Гражданская война

Книга I

1. Когда пись­мо Цеза­ря¹ было вру­че­но² кон­су­лам³, то лишь с трудом и бла­го­да­ря вели­чай­шей настой­чи­во­сти народ­ных три­бу­нов⁴ уда­лось добить­ся от них про­чте­ния его в сена­те; одна­ко добить­ся, чтобы на осно­ва­нии это­го пись­ма был сде­лан доклад сена­ту, они не мог­ли. Кон­су­лы дела­ют общий доклад о поло­же­нии государ­ства⁵. Кон­сул Л. Лен­тул обе­ща­ет дея­тель­ную помощь сена­ту и государ­ству, если сена­то­ры поже­ла­ют выска­зы­вать свои мне­ния сме­ло и муже­ст­вен­но; если же они будут счи­тать­ся с Цеза­рем и искать его рас­по­ло­же­ния, как они это дела­ли в преж­ние вре­ме­на, то он будет забо­тить­ся толь­ко о сво­их инте­ре­сах и не станет сооб­ра­зо­вать­ся с волей сена­та: он так­же суме­ет най­ти путь к рас­по­ло­же­нию и друж­бе Цеза­ря⁶. В том же смыс­ле выска­зы­ва­ет­ся и Сци­пи­он⁷: Пом­пей готов помочь государ­ству, если сенат пой­дет за ним; но если сенат будет мед­лить и дей­ст­во­вать слиш­ком мяг­ко, то, хотя бы впо­след­ст­вии сенат и поже­лал обра­тить­ся к нему с прось­бой о помо­щи, все моль­бы будут напрас­ны­ми.

2. Эта речь Сци­пи­о­на — ввиду того, что сенат заседал в горо­де и Пом­пея там не было⁸, — каза­лась исхо­див­шей из уст само­го Пом­пея. Кое-кто попро­бо­вал было сде­лать более уме­рен­ные пред­ло­же­ния. Так посту­пил преж­де все­го М. Мар­целл⁹, выска­зы­вав­ший­ся сна­ча­ла в том смыс­ле, что об этом деле умест­но докла­ды­вать сена­ту толь­ко тогда, когда будет про­из­веден по всей Ита­лии набор и будут сфор­ми­ро­ва­ны армии, чтобы таким обра­зом сенат, обес­пе­чен­ный этой охра­ной, имел сме­лость при­ни­мать само­сто­я­тель­ные реше­ния сооб­раз­но со сво­и­ми убеж­де­ни­я­ми; далее М. Кали­дий¹⁰, пред­ла­гав­ший, чтобы Пом­пей отпра­вил­ся в свои про­вин­ции для устра­не­ния вся­ко­го пово­да к войне, и утвер­ждав­ший, что Цезарь, у кото­ро­го отня­ли два леги­о­на¹¹, боит­ся того, что Пом­пей, по всей види­мо­сти, жела­ет употре­бить их про­тив него и пото­му дер­жит их в окрест­но­стях Рима; к пред­ло­же­нию Кали­дия при­со­еди­нил­ся с кое-каки­ми ого­вор­ка­ми М. Руф¹². На всех на них напал с рез­ки­ми пори­ца­ни­я­ми кон­сул Л. Лен­тул. Лен­тул заявил, что пред­ло­же­ния Кали­дия он вооб­ще не поста­вит на голо­со­ва­ние. Мар­целл, устра­шен­ный этой бра­нью, отка­зал­ся от сво­его пред­ло­же­ния. И, таким обра­зом, под вли­я­ни­ем окри­ков кон­су­ла, стра­ха перед сто­яв­шим вбли­зи вой­ском и угроз дру­зей Пом­пея, боль­шин­ство про­тив воли и по при­нуж­де­нию при­со­еди­ня­ет­ся к пред­ло­же­нию Сци­пи­о­на, кото­рое гла­си­ло: Цезарь дол­жен к извест­но­му сро­ку рас­пу­стить свою армию; в про­тив­ном слу­чае при­дет­ся при­знать, что он замыш­ля­ет государ­ст­вен­ный пере­во­рот. Народ­ные три­бу­ны М. Анто­ний и Кв. Кас­сий заяв­ля­ют про­тест¹³. О про­те­сте три­бу­нов дела­ет­ся спеш­ный доклад. Высту­па­ют с суро­вы­ми пред­ло­же­ни­я­ми про­тив них; и чем более оскор­би­тель­ны­ми и жесто­ки­ми были эти речи, тем более нахо­ди­ли они одоб­ре­ния со сто­ро­ны вра­гов Цеза­ря.

3. После заседа­ния сена­та, окон­чив­ше­го­ся к вече­ру, Пом­пей вызы­ва­ет к себе всех его чле­нов. Он хва­лит людей реши­тель­ных и пред­ла­га­ет им сохра­нить свое муже­ство и на буду­щее вре­мя, а мало­душ­ных пори­ца­ет и под­бад­ри­ва­ет. Вызы­ва­ют ото­всюду мно­го вете­ра­нов из преж­них Пом­пе­е­вых армий, обе­щая им награ­ды и повы­ше­ния в ран­ге, при­гла­ша­ют так­же мно­гих из тех двух леги­о­нов, кото­рые были пере­да­ны Пом­пею Цеза­рем. Город напол­ня­ет­ся сол­да­та­ми, коми­ции — воен­ны­ми три­бу­на­ми, цен­ту­ри­о­на­ми, доб­ро­воль­ца­ми-вете­ра­на­ми. Все дру­зья кон­су­лов, сто­рон­ни­ки Пом­пея и ста­рых вра­гов Цеза­ря созы­ва­ют­ся в сенат; кри­ки и мно­го­люд­ство устра­ша­ют сла­бых, укреп­ля­ют колеб­лю­щих­ся, а боль­шин­ство лиша­ют воз­мож­но­сти выска­зать­ся неза­ви­си­мо. Цен­зор Л. Писон¹⁴, а так­же пре­тор Л. Рос­ций¹⁵ обе­ща­ют отпра­вить­ся к Цеза­рю и изве­стить его об этом; на испол­не­ние это­го дела они про­сят шесть дней сро­ку. Неко­то­рые пред­ла­га­ют даже отпра­вить к Цеза­рю послов для объ­яв­ле­ния ему воли сена­та.

4. Все эти пред­ло­же­ния встре­ча­ют отпор: одер­жи­ва­ют верх направ­лен­ные про­тив них речи кон­су­ла, Сци­пи­о­на и Като­на. Като­ну не дает покоя его ста­рая враж­да к Цеза­рю и обида за про­вал на кон­суль­ских выбо­рах¹⁶. Лен­ту­ла вол­ну­ют его гро­мад­ные дол­ги, надеж­ды на полу­че­ние вой­ска и про­вин­ций и на щед­рые подар­ки за исхо­да­тай­ст­во­ва­ние цар­ских титу­лов; он хва­ста­ет­ся в кру­гу сво­их дру­зей, что будет вто­рым Сул­лой и к нему перей­дет вер­хов­ная власть¹⁷. Сци­пи­он так­же пита­ет надеж­ды на про­вин­ции и вой­ска, кото­рые он рас­счи­ты­вал поде­лить с Пом­пе­ем в каче­стве род­ст­вен­ни­ка; к это­му при­со­еди­ня­ет­ся страх перед судеб­ны­ми про­цес­са­ми, тще­слав­ное само­хваль­ство и осно­ван­ные на вза­им­ной лести свя­зи с могу­ще­ст­вен­ны­ми людь­ми, кото­рые тогда име­ли очень боль­шое вли­я­ние на дела государ­ст­вен­ные и судеб­ные. Сам Пом­пей, под­стре­кае­мый вра­га­ми Цеза­ря и не желав­ший тер­петь наряду с собою како­го-либо рав­но­силь­но­го сопер­ни­ка¹⁸, совер­шен­но порвал дру­же­ст­вен­ные отно­ше­ния с Цеза­рем и сно­ва сбли­зил­ся с теми, кто рань­ше были их общи­ми вра­га­ми и боль­шую часть кото­рых он сам навя­зал Цеза­рю, пока был с ним в род­стве¹⁹. Кро­ме того, он тяго­тил­ся зло­сло­ви­ем по пово­ду упо­мя­ну­тых двух леги­о­нов, удер­жан­ных им вме­сто посыл­ки в Азию и Сирию для уси­ле­ния сво­его соб­ст­вен­но­го могу­ще­ства и еди­но­вла­стия, и пото­му очень желал, чтобы дело дошло до вой­ны.

5. По ука­зан­ным при­чи­нам все реше­ния при­ни­ма­ют­ся спеш­но и бес­по­рядоч­но. При этом ни близ­ким к Цеза­рю людям не дают вре­ме­ни изве­стить его, ни народ­ным три­бу­нам — воз­мож­но­сти выхло­потать себе лич­ную без­опас­ность и удер­жать за собой то послед­нее пра­во про­те­ста, кото­рое оста­вил за ними даже Л. Сул­ла²⁰; но уже на седь­мой день они вынуж­де­ны помыш­лять о сво­ем спа­се­нии, меж­ду тем как самые мятеж­ные народ­ные три­бу­ны преж­них вре­мен мог­ли со стра­хом думать об этом толь­ко на вось­мой месяц сво­ей дея­тель­но­сти²¹. При­бе­га­ют к тому край­не­му и чрез­вы­чай­но­му поста­нов­ле­нию сена­та²², к кото­ро­му до сих пор дер­зость сена­то­ров обра­ща­лась рань­ше толь­ко тогда, когда Рим, мож­но ска­зать, был объ­ят пла­ме­нем и все пред­став­ля­лось без­на­деж­но погиб­шим, а имен­но: кон­су­лы, пре­то­ры, народ­ные три­бу­ны и сто­я­щие с про­кон­суль­ской вла­стью под горо­дом долж­ны забо­тить­ся о том, чтобы государ­ство не понес­ло како­го-либо ущер­ба. Эти поста­нов­ле­ния сена­та запи­сы­ва­ют­ся в седь­мой день до январ­ских Ид. Таким обра­зом, в пер­вые пять дней, в кото­рые мог заседать сенат²³, со вре­ме­ни вступ­ле­ния в кон­суль­ство Лен­ту­ла, за исклю­че­ни­ем двух коми­ци­аль­ных дней, при­ни­ма­ют­ся очень важ­ные и очень суро­вые реше­ния о вла­сти Цеза­ря и о таких высо­ких санов­ни­ках, как народ­ные три­бу­ны. Народ­ные три­бу­ны тот­час же спа­са­ют­ся бег­ст­вом из горо­да и направ­ля­ют­ся к Цеза­рю. Послед­ний в это вре­мя нахо­дил­ся в Равен­не и ожи­дал отве­та на свои весь­ма уме­рен­ные тре­бо­ва­ния в надеж­де на то, что люди каким-нибудь обра­зом ста­нут спра­вед­ли­вы­ми и покон­чат дело миром.

6. В бли­жай­шие дни сенат заседа­ет вне горо­да²⁴. Пом­пей повто­ря­ет заяв­ле­ния, уже сде­лан­ные через Сци­пи­о­на, хва­лит доб­лесть и твер­дость сена­та, сооб­ща­ет о сво­их силах: у него нагото­ве девять леги­о­нов, кро­ме того, ему допо­д­лин­но извест­но, что Цеза­ре­вы сол­да­ты не сочув­ст­ву­ют сво­е­му пол­ко­вод­цу Цеза­рю и их нель­зя убедить защи­щать его или хотя бы даже идти за ним. Об осталь­ных делах дела­ет­ся доклад сена­ту: по всей Ита­лии дол­жен быть про­из­веден набор; Фау­ста Сул­лу надо послать с вла­стью пре­то­ра в Мавре­та­нию²⁵; Пом­пею дать денег из государ­ст­вен­но­го каз­на­чей­ства. Пред­ло­же­но было так­же даро­вать царю Юбе титул союз­ни­ка и дру­га рим­ско­го наро­да. Мар­целл заяв­ля­ет, что он в насто­я­щий момент это­го пред­ло­же­ния не допу­стит. Про­тив посыл­ки Фау­ста про­те­сту­ет народ­ный три­бун Филипп. По осталь­ным делам поста­нов­ле­ния сена­та запи­сы­ва­ют­ся. Про­вин­ции опре­де­ля­ют­ся част­ным людям²⁶, две кон­суль­ских, осталь­ные пре­тор­ские. Сци­пи­о­ну доста­лась Сирия, Л. Доми­цию — Гал­лия. По част­но­му согла­ше­нию пом­пе­ян­ской пар­тии, Филип­па и Кот­ту обхо­дят и не допус­ка­ют до жере­бьев­ки²⁷. В осталь­ные про­вин­ции посы­ла­ют быв­ших пре­то­ров, не дожи­да­ясь, чтобы, по при­ме­ру преж­них лет, было вне­се­но пред­ло­же­ние об утвер­жде­нии их вла­сти в народ­ное собра­ние²⁸; назна­чен­ные наде­ва­ют одеж­ду пол­ко­во­д­ца²⁹, при­но­сят обе­ты и немед­лен­но высту­па­ют из горо­да. Кон­су­лы отправ­ля­ют­ся из Рима, чего до сих пор нико­гда не быва­ло³⁰, част­ные лица появ­ля­ют­ся с лик­то­ра­ми в горо­де и на Капи­то­лии³¹, вопре­ки всем исто­ри­че­ским пре­цеден­там. По всей Ита­лии про­из­во­дят набор, тре­бу­ют ору­жие, взыс­ки­ва­ют с муни­ци­пи­ев день­ги, берут их из хра­мов, одним сло­вом, попи­ра­ет­ся вся­кое пра­во: боже­ское и чело­ве­че­ское.

7. Узнав об этом, Цезарь про­из­но­сит речь перед воен­ной сход­кой. В ней он упо­ми­на­ет о пре­сле­до­ва­ни­ях, кото­рым он все­гда под­вер­гал­ся со сто­ро­ны вра­гов; жалу­ет­ся на то, что они соблаз­ни­ли и сби­ли Пом­пея, вну­шив ему недоб­ро­же­ла­тель­ство и зависть к его сла­ве, тогда как сам он все­гда сочув­ст­во­вал Пом­пею и помо­гал ему в дости­же­нии поче­стей и высо­ко­го поло­же­ния³². Он огор­чен так­же небы­ва­лым ново­введе­ни­ем в государ­ст­вен­ном строе — при­ме­не­ни­ем воору­жен­ной силы для опо­ро­че­ния и даже совер­шен­но­го устра­не­ния пра­ва три­бун­ской интер­цес­сии. Сул­ла, вся­че­ски огра­ни­чив­ший три­бун­скую власть, оста­вил, одна­ко, пра­во про­те­ста непри­кос­но­вен­ным; Пом­пей, кото­рый с виду вос­ста­но­вил утра­чен­ные пол­но­мо­чия³³, отнял у три­бу­нов даже то, что они име­ли рань­ше. Каж­дый раз, как сенат осо­бым поста­нов­ле­ни­ем воз­ла­гал на маги­ст­ра­тов заботу о том, чтобы государ­ство не понес­ло како­го-либо ущер­ба (а этой фор­му­лой и этим поста­нов­ле­ни­ем рим­ский народ при­зы­вал­ся к ору­жию), это дела­лось в слу­чае вне­се­ния пагуб­ных зако­но­про­ек­тов, рево­лю­ци­он­ных попы­ток три­бу­нов, вос­ста­ния наро­да и захва­та хра­мов и воз­вы­шен­ных мест; подоб­ные дея­ния в преж­ние вре­ме­на искуп­ле­ны, напри­мер, гибе­лью Сатур­ни­на³⁴ и Грак­хов³⁵. Но теперь ниче­го подоб­но­го не про­ис­хо­ди­ло, не было даже и в помыш­ле­нии. В кон­це речи он убеж­дал, про­сил сол­дат защи­тить от вра­гов доб­рое имя и честь пол­ко­во­д­ца, под пред­во­ди­тель­ст­вом кото­ро­го они в тече­ние девя­ти лет с вели­чай­шим успе­хом боро­лись за роди­ну, выиг­ра­ли очень мно­го сра­же­ний и поко­ри­ли всю Гал­лию и Гер­ма­нию³⁶. Сол­да­ты быв­ше­го при нем 13-го леги­о­на (он успел его вызвать в самом нача­ле сму­ты, а осталь­ные еще не подо­шли) еди­но­душ­ным кри­ком заяви­ли, что они гото­вы защи­щать сво­его пол­ко­во­д­ца и народ­ных три­бу­нов от обид.

8. Позна­ко­мив­шись с настро­е­ни­ем сол­дат, он дви­нул­ся с этим леги­о­ном в Ари­мин и там встре­тил­ся с бежав­ши­ми к нему народ­ны­ми три­бу­на­ми³⁷; осталь­ные леги­о­ны он вызвал с зим­них квар­тир и при­ка­зал сле­до­вать за собой. Сюда при­был моло­дой Л. Цезарь, отец кото­ро­го был лега­том Цеза­ря. По окон­ча­нии беседы о деле, кото­рое было непо­сред­ст­вен­ной целью его поезд­ки, он сооб­щил, что име­ет, кро­ме того, част­ное пору­че­ние от Пом­пея: Пом­пей жела­ет оправ­дать­ся перед Цеза­рем, чтобы меры, при­ня­тые им в инте­ре­сах государ­ства, Цезарь не рас­смат­ри­вал как свое лич­ное оскорб­ле­ние. Бла­го государ­ства он все­гда ста­вил выше лич­ных отно­ше­ний. Цезарь так­же по сво­е­му высо­ко­му поло­же­нию дол­жен в государ­ст­вен­ных инте­ре­сах отка­зать­ся от сво­их пар­тий­ных сим­па­тий и не слиш­ком дале­ко захо­дить в гне­ве на сво­их про­тив­ни­ков: ина­че, наде­ясь вредить им, он будет вредить государ­ству. Он при­ба­вил и кое-что еще в этом роде в изви­не­ние Пом­пея. В общем то же самое и почти в тех же выра­же­ни­ях сооб­щил и пре­тор Рос­ций, ссы­ла­ясь на то, что так перед ним выска­зы­вал­ся Пом­пей.

