Принципат Августа

с.376

ВЛАСТЬ АВГУСТА

Систе­ма­ти­че­ский обзор исто­рии прин­ци­па­та мы счи­та­ем наи­бо­лее целе­со­об­раз­ным начать с вопро­са о харак­те­ре вла­сти Авгу­ста. Затем мы оста­но­вим­ся на роли и функ­ци­ях раз­лич­ных учреж­де­ний, а после это­го перей­дем к соци­аль­ной поли­ти­ке Авгу­ста и поло­же­нию раз­лич­ных соци­аль­ных групп в его вре­мя. Есте­ствен­нее, может быть, был бы обрат­ный порядок рас­по­ло­же­ния мате­ри­а­ла, ибо груп­пи­ров­ка соци­аль­ных сил вызы­ва­ла опре­де­лен­ную соци­аль­ную поли­ти­ку и нашла свое отра­же­ние в поли­ти­че­ской над­строй­ке. Но, к сожа­ле­нию, мы можем с.377 соста­вить пред­став­ле­ние об изме­не­ни­ях в соци­аль­ном строе это­го вре­ме­ни на осно­ва­нии кос­вен­ных ука­за­ний источ­ни­ков, в то вре­мя как поли­ти­че­ские отно­ше­ния зна­чи­тель­но пол­нее оха­рак­те­ри­зо­ва­ны в дошед­ших до нас памят­ни­ках. Кро­ме того, про­ис­шед­шие изме­не­ния кос­ну­лись преж­де все­го поли­ти­че­ских отно­ше­ний, само­го государ­ст­вен­но­го строя Рима; нуж­но, сле­до­ва­тель­но, пред­ста­вить отчет­ли­во, в чем заклю­ча­лись эти изме­не­ния, а потом перей­ти к их объ­яс­не­нию.

Об обста­нов­ке, в кото­рой про­изо­шло уста­нов­ле­ние прин­ци­па­та, наи­бо­лее подроб­но рас­ска­зы­ва­ет Дион Кас­сий, но этот рас­сказ отра­жа­ет в извест­ной мере поли­ти­че­ские воз­зре­ния авто­ра. Вни­ма­ние исто­ри­ка направ­ле­но не на то, чтобы оха­рак­те­ри­зо­вать усло­вия, при кото­рых про­изо­шло уста­нов­ле­ние прин­ци­па­та, и пере­дать точ­но зако­но­да­тель­ные акты, санк­ци­о­ни­ро­вав­шие новый поли­ти­че­ский порядок. Дион Кас­сий боль­ше рас­суж­да­ет о пере­хо­де к монар­хии, о неиз­беж­но­сти тако­го пере­хо­да, о его зна­че­нии и об уме­рен­но­сти Авгу­ста¹. В этой свя­зи офи­ци­аль­ные дан­ные, какие мы нахо­дим в «Res ges­tae di­vi Augus­ti», при­об­ре­та­ют осо­бен­но боль­шое зна­че­ние.

Уста­нов­ле­ние прин­ци­па­та про­изо­шло через пол­то­ра года после воз­вра­ще­ния Авгу­ста с Восто­ка и пред­ва­ри­тель­ных меро­при­я­тий, о кото­рых мы гово­ри­ли выше. Основ­ной лозунг это­го вре­ме­ни — пре­кра­ще­ние граж­дан­ских войн и уста­нов­ле­ние мира. Окта­виан закрыл две­ри хра­ма Яну­са, что дела­лось лишь в тех слу­ча­ях, когда на всей рим­ской терри­то­рии водво­рял­ся мир, добы­тый победа­ми. За все вре­мя суще­ст­во­ва­ния Рима храм Яну­са, по пре­да­ни­ям, закрыт был все­го два раза. У Вел­лея Патер­ку­ла, срав­ни­тель­но точ­но пере­даю­ще­го офи­ци­аль­ные вер­сии, вслед за изве­сти­ем о воз­вра­ще­нии Окта­ви­а­на сооб­ща­ет­ся: «Окон­че­ны два­дца­ти­лет­ние граж­дан­ские вой­ны, пре­кра­ще­ны вой­ны внеш­ние, воз­вра­щен мир»². Для настро­е­ний гос­под­ст­ву­ю­щих групп рим­ско­го и ита­лий­ско­го обще­ства стрем­ле­ние к миру соеди­ня­лось с меч­та­ни­я­ми о воз­вра­ще­нии к ста­рин­ным вре­ме­нам, к тем отно­ше­ни­ям, какие суще­ст­во­ва­ли в отда­лен­ном про­шлом, когда на Фору­ме пас­ся скот, а рим­ские сена­то­ры сами паха­ли зем­лю. Иде­а­ли­за­ция про­шло­го соеди­ня­лась с меч­та­ми о наступ­ле­нии ново­го века, кото­рый при­дет на сме­ну веку гре­хов­но­му, запят­нан­но­му граж­дан­ской вой­ной. С настро­е­ни­я­ми этих групп Окта­виан, как мы виде­ли, счи­тал­ся и сооб­ра­зо­вы­вал свои дей­ст­вия, начи­ная еще с тех вре­мен, когда он вел борь­бу с Секс­том Пом­пе­ем.

Непо­сред­ст­вен­но после бит­вы при Акции Окта­виан, как гово­ри­лось выше, чека­нит моне­ты, на кото­рых изо­бра­жа­ет­ся с.378 Вик­то­рия, сто­я­щая на кора­бель­ном носу и дер­жа­щая венок в пра­вой руке и паль­мо­вую ветвь в левой (табл. IV, 8)³. Моне­ты, выпу­щен­ные в 28 г., как бы опре­де­ли­ли пред­сто­я­щие рефор­мы. Окта­виан назван Li­ber­ta­tis P[opu­li] R[oma­ni] Vin­dex⁴ (табл. IV, 11), он «вос­ста­но­ви­тель сво­бо­ды», он ини­ци­а­тор воз­вра­ще­ния все­го насе­ле­ния к мир­ной дея­тель­но­сти и к обы­ча­ям пред­ков. Эта про­па­ган­да была под­готов­кой к поли­ти­че­ским пре­об­ра­зо­ва­ни­ям 27 г.

