География

Книга X

C. 444с.421

1. Так как Евбея про­сти­ра­ет­ся парал­лель­но все­му это­му побе­ре­жью от Суния до Фес­са­лии, за исклю­че­ни­ем око­неч­но­стей на обе­их сто­ро­нах¹, то было бы целе­со­об­раз­но к уже ска­зан­но­му при­со­еди­нить опи­са­ние ост­ро­ва, а затем перей­ти к Это­лии и Акар­на­нии, т. е. к осталь­ным частям Евро­пы.

2. Ост­ров Евбея тянет­ся в дли­ну при­бли­зи­тель­но на 1200 ста­дий от Кенея до Гере­ста, шири­на же его нерав­но­мер­ная — самое боль­шее око­ло 150 ста­дий. Кеней рас­по­ло­жен про­тив Фер­мо­пил и неболь­шой части про­стран­ства вне Фер­мо­пил, тогда как Герест и Пета­лия — про­тив Суния. Таким обра­зом, ост­ров лежит по ту сто­ро­ну про­ли­ва напро­тив Атти­ки, Бео­тии, C. 445Лок­риды и обла­сти мали­ев. Вслед­ст­вие узо­сти и упо­мя­ну­той выше дли­ны древ­ние назва­ли Евбею Мак­ридой². Бли­же все­го к мате­ри­ку ост­ров под­хо­дит у Хал­киды, где он дела­ет изгиб, выда­ва­ясь в сто­ро­ну Авлиды и бео­тий­ских обла­стей и обра­зуя Еврип. Об Еври­пе мне уже при­шлось гово­рить более подроб­но³, рав­но как и о мест­но­стях на про­ли­ве, лежа­щих друг про­тив дру­га на мате­ри­ке и на ост­ро­ве по обе­им сто­ро­нам Еври­па, т. е. внут­ри и извне⁴. Если я что-нибудь тогда про­пу­стил, то теперь я добав­лю для боль­шей ясно­сти. Преж­де все­го заме­чу, что часть ост­ро­ва меж­ду Хал­кидой и обла­стью Гере­ста назы­ва­ет­ся «углуб­ле­ни­ем»⁵ Евбеи, так как побе­ре­жье изги­ба­ет­ся внутрь, но, при­бли­жа­ясь к Хал­киде, сно­ва обра­зу­ет выпук­лую кри­вую по направ­ле­нию к мате­ри­ку.

3. Но ост­ров назы­вал­ся не толь­ко Мак­ридой, но и Абан­ти­дой. Хотя Гомер и упо­ми­на­ет Евбею, но нико­гда не назы­ва­ет ее жите­лей евбей­ца­ми, а все­гда абан­та­ми:

По сло­вам Ари­сто­те­ля⁷, фра­кий­цы из фокид­ской Абы посе­ли­лись на ост­ро­ве и дали ее жите­лям имя абан­тов. Дру­гие писа­те­ли про­из­во­дят это с.422 имя от героя⁸, так же как имя Евбея от геро­и­ни⁹. Может быть, подоб­но тому как какая-то пеще­ра на побе­ре­жье, обра­щен­ном к Эгей­ско­му морю (где, гово­рят, Ио роди­ла Эпа­фа), назы­ва­ет­ся Боос Ауле¹⁰, так и ост­ров полу­чил свое имя по той же при­чине¹¹. Ост­ров назы­вал­ся так­же Охой, и самая боль­шая из тамош­них гор носит то же имя. Назы­вал­ся он еще и Элло­пи­ей от Элло­па, сына Иона (дру­гие назы­ва­ют его бра­том Аик­ла и Кофа), кото­рый, как гово­рят, осно­вал Элло­пию — местеч­ко в так назы­вае­мой Ории в Гистиео­ти­де близ горы Теле­ф­рия и при­со­еди­нил к сво­им вла­де­ни­ям Гисти­ею, Пери­а­ду, Керинф, Эдепс и Оро­бию; в послед­нем местеч­ке нахо­дил­ся самый прав­ди­вый ора­кул (а имен­но ора­кул Сели­нунт­ско­го Апол­ло­на). Элло­пий­цы же пере­се­ли­лись в Гисти­ею и рас­ши­ри­ли город, при­нуж­ден­ные к это­му тира­ном Фили­сти­дом после бит­вы при Левк­трах. По сло­вам Демо­сфе­на¹², Филипп поста­вил Фили­сти­да тира­ном и над ори­та­ми; ведь так имен­но впо­след­ст­вии были назва­ны гисти­ей­цы, а их город вме­сто Гисти­еи был пере­име­но­ван в Орей. Неко­то­рые писа­те­ли утвер­жда­ют, наобо­рот, что Гисти­ею засе­ли­ли афи­няне из атти­че­ско­го дема гисти­ей­цев, так же как Эре­трию — жите­ли дема эре­трий­цев. Соглас­но Фео­пом­пу, после поко­ре­ния Евбеи Пери­к­лом гисти­ей­цы по согла­ше­нию высе­ли­лись в Македо­нию, а 2000 афи­нян (преж­де состав­ляв­ших дем гисти­ей­цев) при­бы­ли и посе­ли­лись в Орее.

C. 4464. Орей лежит у подош­вы горы Теле­ф­рия, в так назы­вае­мом Дри­ме на реке Кал­лан­те, на высо­кой ска­ле, так что, быть может, этот город полу­чил такое имя¹³ пото­му, что преж­ние его оби­та­те­ли элло­пий­цы были гор­ца­ми. По-види­мо­му, и вос­пи­тан­ный там Ори­он назван по их име­ни. По сло­вам неко­то­рых писа­те­лей, ори­ты име­ли свой город, но так как элло­пий­цы пошли на них вой­ной, то они пере­шли в дру­гое место и посе­ли­лись с гисти­ей­ца­ми; и несмот­ря на то что оба горо­да сли­лись воеди­но, носи­ли два име­ни, подоб­но тому как один и тот же город назы­ва­ет­ся Лакеде­мо­ном и Спар­той. Я уже ска­зал выше¹⁴, что Гистиео­ти­да в Фес­са­лии полу­чи­ла свое имя от гисти­ей­цев, кото­рых вытес­ни­ли оттуда перре­бы.

5. Так как Элло­пия заста­ви­ла меня начать опи­са­ние с Гисти­еи и Орея, то теперь перей­дем к обла­стям, сле­дую­щим за эти­ми мест­но­стя­ми. На терри­то­рии это­го Орея лежит Кеней, а у него Дион¹⁵ и Афи­ны Диа­ды, осно­ван­ные афи­ня­на­ми и лежа­щие над той частью про­ли­ва, где пере­пра­ва на Кинос. Из Дио­на была высла­на коло­ния в эолий­ские Каны. Эти мест­но­сти нахо­дят­ся близ Гисти­еи, а неда­ле­ко от нее Керинф, горо­док у моря; побли­зо­сти от послед­не­го про­те­ка­ет река Будор, одно­имен­ная с горой на Сала­мине у бере­гов Атти­ки.

6. Карист лежит у подош­вы горы Охи, близ кото­рой нахо­дят­ся Сти­ры и Мар­ма­рий, где каме­но­лом­ня кари­стий­ских колонн и свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Мар­ма­рий­ско­го. Отсюда есть пере­пра­ва через про­лив в Галы ара­фе­нид­ские. В Кари­сте добы­ва­ют камень, кото­рый прядут и ткут¹⁶, так что пря­жа идет на поло­тен­ца; когда эти поло­тен­ца загряз­ня­ют­ся, их бро­са­ют в огонь, и они очи­ща­ют­ся, как полот­но от стир­ки. Эти мест­но­сти, гово­рят, заня­ты посе­лен­ца­ми из мара­фон­ско­го четы­рех­гра­дья и сти­ри­ей­ца­ми. Сти­ры были с.423 раз­ру­ше­ны во вре­мя Ламий­ской¹⁷ вой­ны афин­ским пол­ко­вод­цем Фед­ром; обла­стью этой вла­де­ют эре­трий­цы. Карист есть так­же в Лако­ни­ке — место в Эгии в сто­ро­ну Арка­дии, откуда кари­стий­ское вино, упо­ми­нае­мое Алк­ма­ном.

7. Герест не упо­мя­нут в «Спис­ке кораб­лей», тем не менее Гомер гово­рит о нем:

и ука­зы­ва­ет, что это место удоб­но рас­по­ло­же­но для пере­пра­вы из Азии в Атти­ку, так как нахо­дит­ся вбли­зи Суния. В Гере­сте есть свя­ти­ли­ще Посидо­на — самое зна­ме­ни­тое в этой части све­та, а так­же зна­чи­тель­ное посе­ле­ние.

8. За Гере­стом идет Эре­трия — самый боль­шой город на Евбее после Хал­киды. Затем сле­ду­ет Хал­кида — нечто вро­де сто­ли­цы ост­ро­ва, лежа­щая на самом Еври­пе. Оба горо­да, гово­рят, осно­ва­ны афи­ня­на­ми еще до Тро­ян­ской вой­ны; после же C. 447Тро­ян­ской вой­ны Аикл и Коф отпра­ви­лись из Афин; и один засе­лил Эре­трию, а дру­гой — Хал­киду. Неко­то­рые эолий­цы из вой­ска Пен­фи­ла так­же оста­лись на ост­ро­ве; в древ­но­сти там посе­ли­лись даже ара­бы, кото­рые пере­пра­ви­лись вме­сте с Кад­мом. Как бы то ни было, чрез­вы­чай­но воз­рос­шее могу­ще­ство этих горо­дов поз­во­ли­ло им выслать зна­чи­тель­ные коло­нии в Македо­нию. Так, Эре­трия засе­ли­ла горо­да, рас­по­ло­жен­ные вокруг Пал­ле­ны и Афо­на; Хал­кида же — горо­да, под­власт­ные Олин­фу, кото­рые опу­сто­шил Филипп. Рав­ным обра­зом мно­го мест­но­стей в Ита­лии и Сици­лии коло­ни­зо­ва­но хал­кидя­на­ми. По сло­вам Ари­сто­те­ля¹⁸, эти коло­нии хал­кидяне высла­ли в то вре­мя, когда там у вла­сти было пра­ви­тель­ство так назы­вае­мых Всад­ни­ков. Во гла­ве это­го пра­ви­тель­ства сто­я­ли лица, выбран­ные на осно­ве иму­ще­ст­вен­но­го цен­за и управ­ляв­шие в ари­сто­кра­ти­че­ском духе. Во вре­мя пере­пра­вы Алек­сандра в Азию¹⁹ хал­кидяне уве­ли­чи­ли окруж­ность стен сво­его горо­да, вклю­чив в нее холм Канеф и Еврип, и воз­двиг­ли на мосту через про­лив баш­ни, ворота и сте­ну²⁰.

9. Над горо­дом хал­кидян лежит так назы­вае­мая рав­ни­на Лелант. На этой рав­нине нахо­дят­ся горя­чие источ­ни­ки, при­год­ные для лече­ния болез­ней. Эти­ми вода­ми поль­зо­вал­ся и Кор­не­лий Сул­ла, рим­ский пол­ко­во­дец. Здесь был так­же заме­ча­тель­ный руд­ник, содер­жав­ший вме­сте медь и желе­зо, что, гово­рят, нигде не встре­ча­ет­ся. В насто­я­щее вре­мя оба метал­ла исчер­па­ны, как и сереб­ря­ные руд­ни­ки в Афи­нах. Вся Евбея (осо­бен­но часть ост­ро­ва око­ло про­ли­ва) стра­да­ет от силь­ных зем­ле­тря­се­ний и извер­же­ний газов, про­хо­дя­щих через под­зем­ные кана­лы, так же как и Бео­тия и дру­гие обла­сти, более подроб­ное опи­са­ние кото­рых я уже дал. Подоб­ное явле­ние, гово­рят, послу­жи­ло при­чи­ной погло­ще­ния зем­лей горо­да, одно­имен­но­го ост­ро­ву. Об этом горо­де упо­ми­на­ет Эсхил в «Глав­ке Пон­тий­ском»:

В Это­лии так­же есть город, назван­ный Хал­кида:

и в совре­мен­ной Элиде:

имен­но Теле­мах и его спут­ни­ки, когда они воз­вра­ща­лись от Несто­ра на роди­ну.

10. Что каса­ет­ся Эре­трии, то, по сло­вам одних авто­ров, ее осно­вал Эре­три­ей из Маки­ста в Три­фи­лии, соглас­но дру­гим же — она осно­ва­на коло­ни­ста­ми из Эре­трии в Афи­нах, где теперь нахо­дит­ся рыноч­ная пло­щадь. C. 448Есть так­же Эре­трия око­ло Фар­са­ла. На терри­то­рии Эре­трии был город Тами­ны, посвя­щен­ный Апол­ло­ну. Свя­ти­ли­ще, нахо­дя­ще­е­ся у про­ли­ва, по пре­да­нию, было соору­же­но Адме­том, в доме кото­ро­го, как гла­сит ска­за­ние, сам бог в тече­ние года слу­жил поден­щи­ком. В преж­ние вре­ме­на Эре­трия назы­ва­лась Мела­не­идой и Аротри­ей. К это­му горо­ду при­над­ле­жит селе­ние Ама­ринф, в 7 ста­ди­ях от город­ских стен. Древ­ний город раз­ру­ши­ли пер­сы, при­чем, по сло­вам Геро­до­та²¹, вар­ва­ры лови­ли жите­лей сетя­ми, мас­са­ми рас­се­яв­шись око­ло город­ских стен (еще и теперь пока­зы­ва­ют фун­да­мен­ты зда­ний, и место это назы­ва­ет­ся Ста­рой Эре­три­ей). Совре­мен­ная Эре­трия постро­е­на на [раз­ва­ли­нах] древ­не­го горо­да. О былом могу­ще­стве эре­трий­цев свиде­тель­ст­ву­ет столб, кото­рый они неко­гда воз­двиг­ли в свя­ти­ли­ще Арте­ми­ды Ама­ринф­ской. Начер­тан­ная на стол­бе над­пись гла­сит, что они устра­и­ва­ли празд­нич­ную про­цес­сию с уча­сти­ем 3000 тяже­ло­во­ору­жен­ных вои­нов, 600 всад­ни­ков и 60 колес­ниц. Власть эре­трий­цев рас­про­стра­ня­лась на анд­рос­цев, тео­сцев, кеосцев и жите­лей дру­гих ост­ро­вов. Они при­ня­ли новых посе­лен­цев из Элиды, а так как с того вре­ме­ни ста­ли часто употреб­лять бук­ву ро не толь­ко в кон­це слов, но и в середине, то их за это осме­и­ва­ли коми­че­ские писа­те­ли. На эре­трий­ской терри­то­рии есть так­же селе­ние Эха­лия (оста­ток горо­да, раз­ру­шен­но­го Герак­лом), одно­имен­ное с тра­хин­ской Эха­ли­ей око­ло Трик­ки, аркад­ской Эха­ли­ей, кото­рую впо­след­ст­вии назва­ли Анда­ни­ей, и с Эха­ли­ей в Это­лии око­ло еври­та­нов.

11. В насто­я­щее вре­мя Хал­кида по обще­му при­зна­нию зани­ма­ет пер­вен­ст­ву­ю­щее поло­же­ние и счи­та­ет­ся мет­ро­по­ли­ей евбей­цев; вто­рое место при­над­ле­жит Эре­трии. Одна­ко уже и преж­де эти горо­да име­ли боль­шое зна­че­ние как на войне, так и в мир­ное вре­мя, поэто­му они явля­лись при­ят­ным и покой­ным место­пре­бы­ва­ни­ем для фило­со­фов. Об этом свиде­тель­ст­ву­ет шко­ла эре­трий­ских фило­со­фов во гла­ве с Менеде­мом и его с.425 уче­ни­ка­ми, а так­же еще рань­ше пре­бы­ва­ние Ари­сто­те­ля в Хал­киде, где он и окон­чил свою жизнь²².

12. Итак, эти горо­да боль­шей частью жили меж­ду собой в согла­сии и, даже поссо­рив­шись из-за Лелант­ской рав­ни­ны, вовсе не настоль­ко разо­шлись, чтобы решать все спо­ры само­власт­но воен­ной силой, но при­шли к согла­ше­нию о том, как и при каких усло­ви­ях вести вой­ну. Этот факт засвиде­тель­ст­во­ван над­пи­сью на каком-то стол­бе в Ама­ринф­ском хра­ме, запре­щаю­щей поль­зо­вать­ся даль­но­бой­ным мета­тель­ным ору­жи­ем. Дей­ст­ви­тель­но, для воен­ных обы­ча­ев и воору­же­ния вооб­ще, конеч­но, нет и рань­ше нико­гда не было ника­ко­го пра­ви­ла. Но одни поль­зу­ют­ся даль­но­бой­ным мета­тель­ным ору­жи­ем, как напри­мер стрел­ки из лука, пращ­ни­ки и мета­те­ли копий, дру­гие же — ору­жи­ем для руко­паш­но­го боя, как напри­мер те, кто сра­жа­ет­ся мечом или с копьем напе­ре­вес; ведь копье при­ме­ня­ют дво­я­ким спо­со­бом: во-пер­вых, при руко­паш­ной схват­ке, а во-вто­рых, как дро­тик; рав­ным обра­зом и древ­ко копья слу­жит для обе­их целей: для руко­паш­но­го боя и для мета­ния; точ­но так же дело обсто­ит с сариссой и дро­ти­ком²³.

13. Евбей­цы отлич­но уме­ли сра­жать­ся в «пра­виль­ном» бою, кото­рый назы­ва­ет­ся так­же «близ­ким» или «руко­паш­ным». По сло­вам Гоме­ра, они при­ме­ня­ли копья, вытя­ну­тые напе­ре­вес:

Быть может, мета­тель­ные копья были дру­го­го рода ору­жи­ем, каким было, веро­ят­но, «Пеле­е­во ясе­не­вое копье», кото­рое, как гово­рит поэт:

Когда Одис­сей гово­рит:

то он име­ет в виду мета­тель­ное копье. И если поэт изо­бра­жа­ет еди­но­бор­цев, то сна­ча­ла они сра­жа­ют­ся мета­тель­ны­ми копья­ми, а потом берут­ся за мечи. Впро­чем, руко­паш­ные бой­цы не толь­ко те, кто сра­жа­ет­ся одним мечом, но так­же, как гово­рит поэт, и с копьем в руке:

Так Гомер изо­бра­жа­ет евбей­цев сра­жаю­щи­ми­ся подоб­ным обра­зом: отно­си­тель­но локров, напро­тив, он гово­рит:

с.426 Пере­да­ют так­же рас­про­стра­нен­ное изре­че­ние ора­ку­ла, дан­ное жите­лям Эгия:

кото­рое назы­ва­ет хал­кид­цев самы­ми муже­ст­вен­ны­ми; ведь Аре­фу­са нахо­дит­ся в их обла­сти.

14. Теперь есть на Евбее две реки — Керей и Нелей. Овцы, пью­щие из пер­вой реки, ста­но­вят­ся белы­ми, а из вто­рой — чер­ны­ми. О подоб­ном же дей­ст­вии вод реки Кра­фиды я уже ска­зал выше²⁴.

15. Часть евбей­цев по воз­вра­ще­нии из-под Трои отнес­ло к бере­гам Илли­рии; направ­ля­ясь оттуда домой через Македо­нию, они осе­ли по сосед­ству с Эдес­сой; там, ока­зав воен­ную помощь тузем­цам, при­няв­шим их, они осно­ва­ли город Евбею. В Сици­лии так­же была Евбея, кото­рую осно­ва­ли сици­лий­ские хал­кидяне; жите­лей ее изгнал Гелон, после чего она пре­вра­ти­лась в сто­ро­же­вое охра­не­ние сира­ку­зян. На Кер­ки­ре и на Лем­но­се были мест­но­сти под назва­ни­ем Евбея, а в Аргос­ской обла­сти какой-то холм с таким назва­ни­ем.

16. Так как к запа­ду от фес­са­лий­цев и этей­цев живут это­лий­цы, акар­нан­цы и афа­ман­цы (если и их сле­ду­ет при­чис­лять к гре­кам), то, чтобы закон­чить опи­са­ние всей Гре­ции, мне оста­ет­ся рас­ска­зать о них. Нако­нец, сле­ду­ет доба­вить опи­са­ние ост­ро­вов, в осо­бен­но­сти лежа­щих по сосед­ству с Гре­ци­ей и насе­лен­ных гре­ка­ми, кото­рые я еще не успел разо­брать в сво­ем опи­са­нии.

1. Это­лий­цы и акар­нан­цы сопре­дель­ны друг дру­гу, так как меж­ду ними C. 450нахо­дит­ся река Ахе­лой, теку­щая с севе­ра (с Пин­да) на юг через обла­сти агре­ев, это­лий­ско­го пле­ме­ни, и амфи­ло­хов. Акар­нан­цы зани­ма­ют область к запа­ду от этой реки вплоть до Амбра­кий­ско­го зали­ва, вбли­зи стра­ны амфи­ло­хов и свя­ти­ли­ща Апол­ло­на Актий­ско­го; это­лий­цам же при­над­ле­жит область к восто­ку от Ахе­лоя до озоль­ских локров и этей­ско­го Пар­насса. В глу­бине стра­ны и в север­ных обла­стях над акар­нан­ца­ми живут амфи­ло­хи, а над ними — доло­пы и воз­вы­ша­ет­ся Пинд; над это­лий­ца­ми же оби­та­ют перре­бы, афа­ман­цы и часть эни­а­нов, зани­маю­щих Эту. Южную сто­ро­ну, имен­но акар­нан­скую, рав­но как и это­лий­скую, омы­ва­ет море, обра­зу­ю­щее Коринф­ский залив, куда впа­да­ет река Ахе­лой; эта река отде­ля­ет бере­га это­лий­цев и акар­нан­цев. В древ­ние вре­ме­на Ахе­лой назы­вал­ся Фоан­том. Одно­имен­ная этой река, как я ска­зал выше¹, про­те­ка­ет мимо Димы, а так­же око­ло Ламии. Я упо­мя­нул², что нача­лом Коринф­ско­го зали­ва счи­та­ет­ся устье этой реки.

