Главные мысли

139. I. Суще­ство бла­жен­ное и бес­смерт­ное ни само забот не име­ет, ни дру­гим не достав­ля­ет, а поэто­му не под­вер­же­но ни гне­ву, ни бла­го­во­ле­нию: все подоб­ное свой­ст­вен­но сла­бым. // В дру­гих местах он гово­рит, что боги позна­вае­мы разу­мом, одни — суще­ст­вуя в виде чисел, дру­гие — в подо­бии фор­мы, чело­ве­ко­об­раз­но воз­ни­кая из непре­рыв­но­го исте­че­ния подоб­ных вид­но­стей, направ­лен­но­го в одно место*. //

II. Смерть для нас ничто: что раз­ло­жи­лось, то нечув­ст­ви­тель­но, а что нечув­ст­ви­тель­но, то для нас ничто.

III. Пре­дел вели­чи­ны наслаж­де­ний есть устра­не­ние вся­кой боли. Где есть наслаж­де­ние и пока оно есть, там нет ни боли, ни стра­да­ния, ни того и дру­го­го вме­сте.

140. IV. Непре­рыв­ная боль для пло­ти недол­говре­мен­на. В наи­выс­шей сте­пе­ни она длит­ся крат­чай­шее вре­мя; в сте­пе­ни, лишь пре­вы­шаю­щей телес­ное наслаж­де­ние, — немно­гие дни; а затяж­ные немо­щи достав­ля­ют пло­ти боль­ше наслаж­де­ния, чем боли¹.

V. Нель­зя жить слад­ко, не живя разум­но, хоро­шо и пра­вед­но; и нель­зя жить разум­но, хоро­шо и пра­вед­но, не живя слад­ко. У кого чего-нибудь недо­ста­ет, чтобы жить разум­но, хоро­шо и пра­вед­но, тот не может жить слад­ко.

VI. Чтобы жить в без­опас­но­сти от людей, любые сред­ства пред­став­ля­ют собой есте­ствен­ные бла­га.

141. VII. Неко­то­рые хотят стать зна­ме­ни­ты­ми и быть на виду у людей, наде­ясь этим при­об­ре­сти без­опас­ность от людей. Если жизнь их дей­ст­ви­тель­но без­опас­на, зна­чит, они достиг­ли есте­ствен­но­го бла­га; если не без­опас­на — зна­чит, они так и не достиг­ли того, к чему по при­род­но­му побуж­де­нию стре­ми­лись с само­го нача­ла.

VIII. Ника­кое наслаж­де­ние само по себе не есть зло; но сред­ства дости­же­ния иных наслаж­де­ний достав­ля­ют куда боль­ше хло­пот, чем наслаж­де­ний.

142. IX. Если бы вся­кое наслаж­де­ние сгу­ща­лось и со вре­ме­нем охва­ты­ва­ло весь наш состав или хотя бы глав­ней­шие части нашей при­ро­ды, то меж­ду наслаж­де­ни­я­ми утра­ти­лись бы раз­ли­чия.

X. Если бы то, что услаж­да­ет рас­пут­ни­ков, рас­се­и­ва­ло стра­хи ума отно­си­тель­но небес­ных явле­ний, смер­ти, стра­да­ний, а так­же науча­ло бы пре­де­лу жела­ний, то рас­пут­ни­ки не заслу­жи­ва­ли бы ника­ко­го пори­ца­ния, пото­му что к ним ото­всюду сте­ка­лись бы наслаж­де­ния и ниот­куда — боль и стра­да­ние, в кото­рых заклю­ча­ет­ся зло.

XI. Если бы нас не сму­ща­ли подо­зре­ния, не име­ют ли к нам како­го отно­ше­ния небес­ные явле­ния или смерть, и если бы не сму­ща­ло неведе­ние пре­де­лов стра­да­ний и жела­ний, то нам неза­чем было бы даже изу­чать при­ро­ду.

143. XII. Нель­зя рас­се­и­вать страх о самом глав­ном, не постиг­нув при­ро­ды Все­лен­ной и подо­зре­вая, буд­то в бас­нях что-то все-таки есть. Поэто­му чисто­го наслаж­де­ния нель­зя полу­чить без изу­че­ния при­ро­ды.

XIII. Бес­по­лез­но доби­вать­ся без­опас­но­сти меж людей, если сохра­нять опа­се­ния о том, что́ в небе, под зем­лей и вооб­ще в бес­ко­неч­но­сти.

XIV. Без­опас­ность от людей до неко­то­рой сте­пе­ни дости­га­ет­ся с помо­щью богат­ства и силы, на кото­рую мож­но опе­реть­ся, вполне же — толь­ко с помо­щью покоя и уда­ле­ния от тол­пы.

144. XV. Богат­ство, тре­бу­е­мое при­ро­дой, огра­ни­чен­но и лег­ко дости­жи­мо; а богат­ство, тре­бу­е­мое празд­ны­ми мне­ни­я­ми, про­сти­ра­ет­ся до бес­ко­неч­но­сти.