Не сле­ду­ет забы­вать, что фор­ма­лизм оста­вал­ся одной из основ­ных черт рим­ско­го пра­ва, как граж­дан­ско­го, так и государ­ст­вен­но­го. Оформ­ле­нию вла­сти при­да­ва­лось все­гда боль­шое зна­че­ние. Узур­па­ция Сул­лы и Цеза­ря при­кры­ва­лась ста­рин­ной дик­та­ту­рой, чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия три­ум­ви­ров бази­ро­ва­лись на законе Тиция, про­веден­ном народ­ным собра­ни­ем. Меж­ду тем поло­же­ние Окта­ви­а­на по воз­вра­ще­нии в Ита­лию было неопре­де­лен­ным. Пол­но­мо­чия три­ум­ви­ра истек­ли в кон­це 33 г.; Окта­виан не сло­жил их, но и не счи­тал, види­мо, воз­мож­ным ими поль­зо­вать­ся, ибо в «Res ges­tae» он опре­де­лен­но ука­зы­вал, что был три­ум­ви­ром по пере­устрой­ству государ­ства десять лет без пере­ры­ва⁵, а десять лет со дня зако­на Тиция кон­ча­лись 31 декаб­ря 32 г. Начи­ная с 31 г. он изби­рал­ся кон­су­лом, но власть его была шире, чем это пред­у­смот­ре­но было кон­суль­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми: в его руках сосре­дото­че­ны были про­вин­ции, он рас­по­ря­жал­ся гро­мад­ной арми­ей, решал фак­ти­че­ски все вопро­сы рим­ской внеш­ней поли­ти­ки. Оправ­да­ни­ем мог­ла слу­жить клят­ва (ius iuran­dum), кото­рая была при­не­се­на ему как «вождю» для веде­ния граж­дан­ской вой­ны в 32 г., но к ней при­веде­ны были лишь ита­лий­цы и жите­ли запад­ных про­вин­ций.

Одна­ко клят­ва не име­ла пуб­лич­но-пра­во­во­го зна­че­ния, а кро­ме того, вой­на, вести кото­рую было пору­че­но Окта­виа­ну, закон­чи­лась Актий­ской бит­вой. Таким обра­зом, он выпол­нил и это пору­че­ние. Оста­ва­лась толь­ко мораль­ная санк­ция рим­ских граж­дан, кото­рая оправ­ды­ва­ла фак­ти­че­ское еди­но­дер­жа­вие чело­ве­ка, пре­кра­тив­ше­го граж­дан­ские вой­ны. В этом смыс­ле и сле­ду­ет пони­мать выра­же­ние гла­вы 34-й «Res ges­tae» «Обле­чен­ный выс­шей вла­стью по все­об­ще­му согла­сию» («per con­sen­sum uniuer­so­rum po­ti­tus re­rum om­nium»)⁶.

с.379 Речи Агрип­пы и Меце­на­та, при­веден­ные Дио­ном Кас­си­ем, явля­ют­ся, несо­мнен­но, сво­бод­ны­ми кон­струк­ци­я­ми авто­ра, но они, может быть, в какой-то сте­пе­ни отра­жа­ют коле­ба­ния Окта­ви­а­на и близ­ких к нему лиц в вопро­сах, свя­зан­ных с обос­но­ва­ни­ем вла­сти. Судь­ба Цеза­ря пока­за­ла, что оформ­ле­ние вла­сти игра­ет боль­шую роль. Ценз и сопро­вож­дав­шие его lustrum долж­ны были под­черк­нуть воз­вра­ще­ние к мир­ным вре­ме­нам. Сам Август ука­зы­ва­ет, что lustrum был про­из­веден после соро­ка­двух­лет­не­го пере­ры­ва. Вме­сте с тем обряды, с кото­ры­ми был свя­зан lustrum, долж­ны были как бы очи­стить рим­ское граж­дан­ство. Начи­на­лась как бы новая эра, «новый век», о кото­ром меч­та­ли ита­лий­ские жите­ли. Вер­ги­лий, кото­рый без­ого­во­роч­но пере­нес теперь на Авгу­ста те смут­ные меч­ты и ожи­да­ния, какие были отра­же­ны им в чет­вер­той экло­ге, писал впо­след­ст­вии в «Эне­иде»: «Август Цезарь из боже­ст­вен­но­го рода осно­вал золо­той век» («Augus­tus Cae­sar, diui ge­nus, aurea con­det sae­cu­la»)⁷.

По воз­вра­ще­нии в Рим Окта­виан полу­чил новые почет­ные титу­лы. Была под­твер­жде­на или рас­ши­ре­на (см. ниже) три­бун­ская власть⁸. Его при­вет­ст­во­ва­ли в седь­мой раз импе­ра­то­ром, при­чем, по сло­вам Дио­на Кас­сия, титул импе­ра­то­ра, пре­до­став­лен­ный сена­том, имел иное зна­че­ние: он был пожиз­нен­ным и обо­зна­чал выс­шую власть⁹. Нако­нец, после про­смот­ра сенат­ско­го спис­ка он стал prin­ceps se­na­tus. Вер­ги­лий ука­зы­ва­ет, что он высту­па­ет в каче­стве осно­ва­те­ля новых веков. Упо­ми­на­ния Вер­ги­лия не слу­чай­ны. У Све­то­ния мы чита­ем, что неко­то­рые хоте­ли про­воз­гла­сить Окта­ви­а­на, кото­рый высту­пил как бы в роли ново­го осно­ва­те­ля Рима, Рому­лом; Дион Кас­сий гово­рит, что сам он «осо­бен­но силь­но» (ἰσχυ­ρῶς) желал это­го наиме­но­ва­ния, но опа­сал­ся, что его будут подо­зре­вать в стрем­ле­нии сде­лать­ся царем¹⁰. Одна­ко это новое осно­ва­ние горо­да долж­но было не поло­жить нача­ло какой-то новой, неиз­вест­ной Риму фор­ме прав­ле­ния, а вер­нуть государ­ство к ста­рин­ным поли­ти­че­ским поряд­кам. «Была воз­вра­ще­на древ­няя и ста­рин­ная фор­ма прав­ле­ния»: «pris­ca il­la et an­ti­qua rei pub­li­cae for­ma reuo­ca­ta», — пишет Вел­лей Патер­кул¹¹. «Re pub­li­ca con­se­ruua­ta…»¹², «quod rem pub­li­cam po­pu­lo Ro­ma­no res­ti­tuit»¹³, «res­ti­tu­ta re pub­li­ca…»¹⁴ — вот выра­же­ния совре­мен­ных собы­ти­ям доку­мен­тов.