2. Горо­да и обла­сти акар­нан­цев сле­дую­щие. Анак­то­рий, рас­по­ло­жен­ный на полу­ост­ро­ве непо­да­ле­ку от Акци­у­ма. Это — тор­го­вый порт совре­мен­но­го Нико­по­ля, осно­ван­но­го в наше вре­мя³. Затем Стра­тос, до кото­ро­го надо плыть вверх по Ахе­лою боль­ше 200 ста­дий; потом Эни­а­ды, рас­по­ло­жен­ные с.427 так­же на реке; ста­рый город, уже необи­тае­мый, нахо­дит­ся на оди­на­ко­вом рас­сто­я­нии от моря и от Стра­то­са; совре­мен­ный же город лежит при­бли­зи­тель­но на 70 ста­дий выше устья Ахе­лоя. Есть еще и дру­гие горо­да: Палер, Али­зия, Лев­ка­да, амфи­лох­ский Аргос и Амбра­кия, боль­шин­ство кото­рых или даже все обра­ти­лись в при­го­ро­ды Нико­по­ля. Стра­тос лежит по середине пути из Али­зии в Анак­то­рий⁴.

3. Горо­да это­лий­цев — это Калидон и Плев­рон, теперь при­шед­шие в упа­док. Одна­ко в древ­но­сти эти посе­ле­ния были кра­сой Гре­ции. Дей­ст­ви­тель­но, вышло так, что Это­лия разде­ли­лась на 2 части, одну из них назы­ва­ли древ­ней Это­ли­ей, а дру­гую — Это­ли­ей-Эпи­к­тет⁵. Древ­няя Это­лия — это побе­ре­жье от Ахе­лоя до Калидо­на, про­сти­раю­ще­е­ся дале­ко в глубь пло­до­род­ной и ров­ной стра­ны; там нахо­дят­ся Стра­тос и Три­хо­ний, име­ю­щий пре­вос­ход­ную поч­ву. Что каса­ет­ся Это­лии-Эпи­к­тет, то она гра­ни­чит со стра­ной локров в направ­ле­нии к Нав­пак­ту и Евпа­лию; эта доволь­но неров­ная и бес­плод­ная область про­сти­ра­ет­ся вплоть до Этеи, до зем­ли афа­ман­цев, и до окру­жаю­щих далее к севе­ру гор с оби­таю­щи­ми там народ­но­стя­ми.

C. 4514. Самая боль­шая гора Это­лии — Коракс, при­мы­каю­щая к Эте; из осталь­ных гор, нахо­дя­щих­ся ско­рее в цен­тре стра­ны, назо­вем Ара­кинф, вокруг кото­ро­го жите­ли Ста­ро­го Плев­ро­на осно­ва­ли Новый Плев­рон, поки­нув ста­рый город; послед­ний лежал близ Калидо­на в пло­до­род­ной и ров­ной мест­но­сти. Стра­на же в это вре­мя была опу­сто­ше­на Демет­ри­ем, про­зван­ным Это­лий­ским. Далее, над Моли­кри­ей воз­вы­ша­ют­ся Тафи­асс и Хал­кида — доволь­но высо­кие горы, где лежат город­ки Маки­ния и Хал­кида (одно­имен­ная с горой, кото­рую назы­ва­ют так­же Гипо­хал­кидой). Нако­нец, близ Ста­ро­го Плев­ро­на воз­вы­ша­ет­ся гора Курий, по име­ни кото­рой, по пред­по­ло­же­нию неко­то­рых писа­те­лей, плев­рон­цев и назва­ли куре­та­ми.

5. Река Евен берет нача­ло в обла­сти боми­ев, это­лий­ско­го пле­ме­ни (подоб­но еври­та­нам, агре­ям, куре­там и дру­гим), кото­рое оби­та­ет в стране офи­ев. Сна­ча­ла эта река про­те­ка­ет не через область куре­тов (кото­рая тож­де­ст­вен­на с Плев­рон­ской обла­стью), а через зем­ли, лежа­щие далее к восто­ку, мимо Хал­киды и Калидо­на; затем она дела­ет изгиб к рав­ни­нам Ста­ро­го Плев­ро­на и, изме­нив тече­ние по направ­ле­нию к запа­ду, пово­ра­чи­ва­ет на юг к устью. В преж­ние вре­ме­на река назы­ва­лась Ликор­мой. Здесь, как гово­рят, Несс, постав­лен­ный пере­воз­чи­ком, был убит Герак­лом за то, что при пере­во­зе через реку пытал­ся изна­си­ло­вать Дея­ни­ру.

6. Гомер назы­ва­ет так­же это­лий­ски­ми горо­да­ми Олен и Пиле­ну⁶. Пер­вый из них — Олен, — одно­имен­ный с ахей­ским горо­дом, раз­ру­ши­ли эолий­цы; он нахо­дил­ся близ Ново­го Плев­ро­на; акар­нан­цы зате­я­ли спор из-за его терри­то­рии. Что каса­ет­ся дру­го­го горо­да — Пиле­ны, — то это­лий­цы пере­нес­ли его на более высо­кое место и даже изме­ни­ли его имя, назвав Просхи­ем. Гел­ла­ник не зна­ет даже исто­рии этих горо­дов, но упо­ми­на­ет о них так, как буд­то они все еще нахо­дят­ся в преж­нем состо­я­нии. В чис­ле древ­них он упо­ми­на­ет горо­да, осно­ван­ные толь­ко позд­нее, даже с.428 после воз­вра­ще­ния Герак­лидов — Маки­нию и Моли­крию, пока­зы­вая в сво­ем труде почти что всюду вели­чай­шую небреж­ность.

7. Итак, вот те общие сведе­ния, кото­рые я дал о стране акар­нан­цев и это­лий­цев. Что же каса­ет­ся мор­ско­го побе­ре­жья и лежа­щих перед ним ост­ро­вов, то о них необ­хо­ди­мо доба­вить еще сле­дую­щее. Пер­вое место в Акар­на­нии, начи­ная от вхо­да в Амбра­кий­ский залив, это Акци­ум. Тем же име­нем назы­ва­ют­ся свя­ти­ли­ще Актий­ско­го Апол­ло­на и мыс, обра­зу­ю­щий устье зали­ва с гава­нью на внеш­ней сто­роне. В 40 ста­ди­ях от свя­ти­ли­ща нахо­дит­ся Анак­то­рий, лежа­щий в зали­ве, а в 240 ста­ди­ях — Лев­ка­да.

8. Этот ост­ров в древ­но­сти был полу­ост­ро­вом зем­ли акар­нан­цев, но C. 452Гомер назы­ва­ет его «бере­гом мате­ри­ка»⁷, пото­му что побе­ре­жье, лежа­щее напро­тив Ита­ки и Кефал­ле­нии, он зовет «мате­ри­ком», а это и есть Акар­на­ния. Поэто­му, когда поэт гово­рит о «бере­ге мате­ри­ка», сле­ду­ет иметь в виду «берег Акар­на­нии». На Лев­ка­де нахо­дил­ся как Нерит⁸, кото­рый захва­тил Лаерт (как он сам гово­рит:

так и горо­да, упо­ми­нае­мые Гоме­ром в «Спис­ке кораб­лей»:

Впо­след­ст­вии корин­фяне, послан­ные Кип­се­лом и Гор­гом, заня­ли не толь­ко это побе­ре­жье, но про­ник­ли даже вплоть до Амбра­кий­ско­го зали­ва, таким обра­зом Амбра­кия и Анак­то­рий были засе­ле­ны коло­ни­ста­ми. Они про­ры­ли пере­ше­ек полу­ост­ро­ва и пре­вра­ти­ли Лев­ка­ду в ост­ров; Нерит пере­нес­ли на то место, где неко­гда был пере­ше­ек, а теперь про­лив, соеди­нен­ный мостом, изме­нив его назва­ние в Лев­ка­ду, как кажет­ся от мыса Лев­ка­ты. Дей­ст­ви­тель­но, Лев­ка­та — это ска­ла бело­го цве­та⁹ на Лев­ка­де, выдаю­ща­я­ся в море по направ­ле­нию к Кефал­ле­нии, так что от это­го цве­та ост­ров и полу­чил свое имя.

9. На ост­ро­ве нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Апол­ло­на и то место — «Пры­жок»¹⁰, кото­рое, соглас­но пове­рью, подав­ля­ет любов­ные вожде­ле­ния.

(по сло­вам Менанд­ра)

с.429 Итак, хотя, по сло­вам Менанд­ра, Сап­фо пер­вой прыг­ну­ла со ска­лы, но писа­те­ли, более него све­ду­щие в древ­но­сти, утвер­жда­ют, что пер­вым был Кефал, влюб­лен­ный в Пте­ре­ла, сына Деионея. У лев­кад­цев суще­ст­во­вал уна­сле­до­ван­ный от отцов обы­чай на еже­год­ном празд­ни­ке жерт­во­при­но­ше­ния Апол­ло­ну сбра­сы­вать со сто­ро­же­во­го поста на ска­ле одно­го из обви­нен­ных пре­ступ­ни­ков для отвра­ще­ния гне­ва богов; к жерт­ве при­вя­зы­ва­ли вся­ко­го рода перья и птиц, чтобы паре­ни­ем облег­чить пры­жок, а вни­зу мно­же­ство людей в малень­ких рыба­чьих лод­ках, рас­по­ло­жен­ных кру­гом, под­хва­ты­ва­ли жерт­ву; когда пре­ступ­ник при­хо­дил в себя, его, по воз­мож­но­сти невреди­мым, пере­прав­ля­ли за пре­де­лы сво­ей стра­ны. Соглас­но авто­ру «Алк­мео­ниды»¹¹, у Ика­рия, отца Пене­ло­пы, было двое сыно­вей — Али­зей и Лев­ка­дий, кото­рые пра­ви­ли в Акар­на­нии вме­сте с отцом. По мне­нию Эфо­ра, эти горо­да назва­ны их име­на­ми.

10. В насто­я­щее вре­мя кефал­лен­ца­ми назы­ва­ют жите­лей ост­ро­ва Кефал­ле­нии; одна­ко Гомер зовет этим име­нем всех под­власт­ных Одис­сею, к чис­лу кото­рых при­над­ле­жа­ли и акар­нан­цы. Дей­ст­ви­тель­но, после того как он ска­зал:

(Нерит — зна­ме­ни­тая гора на этом ост­ро­ве; подоб­но тому как он гово­рит:

хотя сам Дули­хий при­над­ле­жит к чис­лу Эхи­над­ских ост­ро­вов, и

тогда как и Бупра­сий нахо­дит­ся в Элиде; и

при­чем эти горо­да нахо­дят­ся на Евбее, и

так как и они были тро­ян­цы), после упо­ми­на­ния о Нери­те он про­дол­жа­ет:

с.430 Таким обра­зом, под «мате­ри­ком»¹² поэт име­ет в виду побе­ре­жье, лежа­щее напро­тив ост­ро­вов, вклю­чая Лев­ка­ду и осталь­ную часть Акар­на­нии, о кото­рой он гово­рит так:

быть может, пото­му, что в древ­но­сти Эпи­ро­ти­да про­сти­ра­лась до этих мест и назы­ва­лась общим име­нем «мате­рик». Совре­мен­ную же Кефал­ле­нию Гомер назы­ва­ет Само­сом, напри­мер, когда гово­рит:

Ведь посред­ст­вом эпи­те­та поэт раз­ли­ча­ет пред­ме­ты с оди­на­ко­вы­ми име­на­ми, отно­ся имя не к горо­ду, а к ост­ро­ву. Дело в том, что ост­ров поли­ти­че­ски состав­лял четы­рех­гра­дье и один из этих четы­рех [горо­дов], одно­имен­ный все­му ост­ро­ву, носил дво­я­кое назва­ние — Самос и Сама. Когда Гомер гово­рит:

то он, оче­вид­но, пере­чис­ля­ет ост­ро­ва, а тот ост­ров, кото­рый преж­де¹³ назы­вал Само­сом, здесь назы­ва­ет Самой. Но когда Апол­ло­дор в одном месте утвер­жда­ет, что поэт, ста­ра­ясь посред­ст­вом эпи­те­та избе­жать дву­смыс­лен­но­сти, гово­рит, имея в виду ост­ров:

а в дру­гом месте тре­бу­ет чте­ния

вме­сто Самы, то, оче­вид­но, он при­ни­ма­ет, что город назы­вал­ся без раз­ли­чия как Самой, так и Само­сом, но ост­ров — толь­ко Само­сом. А что город назы­ва­ет­ся Самой, соглас­но Апол­ло­до­ру, ясно из того, что при пере­чис­ле­нии жени­хов из каж­до­го горо­да поэт¹⁴ гово­рит:

а так­же из рас­ска­за о Кти­мене:

C. 454с.431 Эти рас­суж­де­ния Апол­ло­до­ра небез­осно­ва­тель­ны. Ведь Гомер не выска­зы­ва­ет­ся ясно о Кефал­ле­нии, об Ита­ке и про­чих мест­но­стях, лежа­щих побли­зо­сти. Поэто­му-то ком­мен­та­то­ры и исто­ри­ки дер­жат­ся в этом вопро­се раз­лич­но­го мне­ния.

11. Вот, напри­мер, когда Гомер гово­рит об Ита­ке:

то эпи­те­том ясно ука­зы­ва­ет, что име­ет­ся в виду гора Нерит, а в дру­гих местах он даже опре­де­лен­но назы­ва­ет его горой:

Одна­ко из сле­дую­ще­го сти­ха неяс­но, пони­ма­ет ли поэт под Ита­кой город или ост­ров:

Если пони­мать это сло­во в соб­ст­вен­ном смыс­ле, то его сле­ду­ет тол­ко­вать как «город», как если бы ска­зать «Афи­ны и Лика­бетт», или «Родос и Ата­би­рис», или же «Лакеде­мон и Таи­гет». Если пони­мать сло­во в поэ­ти­че­ском смыс­ле, то полу­чим как раз обрат­ное зна­че­ние. Тем не менее в сти­хе

зна­че­ние сло­ва ясно: ведь гора нахо­дит­ся на ост­ро­ве, а не в горо­де. Но когда поэт гово­рит:

то неяс­но, счи­та­ет ли он Ней­он тем же самым местом, что и Нерит, или дру­гой горой или мест­но­стью. Но кто пишет вме­сто «Нерит» «Нерик» или наобо­рот, тот совер­ша­ет ужас­ную ошиб­ку; ведь поэт назы­ва­ет пер­вый «тре­пе­то­лист­ным»¹⁵, а вто­рой упо­ми­на­ет как «град устро­е­ни­ем пыш­ный»¹⁶; пер­вый рас­по­ло­жен «на Ита­ке»¹⁷, а послед­ний — это «берег мате­ри­ка»¹⁸.

12. Сле­дую­щее выра­же­ние, по-види­мо­му, обна­ру­жи­ва­ет даже неко­то­рое про­ти­во­ре­чие:

с.432 ведь chtha­malē озна­ча­ет «низ­кая» или «низ­мен­ная», тогда как pan­hy­pertátḗ — «высо­кая», как поэт обо­зна­ча­ет ост­ров в неко­то­рых дру­гих местах, назы­вая его «зем­лей каме­ни­стой»¹⁹. Доро­гу из гава­ни поэт назы­ва­ет

Итак, вот какие про­ти­во­ре­чия содер­жит гоме­ров­ское выра­же­ние, но они нахо­дят удо­вле­тво­ри­тель­ное объ­яс­не­ние. Во-пер­вых, chtha­malḗ пони­ма­ют здесь не как «низ­кая», а как «лежа­щая по сосед­ству с мате­ри­ком», так как она нахо­дит­ся очень близ­ко от него; во-вто­рых, pan­hy­pertátē здесь не зна­чит «самая высо­кая», а «самая высо­кая по направ­ле­нию к мра­ку», т. е даль­ше всех рас­по­ло­жен­ная к севе­ру; ибо имен­но это поэт хочет ска­зать выра­же­ни­ем «по направ­ле­нию к мра­ку»; про­ти­во­по­лож­ное зна­че­ние име­ет «по направ­ле­нию к югу»:

ибо сло­во aneu­the зна­чит «дале­ко» или «вда­ли от», так как про­чие ост­ро­ва лежат по направ­ле­нию к югу и даль­ше от мате­ри­ка. Ита­ка же — близ­ко у мате­ри­ка и по направ­ле­нию к севе­ру. То, что Гомер обо­зна­ча­ет таким обра­зом южную область, ясно из сле­дую­щих слов:

и еще яснее из таких:

Ведь это выра­же­ние мож­но истол­ко­вать в зна­че­нии четы­рех стран све­та²⁰, пони­мая «зарю» как южную область (и в этом есть неко­то­рая веро­ят­ность); одна­ко луч­ше пони­мать здесь область вдоль пути солн­ца, про­ти­во­по­лож­ную север­ной обла­сти. Ибо Одис­сей в сво­ей речи хочет ука­зать на некое зна­чи­тель­ное изме­не­ние в небес­ных явле­ни­ях, а не про­сто на то, что стра­ны све­та скры­ты от нас. Ведь неиз­беж­ное затем­не­ние насту­па­ет вся­кий раз при облач­но­сти на небе, будь то днем или ночью. Одна­ко небес­ные явле­ния изме­ня­ют­ся гораздо зна­чи­тель­нее при боль­шем или мень­шем нашем про­дви­же­нии к югу или в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии. Но с.433 наше про­дви­же­ние не вызы­ва­ет исчез­но­ве­ния из вида запа­да и восто­ка (пото­му что это явле­ние быва­ет и в ясную пого­ду). Ведь самая север­ная точ­ка неба — это полюс. Но если полюс дви­жет­ся, нахо­дясь то в зени­те над нами, то под зем­лей, то и поляр­ные кру­ги так­же изме­ня­ют­ся вме­сте с ним; и при таких пере­дви­же­ни­ях поляр­ные кру­ги ино­гда совсем даже исче­за­ют²¹, так что не узна­ешь, где лежит север­ная стра­на све­та²² или даже где ее нача­ло. В этом слу­чае неиз­вест­на и про­ти­во­по­лож­ная стра­на²³. Впро­чем, окруж­ность Ита­ки око­ло 80 ста­дий. Это мои сведе­ния об Ита­ке.

13. Что каса­ет­ся Кефал­ле­нии, кото­рая явля­ет­ся четы­рех­гра­дьем, то Гомер не назы­ва­ет ост­ров совре­мен­ным име­нем, так же как и ни один из ее горо­дов, кро­ме Самы или Само­са, кото­ро­го теперь, прав­да, нет, хотя следы его пока­зы­ва­ют еще на пол­пу­ти пере­езда на Ита­ку. Жите­ли ее назы­ва­ют­ся самей­ца­ми. Осталь­ные суще­ст­ву­ю­щие еще и теперь какие-то незна­чи­тель­ные горо­да: Палы, Про­нес и Кра­нии. В наше вре­мя Гай Анто­ний, дядя Мар­ка Анто­ния, осно­вал там еще один город, когда после кон­суль­ства, в кото­ром он был това­ри­щем ора­то­ра Цице­ро­на, в каче­стве изгнан­ни­ка²⁴ жил в Кефал­ле­нии и дер­жал весь ост­ров в сво­ей вла­сти так, как буд­то это было его част­ное вла­де­ние. Одна­ко Гай Анто­ний не успел закон­чить стро­и­тель­ства горо­да и, полу­чив поз­во­ле­ние²⁵ вер­нуть­ся на роди­ну, скон­чал­ся там, заня­тый более важ­ны­ми дела­ми.