XVI. Слу­чай мало име­ет отно­ше­ния к муд­ро­му: все самое боль­шое и глав­ное устро­ил для него разум, как устра­и­ва­ет и будет устра­и­вать во все вре­мя его жиз­ни.

XVII. Кто пра­веден, в том мень­ше все­го тре­во­ги, кто непра­веден, тот полон самой вели­кой тре­во­ги.

145. XVIII. Наслаж­де­ние пло­ти не уве­ли­чи­ва­ет­ся, а толь­ко раз­но­об­ра­зит­ся, если устра­нить боль от недо­стат­ка. Наслаж­де­ние же мыс­ли дости­га­ет пре­де­ла в раз­мыш­ле­нии о тех и таких вещах, кото­рые преж­де достав­ля­ли мыс­лям наи­боль­ший страх.

XIX. Бес­ко­неч­ное вре­мя и конеч­ное вре­мя содер­жат рав­ное наслаж­де­ние, если мерить его пре­де­лы разу­мом.

XX. Для пло­ти пре­де­лы наслаж­де­ния бес­ко­неч­ны, и вре­мя для тако­го наслаж­де­ния нуж­но бес­ко­неч­ное. А мысль, постиг­нув пре­де­лы и конеч­ную цель пло­ти и рас­се­яв стра­хи перед веч­но­стью, этим самым уже при­во­дит к совер­шен­ной жиз­ни и в бес­ко­неч­ном вре­ме­ни не нуж­да­ет­ся. При этом мысль ни наслаж­де­ний не чуж­да­ет­ся, ни при исхо­де из жиз­ни не ведет себя так, буд­то ей чего-то еще не хва­ти­ло для сча­стья.

146. XXI. Кто зна­ет пре­де­лы жиз­ни, тот зна­ет, как лег­ко избыть боль от недо­стат­ка, сде­лав этим жизнь совер­шен­ною; поэто­му он вовсе не нуж­да­ет­ся в дей­ст­ви­ях, вле­ку­щих за собою борь­бу.

XXII. Нуж­но дер­жать в виду дей­ст­ви­тель­ную цель жиз­ни и пол­ную оче­вид­ность, по кото­рой мерят­ся мне­ния, — ина­че все будет пол­но сомне­ния и бес­по­ряд­ка.

XXIII. Если ты оспа­ри­ва­ешь все ощу­ще­ния до еди­но­го, тебе не на что будет сослать­ся даже когда ты судишь, что такие-то из них лож­ны.

147. XXIV. Если ты попро­сту отбра­сы­ва­ешь какое-нибудь ощу­ще­ние, не делая раз­ли­чия меж­ду мне­ни­ем, еще ожи­даю­щим под­твер­жде­ния, и тем, что уже дано тебе ощу­ще­ни­ем, пре­тер­пе­ва­ни­ем и вся­ким образ­ным брос­ком мыс­ли, то этим празд­ным мне­ни­ем ты при­ведешь в бес­по­рядок и все осталь­ные чув­ства, так что оста­нешь­ся без вся­ко­го кри­те­рия. Если же ты, напро­тив, ста­нешь без раз­бо­ру утвер­ждать и то, что еще ожи­да­ет его, то и тут не избе­жишь ошиб­ки, пото­му что так и оста­нешь­ся в сомне­нии при вся­ком суж­де­нии о том, что пра­виль­но и что непра­виль­но.

148. XXV. Если ты не будешь вся­кий раз сво­дить каж­дое дей­ст­вие к есте­ствен­ной конеч­ной цели², а будешь и в пред­по­чте­нии и в избе­га­нии откло­нять­ся к чему-нибудь ино­му, то поступ­ки твои не будут соот­вет­ст­во­вать сло­вам.

XXVI. Все жела­ния, неудо­вле­тво­ре­ние кото­рых не ведет к боли, не явля­ют­ся необ­хо­ди­мы­ми: побуж­де­ние к ним лег­ко рас­се­ять, пред­ста­вив пред­мет жела­ния труд­но дости­жи­мым или вредо­нос­ным.

XXVII. Из все­го, что дает муд­рость для сча­стья всей жиз­ни, вели­чай­шее — это обре­те­ние друж­бы.

XXVIII. То же самое убеж­де­ние, кото­рое вну­ши­ло нам бод­рость, что зло не веч­но и не дли­тель­но, усмот­ре­ло и то, что в наших огра­ни­чен­ных обсто­я­тель­ствах друж­ба надеж­нее все­го.

149. XXIX. Жела­ния быва­ют: одни — есте­ствен­ные и необ­хо­ди­мые; дру­гие — есте­ствен­ные, но не необ­хо­ди­мые; третьи — не есте­ствен­ные и не необ­хо­ди­мые, а порож­дае­мые празд­ны­ми мне­ни­я­ми. // Есте­ствен­ны­ми и необ­хо­ди­мы­ми жела­ни­я­ми Эпи­кур счи­та­ет те, кото­рые избав­ля­ют от стра­да­ний, напри­мер, питье при жаж­де; есте­ствен­ны­ми, но не необ­хо­ди­мы­ми — те, кото­рые толь­ко раз­но­об­ра­зят наслаж­де­ние, но не сни­ма­ют стра­да­ния, напри­мер, рос­кош­ный стол; не есте­ствен­ны­ми и не необ­хо­ди­мы­ми — напри­мер, вен­ки и почет­ные ста­туи. //

XXX. Есте­ствен­ные жела­ния, неудо­вле­тво­ре­ние кото­рых не ведет к боли, но в кото­рых есть напря­жен­ное стрем­ле­ние, про­ис­хо­дят от празд­ных мне­ний; и если они рас­се­и­ва­ют­ся с трудом, то это не из-за есте­ствен­но­сти их, а из-за чело­ве­че­ско­го празд­но­мыс­лия.