с.380 Эта офи­ци­аль­ная кон­цеп­ция ста­ла созда­вать­ся еще в 32 г. и свое отра­же­ние нашла на моне­тах, выпу­щен­ных Окта­виа­ном на Восто­ке в пери­од 31—27 гг.

Мы уже гово­ри­ли о моне­тах в честь его побед и три­ум­фов. Дру­гие моне­ты отра­жа­ют мир­ную дея­тель­ность. Так, на одной из серий изо­бра­жен храм Юлия со ста­ту­я­ми Вик­то­рий на фрон­тоне (табл. IV, 6). Моне­та эта, несо­мнен­но, сто­ит в свя­зи с соору­же­ни­ем новых и ремон­том ста­рых хра­мов. Моне­ты отме­ча­ют выведе­ние коло­ний. На авер­се одной из них пред­став­лен Апол­лон с чер­та­ми Окта­ви­а­на, на ревер­се — Окта­виан в одеж­де авгу­ра за плу­гом, запря­жен­ным вола­ми (табл. V, 1). Пере­ход к мир­ной дея­тель­но­сти отме­чен на моне­те, на ревер­се кото­рой пред­став­лен Окта­виан, сидя­щий на куруль­ном крес­ле и дер­жа­щий в руке кры­ла­тую Победу (табл. V, 4). Моне­та как бы гово­ри­ла, что после одер­жан­ных побед ини­ци­а­тор их пере­шел к мир­ной дея­тель­но­сти и отправ­лял пра­во­судие. Моне­ты с изо­бра­же­ни­ем коло­сьев, козе­ро­га, несу­ще­го рог изоби­лия, ука­зы­ва­ли на насту­пив­ший век пло­до­ро­дия и изоби­лия (табл. V, 5, 6), но отчет­ли­вее все­го поли­ти­че­ская идео­ло­гия, харак­тер­ная для собы­тий 27 г., отра­же­на на упо­ми­нав­шей­ся ранее сереб­ря­ной эфес­ской моне­те 28 г. На авер­се ее изо­бра­жен Окта­виан. Вокруг его изо­бра­же­ния леген­да: IMP. CAE­SAR DI­VI F. COS. VI. LI­BER­TA­TIS P. R. VIN­DEX, на ревер­се пред­став­ле­на боги­ня Мира, дер­жа­щая в пра­вой руке каду­цей, в сто­роне — cis­ta mys­ti­ca, из кото­рой выпол­за­ет змея. Сле­ва леген­да — PAX. Все изо­бра­же­ние окру­же­но лав­ро­вым вен­ком (табл. IV, 11).

Таким обра­зом, Окта­виан пред­став­ля­ет­ся вос­ста­но­ви­те­лем и охра­ни­те­лем государ­ства, государ­ства сво­бод­но­го, как бы мы ска­за­ли, рес­пуб­ли­кан­ско­го. Дру­ги­ми сло­ва­ми, он — истин­ный vin­dex li­ber­ta­tis po­pu­li Ro­ma­ni.

Все эти дан­ные объ­яс­ня­ют нача­ло гла­вы 34-й «Res ges­tae»: «In con­su­la­tu sex­to et sep­ti­mo, postquam bel­la ci­vi­lia exstin­xe­ram, per con­sen­sum uniuer­so­rum po­ti­tus re­rum om­nium, rem pub­li­cam ex mea po­tes­ta­te in se­na­tus po­pu­li­que Ro­ma­ni ar­bi­tium transtu­li» («В шестое и седь­мое кон­суль­ство, после того как я поту­шил граж­дан­ские вой­ны, обле­чен­ный по все­об­ще­му согла­сию выс­шим могу­ще­ст­вом, я пере­дал государ­ство из сво­ей вла­сти в рас­по­ря­же­ние сена­та и рим­ско­го наро­да»). Август ниче­го не гово­рит о том реше­нии, какое после­до­ва­ло за этим актом офи­ци­аль­но­го воз­вра­ще­ния вла­сти сена­ту и рим­ско­му наро­ду. Дион Кас­сий же утвер­жда­ет, что после дол­гих уго­во­ров Окта­виан согла­сил­ся при­нять власть. «Таким обра­зом, гово­рит Дион, — он дал сена­ту и наро­ду утвер­дить его гла­вен­ство, но, желая пока­зать себя чело­ве­ком, пре­дан­ным наро­ду (ὣς δη­μοτι­κός), он при­нял на себя над­зор и заботу с.381 о делах, нуж­даю­щих­ся в попе­че­нии»¹⁵. Дион Кас­сий употреб­ля­ет выра­же­ние: φροντὶς καὶ προ­στα­σία τῶν κοινῶν πᾶ­σα. Мож­но ли видеть в нем пере­вод опре­де­лен­ных латин­ских выра­же­ний, мож­но ли думать, что здесь сто­я­ло «cu­ra et tu­tel­la rei pub­li­cae uni­ver­sa», как счи­та­ет Пре­мер­штейн? Мы счи­та­ем такое тол­ко­ва­ние спор­ным. Преж­де все­го… τῶν κοινῶν πᾶ­σα нель­зя пере­дать «rei pub­li­cae», а при­хо­дит­ся пере­да­вать бук­валь­но во всех делах, ибо далее сле­ду­ет: «нуж­даю­щих­ся в попе­че­нии»: ὡς… ἐπι­με­λείας. Таким обра­зом, над­зор и забота явля­ют­ся поня­ти­я­ми част­ны­ми по срав­не­нию с более общим, како­вым явля­ет­ся попе­че­ние — ἐπι­μέ­λεια. Из это­го мож­но заклю­чить, что у Дио­на Кас­сия нет устой­чи­вой тер­ми­но­ло­гии для обо­зна­че­ния сенат­ских поста­нов­ле­ний, касаю­щих­ся вер­хов­ной вла­сти Авгу­ста. Он под­би­ра­ет ряд сино­ни­мов для обо­зна­че­ния ана­ло­гич­ных поня­тий. Гово­ря о про­дле­нии вла­сти Авгу­ста в 18 г., Дион Кас­сий употреб­ля­ет тер­мин προσ­τα­σία. Но в том же смыс­ле в этой же гла­ве упо­ми­на­ет­ся и ἡγε­μο­νία¹⁶. Под 8 г. до н. э. и 32 г. н. э. встре­ча­ем тер­мин ἡγε­μο­νία¹⁷, под 13 г. н. э. — προσ­τα­σία¹⁸. Дио­на Кас­сия допол­ня­ет Стра­бон, кото­рый, ука­зы­вая, что Авгу­сту пору­че­но было управ­ле­ние импе­ри­ем, употреб­ля­ет выра­же­ние προσ­τα­σία τῆς ἡγε­μο­νίας¹⁹, соеди­няя, таким обра­зом, два сино­ни­ми­че­ских поня­тия. Что же каса­ет­ся поня­тия φρον­τίς, то мы встре­ча­ем его у Дио­на Кас­сия в раз­го­во­ре Авгу­ста с Ливи­ей. «Мы были бы рав­ны­ми богам, если бы не име­ли хло­пот, забот и опа­се­ний в отно­ше­нии все­го свой­ст­вен­но­го людям»²⁰. Φρον­τί­δες употреб­ля­ет­ся в таком соче­та­нии с πράγ­μα­τα (здесь — хло­поты) и φό­βοι (опа­се­ния), что нико­им обра­зом нель­зя при­дать это­му сло­ву зна­че­ния юриди­че­ско­го тер­ми­на. На осно­ва­нии этих дан­ных мы можем судить, что тер­ми­ны Дио­на не име­ют пуб­лич­но-пра­во­во­го зна­че­ния. Поста­нов­ле­ние сена­та было, веро­ят­нее все­го, выра­же­но в тор­же­ст­вен­ных, но неяс­ных выра­же­ни­ях. Оно каса­лось глав­ным обра­зом внеш­ней поли­ти­ки и управ­ле­ния про­вин­ци­я­ми. Август же в ответ на прось­бы о сохра­не­нии вла­сти оста­вил за собой опре­де­лен­ную груп­пу про­вин­ций, осталь­ные же были пере­да­ны в рас­по­ря­же­ние сена­та.