9. Все это, по-види­мо­му, нисколь­ко не спо­соб­ст­во­ва­ло смяг­че­нию вза­им­ных обид. Так как, одна­ко, Цезарь нашел людей, под­хо­дя­щих для пере­да­чи его поже­ла­ний Пом­пею, то он про­сил их обо­их, раз они дове­ли до его сведе­ния пору­че­ние Пом­пея, потрудить­ся сооб­щить и Пом­пею его ответ: может быть, таким обра­зом им удаст­ся с малы­ми уси­ли­я­ми устра­нить серь­ез­ные недо­ра­зу­ме­ния и изба­вить всю Ита­лию от стра­ха. Он все­гда ста­вил на пер­вом плане свою честь и ценил ее выше жиз­ни; он был огор­чен тем, что его вра­ги оскор­би­тель­ней­шим обра­зом выры­ва­ют у него из рук милость рим­ско­го наро­да и, насиль­ст­вен­но сокра­тив его про­кон­суль­скую власть на целых шесть меся­цев, тащат его назад в Рим³⁸, тогда как народ пове­лел на бли­жай­ших выбо­рах счи­тать­ся с его кан­дида­ту­рой заоч­но. И все-таки, в инте­ре­сах государ­ства, он отнес­ся к это­му ума­ле­нию сво­ей чести спо­кой­но. Когда он послал сена­ту пись­мо с пред­ло­же­ни­ем, чтобы все рас­пу­сти­ли свои армии, то даже и это­го он не добил­ся. По всей Ита­лии про­из­во­дит­ся набор; Пом­пей удер­жи­ва­ет два леги­о­на, уведен­ные у него под пред­ло­гом вой­ны с пар­фя­на­ми; все граж­дан­ство нахо­дит­ся под ору­жи­ем. К чему же все это кло­нит­ся, как не к тому, чтобы погу­бить его? Тем не менее он готов пой­ти на все уступ­ки и все пре­тер­петь ради государ­ства. Пусть Пом­пей отправ­ля­ет­ся в свои про­вин­ции, пусть они оба рас­пу­стят свои вой­ска, пусть вся Ита­лия поло­жит ору­жие, пусть граж­дан­ство будет избав­ле­но от стра­ха, а сена­ту и рим­ско­му наро­ду пусть будет пре­до­став­ле­на неза­ви­си­мость выбо­ров и все управ­ле­ние государ­ст­вом. Но для того, чтобы облег­чить воз­мож­ность это­го согла­ше­ния, обста­вить его опре­де­лен­ны­ми усло­ви­я­ми и скре­пить клят­вой, Пом­пей или дол­жен при­ехать к нему сам, или согла­сить­ся на его при­езд; путем лич­ных пере­го­во­ров все недо­ра­зу­ме­ния будут ула­же­ны.

10. С этим пору­че­ни­ем Рос­ций и Л. Цезарь при­бы­ли в Капую и там заста­ли кон­су­лов и Пом­пея; Рос­ций сооб­щил тре­бо­ва­ния Цеза­ря. Те обсуди­ли их и через них же посла­ли Цеза­рю пись­мен­ный ответ. Суще­ст­вен­ное содер­жа­ние его было тако­во: Цезарь дол­жен вер­нуть­ся в Гал­лию, оста­вить Ари­мин и рас­пу­стить свое вой­ско; если он это сде­ла­ет, то и Пом­пей отпра­вит­ся в Испа­нию. А тем вре­ме­нем, пока не будет дана гаран­тия, что Цезарь дей­ст­ви­тель­но испол­нит свои обе­ща­ния, Пом­пей и кон­су­лы не при­оста­но­вят набо­ра.

11. Было боль­шой неспра­вед­ли­во­стью со сто­ро­ны Пом­пея тре­бо­вать, чтобы Цезарь оста­вил Ари­мин и вер­нул­ся в свою про­вин­цию, а само­му удер­жи­вать и про­вин­ции, и чужие леги­о­ны; желать роспус­ка армии Цеза­ря, а само­му про­из­во­дить набор; обе­щать отпра­вить­ся в про­вин­цию и при этом не опре­де­лять сро­ка отъ­езда. Конеч­но, этим Пом­пей желал про­из­во­дить впе­чат­ле­ние чело­ве­ка, совсем не име­ю­ще­го на сво­ей сове­сти лжи, хотя бы он не уехал даже по окон­ча­нии цеза­рев­ско­го кон­суль­ства. Нако­нец, Пом­пей не ука­зы­вал вре­ме­ни для пере­го­во­ров и не обе­щал при­ехать, что уже силь­но под­ры­ва­ло надеж­ду на мир­ный исход дела. Поэто­му Цезарь послал из Ари­ми­на М. Анто­ния с пятью когор­та­ми в Арре­ций, а сам с дву­мя когор­та­ми оста­но­вил­ся в Ари­мине и там орга­ни­зо­вал про­из­вод­ство набо­ра. Горо­да Писавр, Фан и Анко­на были заня­ты, по его при­ка­зу, каж­дый одной когор­той.

12. Тем вре­ме­нем он полу­чил изве­стие, что пре­тор Терм сто­ит с пятью когор­та­ми в Игу­вии и укреп­ля­ет город, но что все игу­вин­цы без­услов­но на сто­роне Цеза­ря. Тогда он послал туда Кури­о­на с тре­мя когор­та­ми, кото­рые были у него в Писав­ре и Ари­мине. Не дове­ряя настро­е­нию муни­ци­пия, Терм, при изве­стии о при­бли­же­нии Кури­о­на, вывел когор­ты из горо­да и бежал. Сол­да­ты на пути оста­ви­ли его и воз­вра­ти­лись по домам. Кури­он, при пол­ном сочув­ст­вии все­го насе­ле­ния, занял Игу­вий. Узнав обо всем этом и вполне пола­га­ясь на настро­е­ние муни­ци­пи­ев, Цезарь вывел когор­ты 13-го леги­о­на из заня­тых горо­дов и отпра­вил­ся в Аук­сим. Этот город зани­мал тре­мя когор­та­ми Аттий Вар, кото­рый разо­слал оттуда сена­то­ров по всей Пицен­ской обла­сти для про­из­вод­ства в ней набо­ра.

13. Когда деку­ри­о­ны³⁹ Аук­си­ма узна­ли о при­хо­де Цеза­ря, то они собра­лись в боль­шом коли­че­стве к Аттию Вару и ука­за­ли ему, что дело это не под­ле­жит их суж­де­нию; но ни сами они, ни осталь­ные их сограж­дане не могут поми­рить­ся с тем, чтобы перед таким заслу­жен­ным и покры­тым воин­ской сла­вой пол­ко­вод­цем, как Г. Цезарь, были запер­ты ворота их горо­да. Поэто­му пусть Вар поду­ма­ет о буду­щем и об опас­но­сти, кото­рой он под­вер­га­ет­ся. Встре­во­жен­ный их речью, Вар вывел из горо­да постав­лен­ный им гар­ни­зон и бежал. Несколь­ко Цеза­ре­вых сол­дат из пер­вой когор­ты догна­ли его и при­нуди­ли оста­но­вить­ся. Когда завя­за­лось сра­же­ние, Вар был поки­нут сво­и­ми соб­ст­вен­ны­ми сол­да­та­ми; зна­чи­тель­ная часть из них разо­шлась по домам, осталь­ные яви­лись к Цеза­рю, и вме­сте с ними был при­веден схва­чен­ный цен­ту­ри­он пер­во­го ран­га, Л. Пупий, кото­рый до это­го зани­мал ту же самую долж­ность в вой­ске Гн. Пом­пея. Цезарь похва­лил Атти­е­вых сол­дат, Пупия отпу­стил, а жите­лей Аук­си­ма побла­го­да­рил и обе­щал пом­нить об их заслу­ге.

14. В Риме при изве­стии об этих про­ис­ше­ст­ви­ях на всех вдруг напал такой ужас, что когда кон­сул Лен­тул пошел откры­вать каз­на­чей­ство, чтобы на осно­ва­нии поста­нов­ле­ния сена­та достать для Пом­пея день­ги, то он тут же, не успев открыть тай­ной каз­ны, бежал из горо­да; дей­ст­ви­тель­но, при­хо­ди­ли лож­ные вести, что Цезарь каж­дую мину­ту может подой­ти и что его кон­ные разъ­езды уже нахо­дят­ся под Римом. За Лен­ту­лом после­до­ва­ли дру­гой кон­сул Мар­целл и боль­шин­ство маги­ст­ра­тов. Гн. Пом­пей, оста­вив­ший Рим нака­нуне это­го дня, был на пути к леги­о­нам, полу­чен­ным от Цеза­ря, кото­рые он раз­ме­стил на зим­ние квар­ти­ры в Апу­лии. Набор в окрест­но­стях Рима был при­оста­нов­лен; ни одна мест­ность по сю сто­ро­ну Капуи не пред­став­ля­лась без­опас­ной. Толь­ко уже в Капуе бежав­шие обо­д­ри­лись и собра­лись с духом. Здесь они реши­ли про­из­ве­сти набор коло­ни­стов, выведен­ных в Капую по Юли­е­ву зако­ну⁴⁰; Лен­тул при­ка­зал даже выве­сти на форум гла­ди­а­то­ров, кото­рых Цезарь дер­жал там в фех­то­валь­ной шко­ле; обна­де­жив их обе­ща­ни­ем сво­бо­ды, он дал им лоша­дей и при­ка­зал сле­до­вать за собой; но так как эту меру все еди­но­душ­но пори­ца­ли, то он рас­пре­де­лил их по домам рим­ских граж­дан кам­пан­ско­го окру­га для над­зо­ра⁴¹.

15. По выступ­ле­нии из Аук­си­ма, Цезарь быст­ро про­шел всю Пицен­скую область. Все пре­фек­ту­ры это­го рай­о­на при­ня­ли его с боль­шой готов­но­стью и снаб­ди­ли его вой­ско всем необ­хо­ди­мым. Даже из Цин­гу­ла, горо­да, кото­рый осно­вал и постро­ил на соб­ст­вен­ные сред­ства Лаби­эн⁴², при­шли к нему послы и с вели­кой радо­стью обе­ща­ли испол­нить все его тре­бо­ва­ния. Он при­ка­зал дать сол­дат, кото­рых они и посла­ли. Тем вре­ме­нем Цеза­ря догнал 12-й леги­он. С эти­ми дву­мя леги­о­на­ми он отпра­вил­ся в Аскул Пицен­ский⁴³. Этот город зани­мал деся­тью когор­та­ми Лен­тул Спин­тер⁴⁴. При изве­стии о при­бы­тии Цеза­ря он бежал из горо­да и пытал­ся уве­сти с собой когор­ты, но зна­чи­тель­ная часть сол­дат поки­ну­ла его. На доро­ге, в сопро­вож­де­нии немно­гих остав­ших­ся при нем людей, он встре­тил Вибул­лия Руфа, кото­ро­го Пом­пей послал в Пицен­скую область, чтобы под­дер­жать в насе­ле­нии вер­ность дол­гу. Тот, узнав теперь о собы­ти­ях в Пицене, при­нял от Спин­те­ра сол­дат, а само­го его отпу­стил. Так­же и из сосед­них мест­но­стей он стя­нул к себе по воз­мож­но­сти все когор­ты, обра­зо­вав­ши­е­ся от Пом­пе­е­вых набо­ров: в том чис­ле он при­нял бежав­ше­го из Каме­ри­на Луци­лия Гир­ра с шестью когор­та­ми, кото­рым был занят Каме­рин; таким обра­зом, он довел свой отряд до три­на­дца­ти когорт. С ними он при­был уско­рен­ным мар­шем в Кор­фи­ний к Доми­цию Аге­но­бар­бу и сооб­щил ему о при­бли­же­нии Цеза­ря с дву­мя леги­о­на­ми. Сам Доми­ций сво­и­ми сред­ства­ми успел собрать око­ло два­дца­ти когорт из Аль­бы, из обла­сти мар­сов, пелиг­нов и сосед­них мест­но­стей.

16. Заняв Фирм и выгнав оттуда Лен­ту­ла, Цезарь при­ка­зал разыс­кать сол­дат, ушед­ших от Лен­ту­ла, а так­же орга­ни­зо­вать набор. Сам он про­был там толь­ко один день по про­до­воль­ст­вен­ным делам и затем поспе­шил в Кор­фи­ний. Когда он туда при­был, пять когорт, выслан­ных Доми­ци­ем впе­ред из горо­да, лома­ли на реке мост, нахо­див­ший­ся от горо­да при­бли­зи­тель­но в трех милях. В сра­же­нии, завя­зав­шем­ся с пере­до­вым отрядом Цеза­ря, Доми­ци­е­вы сол­да­ты были быст­ро отбро­ше­ны от моста и отсту­пи­ли в город. Цезарь пере­пра­вил свои леги­о­ны, оста­но­вил­ся у горо­да и под сте­на­ми его раз­бил лагерь.

17. Тогда Доми­ций послал к Пом­пею в Апу­лию людей, знаю­щих мест­ность, кото­рым обе­щал боль­шую награ­ду. Они долж­ны были доста­вить его пись­мо и убеди­тель­но про­сить Пом­пея о помо­щи: две армии, и при­том в уще­лье, лег­ко могут отре­зать Цеза­ря и поме­шать ему запа­стись про­ви­ан­том; ина­че же Доми­ций с трид­ца­тью с лиш­ком когор­та­ми и с боль­шим чис­лом сена­то­ров и рим­ских всад­ни­ков под­верг­нет­ся боль­шой опас­но­сти. Тем вре­ме­нем Доми­ций обо­д­рил сво­их сол­дат, рас­по­ло­жил по сте­нам мета­тель­ные орудия и назна­чил каж­до­му свое место по обо­роне горо­да; на воен­ной сход­ке он обе­щал сол­да­там земель­ные участ­ки из сво­их соб­ст­вен­ных вла­де­ний по четы­ре юге­ра на чело­ве­ка, а цен­ту­ри­о­нам и доб­ро­воль­цам-вете­ра­нам про­пор­цио­наль­но боль­ше⁴⁵.

18. Меж­ду тем Цезарь полу­чил изве­стие, что жите­ли горо­да Суль­мо­на, лежа­ще­го в семи милях от Кор­фи­ния, очень хотят испол­нить его жела­ния, но их удер­жи­ва­ют от это­го сена­тор Кв. Лукре­ций и Аттий Пелигн, кото­рые зани­ма­ли этот город гар­ни­зо­ном в семь когорт. Он послал туда М. Анто­ния с пятью когор­та­ми 13-го леги­о­на. Как толь­ко суль­мон­цы увида­ли наши зна­ме­на, они откры­ли ворота и все до одно­го — и горо­жане, и сол­да­ты — вышли с при­вет­ст­ви­я­ми навстре­чу Анто­нию. Лукре­ций и Аттий спу­сти­лись со сте­ны. Аттий был при­веден к Анто­нию и про­сил отпра­вить его к Цеза­рю. Анто­ний с когор­та­ми и Атти­ем в тот же день воз­вра­тил­ся назад. Цезарь вклю­чил эти когор­ты в состав сво­его вой­ска, а Аттия отпу­стил невреди­мым. Цезарь в пер­вые же дни начал укреп­лять лагерь боль­ши­ми соору­же­ни­я­ми, сво­зить из сосед­них муни­ци­пи­ев хлеб и под­жидать осталь­ные силы. Через три дня к нему при­шел 8-й леги­он, два­дцать две когор­ты ново­го набо­ра в Гал­лии и око­ло трех­сот всад­ни­ков от царя Нори­ка. С их при­бы­ти­ем он раз­бил вто­рой лагерь у дру­гой сто­ро­ны горо­да и назна­чил его комен­дан­том Кури­о­на. В сле­дую­щие за тем дни он начал окру­жать город со всех сто­рон валом и реду­та­ми. Око­ло вре­ме­ни окон­ча­ния боль­шей части этих соору­же­ний послан­ные к Пом­пею воз­вра­ти­лись от него.

19. Про­чи­тав пись­мо от него, Доми­ций ута­ил его содер­жа­ние и на воен­ном сове­те заявил, что Пом­пей ско­ро при­дет на помощь; поэто­му он сове­то­вал не падать духом и гото­вить все необ­хо­ди­мое для обо­ро­ны горо­да. Но наедине он вел тай­ные беседы с немно­ги­ми сво­и­ми дру­зья­ми и сооб­ща с ними выра­ба­ты­вал план бег­ства. Одна­ко выра­же­ние лица Доми­ция не согла­со­ва­лось с его речью, и во всем поведе­нии его было боль­ше сует­ли­во­сти и робо­сти, чем в преды­ду­щие дни; далее, он про­тив обык­но­ве­ния слиш­ком часто сове­щал­ся тай­ком с сво­и­ми при­бли­жен­ны­ми и избе­гал вся­ких схо­док и собра­ний. Таким обра­зом, исти­ну нель­зя было доль­ше скры­вать и ута­и­вать. Дело в том, что Пом­пей при­слал ему такой ответ: он не скло­нен к реши­тель­но­му и опас­но­му шагу, а кро­ме того, Доми­ций не по его сове­ту и не по его воле утвер­дил­ся в Кор­фи­нии: поэто­му, если пред­ста­вит­ся какая-либо воз­мож­ность, пусть Доми­ций сам идет к нему со все­ми сво­и­ми сила­ми. Но это­му меша­ла бло­ка­да и обло­же­ние горо­да осад­ны­ми вер­ка­ми.

20. Когда замы­сел Доми­ция стал всем изве­стен, сол­да­ты, нахо­див­ши­е­ся в Кор­фи­нии, устро­и­ли под вечер сход­ку и при посред­стве воен­ных три­бу­нов, цен­ту­ри­о­нов и заслу­жен­ных людей сво­его зва­ния так опре­де­ли­ли свое поло­же­ние: их оса­жда­ет Цезарь, окоп­ные работы и укреп­ле­ния им почти окон­че­ны; их же пол­ко­во­дец, Доми­ций, пол­ное дове­рие к кото­ро­му заста­ви­ло их остать­ся, наме­рен бро­сить всех на про­из­вол судь­бы и бежать; теперь они сами долж­ны думать о сво­ем спа­се­нии. Спер­ва им ста­ли про­ти­вить­ся мар­сы, зани­мав­шие наи­бо­лее укреп­лен­ную часть горо­да, и раздор так раз­го­рел­ся, что уже соби­ра­лись всту­пить в руко­паш­ную и решить дело ору­жи­ем; но немно­го спу­стя обе сто­ро­ны обме­ня­лись посред­ни­ка­ми, и мар­сы толь­ко теперь узна­ли то, чего не зна­ли рань­ше, имен­но о наме­ре­нии Доми­ция бежать. Тогда все они сооб­ща выве­ли Доми­ция к себе на сход­ку, окру­жи­ли его и заклю­чи­ли под стра­жу, а к Цеза­рю отпра­ви­ли послов из сво­ей среды с заяв­ле­ни­ем, что они гото­вы открыть ворота, испол­нить все его при­ка­за­ния и выдать ему Доми­ция живым.