14. Неко­то­рые писа­те­ли реши­лись отож­де­ст­вить Кефал­ле­нию с Дули­хи­ем, C. 456а дру­гие же — с Тафо­сом, а кефал­лен­цев назы­ва­ют тафий­ца­ми, а так­же теле­бо­я­ми. Они гово­рят, что Амфи­т­ри­он пред­при­нял сюда поход вме­сте с Кефа­лом, сыном Деионея, изгнан­ни­ком из Афин, взяв его с собой. После заво­е­ва­ния ост­ро­ва Амфи­т­ри­он пере­дал его Кефа­лу; ост­ров полу­чил назва­ние от име­ни Кефа­ла, а горо­да — име­на его детей. Одна­ко эти сведе­ния не соот­вет­ст­ву­ют гоме­ров­ским изве­сти­ям: ведь, по Гоме­ру, кефал­лен­цы были под­власт­ны Одис­сею и Лаер­ту, а Тафос — Мен­те­су:

Теперь Тафос назы­ва­ет­ся Тафи­ун­том. Гел­ла­ник так­же не сле­ду­ет за Гоме­ром, отож­дествляя Кефал­ле­нию с Дули­хи­ем; ведь Гомер изо­бра­жа­ет Дули­хий и осталь­ные Эхи­на­ды под­власт­ны­ми Меге­ту, так же как и их оби­та­те­лей эпей­цев, кото­рые при­шли туда из Элиды. Поэто­му Гомер назы­ва­ет кил­лен­ца Ота:

Итак, соглас­но Гоме­ру, Кефал­ле­ния не явля­ет­ся Дули­хи­ем, а Дули­хий — частью Кефал­ле­нии, как утвер­жда­ет Анд­рон. Ведь Дули­хи­ем вла­де­ли эпей­цы, а всей Кефал­ле­ни­ей — кефал­лен­цы, под­власт­ные Одис­сею, тогда как эпей­цы под­чи­ня­лись Меге­ту. Далее, и Палы Гомер не назы­ва­ет с.434 Дули­хи­ем, как пишет Фере­кид. Послед­ний более все­го про­ти­во­ре­чит Гоме­ру, отож­дествляя Кефал­ле­нию с Дули­хи­ем, если дей­ст­ви­тель­но жени­хов «с Дули­хия при­бы­ло пять­де­сят два», а «из Самы два­дцать четы­ре»²⁶. В самом деле, поэт не стал бы гово­рить, что со все­го ост­ро­ва при­бы­ло столь­ко жени­хов, а толь­ко из одно­го из четы­рех горо­дов — поло­ви­на это­го чис­ла без двух. Даже допу­стив это, я спро­шу, что име­ет в виду поэт под Самой в сле­дую­щем месте:

15. Кефал­ле­ния лежит напро­тив Акар­на­нии, при­бли­зи­тель­но в 50 ста­ди­ях (по дру­гим в 40) от Лев­ка­ты, от Хело­на­та же — почти в 180 ста­ди­ях. В окруж­но­сти ост­ров име­ет око­ло 300²⁷ ста­дий, про­сти­ра­ет­ся в дли­ну по направ­ле­нию к Евру и покрыт²⁸ гора­ми. Самая боль­шая гора на нем — Энос, где сто­ит свя­ти­ли­ще Зев­са Эне­сия. Там, где ост­ров наи­бо­лее сужи­ва­ет­ся, он обра­зу­ет настоль­ко низ­кий пере­ше­ек, что неред­ко затоп­ля­ет­ся вол­на­ми от моря до моря. Палы и Кра­нии лежат в зали­ве близ пере­шей­ка.

16. Меж­ду Ита­кой и Кефал­ле­ни­ей лежит ост­ро­вок Асте­рия (Гомер назы­ва­ет его Асте­ридой); об этом ост­ров­ке Демет­рий Скеп­сий­ский гово­рит, что он не остал­ся таким, как его изо­бра­жа­ет поэт:

C. 457Апол­ло­дор, одна­ко, утвер­жда­ет, что этот ост­ро­вок еще и теперь оста­ет­ся таким, и упо­ми­на­ет на нем горо­док Алал­ко­ме­ны, лежа­щий на самом пере­шей­ке.

17. Гомер назы­ва­ет так­же Само­сом и Фра­кию, кото­рую мы теперь зовем Само­фра­ки­ей. Веро­ят­но, поэт знал и ионий­ский Самос, так как, види­мо, ему было извест­но ионий­ское пере­се­ле­ние. Ина­че Гомер, про­ти­во­по­став­ляя мест­но­сти с оди­на­ко­вы­ми име­на­ми, не раз­ли­чал бы их; когда он гово­рит о Само­фра­кии, то один раз обо­зна­ча­ет ее эпи­те­том:

а дру­гой раз соеди­ня­ет с ост­ро­ва­ми побли­зо­сти:

или:

с.435 Таким обра­зом, поэт знал ост­ров, хотя и не назы­вал его по име­ни. Дей­ст­ви­тель­но, в преж­ние вре­ме­на ост­ров назы­вал­ся не этим име­нем, а Мелам­фи­лом, затем Анфе­ми­дой, а потом Пар­фе­ни­ей (от реки Пар­фе­ния, кото­рая была пере­име­но­ва­на в Имбрас). Далее, так как во вре­мя Тро­ян­ской вой­ны Кефал­ле­ния и Само­фра­кия назы­ва­лись Само­сом (ведь ина­че Гомер не вло­жил бы Гекабе в уста сло­ва о том, что Ахил­лес ее сыно­вей, захва­чен­ных в плен,

а ионий­ский Самос еще не был засе­лен, то, оче­вид­но, Самос был назван по одно­му из ост­ро­вов, преж­де носив­ших это имя. Отсюда ста­но­вит­ся ясным, что утвер­жде­ния неко­то­рых писа­те­лей про­ти­во­ре­чат древ­ней исто­рии, буд­то бы после ионий­ско­го пере­се­ле­ния и при­бы­тия Темб­ри­о­на на ост­ров яви­лись коло­ни­сты с Само­са и назва­ли Само­фра­кию Само­сом, так как этот рас­сказ выду­ма­ли самос­цы ради сла­вы сво­его ост­ро­ва. Боль­ше­го дове­рия заслу­жи­ва­ют авто­ры, по мне­нию кото­рых ост­ров полу­чил свое имя от воз­вы­шен­но­стей, кото­рые назы­ва­лись «сама­ми». Ведь отсюда

Иные писа­те­ли, нако­нец, пола­га­ют, что Самос назван от име­ни саий­цев, жив­ших до фра­кий­цев на ост­ро­ве, кото­рые вла­де­ли так­же при­ле­гаю­щей частью мате­ри­ка; были ли эти саий­цы тож­де­ст­вен­ны сапе­ям или син­там (Гомер назы­ва­ет их син­ти­я­ми) или это было дру­гое пле­мя, неяс­но. О саий­цах упо­ми­на­ет Архи­лох:

18. Из ост­ро­вов, под­власт­ных Одис­сею, оста­ет­ся опи­сать Закинф. Этот ост­ров обра­щен немно­го более к запад­ной сто­роне Пело­пон­не­са, чем Кефал­ле­ния, и бли­же при­мы­ка­ет к послед­ней. Окруж­ность Закин­фа C. 458160²⁹ ста­дий. От Кефал­ле­нии ост­ров нахо­дит­ся при­бли­зи­тель­но в 60 ста­ди­ях; это хотя и леси­стый, но все же пло­до­род­ный ост­ров; на нем нахо­дит­ся зна­чи­тель­ный город одно­го име­ни. Отсюда до ливий­ских Гес­пе­рид 3300 ста­дий.

19. К восто­ку от Закин­фа и Кефал­ле­нии лежат ост­ро­ва Эхи­на­ды; к этим ост­ро­вам при­над­ле­жат Дули­хий (теперь назы­вае­мый Доли­хой) и так назы­вае­мые Оксеи, кото­рые Гомер зовет Фоя­ми. Доли­ха лежит напро­тив Эни­ад и устья Ахе­лоя, в 100 ста­ди­ях от Ара­к­са, мыса элей­цев; осталь­ные же Эхи­на­ды (их несколь­ко, все они бес­плод­ны и каме­ни­сты) нахо­дят­ся перед устьем Ахе­лоя; самый даль­ний ост­ров в 15 с.436 ста­ди­ях, а бли­жай­ший — в 5 ста­ди­ях от это­го устья. В преж­нее вре­мя они лежа­ли в откры­том море, но из-за боль­шо­го коли­че­ства нано­сов, при­но­си­мых Ахе­ло­ем, часть их уже ста­ла мате­ри­ком, а дру­гая будет им впо­след­ст­вии. Это обсто­я­тель­ство в древ­но­сти сде­ла­ло область под назва­ни­ем Пара­хе­ло­и­ти­да, зали­вае­мую рекой, при­чи­ной раздо­ра, так как реч­ные нано­сы посто­ян­но нару­ша­ли уста­нов­лен­ные гра­ни­цы меж­ду акар­нан­ца­ми и это­лий­ца­ми. При отсут­ст­вии тре­тей­ских судей эти пле­ме­на при­бе­га­ли для реше­ния спо­ров к ору­жию, при­чем силь­ней­шие одер­жи­ва­ли верх. По этой при­чине сло­жил­ся миф о том, как Геракл одо­лел Ахе­лоя и в награ­ду за победу полу­чил Дея­ни­ру, дочь Энея, кото­рой Софокл вкла­ды­ва­ет в уста сле­дую­щие сло­ва:

Неко­то­рые писа­те­ли добав­ля­ют к мифу, что рог, кото­рый Геракл отло­мал у Ахе­лоя и отдал Энею в каче­стве сва­деб­но­го подар­ка, был рогом Амал­феи. Дру­гие писа­те­ли, ста­ра­ясь уга­дать исти­ну в этих мифах, утвер­жда­ют, что Ахе­лоя, как и про­чие реки, назы­ва­ли «подоб­ным быку» из-за похо­же­го на рев гула его вод; от излу­чин тече­ния, кото­рые назы­ва­лись рога­ми — «подоб­ным дра­ко­ну» — из-за дли­ны и изви­ли­сто­го тече­ния; нако­нец, «с бычьей голо­вой» по той же при­чине, по кото­рой его пред­став­ля­ли вооб­ще в обра­зе быка. Что же каса­ет­ся Герак­ла, гово­рят они, то он и вооб­ще был скло­нен к бла­го­де­я­ни­ям, в осо­бен­но­сти же по отно­ше­нию к Энею; в уго­ду Энею Геракл насы­пя­ми и кана­ла­ми обуздал нестрой­ное тече­ние реки и таким обра­зом осу­шил зна­чи­тель­ную часть Пара­хе­ло­и­ти­ды; это-то и есть рог Амал­феи. Гомер гово­рит, что во вре­мя C. 459Тро­ян­ской вой­ны Эхи­на­ды и Оксеи нахо­ди­лись под вла­стью Меге­та:

Отцом его был Авгий, пра­ви­тель Элей­ской стра­ны и эпий­цев; поэто­му эпей­цы, вме­сте с Филе­ем пере­се­лив­ши­е­ся в Дули­хий, вла­де­ли эти­ми ост­ро­ва­ми.

20. Ост­ро­ва тафий­цев, а в преж­ние вре­ме­на теле­бо­ев, к чис­лу кото­рых при­над­ле­жал Тафос (теперь назы­вае­мый Тафи­ун­том), были отде­ле­ны от Эхи­над, впро­чем, не рас­сто­я­ни­ем (так как они лежат побли­зо­сти), но в силу того, что они были под­чи­не­ны раз­ным вла­сти­те­лям — тафий­цам и теле­бо­ям. В преж­ние вре­ме­на Амфи­т­ри­он пошел про­тив них вой­ной вме­сте с Кефа­лом, сыном Деионея, афин­ским изгнан­ни­ком, и с.437 пере­дал ему власть над ними. Гомер одна­ко, гово­рит, что они были под­власт­ны Мен­те­су³⁰, назы­вая их раз­бой­ни­ка­ми³¹, как впро­чем, счи­та­ют и всех теле­бо­ев. Тако­вы мои сведе­ния об ост­ро­вах, лежа­щих перед Акар­на­ни­ей.

21. Меж­ду Лев­ка­дой и Амбра­кий­ским зали­вом нахо­дит­ся соле­ное озе­ро под назва­ни­ем Мир­тун­тий. Непо­сред­ст­вен­но за Лев­ка­дой лежат акар­нан­ские горо­да Палер и Али­зия; Али­зия рас­по­ло­же­на в 50 ста­ди­ях от моря; там есть залив, посвя­щен­ный Герак­лу, и свя­щен­ный уча­сток. Отсюда один из рим­ских пол­ко­вод­цев пере­вез в Рим «Подви­ги Герак­ла» — про­из­веде­ние Лисип­па, кото­рое нахо­ди­лось там в непо­до­баю­щем месте, в запу­сте­нии. Затем идут мыс Кри­фота, Эхи­на­ды и город Астак, одно­имен­ный с горо­дом вбли­зи Нико­медии и Аста­кен­ско­го зали­ва (имя употреб­ля­ет­ся в жен­ском роде). Кри­фота носит оди­на­ко­вое имя с одним из город­ков на фра­кий­ском Хер­со­не­се. На всем побе­ре­жье меж­ду эти­ми пунк­та­ми хоро­шие гава­ни. Далее сле­ду­ют Эни­а­ды и Ахе­лой; потом озе­ро Эни­ад под назва­ни­ем Мели­та, дли­ной 30 ста­дий и шири­ной 20; затем озе­ро Киния, вдвое шире и длин­нее Мели­ты; потом третье — Урия, зна­чи­тель­но мень­ше этих. Киния впа­да­ет в море, осталь­ные же озе­ра лежат выше при­бли­зи­тель­но на поло­ви­ну ста­дии. Далее сле­ду­ет река Евен, до кото­рой от Акци­у­ма 670 ста­дий. За Еве­ном высит­ся гора Хал­кида, кото­рую Арте­ми­дор назвал Хал­ки­ей. Далее сле­ду­ют Плев­рон, селе­ние Гали­кир­на, над кото­рым в глу­бине стра­ны (в 30 ста­ди­ях) лежит Калидон. Близ Калидо­на сто­ит свя­ти­ли­ще Лаф­рий­ско­го Апол­ло­на. Далее высит­ся C. 460гора Тафи­асс; затем сле­ду­ют город Маки­ния, Моли­крия и побли­зо­сти Ант­ирри­он — гра­ни­ца меж­ду Это­ли­ей и Лок­ридой, до кото­ро­го от Еве­на око­ло 120 ста­дий. Арте­ми­дор, прав­да, не так гово­рит об этой горе (назо­вем ли ее Хал­кидой или Хал­ки­ей), поме­щая ее меж­ду Ахе­ло­ем и Плев­ро­ном; Апол­ло­дор же, как я ука­зал выше³², напро­тив, поме­ща­ет Хал­киду и Тафи­асс над Моли­кри­ей, а Калидон, по его сло­вам, рас­по­ло­жен меж­ду Плев­ро­ном и Хал­кидой; впро­чем, может быть, сле­ду­ет отли­чать гору у Плев­ро­на под назва­ни­ем Хал­кия от дру­гой — Хал­киды — у Моли­крии. Близ Калидо­на есть боль­шое и бога­тое рыбой озе­ро, кото­рым вла­де­ют рим­ские посе­лен­цы в Пат­рах.

22. В глу­бине стра­ны, по сло­вам Апол­ло­до­ра, есть пле­мя под назва­ни­ем эри­си­хей­цы, о кото­ром упо­ми­на­ет Алк­ман:

В Это­лии нахо­дил­ся Олен, упо­ми­на­ние о кото­ром есть у Гоме­ра в «Это­лий­ском спис­ке»; от это­го горо­да оста­лись толь­ко следы близ Плев­ро­на у подош­вы Ара­кин­фа. Непо­да­ле­ку лежа­ла Лиси­ма­хия (кото­рая так­же исчез­ла); она нахо­ди­лась на озе­ре, теперь назы­вае­мом Лиси­ма­хи­ей, а в преж­ние вре­ме­на — Гид­рой, меж­ду Плев­ро­ном и горо­дом Арси­но­ей. Послед­няя рань­ше была про­стым селе­ни­ем и назы­ва­лась Коно­пой; она была с.438 пре­об­ра­зо­ва­на в город Арси­но­ей, супру­гой и сест­рой Пто­ле­мея II, и удач­но рас­по­ло­же­на почти у пере­пра­вы через Ахе­лой. Нечто подоб­ное тому, что слу­чи­лось с Пиле­ной, про­изо­шло и с Оле­нем. Когда Гомер гово­рит о «высо­ко­взды­маю­щем­ся»³³ и «ска­ли­стом»³⁴ Калидоне, то это сле­ду­ет отно­сить к стране; ведь, как я уже ска­зал выше³⁵, эта стра­на делит­ся на 2 части: гори­стую часть (или Эпи­к­тет)³⁶ отно­сят к Калидо­ну, а рав­нин­ную область — к Плев­ро­ну.

23. В насто­я­щее вре­мя акар­нан­цы и это­лий­цы (как и мно­гие дру­гие пле­ме­на) исто­ще­ны и ослаб­ле­ны непре­рыв­ны­ми вой­на­ми. Одна­ко это­лий­цы очень дол­гое вре­мя вме­сте с акар­нан­ца­ми твер­до дер­жа­лись, сра­жа­ясь за свою неза­ви­си­мость не толь­ко про­тив македо­нян и про­чих гре­ков, но под конец и про­тив рим­лян. Посколь­ку Гомер и про­чие поэты и исто­ри­ки неред­ко упо­ми­на­ют о них ино­гда в ясных и согла­со­ван­ных выра­же­ни­ях, а иной раз менее понят­ны­ми сло­ва­ми (как это обна­ру­жи­ва­ет­ся из ска­зан­но­го мной о них рань­ше), то мне при­хо­дит­ся доба­вить кое-что из более древ­них рас­ска­зов, кото­рые име­ют харак­тер началь­ных исто­рий или воз­буж­да­ют сомне­ние.

C. 46124. Напри­мер, отно­си­тель­но Акар­на­нии я уже ска­зал, что ею завла­де­ли Лаерт и кефал­лен­цы. Мно­го писа­те­лей выска­зы­ва­лось о том, кто были преж­ние жите­ли этой стра­ны, но так как их сооб­ще­ния, хотя и несо­гла­со­ван­ные друг с дру­гом, все же поль­зу­ют­ся широ­кой извест­но­стью, то мне оста­ет­ся ска­зать о них свое решаю­щее сло­во. Итак, по их сло­вам, в преж­ние вре­ме­на тафий­цы и так назы­вае­мые теле­бои оби­та­ли в Акар­на­нии, а их вождь Кефал, кото­ро­го Амфи­т­ри­он сде­лал вла­ды­кой ост­ро­вов око­ло Тафо­са, гос­под­ст­во­вал и над этой стра­ной. Поэто­му мифы ста­ли при­пи­сы­вать ему пер­во­му вошед­ший в обы­чай пры­жок с Лев­ка­ты, как я уже ска­зал об этом выше³⁷. Одна­ко Гомер не гово­рит о том, что тафий­цы власт­во­ва­ли над акар­нан­ца­ми до при­хо­да туда кефал­лен­цев и Лаер­та; он гово­рит толь­ко, что они были дру­зья­ми ита­кий­цев, поэто­му они либо вовсе не власт­во­ва­ли над эти­ми обла­стя­ми, либо доб­ро­воль­но усту­пи­ли стра­ну ита­кий­цам, либо, нако­нец, жили там вме­сте с ними в каче­стве посе­лен­цев. Какие-то коло­ни­сты из Лакеде­мо­на, види­мо, посе­ли­лись в Акар­на­нии — Ика­рий, отец Пене­ло­пы, и его спут­ни­ки. Дей­ст­ви­тель­но, Гомер в «Одис­сее» изо­бра­жа­ет Ика­рия и бра­тьев Пене­ло­пы еще живы­ми:

О бра­тьях ее поэт гово­рит так:

В самом деле, неве­ро­ят­но, чтобы они жили в Лакеде­моне (ведь ина­че Теле­мах, при­быв туда, не оста­но­вил­ся бы в доме Мене­лая), и нам с.439 неиз­вест­но о дру­гом их месте житель­ства. Как гово­рят, Тин­да­рей и его брат Ика­рий при­бы­ли после их изгна­ния Гип­по­ко­он­том из род­ной стра­ны к Фестию, вла­ды­ке плев­рон­цев, и помог­ли ему завла­деть боль­шой обла­стью на дру­гом бере­гу Ахе­лоя с усло­ви­ем, что они полу­чат часть ее. Тин­да­рей, прав­да, вер­нул­ся домой, взяв в жены Леду, дочь Фестия; Ика­рий же остал­ся обла­да­те­лем части Акар­на­нии и от Поли­ка­сты, доче­ри Лигея, родил Пене­ло­пу и ее бра­тьев. Я уже ука­зал рань­ше³⁹, что в «Спис­ке кораб­лей» упо­мя­ну­ты и акар­нан­цы, как при­ни­мав­шие уча­стие в похо­де на Или­он, при­чем назва­ны «те, что живут на бере­гу»⁴⁰, а так­же

Тогда мате­рик еще не назы­вал­ся Акар­на­ни­ей и побе­ре­жье Лев­ка­дой.

C. 46225. Эфор, напро­тив, утвер­жда­ет, что они не участ­во­ва­ли в похо­де. Он гово­рит, что Алк­ме­он, сын Амфи­а­рая, совер­шил поход с Дио­медом и про­чи­ми Эпи­го­на­ми, а после удач­ной вой­ны с фиван­ца­ми при­со­еди­нил­ся к Дио­меду и вме­сте с ним пока­рал вра­гов Энея. Пере­дав Дио­меду и Энею Это­лию, он всту­пил в Акар­на­нию и поко­рил ее. Меж­ду тем, про­дол­жа­ет Эфор, Ага­мем­нон в это вре­мя напал на арги­вян и лег­ко одер­жал победу, так как боль­шин­ство их после­до­ва­ло за Дио­медом. Одна­ко немно­го вре­ме­ни спу­стя, когда про­изо­шел поход под Трою, Ага­мем­нон из опа­се­ния, как бы во вре­мя его отсут­ст­вия в похо­де Дио­мед и его спут­ни­ки, вер­нув­шись с вой­ском домой (дей­ст­ви­тель­но до Ага­мем­но­на дошли слу­хи о боль­шом вой­ске, собрав­шем­ся у Дио­меда), с пол­ным пра­вом не завла­де­ли подо­баю­щей им вла­стью, ибо Дио­мед был наслед­ни­ком Адрас­та, а Алк­ме­он — сво­его отца, обду­мав все это, вызвал их, чтобы вер­нуть Аргос, и про­сил при­нять уча­стие в войне. Дио­мед дал себя уго­во­рить участ­во­вать в похо­де, Алк­ме­он же с него­до­ва­ни­ем отверг прось­бу. Поэто­му-то толь­ко одни акар­нан­цы не при­со­еди­ни­лись к похо­ду гре­ков. При­дер­жи­ва­ясь это­го ска­за­ния, акар­нан­цы, веро­ят­но, обма­ну­ли рим­лян и доби­лись у них неза­ви­си­мо­сти, утвер­ждая, что толь­ко они одни не участ­во­ва­ли в похо­де про­тив пред­ков рим­лян. Дей­ст­ви­тель­но, они не упо­мя­ну­ты ни в «Это­лий­ском спис­ке»⁴¹, ни где-либо отдель­но, вооб­ще их имя нигде не встре­ча­ет­ся в гоме­ров­ских поэ­мах.