Эта юриди­че­ская неопре­де­лен­ность поли­ти­че­ско­го поло­же­ния Авгу­ста харак­тер­на для отно­ше­ний того вре­ме­ни. Она не озна­ча­ет, что у Авгу­ста было мень­ше вла­сти, чем в с.382 преды­ду­щие годы, но ука­зы­ва­ет, что не были еще най­де­ны фор­мы для выра­же­ния его поло­же­ния в государ­стве. Есте­ствен­но, что Август полу­чил im­pe­rium над импе­ра­тор­ски­ми про­вин­ци­я­ми, но у нас нет дан­ных, гово­ря­щих, что об этом ука­зы­ва­лось в поста­нов­ле­нии, тем более что у Авгу­ста был im­pe­rium mai­us²¹, как у кон­су­ла.

Сенат­ское поста­нов­ле­ние 13 янва­ря 27 г. было пер­вым из серии тех зако­но­да­тель­ных актов, кото­рые впо­след­ст­вии будут назы­вать­ся lex de im­pe­rio. Обра­тим вни­ма­ние на то, что и извест­ный нам lex de im­pe­rio Ves­pa­sia­ni²² не отли­ча­ет­ся ни опре­де­лен­но­стью, ни точ­но­стью фор­му­ли­ро­вок.

Это и объ­яс­ня­ет нам и отсут­ст­вие упо­ми­на­ний о вер­хов­ных пол­но­мо­чи­ях Авгу­ста в «Res ges­tae diui Augus­ti» и неопре­де­лен­ность выра­же­ний, касаю­щих­ся юриди­че­ско­го поло­же­ния, у Стра­бо­на и Дио­на Кас­сия. Послед­ний, когда писал о вла­сти Авгу­ста, был далек от того, чтобы пере­во­дить офи­ци­аль­ные доку­мен­ты: он харак­те­ри­зо­вал власть Авгу­ста, поль­зу­ясь тер­ми­на­ми позд­не­гре­че­ской поли­ти­че­ской тео­рии; бли­жай­шим обра­зом он зави­сел от Дио­на Хри­со­сто­ма, сво­его род­ст­вен­ни­ка, апо­ло­ге­та иде­аль­ной цар­ской вла­сти и идео­ло­га пер­вых пред­ста­ви­те­лей дина­стии Анто­ни­нов. На эту сто­ро­ну дела совер­шен­но не обра­ща­ют вни­ма­ния ком­мен­та­то­ры Дио­на Кас­сия, а меж­ду тем у Хри­со­сто­ма мы нахо­дим несо­мнен­ные под­твер­жде­ния это­го поло­же­ния. Сло­ва из раз­го­во­ра с Ливи­ей мож­но счи­тать пери­фра­зом сле­дую­ще­го поло­же­ния Дио­на Хри­со­сто­ма: «Попе­че­ние об управ­ле­нии (ἐπι­μέ­λεια τὸ ἄρχειν) явля­ет­ся не празд­но­стью к делам труд­ным, не отдох­но­ве­ни­ем или радо­стью, но трудом и заботой (ἀλλὰ φρον­τί­δων καὶ πό­νων)»²³. Тер­ми­но­ло­гия Дио­на Кас­сия и его источ­ни­ка, таким обра­зом, сов­па­да­ет. Итак, нет осно­ва­ний гово­рить о том, что Август полу­чил опе­ку cu­ra et tu­tel­la над государ­ст­вом, как полу­чал ее опе­кун над несо­вер­шен­но­лет­ним граж­да­ни­ном. Нель­зя с.383 ска­зать, сле­до­ва­тель­но, и о том, что сенат даро­вал или пре­до­ста­вил Авгу­сту каким-то осо­бым актом auc­to­ri­tas.

Фор­маль­ный отказ Окта­ви­а­на от преж­них пол­но­мо­чий и пре­до­став­ле­ние ему сена­том новых пол­но­мо­чий, зна­чи­тель­но рас­ши­рив­ших пол­но­мо­чия Окта­ви­а­на как кон­су­ла, были акта­ми, кото­ры­ми «учреж­дал­ся» прин­ци­пат, и вме­сте с тем ими как бы вос­ста­нав­ли­ва­лась рес­пуб­ли­ка.