21. Ввиду таких изве­стий, для Цеза­ря, конеч­но, было очень важ­но как мож­но ско­рее овла­деть горо­дом и пере­ве­сти его гар­ни­зон к себе в лагерь, чтобы его настро­е­ние не изме­ни­лось от под­ку­па, аги­та­ции или лож­ных вестей, ибо на войне часто незна­чи­тель­ные обсто­я­тель­ства при­во­дят к боль­шим пере­ме­нам. С дру­гой сто­ро­ны, он опа­сал­ся, как бы сол­да­ты, всту­пив в город ночью, не взду­ма­ли его раз­гра­бить. Поэто­му он похва­лил послан­ных к нему из горо­да и отпу­стил их назад, при­ка­зав наблюдать за ворота­ми и сте­на­ми. Со сво­ей сто­ро­ны, он поста­вил сол­дат на воз­во­ди­мых им укреп­ле­ни­ях не на опре­де­лен­ном рас­сто­я­нии друг от дру­га, как это дела­лось в преды­ду­щие дни, но в виде непре­рыв­ной цепи кара­у­лов и постов, так чтобы они име­ли связь друг с дру­гом и запол­ня­ли все укреп­ле­ния; воен­ные же три­бу­ны и началь­ни­ки кон­ни­цы долж­ны были нести пат­руль­ную служ­бу и не толь­ко осте­ре­гать­ся выла­зок, но и следить за тай­ным выхо­дом даже отдель­ных людей. Но и поми­мо его рас­по­ря­же­ния никто реши­тель­но не про­явил такой небреж­но­сти или вяло­сти, чтобы заснуть в эту ночь: все напря­жен­но выжида­ли, чем кон­чит­ся все дело, и их мыс­ли и чув­ства были направ­ле­ны на самые раз­но­об­раз­ные вопро­сы: что слу­чит­ся с кор­фи­ний­ца­ми, что с Доми­ци­ем, что с Лен­ту­лом, что с осталь­ны­ми, какой кого ждет конец.

22. Око­ло чет­вер­той стра­жи Лен­тул Спин­тер стал со сте­ны пере­го­ва­ри­вать­ся с наши­ми кара­у­ла­ми и поста­ми, гово­ря: он желал бы, если это воз­мож­но, повидать­ся с Цеза­рем. Ему это раз­ре­ши­ли и выпу­сти­ли его из горо­да, но Доми­ци­е­вы сол­да­ты все вре­мя не отхо­ди­ли от него, пока его не при­ве­ли к само­му Цеза­рю. Он стал хода­тай­ст­во­вать перед Цеза­рем о поми­ло­ва­нии и усерд­но про­сил поща­дить его. При этом он упо­мя­нул о сво­ей преж­ней друж­бе с Цеза­рем и пере­чис­лил все полу­чен­ные им мило­сти, а они были очень боль­ши­ми: при под­держ­ке Цеза­ря он при­шел в кол­ле­гию пон­ти­фи­ков, полу­чил немед­лен­но после отправ­ле­ния долж­но­сти пре­то­ра про­вин­цию Испа­нию, Цезарь же помог ему и в дости­же­нии кон­суль­ства. Цезарь пере­бил его: не для зло­действ он высту­пил из Про­вин­ции, но с тем, чтобы защи­тить­ся от изде­ва­тельств вра­гов, чтобы вос­ста­но­вить народ­ных три­бу­нов, без­бож­но изгнан­ных из среды граж­дан­ства, в их сане, чтобы осво­бо­дить и себя и народ рим­ский от гне­та шай­ки оли­гар­хов. Обод­рен­ный его речью, Лен­тул попро­сил поз­во­ле­ния вер­нуть­ся в город: милость, кото­рую он полу­чит для себя, несо­мнен­но уте­шит и обна­де­жит всех осталь­ных, из коих неко­то­рые нахо­дят­ся в таком ужа­се, что помыш­ля­ют нало­жить на себя руки. Полу­чив поз­во­ле­ние, он уда­лил­ся.

23. На рас­све­те Цезарь при­ка­зал при­ве­сти к себе всех сена­то­ров, сена­тор­ских детей, воен­ных три­бу­нов и рим­ских всад­ни­ков. Их было пять­де­сят чело­век: из сена­тор­ско­го сосло­вия Л. Доми­ций, П. Лен­тул Спин­тер, Л. Цеци­лий Руф, кве­стор Секст Квин­ти­лий Вар, Л. Руб­рий^[1], кро­ме того, сын Доми­ция с несколь­ки­ми моло­ды­ми людь­ми и боль­шое коли­че­ство рим­ских всад­ни­ков и деку­ри­о­нов, кото­рых Доми­ций вызвал из муни­ци­пи­ев. Всех их, когда они были при­веде­ны к нему, он поста­рал­ся огра­дить от бра­ни и оскорб­ле­ний со сто­ро­ны сол­дат и обра­тил­ся к ним лишь с немно­ги­ми сло­ва­ми. Он жало­вал­ся, что неко­то­рые из них дур­но отбла­го­да­ри­ли его за вели­кие бла­го­де­я­ния. Одна­ко отпу­стил всех их невреди­мы­ми. Шесть мил­ли­о­нов сестер­ци­ев, кото­рые Доми­ций при­вез и отдал на хра­не­ние в город­ское каз­на­чей­ство⁴⁶, Цезарь при­ка­зал кор­фи­ний­ским кват­ту­о­рви­рам⁴⁷ при­не­сти к себе и воз­вра­тил назад, чтобы виде­ли, что он столь же береж­но обра­ща­ет­ся с день­га­ми, как с чело­ве­че­ской жиз­нью, хотя хоро­шо было извест­но, что это были день­ги из государ­ст­вен­но­го каз­на­чей­ства и даны они были Пом­пе­ем на жало­ва­нье сол­да­там. Сол­да­ты Доми­ция долж­ны были при­сяг­нуть Цеза­рю, и он в тот же день снял­ся с лаге­ря и совер­шил обыч­ный днев­ной пере­ход. В общем он про­был под Кор­фи­ни­ем все­го семь дней. Через область марру­ци­нов, френ­та­нов и лари­на­тов он достиг Апу­лии.

24. Пом­пей, узнав о про­ис­ше­ст­ви­ях под Кор­фи­ни­ем, отпра­вил­ся из Луце­рии в Кану­сий, а оттуда в Брун­ди­сий, где долж­ны были собрать­ся вой­ска ново­го набо­ра. Кро­ме того, он воору­жил рабов⁴⁸ и пас­ту­хов и дал им лоша­дей; из них сфор­ми­ро­вал­ся кон­ный отряд око­ло трех­сот чело­век. Пре­тор Л. Ман­лий бежал из Аль­бы с шестью когор­та­ми, пре­тор Рути­лий Руф из Тарра­ци­ны — с тре­мя. Когда эти когор­ты заме­ти­ли изда­ли кон­ни­цу Цеза­ря под коман­дой Вибия Курия, то оста­ви­ли сво­их пре­то­ров и пере­шли со зна­ме­на­ми к Курию. И на дру­гих доро­гах неко­то­рые когор­ты наты­ка­лись либо на пехоту, либо на кон­ни­цу Цеза­ря. На пути был захва­чен и достав­лен к Цеза­рю началь­ник инже­нер­ных войск Гн. Пом­пея, Н. Магий из Кре­мо­ны. Цезарь ото­слал его обрат­но к Пом­пею со сле­дую­щим заяв­ле­ни­ем: так как до сих пор не было воз­мож­но­сти всту­пить в пере­го­во­ры и сам Цезарь наме­рен идти в Брун­ди­сий, то для государ­ства и для обще­го бла­га было бы важ­но, чтобы это свида­ние его с Пом­пе­ем состо­я­лось; пере­го­во­ры на дале­ком рас­сто­я­нии через посред­ни­ков, конеч­но, не могут при­ве­сти к таким резуль­та­там, к каким при­ведет лич­ное обсуж­де­ние всех отдель­ных спор­ных пунк­тов.

25. После это­го он при­был в Брун­ди­сий с шестью леги­о­на­ми, из кото­рых три состо­я­ли из вете­ра­нов, а осталь­ные обра­зо­ва­лись из новых набо­ров и были уком­плек­то­ва­ны во вре­мя похо­да (Доми­ци­е­вы когор­ты он тут же из Кор­фи­ния послал в Сици­лию). Он узнал, что кон­су­лы со зна­чи­тель­ной частью вой­ска отпра­ви­лись в Дирра­хий, а Пом­пей остал­ся в Брун­ди­сии с два­дца­тью когор­та­ми. Одна­ко нель­зя было точ­но уста­но­вить, остал­ся ли он там с целью овла­деть Брун­ди­си­ем, чтобы, таким обра­зом, из двух конеч­ных пунк­тов и гава­ней Ита­лии и Гре­ции гос­под­ст­во­вать над всем Адри­а­ти­че­ским морем и вести вой­ну в двух стра­нах, или же его задер­жи­вал недо­ста­ток судов. Боясь, что Пом­пей не поже­ла­ет отка­зать­ся от Ита­лии, Цезарь решил поме­шать ему вый­ти из брун­ди­сий­ской гава­ни и вооб­ще не давать ему сво­бод­но ею поль­зо­вать­ся. Для это­го пред­при­ня­ты были такие работы: в самом узком месте вхо­да в гавань Цезарь при­ка­зал сва­ли­вать с обе­их сто­рон бере­га мате­ри­ал для пло­ти­ны, так как в этих местах море было мел­ко. Ввиду того, что при даль­ней­шем про­дви­же­нии пло­ти­на, вслед­ст­вие боль­шей глу­би­ны, не мог­ла дер­жать­ся, он про­дол­жил ее с обе­их сто­рон двой­ны­ми плота­ми в трид­цать квад­рат­ных футов. Каж­дый из них был укреп­лен со всех четы­рех углов четырь­мя яко­ря­ми, чтобы их не кача­ло вол­на­ми. К укреп­лен­но­му таким обра­зом плоту он при­бав­лял дру­гой того же раз­ме­ра. Они были покры­ты зем­лей и щеб­нем, чтобы нетруд­но было пере­хо­дить на них с пло­ти­ны для отра­же­ния непри­я­те­ля. С фрон­та и с боков они были защи­ще­ны фаши­на­ми и щит­ка­ми, а на каж­дом чет­вер­том плоту были постав­ле­ны двух­этаж­ные баш­ни, чтобы удоб­нее было защи­щать все соору­же­ние от напа­де­ний непри­я­тель­ских кораб­лей и от огня.

26. В про­ти­во­вес этим работам Пом­пей осна­щал боль­шие гру­зо­вые кораб­ли, захва­чен­ные им в брун­ди­сий­ской гава­ни. На них он выст­ра­и­вал трех­этаж­ные баш­ни, кото­рые воору­жал боль­шим коли­че­ст­вом тяже­лых орудий и вся­ко­го рода мета­тель­ных сна­рядов и направ­лял на вер­ки Цеза­ря, чтобы про­би­вать цепь пло­тов и рас­стра­и­вать соору­же­ния. Таким обра­зом, еже­днев­но с обе­их сто­рон сра­жа­лись пра­ща­ми, стре­ла­ми и про­чи­ми мета­тель­ны­ми даль­но­бой­ны­ми сна­ряда­ми. Но, несмот­ря на все эти при­готов­ле­ния, Цезарь все еще не счи­тал воз­мож­ным отка­зы­вать­ся от мир­ных пере­го­во­ров. Хотя он удив­лял­ся тому, что Магий, кото­ро­го он отпра­вил с пору­че­ни­ем к Пом­пею, не воз­вра­ща­ет­ся к нему с отве­том и хотя эти­ми повтор­ны­ми попыт­ка­ми пара­ли­зо­ва­лись его пла­ны и энер­гич­ные реше­ния, тем не менее он пола­гал необ­хо­ди­мым во что бы то ни ста­ло дер­жать­ся сво­его прин­ци­па. Поэто­му он послал для пере­го­во­ров к Скри­бо­нию Либо­ну лега­та Кани­ния Реби­ла⁴⁹, его близ­ко­го дру­га, и пору­чил ему уго­во­рить Либо­на высту­пить посред­ни­ком в деле мира. Но глав­ным тре­бо­ва­ни­ем Цеза­ря было лич­ное свида­ние с Пом­пе­ем. Он выска­зы­вал свою пол­ную уве­рен­ность в том, что если это свида­ние состо­ит­ся, то им лег­ко будет прид­ти к мир­но­му согла­ше­нию, при­ем­ле­мо­му для них обо­их, и тогда, если по ини­ци­а­ти­ве Либо­на и при его содей­ст­вии будут пре­кра­ще­ны воен­ные дей­ст­вия, то на его долю выпа­дет боль­шая честь и сла­ва. Либон тот­час же после раз­го­во­ра с Кани­ни­ем отпра­вил­ся к Пом­пею. Немно­го спу­стя он сооб­щил Кани­нию ответ Пом­пея: кон­су­лов нет нали­цо, а без них нель­зя вести пере­го­во­ры о согла­ше­нии. Таким обра­зом, Цезарь дол­жен был при­знать, что пора, нако­нец, отка­зать­ся от этих слиш­ком частых и напрас­ных попы­ток и думать толь­ко о войне.

27. Когда, после девя­ти­днев­ной работы, у Цеза­ря уже было гото­во око­ло поло­ви­ны осад­ных соору­же­ний, вер­ну­лись в Брун­ди­сий послан­ные назад кон­су­ла­ми из Дирра­хия суда, кото­рые пере­вез­ли туда первую поло­ви­ну вой­ска. Пом­пей — пото­му ли, что на него про­из­ве­ли впе­чат­ле­ние осад­ные работы Цеза­ря, или пото­му, что он с само­го нача­ла решил оста­вить Ита­лию, — с при­хо­дом кораб­лей стал гото­вить­ся к отъ­езду. На тот слу­чай, если бы при ата­ке Цеза­ря его сол­да­ты ворва­лись в город как раз во вре­мя отправ­ле­ния, Пом­пей при­ка­зал зало­жить ворота, застро­ить ули­цы и пло­ща­ди, пере­рыть ули­цы попе­ре­ч­ны­ми рва­ми и наты­кать в них заост­рен­ные колья и ство­лы. Эти рвы были потом запол­не­ны фаши­на­ми и зем­лей. Под­хо­ды и обе ули­цы, кото­рые вели к гава­ни вне город­ской сте­ны, были пере­го­ро­же­ны гро­мад­ны­ми заост­рен­ны­ми брев­на­ми, вби­ты­ми в зем­лю. После всех этих при­готов­ле­ний он при­ка­зал сол­да­там без шума сесть на кораб­ли, а гото­вых к бою доб­ро­воль­цев-вете­ра­нов со стрел­ка­ми и пращ­ни­ка­ми поста­вил неболь­ши­ми груп­па­ми в раз­ных местах на стене и на баш­нях и рас­по­рядил­ся ото­звать их с постов по услов­лен­но­му сиг­на­лу после посад­ки всех дру­гих сол­дат на кораб­ли; с этой целью он оста­вил для них на удоб­ном месте быст­ро­ход­ные греб­ные суда.

28. Брун­ди­сий­цы, воз­му­щен­ные при­тес­не­ни­я­ми со сто­ро­ны Пом­пе­е­вых сол­дат и оскор­би­тель­ным обра­ще­ни­ем само­го Пом­пея, сочув­ст­во­ва­ли делу Цеза­ря. И вот, когда сует­ли­вая бегот­ня оза­бо­чен­ных сол­дат убеди­ла их в при­готов­ле­нии Пом­пея к отъ­езду, они все ста­ли сиг­на­ли­зи­ро­вать Цеза­рю из домов. Узнав этим путем, в чем дело, Цезарь при­ка­зал сол­да­там воору­жить­ся и дер­жать нагото­ве лест­ни­цы, чтобы не упу­стить слу­чая к напа­де­нию. Перед наступ­ле­ни­ем ночи Пом­пей снял­ся с яко­ря. Сто­яв­шая на стене стра­жа была ото­зва­на оттуда услов­лен­ным сиг­на­лом и поспе­ши­ла зна­ко­мы­ми путя­ми к кораб­лям. Цеза­ре­вы сол­да­ты при­ста­ви­ли лест­ни­цы и взо­шли на сте­ны, но брун­ди­сий­цы пред­у­преди­ли их насчет скры­тых рвов и часто­ко­ла. Тогда они оста­но­ви­лись, и брун­ди­сий­цы про­ве­ли их обход­ны­ми путя­ми до гава­ни. Здесь они при помо­щи чел­но­ков и лодок оста­но­ви­ли и затем захва­ти­ли два кораб­ля с Пом­пе­е­вы­ми сол­да­та­ми, застряв­шие у Цеза­ре­вых пло­тин.

29. Хотя Цезарь счи­тал самым целе­со­об­раз­ным сред­ст­вом для окон­ча­ния вой­ны собрать флот и пре­сле­до­вать Пом­пея за морем, преж­де чем он упро­чит свое поло­же­ние замор­ской помо­щью, одна­ко, он боял­ся, что это может надол­го задер­жать его, так как Пом­пей собрал к себе все кораб­ли и этим совер­шен­но отре­зал воз­мож­ность немед­лен­но­го пре­сле­до­ва­ния. Кро­ме того, для этой цели при­шлось бы ожи­дать кораб­лей из доволь­но отда­лен­ных мест­но­стей Гал­лии, Пице­на и [Сици­лий­ско­го] про­ли­ва. А в дан­ное вре­мя года это, оче­вид­но, было делом доволь­но затруд­ни­тель­ным. Пом­пей же тем вре­ме­нем в его отсут­ст­вие фор­ми­ро­вал бы силь­ные отряды из сво­их вете­ра­нов, закреп­лял бы за собой рас­по­ло­же­ние обе­их испан­ских про­вин­ций, одна из кото­рых и без того была ему очень обя­за­на, наби­рал бы вспо­мо­га­тель­ные вой­ска и кон­ни­цу и ста­рал­ся бы скло­нить на свою сто­ро­ну Гал­лию и Ита­лию. Все это для Цеза­ря было очень неже­ла­тель­но.

30. Итак, Цезарь оста­вил план немед­лен­но­го пре­сле­до­ва­ния Пом­пея и решил отпра­вить­ся в Испа­нию; дуум­ви­ры⁵⁰ всех муни­ци­пи­ев полу­чи­ли от него при­каз собрать кораб­ли и доста­вить их в Брун­ди­сий. Лега­та Вале­рия он послал с одним леги­о­ном в Сар­ди­нию, а про­пре­то­ра Кури­о­на с тре­мя леги­о­на­ми в Сици­лию; ему же он при­ка­зал по заня­тии Сици­лии немед­лен­но пере­пра­вить­ся с вой­ском в Афри­ку. Сар­ди­ни­ей управ­лял М. Кот­та, Сици­ли­ей — М. Катон, Афри­ку дол­жен был полу­чить по жре­бию Тубе­рон. Как толь­ко кара­ли­тан­цы узна­ли, что к ним посы­ла­ют Вале­рия, они еще до его отъ­езда из Ита­лии сами выгна­ли из горо­да Кот­ту. Послед­ний в ужа­се — так как он видел, что вся про­вин­ция еди­но­душ­но настро­е­на в поль­зу Цеза­ря, — бежал из Сар­ди­нии в Афри­ку. Катон чинил в Сици­лии ста­рые воен­ные кораб­ли и при­ка­зы­вал общи­нам поста­вить новые. Все это он делал с боль­шим усер­ди­ем. В Лука­нии и Брут­тии он про­из­во­дил через сво­их лега­тов набор рим­ских граж­дан, а с общин Сици­лии тре­бо­вал опре­де­лен­ных кон­тин­ген­тов кон­ни­цы и пехоты. Когда почти все эти зада­чи были выпол­не­ны, он узнал о при­бли­же­нии Кури­о­на и стал жало­вать­ся на сход­ке, что он бро­шен на про­из­вол судь­бы и пре­дан Пом­пе­ем, кото­рый при пол­ной непод­готов­лен­но­сти взял на себя ненуж­ную вой­ну, а на запрос Като­на и дру­гих сена­то­ров с уве­рен­но­стью заявил, что вполне к ней готов. После этих жалоб на сход­ке Катон бежал из про­вин­ции.