26. Таким обра­зом, Эфор пред­став­ля­ет Акар­на­нию еще до Тро­ян­ской вой­ны под­власт­ной Алк­мео­ну и при­пи­сы­ва­ет послед­не­му осно­ва­ние амфи­лох­ско­го Аргоса; по его сло­вам Акар­на­ния назва­на име­нем сына Алк­мео­на Акар­на­на, а амфи­ло­хий­цы — име­нем его бра­та Амфи­ло­ха; поэто­му сооб­ще­ние Эфо­ра ока­зы­ва­ет­ся в чис­ле ска­за­ний, про­ти­во­ре­ча­щих гоме­ров­ским рас­ска­зам. Фукидид⁴² и дру­гие писа­те­ли рас­ска­зы­ва­ют, что Амфи­лох при воз­вра­ще­нии из похо­да под Трою остал­ся недо­во­лен поло­же­ни­ем дел в Арго­се и посе­лил­ся в этой стране, при­чем, по рас­ска­зам одних, он явил­ся туда в каче­стве закон­но­го наслед­ни­ка вла­сти сво­его бра­та, по дру­гим же — на иных осно­ва­ни­ях. Это я счи­тал нуж­ным рас­ска­зать соб­ст­вен­но об Акар­на­нии. Теперь я сооб­щу о ней общие сведе­ния с.440 в той мере, как они пере­пле­та­ют­ся с исто­ри­ей это­лий­цев, пере­да­вая о сле­дую­щих по поряд­ку собы­ти­ях из исто­рии это­лий­цев, посколь­ку я счи­таю нуж­ным при­со­еди­нить их к ска­зан­но­му рань­ше.

1. Что каса­ет­ся куре­тов, то одни писа­те­ли при­чис­ля­ют их к акар­нан­цам, дру­гие же — к это­лий­цам; соглас­но одним, они про­ис­хо­дят с Кри­та, C. 463а по дру­гим — с Евбеи. Так как упо­ми­на­ния о них есть и у Гоме­ра, то сна­ча­ла сле­ду­ет рас­смот­реть гоме­ров­ские сведе­ния. Пола­га­ют, что поэт счи­та­ет их ско­рее это­лий­ца­ми, чем акар­нан­ца­ми, если толь­ко они дей­ст­ви­тель­но были сыно­вья­ми Пор­фа­о­на:

Это два это­лий­ских горо­да, име­на их при­веде­ны в «Это­лий­ском спис­ке». Даже соглас­но Гоме­ру, куре­ты, оче­вид­но, жили в Плев­роне, поэто­му они долж­ны быть это­лий­ца­ми. Те писа­те­ли, кото­рые дер­жат­ся про­ти­во­по­лож­но­го взгляда, введе­ны в заблуж­де­ние гоме­ров­ским спо­со­бом выра­же­ния, когда поэт гово­рит:

Ведь, про­дол­жа­ют они, не мог же поэт выра­зить­ся соб­ст­вен­но так: «бео­тий­цы и фиван­цы сра­жа­лись друг про­тив дру­га» или «арги­вяне и пело­пон­нес­цы». Я уже ука­зал преж­де¹, что этот спо­соб выра­же­ния обы­чен не толь­ко у Гоме­ра, но неред­ко употреб­ля­ет­ся и про­чи­ми поэта­ми. Это наше объ­яс­не­ние, таким обра­зом, лег­ко мож­но оправ­дать. Пусть, одна­ко, те писа­те­ли объ­яс­нят, как мог Гомер поста­вить плев­рон­цев в «Это­лий­ском спис­ке», если они не были ни их еди­но­пле­мен­ни­ка­ми, ни это­лий­ца­ми.

2. По сло­вам Эфо­ра, это­лий­цы были пле­ме­нем, кото­рое нико­гда не под­чи­ня­лось дру­гим народ­но­стям; стра­на их с неза­па­мят­ных вре­мен не под­вер­га­лась разо­ре­нию вслед­ст­вие ее труд­ной доступ­но­сти и воен­но­го искус­ства жите­лей. Затем Эфор добав­ля­ет, что всей стра­ной вла­де­ли пер­во­на­чаль­но куре­ты; после того как из Элиды при­был Этол, сын Энди­ми­о­на, и одо­лел их вой­ной, куре­там при­шлось отсту­пить в так назы­вае­мую теперь Акар­на­нию; это­лий­цы вер­ну­лись назад вме­сте с эпей­ца­ми и осно­ва­ли древ­ней­шие горо­да в Это­лии; спу­стя 10 поко­ле­ний Элиду коло­ни­зо­вал Оксил, сын Гемо­на, кото­рый пере­пра­вил­ся в Пело­пон­нес из Это­лии. В дока­за­тель­ство это­го Эфор при­во­дит над­пи­си: одну в Фер­мах в Это­лии (где у них с.441 суще­ст­ву­ет отцов­ский обы­чай выби­рать долж­ност­ных лиц); над­пись выре­за­на на цоко­ле ста­туи Это­ла:

Дру­гая над­пись нахо­дит­ся на рыноч­ной пло­ща­ди элей­цев, на ста­туе Окси­ла:

3. Таким обра­зом, эти­ми над­пи­ся­ми Эфор пра­виль­но пока­зы­ва­ет вза­им­ное род­ство элей­цев и это­лий­цев, так как обе над­пи­си не толь­ко соглас­но под­твер­жда­ют род­ство этих пле­мен, но и то, что они явля­ют­ся вза­им­ны­ми родо­на­чаль­ни­ка­ми. На этом осно­ва­нии Эфор успеш­но изоб­ли­ча­ет лож­ные утвер­жде­ния о том, что элей­цы — это дей­ст­ви­тель­но коло­ни­сты это­лий­цев, а это­лий­цы — не коло­ни­сты элей­цев. В дан­ном слу­чае Эфор ясно пока­зы­ва­ет то же самое про­ти­во­ре­чие в сво­ем писа­нии и утвер­жде­нии, на кото­рое я уже ука­зал² у него отно­си­тель­но Дель­фий­ско­го ора­ку­ла. Дей­ст­ви­тель­но, после утвер­жде­ния о том, что Это­лия с неза­па­мят­ных вре­мен не под­вер­га­лась разо­ре­нию, и упо­мя­нув о том, что куре­ты пер­во­на­чаль­но овла­де­ли этой стра­ной, Эфо­ру сле­до­ва­ло бы в соот­вет­ст­вии с уже ска­зан­ным доба­вить еще, что куре­ты оста­ва­лись вла­дель­ца­ми этой зем­ли до его вре­мен, пото­му что толь­ко в таком слу­чае с пол­ным пра­вом мож­но назвать стра­ну «неис­пы­тав­шей разо­ре­ния» и нико­гда не быв­шей под чужим гос­под­ст­вом. Одна­ко Эфор, совер­шен­но забыв о сво­ем обе­ща­нии³, не при­бав­ля­ет это­го, но выска­зы­ва­ет про­ти­во­по­лож­ное утвер­жде­ние о том, что, после того как Этол при­был из Элиды и одо­лел куре­тов вой­ной, послед­ние уда­ли­лись в Акар­на­нию. Что же дру­гое явля­ет­ся харак­тер­ным при­зна­ком разо­ре­ния, как не воен­ное пора­же­ние и уход из стра­ны? На это ука­зы­ва­ет и над­пись у элей­цев. Ведь Этол, гла­сит над­пись,

4. Пожа­луй, кто-нибудь воз­ра­зит на это: Эфор хочет ска­зать, что Это­лия оста­ва­лась «нера­зо­рен­ной» с того вре­ме­ни, как она полу­чи­ла это имя — после при­бы­тия Это­ла. Одна­ко Эфор лиша­ет осно­ва­ния и это пред­по­ло­же­ние, утвер­ждая в после­дую­щем, что бо́льшую часть остав­ше­го­ся сре­ди это­лий­цев наро­да состав­ля­ли имен­но эпей­цы; впо­след­ст­вии же, когда эолий­цы, высе­лив­ши­е­ся вме­сте с бео­тий­ца­ми из Фес­са­лии, сме­ша­лись с послед­ни­ми, они сов­мест­но с бео­тий­ца­ми завла­де­ли этой стра­ной. Итак, веро­ят­но ли, чтобы они, напав на чужую стра­ну, без вой­ны жили бы там вме­сте с ее преж­ни­ми вла­дель­ца­ми, кото­рые вовсе не нуж­да­лись в таком сожи­тель­стве. с.442 Если это неве­ро­ят­но, то веро­ят­но ли, чтобы побеж­ден­ные силой ору­жия ока­за­лись в рав­ных усло­ви­ях с победи­те­ля­ми? Какое же это дру­гое «разо­ре­ние», как не пора­же­ние силой ору­жия? Апол­ло­дор гово­рит, что, соглас­но исто­рии, гиан­ты вышли из Бео­тии и посе­ли­лись вме­сте с это­лий­ца­ми. Эфор же, как буд­то бы удач­но изло­жив свою аргу­мен­та­цию, в заклю­че­ние при­бав­ля­ет: «Эти и подоб­но­го рода вопро­сы я обыч­но под­вер­гаю тща­тель­но­му рас­смот­ре­нию вся­кий раз, когда встре­ча­ет­ся что-нибудь или совер­шен­но сомни­тель­ное, или осно­ван­ное на лож­ном пред­став­ле­нии».

C. 4655. При всем том Эфор все же луч­ше дру­гих. И сам Поли­бий⁴, кото­рый так усерд­но хва­лит его, утвер­жда­ет, что Евдокс⁵ дал пре­крас­ный обзор гре­че­ской исто­рии, а Эфор — наи­луч­ший рас­сказ об осно­ва­нии горо­дов, род­ст­вен­ных свя­зях, пере­се­ле­ни­ях и родо­на­чаль­ни­ках. «Я же, — гово­рит он, — буду изо­бра­жать толь­ко совре­мен­ное состо­я­ние вещей и гово­рить как о поло­же­нии мест­но­стей, так и о рас­сто­я­ни­ях меж­ду ними; ведь это пред­мет, наи­бо­лее под­хо­дя­щий для хоро­гра­фии». Конеч­но, ты, Поли­бий, кото­рый вво­дишь «ходя­чие мне­ния»⁶ о рас­сто­я­ни­ях, имея дело со стра­на­ми вне Гре­ции и с соб­ст­вен­но гре­че­ски­ми зем­ля­ми, ты дол­жен оправ­ды­вать­ся как перед Посидо­ни­ем и Апол­ло­до­ром, так и перед неко­то­ры­ми дру­ги­ми писа­те­ля­ми. Поэто­му чита­тель дол­жен изви­нить меня и не раз­дра­жать­ся, если я ино­гда допус­каю какие-нибудь про­ма­хи (так как я чер­паю боль­шин­ство моих исто­ри­че­ских сведе­ний от таких писа­те­лей), но ско­рее быть доволь­ным тем, что я изла­гаю боль­шин­ство исто­ри­че­ских фак­тов луч­ше дру­гих или допол­няю про­пу­щен­ные ими по неведе­нию.

6. О куре­тах в ходу еще сле­дую­щие ска­за­ния, отча­сти име­ю­щие бли­жай­шее отно­ше­ние к исто­рии это­лий­цев и акар­нан­цев, отча­сти же более отда­лен­ное. Имен­но бли­жай­шее отно­ше­ние к исто­рии име­ют ска­за­ния в таком роде, как уже изло­жен­ные мною выше о том, что стра­ну, кото­рая теперь назы­ва­ет­ся Это­ли­ей, насе­ля­ли куре­ты и что послед­них вытес­ни­ли в Акар­на­нию при­быв­шие с Это­лом это­лий­цы. Далее, такие ска­за­ния, что в то вре­мя, когда куре­ты жили в Плев­ро­нии (тогда назы­вае­мой Куре­ти­дой), эолий­цы вторг­лись в эту стра­ну и, захва­тив ее, изгна­ли преж­них вла­де­те­лей. По сло­вам Архе­ма­ха Евбей­ско­го, куре­ты вна­ча­ле посе­ли­лись в Хал­киде, но так как во вре­мя посто­ян­ных войн за Лелант­скую рав­ни­ну вра­ги хва­та­ли их спе­ре­ди за воло­сы и выры­ва­ли их, то куре­ты ста­ли отра­щи­вать воло­сы сза­ди, а спе­ре­ди — стричь. Поэто­му их и назы­ва­ли «куре­та­ми» от сло­ва «стриж­ка»⁷; они пере­се­ли­лись в Это­лию и, завла­дев обла­стью око­ло Плев­ро­на, назва­ли жите­лей про­ти­во­по­лож­но­го бере­га Ахе­лоя акар­нан­ца­ми, пото­му что те ходи­ли с нестри­же­ны­ми⁸ голо­ва­ми. Неко­то­рые, напро­тив, утвер­жда­ют, что оба пле­ме­ни полу­чи­ли свои име­на от героя; иные же — что куре­ты назва­ны по име­ни горы Курия, воз­вы­шаю­щей­ся над Плев­ро­ном, и что это было одно из это­лий­ских пле­мен, как офии, агреи, еври­та­ны и неко­то­рые дру­гие. Но, как я заме­тил выше⁹, когда Это­лия была разде­ле­на на 2 части, область вокруг Калидо­на, как гово­рят, была под вла­стью Энея, тогда как извест­ной частью Плев­ро­нии вла­де­ли сыно­вья Пор­фа­о­на, имен­но Агрий и его семья, если дей­ст­ви­тель­но они:

Потом Плев­ро­ни­ей вла­дел Фестий, тесть Энея и отец Алфеи, пред­во­ди­тель куре­тов. Когда же раз­ра­зи­лась вой­на меж­ду сыно­вья­ми Фестия, с одной сто­ро­ны, и Эне­ем и Меле­а­гром — с дру­гой

как гово­рил поэт, при­дер­жи­ва­ясь мифи­че­ско­го ска­за­ния о веп­ре, но, по всей веро­ят­но­сти, из-за клоч­ка зем­ли), то, по сло­вам Гоме­ра,

Тако­вы ска­за­ния, име­ю­щие бли­жай­шее отно­ше­ние к исто­рии это­лий­цев и акар­нан­цев.

7. Ска­за­ния, име­ю­щие более отда­лен­ное отно­ше­ние к это­му пред­ме­ту (исто­ри­ки в силу оди­на­ко­вых назва­ний про­сто соеди­ня­ют их вме­сте), а имен­но ска­за­ние, хотя и назы­вае­мое «Курет­ской исто­ри­ей» и «Исто­ри­ей о куре­тах» (подоб­но тому, как если бы это была исто­рия куре­тов, жив­ших в Это­лии и Акар­на­нии), не толь­ко отли­ча­ют­ся от этих исто­рий, но ско­рее похо­жи на ска­за­ния о сати­рах, силе­нах, вак­хах и тити­рах¹⁰. Ведь, по сло­вам тех писа­те­лей, кото­рые пере­да­ют ска­за­ния из исто­рии Кри­та и Фри­гии, куре­ты — это некие демо­ни­че­ские суще­ства, подоб­ные этим, или слу­ги богов; при­чем эти пре­да­ния у них пере­пле­та­ют­ся с рас­ска­за­ми об извест­ных свя­щен­ных обрядах, частью мисти­че­ских, частью свя­зан­ных с вос­пи­та­ни­ем мла­ден­ца Зев­са на Кри­те или с орги­я­ми в честь Мате­ри богов, справ­ля­е­мы­ми во Фри­гии и в обла­сти тро­ян­ской Иды. В этих ска­за­ни­ях обна­ру­жи­ва­ет­ся незна­чи­тель­ное раз­но­об­ра­зие: так, по одним ска­за­ни­ям, кори­бан­ты, каби­ры, Идей­ские Дак­ти­ли и тель­хи­ны отож­дествля­ют­ся с куре­та­ми, в дру­гих — эти пле­ме­на изо­бра­жа­ют­ся род­ст­вен­ны­ми с неко­то­ры­ми незна­чи­тель­ны­ми отли­чи­я­ми меж­ду собой. Гово­ря крат­ко, их всех счи­та­ют чем-то вро­де людей, бого­вдох­но­вен­ных и пора­жен­ных вак­хи­че­ским безу­ми­ем, кото­рые в обра­зе слу­жи­те­лей боже­ства при совер­ше­нии свя­щен­ных обрядов устра­ша­ют людей воен­ной пляс­кой, испол­ня­е­мой в пол­ном воору­же­нии под шум и звон ким­ва­лов, тим­па­нов и ору­жия в сопро­вож­де­нии флей­ты и воплей. Поэто­му эти свя­щен­ные обряды счи­та­ют в извест­ном отно­ше­нии род­ст­вен­ны­ми обрядам, справ­ля­е­мым у само­фра­кий­цев, на Лем­но­се и в неко­то­рых дру­гих местах, так как боже­ст­вен­ные слу­жи­те­ли назы­ва­ют­ся там одним и тем же име­нем. Впро­чем, вся­кое иссле­до­ва­ние в таком роде отно­сит­ся к обла­сти уче­ния о богах и не чуж­до умо­зре­нию фило­со­фа.

8. Так как сами исто­ри­ки из-за тож­де­ства имен куре­тов сопо­став­ля­ли несхо­жие пред­ме­ты, то и мне хоте­лось бы подроб­нее ска­зать о них в отступ­ле­нии, доба­вив под­хо­дя­щий к исто­рии рас­сказ о их физи­че­ском сло­же­нии. Впро­чем, неко­то­рые исто­ри­ки жела­ют даже сбли­зить их физи­че­ские с.444 каче­ства, быть может, в этом у них как раз есть извест­ная доля прав­до­по­до­бия. Так, напри­мер, они утвер­жда­ют, что это­лий­ские куре­ты полу­чи­ли это имя отто­го, что подоб­но «девуш­кам»¹¹ оде­ва­лись в жен­ское пла­тье; ведь у гре­ков C. 467это было чем-то вро­де моды, ионий­цы назва­ны «длин­но­хи­тон­ны­ми»¹², а вои­ны Лео­нида выхо­ди­ли на бой «с рас­че­сан­ны­ми воло­са­ми»¹³, за что, гово­рят, пер­сы выра­жа­ли им пре­зре­ние, хотя в бит­ве и диви­лись их муже­ству. Вооб­ще искус­ство ухо­да за воло­са­ми состо­ит в их пита­нии и стриж­ке, и оно свой­ст­вен­но как девуш­кам, так и юно­шам¹⁴; поэто­му есть мно­го спо­со­бов лег­ко уста­но­вить пер­во­на­чаль­ное зна­че­ние сло­ва «куре­ты». С дру­гой сто­ро­ны, веро­ят­но, что воен­ная пляс­ка, пер­во­на­чаль­но испол­няв­ша­я­ся лица­ми в такой при­чес­ке и одеж­де (при­чем эти лица назы­ва­лись куре­та­ми), дала повод людям, более воин­ст­вен­ным, чем дру­гие, и про­во­див­шим жизнь не рас­ста­ва­ясь с ору­жи­ем, назы­вать­ся тем же име­нем куре­тов: я имею в виду куре­тов на Евбее, в Это­лии и в Акар­на­нии. Дей­ст­ви­тель­но, Гомер назы­ва­ет этим име­нем моло­дых вои­нов:

И в дру­гом месте:

Тако­вы мои сведе­ния об эти­мо­ло­гии име­ни куре­тов. Впро­чем, воен­ная пляс­ка была пляс­кой вои­нов. Это дока­зы­ва­ют как пирри­ха¹⁷, так и Пиррих, кото­ро­го счи­та­ют изо­бре­та­те­лем тако­го упраж­не­ния для юно­шей, а так­же и руко­вод­ство по воен­но­му искус­ству.

