ведь он взял в жены свою мать (дру­гим сло­вом ее назвать нель­зя) и к бра­то­убий­ству при­ба­вил кро­во­сме­си­тель­ство, соче­тав­шись бра­ком с той, чье­го сына он неза­дол­го до того убил. (5) Не будет неумест­ным сооб­щить здесь одно ска­зан­ное о нем насмеш­ли­вое слов­цо: (6) когда он при­сво­ил себе про­зва­ния Гер­ман­ско­го, Пар­фян­ско­го, Араб­ско­го и Але­ман­ско­го (пле­мя але­ма­нов он тоже победил), Гель­вий Пер­ти­накс, сын импе­ра­то­ра Пер­ти­на­к­са, гово­рят, в шут­ку ска­зал: «Добавь еще, если угод­но, Вели­чай­ший Гет­ский», наме­кая на то, что он убил сво­его бра­та Гету и что гета­ми назы­ва­ют­ся готы, кото­рых он, отправ­ля­ясь на Восток, победил в бес­по­рядоч­ных сра­же­ни­ях.

XI. (1) Было мно­го чудес­ных при­мет, пред­ве­щав­ших Гете, что он будет убит; об этом мы рас­ска­жем в его жиз­не­опи­са­нии. (2) Он окон­чил свою жизнь рань­ше бра­та, но мы соблюли порядок, соглас­но кото­ро­му сна­ча­ла долж­на быть опи­са­на жизнь того, кто рань­ше родил­ся и рань­ше стал импе­ра­то­ром. (3) В то вре­мя как — еще при жиз­ни отца — вой­ско про­воз­гла­си­ло Бас­си­а­на Авгу­стом, так как стра­дав­ший болез­нью ног Север, каза­лось, не был уже в состо­я­нии управ­лять государ­ст­вом, Север, гово­рят, к огор­че­нию вои­нов и три­бу­нов, носил­ся с мыс­лью убить и его, но это­му вос­про­ти­ви­лись его пре­фек­ты, люди почтен­ные. (4) Дру­гие, наобо­рот, гово­рят, что это­го хоте­ли пре­фек­ты, а Сеп­ти­мий не хотел — для того, чтобы его стро­гость не была заклей­ме­на как жесто­кость и чтобы, с дру­гой сто­ро­ны, юно­шу не постиг­ла за его глу­пое лег­ко­мыс­лие кара настоль­ко тяже­лая, что это име­ло бы вид убий­ства сына отцом, тогда как винов­ни­ка­ми пре­ступ­ле­ния были вои­ны. (5) Одна­ко этот жесто­чай­ший чело­век или, чтобы охва­тить все одним сло­вом, бра­то­убий­ца и кро­во­сме­си­тель, враг отца, мате­ри и бра­та, был — из стра­ха перед вои­на­ми, а глав­ное пре­то­ри­ан­ца­ми — при­чис­лен к богам тем самым Мак­ри­ном, кото­рый его убил. (6) Он име­ет свой храм, име­ет сво­их сали­ев, име­ет това­ри­ще­ство анто­ни­нов­ских жре­цов — он, кото­рый отнял у Фау­сти­ны и храм, и поче­сти обо­жест­вле­ния, — (7) во вся­ком слу­чае, храм, зало­жен­ный неко­гда ее мужем в честь ее у под­но­жия Тав­ра; в нем впо­след­ст­вии сын это­го Бас­си­а­на, Гелио­га­бал Анто­нин, устро­ил храм себе или Юпи­те­ру Сирий­ско­му, или Солн­цу (это оста­ет­ся неяс­ным).