31. Полу­чив остав­лен­ные намест­ни­ка­ми Сар­ди­нию и Сици­лию, Вале­рий и Кури­он при­бы­ли туда со сво­и­ми вой­ска­ми. Тубе­рон по при­бы­тии в Афри­ку нашел эту про­вин­цию во вла­сти Аттия Вара. Послед­ний после упо­мя­ну­той поте­ри сво­их когорт под Аук­си­мом поспеш­но бежал пря­мо в Афри­ку. Поль­зу­ясь тем, что там не было вла­сти, он само­воль­но захва­тил про­вин­цию, про­из­вел набор и сфор­ми­ро­вал таким обра­зом два леги­о­на. При его зна­нии людей и мест­но­сти и вооб­ще зна­ком­стве с про­вин­ци­ей ему нетруд­но было осу­ще­ст­вить эту попыт­ку, так как несколь­ко лет тому назад он полу­чил эту же про­вин­цию вслед за испол­не­ни­ем долж­но­сти пре­то­ра. Когда Тубе­рон под­хо­дил со сво­ей эскад­рой к Ути­ке, Вар не пустил его ни в город, ни в гавань и не поз­во­лил даже выса­дить на сушу его заболев­ше­го сына, но при­нудил снять­ся с яко­ря и уда­лить­ся отсюда.

32. По окон­ча­нии всех этих опе­ра­ций Цезарь отвел сво­их сол­дат в бли­жай­шие муни­ци­пии, чтобы дать им на вре­мя отдых от работ, а сам отпра­вил­ся в Рим. Созвав заседа­ние сена­та, он пере­чис­лил все оскорб­ле­ния, нане­сен­ные ему вра­га­ми. Он сослал­ся на то, что он отнюдь не стре­мил­ся к какой-либо неза­кон­ной поче­сти, но выждал уста­нов­лен­ный зако­ном срок для кон­суль­ства и доволь­ст­во­вал­ся тем, что пре­до­став­ле­но всем граж­да­нам. Пред­ло­же­ние при­нять во вни­ма­ние на бли­жай­ших выбо­рах его заоч­ную кан­дида­ту­ру было вне­се­но все­ми деся­тью три­бу­на­ми в кон­суль­ство само­го Пом­пея⁵¹. Про­тив него воз­ра­жа­ли толь­ко его вра­ги, но осо­бен­но оже­сто­чен­но борол­ся Катон, ста­рав­ший­ся по сво­ей ста­рой при­выч­ке анну­ли­ро­вать целые днев­ные заседа­ния сво­и­ми затяж­ны­ми реча­ми. Если Пом­пей не одоб­рял это­го пред­ло­же­ния, то зачем он поз­во­лил вно­сить его, а если одоб­рял, то поче­му вос­пре­пят­ст­во­вал Цеза­рю вос­поль­зо­вать­ся мило­стью наро­да? Далее Цезарь выстав­лял на вид свою уступ­чи­вость, имен­но то, что он сам от себя заявил тре­бо­ва­ние о роспус­ке армий, нано­ся таким обра­зом ущерб сво­е­му соб­ст­вен­но­му поло­же­нию и сану. С дру­гой сто­ро­ны, он ссы­лал­ся на упрям­ство вра­гов, кото­рые откло­ня­ют от себя то, чего тре­бу­ют от дру­гих, и пред­по­чи­та­ют все­об­щий пере­во­рот отка­зу от воен­ной вла­сти и войск. Затем он под­чер­ки­вал неспра­вед­ли­вое отня­тие у него леги­о­нов, жесто­кое и высо­ко­мер­ное огра­ни­че­ние прав народ­ных три­бу­нов; упо­ми­нал о мир­ных пред­ло­же­ни­ях, кото­рые он делал, о пере­го­во­рах, кото­рых он про­сил и в кото­рых ему отка­зы­ва­ли. Ввиду это­го он насто­я­тель­но пред­ла­гал сена­то­рам взять на себя заботу о государ­стве и управ­лять им сооб­ща с Цеза­рем. Но если они из стра­ха будут укло­нять­ся от это­го, то он не станет им надо­едать и само­лич­но будет управ­лять государ­ст­вом. Сле­ду­ет отпра­вить к Пом­пею послов отно­си­тель­но согла­ше­ния; при этом он не боит­ся недав­не­го заяв­ле­ния Пом­пея в сена­те, что тем, к кому отправ­ля­ют послов, при­да­ют зна­че­ние, а со сто­ро­ны посы­лаю­щих — это при­знак стра­ха. Это заяв­ле­ние свиде­тель­ст­ву­ет о мелоч­но­сти и сла­бо­сти харак­те­ра. Но сам он жела­ет быть выше дру­гих сво­ей спра­вед­ли­во­стью и гуман­но­стью так же, как преж­де ста­рал­ся пре­вос­хо­дить их сво­и­ми воин­ски­ми подви­га­ми.

33. Сенат одоб­рил пред­ло­же­ние отпра­вить послов, но не нахо­ди­лось людей, кото­рых мож­но было бы послать; каж­дый — глав­ным обра­зом из стра­ха — отка­зы­вал­ся за себя лич­но от долж­но­сти посла. Ибо Пом­пей при отъ­езде из Рима ска­зал в сена­те, что он будет ста­вить на одну дос­ку тех, кто оста­нет­ся в Риме, с теми, кто ока­жет­ся в лаге­ре Цеза­ря. Так про­шло целых три дня в этих рас­суж­де­ни­ях и изви­не­ни­ях. Вра­ги Цеза­ря даже под­би­ли народ­но­го три­бу­на Л. Метел­ла рас­стра­и­вать это дело и про­ти­во­дей­ст­во­вать вооб­ще всем пред­по­ло­же­ни­ям Цеза­ря⁵². Поняв его умы­сел и пона­прас­ну поте­ряв несколь­ко дней, Цезарь не поже­лал еще тра­тить вре­мя, но оста­вил Рим, не испол­нив наме­чен­ных пла­нов, и напра­вил­ся в Даль­нюю Гал­лию.

34. Здесь он узнал, что Вибул­лий Руф⁵³, кото­ро­го он несколь­ко дней тому назад взял в плен в Кор­фи­нии и отпу­стил, послан Пом­пе­ем в Испа­нию; что Доми­ций отпра­вил­ся для заня­тия Мас­си­лии с семью греб­ны­ми суда­ми, кото­рые он набрал в Ита­лии и в Косан­ской обла­сти у част­ных лиц, поса­див на них сво­их рабов, воль­ноот­пу­щен­ни­ков и арен­да­то­ров⁵⁴, что уже отправ­ле­ны из Рима на роди­ну посла­ми знат­ные моло­дые мас­си­лий­цы, кото­рых Пом­пей при сво­ем отъ­езде из Рима уго­ва­ри­вал не забы­вать из-за недав­них услуг Цеза­ря о тех бла­го­де­я­ни­ях, кото­рые он сам рань­ше ока­зы­вал их горо­ду. В резуль­та­те этих настав­ле­ний мас­си­лий­цы немед­лен­но запер­ли перед Цеза­рем ворота, вызва­ли к себе аль­би­ков (вар­ва­ров, кото­рые издав­на нахо­ди­лись под их покро­ви­тель­ст­вом и жили на горах над Мас­си­ли­ей), свез­ли хлеб из сосед­них мест­но­стей и кре­по­стей в город, устро­и­ли в горо­де ору­жей­ные мастер­ские и нача­ли ремон­ти­ро­вать сте­ны, ворота и флот.

35. Цезарь вызвал к себе из Мас­си­лии кол­ле­гию «пят­на­дца­ти пер­вых»⁵⁵ и ука­зал им, что Мас­си­лии не сле­ду­ет брать в свои руки воен­ную ини­ци­а­ти­ву, они долж­ны ско­рее после­до­вать авто­ри­тет­но­му при­ме­ру всей Ита­лии, чем пови­но­вать­ся воле одно­го чело­ве­ка. При­вел он и дру­гие дово­ды, кото­рые, по его мне­нию, спо­соб­ны были обра­зу­мить их. Послы сооб­щи­ли у себя дома содер­жа­ние его речи и вер­ну­лись с сле­дую­щим отве­том, осно­ван­ным на поста­нов­ле­нии их сена­та: они видят, что рим­ский народ разде­лил­ся на две пар­тии. Не под­ле­жит их суду и не соот­вет­ст­ву­ет их силам реше­ние вопро­са о том, какая из двух сто­рон сто­ит за более пра­вое дело. Гла­вы этих пар­тий — Гн. Пом­пей и Г. Цезарь — патро­ны их общи­ны: из них один от лица государ­ства усту­пил им зем­ли воль­ков, аре­мо­ри­ков и гель­ви­ев, дру­гой под­чи­нил им побеж­ден­ных на войне сал­ли­ев и этим уве­ли­чил их дохо­ды. Поэто­му на оди­на­ко­вые их бла­го­де­я­ния они долж­ны отве­тить и оди­на­ко­вым отно­ше­ни­ем к ним, не помо­гать одной сто­роне про­тив дру­гой и не при­ни­мать их ни в горо­де, ни в гава­ни.

36. Во вре­мя этих пере­го­во­ров Доми­ций при­был со сво­и­ми кораб­ля­ми в Мас­си­лию, где его при­ня­ли и назна­чи­ли комен­дан­том горо­да с пре­до­став­ле­ни­ем ему выс­ше­го руко­вод­ства вой­ной. По его при­ка­зу мас­си­лий­цы разо­сла­ли свой флот по раз­ным направ­ле­ни­ям, захва­ти­ли, где мож­но, гру­зо­вые кораб­ли и отве­ли их в гавань. Те суда, у кото­рых не хва­та­ло гвоздей, леса и сна­стей, употреб­ле­ны были на оснаст­ку и почин­ку дру­гих; хлеб, сколь­ко его нашлось, све­зен был для обще­ст­вен­но­го употреб­ле­ния; осталь­ные това­ры и про­ви­ант они так­же при­бе­рег­ли на слу­чай оса­ды горо­да. Цезарь был воз­му­щен таки­ми враж­деб­ны­ми мера­ми и при­вел к Мас­си­лии три леги­о­на. Для оса­ды горо­да он решил под­ве­сти баш­ни и кры­тые наве­сы и постро­ить в Аре­ла­те две­на­дцать кораб­лей. Через трид­цать дней с того дня, как нача­ли рубить лес, они были постро­е­ны, воору­же­ны и при­веде­ны в Мас­си­лию; коман­ди­ром над ними он назна­чил Д. Бру­та, а лега­та Тре­бо­ния⁵⁶ оста­вил для оса­ды Мас­си­лии.

37. Сре­ди этих при­готов­ле­ний и рас­по­ря­же­ний Цезарь послал впе­ред сво­его лега­та Г. Фабия⁵⁷, в Испа­нию с тре­мя леги­о­на­ми, рас­квар­ти­ро­ван­ны­ми на зим­ние сто­ян­ки в Нар­боне и его окрест­но­стях, и при­ка­зал быст­ро захва­тить Пире­ней­ский хре­бет, кото­рый в то вре­мя зани­мал легат Л. Афра­ний сво­им отрядом. Осталь­ные леги­о­ны, зимо­вав­шие на дале­ком от него рас­сто­я­нии, долж­ны были подви­гать­ся за ним сле­дом. Фабий, как ему было при­ка­за­но, поспе­шил сбить отряд Афра­ния с хреб­та и уско­рен­ным мар­шем напра­вил­ся про­тив глав­ных сил Афра­ния.

38. С при­бы­ти­ем в Испа­нию Л. Вибул­лия Руфа, кото­рый, как ука­за­но, был отправ­лен туда Пом­пе­ем, Пом­пе­е­вы лега­ты, Афра­ний, Пет­рей и Варрон, из кото­рых один зани­мал с тре­мя леги­о­на­ми Ближ­нюю Испа­нию, дру­гой с дву­мя леги­о­на­ми Даль­нюю от Касту­лон­ско­го хреб­та до Аны, тре­тий с таким же коли­че­ст­вом леги­о­нов — область вет­то­нов от Аны и Луси­та­нию, рас­пре­де­ли­ли меж­ду собой свои обя­зан­но­сти сле­дую­щим обра­зом: Пет­рей со все­ми сво­и­ми сила­ми дол­жен был дви­нуть­ся из Луси­та­нии через область вет­то­нов к Афра­нию, а Варрон со сво­и­ми леги­о­на­ми при­кры­вать всю Даль­нюю Испа­нию. После это­го согла­ше­ния они потре­бо­ва­ли кон­ни­цы и вспо­мо­га­тель­ных войск — Пет­рей от всей Луси­та­нии, Афра­ний от Кельт­ибе­рии, кан­та­бров и всех вар­ва­ров, жив­ших по сосед­ству с Оке­а­ном. Полу­чив эти под­креп­ле­ния, Пет­рей быст­ро про­шел через область вет­то­нов, соеди­нил­ся с Афра­ни­ем, и они реши­ли сооб­ща вести вой­ну под Илер­дой вслед­ст­вие удоб­ства мест­но­сти.

39. Как было выше ука­за­но, у Афра­ния было три леги­о­на, а у Пет­рея два; кро­ме того, когорт из Ближ­ней Про­вин­ции, воору­жен­ных корот­ки­ми щита­ми, и из Даль­ней Испа­нии, воору­жен­ных малы­ми щита­ми, — все­го око­ло вось­ми­де­ся­ти, — и сверх того кон­ни­цы из обе­их про­вин­ций до пяти тысяч чело­век. Цезарь же зара­нее послал в Испа­нию шесть леги­о­нов, пеших вспо­мо­га­тель­ных войск пять тысяч чело­век, кон­ни­цы три тыся­чи — эти силы были при нем во все преды­ду­щие вой­ны — и столь­ко же из той части Гал­лии, кото­рую он сам поко­рил, при­чем он вызвал поимен­но самых знат­ных и храб­рых людей из всех общин; к ним он при­со­еди­нил бра­вых моло­д­цов из акви­та­нов и гор­цев, живу­щих на гра­ни­це про­вин­ции Гал­лии. Он слы­хал, что Пом­пей идет через Мавре­та­нию с леги­о­на­ми в Испа­нию и ско­ро будет на месте. Вме­сте с тем Цезарь занял денег у воен­ных три­бу­нов и цен­ту­ри­о­нов и рас­пре­де­лил их меж­ду сво­и­ми сол­да­та­ми. Этим он вдвойне выиг­рал; зай­мом он при­вя­зал к себе цен­ту­ри­о­нов, а щед­ро­стью купил рас­по­ло­же­ние сол­дат.

40. Фабий⁵⁸ стал посы­лать к сосед­ним общи­нам пись­ма и гон­цов, чтобы позна­ко­мить­ся с их настро­е­ни­ем. На реке Сико­ри­се он успел постро­ить два моста на рас­сто­я­нии четы­рех миль друг от дру­га. По этим мостам он посы­лал сво­их людей за фура­жом, так как все запа­сы по сю сто­ро­ну реки были исполь­зо­ва­ны им в тече­ние преды­ду­щих дней. Почти то же самое и по той же при­чине дела­ли вожди Пом­пе­е­ва вой­ска, и вслед­ст­вие это­го дело часто дохо­ди­ло до кон­ных сты­чек. Раз, по еже­днев­но­му обык­но­ве­нию, вышли сюда для при­кры­тия фура­жи­ров два Фаби­е­вых леги­о­на и по бли­жай­ше­му мосту уже пере­шли через реку, при­чем за ними шел обоз и вся кон­ни­ца. Вдруг от силь­ных вет­ров и раз­ли­ва реки мост обру­шил­ся, и остав­ша­я­ся мас­са ока­за­лась отре­зан­ной. Пет­рей и Афра­ний дога­да­лись об этом по дере­ву и хво­ро­сту, кото­рые нес­ла река. Тогда Афра­ний быст­ро пере­вел по сво­е­му мосту, кото­рый был соеди­нен и с горо­дом и с лаге­рем, четы­ре леги­о­на и всю кон­ни­цу и пошел навстре­чу двум Фаби­е­вым леги­о­нам. При изве­стии о его при­бли­же­нии коман­дир леги­о­на Л. Планк был вынуж­ден необ­хо­ди­мо­стью занять воз­вы­шен­ность и, чтобы не быть окру­жен­ным кон­ни­цей, выстро­ил свои силы на два фрон­та, друг дру­гу про­ти­во­по­лож­ных. Бла­го­да­ря это­му он мог выдер­жать силь­ную ата­ку леги­о­нов и кон­ни­цы, несмот­ря на чис­лен­ное пре­вос­ход­ство непри­я­те­ля. Во вре­мя завя­зав­ше­го­ся кон­но­го сра­же­ния, обе сто­ро­ны заме­ти­ли изда­ли зна­ме­на двух леги­о­нов, кото­рые Фабий послал даль­ним мостом на помощь нашим, пред­по­ло­жив то, что и слу­чи­лось в дей­ст­ви­тель­но­сти, имен­но что вожди про­тив­ни­ков вос­поль­зу­ют­ся счаст­ли­вым слу­ча­ем для вне­зап­но­го напа­де­ния на наших. При­ход этих леги­о­нов пре­рвал сра­же­ние, и оба вождя уве­ли свои леги­о­ны обрат­но в лагерь.