9. Теперь рас­смот­рим как все эти име­на соот­вет­ст­ву­ют одно­му и тому же пред­ме­ту и какие эле­мен­ты уче­ния о богах содер­жат­ся в их исто­рии. Общим для гре­ков и вар­ва­ров явля­ет­ся обы­чай совер­шать свя­щен­ные обряды, соеди­няя их с празд­нич­ным отды­хом, а имен­но: одни обряды справ­ля­ют­ся с рели­ги­оз­ным исступ­ле­ни­ем, дру­гие — без него; ино­гда — с музы­каль­ным сопро­вож­де­ни­ем, а ино­гда — без музы­ки; одни — сокро­вен­но, дру­гие — откры­то. Впро­чем, тот или иной харак­тер этих обрядов опре­де­ля­ет­ся самой при­ро­дой. Ведь отдых, во-пер­вых, отвле­ка­ет ум от чело­ве­че­ских заня­тий и обра­ща­ет под­лин­но сво­бод­ный ум к боже­ст­вен­но­му; во-вто­рых, боже­ст­вен­ное исступ­ле­ние осно­ва­но, по-види­мо­му, на неко­ем боже­ст­вен­ном вдох­но­ве­нии и осо­бен­но близ­ко роду людей, наде­лен­ных про­ро­че­ским даром; в-третьих, таин­ст­вен­ная сокро­вен­ность свя­щен­ных обрядов при­да­ет боль­ше свя­то­сти боже­ст­вен­но­му, так как она под­ра­жа­ет боже­ст­вен­но­му есте­ству, непо­сти­жи­мо­му чело­ве­че­ским чув­ствам; нако­нец, в-чет­вер­тых, музы­ка, сопро­вож­даю­щая пляс­ку, ритм и мело­дия при­во­дит нас в сопри­кос­но­ве­ние с боже­ст­вом одно­вре­мен­но как вызы­вае­мым ею удо­воль­ст­ви­ем, так и с.445 худо­же­ст­вен­ным испол­не­ни­ем, что про­ис­хо­дит по сле­дую­щей при­чине. Хотя и вер­но сле­дую­щее изре­че­ние: люди более все­го упо­доб­ля­ют­ся богам тогда, когда они тво­рят доб­ро дру­гим, но, пожа­луй, пра­виль­нее было бы ска­зать: когда они счаст­ли­вы. А такое сча­стье созда­ют радо­сти, празд­не­ства, заня­тие фило­со­фи­ей и музы­кой. Ведь если музы­ка в какой-то сте­пе­ни под­вер­га­ет­ся C. 468извра­ще­нию, когда музы­кан­ты обра­ща­ют свое искус­ство на чув­ст­вен­ные удо­воль­ст­вия на пирах, пля­со­вых и сце­ни­че­ских пред­став­ле­ни­ях и тому подоб­ных зре­ли­щах, то не сле­ду­ет пори­цать за это музы­ку, а луч­ше иссле­до­вать сущ­ность осно­ван­но­го на ней вос­пи­та­ния.

10. Вот поче­му Пла­тон, а еще рань­ше его пифа­го­рей­цы назва­ли фило­со­фию музы­кой¹⁸ и утвер­жда­ли, что мир обра­зо­вал­ся по зако­нам гар­мо­нии¹⁹, счи­тая вся­кий род музы­ки про­из­веде­ни­ем богов. Поэто­му Музы явля­ют­ся боги­ня­ми и Апол­лон — пред­во­ди­те­лем Муз, а вся поэ­зия — вос­хва­ле­ни­ем богов. Рав­ным обра­зом они при­пи­сы­ва­ют музы­ке уста­нов­ле­ние нрав­ст­вен­но­сти, так как, по их мне­нию, все, что слу­жит для исправ­ле­ния ума, близ­ко богам. Боль­шин­ство гре­ков при­пи­сы­ва­ло Дио­ни­су, Апол­ло­ну, Гека­те, Музам и преж­де все­го Демет­ре вся­ко­го рода орги­а­сти­че­ские, вак­хи­че­ские и хоро­вые празд­не­ства, а так­же мисти­че­ское нача­ло в празд­не­ствах посвя­ще­ния; они назы­ва­ют Иак­хом не толь­ко Дио­ни­са, но и демо­на-пред­во­ди­те­ля мисте­рий Демет­ры. Ноше­ние вет­вей, хоро­вые пляс­ки и посвя­ще­ния — общие эле­мен­ты куль­та этих богов. Что каса­ет­ся Муз и Апол­ло­на, то Музы сто­ят во гла­ве хоров, а Апол­лон не толь­ко руко­во­дит хора­ми, но его веде­нию при­над­ле­жит искус­ство про­ри­ца­ния. Слу­жи­те­ля­ми Муз явля­ют­ся все обра­зо­ван­ные люди и в осо­бен­но­сти музы­кан­ты, они же и слу­жи­те­ли Апол­ло­на, а так­же те, кто зани­ма­ет­ся искус­ст­вом про­ри­ца­ния; слу­жи­те­ли Демет­ры, — посвя­щен­ные факе­ло­нос­цы и иеро­фан­ты²⁰; Дио­ни­са — силе­ны, сати­ры, вак­хан­ки, а так­же лены и фии, мим­ал­ло­ны, наиды, ним­фы и так назы­вае­мые тити­ры.

11. Кро­ме этих свя­щен­ных обрядов, на Кри­те справ­ля­лись еще осо­бые обряды в честь Зев­са с орги­я­ми; в них при­ни­ма­ли уча­стие и слу­жи­те­ли, каки­ми в куль­те Дио­ни­са явля­лись сати­ры. Их назы­ва­ли куре­та­ми; это были какие-то юно­ши, кото­рые испол­ня­ли упраж­не­ния в доспе­хах в сопро­вож­де­нии пляс­ки, пред­став­ляя при этом мифи­че­скую исто­рию о рож­де­нии Зев­са; в этой сцене они изо­бра­жа­ли Кро­но­са, обыч­но пожи­рав­ше­го сво­их детей тот­час после их рож­де­ния, и Рею в хло­потах ута­ить свои роды, чтобы, уда­лив ново­рож­ден­ное дитя, по воз­мож­но­сти спа­сти его. Для это­го боги­ня, как гово­рят, берет себе в помощ­ни­ки куре­тов, кото­рые, окру­жив боги­ню буб­на­ми и тому подоб­ны­ми шумо­вы­ми инстру­мен­та­ми, долж­ны были воен­ной пляс­кой и шумом устра­шить Кро­но­са и неза­мет­но похи­тить его ребен­ка. По пре­да­нию, они и вос­пи­та­ли мла­ден­ца Зев­са столь же забот­ли­во. Отто­го-то куре­ты и были удо­сто­е­ны это­го почет­но­го име­ни, что либо ока­за­ли эту услу­гу, будучи сами моло­ды­ми и юны­ми, либо вос­пи­та­ли ребен­ка Зев­са (ибо при­во­дят оба объ­яс­не­ния). Они явля­ют­ся чем-то вро­де сати­ров у Зев­са. Так обсто­ит дело у гре­ков с орги­а­сти­че­ски­ми C. 469куль­та­ми.

с.446 12. Что каса­ет­ся бере­кин­тов — одно­го из фри­гий­ских пле­мен — и вооб­ще фри­гий­цев, а так­же тро­ян­цев, живу­щих в окрест­но­стях Иды, то они почи­та­ют Рею, справ­ляя ей оргии, и назы­ва­ют ее Мате­рью богов, Агди­сти­дой и Вели­кой фри­гий­ской боги­ней, а так­же от име­ни мест­но­стей — Иде­ей, Дин­диме­ной, Сипи­ле­ной, Пес­си­нун­ти­дой, Кибе­лой и Кибе­бой²¹. Гре­ки же назы­ва­ют ее слу­жи­те­лей тем же име­нем куре­тов; одна­ко они не заим­ст­ву­ют это назва­ние из того же кру­га мифи­че­ских рас­ска­зов²², но счи­та­ют их каки­ми-то демо­на­ми-помощ­ни­ка­ми подоб­но сати­рам. Их же назы­ва­ют кори­бан­та­ми.

13. В поль­зу таких пред­по­ло­же­ний свиде­тель­ст­ву­ют поэты. Напри­мер, Пин­дар в дифи­рам­бе, кото­рый начи­на­ет­ся сло­ва­ми:

вспом­нив древ­ние и новые гим­ны в честь Дио­ни­са и пере­хо­дя от них, гово­рит:

Поэт ука­зы­ва­ет на общ­ность обрядов, уста­нов­лен­ных в куль­те Дио­ни­са у гре­ков, с фри­гий­ски­ми обряда­ми в куль­те Мате­ри богов, выяв­ляя род­ст­вен­ную связь меж­ду ними. Подоб­ное же сбли­же­ние дела­ет и Еври­пид в «Вак­хан­ках», соеди­няя вме­сте фри­гий­ские обы­чаи с лидий­ски­ми по их сход­ству.

И даль­ше:

с.447 Затем в сле­дую­щих сти­хах поэт свя­зы­ва­ет крит­ские обряды с фри­гий­ски­ми:

В «Пала­меде» хор гово­рит:

14. Когда поэты сопо­став­ля­ют Силе­на, Мар­сия и Олим­па, пред­став­ляя их изо­бре­та­те­ля­ми флейт, то они опять ста­вят дио­ни­си­че­ские обряды в связь с фри­гий­ски­ми; неред­ко они име­на Иды и Олим­па застав­ля­ют «зву­чать»²⁶ неяс­но, как буд­то это одна и та же гора. Дей­ст­ви­тель­но, на Иде есть 4 вер­ши­ны, назы­вае­мые Олим­па­ми вбли­зи Антан­д­рии; есть и мисий­ский Олимп, при­мы­каю­щий к Иде, но не тож­де­ст­вен­ный ей. Софокл в «Полик­сене» пред­став­ля­ет Мене­лая поспеш­но уез­жаю­щим из-под Трои, а Ага­мем­но­на желаю­щим немно­го задер­жать­ся для уми­ло­стив­ле­ния Афи­ны, а затем вла­га­ет в уста Мене­лая сле­дую­щие сло­ва:

15. Для зву­ков флей­ты, шума тре­щоток, зво­на ким­ва­лов, гро­ма тим­па­нов, кри­ков одоб­ре­ния и лико­ва­ния и топота ног они изо­бре­ли осо­бые име­на, а так­же при­ме­ня­ли и неко­то­рые дру­гие име­на, кото­ры­ми они назы­ва­ли слу­жи­те­лей богов, участ­ни­ков хоров и испол­ни­те­лей свя­щен­ных обрядов: каби­ры, кори­бан­ты, паны, сати­ры и тити­ры; бога они назы­ва­ли Вак­хом, Рею — Кибе­лой или Кибе­бой и Дин­диме­ной по местам их почи­та­ния. Саба­зий так­же при­над­ле­жит к чис­лу фри­гий­ских божеств, и неко­то­рым обра­зом он дитя Мате­ри [богов], так как он тоже пере­дал таин­ства Дио­ни­са.

с.448 16. С эти­ми обряда­ми схо­жи Коти­тии и Бен­дидии у фра­кий­цев, у кото­рых воз­ник­ли и орфи­че­ские обряды. Эсхил упо­ми­на­ет о Коти­се, почи­тае­мой у эдо­ний­цев, а так­же о музы­каль­ных инстру­мен­тах, при­ме­няв­ших­ся на ее празд­не­ствах. Ведь он гово­рит:

а затем тот­час при­бав­ля­ет упо­ми­на­ние о слу­жи­те­лях Дио­ни­са:

И потом:

Ведь эти обряды похо­жи на фри­гий­ские, и весь­ма веро­ят­но, что, посколь­ку сами фри­гий­цы явля­лись пере­се­лен­ца­ми из Фра­кии, эти обряды были пере­не­се­ны сюда из Фра­кии. Сопо­став­ле­ни­ем Дио­ни­са с эдо­ний­ским Ликур­гом поэты наме­ка­ют на оди­на­ко­вый харак­тер этих свя­щен­ных обрядов.

17. Исхо­дя из мело­дии рит­ма и музы­каль­ных инстру­мен­тов, всю фра­кий­скую музы­ку счи­та­ют ази­ат­ской. Это вид­но из назва­ния мест­но­стей, где суще­ст­во­вал культ Муз. Дей­ст­ви­тель­но, Пие­рия, Олимп, Пимпла и Либе­фрон в древ­но­сти были фра­кий­ски­ми мест­но­стя­ми и гора­ми, хотя теперь они при­над­ле­жат македо­ня­нам; Гели­кон посвя­ти­ли Музам фра­кий­цы, посе­лив­ши­е­ся в Бео­тии, кото­рые посвя­ти­ли им так­же пеще­ру нимф-либе­ф­ри­ад. Рав­ным обра­зом тех, кто в древ­ние вре­ме­на зани­ма­лись музы­кой, назы­ва­ют фра­кий­ца­ми — Орфея, Мусея, Фами­ри­са; Евмолп так­же полу­чил свое имя отсюда. Писа­те­ли, кото­рые посвя­ти­ли Дио­ни­су целую Азию вплоть до Индии, про­из­во­дят оттуда бо́льшую часть музы­ки. Так, один писа­тель гово­рит, «уда­ряя по ази­ат­ской кифа­ре», дру­гой назы­ва­ет флей­ты «бере­кинт­ски­ми» и «фри­гий­ски­ми»; неко­то­рые инстру­мен­ты носят вар­вар­ские назва­ния: наб­лас, сам­би­ка, бар­би­тос, мага­дис и неко­то­рые дру­гие.

18. Афи­няне про­яв­ля­ли посто­ян­ную склон­ность к ино­зем­ным заим­ст­во­ва­ни­ям как вооб­ще, так и в отно­ше­нии куль­та чуже­зем­ных богов. Дей­ст­ви­тель­но, они вос­при­ня­ли так мно­го чуже­зем­ных обрядов, что за это их даже осме­и­ва­ли в комедии. Это отно­сит­ся к фра­кий­ским и фри­гий­ским обрядам. Напри­мер, о Бен­диди­ях упо­ми­на­ет Пла­тон²⁷, а о фри­гий­ских обрядах — Демо­сфен²⁸, упре­каю­щий мать Эсхи­на и его само­го за то, что с.449 тот при­сут­ст­во­вал вме­сте с мате­рью на тай­ных свя­щен­но­дей­ст­ви­ях, участ­во­вал в дио­ни­си­че­ской про­цес­сии, мно­го­крат­но вос­кли­цая: euoî sa­boî и hýēs áttes, áttēs hýēs²⁹. Ибо эти сло­ва употреб­ля­ют­ся при слу­же­нии Саба­зию и Вели­кой Мате­ри.

19. Кро­ме это­го, отно­си­тель­но этих демо­нов и их раз­но­об­раз­ных имен мож­но обна­ру­жить, что они назы­ва­лись не толь­ко слу­жи­те­ля­ми богов, но и сами счи­та­лись бога­ми. Так, по сло­вам Геси­о­да, напри­мер, у Гека­те­ра и доче­ри Форо­нея было 5 доче­рей:

C. 472Автор «Форо­ниды»³⁰ назы­ва­ет куре­тов «флей­ти­ста­ми» и «фри­гий­ца­ми»; дру­гие же писа­те­ли — «порож­де­ни­я­ми зем­ли» и «нося­щи­ми мед­ные щиты». Иные назы­ва­ют «фри­гий­ца­ми» кори­бан­тов, а не куре­тов, послед­них же — «кри­тя­на­ми» и гово­рят, что кри­тяне пер­вы­ми ста­ли носить мед­ные доспе­хи на Евбее; поэто­му-то их назы­ва­ли так­же «хал­кидя­на­ми»³¹. Одни утвер­жда­ют, что тита­ны дали Рее воору­жен­ных слу­жи­те­лей — кори­бан­тов, при­быв­ших из Бак­три­а­ны, дру­гие — из Кол­хиды. В крит­ских ска­за­ни­ях куре­ты назы­ва­ют­ся «кор­миль­ца­ми» и «стра­жа­ми Зев­са», вызван­ны­ми Реей из Фри­гии на Крит. По рас­ска­зам неко­то­рых, на Родо­се было 9 тель­хи­нов³², при­чем куре­та­ми назы­ва­лись те из них, кото­рые, сопро­вож­дая Рею на Крит, «вос­пи­ты­ва­ли мла­ден­ца Зев­са». Кир­бант, друг куре­тов, осно­вал Гиера­пит­ну. Он дал повод пра­сий­цам утвер­ждать сре­ди родо­с­цев, что кори­бан­ты были неки­ми демо­на­ми — детьми Афи­ны и Гелиоса. Соглас­но дру­гим, кори­бан­ты — дети Кро­но­са; нако­нец, еще неко­то­рые писа­те­ли счи­та­ют их сыно­вья­ми Зев­са и Кал­лио­пы и утвер­жда­ют их тож­де­ство с каби­ра­ми. Послед­ние, по их сло­вам, ушли на Само­фра­кию (преж­де назы­вае­мую Мели­той), а обряды каби­ров име­ли мисти­че­ский харак­тер.

20. Эти ска­за­ния собрал Демет­рий Скеп­сий­ский. Но он не при­ни­ма­ет послед­не­го утвер­жде­ния, так как, по его сло­вам, на Само­фра­кии не было ника­ких мисти­че­ских ска­за­ний о каби­рах. Одна­ко он при­во­дит мне­ние Сте­сим­брота из Фасо­са, что на Само­фра­кии совер­ша­лись свя­щен­ные обряды в честь каби­ров, а назва­ние свое каби­ры, по его мне­нию, полу­чи­ли от горы Каби­ра в Бере­кин­тии. Неко­то­рые счи­та­ют куре­тов слу­жи­те­ля­ми Гека­ты, отож­дествляя их с кори­бан­та­ми. Одна­ко Демет­рий Скеп­сий­ский опять на это воз­ра­жа­ет (в про­ти­во­по­лож­ность сло­вам Еври­пида)³³, гово­ря, что на Кри­те почи­та­ние Реи не было обыч­ным и рас­про­стра­нен­ным как тузем­ное, но явля­лось таким толь­ко во Фри­гии и Тро­аде; те же, кто дела­ет такие утвер­жде­ния, по его сло­вам, пере­да­ют ско­рее мифы, чем исто­ри­че­ские сведе­ния; впро­чем, быть может, к тако­му заблуж­де­нию мог­ло при­ве­сти их и слу­чай­ное тож­де­ство назва­ний мест­но­стей. Так, напри­мер, Ида — не толь­ко тро­ян­ская, но и крит­ская гора, а Дик­та — мест­ность с.450 в Скеп­сии и гора на Кри­те. Вер­ши­на Иды — Пит­на, от кото­рой назван город Гиера­пит­на. Гип­по­ко­ро­на — мест­ность в Адра­мит­тен­ской обла­сти, а Гип­по­ко­ро­ний — на Кри­те. Само­ний — восточ­ный мыс ост­ро­ва, а так­же рав­ни­на в Неандрий­ской обла­сти и в обла­сти алек­сан­дрий­цев.

21. Арги­вя­нин Аку­си­лай счи­та­ет Кад­ми­ла сыном Каби­ро и Гефе­ста и отцом трех каби­ров, от кото­рых про­изо­шли ним­фы-каби­риды. По сло­вам Фере­кида, от Апол­ло­на и Ретии про­изо­шли 9 кир­бан­тов, кото­рые оби­та­ли на Само­фра­кии. От Каби­ро, доче­ри Про­тея, и Гефе­ста про­изо­шли 3 каби­ра и 3 ним­фы-каби­риды; в честь тех и дру­гих были уста­нов­ле­ны свя­щен­ные C. 473обряды. Более все­го каби­ры поль­зо­ва­лись почи­та­ни­ем как раз на Имбро­се и Лем­но­се, но их чти­ли так­же в отдель­ных горо­дах Тро­ян­ской обла­сти. Их име­на, впро­чем, сохра­ня­ют­ся в тайне. Геро­дот упо­ми­на­ет³⁴ о суще­ст­во­ва­нии хра­мов каби­ров, как и Гефе­ста, в Мем­фи­се; Кам­бис, одна­ко, по его сло­вам, раз­ру­шил их. Места почи­та­ния этих демо­нов необи­тае­мы: Кори­бан­тий в Гама­к­си­тии, в обла­сти, теперь при­над­ле­жа­щей алек­сан­дрий­цам, вбли­зи Смин­фия, и Кори­бис­са в обла­сти Скеп­си­са око­ло реки Евре­ен­та и селе­ния того же име­ни, а так­же око­ло пото­ка Эфало­ен­та. По сло­вам Демет­рия Скеп­сий­ско­го, пред­став­ля­ет­ся веро­ят­ной тож­де­ст­вен­ность куре­тов и кори­бан­тов; их счи­та­ли моло­ды­ми людь­ми или юно­ша­ми, кото­рых при­гла­ша­ли для воен­ной пляс­ки на празд­ни­ках Мате­ри богов, а так­же «кори­бан­та­ми» отто­го, что они на пля­со­вой манер «ходи­ли бода­ясь голо­вой»³⁵. Гомер назы­ва­ет их искус­ны­ми пля­су­на­ми³⁶:

Так как кори­бан­ты были пля­су­на­ми и под­вер­жен­ны­ми исступ­ле­нию, то мы назы­ваем беше­но вер­тя­щих­ся людей «кори­бант­ст­ву­ю­щи­ми».