150. XXXI. Есте­ствен­ное пра­во есть дого­вор о поль­зе, цель кото­ро­го не при­чи­нять и не тер­петь вреда.

XXXII. По отно­ше­нию к тем живот­ным, кото­рые не могут заклю­чать дого­во­ры, чтобы не при­чи­нять и не тер­петь вреда, нет ни спра­вед­ли­во­сти, ни неспра­вед­ли­во­сти, — точ­но так же, как и по отно­ше­нию к тем наро­дам, кото­рые не могут или не хотят заклю­чать дого­во­ры, чтобы не при­чи­нять и не тер­петь вреда.

XXXIII. Спра­вед­ли­вость не суще­ст­ву­ет сама по себе; это — дого­вор о том, чтобы не при­чи­нять и не тер­петь вреда, заклю­чен­ный при обще­нии людей и все­гда при­ме­ни­тель­но к тем местам, где он заклю­ча­ет­ся³.

151. XXXIV. Неспра­вед­ли­вость не есть зло само по себе; это — страх от подо­зре­ния, что чело­век не оста­ет­ся скры­тым от тех, кто кара­ет за такие его дей­ст­вия.

XXXV. Кто тай­но дела­ет что-нибудь, о чем у людей есть дого­вор, чтобы не при­чи­нять и не тер­петь вреда, тот не может быть уве­рен, что оста­нет­ся скры­тым, хотя бы до сих пор это ему уда­ва­лось десять тысяч раз: ведь неиз­вест­но, удаст­ся ли ему остать­ся скры­тым до самой смер­ти.

XXXVI. В целом спра­вед­ли­вость для всех одна и та же, посколь­ку она есть поль­за во вза­им­ном обще­нии людей; но в при­ме­не­нии к осо­бен­но­стям места и обсто­я­тельств спра­вед­ли­вость не быва­ет для всех одна и та же.

152. XXXVII. Из тех дей­ст­вий, кото­рые закон при­зна­ет спра­вед­ли­вы­ми, дей­ст­ви­тель­но спра­вед­ли­во толь­ко то, поль­за чего под­твер­жда­ет­ся нуж­да­ми чело­ве­че­ско­го обще­ния, будет ли оно оди­на­ко­во для всех или нет. А если кто издаст закон, от кото­ро­го не ока­жет­ся поль­зы в чело­ве­че­ском обще­нии, такой закон по при­ро­де уже будет неспра­вед­лив. И если даже поль­за, содер­жа­ща­я­ся в спра­вед­ли­во­сти, теря­ет­ся и лишь на неко­то­рое вре­мя соот­вет­ст­ву­ет наше­му о ней пред­вос­хи­ще­нию, то в тече­ние это­го вре­ме­ни она все же будет оста­вать­ся спра­вед­ли­во­стью, — по край­ней мере для тех, кто смот­рит на суще­ство дела и не сму­ща­ет­ся пусты­ми сло­ва­ми.

153. XXXVIII. Где без вся­кой пере­ме­ны обсто­я­тельств ока­зы­ва­ет­ся, что зако­ны, счи­таю­щи­е­ся спра­вед­ли­вы­ми, вле­кут след­ст­вия, не соот­вет­ст­ву­ю­щие наше­му пред­вос­хи­ще­нию о спра­вед­ли­во­сти, там они и не были спра­вед­ли­вы. Где с пере­ме­ной обсто­я­тельств ранее уста­нов­лен­ная спра­вед­ли­вость ока­зы­ва­ет­ся бес­по­лез­ной, там она была спра­вед­ли­вой, пока при­но­си­ла поль­зу в обще­нии сограж­дан, а потом пере­ста­ла быть спра­вед­ли­вой, пере­став при­но­сить поль­зу.

XXXIX. Кто луч­ше все­го уме­ет устро­ить­ся про­тив стра­ха внеш­них обсто­я­тельств, тот сде­ла­ет, что мож­но, близ­ким себе, а чего нель­зя, то по край­ней мере не враж­деб­ным, а где и это невоз­мож­но, там дер­жит­ся в сто­роне и отда­ля­ет­ся, насколь­ко это выгод­но.

XL. Кто смог достичь пол­ной без­опас­но­сти от соседей, те, пола­га­ясь на нее с уве­рен­но­стью, живут друг с дру­гом в наи­боль­шем удо­воль­ст­вии и, насла­див­шись самой пол­ной бли­зо­стью, не опла­ки­ва­ют, слов­но жалея, того, кто уми­ра­ет рань­ше дру­гих.