16 янва­ря Окта­виан полу­чил за свои заслу­ги титул Авгу­ста и дру­гие поче­сти, что выра­же­но в «Res ges­tae» таким обра­зом: «Quo pro me­ri­to meo se­na­tus con­sul­to Augus­tus ap­pel­la­tus sum, et lau­reis pos­tes aedi­um mea­rum ues­ti­ti pub­li­ce, co­ro­na­que ciui­ca su­per ianuam meam fi­xa est et clu­peus aure­us in cu­ria Iulia po­si­tus quem mi­hi se­na­tum po­pu­lum­que Ro­ma­num da­re uir­tu­tis cle­men­tiae­que ius­ti­tiae et pie­ta­tis cau­sa tes­ta­tum est per eius clu­pei inscrip­tio­nem» («За мои заслу­ги сенат­ским поста­нов­ле­ни­ем я назван был Авгу­стом, и кося­ки мое­го дома все­на­род­но укра­ше­ны были лав­ра­ми, а над вхо­дом был при­креп­лен венок за спа­се­ние граж­дан, в Юли­е­вой же курии был постав­лен золо­той щит с над­пи­сью, гла­ся­щей, что сенат и рим­ский народ даро­ва­ли мне за муже­ство, мило­сер­дие, спра­вед­ли­вость и бла­го­че­стие»)²⁴.

Эпи­тет «Augus­tus» не был титу­лом, выра­же­ни­ем пол­но­мо­чия. Этот эпи­тет как осо­бый cog­no­men вошел в состав ново­го име­ни наслед­ни­ка Цеза­ря. В изме­не­нии име­ни эпи­тет «Augus­tus» сим­во­ли­зи­ро­вал нача­ло ново­го века. Окта­виан не решил­ся назвать себя Рому­лом, но он при­нял имя Авгу­ста, поня­тие это было свя­за­но с пер­вым леген­дар­ным царем Рима, кото­рый все­гда и все­ми почи­тал­ся как осно­ва­тель рим­ско­го могу­ще­ства, само­го горо­да Рима и искон­ных его учреж­де­ний. Ромул для Цице­ро­на — op­ti­mus augur²⁵; он осно­вал Рим, поль­зу­ясь авгу­стов­ски­ми наблюде­ни­я­ми — «aus­pi­cio augu­rio», как гово­рил об этом Энний²⁶. Сло­во «Augus­tus» отно­си­лось к свя­щен­ным местам, хра­мам, оно свя­за­но со сло­вом «augur», и оба они име­ли вме­сте с тем семан­ти­че­скую связь с гла­го­лом «auge­re». На связь тер­ми­на «Augus­tus» со сло­ва­ми «augur» и «auge­re» ука­зы­ва­ет нам в сво­их фастах Овидий²⁷. Может быть, поэт в этом вопро­се оши­бал­ся, и истин­ная эти­мо­ло­гия слов будет иная, но для нас важ­но, что так пред­став­ля­ли дело совре­мен­ни­ки. Augu­rium Рому­ла пред­ше­ст­во­вал осно­ва­нию Рима. Ромул видел 12 воро­нов; то же зна­ме­ние, по Све­то­нию, яви­лось в 43 г. Окта­виа­ну, когда он в пер­вый раз про­из­во­дил ауспи­ции. В 29 г. Окта­виан с.384 совер­шил обряд augu­rium so­lu­tis, кото­рый, подоб­но закры­тию хра­ма бога Яну­са, мог иметь место толь­ко в годы пол­но­го мира. Таким обра­зом, новое имя im­pe­ra­tor Cae­sar Augus­tus diui fi­lius долж­но было обо­зна­чать наступ­ле­ние ново­го века, а самое сло­во «Augus­tus» сбли­жа­ло сына Цеза­ря с осно­ва­те­лем рим­ско­го государ­ства. Сло­во это носи­ло сакраль­ный харак­тер. Оно было про­ти­во­по­лож­но сло­ву «hu­ma­nus» — чело­ве­че­ский. Ино­гда сло­во «Augus­tus» пере­во­дят «умно­жи­тель», но пра­виль­нее пере­дать «умно­жен­ный боже­ст­вом» или, луч­ше, «воз­ве­ли­чен­ный боже­ст­вом» или «вели­че­ст­вен­ный»²⁸. По-гре­че­ски Augus­tus пере­во­дил­ся неиз­мен­но Σε­βασ­τός — свя­щен­ный, достой­ный покло­не­ния.

Таким обра­зом, эпи­тет «Augus­tus» под­чер­ки­вал боже­ст­вен­ность осо­бы Авгу­ста и вме­сте с тем делал его подоб­ным осно­ва­те­лю горо­да Рима. В эпо­ху импе­рии этот эпи­тет стал отно­сить­ся к боже­ствам. Осо­бен­но часто мы встре­ча­ем его в обо­зна­че­ни­ях Эску­ла­па, Апол­ло­на, Гер­ку­ле­са, Юпи­те­ра, Мар­са, Мер­ку­рия, Неп­ту­на²⁹, встре­ча­ем мы и соче­та­ние «Dia­na Augus­ta».

Сло­во «Augus­tus» семан­ти­че­ски свя­за­но, несо­мнен­но, со сло­ва­ми «auc­tor», «auc­to­ri­tas». Леген­ды и изо­бра­же­ния на моне­тах ука­зы­ва­ют, что и дру­гим поче­стям, пре­до­став­лен­ным 13 и 16 янва­ря, Август при­да­вал впо­след­ст­вии боль­шое зна­че­ние. На мно­гих моне­тах, чека­нив­ших­ся в Испа­нии в пери­од с 22 по 19 г., изо­бра­жал­ся щит с над­пи­сью CL. V. (clu­peus uir­tu­tis — табл. V, 10)³⁰. Но осо­бен­но рас­про­стра­нен­ной была леген­да ob ci­ves ser­va­tos с изо­бра­же­ни­ем дубо­во­го вен­ка. Она встре­ча­ет­ся на моне­тах самых раз­лич­ных серий, выпус­кав­ших­ся в раз­ное вре­мя (табл. V, 7—10)³¹.

