Крышка погребальной урны. Деталь.

Хра­ня­ща­я­ся в Государ­ст­вен­ном Эрми­та­же брон­зо­вая крыш­ка от погре­баль­ной урны — иск­лю­чи­тель­ный по каче­ст­ву испол­не­ния памят­ник этрус­ско­го искус­ства середи­ны IV века до н. э. (ил. 136). Моло­дой этруск, полу­ле­жа­щий на крыш­ке урны, края кото­рой укра­ше­ны вол­но­об­раз­ным, буд­то веч­но бегу­щим орна­мен­том, застыл в слож­ной позе, уст­ре­мив взор в открыв­ший­ся ему мир. Скуль­п­тор пока­зы­ва­ет его опи­раю­щим­ся на локоть левой руки, ладонь кото­рой он вытя­нул впе­ред, пра­вая рука сво­бод­на и рас­слаб­ле­на. Мастер искус­но обыг­рал здесь кон­тра­сты — торс и голо­ва пока­за­ны почти в вер­ти­каль­ном поло­же­нии, ноги [с.239] повто­ря­ют гори­зон­таль крыш­ки. Пра­вая рука лег­ко поло­же­на на коле­но, левая опор­ная — напря­же­на. Торс обна­жен, тело ниже поя­са зад­ра­пи­ро­ва­но в кра­си­вые склад­ки одеж­ды, ото­роч­ка кото­рых ожив­ле­на зиг­за­го­об­раз­ным узо­ром. Ступ­ни этрус­ка, вид­не­ю­щи­е­ся из-под одеж­ды, пока­за­ны с обыч­ной для камен­ных сар­ко­фа­гов слож­но­стью: левая, под­вер­ну­тая под пра­вую, лежит гори­зон­таль­но, паль­цы пра­вой тор­чат вверх. В этом брон­зо­вом про­из­веде­нии сов­ме­сти­лись при­е­мы масте­ров, созда­вав­ших камен­ные и тер­ра­ко­то­вые крыш­ки сар­ко­фа­гов с лежа­щи­ми на них этрус­ка­ми. Декор здесь лако­ни­чен и пре­кра­сен. Углы укра­ше­ны объ­ем­но выпол­нен­ны­ми розет­та­ми на вер­ти­каль­ных стерж­нях. На пра­вой руке этрус­ка у лок­тя круп­ный брас­лет, на ладо­ни левой руки — чаша, на шее грив­на. Хотя все испол­не­но сво­бод­но, с клас­си­че­ской непри­нуж­ден­но­стью, сов­ме­ще­ние фрон­таль­но­го поло­же­ния тор­са и про­филь­ных, скры­тых одеж­да­ми ног, а так­же некото­рая жест­кость и напря­жен­ность позы застав­ля­ют вспом­нить арха­и­че­ские обра­зы.
[с.240] Моде­ли­ров­ка напря­жен­ных мышц груди и живота моло­до­го этрус­ка без­упреч­на. Пле­чи и клю­чи­цы пока­за­ны с хоро­шим зна­ни­ем ана­то­мии тела. И все же скуль­п­тор дает почув­ст­во­вать, что глав­ное в этом обра­зе — не точ­ное повто­ре­ние кра­си­во­го тор­са, а, ско­рее, пре­крас­ное выра­же­ние с его помо­щью страст­но­го поры­ва к таин­ст­вен­ным фор­мам ожидаю­ще­го чело­ве­ка бытия. Без­воль­но раз­жа­тые губы юно­ши полу­рас­кры­ты, гла­за с при­сталь­но­стью, кото­рая толь­ко уси­ли­ва­ет­ся утра­той неко­гда инк­ру­сти­ро­ван­ных зрач­ков, устрем­ле­ны впе­ред (ил. 137). Потря­саю­щая по глу­бо­кой жиз­нен­но­сти сила про­зре­ния при­об­ре­та­ет в этом лице еще боль­ший накал из-за под­черк­ну­то деко­ра­тив­ных, напо­ми­наю­щих орна­мент, обрам­ля­ю­щих лицо прядей волос.
Этрус­ское искус­ст­во достиг­ло здесь сво­ей вер­ши­ны в вопло­ще­нии общих, кос­мо­ло­ги­че­ско­го пла­на идей. Мастер выра­зил свое, этрус­ское виде­ние и пони­ма­ние реаль­но­го мира и поту­сто­рон­не­го. Он ост­рее, чем более созер­ца­тель­но и фило­соф­ски наст­ро­ен­ные эллин­ские худож­ни­ки, вос­при­ни­мал и переда­вал кон­траст­ность этих состо­я­ний. Отсюда — жиз­нен­ность реаль­ных форм и почти мисти­че­ская, пред­ва­ря­ю­щая ран­не­хри­сти­ан­ские обра­зы сила это­го про­из­веде­ния.

© Фото, текст: Г. И. Соколов. ИСКУССТВО ЭТРУСКОВ. М., Изд-во «Искусство», 1990, с. 237—241, ил. 137.