41. Через два дня после это­го Цезарь с девя­тью сот­ня­ми всад­ни­ков, кото­рых он оста­вил при себе для сво­ей лич­ной охра­ны, при­был в лагерь. Раз­ру­шен­ный бурей мост был уже почти вос­ста­нов­лен: Цезарь при­ка­зал окон­чить работу еще ночью. Позна­ко­мив­шись с харак­те­ром мест­но­сти, он оста­вил для при­кры­тия моста и лаге­ря шесть когорт, а так­же весь обоз; а сам дви­нул­ся к Илер­де со все­ми сила­ми, постро­ив их в три линии, оста­но­вил­ся перед самым лаге­рем Афра­ния, про­был там неко­то­рое вре­мя под ору­жи­ем и пред­ло­жил сра­же­ние на удоб­ном месте. Тогда Афра­ний вывел свои вой­ска и поста­вил их посредине хол­ма перед лаге­рем. Но сра­же­ние не состо­я­лось из-за Афра­ния. Когда Цезарь в этом убедил­ся, то он решил раз­бить лагерь при­бли­зи­тель­но в четы­рех­стах шагах от подош­вы горы; а чтобы во вре­мя про­из­вод­ства работ вне­зап­ные ата­ки непри­я­те­лей не устра­ша­ли сол­дат и не меша­ли им работать, он запре­тил укреп­лять его валом, кото­рый по сво­ей высо­те, есте­ствен­но, был уже изда­ли заме­тен, но при­ка­зал огра­ни­чить­ся толь­ко про­веде­ни­ем спе­ре­ди, про­тив непри­я­те­лей, рва в пят­на­дцать футов шири­ной. Пер­вая и вто­рая линии оста­ва­лись под ору­жи­ем в сво­ем пер­во­на­чаль­ном рас­по­ло­же­нии, а скры­тая за ними третья работа­ла над про­веде­ни­ем рва. Таким обра­зом, вся эта работа была окон­че­на преж­де, чем Афра­ний мог заме­тить, что лагерь укреп­ля­ет­ся. Под вечер Цезарь отвел леги­о­ны за этот ров, где они и про­ве­ли бли­жай­шую ночь под ору­жи­ем.

42. Сле­дую­щий день он про­был со всем вой­ском за рвом. Так как мате­ри­ал для пло­ти­ны при­хо­ди­лось искать дале­ко, то он пока огра­ни­чил­ся про­дол­же­ни­ем вче­раш­ней работы: а имен­но, каж­дый леги­он дол­жен был укре­пить один бок лаге­ря и про­ве­сти ров такой же шири­ны, как пер­вый; а осталь­ные леги­о­ны были выстро­е­ны в бое­вой готов­но­сти и в пол­ном воору­же­нии про­тив непри­я­те­ля. Афра­ний и Пет­рей с целью устра­ше­ния и поме­хи работам выве­ли свои вой­ска к самой подош­ве горы и ста­ли бес­по­ко­ить наших ата­ка­ми. Несмот­ря на это, Цезарь не пре­рвал сво­их работ, вполне пола­га­ясь на свои три леги­о­на и на при­кры­тие, обра­зу­е­мое рвом. Непри­я­те­ли задер­жа­лись недол­го и, несколь­ко отой­дя от подош­вы хол­ма, уве­ли свои вой­ска назад в лагерь. На тре­тий день Цезарь укре­пил лагерь валом и при­ка­зал пере­ве­сти к себе обоз и осталь­ные когор­ты, нахо­див­ши­е­ся еще в преж­нем лаге­ре.

43. Меж­ду горо­дом Илер­дой и бли­жай­шим хол­мом, кото­рый был занят лаге­рем Пет­рея и Афра­ния, была рав­ни­на шагов в три­ста шири­ною: при­бли­зи­тель­но на середине ее нахо­дил­ся доволь­но высо­кий холм. Если бы Цеза­рю уда­лось захва­тить и укре­пить его, то он, несо­мнен­но, мог бы отре­зать про­тив­ни­ка от горо­да, моста и от все­го про­ви­ан­та, све­зен­но­го ими в город. В надеж­де на это он вывел из лаге­ря три леги­о­на и, выстро­ив их на удоб­ном месте, при­ка­зал анте­сигна­нам⁵⁹ одно­го из них бегом занять этот холм. Афра­ний понял наме­ре­ние Цеза­ря и немед­лен­но послал более крат­ким путем когор­ты, сто­яв­шие на карау­ле перед лаге­рем, для захва­та того же пунк­та. Завя­за­лось сра­же­ние, и так как афра­ни­ан­цы достиг­ли хол­ма рань­ше, то наши были отбро­ше­ны и, вслед­ст­вие под­хо­да к непри­я­те­лю резер­вов, вынуж­де­ны были повер­нуть тыл и отсту­пить к под­хо­див­шим леги­о­нам.

44. У непри­я­тель­ских сол­дат был осо­бый спо­соб сра­же­ния: сна­ча­ла они набе­га­ли с боль­шою стре­ми­тель­но­стью, сме­ло зани­ма­ли пози­цию, не слиш­ком дер­жа при этом строй, сра­жа­лись неболь­ши­ми груп­па­ми и рас­сып­ным стро­ем; если же их тес­ни­ли, то они не счи­та­ли позо­ром пода­вать­ся назад и остав­лять заня­тое место. Они при­вык­ли к сво­его рода вар­вар­ско­му спо­со­бу сра­же­ния от посто­ян­ных войн с луси­та­на­ми и дру­ги­ми вар­ва­ра­ми, так как на сол­дат вооб­ще ока­зы­ва­ют боль­шое вли­я­ние нра­вы тех стран, где они дол­го сто­ят. Во вся­ком слу­чае, этот спо­соб сму­тил наших непри­выч­ных к тому сол­дат: когда непри­я­те­ли выбе­га­ли пооди­ноч­ке, им каза­лось, что их обхо­дят на неза­щи­щен­ном флан­ге; а сами они счи­та­ли сво­им дол­гом дер­жать строй, не покидать зна­мен и без ува­жи­тель­ной при­чи­ны не ухо­дить с заня­той пози­ции. Поэто­му, когда анте­сигна­ны были рас­стро­е­ны, то леги­он, сто­яв­ший на том флан­ге, не удер­жал пози­ции и отсту­пил на бли­жай­ший холм.

45. Так как это неожи­дан­ное и необыч­ное отступ­ле­ние при­ве­ло в пол­ное заме­ша­тель­ство почти весь фронт, то Цезарь, обо­д­рив сол­дат, повел на помощь 9-й леги­он, оста­но­вил непри­я­те­ля, над­мен­но и энер­гич­но пре­сле­до­вав­ше­го наших, и вынудил его, с сво­ей сто­ро­ны, повер­нуть тыл, отсту­пить к горо­ду Илер­де и стать под его сте­на­ми. Но в пылу сра­же­ния сол­да­ты 9-го леги­о­на, увле­чен­ные жела­ни­ем загла­дить поне­сен­ный урон, опро­мет­чи­во погна­лись за дале­ко убе­гаю­щим непри­я­те­лем, зашли на неудоб­ное место и подо­шли к самой горе, на кото­рой лежал город. Когда они хоте­ли отсюда отсту­пить, то вра­ги с более высо­ко­го места нача­ли их тес­нить. Место это было с двух сто­рон отвес­ным и настоль­ко узким, что на нем мог­ли поме­щать­ся лишь три выстро­ив­ших­ся когор­ты; таким обра­зом, ни с боков не мог­ли подой­ти к ним под­креп­ле­ния, ни кон­ни­ца не в состо­я­нии была помочь им, когда им ста­но­ви­лось труд­но. А со сто­ро­ны горо­да шла пока­тость с лег­ким укло­ном, дли­ной око­ло четы­рех­сот шагов. Здесь и при­хо­ди­лось отсту­пать нашим, неосто­рож­но попа­дав­шим сюда в пылу увле­че­ния; сра­же­ние шло на месте, кото­рое было неудоб­но и сво­ей узо­стью и тем, что наши сто­я­ли у самой подош­вы горы, так что все мета­тель­ные сна­ряды попа­да­ли в них без про­ма­ху. Одна­ко бла­го­да­ря сво­ей храб­ро­сти и вынос­ли­во­сти они стой­ко дер­жа­лись, не сму­ща­ясь ника­ки­ми ране­ни­я­ми. Но у вра­гов силы все уве­ли­чи­ва­лись, и Афра­ний часто посы­лал из лаге­ря через город све­жие когор­ты на сме­ну устав­шим. Цезарь так­же был вынуж­ден отправ­лять на то же место в под­креп­ле­ние све­жие когор­ты и устав­ших выво­дить из боя назад в лагерь.

46. Такое сра­же­ние дли­лось пять часов под­ряд, и непри­я­тель очень тес­нил наших бла­го­да­ря сво­е­му чис­лен­но­му пре­вос­ход­ству. Нако­нец, они, издер­жав все сна­ряды, обна­жи­ли мечи, бро­си­лись в гору в ата­ку на когор­ты, уби­ли несколь­ких чело­век, а осталь­ных при­нуди­ли повер­нуть тыл. Толь­ко тогда, когда непри­я­тель­ские когор­ты были при­жа­ты к сте­нам и отча­сти, в стра­хе, загна­ны в город, для наших было облег­че­но отступ­ле­ние. Со сво­ей сто­ро­ны, наша кон­ни­ца, хотя она и сто­я­ла вни­зу в долине, с боль­шою храб­ро­стью про­би­лась с обо­их боков на гору и, разъ­ез­жая меж­ду дву­мя фрон­та­ми, сде­ла­ла для них отступ­ле­ние более удоб­ным и без­опас­ным. Так, с пере­мен­ным успе­хом, шло это сра­же­ние. Наших в пер­вой схват­ке пало око­ло семи­де­ся­ти чело­век, в том чис­ле цен­ту­ри­он 1-го гаста­та⁶⁰ 14-го леги­о­на, Кв. Фуль­ги­ний, кото­рый достиг это­го ран­га из низ­ших чинов за свою выдаю­щу­ю­ся храб­рость; ране­ных было боль­ше четы­рех­сот. Из афра­ни­ан­цев уби­ты были цен­ту­ри­он пер­во­го ран­га, Т. Цеци­лий, четы­ре дру­гих цен­ту­ри­о­на и более двух­сот сол­дат.

47. Что каса­ет­ся суж­де­ний об этом дне, то каж­дая сто­ро­на при­пи­сы­ва­ла себе верх. Афра­ни­ан­цы — хотя по обще­му при­зна­нию они были сла­бее — ссы­ла­ясь на то, что они доволь­но дол­го дер­жа­лись в руко­паш­ном бою, выдер­жа­ли нашу ата­ку, с само­го нача­ла заня­ли выгод­ную пози­цию, имен­но холм, из-за кото­ро­го завя­за­лось сра­же­ние, а в пер­вой же стыч­ке заста­ви­ли наших повер­нуть тыл; наши же всту­пи­ли в бой на невы­год­ной пози­ции с более мно­го­чис­лен­ны­ми вра­га­ми, выдер­жа­ли пяти­ча­со­вое сра­же­ние, с обна­жен­ны­ми меча­ми взо­шли на гору, заста­ви­ли вра­гов повер­нуть тыл на более высо­кой пози­ции и загна­ли их в город. Тот холм, из-за кото­ро­го завя­за­лось сра­же­ние, непри­я­те­ли укре­пи­ли силь­ны­ми соору­же­ни­я­ми и поста­ви­ли там при­кры­тие.

48. Через два дня после это­го при­клю­чи­лась и еще одна вне­зап­ная непри­ят­ность: под­ня­лась такая буря, что, по обще­му мне­нию, нико­гда в той мест­но­сти не было тако­го боль­шо­го навод­не­ния. Со всех гор обру­шил­ся рас­та­яв­ший снег, реки даже в самых высо­ких местах вышли из бере­гов, и оба моста, постро­ен­ные Фаби­ем, были сне­се­ны в один день. Это обсто­я­тель­ство созда­ло для Цеза­ре­во­го вой­ска боль­шие затруд­не­ния. А имен­но: его лагерь, как было выше ука­за­но, нахо­дил­ся меж­ду дву­мя река­ми — Сико­ри­сом и Цин­гой, рас­сто­я­ние меж­ду кото­ры­ми дости­га­ло трид­ца­ти миль. Ни одной из них теперь нель­зя было перей­ти, и по необ­хо­ди­мо­сти при­шлось огра­ни­чи­вать­ся этим узким местом. Те общи­ны, кото­рые при­мкну­ли к Цеза­рю, не мог­ли под­во­зить хле­ба; зашед­шие слиш­ком дале­ко фура­жи­ры были ото­рва­ны река­ми и не мог­ли вер­нуть­ся; нако­нец, и глав­ный транс­порт со съест­ны­ми при­па­са­ми, кото­рый шел из Ита­лии и Гал­лии, не мог достиг­нуть лаге­ря. А вре­мя года было самое небла­го­при­ят­ное: запас­но­го хле­ба уже не было, а новый еще не совсем поспел; сосед­ние общи­ны были исто­ще­ны, так как Афра­ний свез почти весь хлеб в Илер­ду еще до при­хо­да Цеза­ря, а что оста­ва­лось, то Цезарь издер­жал в преды­ду­щие дни; скот, мясом кото­ро­го мож­но было бы на пер­вое вре­мя облег­чить голод, сосед­ние общи­ны угна­ли из-за вой­ны в отда­лен­ные места. Того же, кто дале­ко захо­дил за фура­жом или за хле­бом, пре­сле­до­ва­ли лег­ко­во­ору­жен­ные луси­та­ны и зна­ко­мые с мест­но­стью сол­да­ты из Ближ­ней Испа­нии с малы­ми щита­ми; им нетруд­но было пере­прав­лять­ся через реку вплавь, так как, по рас­про­стра­нен­но­му там обы­чаю, они высту­па­ют в поход не ина­че, как с меха­ми.

49. Наобо­рот, вой­ско Афра­ния было бога­то все­воз­мож­ным про­ви­ан­том. Мно­го хле­ба Афра­ний успел запа­сти и свез­ти еще рань­ше, мно­го сво­зи­лось со всей про­вин­ции, под рукой был так­же боль­шой запас фура­жа. Все это вполне без­опас­но достав­ля­лось по мосту у Илер­ды из зареч­ных мест­но­стей, не постра­дав­ших от вой­ны, к кото­рым Цезарь вооб­ще не имел досту­па.

50. Упо­мя­ну­тый раз­лив про­дер­жал­ся несколь­ко дней. Цезарь сде­лал попыт­ку вос­ста­но­вить мосты: но ни высота воды в реке не допус­ка­ла это­го, ни рас­по­ло­жен­ные по бере­гу непри­я­тель­ские когор­ты не дава­ли кон­чить работу. Они без труда мог­ли мешать ей как по само­му харак­те­ру бере­гов реки и вслед­ст­вие ее раз­ли­ва, так и пото­му, что они обстре­ли­ва­ли со всей бере­го­вой поло­сы одно, и при­том узкое, место. Наобо­рот, нашим труд­но было работать на очень быст­рой реке, не попа­дая при этом под мета­тель­ные сна­ряды.

51. Афра­ний полу­чил изве­стие, что боль­шой обоз с про­ви­ан­том, дер­жав­ший путь к Цеза­рю, оста­но­вил­ся у реки. Это были стрел­ки из обла­сти руте­нов и всад­ни­ки из Гал­лии с боль­шим коли­че­ст­вом пово­зок и, по галль­ско­му обык­но­ве­нию, с боль­шим бага­жом. Там было, кро­ме того, око­ло шести тысяч вся­ко­го рода людей, вклю­чая рабов и детей, но не было ника­ко­го опре­де­лен­но­го поряд­ка, ника­ко­го опре­де­лен­но­го руко­вод­ства: каж­дый посту­пал по-сво­е­му, и все совер­ша­ли путь без стра­ха, с той же воль­но­стью, с какой они путе­ше­ст­во­ва­ли в преж­ние вре­ме­на. Сре­ди них было так­же мно­го моло­дых людей из знат­ных семейств, детей сена­то­ров и всад­ни­ков, были посоль­ства от отдель­ных общин, были даже послы Цеза­ря. Всех их задер­жи­вал раз­лив реки. Для вне­зап­но­го напа­де­ния на них Афра­ний высту­пил ночью со всей кон­ни­цей и тре­мя леги­о­на­ми и, послав перед собой кон­ни­цу, напал на них врас­плох. Одна­ко галль­ские всад­ни­ки быст­ро изгото­ви­лись и при­ня­ли бой. Пока мож­но было сра­жать­ся оди­на­ко­вым ору­жи­ем, они, несмот­ря на свою мало­чис­лен­ность, выдер­жи­ва­ли натис­ки боль­шо­го чис­ла вра­гов; но как толь­ко нача­ли при­бли­жать­ся зна­ме­на леги­о­нов, они, поте­ряв несколь­ко чело­век, дви­ну­лись на бли­жай­шие горы. Задерж­ка, вызван­ная этим сра­же­ни­ем, ока­за­лась для наших спа­си­тель­ной: они выиг­ра­ли вре­мя для отступ­ле­ния на высоты. В этот день мы поте­ря­ли око­ло двух­сот стрел­ков, несколь­ко всад­ни­ков, неболь­шое чис­ло погон­щи­ков и неко­то­рую часть обо­за.

52. В довер­ше­ние все­го, под­ня­лись цены на хлеб. Это повы­ше­ние цен, как почти все­гда быва­ет, было тягост­но не толь­ко вслед­ст­вие нуж­ды в дан­ный момент, но и вслед­ст­вие стра­ха за буду­щее. Цена дошла уже до пяти­де­ся­ти дена­ри­ев за модий⁶¹: недо­ста­ток пита­ния успел осла­бить силы сол­дат, а меж­ду тем лише­ния со дня на день уве­ли­чи­ва­лись. Таким обра­зом, в несколь­ко дней про­изо­шла огром­ная пере­ме­на в общем поло­же­нии: наши долж­ны были бороть­ся с нуж­дой в пред­ме­тах пер­вой необ­хо­ди­мо­сти, тогда как у вра­гов все­го было вдо­воль, и они теперь были, по-види­мо­му, силь­нее наших. Поэто­му Цезарь потре­бо­вал от при­мкнув­ших к нему общин постав­ки мел­ко­го скота, так как хле­ба у них самих было мало; кро­ме того, он рас­сы­лал сво­их погон­щи­ков по более отда­лен­ным общи­нам и сам все­ми воз­мож­ны­ми сред­ства­ми ста­рал­ся смяг­чить эту нуж­ду.

53. Пет­рей и Афра­ний со сво­и­ми дру­зья­ми подроб­но и с боль­ши­ми пре­уве­ли­че­ни­я­ми сооб­ща­ли об этом в Рим. Мно­гое при­со­чи­ня­ли и город­ские слу­хи, так что вой­на каза­лась почти окон­чен­ной. Когда эти пись­ма и вести при­хо­ди­ли в Рим, то все спе­ши­ли в дом Афра­ния с тор­же­ст­вен­ны­ми поздрав­ле­ни­я­ми. Мно­гие отправ­ля­лись из Ита­лии к Гн. Пом­пею — отча­сти, чтобы пер­вы­ми при­не­сти это изве­стие, отча­сти, чтобы не воз­буж­дать подо­зре­ний, что они сна­ча­ла выжида­ли исхо­да вой­ны и яви­лись к нему позд­нее всех дру­гих.