За сооб­ще­ни­ем о поче­стях, ока­зан­ных Авгу­сту сена­том, сле­ду­ют сло­ва, интер­пре­та­ция кото­рых вызва­ла боль­шую лите­ра­ту­ру: «Post id tem­pus auc­to­ri­ta­te om­ni­bus praes­ti­ti, po­tes­ta­tis autem ni­hi­lo ampli­us ha­bui quam ce­te­ri qui mi­hi quo­que in ma­gistra­tu con­le­gae fue­runt». («После это­го вре­ме­ни я с.385 пре­вос­хо­дил всех сво­ей auc­to­ri­tas, вла­сти же у меня было не боль­ше, чем у моих кол­лег по маги­ст­ра­ту­рам»). Мы оста­ви­ли без пере­во­да сло­во «auc­to­ri­tas», так как опре­де­ле­ние зна­че­ния это­го поня­тия тре­бу­ет, как это было вид­но из исто­рио­гра­фи­че­ско­го обзо­ра, спе­ци­аль­но­го рас­смот­ре­ния.

Для пони­ма­ния выра­же­ния Авгу­ста: «praes­ti­ti om­ni­bus auc­to­ri­ta­te» недо­ста­точ­но, по наше­му мне­нию, обра­щать­ся лишь к тем зна­че­ни­ям, какие имел тер­мин «auc­to­ri­tas» в V или IV вв. до н. э., как это делал Гейн­це. Необ­хо­ди­мо уста­но­вить, какое зна­че­ние при­об­ре­ло это сло­во во вре­ме­на Авгу­ста или во вся­ком слу­чае в кон­це рес­пуб­ли­ки. Мате­ри­ал для это­го мож­но най­ти в раз­лич­ных про­из­веде­ни­ях Цице­ро­на. При­ведем сна­ча­ла неко­то­рые дан­ные из его пере­пис­ки 44—43 гг. и филип­пик, как вре­ме­ни, наи­бо­лее близ­ко­го к нача­лу прин­ци­па­та.

У Цице­ро­на мы неод­но­крат­но встре­ча­ем упо­ми­на­ние об auc­to­ri­tas se­na­tus. Первую филип­пи­ку Цице­рон начи­на­ет с выра­же­ния уве­рен­но­сти, что судь­ба рес­пуб­ли­ки будет зави­сеть от реше­ния сена­то­ров и их auc­to­ri­tas³². Тира­ния Анто­ния, его do­mi­na­tus явля­лись как бы пося­га­тель­ст­вом на auc­to­ri­tas se­na­tus. Auc­to­ri­tas se­na­tus ста­вит­ся наравне со сво­бо­дой наро­да (li­ber­tas po­pu­li)³³, а так­же с вели­чи­ем наро­да рим­ско­го (maies­tas po­pu­li Ro­ma­ni)³⁴. Неда­ром Цице­рон пишет Муна­цию План­ку, что все поче­сти, какие Планк до сих пор полу­чал, будут лишь «почет­ны­ми сло­ва­ми», если Планк не объ­еди­нит­ся с сена­том в борь­бе за сво­бо­ду рим­ско­го наро­да и auc­to­ri­tas se­na­tus³⁵. Auc­to­ri­tas se­na­tus употреб­ля­ет­ся в смыс­ле вли­я­ния сена­та, его мне­ния, мне­ния его чле­нов, неза­ви­си­мо от того, состо­я­лось ли сенат­ское реше­ние или же это мне­ние сена­то­ров. Если по каким-нибудь обсто­я­тель­ствам (напри­мер, ueto народ­но­го три­бу­на) не выно­си­лось реше­ния, мне­ние сена­то­ров мог­ло быть запи­са­но в каче­стве auc­to­ri­tas. Но и без такой запи­си auc­to­ri­tas se­na­tus име­ет силу. Маги­ст­рат может пред­при­ни­мать что-либо, не вхо­дя­щее в круг его ком­пе­тен­ции. В борь­бе с Дола­бел­лой про­пре­тор Лен­тул отпра­вил­ся на Родос, наде­ясь на авто­ри­тет сена­та и его реше­ние (con­fi­sus auc­to­ri­ta­te uestra se­na­tus­que con­sul­to)³⁶.

Но поня­тие это отно­сит­ся не толь­ко к сена­ту. Цице­рон употреб­ля­ет его и в отно­ше­нии луч­ших вли­я­тель­ных граж­дан.

Он неод­но­крат­но гово­рит о сво­ем авто­ри­те­те, об авто­ри­те­те извест­но­го кон­су­ля­ра и юри­ста Сер­вия Суль­пи­ция³⁷, Эми­лия с.386 Лепида, буду­ще­го три­ум­ви­ра, а тогда вели­ко­го пон­ти­фи­ка, быв­ше­го началь­ни­ка кон­ни­цы и про­пре­то­ра³⁸.

Не отри­ца­ет Цице­рон и auc­to­ri­tas у Анто­ния, но это ско­рее все­го дер­зость безум­но­го гла­ди­а­то­ра (auda­cia gla­dia­to­ris amen­tis)³⁹. Таким обра­зом, auc­to­ri­tas име­ют в первую оче­редь con­su­la­res, те, кто у Цице­ро­на отно­сит­ся к кате­го­рии prin­ci­pes. Auc­to­ri­tas отдель­но­го лица не при­об­ре­та­ет­ся про­ис­хож­де­ни­ем. Для это­го нуж­ны осо­бые заслу­ги перед оте­че­ст­вом. Про Окта­ви­а­на, напри­мер, толь­ко что высту­пив­ше­го на поли­ти­че­скую сце­ну, Цице­рон писал, что муже­ства и реши­мо­сти у моло­до­го чело­ве­ка доста­точ­но, но ему не хва­та­ет авто­ри­те­та (ani­mi sa­tis auc­to­ri­ta­tis pa­rum est)⁴⁰. Одна­ко отно­ше­ние к моло­до­му Цеза­рю изме­ни­лось, когда он по сво­ей ини­ци­а­ти­ве (priua­to con­si­lio) собрал вой­ско⁴¹ и начал вой­ну, что было одоб­ре­но сенат­ским авто­ри­те­том («quod­que il­le [C. Cae­sar] bel­lum priua­to con­si­lio sus­ce­pe­rat, id uos auc­to­ri­ta­te pub­li­ca compro­bas­tis»)⁴². Он высту­пал как вождь и ини­ци­а­тор осво­бож­де­ния государ­ства («dux et auc­tor»)⁴³.