22. По сло­вам неко­то­рых, Идей­ски­ми Дак­ти­ля­ми назы­ва­ли пер­во­на­чаль­ных посе­лен­цев идей­ско­го пред­го­рья. Ибо пред­го­рья назы­ва­ли «нога­ми», а вер­ши­ны гор — «гла­ва­ми». Таким обра­зом, неко­то­рые око­неч­но­сти Иды (все они были посвя­ще­ны Мате­ри богов) назы­ва­лись Дак­ти­ля­ми. Как дума­ет Софокл³⁷, пер­вы­ми Дак­ти­ля­ми были 5 муж­чин, кото­рые впер­вые откры­ли желе­зо и его обра­бот­ку, а так­же мно­го дру­го­го полез­но­го для жиз­ни; у них было 5 сестер: по чис­лу их все они назы­ва­лись Дак­ти­ля­ми³⁸. Дру­гие, одна­ко, пере­да­ют мифи­че­ский рас­сказ ина­че, соеди­няя в нем один сомни­тель­ный эле­мент с дру­гим, при­чем име­на и чис­ло Дак­ти­лей у них раз­лич­ны; так, одно­го из них они назы­ва­ют Кель­ми­сом, дру­гих — Дам­на­ме­не­ем, Герак­лом и Акмо­ном. Одни счи­та­ют их мест­ны­ми жите­ля­ми Иды, дру­гие — пере­се­лен­ца­ми. Одна­ко все соглас­но утвер­жда­ют, что они впер­вые нача­ли обра­ба­ты­вать желе­зо на Иде; все счи­та­ют их кол­ду­на­ми и слу­жи­те­ля­ми Мате­ри богов, жив­ши­ми во Фри­гии око­ло Иды. Они назы­ва­ют Тро­аду Фри­ги­ей, пото­му что после раз­ру­ше­ния Трои фри­гий­цы, будучи соседя­ми Тро­ады, овла­де­ли ею. Куре­ты и кори­бан­ты, как пред­по­ла­га­ют, и явля­ют­ся потом­ка­ми Идей­ских Дак­ти­лей. Во вся­ком слу­чае пер­вые 100 чело­век, родив­ши­е­ся на Кри­те, назы­ва­лись Идей­ски­ми с.451 Дак­ти­ля­ми; 9 куре­тов, как гово­рят, были их потом­ка­ми; каж­дый из них про­из­вел по 10 детей, кото­рые назы­ва­лись Идей­ски­ми Дак­ти­ля­ми.

C. 47423. Хотя я мень­ше все­го люб­лю вда­вать­ся в мифи­че­ское, но вынуж­ден к подоб­но­му обсуж­де­нию это­го пред­ме­та, так как он каса­ет­ся уче­ния о богах. Вся­кое уче­ние о богах долж­но иссле­до­вать древ­ние пред­став­ле­ния и мифы, ибо люди древ­но­сти обле­ка­ли в зага­доч­ную фор­му свои при­род­ные пред­став­ле­ния по этим вопро­сам и посто­ян­но при­да­ва­ли эле­мент мифи­че­ско­го сво­им рас­суж­де­ни­ям. Раз­га­дать все эти загад­ки совер­шен­но точ­но нелег­ко. Одна­ко если выве­сти на свет божий всю мас­су мифи­че­ских ска­за­ний, то согла­со­ван­ных меж­ду собой, то про­ти­во­ре­чи­вых, то на осно­ва­нии их мож­но лег­че уга­дать исти­ну. Так, напри­мер, мифы «о ски­та­ни­ях по горам» рев­ност­ных слу­жи­те­лей богов и самих богов и о их боже­ст­вен­ном вдох­но­ве­нии рас­ска­зы­ва­ют, веро­ят­но, на том же осно­ва­нии, поче­му люди счи­та­ют богов небес­ны­ми суще­ства­ми, заботя­щи­ми­ся как о мно­гом дру­гом, так в осо­бен­но­сти и о пред­виде­нии по зна­ме­ни­ям. Таким обра­зом, гор­ное дело, охота и поис­ки жиз­нен­но необ­хо­ди­мых пред­ме­тов, оче­вид­но, род­ст­вен­ны «ски­та­нию по горам», тогда как шар­ла­тан­ство и кол­дов­ство близ­ки к рели­ги­оз­но­му вдох­но­ве­нию, рели­ги­оз­ным обрядам и гада­ни­ям. Тако­во и мастер­ство [этих людей] в осо­бен­но­сти же в искус­ствах дио­ни­си­че­ском и орфи­че­ском. Впро­чем, об этих пред­ме­тах доста­точ­но.

1. Так как я вна­ча­ле уже дал опи­са­ние ост­ро­вов око­ло Пело­пон­не­са, как всех осталь­ных, так в осо­бен­но­сти тех, что лежат в Коринф­ском зали­ве и перед ним, то теперь по поряд­ку при­хо­дит­ся гово­рить о Кри­те (ведь и этот ост­ров отно­сит­ся к Пело­пон­не­су) и неко­то­рых ост­ро­вах око­ло Кри­та. К послед­ним при­над­ле­жат Кикла­ды и Спо­ра­ды, одни сто­я­щие упо­ми­на­ния, дру­гие же менее зна­чи­тель­ные.

2. Теперь я сна­ча­ла ска­жу о Кри­те. Хотя, по сло­вам Евдок­са, этот ост­ров рас­по­ло­жен в Эгей­ском море, одна­ко так утвер­ждать нель­зя, а сле­ду­ет луч­ше ска­зать, что он лежит меж­ду Кире­на­и­кой и частью Гре­ции от Суния до Лако­ни­ки; в дли­ну Крит про­сти­ра­ет­ся парал­лель­но этим стра­нам с запа­да на восток; с севе­ра он омы­ва­ет­ся Эгей­ским и Крит­ским моря­ми, а с юга — Ливий­ским морем, при­мы­каю­щим к Еги­пет­ско­му. Из око­неч­но­стей ост­ро­ва запад­ная нахо­дит­ся у Фала­сар­ны; в шири­ну она око­ло 200 ста­дий и разде­ля­ет­ся на 2 мыса, из кото­рых запад­ный носит назва­ние Кри­уме­то­пон¹, а север­ный — Кимар, восточ­ный же мыс — это Само­ний, выдаю­щий­ся немно­го даль­ше Суния на восток.

3. По Соси­кра­ту (сооб­ще­ние кото­ро­го об ост­ро­ве Апол­ло­дор при­зна­ет точ­ным), дли­на Кри­та состав­ля­ет не более 2300 ста­дий, шири­на же C. 475мень­ше дли­ны², так что его окруж­ность, соглас­но Соси­кра­ту, состав­ля­ет, пожа­луй, более 5000 ста­дий. Арте­ми­дор опре­де­ля­ет ее в 4100 ста­дий. Иеро­ним, напро­тив, при­ни­мая дли­ну ост­ро­ва в 2000 ста­дий, а шири­ну неоди­на­ко­вой, мог бы счи­тать окруж­ность боль­шей, чем Арте­ми­дор. Ибо с.452 око­ло третьей части ее дли­ны […]³; отсюда идет пере­ше­ек почти в 100 ста­дий с посе­ле­ни­я­ми Амфи­м­ал­лой на север­ном море, а на южном — Феник­сом, при­над­ле­жа­щим лам­пей­цам. Наи­боль­шей шири­ны ост­ров дости­га­ет в цен­траль­ной части. Бере­га его отсюда опять схо­дят­ся в пере­ше­ек, еще у́же преж­не­го (око­ло 60 ста­дий в шири­ну), лежа­щий меж­ду Мино­ей — горо­дом лик­тий­цев, Гиера­пит­ной и Ливий­ским морем; в зали­ве лежит город. Ост­ров закан­чи­ва­ет­ся ост­рым мысом Само­ни­ем, кото­рый обра­щен к Егип­ту и ост­ро­вам родо­с­цев.

4. Крит — гори­стый и леси­стый ост­ров, но на нем есть пло­до­род­ные доли­ны. Из гор запад­ные назы­ва­ют­ся Лев­ка⁴, высотой они не усту­па­ют Таи­ге­ту, про­сти­ра­ясь око­ло 300 ста­дий в дли­ну и обра­зуя гор­ную цепь, окан­чи­ваю­щу­ю­ся при­бли­зи­тель­но у про­ли­ва. В цен­тре, в самой широ­кой части ост­ро­ва, нахо­дит­ся гора Ида — самая высо­кая на Кри­те, круг­лая по фор­ме, име­ет в окруж­но­сти 600 ста­дий; вокруг нее рас­по­ло­же­ны самые луч­шие горо­да. Впро­чем, есть и дру­гие горы на Кри­те, при­бли­зи­тель­но оди­на­ко­вой высоты с гора­ми Лев­ка; одни из них на юге ост­ро­ва, дру­гие — на восто­ке.

5. Пла­ва­ние от Кире­на­и­ки до Кри­уме­то­по­на зани­ма­ет 2 дня и 2 ночи; рас­сто­я­ние от Кима­ра до Тена­ра 700 ста­дий (меж­ду ними лежит Кифе­ра); пла­ва­ние же от Само­ния до Егип­та зани­ма­ет 4 дня и ночи; дру­гие, напро­тив, счи­та­ют 3. По под­сче­там неко­то­рых, это путе­ше­ст­вие состав­ля­ет 5000 ста­дий, а по дру­гим — еще мень­ше. Эра­то­сфен счи­та­ет от Кире­на­и­ки до Кри­уме­то­по­на 2000 ста­дий, а оттуда до Пело­пон­не­са мень­ше […]⁵.

гово­рит Гомер,

По сло­вам Ста­фи­ла, из этих пле­мен дорий­цы зани­ма­ли восточ­ную часть ост­ро­ва, запад­ную — кидон­цы, а южную — этео­кри­тяне. Этео­кри­тя­нам при­над­ле­жит горо­док Прас, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Дик­тей­ско­го Зев­са. Осталь­ные пле­ме­на, более могу­ще­ст­вен­ные, оби­та­ли на рав­ни­нах. Веро­ят­но, этео­кри­тяне и кидон­цы были искон­ны­ми оби­та­те­ля­ми, а про­чие — при­шель­ца­ми, при­быв­ши­ми, по сло­вам Анд­ро­на, из Фес­са­лии, из той ее части, кото­рая преж­де назы­ва­лась Доридой, а теперь Гестиео­ти­дой. Оби­тав­шие C. 476око­ло Пар­насса дорий­цы дви­ну­лись из этой стра­ны и, как гово­рит этот писа­тель, осно­ва­ли Эри­ней, Бой­он и Кити­ний, поче­му и Гомер⁷ назвал их tri­chaïkes⁸. Одна­ко этот взгляд Анд­ро­на не встре­тил одоб­ре­ния писа­те­лей, так как он назы­ва­ет дорий­ское четы­рех­гра­дье — трех­гра­дьем, а мет­ро­по­лию дорий­цев — коло­ни­ей фес­са­лий­цев. Зна­че­ние сло­ва tri­chaïkes пони­ма­ют как про­из­вод­ное или от tri­lo­phia⁹, или от того, что сул­та­ны на шле­мах у них были tra­chi­noi¹⁰.

7. На Кри­те есть несколь­ко горо­дов; самых боль­ших и зна­ме­ни­тых 3: Кносс, Гор­ти­на и Кидо­ния. Осо­бен­но про­слав­ля­ет Кносс Гомер с.453 (назы­ваю­щий его «вели­ким» и «сто­ли­цей Мино­са»)¹¹, а так­же позд­ней­шие писа­те­ли. Дей­ст­ви­тель­но, город дол­гое вре­мя был пер­вым по могу­ще­ству на ост­ро­ве; впо­след­ст­вии он поте­рял свое зна­че­ние, лишив­шись мно­гих закон­ных пре­иму­ществ, и его сла­ва пере­шла к Гор­тине и Лик­ту. Позд­нее Кносс вер­нул свое преж­нее досто­ин­ство мет­ро­по­лии. Город лежит на рав­нине, его ста­рая окруж­ность состав­ля­ет 30 ста­дий меж­ду обла­стя­ми Лик­та и Гор­ти­ны; от Гор­ти­ны город нахо­дит­ся в 200 ста­ди­ях и в 120 — от Лит­та, кото­рый Гомер назы­ва­ет Лик­том¹². От север­но­го моря Кносс лежит в 25 ста­ди­ях, Гор­ти­на же отсто­ит от Ливий­ско­го моря на 90 ста­дий, а сам Ликт — на 80 ста­дий. У Кнос­са есть кора­бель­ная сто­ян­ка — Герак­лей.

8. Минос, как гово­рят, поль­зо­вал­ся в каче­стве кора­бель­ной сто­ян­ки Амни­сом, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Или­фии. В преж­ние вре­ме­на Кносс назы­вал­ся Кера­том — одним име­нем с про­те­каю­щей мимо него рекой. Исто­рия изо­бра­жа­ет Мино­са пре­крас­ным зако­но­да­те­лем и пер­вым, кто достиг гос­под­ства на море¹³; он разде­лил ост­ров на 3 части и в каж­дой осно­вал город; Кносс в […]¹⁴ про­тив Пело­пон­не­са. И этот город¹⁵ лежит к севе­ру. По сло­вам Эфо­ра, Минос под­ра­жал како­му-то древ­не­му Рада­ман­фу, чело­ве­ку весь­ма спра­вед­ли­во­му, носив­ше­му одно имя с бра­том Мино­са; Рада­манф впер­вые, как дума­ют, циви­ли­зо­вал этот ост­ров, уста­но­вив зако­ны, объ­еди­нив горо­да под вла­стью одной мет­ро­по­лии и дав им государ­ст­вен­ные уста­нов­ле­ния; при­чем он утвер­ждал, что все обна­ро­до­ван­ные свои реше­ния он полу­ча­ет от Зев­са. В под­ра­жа­ние Рада­ман­фу Минос, по-види­мо­му, каж­дый девя­тый год отправ­лял­ся в горы в пеще­ру Зев­са и, про­быв там неко­то­рое вре­мя, воз­вра­щал­ся с каки­ми-то запи­сан­ны­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми, кото­рые он выда­вал за веле­ния Зев­са. Поэто­му и Гомер гово­рит:

C. 477Так гово­рит Эфор. Древ­ние писа­те­ли сооб­ща­ют дру­гие сведе­ния о Мино­се, про­ти­во­ре­ча­щие этим сло­вам: Минос был само­власт­ным вла­ды­кой, при­ме­нял наси­лия и обла­гал народ данью. При­чем эти писа­те­ли изо­бра­жа­ли в тра­геди­ях исто­рии о Мино­тав­ре и Лаби­рин­те, при­клю­че­ния Фесея и Деда­ла.

9. Как обсто­я­ло дело в дей­ст­ви­тель­но­сти, ска­зать труд­но. Есть еще дру­гое ска­за­ние, содер­жа­щее про­ти­во­ре­чия с эти­ми, по кото­ро­му одни счи­та­ют Мино­са чуже­зем­цем, а дру­гие — мест­ным жите­лем ост­ро­ва. Гомер, как кажет­ся, скло­ня­ет­ся более к послед­не­му взгляду, когда гово­рит:

Что каса­ет­ся Кри­та, то все писа­те­ли соглас­ны с тем, что в древ­но­сти ост­ров имел хоро­шие зако­ны и что луч­шие из гре­ков, в первую оче­редь с.454 лакеде­мон­цы, ста­ли в этом отно­ше­нии его под­ра­жа­те­ля­ми, как Пла­тон об этом свиде­тель­ст­ву­ет в «Зако­нах»¹⁶, а так­же Эфор, кото­рый опи­сы­ва­ет в сочи­не­нии «Евро­па»¹⁷ его государ­ст­вен­ное устрой­ство. Впо­след­ст­вии крит­ские зако­ны весь­ма силь­но изме­ни­лись к худ­ше­му. Дей­ст­ви­тель­но, после тиррен­цев, кото­рые более всех про­чих тре­во­жи­ли набе­га­ми Наше море¹⁸, кри­тяне уна­сле­до­ва­ли от тиррен­цев заня­тие мор­ским раз­бо­ем. Впо­след­ст­вии их раз­бой пре­кра­ти­ли кили­кий­цы. Всех, одна­ко, одо­ле­ли рим­ляне, кото­рые заво­е­ва­ли Крит и разо­ри­ли раз­бой­ни­чьи кре­по­сти кили­кий­цев. В насто­я­щее вре­мя в Кнос­се есть даже рим­ское посе­ле­ние.

10. Итак, о Кнос­се доста­точ­но. Город этот не явля­ет­ся для меня чужим, хотя из-за пере­мен и пре­врат­но­стей чело­ве­че­ской судь­бы пре­кра­ти­лись суще­ст­во­вав­шие меж­ду нами дого­вор­ные свя­зи. Дело в том, что Дори­лай, один из «дру­зей»¹⁹ Мит­ри­да­та Евер­ге­та, был чело­ве­ком опыт­ным в искус­стве так­ти­ки. Бла­го­да­ря опыт­но­сти в воен­ном деле его посы­ла­ли наби­рать наем­ни­ков, ему часто при­хо­ди­лось посе­щать Гре­цию и Фра­кию; часто бывал он так­же у наем­ни­ков с Кри­та в ту пору, когда рим­ляне еще не вла­де­ли ост­ро­вом и там было боль­шое чис­ло наем­ных вои­нов, из среды кото­рых вер­бо­ва­лись и раз­бой­ни­чьи шай­ки. Одна­жды во вре­мя пре­бы­ва­ния Дори­лая на ост­ро­ве слу­чай­но нача­лась вой­на кнос­с­цев с гор­тин­ца­ми. Его выбра­ли пол­ко­вод­цем и после быст­рой победы удо­сто­и­ли выс­ших поче­стей. Спу­стя немно­го вре­ме­ни Дори­лай узнал, что Евер­гет измен­ни­че­ски убит в Сино­пе «дру­зья­ми», соста­вив­ши­ми про­тив него веро­лом­ный заго­вор; услы­шав, что власть по наслед­ству пере­шла к его вдо­ве и детям, он отка­зал­ся ввиду тако­го поло­же­ния от воз­вра­ще­ния на роди­ну и остал­ся в Кнос­се. От жен­щи­ны из Маке­ти­ды, по име­ни Сте­ро­па, у него было двое сыно­вей — Лаге­та и Стра­тарх (Стра­тар­ха и мне еще дове­лось увидеть уже глу­бо­ким ста­ри­ком) и одна дочь. У Евер­ге­та было C. 478двое сыно­вей; уна­сле­до­вал цар­ство Мит­ри­дат, про­зван­ный Евпа­то­ром, 11 лет от роду. Его молоч­ным бра­том был Дори­лай, сын Филе­те­ра, а Филе­тер был бра­том упо­мя­ну­то­го Так­ти­ка Дори­лая. Царь Мит­ри­дат, уже будучи взрос­лым муж­чи­ной, до того был при­вя­зан к Дори­лаю в силу сов­мест­но­го с ним вос­пи­та­ния, что не толь­ко ока­зы­вал ему вели­чай­шие поче­сти, но окру­жил заботой его род­ст­вен­ни­ков и пове­лел при­гла­сить к себе род­ных, жив­ших в Кнос­се. Это были чле­ны семьи Лаге­ты и его бра­та, остав­ши­е­ся после смер­ти отца, и сами они уже были взрос­лы­ми; они оста­ви­ли свое иму­ще­ство и свя­зи в Кнос­се и отпра­ви­лись к Мит­ри­да­ту. Дочь Лаге­ты была мате­рью моей мате­ри. Итак, пока сча­стье бла­го­при­ят­ст­во­ва­ло Дори­лаю, были вме­сте с ним счаст­ли­вы и его род­ные; одна­ко после его паде­ния (ибо его изоб­ли­чи­ли в попыт­ке скло­нить цар­ство к вос­ста­нию и пере­хо­ду на сто­ро­ну рим­лян с тем, что он будет постав­лен во гла­ве государ­ства) вме­сте с ним погиб­ло так­же и их вли­я­ние и они впа­ли в ничто­же­ство. Поте­ря­ли зна­че­ние и их дело­вые свя­зи с жите­ля­ми Кнос­са, кото­рые сами так­же испы­та­ли тыся­чи пере­мен. Таков мой рас­сказ о Кнос­се.

с.455 11. Вто­рое по зна­че­нию место после Кнос­са, как я думаю, зани­ма­ет город гор­тин­цев. В самом деле, когда оба эти горо­да дей­ст­во­ва­ли заод­но, то они дер­жа­ли в под­чи­не­нии всех осталь­ных, когда же они рассо­ри­лись, то раз­ла­ди­лись все дела на ост­ро­ве. Кидо­ния сооб­ща­ла реши­тель­ный пере­вес той сто­роне, к кото­рой при­со­еди­ня­лась. Город гор­тин­цев лежит на рав­нине; в древ­но­сти он, воз­мож­но, был обне­сен сте­ной, гово­рит Гомер:

впо­след­ст­вии же сте­ны горо­да были раз­ру­ше­ны до осно­ва­ния и он остал­ся навсе­гда без стен. Хотя Пто­ле­мей Фило­па­тор начал было сно­ва построй­ку стен, но успел прой­ти толь­ко око­ло 80 ста­дий²⁰. Посе­ле­ние горо­да зани­ма­ло неко­гда зна­чи­тель­ную пло­щадь в окруж­но­сти — око­ло 50 ста­дий. От Ливий­ско­го моря у Лебе­на (его тор­го­во­го пор­та) город нахо­дит­ся в 90 ста­ди­ях. Есть еще и дру­гая гавань — Матал — в 130 ста­ди­ях. Река Лефей про­те­ка­ет через весь город.