54. При таком бед­ст­вен­ном поло­же­нии, когда все доро­ги были отре­за­ны пехотой и кон­ни­цей Афра­ния и нель­зя было докон­чить построй­ку мостов, Цезарь при­ка­зал сво­им сол­да­там стро­ить кораб­ли тако­го типа, како­му его научил опыт, при­об­ре­тен­ный в преж­ние годы в Бри­та­нии⁶². Киль и реб­ра дела­лись из лег­ко­го дере­ва, а осталь­ной кор­пус кораб­ля пле­ли из пру­тьев и покры­ва­ли кожей. Когда они были гото­вы, он при­вез их ночью на повоз­ках свя­зан­ных пара­ми, на два­дцать миль от лаге­ря, пере­пра­вил на них через реку сол­дат, вне­зап­но захва­тил холм, лежав­ший у самой реки, и быст­ро укре­пил его преж­де, чем про­тив­ни­ки мог­ли это заме­тить. Потом он пере­пра­вил на дру­гой берег леги­он и начал с двух сто­рон наво­дить мост, кото­рый через два дня был готов. Таким обра­зом, и транс­порт с про­ви­ан­том, и люди, отпра­вив­ши­е­ся за хле­бом, без­опас­но достиг­ли его лаге­ря, и под­воз хле­ба был теперь нала­жен.

55. Еще в тот же день он пере­вел через реку зна­чи­тель­ную часть всад­ни­ков. Напав на фура­жи­ров, кото­рые это­го не ожи­да­ли и без­за­бот­но рас­се­я­лись по окрест­но­стям, они захва­ти­ли мно­го вьюч­ных живот­ных и людей, а когда на помощь посла­ны были когор­ты с малы­ми щита­ми, они уме­ло разде­ли­лись на два отряда: один дол­жен был сте­речь добы­чу, а дру­гой сопро­тив­лять­ся непри­я­тель­ским ата­кам и отби­вать их. Таким обра­зом, одну из когорт, кото­рая неосто­рож­но выбе­жа­ла впе­ред за линию фрон­та, они отре­за­ли от дру­гих, окру­жи­ли и уни­что­жи­ли, после чего сами бла­го­по­луч­но и с боль­шой добы­чей вер­ну­лись по тому же мосту в лагерь.

56. Во вре­мя этих про­ис­ше­ст­вий под Илер­дой мас­си­лий­цы изгото­ви­ли, по сове­ту Л. Доми­ция, сем­на­дцать воен­ных кораб­лей, в том чис­ле один­на­дцать палуб­ных. К ним они при­ба­ви­ли суда мень­ше­го раз­ме­ра, чтобы самой сво­ей чис­лен­но­стью устра­шить наш флот. На них было поса­же­но боль­шое чис­ло стрел­ков и выше­упо­мя­ну­тых⁶³ аль­би­ков, кото­рых поощ­ря­ли награ­да­ми и обе­ща­ни­я­ми. Доми­ций выго­во­рил себе осо­бые кораб­ли и поса­дил на них арен­да­то­ров, кото­рых при­вел с собой. Эта отлич­но сна­ря­жен­ная эскад­ра с боль­шой уве­рен­но­стью высту­пи­ла про­тив наших судов, нахо­див­ших­ся под коман­дой Д. Бру­та и сто­яв­ших у ост­ро­ва про­тив Мас­си­лии.

57. Чис­лом кораб­лей Брут зна­чи­тель­но усту­пал про­тив­ни­ку; но Цезарь назна­чил на этот флот отбор­ных храб­ре­цов из всех леги­о­нов, анте­сигна­нов и цен­ту­ри­о­нов, кото­рые сами выго­во­ри­ли себе это назна­че­ние. Они изгото­ви­ли абор­даж­ные крю­ки и баг­ры и запас­лись боль­шим коли­че­ст­вом копий, дро­ти­ков с рем­ня­ми и про­че­го мета­тель­но­го ору­жия. Заме­тив при­бли­же­ние вра­гов, они выве­ли свои кораб­ли и всту­пи­ли в бой с мас­си­лий­ца­ми. Сра­жа­лись с обе­их сто­рон очень храб­ро и оже­сто­чен­но: суро­вые гор­цы-аль­би­ки, опыт­ные в употреб­ле­нии ору­жия, немно­гим усту­па­ли в храб­ро­сти нашим; при­том они толь­ко что рас­ста­лись с мас­си­лий­ца­ми и пом­ни­ли их недав­ние обе­ща­ния. Рав­ным обра­зом и пас­ту­хи Доми­ция в надеж­де на обе­щан­ную им сво­бо­ду ста­ра­лись отли­чить­ся на гла­зах у сво­его гос­по­ди­на.

58. Сами мас­си­лий­цы, уве­рен­ные в быст­ро­ход­но­сти сво­их судов и опыт­но­сти корм­чих, изде­ва­лись над наши­ми, укло­ня­ясь от их атак; насколь­ко мож­но было раз­вер­нуть­ся на про­сто­ре, они рас­тя­ги­ва­ли свою линию и ста­ра­лись либо окру­жать наших, либо напа­дать с несколь­ки­ми кораб­ля­ми на один, либо, нако­нец, про­хо­дя мимо него, по воз­мож­но­сти ломать у него вес­ла. Но когда неиз­беж­но было сбли­же­ние, а опыт­ность и хит­рые манев­ры корм­чих были бес­по­лез­ны­ми, то они при­бе­га­ли к храб­ро­сти гор­цев. У наших не было таких опыт­ных греб­цов и искус­ных корм­чих, так как они поспеш­но были взя­ты с гру­зо­вых судов и еще не успе­ли усво­ить себе даже назва­ния сна­стей; кро­ме того, боль­шой поме­хой была мед­лен­ность и тяжесть кораб­лей: они были сде­ла­ны из сыро­го леса и не обла­да­ли полез­ны­ми каче­ства­ми быст­ро­ход­ных судов. Поэто­му, при пер­вой воз­мож­но­сти сра­жать­ся на близ­ком рас­сто­я­нии, наши хлад­но­кров­но выстав­ля­ли один корабль про­тив двух: они накиды­ва­ли тогда крю­ки, зацеп­ля­ли оба кораб­ля и сра­жа­лись на обе сто­ро­ны, а затем пере­хо­ди­ли на суда непри­я­те­лей. Таким обра­зом они пере­би­ли боль­шое коли­че­ство аль­би­ков и пас­ту­хов, часть непри­я­тель­ских кораб­лей пусти­ли ко дну, неко­то­рые захва­ти­ли в плен вме­сте с эки­па­жем, осталь­ные загна­ли в гавань. В этот день кораб­лей мас­си­лий­цев и Доми­ция было взя­то шесть, погиб­ло — девять.

59. Об этом сра­же­нии Цеза­рю дали знать в Илер­ду. Вме­сте с тем с построй­кой моста быст­ро изме­ни­лось и его соб­ст­вен­ное поло­же­ние. Устра­шен­ные храб­ро­стью его кон­ни­цы, непри­я­те­ли разъ­ез­жа­ли не так сво­бод­но и дерз­ко; ино­гда они не реша­лись отхо­дить дале­ко от сво­его лаге­ря и, чтобы иметь воз­мож­ность быст­ро вер­нуть­ся, соби­ра­ли фураж на более огра­ни­чен­ном про­стран­стве; ино­гда дела­ли боль­шой крюк, чтобы не столк­нуть­ся с наши­ми кара­у­ла­ми и пике­та­ми; или же, если нес­ли какие-либо поте­ри и даже про­сто заме­ча­ли нашу кон­ни­цу, бро­са­ли по доро­ге груз и бежа­ли. Нако­нец, они ста­ли про­пус­кать по несколь­ку дней и даже, вопре­ки вся­ким обы­ча­ям, выхо­дить за фура­жом ночью.

60. Меж­ду тем оский­цы и зави­сев­шие от них кала­гурри­тан­цы отпра­ви­ли к Цеза­рю послов с обе­ща­ни­ем испол­нить все его тре­бо­ва­ния. За ними после­до­ва­ли тарра­кон­цы, яке­та­ны и аусе­та­ны, а несколь­ко дней спу­стя так­же иллу­рагвон­цы, жив­шие у реки Ибе­ра. Всех их он про­сил снаб­жать его хле­бом. Они обе­ща­ли это и доста­ви­ли хлеб на вьюч­ных живот­ных, кото­рых согна­ли ото­всюду из окрест­но­стей. Пере­шла к нему, при изве­стии о реше­нии сво­его пле­ме­ни, даже иллу­рагвон­ская когор­та: она оста­ви­ла свой пост и яви­лась к Цеза­рю со зна­ме­на­ми. Все сра­зу силь­но изме­ни­лось. Построй­ка моста, пере­ход на сто­ро­ну Цеза­ря пяти боль­ших общин, уре­гу­ли­ро­ва­ние снаб­же­ния про­до­воль­ст­ви­ем, пре­кра­ще­ние слу­хов о тех пяти леги­о­нах, кото­рые буд­то бы долж­ны были прид­ти на помощь [Афра­нию] через Мавре­та­нию⁶⁴, — все это при­ве­ло к тому, что еще несколь­ко, при­том более отда­лен­ных, пле­мен отпа­ло от Афра­ния и при­мкну­ло к Цеза­рю.

61. Все это очень бес­по­ко­и­ло про­тив­ни­ков. В свою оче­редь Цезарь, чтобы не при­хо­ди­лось отправ­лять по мосту кон­ни­цу каж­дый раз с боль­шим обхо­дом, нашел удоб­ное место и начал про­во­дить несколь­ко рвов шири­ною в трид­цать футов с целью несколь­ко отве­сти в сто­ро­ну Сико­рис и обра­зо­вать на этой реке брод. Когда эта работа была почти окон­че­на, Афра­ния и Пет­рея охва­ти­ло силь­ное бес­по­кой­ство, как бы их вооб­ще не отре­за­ли от хле­ба и фура­жа, так как Цезарь рас­по­ла­гал очень мощ­ной кон­ни­цей. Поэто­му они реши­ли оста­вить эту мест­ность и пере­не­сти воен­ные дей­ст­вия в Кельт­ибе­рию. В поль­зу это­го реше­ния гово­ри­ло, меж­ду про­чим, то, что из тамош­них общин те, кото­рые в про­шлую вой­ну сто­я­ли на сто­роне Сер­то­рия⁶⁵, даже заоч­но боя­лись име­ни и вла­сти Пом­пея как побеж­ден­ные им; с дру­гой сто­ро­ны, те, кото­рые, в про­ти­во­по­лож­ность им, оста­ва­лись в друж­бе с Пом­пе­ем, люби­ли его за его боль­шие мило­сти; имя же Цеза­ря было у вар­ва­ров недо­ста­точ­но извест­но. Здесь они ожи­да­ли под­хо­да боль­ших кон­ных и пехот­ных под­креп­ле­ний и рас­счи­ты­ва­ли, ввиду удоб­ства мест­но­сти, затя­нуть вой­ну до зимы. И вот преж­де все­го они при­ка­за­ли разыс­кать по всей реке Ибе­ру кораб­ли и при­ве­сти их в Окто­ге­су. Это был город, лежав­ший у Ибе­ра и отсто­яв­ший от их лаге­ря на трид­цать миль. Они рас­по­ряди­лись наве­сти в этом месте реки пон­тон­ный мост, пере­пра­ви­ли два леги­о­на через Сико­рис и раз­би­ли укреп­лен­ный лагерь с валом выши­ною в две­на­дцать футов.

62. Об этом плане Цеза­рю сооб­щи­ли раз­вед­чи­ки. Напря­жен­ную и не пре­ры­вав­шу­ю­ся ни днем, ни ночью работу по отво­ду реки Цезарь настоль­ко подви­нул впе­ред, что всад­ни­ки, — прав­да, с боль­шим трудом и уси­ли­я­ми, — мог­ли уже решить­ся на пере­пра­ву, но пехо­тин­цы сто­я­ли по пле­чи и по шею в воде, и их пере­пра­ве, поми­мо глу­би­ны реки, меша­ла быст­ро­та ее тече­ния. Как бы то ни было, почти одно­вре­мен­но при­хо­ди­ли изве­стия о том, что мост через Ибер достра­и­ва­ет­ся и пере­пра­ва через Сико­рис вброд ста­но­вит­ся воз­мож­ной.

63. Теперь у непри­я­те­лей ста­ло боль­ше осно­ва­ний уско­рить свое отступ­ле­ние. Они оста­ви­ли в Илер­де в каче­стве гар­ни­зо­на толь­ко две вспо­мо­га­тель­ные когор­ты, а с глав­ны­ми сила­ми пере­шли через Сико­рис и соеди­ни­лись с дву­мя леги­о­на­ми, кото­рые были пере­прав­ле­ны в преды­ду­щие дни. Цеза­рю не оста­ва­лось ниче­го дру­го­го, как бес­по­ко­ить сво­ей кон­ни­цей колон­ну про­тив­ни­ков и вредить ей. Дело в том, что для пере­пра­вы по его соб­ст­вен­но­му мосту нуж­но было сде­лать боль­шой крюк, а вра­ги мог­ли бы дой­ти до Ибе­ра гораздо ско­рее. Послан­ные им всад­ни­ки пере­пра­ви­лись через реку, и когда Афра­ний и Пет­рей дви­ну­лись в третью стра­жу в поход, они вне­зап­но появи­лись у их арьер­гар­да, окру­жи­ли его боль­шой мас­сой и нача­ли вся­че­ски задер­жи­вать его дви­же­ние.

64. На рас­све­те с высот, при­мы­кав­ших к лаге­рю Цеза­ря, вид­но было, как силь­но тес­нит наша кон­ни­ца зад­ние ряды непри­я­тель­ско­го арьер­гар­да; ино­гда он, впро­чем, выдер­жи­вал ата­ку и пре­ры­вал марш, а ино­гда и вся непри­я­тель­ская колон­на пово­ра­чи­ва­лась, шла в контр­ата­ку и отго­ня­ла их; но затем они сно­ва воз­вра­ща­лись и воз­об­нов­ля­ли пре­сле­до­ва­ние. Во всем лаге­ре сол­да­ты соби­ра­лись в куч­ки и жало­ва­лись на то, что вра­га выпус­ка­ют из рук и что вой­ну тянут доль­ше, чем нуж­но; они обра­ща­лись с усерд­ной прось­бой к сво­им цен­ту­ри­о­нам и воен­ным три­бу­нам сооб­щить Цеза­рю, что неза­чем обе­ре­гать их от труда и опас­но­стей: они вполне гото­вы, у них хва­тит сил и сме­ло­сти перей­ти через реку там, где была пере­прав­ле­на кон­ни­ца. Их пыл и гром­кие заяв­ле­ния побуди­ли Цеза­ря сде­лать, нако­нец, эту попыт­ку, хотя вооб­ще он опа­сал­ся бро­сать вой­ско в глу­бо­кую реку. И вот он при­ка­зал ото­брать из всех цен­ту­рий наи­бо­лее сла­бых сол­дат, у кото­рых не хва­ти­ло бы ни храб­ро­сти, ни физи­че­ской силы. Их он оста­вил с одним леги­о­ном для охра­ны лаге­ря; а осталь­ные леги­о­ны вывел без покла­жи, поста­вил в реке вверх и вниз по тече­нию боль­шое коли­че­ство вьюч­ных живот­ных и таким обра­зом пере­пра­вил вой­ско. Немно­гих сол­дат унес­ло тече­ни­ем, так что их долж­на была под­хва­ты­вать и под­дер­жи­вать кон­ни­ца; одна­ко, никто не погиб. После бла­го­по­луч­ной пере­пра­вы Цезарь выстро­ил вой­ско и дви­нул­ся тре­мя колон­на­ми. При этом пыл сол­дат был так велик, что, несмот­ря на крюк в шесть миль и боль­шую задерж­ку у реч­но­го бро­да, они к девя­то­му часу дня нагна­ли непри­я­те­лей, кото­рые вышли еще в третью стра­жу.

65. Как толь­ко Афра­ний и Пет­рей изда­ли заме­ти­ли дви­же­ние наше­го вой­ска, они, в ужа­се от этой неожи­дан­но­сти, оста­но­ви­лись на высо­ком месте и выстро­и­ли свои силы. Цезарь дал сол­да­там отдох­нуть на рав­нине, чтобы не бро­сать их в бой уста­лы­ми; при попыт­ках же про­тив­ни­ка про­дол­жать путь он каж­дый раз пре­сле­до­вал и задер­жи­вал его. Непри­я­те­ли по необ­хо­ди­мо­сти долж­ны были раз­бить лагерь рань­ше, чем пред­по­ла­га­ли. Уже близ­ки были горы, и в пяти милях за ними шли труд­ные и узкие доро­ги. В область этих гор им и хоте­лось всту­пить, чтобы уйти от Цеза­ре­вой кон­ни­цы и захва­том уще­лья полу­чить воз­мож­ность задер­жи­вать дви­же­ние его пехоты, а самим тем вре­ме­нем, без стра­ха и без рис­ка, пере­пра­вить свои вой­ска через Ибер. Эту попыт­ку им нуж­но было сде­лать и выпол­нить во что бы то ни ста­ло; но утом­ле­ние от про­дол­жав­ше­го­ся целый день сра­же­ния и труд­но­го похо­да заста­ви­ло их отло­жить ее до сле­дую­ще­го дня. Цезарь так­же раз­бил свой лагерь на бли­жай­шем хол­ме.

66. Око­ло полу­но­чи люди, кото­рые ушли слиш­ком дале­ко от лаге­ря за водою, были захва­че­ны наши­ми всад­ни­ка­ми. Через них Цезарь узнал, что непри­я­те­ли нача­ли без шума выво­дить свои вой­ска из лаге­ря. Тогда он при­ка­зал дать сиг­нал к выступ­ле­нию и, по воен­но­му обы­чаю, клич «к упа­ков­ке». Те, услы­хав этот клич и боясь, что им при­дет­ся всту­пить в бой отяг­чен­ны­ми покла­жей или что их может задер­жать в уще­лье наша кон­ни­ца, при­оста­но­ви­ли выступ­ле­ние и задер­жа­ли вой­ска в лаге­ре. На сле­дую­щий день Пет­рей тай­но отпра­вил­ся с несколь­ки­ми всад­ни­ка­ми на реко­гнос­ци­ров­ку мест­но­сти. Цезарь так­же послал из сво­его лаге­ря Л. Деци­дия Сак­су с немно­ги­ми людь­ми для осмот­ра мест­но­сти. Оба они воз­вра­ти­лись с оди­на­ко­вы­ми сооб­ще­ни­я­ми: бли­жай­шие пять миль пути про­дол­жа­ет­ся еще рав­ни­на, а затем идет мест­ность неров­ная и гори­стая; кто пер­вый зай­мет это уще­лье, тот без вся­ко­го труда может задер­жать непри­я­те­ля.