Неод­но­крат­но гово­рит Цице­рон о сво­ем авто­ри­те­те: сво­ей речью и сво­им авто­ри­те­том, напри­мер, Цице­рон хочет под­дер­жать Каль­пур­ния Пизо­на, высту­пав­ше­го ранее про­тив Анто­ния⁴⁴. Сво­им авто­ри­те­том Цице­рон может повли­ять на поступ­ки отдель­ных лиц; во вто­рой речи про­тив Анто­ния Цице­рон иро­ни­че­ски спра­ши­ва­ет Анто­ния, неуже­ли к заго­во­ру про­тив Цеза­ря мог­ли при­ве­сти Доми­ция Аге­но­бар­ба не семей­ные несча­стья, а его (Цице­ро­на) auc­to­ri­tas?⁴⁵ То вли­я­тель­ное поло­же­ние, какое занял Цице­рон после Мутин­ской вой­ны, Муна­ций Планк обо­зна­ча­ет как sum­ma auc­to­ri­ta­tis⁴⁶.

В таком же смыс­ле гово­рит Цице­рон и о Сер­вии Суль­пи­ции: «Ser. Sul­pi­cius et sum­ma auc­to­ri­ta­te et op­ti­me sen­tiens non adest»⁴⁷. Auc­to­ri­tas поз­во­ля­ет обла­да­те­лю ее не толь­ко вли­ять на поступ­ки дру­гих лиц. Лицо, обла­даю­щее auc­to­ri­tas, не толь­ко может пода­вать авто­ри­тет­ное мне­ние, с кото­рым долж­ны счи­тать­ся окру­жаю­щие. Это лицо может санк­ци­о­ни­ро­вать те или иные поли­ти­че­ские акты отдель­ных людей. Auc­to­ri­tas обо­зна­ча­ет поло­же­ние чело­ве­ка, даю­щее ему осно­ва­ние для тех или иных поли­ти­че­ских актов, и ука­зы­ва­ет на его с.387 ини­ци­а­ти­ву. Так рас­це­ни­ва­ет­ся дея­тель­ность Бру­та и Кас­сия. Цице­рон пишет Бру­ту, что бла­го­да­ря его auc­to­ri­tas может быть уста­нов­лен твер­дый порядок в государ­стве⁴⁸. В слу­чае победы над про­тив­ни­ком auc­to­ri­tas Бру­та и Кас­сия помо­жет уста­но­вить иное, более тер­пи­мое поло­же­ние в государ­стве⁴⁹. Осно­вы­ва­ясь на сво­ей auc­to­ri­tas, Цице­рон одоб­ря­ет Окта­ви­а­на, направ­ля­ю­ще­го­ся в коло­нии, чтобы набрать вете­ра­нов: «…C. Cae­sar… appro­ba­tio­ne auc­to­ri­ta­tis meae co­lo­nias pat­ris adiit: uete­ra­nos mi­li­tes co­nuo­cauit»⁵⁰. Анто­ний упре­кал Цице­ро­на, что тот сво­ей auc­to­ri­tas спо­соб­ст­во­вал граж­дан­ской войне меж­ду Пом­пе­ем и Цеза­рем⁵¹. Лепид, по сло­вам Цице­ро­на, осно­вы­ва­ясь на сво­ей auc­to­ri­tas, заклю­чил мир с Секс­том Пом­пе­ем и изба­вил государ­ство от опас­но­стей вой­ны⁵². При­ме­ры эти мож­но было бы умно­жить, но на осно­ва­нии их мы можем прид­ти к заклю­че­нию, что под auc­to­ri­tas Цице­рон и его совре­мен­ни­ки пони­ма­ли осо­бое поло­же­ние, зани­мае­мое учреж­де­ни­ем (сена­том) или лицом в силу его заслуг перед оте­че­ст­вом. Это поло­же­ние дает воз­мож­ность вли­ять на поступ­ки и дей­ст­вия отдель­ных людей. Не в силу при­ка­за­ния, а в силу сво­его авто­ри­те­та может сенат заста­вить людей испол­нять свою волю; такое же зна­че­ние может иметь и совет вли­я­тель­но­го лица.

В речи про­тив Пизо­на Цице­рон пишет, что то, чего десигни­ро­ван­ный кон­сул не может еще сде­лать на осно­ва­нии po­tes­tas, он может достиг­нуть в силу сво­ей auc­to­ri­tas (id quod non­dum po­tes­ta­te po­te­rat ob­ti­nuit auc­to­ri­ta­te)⁵³.

Брут и Кас­сий, обра­ща­ясь к Анто­нию, писа­ли, что сре­ди сво­бод­ных auc­to­ri­tas не может под­дер­жи­вать­ся угро­за­ми («nul­la enim mi­nan­tis auc­to­ri­tas apud li­be­ros est»)⁵⁴. Auc­to­ri­tas явля­ет­ся одним из пре­иму­ществ, выде­ля­ю­щих граж­да­ни­на и даю­щих ему осно­ва­ния на чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия. Еще в 67 г., высту­пая за чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия Пом­пея в борь­бе с Мит­ри­да­том, Цице­рон гово­рил, что Пом­пей обла­да­ет необ­хо­ди­мы­ми для это­го каче­ства­ми: зна­ни­ем воен­но­го дела, храб­ро­стью, auc­to­ri­tas, сча­стьем⁵⁵. Цице­рон пояс­ня­ет свое поло­же­ние отно­си­тель­но auc­to­ri­tas Пом­пея. Когда ему пору­чи­ли вой­ну с пира­та­ми, недо­ста­ток и доро­го­виз­на про­до­воль­ст­вия сра­зу сме­ни­лись изоби­ли­ем и деше­виз­ной⁵⁶.

с.388 Может быть, имен­но auc­to­ri­tas и оправ­ды­ва­ет поведе­ние тех част­ных лиц, кото­рые по сво­е­му усмот­ре­нию (priua­to con­si­lio) высту­па­ют на защи­ту государ­ства.

В таком смыс­ле высту­пил на защи­ту оте­че­ства еще Луций Юний Брут. По его ини­ци­а­ти­ве и почи­ну при­шло в дви­же­ние государ­ство (quo auc­to­re et prin­ci­pe con­ci­ta­ta ciui­tas)⁵⁷.