12. Из Лебе­на про­ис­хо­дил Лев­ко­ком и его воз­люб­лен­ный Евк­син­фет, о кото­рых рас­ска­зы­ва­ет Фео­фраст в сочи­не­нии «О люб­ви»²¹. По его сло­вам, одно из труд­ных зада­ний, кото­рое воз­ло­жил Лев­ко­ком на Евк­син­фе­та, заклю­ча­лось в сле­дую­щем: при­ве­сти его соба­ку из Пра­са. Пра­сий­цы — соседи лебен­цев; они живут в 70 ста­ди­ях от моря и в 180 ста­ди­ях от Гор­ти­ны. Как я уже ска­зал выше²², Прас при­над­ле­жал этео­кри­тя­нам, поче­му здесь и было свя­ти­ли­ще Дик­тей­ско­го Зев­са. Ведь Дик­та нахо­дит­ся непо­да­ле­ку от него, а не «вбли­зи от Идей­ской горы», как гово­рит Арат²³. На самом деле Дик­та нахо­дит­ся от Иды на рас­сто­я­нии 1000 ста­дий по направ­ле­нию к вос­хо­дя­ще­му солн­цу, а от Само­ния — в 100 ста­ди­ях. Меж­ду Само­ни­ем и Херро­не­сом рас­по­ло­жен Прас, в 60 ста­ди­ях над морем. C. 479Жите­ли Гиера­пит­ны раз­ру­ши­ли его до осно­ва­ния. Как гово­рят, и Кал­ли­мах непра­виль­но сооб­ща­ет о том, как Бри­то­мар­тис, спа­са­ясь от наси­лия Мино­са, прыг­ну­ла с Дик­ты в рыба­чьи сети²⁴ и поэто­му полу­чи­ла от кидо­ний­цев имя Дик­тин­на, а гора — Дик­та. Дело в том, что Кидо­ния вовсе не нахо­дит­ся по сосед­ству с эти­ми места­ми, а вбли­зи запад­ных пре­де­лов ост­ро­ва. Одна­ко в Кидон­ской обла­сти есть гора Титир, на кото­рой сто­ит свя­ти­ли­ще, но не Дик­тей, а Дик­тин­ней.

13. А Кидо­ния лежит на море и обра­ще­на к Лако­ни­ке, на рав­ном рас­сто­я­нии — око­ло 800 ста­дий — от обо­их горо­дов — Кнос­са и Гор­ти­ны и при­бли­зи­тель­но в 80 ста­ди­ях от Апте­ры, а от моря в этой обла­сти — в 40 ста­ди­ях. Кора­бель­ная сто­ян­ка Апте­ры — Кисам. Запад­ные соседи кидо­ний­цев — пол­ирре­нии, в обла­сти кото­рых нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Дик­тин­ны. От моря они нахо­дят­ся при­бли­зи­тель­но в 30 ста­ди­ях и в 60 ста­ди­ях от Фала­сар­ны. В преж­ние вре­ме­на они жили в селе­ни­ях; впо­след­ст­вии ахей­цы и лакон­цы обра­зо­ва­ли там общее посе­ле­ние, постро­ив сте­ну вокруг укреп­лен­но­го есте­ствен­ны­ми усло­ви­я­ми места, обра­щен­но­го к югу.

14. Из трех горо­дов, объ­еди­нен­ных Мино­сом под одной мет­ро­по­ли­ей, послед­ний (это был Фест) раз­ру­ши­ли гор­тин­цы. Фест нахо­дит­ся от с.456 Гор­ти­ны в 60 ста­ди­ях, от моря — в 20, а от кора­бель­ной сто­ян­ки Мата­ла — в 40 ста­ди­ях. Терри­то­ри­ей горо­да вла­де­ют теперь раз­ру­шив­шие его гор­тин­цы. Послед­ним при­над­ле­жит так­же Ритий вме­сте с Фестом:

По пре­да­нию, из Феста про­ис­хо­дил Эпи­ме­нид, кото­рый совер­шил очи­ще­ния сво­и­ми сти­ха­ми. Лис­сен так­же нахо­дит­ся в обла­сти Феста. Кора­бель­ной сто­ян­кой Лик­та (о кото­ром я уже упо­мя­нул выше)²⁵ явля­ет­ся так назы­вае­мый Херро­нес, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Бри­то­мар­тис. Одна­ко горо­да Милет и Ликаст, пере­чис­лен­ные в «Спис­ке кораб­лей»²⁶ вме­сте с Лик­том, более не суще­ст­ву­ют; одну часть их терри­то­рии захва­ти­ли лик­тий­цы, а дру­гую после раз­ру­ше­ния горо­да — кнос­с­цы.

15. Так как Гомер назы­ва­ет Крит то «сто­град­ным»²⁷, то «девя­но­сто­град­ным»²⁸, то Эфор пола­га­ет, что 10 горо­дов были осно­ва­ны позд­нее, допол­ни­тель­но, после Тро­ян­ской вой­ны, дорий­ца­ми, сопро­вож­дав­ши­ми аргос­ца Алфе­ме­на. По его сло­вам, Одис­сей поэто­му и назвал ост­ров «девя­но­сто­град­ным». Это объ­яс­не­ние веро­ят­но; одна­ко дру­гие утвер­жда­ют, что эти 10 горо­дов были раз­ру­ше­ны вра­га­ми Идо­ме­нея. Тем не менее, с одной сто­ро­ны, Гомер вовсе не гово­рит, что на Кри­те было 100 горо­дов во вре­мя Тро­ян­ской вой­ны, но ско­рее — в его вре­мя (ведь он ведет речь от сво­его C. 480лица; но если бы это были сло­ва одно­го из совре­мен­ни­ков Тро­ян­ской вой­ны, как в «Одис­сее», где Одис­сей назы­ва­ет ост­ров «девя­но­сто­град­ным», тогда такое тол­ко­ва­ние было бы совер­шен­но пра­виль­ным). С дру­гой сто­ро­ны, если даже согла­сить­ся с этим утвер­жде­ни­ем²⁹, после­дую­щее³⁰ никак нель­зя оправ­дать. В самом деле, неве­ро­ят­но, чтобы горо­да были раз­ру­ше­ны вра­га­ми Идо­ме­нея во вре­мя похо­да или после воз­вра­ще­ния его из-под Трои. Ведь ина­че Гомер, гово­ря о том, как

упо­мя­нул бы так­же и об этом собы­тии. Ведь Одис­сей, конеч­но, не знал еще о раз­ру­ше­нии этих горо­дов, так как он ни во вре­мя сво­их ски­та­ний, ни впо­след­ст­вии не встре­чал­ся ни с кем из гре­ков; и Нестор, кото­рый вое­вал вме­сте с Идо­ме­не­ем и бла­го­по­луч­но вер­нул­ся на роди­ну, не знал о про­ис­ше­ст­ви­ях на родине Идо­ме­нея во вре­мя похо­да или при воз­вра­ще­нии из-под Трои, более того — даже после воз­вра­ще­ния. В самом деле, если Идо­ме­ней спас­ся со все­ми сво­и­ми спут­ни­ка­ми, он воз­вра­тил­ся настоль­ко силь­ным, что вра­ги его, навер­ное, не обла­да­ли таким могу­ще­ст­вом, чтобы захва­тить у него 10 горо­дов. Тако­во мое опи­са­ние стра­ны кри­тян.

16. Что каса­ет­ся государ­ст­вен­но­го устрой­ства кри­тян, кото­рое опи­са­но Эфо­ром, то доста­точ­но, пожа­луй, дать бег­лый обзор важ­ней­ше­го. По с.457 сло­вам Эфо­ра, зако­но­да­тель, по-види­мо­му, при­нял в осно­ву поло­же­ние, что сво­бо­да — выс­шее бла­го для государств. Ведь толь­ко одна сво­бо­да дела­ет бла­га соб­ст­вен­но­стью тех, кто при­об­рел их, тогда как бла­га, при­об­ре­тен­ные в раб­стве, при­над­ле­жат пра­ви­те­лям, а не управ­ля­е­мым. Те, кто обла­да­ет сво­бо­дой, долж­ны ее защи­щать. Далее, согла­сие воз­ни­ка­ет толь­ко там, где устра­не­ны раздо­ры, про­ис­те­каю­щие от свое­ко­ры­стия и рос­ко­ши. Дей­ст­ви­тель­но, если граж­дане ведут уме­рен­ную и про­стую жизнь, то нет у них ни зави­сти, ни занос­чи­во­сти, ни нена­ви­сти по отно­ше­нию к рав­ным себе. Поэто­му зако­но­да­тель пред­пи­сал, чтобы юно­ши соби­ра­лись в так назы­вае­мые «отряды»³¹, а взрос­лые на общие тра­пезы (кото­рые назы­ва­ют­ся «анд­ри­я­ми») для того, чтобы более бед­ные, питав­ши­е­ся на обще­ст­вен­ный счет, мог­ли иметь рав­ную долю с бога­ты­ми. Чтобы юно­ши ста­ли муже­ст­вен­ны­ми, а не тру­са­ми, их с дет­ства при­уча­ли к обра­ще­нию с ору­жи­ем и к тяже­лым трудам, чтобы они научи­лись пре­зи­рать жару и холод, каме­ни­стые и кру­тые доро­ги, уда­ры в гим­на­си­ях и в сра­же­ньях в строю. У них были введе­ны упраж­не­ния не толь­ко в стрель­бе из лука, но так­же в воен­ной пляс­ке (кото­рой научи­ли куре­ты, а впо­след­ст­вии ее упо­рядо­чил тот чело­век, по име­ни кото­ро­го пляс­ка назва­на пирри­хой)³², так что даже игры у них не были сво­бод­ны от полез­ных для вой­ны упраж­не­ний. Рав­ным обра­зом в пес­нях нуж­но было поль­зо­вать­ся муже­ст­вен­ны­ми крит­ски­ми C. 481рит­ма­ми, изо­бре­тен­ны­ми Фале­том; послед­не­му кри­тяне при­пи­сы­ва­ли сочи­не­ние пеа­нов и дру­гих мест­ных песен, а так­же введе­ние мно­гих обы­ча­ев. Они обя­за­ны были носить воен­ное пла­тье и обувь, а самым цен­ным даром у них счи­та­лось ору­жие.

17. Кое-кто утвер­жда­ет, по сло­вам Эфо­ра, что боль­шин­ство обы­ча­ев, счи­тае­мых крит­ски­ми, лакон­ско­го про­ис­хож­де­ния. В дей­ст­ви­тель­но­сти же пер­вы­ми их вве­ли кри­тяне, а усо­вер­шен­ст­во­ва­ли спар­тан­цы. Когда же крит­ские горо­да, в осо­бен­но­сти город кнос­с­цев, под­верг­лись опу­сто­ше­нию, воен­ное дело они забро­си­ли. Неко­то­рые уста­нов­ле­ния кнос­с­цев луч­ше сохра­ни­лись у лик­тий­цев и гор­тин­цев и в несколь­ких дру­гих город­ках, чем у них самих. Дей­ст­ви­тель­но, те, кто пред­став­ля­ет лакон­ские обы­чаи более древни­ми, при­во­дят в дока­за­тель­ство обы­чаи лик­тий­цев. Пото­му что, гово­рят они, лик­тий­цы, как коло­ни­сты, сохра­ня­ли обы­чаи мет­ро­по­лии. Впро­чем, вооб­ще неле­по изо­бра­жать обла­даю­щих луч­ши­ми уста­нов­ле­ни­я­ми и государ­ст­вен­ным устрой­ст­вом под­ра­жа­те­ля­ми худ­ших учреж­де­ний. Одна­ко это утвер­жде­ние, гово­рит Эфор, непра­виль­но, ибо с одной сто­ро­ны, не сле­ду­ет на осно­ва­нии ныне суще­ст­ву­ю­ще­го поло­же­ния вещей заклю­чать о их состо­я­нии в древ­но­сти, так как то и дру­гое пре­вра­ти­лось в свою про­ти­во­по­лож­ность. Так, напри­мер, в преж­ние вре­ме­на кри­тяне гос­под­ст­во­ва­ли на море; и даже пошла пого­вор­ка о тех, кто при­киды­ва­ет­ся незнаю­щим того, что им извест­но: «Кри­тя­нин не зна­ет моря». Теперь, одна­ко, они забро­си­ли мор­ское дело. С дру­гой сто­ро­ны, из того, что неко­то­рые горо­да на Кри­те были спар­тан­ски­ми коло­ни­я­ми, еще не сле­ду­ет, что они были обя­за­ны удер­жи­вать спар­тан­ские обы­чаи. Мно­гие коло­нии вовсе не сохра­ня­ют оте­че­ских обы­ча­ев, а мно­гие горо­да на Кри­те, с.458 не явля­ю­щи­е­ся спар­тан­ски­ми коло­ни­я­ми, име­ют тем не менее оди­на­ко­вые с ними обы­чаи.

18. Далее Эфор рас­ска­зы­ва­ет. Спар­тан­ский зако­но­да­тель Ликург был на 5 поко­ле­ний моло­же Алфе­ме­на, кото­рый вывел коло­нию на Крит. Как пере­да­ют исто­ри­ки, Алфе­мен был сыном того Кис­са, кото­рый осно­вал Аргос при­бли­зи­тель­но в то же вре­мя, когда Прокл начал вновь засе­лять Спар­ту; Ликург же, как все соглас­но при­зна­ют, был шестым потом­ком Прок­ла. Копии не быва­ют рань­ше ори­ги­на­лов и новое преж­де ста­ро­го. Пляс­ка, быв­шая в обы­чае у лакеде­мо­нян, рит­мы и пеа­ны, испол­ня­е­мые по пред­пи­са­нию зако­на, и мно­го дру­гих обы­ча­ев назы­ва­ют­ся у них крит­ски­ми, как буд­то бы они воз­ник­ли на Кри­те. Из чис­ла выс­ших спар­тан­ских государ­ст­вен­ных долж­но­стей неко­то­рые име­ют то же самое управ­ле­ние и те же назва­ния, что и на Кри­те, как напри­мер долж­но­сти «ста­рей­шин»³³ и «всад­ни­ков»³⁴ (за исклю­че­ни­ем того, что на Кри­те C. 482«всад­ни­ки» в дей­ст­ви­тель­но­сти вла­де­ют коня­ми; отсюда дела­ют вывод, что долж­ность «всад­ни­ков» на Кри­те древ­нее, так как она сохра­ни­ла там под­лин­ное зна­че­ние назва­ния; спар­тан­ские же «всад­ни­ки» не дер­жат лоша­дей). Одна­ко спар­тан­ские эфо­ры носят дру­гое зва­ние, хотя и выпол­ня­ют оди­на­ко­вые функ­ции с крит­ски­ми кос­ма­ми. Общие тра­пезы у кри­тян еще и теперь назы­ва­ют­ся «анд­ри­я­ми», тогда как у спар­тан­цев преж­нее имя их не сохра­ни­лось. У Алк­ма­на во вся­ком слу­чае нахо­дим сле­дую­щее:

19. Кри­тяне гово­рят, про­дол­жа­ет затем Эфор, что Ликург при­был к ним по сле­дую­ще­му пово­ду. Был у Ликур­га стар­ший брат Полидект. После кон­чи­ны он оста­вил бере­мен­ную жену. Ликург занял трон на неко­то­рое вре­мя вме­сто бра­та, но после рож­де­ния ребен­ка, к кото­ро­му долж­на была перей­ти цар­ская власть, он стал опе­ку­ном наслед­ни­ка. Одна­жды кто-то, изде­ва­ясь над Ликур­гом, ска­зал, что, как ему хоро­шо извест­но, Ликург будет когда-нибудь царем. Тогда послед­ний поду­мал, что из-за этих речей он может под­верг­нуть­ся лож­но­му обви­не­нию в злом умыс­ле про­тив ребен­ка; из стра­ха, как бы вра­ги не воз­ло­жи­ли на него вину за слу­чай­ную смерть ребен­ка, он и отпра­вил­ся на Крит. Тако­ва, гово­рят, была при­чи­на Ликур­го­ва путе­ше­ст­вия. По при­бы­тии на Крит он сбли­зил­ся с Фале­том — мели­че­ским поэтом и чело­ве­ком, све­ду­щим в зако­но­да­тель­стве. От послед­не­го Ликург узнал о том спо­со­бе, каким преж­де Рада­манф, а потом Минос рас­про­стра­ня­ли сре­ди людей свои зако­ны, как бы исхо­дя­щие от Зев­са. Он побы­вал в Егип­те, изу­чил мест­ные обы­чаи, встре­тил­ся, по сло­вам неко­то­рых, даже с Гоме­ром, кото­рый жил тогда на Хио­се, и вер­нул­ся опять на роди­ну. Здесь Ликург застал уже на пре­сто­ле Хари­лая, сына сво­его бра­та Полидек­та. Затем, при­сту­пив к состав­ле­нию зако­нов, он посе­тил дель­фий­ско­го бога и при­вез оттуда (подоб­но тому с.459 как неко­гда Минос при­нес свои зако­ны из пеще­ры Зев­са) пове­ле­ния бога, боль­шей частью похо­жие на зако­ны Мино­са.

20. Глав­ней­шие, по сло­вам Эфо­ра, в отдель­но­сти крит­ские обы­чаи сле­дую­щие: у кри­тян всех в одно и то же вре­мя исклю­чен­ных из «отряда» маль­чи­ков при­нуж­да­ют к одно­вре­мен­но­му вступ­ле­нию в брак; одна­ко они не сра­зу при­во­дят себе в дом деву­шек, на кото­рых они жени­лись, но лишь тогда, когда девуш­ки ока­жут­ся при­год­ны­ми для веде­ния домаш­не­го хозяй­ства. Если у девуш­ки есть бра­тья, то ее при­да­ное состав­ля­ет поло­ви­ну C. 483доли бра­та. Дети учат­ся чте­нию и пись­му, а так­же уста­нов­лен­ным по зако­ну пес­ням и неко­то­рым видам музы­ки. Тех, что помо­ло­же, при­во­дят на общие тра­пезы — «анд­рии». Там они едят вме­сте с дру­ги­ми, сидя на зем­ле зимой и летом в одних и тех же гру­бых потер­тых пла­щах, и при­слу­жи­ва­ют взрос­лым муж­чи­нам и себе. Лица, при­над­ле­жа­щие к одной и той же общей тра­пе­зе, зате­ва­ют схват­ки друг с дру­гом и участ­ни­ка­ми дру­гих тра­пез. Во гла­ве каж­до­го «анд­рия» сто­ит педо­ном³⁵. Маль­чи­ков стар­ше­го воз­рас­та поме­ща­ют в «отряды». Наби­ра­ют эти «отряды» знат­ней­шие и наи­бо­лее вли­я­тель­ные юно­ши, при­чем каж­дый наби­ра­ет столь­ко маль­чи­ков, сколь­ко может собрать. Началь­ни­ком каж­до­го «отряда» в боль­шин­стве слу­ча­ев явля­ет­ся отец устро­и­те­ля; он име­ет власть вести их на охоту и на состя­за­ния в беге и нака­зы­вать ослуш­ни­ков. Пита­ют­ся они на обще­ст­вен­ный счет. По уста­нов­лен­ным дням «отряд» рит­ми­че­ским мар­шем схо­дит­ся с «отрядом» для схват­ки под зву­ки флей­ты и лиры, как это обыч­но на войне; при­чем они нано­сят уда­ры не толь­ко рукой, но и желез­ным³⁶ ору­жи­ем.

21. У кри­тян суще­ст­ву­ет свое­об­раз­ный обы­чай отно­си­тель­но люб­ви. Дело в том, что они добы­ва­ют себе воз­люб­лен­ных не убеж­де­ни­ем, а похи­ща­ют их. Любов­ник пред­у­преж­да­ет дру­зей дня за 3 или более, что он соби­ра­ет­ся совер­шить похи­ще­ние. Для дру­зей счи­та­ет­ся вели­чай­шим позо­ром скры­вать маль­чи­ка или не пус­кать его ходить опре­де­лен­ной доро­гой, так как это озна­ча­ло бы их при­зна­ние в том, что маль­чик недо­сто­ин тако­го любов­ни­ка. Если похи­ти­тель при встре­че ока­жет­ся одним из рав­ных маль­чи­ку или даже выше его по обще­ст­вен­но­му поло­же­нию и в про­чих отно­ше­ни­ях, тогда дру­зья пре­сле­ду­ют похи­ти­те­ля и задер­жи­ва­ют его, но без осо­бо­го наси­лия, толь­ко отда­вая дань обы­чаю; впро­чем, затем дру­зья с удо­воль­ст­ви­ем раз­ре­ша­ют уве­сти маль­чи­ка. Если же похи­ти­тель недо­сто­ин, то маль­чи­ка отни­ма­ют. Одна­ко пре­сле­до­ва­ние кон­ча­ет­ся тогда, когда маль­чи­ка при­во­дят в «андрий» похи­ти­те­ля. Достой­ным люб­ви у них счи­та­ет­ся маль­чик, отли­чаю­щий­ся не кра­сотой, но муже­ст­вом и бла­го­нра­ви­ем. Ода­рив маль­чи­ка подар­ка­ми, похи­ти­тель отво­дит его в любое место в стране. Лица, при­ни­мав­шие уча­стие в похи­ще­нии, сле­ду­ют за ними; после двух­ме­сяч­ных уго­ще­ний и сов­мест­ной охоты (так как не раз­ре­ша­ет­ся долее задер­жи­вать маль­чи­ка) они воз­вра­ща­ют­ся в город. Маль­чи­ка отпус­ка­ют с подар­ка­ми, состо­я­щи­ми из воен­но­го убран­ства, быка и куб­ка (это те подар­ки, что пола­га­ет­ся делать по зако­ну), а так­же из мно­гих дру­гих пред­ме­тов, настоль­ко цен­ных, что из-за боль­ших рас­хо­дов с.460 дру­зья помо­га­ют, устра­и­вая склад­чи­ну. Маль­чик при­но­сит быка в жерт­ву Зев­су и устра­и­ва­ет уго­ще­ние для всех, кто воз­вра­тил­ся вме­сте с ним. Затем он рас­ска­зы­ва­ет о сво­ем обще­нии с любов­ни­ком, дово­лен ли он или нет поведе­ни­ем послед­не­го, так как закон раз­ре­ша­ет ему в слу­чае при­ме­не­ния C. 484наси­лия или похи­ще­нии на этом празд­ни­ке ото­мстить за себя и поки­нуть любов­ни­ка. Для юно­шей кра­си­вой наруж­но­сти или про­ис­хо­дя­щих от знат­ных пред­ков позор не най­ти себе любов­ни­ков, так как это счи­та­ет­ся след­ст­ви­ем их дур­но­го харак­те­ра. Pa­ras­ta­thén­tes³⁷ (так назы­ва­ют похи­щен­ных) полу­ча­ют почет­ные пра­ва: при хоро­вых пляс­ках и состя­за­ни­ях в беге им пре­до­став­ля­ют самые почет­ные места и раз­ре­ша­ют носить осо­бую одеж­ду для отли­чия от дру­гих — одеж­ду, пода­рен­ную им любов­ни­ка­ми; и не толь­ко тогда, но даже достиг­нув зре­ло­сти, они наде­ва­ют отли­чи­тель­ное пла­тье, по кото­ро­му узна­ют каж­до­го, кто стал kleinós³⁸; ведь они назы­ва­ют воз­люб­лен­но­го kleinós, а любов­ни­ка — philētor³⁹. Тако­вы обы­чаи кри­тян отно­си­тель­но любов­ных дел.