67. Пет­рей и Афра­ний ста­ли обсуж­дать на воен­ном сове­те вопрос о вре­ме­ни выступ­ле­ния. Боль­шая часть выска­зы­ва­лась за ноч­ной марш на том осно­ва­нии, что мож­но дой­ти до уще­лья преж­де, чем Цезарь это заме­тит. Дру­гие утвер­жда­ли, что тай­но уйти нель­зя, и в каче­стве дока­за­тель­ства ссы­ла­лись на бое­вую тре­во­гу, под­ня­тую про­шлой ночью в лаге­ре Цеза­ря. Они гово­ри­ли, что ночью разъ­ез­жа­ет кру­гом кон­ни­ца Цеза­ря и зани­ма­ет все пунк­ты и доро­ги: ноч­ных сра­же­ний надо избе­гать еще и пото­му, что в граж­дан­ской войне сол­да­ты, раз они устра­ше­ны, обык­но­вен­но более под­да­ют­ся вну­ше­нию стра­ха, чем дума­ют о сво­ем дол­ге, зато при днев­ном све­те, когда они нахо­дят­ся у всех на гла­зах, мно­го зна­чит стыд, боль­шую поль­зу при­но­сит так­же при­сут­ст­вие воен­ных три­бу­нов и цен­ту­ри­о­нов. Все это обык­но­вен­но сдер­жи­ва­ет и дис­ци­пли­ни­ру­ет сол­дат. Поэто­му надо во что бы то ни ста­ло про­рвать­ся днем: прав­да, это, может быть, будет свя­за­но с неко­то­ры­ми поте­ря­ми, но раз ядро армии будет спа­се­но, то заня­тие необ­хо­ди­мой пози­ции навер­но удаст­ся. Это мне­ние одер­жа­ло на воен­ном сове­те верх, и реше­но было высту­пить в поход на рас­све­те сле­дую­ще­го дня.

68. После озна­ком­ле­ния с мест­но­стью Цезарь с пер­вым све­том вывел все свои вой­ска из лаге­ря и дви­нул­ся дале­ко в обход, не дер­жась опре­де­лен­но­го направ­ле­ния. Ибо те пути, кото­рые шли к Ибе­ру и Окто­ге­се, были заня­ты нахо­див­шим­ся напро­тив лаге­рем непри­я­те­лей. Ему при­хо­ди­лось идти по очень глу­бо­ким и труд­но про­хо­ди­мым доли­нам, во мно­гих местах дви­же­ние задер­жи­ва­лось ска­ла­ми, так что сол­да­ты по необ­хо­ди­мо­сти пере­да­ва­ли ору­жие из рук в руки и зна­чи­тель­ную часть пути про­шли без ору­жия, под­дер­жи­вая друг дру­га. Но никто не отка­зы­вал­ся от этих труд­но­стей в убеж­де­нии, что всем их трудам при­дет конец, если удаст­ся отре­зать непри­я­те­ля от Ибе­ра и от под­во­за про­до­воль­ст­вия.

69. Сна­ча­ла Афра­ни­е­вы сол­да­ты из любо­пыт­ства с радо­стью выбе­га­ли из лаге­ря и про­во­жа­ли наших насмеш­ка­ми, что, оче­вид­но, голод заста­вил нас бежать и воз­вра­тить­ся в Илер­ду. Дей­ст­ви­тель­но, спер­ва наш путь шел в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии от наме­чен­ной цели, и каза­лось, что мы идем совсем в сто­ро­ну от Ибе­ра. Непри­я­тель­ские вожди пре­воз­но­си­ли похва­ла­ми свой муд­рый план, имен­но что они оста­лись со всем вой­ском в лаге­ре. В этом оши­боч­ном мне­нии их очень под­дер­жи­ва­ло то, что они виде­ли, как мы высту­пи­ли без вьюч­ных живот­ных и без обо­за; а это вну­ша­ло им уве­рен­ность, что мы доль­ше не можем выно­сить нуж­ду. Но когда они заме­ти­ли, что наша колон­на мало-пома­лу повер­ты­ва­ет напра­во, и обра­ти­ли вни­ма­ние на то, что пер­вые ряды ее уже выхо­дят за линию их лаге­ря, то даже самые лени­вые и мед­ли­тель­ные люди ста­ли выска­зы­вать­ся за немед­лен­ное выступ­ле­ние навстре­чу вра­гу. Раздал­ся клич «к ору­жию», и все вой­ско, оста­вив несколь­ко когорт для охра­ны лаге­ря, поспе­ши­ло пря­мым путем к Ибе­ру.

70. Теперь все зави­се­ло исклю­чи­тель­но от быст­ро­ты, имен­но от того, кто пер­вый зай­мет уще­лье и горы. Армию Цеза­ря замед­ля­ли труд­но­сти дорог, а вой­ско Афра­ния задер­жи­ва­ла пре­сле­до­вав­шая его по пятам наша кон­ни­ца. Но во вся­ком слу­чае афра­ни­ан­цы поста­ви­ли себя в очень тяже­лое поло­же­ние: если бы даже они и достиг­ли пер­вы­ми гор, к кото­рым стре­ми­лись, то они толь­ко сами изба­ви­лись бы от гибе­ли, спа­сти же обоз всей армии и остав­лен­ные в лаге­ре когор­ты у них не было ника­кой воз­мож­но­сти: раз они ока­за­лись отре­зан­ны­ми арми­ей Цеза­ря, помочь им нель­зя было нико­им обра­зом. Цезарь пер­вый достиг цели. Вслед за высо­ки­ми уте­са­ми он попал на рав­ни­ну и на ней выстро­ил свое вой­ско про­тив непри­я­те­ля. Афра­ний, арьер­гард кото­ро­го все вре­мя тес­ни­ла наша кон­ни­ца, теперь увидал непри­я­те­ля пря­мо перед собой. Он нашел один холм и на нем оста­но­вил­ся. Отсюда он послал испан­цев, воору­жен­ных лег­ки­ми щита­ми, на очень высо­кую гору, нахо­див­шу­ю­ся у всех на виду. Ее он при­ка­зал захва­тить бегом, с тем рас­че­том, чтобы само­му поспе­шить туда же со все­ми сила­ми, изме­нить затем марш­рут и по горам дой­ти до Окто­ге­сы. Эти когор­ты пошли на гору сбо­ку и были ата­ко­ва­ны заме­тив­шей их кон­ни­цей Цеза­ря. Ни одной мину­ты они не мог­ли выдер­жать ее натис­ка: наши окру­жи­ли их и пере­би­ли всех на гла­зах обе­их армий.

71. Это был под­хо­дя­щий момент для удач­но­го сра­же­ния. Цезарь сам пони­мал, что вой­ско в ужа­се от боль­шой поте­ри, поне­сен­ной у всех на гла­зах, и не в состо­я­нии сопро­тив­лять­ся, тем более, что оно со всех сто­рон окру­же­но нашей кон­ни­цей и вынуж­де­но сра­жать­ся на ров­ном и откры­том месте. И это­го все от него тре­бо­ва­ли. Лега­ты, цен­ту­ри­о­ны и воен­ные три­бу­ны — все поспе­ши­ли к нему и убеж­да­ли дать без коле­ба­ний сра­же­ние: все вой­ско пыла­ет жела­ни­ем боя; наобо­рот, афра­ни­ан­цы дали мно­го дока­за­тельств сво­его стра­ха: они не при­шли на помощь сво­им, не схо­дят с сво­его хол­ма, с трудом выдер­жи­ва­ют натиск нашей кон­ни­цы, снес­ли зна­ме­на в одно место, сби­лись в кучу, не дер­жат строя и не сто­ят у зна­мен. Но если Цезарь боит­ся неудобств этой мест­но­сти, то все рав­но в дру­гом пунк­те непре­мен­но пред­ста­вит­ся удоб­ный слу­чай для сра­же­ния, так как Афра­ний неиз­беж­но дол­жен уйти отсюда: про­быть без воды он не может.

72. Но Цезарь стал наде­ять­ся достиг­нуть сво­ей цели без сра­же­ния и без потерь, раз ему уда­лось отре­зать про­тив­ни­ков от про­до­воль­ст­вия: зачем ему хотя бы и в счаст­ли­вом бою терять кого-либо из сво­их? Зачем про­ли­вать кровь сво­их заслу­жен­ных сол­дат? Зачем, нако­нец, испы­ты­вать сча­стье? Ведь зада­ча пол­ко­во­д­ца — побеж­дать столь­ко же умом, сколь­ко мечом. Жалел он и сво­их сограж­дан, кото­рых при­шлось уби­вать; а он пред­по­чи­тал одер­жать победу так, чтобы они оста­лись невреди­мы­ми. С эти­ми сооб­ра­же­ни­я­ми Цеза­ря боль­шин­ство не согла­ша­лось; сол­да­ты откры­то гово­ри­ли друг дру­гу, что раз упус­ка­ют слу­чай одер­жать такую боль­шую победу, то они не ста­нут сра­жать­ся даже тогда, когда Цезарь от них это­го потре­бу­ет. Но Цезарь остал­ся при сво­ем реше­нии. Он ото­шел в сто­ро­ну от сво­ей пози­ции, чтобы умень­шить у про­тив­ни­ков страх. Пет­рей и Афра­ний вос­поль­зо­ва­лись этим слу­ча­ем и воз­вра­ти­лись в свой лагерь. Цезарь поста­вил в горах силь­ные посты, совер­шен­но отре­зал все пути к Ибе­ру и укре­пил свой лагерь в бли­жай­шем сосед­стве с лаге­рем непри­я­те­ля.

73. На сле­дую­щий день вожди про­тив­ни­ков, сму­щен­ные тем, что им при­шлось отка­зать­ся от вся­кой надеж­ды на про­до­воль­ст­вие и на доступ к Ибе­ру, нача­ли сове­щать­ся отно­си­тель­но даль­ней­ше­го обра­за дей­ст­вий. Перед ними были две воз­мож­но­сти — вер­нуть­ся в Илер­ду или же идти к Тарра­ко­ну. Во вре­мя это­го сове­ща­ния им дали знать, что отпра­вив­ших­ся за водой тес­нит наша кон­ни­ца. Тогда они немед­лен­но рас­ста­ви­ли для охра­ны частые кон­ные посты и союз­ные отряды, поме­стив меж­ду ними так­же несколь­ко леги­он­ных когорт, и нача­ли вести вал от лаге­ря к водо­пою, чтобы за этим укреп­ле­ни­ем мож­но было ходить за водой без стра­ха и без при­кры­тий. Эту работу Пет­рей и Афра­ний разде­ли­ли меж­ду собою и для ее выпол­не­ния сами отпра­ви­лись доволь­но дале­ко от лаге­ря.

74. С их ухо­дом сол­да­ты полу­чи­ли пол­ную воз­мож­ность завя­зать раз­го­во­ры с людь­ми Цеза­ря. Они вышли тол­па­ми из лаге­ря и ста­ли разыс­ки­вать и вызы­вать сво­их зна­ко­мых и зем­ля­ков в вой­ске Цеза­ря. Преж­де все­го они сооб­ща побла­го­да­ри­ли всех нас за то, что вче­ра при их вели­ком стра­хе мы их поща­ди­ли: толь­ко нам они обя­за­ны жиз­нью. Затем они спра­ши­ва­ли, дер­жит ли свое сло­во пол­ко­во­дец и пра­виль­но ли будет с их сто­ро­ны дове­рить­ся ему, жале­ли, что не сде­ла­ли это­го с само­го нача­ла, но под­ня­ли ору­жие про­тив людей род­ных и еди­но­кров­ных. Увле­чен­ные этой бесе­дой, они теперь уже выра­жа­ли жела­ние полу­чить от пол­ко­во­д­ца опре­де­лен­ную гаран­тию, что он сохра­нит жизнь Афра­нию и Пет­рею: ина­че их будут счи­тать пре­ступ­ни­ка­ми и пре­да­те­ля­ми сво­их. В слу­чае утвер­ди­тель­но­го отве­та они гото­вы были сей­час же перей­ти к Цеза­рю со сво­и­ми зна­ме­на­ми и отпра­ви­ли к нему посла­ми для пере­го­во­ров о мире цен­ту­ри­о­нов пер­вых ран­гов. Тем вре­ме­нем неко­то­рые из афра­ни­ан­цев при­ве­ли к себе в лагерь сво­их дру­зей для уго­ще­ния, а дру­гие были уведе­ны к нам, так что теперь два лаге­ря каза­лись соеди­нен­ны­ми в один. Даже мно­гие из воен­ных три­бу­нов и цен­ту­ри­о­нов яви­лись к Цеза­рю засвиде­тель­ст­во­вать свое почте­ние. Их при­ме­ру после­до­ва­ли испан­ские кня­зья, кото­рых Афра­ний вызвал к себе и дер­жал в каче­стве залож­ни­ков. Они ста­ли разыс­ки­вать сво­их зна­ко­мых и госте­при­им­цев, чтобы, по их реко­мен­да­ции, полу­чить доступ к Цеза­рю. Даже моло­дой сын Афра­ния про­сил Цеза­ря при посред­стве его лега­та Суль­пи­ция поми­ло­вать его и его роди­те­ля. Все были радост­но настро­е­ны и поздрав­ля­ли друг дру­га — одни с избав­ле­ни­ем от вели­кой опас­но­сти, дру­гие — с круп­ным и бес­кров­ным успе­хом. Цезарь, по обще­му при­зна­нию, пожи­нал теперь вели­кие пло­ды сво­ей вче­раш­ней мяг­ко­сти, и его образ дей­ст­вий встре­чал со всех сто­рон пол­ное одоб­ре­ние.

75. При изве­стии об этом Афра­ний немед­лен­но оста­вил нача­тые работы и воз­вра­тил­ся в лагерь с види­мой реши­мо­стью отне­стись спо­кой­но и хлад­но­кров­но ко все­му, что пошлет судь­ба. Но Пет­рей не изме­нил себе⁶⁶: он воору­жил всех сво­их слуг, взял с собой, кро­ме них, пре­тор­скую когор­ту⁶⁷ из воору­жен­ных лег­ки­ми щита­ми, а так­же несколь­ко вар­вар­ских всад­ни­ков, кото­рых он обык­но­вен­но дер­жал при себе в каче­стве при­ви­ле­ги­ро­ван­ной лич­ной охра­ны⁶⁸, и неожи­дан­но для всех при­ска­кал к валу. Тут он пре­кра­тил сол­дат­ские раз­го­во­ры, ото­гнал наших от сво­его лаге­ря, а кого захва­тил, тех при­ка­зал убить. Осталь­ные в стра­хе перед вне­зап­ной опас­но­стью спло­ти­лись, обер­ну­ли левую руку пла­щом, обна­жи­ли мечи, отби­ва­лись таким обра­зом от лег­ко­во­ору­жен­ных и всад­ни­ков в надеж­де на бли­зость лаге­ря и, нако­нец, отсту­пи­ли к нему. Здесь их при­ня­ли под свою защи­ту те когор­ты, кото­рые сто­я­ли на карау­ле у ворот.

76. После это­го Пет­рей со сле­за­ми обхо­дит мани­пу­лы, лич­но обра­ща­ет­ся к сол­да­там и закли­на­ет их не пре­да­вать непри­я­те­лям на гибель ни его, ни сво­его отсут­ст­ву­ю­ще­го пол­ко­во­д­ца Пом­пея. Вой­ско быст­ро собра­лось к пре­тор­ской став­ке. Пет­рей тре­бу­ет от всех при­ся­ги, что они не поки­нут и не пре­да­дут армии и вождей и не будут при­ни­мать сепа­рат­ных реше­ний. Пер­вым при­ся­га­ет он сам, затем при­во­дит к при­ся­ге Афра­ния, за ним сле­ду­ют воен­ные три­бу­ны и цен­ту­ри­о­ны; нако­нец, тут же при­но­сят при­ся­гу сол­да­ты, выстро­ен­ные по цен­ту­ри­ям. Пред­во­ди­те­ли изда­ют при­каз, в силу кото­ро­го при­ютив­шие Цеза­ре­вых сол­дат долж­ны были при­ве­сти их к став­ке; при­веден­ные были пуб­лич­но каз­не­ны. Но боль­шую часть сво­их гостей сол­да­ты спря­та­ли и ночью выпу­сти­ли через вал. Таким обра­зом, устра­шаю­щие меры вождей, жесто­кая казнь и новая тор­же­ст­вен­ная при­ся­га уни­что­жи­ли надеж­ду на немед­лен­ную сда­чу, про­из­ве­ли пово­рот в умах сол­дат и вос­ста­но­ви­ли преж­нее воен­ное поло­же­ние.

77. Цезарь при­ка­зал тща­тель­но разыс­кать и отпу­стить тех непри­я­тель­ских сол­дат, кото­рые во вре­мя пере­го­во­ров при­шли в его лагерь. Но из воен­ных три­бу­нов и цен­ту­ри­о­нов неко­то­рые доб­ро­воль­но оста­лись у него. Впо­след­ст­вии он дер­жал их в боль­шом поче­те, цен­ту­ри­о­ны были вос­ста­нов­ле­ны в сво­их преж­них ран­гах, а рим­ские всад­ни­ки в долж­но­сти воен­ных три­бу­нов⁶⁹.

78. Непри­я­те­лям была затруд­не­на фура­жи­ров­ка, с трудом доста­ва­ли они и воду. Леги­о­не­ры их име­ли неко­то­рый запас хле­ба, так как им было при­ка­за­но захва­тить с собой из Илер­ды про­ви­ан­та на семь дней, но у лег­ко­во­ору­жен­ных и у вспо­мо­га­тель­ных войск его совсем не было: у них не хва­та­ло денег на его покуп­ку, да и сами они были физи­че­ски непри­выч­ны носить покла­жу. Поэто­му они еже­днев­но в боль­шом коли­че­стве пере­бе­га­ли к Цеза­рю. Столь бед­ст­вен­но было поло­же­ние непри­я­те­лей. Из двух пла­нов, меж­ду кото­ры­ми у них был выбор⁷⁰, более про­стым пред­став­ля­лось воз­вра­ще­ние в Илер­ду, так как там они оста­ви­ли немно­го про­ви­ан­та; вме­сте с тем они были уве­ре­ны, что там они сооб­ра­зят, что делать даль­ше. Но Тарра­кон был слиш­ком дале­ко: на этом длин­ном пути, есте­ствен­но, мог­ло бы слу­чить­ся нема­ло раз­ных неожи­дан­но­стей. Они при­ня­ли пер­вый план и высту­пи­ли из лаге­ря. Цезарь послал впе­ред кон­ни­цу бес­по­ко­ить и задер­жи­вать их арьер­гард и сам пошел сле­дом за ней с леги­о­на­ми. Тут же нача­лись непре­кра­щав­ши­е­ся ни на один момент стыч­ки зад­них рядов арьер­гар­да с нашей кон­ни­цей.