22. Кри­тяне выби­ра­ют 10 архон­тов. В осо­бо важ­ных делах они при­бе­га­ют к помо­щи совет­ни­ков, назы­вае­мых герон­та­ми. В этот совет герон­тов назна­ча­ют тех, кто удо­сто­ен зва­ния «кос­мов» и вооб­ще счи­та­ет­ся испы­тан­ным. Государ­ст­вен­ное устрой­ство Кри­та я счел достой­ным опи­са­ния за его свое­об­ра­зие и извест­ность. Толь­ко немно­гие из этих обы­ча­ев сохра­ни­лись еще и теперь, но в боль­шин­стве слу­ча­ев в государ­ст­вен­ных делах на Кри­те руко­вод­ст­ву­ют­ся рим­ски­ми эдик­та­ми, как и в про­чих рим­ских про­вин­ци­ях.

1. Око­ло Кри­та рас­по­ло­же­ны ост­ро­ва: Фера — мет­ро­по­лия кирен­цев, коло­ния лакеде­мо­нян, а вбли­зи Феры — Ана­фа, где нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Эгле­та. Кал­ли­мах упо­ми­на­ет где-то о них так:

а в дру­гом месте гово­рит толь­ко о Фере:

Фера — длин­ный ост­ров, име­ю­щий в окруж­но­сти 200 ста­дий; он рас­по­ло­жен про­тив ост­ро­ва Дии, что у кнос­ско­го Герак­лея, в 700 ста­ди­ях от Кри­та. Вбли­зи Феры нахо­дят­ся Ана­фа и Фера­сия. В 100 ста­ди­ях от послед­ней лежит ост­ро­вок Иос, где, по сло­вам неко­то­рых, погре­бен поэт Гомер. На запад от Иоса рас­по­ло­же­ны ост­ро­ва Сикин, Лагу­са и Фоле­гандр, кото­рый Арат назы­ва­ет «желез­ным» за его суро­вость. Побли­зо­сти от него нахо­дит­ся Кимо­лос, откуда про­ис­хо­дит «кимо­лий­ская зем­ля»¹. С Кимо­ло­са виден Сиф­нос; из-за незна­чи­тель­но­сти это­го ост­ров­ка о нем с.461 сло­жи­лась пого­вор­ка: «Сиф­ний­ская играль­ная косточ­ка»². Еще бли­же к Кимо­ло­су и Кри­ту лежит Мелос, более зна­чи­тель­ный, чем эти ост­ро­ва, в 700 ста­ди­ях от Гер­ми­он­ско­го мыса Скил­лея и почти что на таком же рас­сто­я­нии от Дик­тин­нея. Афи­няне посла­ли одна­жды вой­ско на этот C. 485ост­ров и пере­би­ли боль­шин­ство жите­лей, спо­соб­ных носить ору­жие³. Эти ост­ро­ва нахо­дят­ся в Крит­ском море, а сам Делос и рас­по­ло­жен­ные вокруг него Кикла­ды, а так­же сосед­ние с ними Спо­ра­ды (к чис­лу кото­рых при­над­ле­жат и выше­упо­мя­ну­тые ост­ро­ва око­ло Кри­та) лежат ско­рее в Эгей­ском море.

2. На Дело­се нахо­дит­ся одно­имен­ный город, лежа­щий, так же как и свя­ти­ли­ща Апол­ло­на и Лато­ны, на рав­нине; над горо­дом воз­вы­ша­ет­ся Кинф — лишен­ная рас­ти­тель­но­сти и ска­ли­стая гора; через ост­ров про­те­ка­ет неболь­шая реч­ка Иноп, да ведь и сам ост­ров малень­кий. Издав­на, начи­ная с геро­и­че­ских вре­мен, Делос бла­го­да­ря назван­ным богам был окру­жен поче­том, ибо миф рас­ска­зы­ва­ет, что Лато­на изба­ви­лась от родо­вых мук, про­из­ведя там на свет Апол­ло­на и Арте­ми­ду.

гово­рит Пин­дар⁴,

Сосед­ние ост­ро­ва, назы­вае­мые Кикла­да­ми, про­сла­ви­ли Делос, так как эти ост­ро­ва посы­ла­ли в его честь от име­ни государ­ства свя­щен­ных послов, устра­и­ва­ли жерт­во­при­но­ше­ния и хоры деву­шек и справ­ля­ли на нем боль­шие все­на­род­ные празд­не­ства⁵.

3. Вна­ча­ле насчи­ты­ва­ли 12 Киклад­ских ост­ро­вов, а впо­след­ст­вии к это­му чис­лу при­ба­ви­лись еще несколь­ко. Во вся­ком слу­чае Арте­ми­дор пере­чис­ля­ет 15, упо­мя­нув об ост­ро­ве Еле­на, что он про­сти­ра­ет­ся в дли­ну при­бли­зи­тель­но на 60 ста­дий парал­лель­но бере­гу Атти­ки от Фори­ка до Суния. По его сло­вам, так назы­вае­мые Кикла­ды начи­на­ют­ся от это­го ост­ро­ва. Кеос он назы­ва­ет бли­жай­шим к Елене ост­ро­вом, а после него ост­ро­ва Киф­нос, Сериф, Мелос, Сиф­нос, Кимо­лос, Пре­пе­синф, Оли­а­рос и, кро­ме этих, еще Парос, Нак­сос, Сирос, Мико­нос, Тенос, Анд­рос и Гиа­рос. Я счи­таю все осталь­ные ост­ро­ва, кро­ме Пре­пе­син­фа, Оли­а­ро­са и Гиа­ро­са, в чис­ле 12. Когда наш корабль при­стал к одно­му из этих ост­ро­вов, имен­но к Гиа­ро­су, я увидел там толь­ко малень­кий рыбац­кий посе­лок. Отплы­вая оттуда, мы при­ня­ли на корабль одно­го из мест­ных рыба­ков, сна­ря­жен­но­го послан­цем к Цеза­рю (Цезарь оста­но­вил­ся в Корин­фе, направ­ля­ясь в Рим для празд­но­ва­ния Актий­ско­го три­ум­фа). Так вот, во вре­мя пла­ва­ния на вопро­сы спут­ни­ков он отве­чал, что послан про­сить облег­че­ния с.462 пода­ти. По его сло­вам, они долж­ны пла­тить 150 драхм, хотя с трудом толь­ко мог­ли упла­чи­вать 100 драхм. Арат в сво­их «Мел­ких сти­хотво­ре­ни­ях»⁶ C. 486так­же ука­зы­ва­ет на их бед­ность:

4. Хотя Делос стал таким обра­зом зна­ме­нит, одна­ко с раз­ру­ше­ни­ем рим­ля­на­ми Корин­фа⁷ его сла­ва воз­рос­ла еще более. Ибо куп­цы, веду­щие замор­скую тор­гов­лю, направ­ля­лись на Делос, так как их при­вле­ка­ла туда сво­бо­да от нало­гов и повин­но­стей, кото­рой поль­зо­ва­лось свя­ти­ли­ще, и удоб­ство гава­ни. В самом деле, ост­ров удач­но рас­по­ло­жен для тех, кто плы­вет из Ита­лии и Гре­ции в Азию. Все­на­род­ное празд­не­ство — это что-то вро­де тор­го­во­го дела, и рим­ляне посе­ща­ли его более дру­гих наро­дов⁸, даже когда Коринф еще суще­ст­во­вал. И афи­няне, захва­тив ост­ров, ста­ли про­яв­лять боль­шую заботу одно­вре­мен­но и о куп­цах, и о рели­ги­оз­ных обрядах. Но когда пол­ко­вод­цы Мит­ри­да­та и тиран⁹, кото­рый скло­нил ост­ров к вос­ста­нию, при­бы­ли на Делос, они совер­шен­но опу­сто­ши­ли его; когда же рим­ляне после воз­вра­ще­ния царя в свою стра­ну сно­ва завла­де­ли ост­ро­вом, он был необи­та­ем. До насто­я­ще­го вре­ме­ни ост­ров оста­вал­ся в бед­ст­вен­ном поло­же­нии. Теперь им вла­де­ют афи­няне.

5. Рения — это пустын­ный ост­ро­вок в 4 ста­ди­ях от Дело­са, где памят­ни­ки усоп­ших делос­цев. Дело в том, что на самом Дело­се не доз­во­ля­ет­ся ни погре­бать, ни сжи­гать покой­ни­ков и даже дер­жать ни еди­ной соба­ки¹⁰. В преж­ние вре­ме­на Делос назы­вал­ся Орти­ги­ей.

6. Кеос был неко­гда четы­рех­гра­дьем; теперь оста­лось два горо­да — Юлида и Кар­фея, куда были пере­се­ле­ны осталь­ные: Пие­есса — в Кар­фею и Корес­сия — в Юлиду. Из Юлиды про­ис­хо­ди­ли мели­че­ский поэт Симо­нид и его пле­мян­ник Вак­хи­лид, а в позд­ней­шие вре­ме­на — врач Эра­си­страт и фило­соф-пери­па­те­тик Ари­стон, после­до­ва­тель Био­на Бори­сфен­ско­го. У жите­лей Юлиды неко­гда, кажет­ся, был закон, о кото­ром упо­ми­на­ет так­же Менандр:

Закон, по-види­мо­му, пред­пи­сы­вал всем ста­ри­кам свы­ше 60 лет выпи­вать цику­ту, чтобы осталь­ным хва­та­ло пищи. Рас­ска­зы­ва­ют, что одна­жды во вре­мя оса­ды ост­ро­ва афи­ня­на­ми они при­ня­ли реше­ние умерт­вить ста­рей­ших из них, и тогда афи­няне сня­ли оса­ду. Город лежит на горе, при­бли­зи­тель­но C. 487в 25 ста­ди­ях от моря. Кора­бель­ной сто­ян­кой его явля­ет­ся место, где лежит Корес­сия, не име­ю­щая теперь насе­ле­ния даже в объ­е­ме про­сто­го селе­ния. Непо­да­ле­ку от Корес­сии и от Пие­ессы нахо­дит­ся свя­ти­ли­ще Апол­ло­на Смин­фей­ско­го. Меж­ду этим свя­ти­ли­щем и раз­ва­ли­на­ми Пие­ессы сто­ит свя­ти­ли­ще Неду­сий­ской Афи­ны, воз­двиг­ну­тое Несто­ром при воз­вра­ще­нии из-под Трои. Есть так­же река Эликс, про­те­каю­щая вокруг Корес­сии.

с.463 7. После Кео­са идут зна­чи­тель­ные ост­ро­ва Нак­сос и Анд­рос, а так­же Парос. Родом с Паро­са был поэт Архи­лох. Парос­цы осно­ва­ли Фасос и Парий — город в Про­пон­ти­де. В этом горо­де, гово­рят, есть досто­при­ме­ча­тель­ный алтарь, так как каж­дая его сто­ро­на дли­ной в ста­дию. На Паро­се име­ет­ся так назы­вае­мый «парос­ский камень» — самый луч­ший для вая­ния из мра­мо­ра.

8. Сирос (пер­вый слог это­го сло­ва дол­гий), откуда родом был Фере­кид, сын Бабия (Фере­кид Афин­ский жил позд­нее его). Гомер, по-види­мо­му, упо­ми­на­ет этот ост­ров под име­нем Сирии:

9. Мико­нос — это ост­ров, под кото­рым, соглас­но мифу, погре­бе­ны послед­ние гиган­ты, истреб­лен­ные Герак­лом. Отсюда пошла пого­вор­ка — «Все под один Мико­нос» — о тех, кто под­во­дит даже раз­лич­ные по при­ро­де вещи под один заго­ло­вок. Неко­то­рые назы­ва­ют лысых мико­ний­ца­ми, так как это явле­ние рас­про­стра­не­но на этом ост­ро­ве.

10. Сериф — это ост­ров, к кото­ро­му при­уро­чи­ва­ет­ся место дей­ст­вия мифа о Дик­тии. Дик­тий выта­щил сво­и­ми сетя­ми ящик, в кото­ром нахо­ди­лись Пер­сей и его мать Даная, бро­шен­ные в море отцом Данаи, Акри­си­ем. Здесь, как гово­рят, Пер­сей был вос­пи­тан; после того как он при­нес на ост­ров голо­ву Гор­го­ны и пока­зал ее сери­фя­нам, послед­ние все обра­ти­лись в камень. Это он сде­лал, чтобы ото­мстить за свою мать, так как царь ост­ро­ва Полидект хотел насиль­но взять себе в жены Данаю, при­чем сери­фяне помог­ли ему в этом. Ост­ров так ска­лист, что, по сло­вам коми­че­ских поэтов, его сде­ла­ла таким сама Гор­го­на.

11. На Тено­се нет, прав­да, боль­шо­го горо­да, но есть боль­шое досто­при­ме­ча­тель­ное свя­ти­ли­ще Посидо­на, нахо­дя­ще­е­ся вне горо­да в свя­щен­ном участ­ке. В послед­нем постро­е­ны обшир­ные сто­ло­вые поме­ще­ния, что явля­ет­ся при­зна­ком доста­точ­но боль­шо­го сте­че­ния наро­да из сосед­них мест, при­хо­дя­ще­го празд­но­вать Посидо­нии сов­мест­но с мест­ны­ми жите­ля­ми.

12. К Спо­ра­дам при­над­ле­жат Аморг — роди­на ямби­че­ско­го поэта Симо­нида, Лебинф и Лерос.

C. 488Дей­ст­ви­тель­но, жите­лей ост­ро­ва упре­ка­ли в зло­коз­нен­но­сти.

13. Побли­зо­сти нахо­дят­ся Пат­мос и Корас­сий­ские ост­ро­ва. Они рас­по­ло­же­ны к запа­ду от Ика­рии, а послед­няя — на запад от Само­са. Ика­рия — без­люд­ный ост­ров; одна­ко на нем есть паст­би­ща, кото­ры­ми поль­зу­ют­ся самос­цы. Несмот­ря на эти осо­бен­но­сти, это зна­ме­ни­тый ост­ров; его име­нем назва­но лежа­щее перед ним море, в кото­ром нахо­дят­ся, кро­ме него, с.464 Самос и Кос, а так­же толь­ко что упо­мя­ну­тые ост­ро­ва Корас­сий­ские, Пат­мос и Лерос. Зна­ме­ни­та на нем гора Кер­ке­тей, более извест­ная, чем Ампел. Послед­няя рас­по­ло­же­на над горо­дом самос­цев. Ика­рий­ское море на юге свя­за­но с Кар­па­фий­ским морем, а послед­нее — с Еги­пет­ским, а на запа­де — с Крит­ским и Ливий­ским.

14. В Кар­па­фий­ском море так­же нахо­дит­ся мно­го Спо­рад­ских ост­ро­вов, осо­бен­но меж­ду Косом, Родо­сом и Кри­том. К ним отно­сят­ся Асти­па­лея, Телос и Хал­кия и ост­ро­ва, упо­ми­нае­мые Гоме­ром в «Спис­ке кораб­лей»:

Ведь, кро­ме Коса и Родо­са (о кото­рых я ска­жу ниже)¹¹, все про­чие ост­ро­ва я при­чис­ляю к Спо­ра­дам; и я упо­ми­наю о них уже здесь (хотя они нахо­дят­ся вбли­зи Азии, а не Евро­пы), пото­му что мое опи­са­ние стре­мит­ся неко­то­рым обра­зом соеди­нить Спо­ра­ды с Кри­том и Кикла­да­ми. Одна­ко при опи­са­нии Азии я добав­лю опи­са­ние при­мы­каю­щих к ней досто­при­ме­ча­тель­ных ост­ро­вов, как Кип­ра, Родо­са, Коса, а так­же ост­ро­вов, рас­по­ло­жен­ных друг за дру­гом на побе­ре­жье: Само­са, Хиоса, Лес­боса и Тенедо­са. Теперь же я перей­ду к обо­зре­нию осталь­ных Спо­рад, сто­я­щих упо­ми­на­ния.

15. Асти­па­лея лежит доволь­но дале­ко в откры­том море; на ней есть город. Телос тянет­ся вдоль Книд­ской обла­сти; это длин­ный, воз­вы­шен­ный и узкий ост­ров око­ло 140 ста­дий в окруж­но­сти; на нем есть кора­бель­ная сто­ян­ка. Хал­кия нахо­дит­ся в 80 ста­ди­ях от Тело­са, от Кар­па­фа — в 400, от Асти­па­леи же — на рас­сто­я­нии, при­бли­зи­тель­но вдвое боль­шем. На Хал­кии есть одно­имен­ное посе­ле­ние со свя­ти­ли­щем Апол­ло­на и с гава­нью.

16. Нисир рас­по­ло­жен к севе­ру от Тело­са, при­бли­зи­тель­но в 60 ста­ди­ях от него, на таком же рас­сто­я­нии и от Коса. Это круг­лый, воз­вы­шен­ный и ска­ли­стый ост­ров; осо­бен­но богат он мель­нич­ны­ми кам­ня­ми. Во вся­ком слу­чае соседи полу­ча­ют оттуда мель­нич­ные кам­ни в изоби­лии. На ост­ро­ве нахо­дит­ся одно­имен­ный город с гава­нью, горя­чи­ми источ­ни­ка­ми C. 489и свя­ти­ли­щем Посидо­на. Окруж­ность ост­ро­ва 80 ста­дий. Око­ло него лежат ост­ров­ки под назва­ни­ем Ост­ро­ва ниси­рий­цев. Нисир, как гово­рят, явля­ет­ся облом­ком Коса. При­во­дят и миф о том, как Посидон, пре­сле­дуя одно­го из гиган­тов — Поли­бота, отло­мал тре­зуб­цем кусок Коса и бро­сил его в гиган­та. Бро­шен­ный кусок стал ост­ро­вом Ниси­ром, под кото­рым лежит гигант. Впро­чем, неко­то­рые гово­рят, что гигант лежит под ост­ро­вом Косом.

17. Кар­паф (Гомер назы­ва­ет его Кра­па­фом) — воз­вы­шен­ный ост­ров, 200 ста­дий в окруж­но­сти. Неко­гда он был четы­рех­гра­дьем и его имя было про­слав­ле­но. По име­ни ост­ро­ва назва­но и море Кар­па­фий­ским. Один из его горо­дов назы­вал­ся Ниси­ром, одно­имен­но с ост­ро­вом ниси­рий­цев. Кар­паф с.465 лежит про­тив Лев­ке Акте в Ливии, кото­рая нахо­дит­ся при­бли­зи­тель­но в 1000 ста­ди­ях от Алек­сан­дрии и почти в 4000 ста­дий от Кар­па­фа.

18. Касос лежит в 70 ста­ди­ях оттуда и в 250 ста­ди­ях от мыса Само­ния на Кри­те. Его окруж­ность состав­ля­ет 80 ста­дий. На нем нахо­дит­ся одно­имен­ный город, а вокруг лежат несколь­ко ост­ро­вов под назва­ни­ем Ост­ро­ва касий­цев.

19. Гово­рят, что Гомер назы­ва­ет Спо­ра­ды Калид­ний­ски­ми ост­ро­ва­ми, один из кото­рых Калим­на. Веро­ят­но, подоб­но тому как сосед­ние и под­власт­ные ниси­рий­цам и касий­цам ост­ро­ва полу­чи­ли назва­ние от них, так и ост­ро­ва, рас­по­ло­жен­ные око­ло Калим­ны, были назва­ны Ост­ро­ва­ми калим­ний­цев; быть может, в то вре­мя Калим­на назы­ва­лась Калид­ной. Неко­то­рые, одна­ко, утвер­жда­ют, что суще­ст­ву­ет толь­ко два Калид­ний­ских ост­ро­ва, имен­но Лерос и Калим­на, упо­ми­нае­мые Гоме­ром. Демет­рий Скеп­сий­ский гово­рит, что имя ост­ро­ва употреб­ля­лось во мно­же­ст­вен­ном чис­ле — Калим­ны, как Афи­ны и Фивы; одна­ко сло­ва Гоме­ра, по его мне­нию, сле­ду­ет пони­мать как гипер­бат. Ведь Гомер не хотел ска­зать: ост­ро­ва Калид­ний­ские, но

Почти весь мед с ост­ро­вов в боль­шин­стве сво­ем пре­вос­хо­ден и может срав­нить­ся с атти­че­ским, но добы­вае­мый на этих ост­ро­вах мед исклю­чи­тель­но хорош, в осо­бен­но­сти же калим­ний­ский.