79. Эти сра­же­ния были тако­го рода. Непри­я­тель­ский арьер­гард замы­ка­ло несколь­ко когорт в пол­ной бое­вой готов­но­сти; на ров­ных местах они оста­нав­ли­ва­лись в боль­шом коли­че­стве для отпо­ра кон­ни­це. При подъ­еме на гору наи­луч­шей защи­той была сама мест­ность, так как те, кото­рые захо­ди­ли впе­ред, защи­ща­ли свер­ху под­ни­маю­щих­ся вслед за ними; но на рав­нине или при спус­ке пере­д­ние части колон­ны не мог­ли пода­вать помощь отста­вав­шим зад­ним, так как наша кон­ни­ца стре­ля­ла свер­ху пря­мо им в тыл, и тогда поло­же­ние ста­но­ви­лось весь­ма опас­ным. При при­бли­же­нии к таким местам не оста­ва­лось ниче­го дру­го­го как отда­вать при­каз леги­о­нам оста­но­вить­ся и силь­ной контр­ата­кой отбра­сы­вать кон­ни­цу, а затем всем до одно­го бегом спус­кать­ся в доли­ну и, прой­дя ее таким спо­со­бом, сно­ва оста­нав­ли­вать­ся на бли­жай­ших воз­вы­ше­ни­ях. Их соб­ст­вен­ная, хотя и очень мно­го­чис­лен­ная, кон­ни­ца не ока­зы­ва­ла им ров­но ника­кой под­держ­ки; наобо­рот, она была так напу­га­на преды­ду­щи­ми сра­же­ни­я­ми, что леги­о­нам при­шлось дать ей место в середине и самим же ее защи­щать. И никто на похо­де не мог выхо­дить из рядов, не попа­дая в руки нашей кон­ни­це.

80. При таких сра­же­ни­ях им уда­ва­лось подви­гать­ся впе­ред лишь мед­лен­но и поне­мно­гу и часто при­хо­ди­лось оста­нав­ли­вать­ся, чтобы подать помощь сво­им. Так тогда и было. Прой­дя путь в четы­ре мили, во вре­мя кото­ро­го их непре­рыв­но и необык­но­вен­но силь­но бес­по­ко­и­ла наша кон­ни­ца, они заня­ли высо­кую гору и там раз­би­ли лагерь, но укре­пи­ли толь­ко ту его сто­ро­ну, кото­рая обра­ще­на была про­тив непри­я­те­ля. При этом они не ста­ли сни­мать покла­жу с вьюч­ных живот­ных. И вот, как толь­ко они обра­ти­ли вни­ма­ние на то, что Цезарь так­же раз­бил лагерь, рас­ки­нул палат­ки и отпра­вил кон­ни­цу в раз­ные сто­ро­ны за фура­жом, они вдруг бро­си­лись око­ло шесто­го часа того же дня из сво­его лаге­ря и, в надеж­де, что мы за отъ­ездом нашей кон­ни­цы замед­лим с пре­сле­до­ва­ни­ем, высту­пи­ли в поход. Заме­тив их дви­же­ние, Цезарь немед­лен­но вывел свои леги­о­ны и пошел по пятам за непри­я­те­ля­ми. Для охра­ны обо­за им было остав­ле­но несколь­ко когорт, кото­рые долж­ны были в деся­том часу дви­нуть­ся сле­дом за ним. Фура­жи­ры и кон­ни­ца были спеш­но ото­зва­ны назад, при­чем кон­ни­ца тут же вер­ну­лась к сво­ей повсе­днев­ной поход­ной служ­бе. Нача­лись жар­кие стыч­ки с арьер­гар­дом, так что тот едва не обра­тил­ся в бег­ство, и мно­го сол­дат, даже несколь­ко цен­ту­ри­о­нов, было при этом уби­то. Пехота Цеза­ря так­же уже надви­га­лась и угро­жа­ла вра­гу всей сво­ей мас­сой.

81. Теперь у вра­гов не оста­ва­лось ника­кой воз­мож­но­сти ни най­ти под­хо­дя­щее место для лаге­ря, ни дви­гать­ся впе­ред. По необ­хо­ди­мо­сти они оста­но­ви­лись и раз­би­ли лагерь на совер­шен­но неудоб­ном месте и дале­ко от воды. Но, по выше­ука­зан­ным при­чи­нам, Цезарь не стал их бес­по­ко­ить⁷¹. Одна­ко он не поз­во­лил сво­им людям ста­вить на этот день пала­ток, чтобы все они были вполне гото­вы к пре­сле­до­ва­нию, на тот слу­чай, если вра­ги попы­та­ют­ся про­рвать­ся, все рав­но, ночью или днем. Непри­я­те­ли заме­ти­ли невы­год­ное поло­же­ние сво­его лаге­ря; в тече­ние всей ночи они выно­си­ли впе­ред свои укреп­ле­ния и заме­ня­ли один лагерь дру­гим. То же самое они дела­ли и на сле­дую­щий день и работа­ли с ран­не­го утра до вече­ра. Но насколь­ко они пре­успе­ли в этой рабо­те и выдви­ну­ли лагерь, настоль­ко же уда­ли­лись от воды, так что одно зло при­шлось исправ­лять дру­гим. В сле­дую­щую ночь уже никто не выхо­дил из лаге­ря за водой; а на сле­дую­щий день они оста­ви­ли в лаге­ре охра­ну и дви­ну­лись за водой всем вой­ском. Вме­сто того чтобы давать реши­тель­ное сра­же­ние, Цезарь пред­по­чи­тал дове­сти их эти­ми стра­да­ни­я­ми до пол­но­го исто­ще­ния и тем вынудить к неиз­беж­ной сда­че. Но все-таки он сде­лал попыт­ку окру­жить их со всех сто­рон валом и рвом, чтобы как мож­но боль­ше затруд­нить их вне­зап­ные вылаз­ки, на кото­рые, по его мне­нию, они по необ­хо­ди­мо­сти долж­ны были пой­ти. По недо­стат­ку фура­жа, а так­же с тем, чтобы обес­пе­чить себе сво­бо­ду дви­же­ния, они рас­по­ряди­лись убить всех вьюч­ных живот­ных.

82. На эти работы и сооб­ра­же­ния пошло два дня. На тре­тий день часть работ Цеза­ря уже подви­ну­лась впе­ред. Чтобы поме­шать их окон­ча­нию, непри­я­те­ли дали око­ло девя­то­го часа бое­вой сиг­нал, выве­ли леги­о­ны и выстро­и­ли их у само­го сво­его лаге­ря. Цезарь ото­звал свои леги­о­ны с работы, при­ка­зал собрать­ся всей кон­ни­це и так­же постро­ил все свои силы в бое­вую линию: пред­по­ло­же­ние, что вопре­ки доб­ро­му мне­нию о нем сол­дат и сво­ей обще­при­знан­ной сла­ве он боит­ся боя, мог­ло бы очень повредить ему. Но те же самые, уже извест­ные нам осно­ва­ния удер­жи­ва­ли его от реши­тель­но­го сра­же­ния, и теперь еще более, чем преж­де, так как ввиду крат­ко­сти рас­сто­я­ния меж­ду фрон­та­ми даже обра­ще­ние про­тив­ни­ков в бег­ство лишь немно­го содей­ст­во­ва­ло конеч­ной победе. Ведь лаге­ри отсто­я­ли друг от дру­га не более чем на две­сти футов. Две тре­ти это­го про­стран­ства зани­ма­ли оба фрон­та, и толь­ко одна треть оста­ва­лась сво­бод­ной для атак и для боя. В слу­чае сра­же­ний даже совер­шен­но раз­би­тая сто­ро­на, вслед­ст­вие бли­зо­сти лаге­ря, нашла бы в нем убе­жи­ще. Поэто­му Цезарь решил давать отпор ата­кам непри­я­те­ля, но само­му не вовле­кать его в бой.

83. Афра­ний обра­зо­вал из пяти леги­о­нов две бое­вых линии, а третью, в каче­стве резер­ва, зани­ма­ли вспо­мо­га­тель­ные когор­ты. Фронт Цеза­ря так­же состо­ял из трех линий, но в пер­вой линии было по четы­ре когор­ты из его пяти леги­о­нов, за ними сле­до­ва­ли, в каче­стве резер­ва, по три, а затем сно­ва так­же по три когор­ты из соот­вет­ст­ву­ю­щих леги­о­нов; стрел­ки и пращ­ни­ки сто­я­ли в цен­тре, кон­ни­ца при­кры­ва­ла флан­ги. Такое постро­е­ние, по-види­мо­му, соот­вет­ст­во­ва­ло тем целям, кото­рых твер­до дер­жа­лись обе сто­ро­ны: Цезарь не хотел сра­жать­ся ина­че, как по необ­хо­ди­мо­сти, Афра­ний желал поме­шать окон­ча­нию осад­ных работ Цеза­ря. Выжида­ние затя­ну­лось надол­го, и оба вой­ска про­сто­я­ли до захо­да солн­ца друг про­тив дру­га, а затем вер­ну­лись в свои лаге­ри. На сле­дую­щий день Цезарь при­сту­пил к окон­ча­нию нача­тых укреп­ле­ний, а про­тив­ни­ки ста­ли нащу­пы­вать брод на реке Сико­ри­се, в надеж­де на воз­мож­ность пере­пра­вы. Заме­тив это, Цезарь пере­пра­вил через реку лег­ко­во­ору­жен­ных гер­ман­цев и часть кон­ни­цы и рас­ста­вил по бере­гам ее частые посты.

84. Нако­нец, непри­я­те­ли, чув­ст­вуя стес­не­ние во всем, про­дер­жав обоз­ных живот­ных уже чет­вер­тый день без кор­ма, оста­ва­ясь без воды, дров и хле­ба, обра­ти­лись с прось­бой об откры­тии пере­го­во­ров, и при­том по воз­мож­но­сти в таком месте, кото­рое было бы недо­ступ­но для сол­дат. В этом Цезарь им отка­зал и согла­сил­ся толь­ко на пуб­лич­ные пере­го­во­ры, если они их поже­ла­ют. Они дали в залож­ни­ки сына Афра­ния и яви­лись на ука­зан­ное Цеза­рем место. Перед лицом обе­их армий Афра­ний ска­зал: ни на них, ни на сол­дат не сле­ду­ет гне­вать­ся за то, что они поже­ла­ли соблю­сти вер­ность при­ся­ге, дан­ной ими сво­е­му глав­но­ко­ман­дую­ще­му Гн. Пом­пею. Но они уже доста­точ­но испол­ни­ли свой долг и доволь­но испы­та­ли муче­ний, пере­не­ся нуж­ду во всем: точ­но диких зве­рей их загна­ли в ловуш­ки: их не пус­ка­ют к воде, им не дают сво­бо­ды дви­же­ния; тело отка­зы­ва­ет­ся уже выно­сить стра­да­ния, душа — бес­сла­вие. Поэто­му они при­зна­ют себя побеж­ден­ны­ми и усерд­но про­сят — если у Цеза­ря есть для них какая-либо жалость — не счи­тать необ­хо­ди­мым при­бе­гать к крайне суро­вой каре для них. Все это было ска­за­но в выс­шей сте­пе­ни сми­рен­но и покор­но.

85. На это Цезарь отве­тил: Афра­нию менее, чем кому-либо дру­го­му, при­лич­но жало­вать­ся на судь­бу и взы­вать к состра­да­нию. Ведь все осталь­ные испол­ни­ли свой долг: испол­нил его он, Цезарь, не поже­лав­ший даже при выгод­ных усло­ви­ях, в удоб­ном месте в удоб­ное вре­мя дать сра­же­ние, чтобы мож­но было вполне бес­пре­пят­ст­вен­но при­сту­пить к заклю­че­нию мира; испол­ни­ло его вой­ско, так как оно поща­ди­ло и защи­ща­ло тех, кото­рые уже были в его руках, несмот­ря на оскорб­ле­ния, кото­рым оно под­верг­лось, и на убий­ство сво­их това­ри­щей. Нако­нец, испол­ни­ли свой долг и сол­да­ты армии Афра­ния, кото­рые по соб­ст­вен­но­му почи­ну завя­за­ли мир­ные пере­го­во­ры, при­чем сочли нуж­ным поза­бо­тить­ся о спа­се­нии всех осталь­ных. Так люди всех клас­сов поста­ра­лись про­явить мило­сер­дие, но сами вожди и слы­шать не хоте­ли о мире; они не ува­жа­ли ни пра­ва пере­го­во­ров, ни пра­ва пере­ми­рия и людей неопыт­ных и соблаз­нив­ших­ся бесе­дой бес­че­ло­веч­но каз­ни­ли. И вот теперь с ними слу­чи­лось то, что боль­шей частью слу­ча­ет­ся с людь­ми, слиш­ком упря­мы­ми и высо­ко­мер­ны­ми: они при­бе­га­ют и страст­но стре­мят­ся к тому, что не так дав­но пре­зи­ра­ли. Но, впро­чем, ни теперь в их уни­же­нии, ни вооб­ще при каком-либо удоб­ном слу­чае он не скло­нен тре­бо­вать того, что уве­ли­чи­ло бы его силы, он жела­ет толь­ко, чтобы были рас­пу­ще­ны те вой­ска, кото­рые его вра­ги в тече­ние уже мно­гих лет содер­жа­ли про­тив него. Ведь не для иной же цели были отправ­ле­ны в Испа­нию шесть леги­о­нов, а 7-й набран там, изготов­ле­но столь­ко боль­ших эскадр и посла­ны вожди, искус­ные в воен­ном деле. Все эти меры при­ни­ма­лись отнюдь не для зами­ре­ния Испа­нии, отнюдь не для потреб­но­стей Про­вин­ции, кото­рая вслед­ст­вие дол­го­го мира не нуж­да­лась ни в какой воен­ной под­держ­ке. Но все это уже дав­но гото­вит­ся толь­ко про­тив него: про­тив него учреж­да­ет­ся новая фор­ма вер­хов­ной вла­сти, и, таким обра­зом, одно и то же лицо, нахо­дясь под Римом, заве­ду­ет рим­ски­ми дела­ми, и оно же заоч­но в тече­ние столь­ких лет рас­по­ря­жа­ет­ся дву­мя очень воин­ст­вен­ны­ми про­вин­ци­я­ми⁷², про­тив него изме­ня­ют корен­ные пра­ва маги­ст­ра­ту­ры и посы­ла­ют в про­вин­цию не тех⁷³, кото­рые толь­ко что отправ­ля­ли долж­ность пре­то­ра или кон­су­ла (как это до сих пор все­гда дела­лось), но любим­цев оли­гар­хии, выбран­ных с ее одоб­ре­ния; про­тив него — не при­зна­ют дей­ст­ви­тель­ной ссыл­ку на ста­рость и вызы­ва­ют для коман­до­ва­ния арми­я­ми людей, отли­чив­ших­ся в преж­них вой­нах; ему одно­му не раз­ре­ша­ет­ся того, что до сих пор пре­до­став­ля­лось всем пол­ко­во­д­цам, имен­но ему отка­зы­ва­ют в пра­ве после успеш­ной вой­ны воз­вра­щать­ся домой с поче­том, или по край­ней мере без позо­ра, и уже дома рас­пус­кать свое вой­ско. Но все это он пере­но­сил тер­пе­ли­во и будет пере­но­сить; да и теперь он не доби­ва­ет­ся того, чтобы ото­брать у них вой­ско и при­сво­ить его себе, хотя это для него было бы и нетруд­но; он жела­ет толь­ко, чтобы у про­тив­ни­ка не было ору­жия, кото­рое они мог­ли бы употре­бить про­тив него. Поэто­му, как уже ска­за­но, они долж­ны оста­вить про­вин­ции и рас­пу­стить вой­ско. Вот его един­ст­вен­ное и непре­лож­ное усло­вие мира.

86. Сол­да­там это было в выс­шей сте­пе­ни при­ят­но, как это мож­но было заме­тить по про­яв­ле­ни­ям их чувств: и дей­ст­ви­тель­но, вме­сто заслу­жен­но­го нака­за­ния, кото­ро­го они до извест­ной сте­пе­ни име­ли осно­ва­ние ожи­дать для себя, они полу­чи­ли даже награ­ду в виде отстав­ки. Когда под­нят был спор­ный вопрос о ее месте и вре­ме­ни, то они все до одно­го кри­ка­ми и жеста­ми дава­ли понять с вала, на кото­ром они сто­я­ли, что жела­ют немед­лен­но­го роспус­ка: какие бы гаран­тии им ни дава­ли, не может это дело быть вер­ным, если отло­жить его на дру­гое вре­мя. После крат­ко­го обсуж­де­ния это­го вопро­са в том и в дру­гом смыс­ле в кон­це кон­цов согла­си­лись на том, что име­ю­щих житель­ство в Испа­нии или чем-либо там вла­де­ю­щих отпу­стить немед­лен­но, а осталь­ных — у реки Вара. С сво­ей сто­ро­ны, Цезарь пору­чил­ся в том, что никто из них не постра­да­ет и нико­го не будут про­тив воли при­нуж­дать к пере­хо­ду в нашу армию.

87. С это­го вре­ме­ни до при­хо­да к реке Вару Цезарь обе­щал снаб­жать их хле­бом. Кро­ме того, он поже­лал воз­вра­тить им все поте­рян­ное ими на войне, посколь­ку оно ока­жет­ся в руках его сол­дат; сво­им сол­да­там он выпла­тил за эти вещи день­ги по спра­вед­ли­вой оцен­ке. Вооб­ще по всем тяж­бам, кото­рые после это­го воз­ни­ка­ли у непри­я­тель­ских сол­дат, они по доб­рой воле обра­ща­лись за посред­ни­че­ст­вом к Цеза­рю. Когда леги­о­ны гото­вы были взбун­то­вать­ся и потре­бо­ва­ли жало­ва­ния, кото­ро­му, по мне­нию Пет­рея и Афра­ния, не при­шел еще срок, то они изъ­яви­ли жела­ние, чтобы это дело было рас­сле­до­ва­но Цеза­рем, и его при­го­во­ром оста­лись доволь­ны обе сто­ро­ны. Имен­но за эти два дня было рас­пу­ще­но око­ло тре­ти вой­ска (осталь­ные две тре­ти он поме­стил в середи­ну сво­ей армии); при этом два его леги­о­на долж­ны были идти впе­ре­ди афра­ни­ан­цев, а осталь­ные сле­до­вать сза­ди и рас­по­ла­гать­ся лаге­рем в неда­ле­ком друг от дру­га рас­сто­я­нии. Это дело он воз­ло­жил на сво­его лега­та — Кв. Фуфия Кале­на. Соглас­но с этим рас­по­ря­же­ни­ем, шли из Испа­нии до реки Вара, и там была рас­пу­ще­на осталь­ная часть вой­ска Афра­ния.