В отно­ше­нии собы­тий 44—43 гг. Цице­рон гово­рит о себе, о Бру­те и Кас­сии как auc­to­res ad li­be­ran­dam pat­riam⁵⁸.

Таким обра­зом, auc­to­ri­tas име­ет вполне опре­де­лен­ное зна­че­ние: это не толь­ко авто­ри­тет, свя­зан­ный с поло­же­ни­ем лица в обще­стве и государ­стве; дей­ст­вия, сове­ты и поступ­ки этих людей име­ют осо­бен­ное поли­ти­че­ское зна­че­ние. Сле­до­ва­тель­но, auc­to­ri­tas — тер­мин, озна­чаю­щий поло­же­ние учреж­де­ния и лица по отно­ше­нию к обще­ству. Это поло­же­ние в извест­ных отно­ше­ни­ях ассо­ци­и­ру­ет­ся с той ролью, какую игра­ет опе­кун по отно­ше­нию к сво­е­му опе­кае­мо­му и к его поступ­кам. Но как воз­ни­ка­ет auc­to­ri­tas? Она суще­ст­во­ва­ла иско­ни у сена­та. По Цице­ро­ну, муд­рый Ромул пра­вил, сооб­ра­зу­ясь с auc­to­ri­tas луч­ших людей (op­ti­mi uiri) — сена­то­ров⁵⁹. Auc­to­ri­tas освя­ще­на дав­но­стью, тра­ди­ци­ей и рели­ги­ей. Но не суще­ст­во­ва­ло ника­ких актов, кото­рые пере­да­ва­ли бы auc­to­ri­tas дру­гим лицам. Это при­об­ре­та­лось чело­ве­ком в зави­си­мо­сти от его поло­же­ния в обще­стве и государ­стве.

Auc­to­ri­tas — поня­тие чисто рим­ское, тем не менее мож­но гово­рить и об auc­to­ri­tas выдаю­щих­ся лиц дру­гих государств. Так, в при­ме­не­нии к Пери­к­лу и Дема­ра­ту Коринф­ско­му Цице­рон употреб­ля­ет тер­мин «prin­ci­pes» и гово­рит об их auc­to­ri­tas⁶⁰.

Как мы уже отме­ти­ли, нет осно­ва­ний гово­рить о какой-то осо­бой тео­рии прин­ци­па­та, создан­ной Цице­ро­ном. В его про­из­веде­ни­ях мы нахо­дим обыч­ное для его вре­ме­ни сло­во­употреб­ле­ние, а тео­ре­ти­за­ция таких поня­тий, как «prin­ci­pes» и «auc­to­ri­tas», вряд ли была суще­ст­вен­ной. В согла­сии с Цице­ро­ном гово­рит об auc­to­ri­tas и Юлий Цезарь, ука­зы­ваю­щий, что во гла­ве дру­идов сто­ит один из них, выде­ля­ю­щий­ся сво­им авто­ри­те­том (qui sum­mam ha­bet auc­to­ri­ta­tem). По смер­ти его, если нет чело­ве­ка, кото­рый по досто­ин­ству (dig­ni­ta­te) пре­вос­хо­дил бы дру­гих, то вопрос о пер­вен­стве (de prin­ci­pa­tu) реша­ет­ся голо­со­ва­ни­ем. Итак, прин­ци­пат сре­ди дру­идов зани­ма­ет тот, с.389 кто име­ет auc­to­ri­tas. Так выра­зил Цезарь в рим­ских тер­ми­нах отно­ше­ния, суще­ст­во­вав­шие у дру­идов⁶¹.

Август и окру­жаю­щие его люди, стре­мив­ши­е­ся к утвер­жде­нию и укреп­ле­нию его вла­сти, взя­ли это сло­во из поли­ти­че­ско­го сло­ва­ря сво­его вре­ме­ни, но мы можем допу­стить, что в силу общей рестав­ра­тор­ской тен­ден­ции это­му сло­ву был до извест­ной сте­пе­ни при­дан арха­и­че­ский и вме­сте с тем мисти­че­ский отте­нок. Что такой арха­изм мог быть допу­щен, пока­зы­ва­ет употреб­ле­ние сло­ва «uin­dex» в зна­че­нии «uin­dex li­ber­ta­tis».

Вме­сте с тем поня­тие «auc­to­ri­tas» име­ло у Авгу­ста в извест­ном смыс­ле и сакраль­ный харак­тер. Гейн­це ука­зы­ва­ет, что семан­ти­че­ски сло­во «auc­to­ri­tas» свя­за­но с «Augus­tus» и «augur»⁶². Дион Кас­сий раз­би­ра­ет, какое зна­че­ние име­ли при Авгу­сте и в после­дую­щие вре­ме­на име­на Цеза­ря и Авгу­ста. По его сло­вам, эти­ми наиме­но­ва­ни­я­ми к лич­ной вла­сти импе­ра­то­ра ниче­го не при­бав­ля­лось, но зато уси­ли­ва­лось его вли­я­ние. Дион Кас­сий гово­рит: ἀξιώμα­τος λαμπρό­τατα. Но ἀξιώμα­τι в «Res ges­tae» соот­вет­ст­ву­ет латин­ско­му auc­to­ri­ta­te. Таким обра­зом, титу­лы Цеза­ря и Авгу­ста уси­ли­ва­ли эту auc­to­ri­tas.

Нель­зя согла­сить­ся с Пре­мер­штей­ном, что auc­to­ri­tas была пере­да­на Авгу­сту сена­том в силу того, что он полу­чил cu­ra et tu­tel­la rei pub­li­cae uniuer­sa. Выра­же­ние φροντὶς καὶ προ­στα­σία τῶν κοινῶν πᾶ­σα, как мы отме­ти­ли, взя­то, веро­ят­нее все­го, Дио­ном Кас­си­ем из гре­че­ских поли­ти­че­ских трак­та­тов I и II вв. н. э. В рим­ской исто­рии нет пре­цеден­тов, кото­рые гово­ри­ли бы о пере­да­че auc­to­ri­tas в силу сенат­ско­го реше­ния или реше­ния народ­но­го собра­ния. Ком­по­зи­ция гла­вы 34-й «Res ges­tae» избав­ля­ет нас от вся­ких искус­ст­вен­ных тол­ко­ва­ний. Мысль авто­ра раз­ви­ва­ет­ся таким обра­зом: поту­шив граж­дан­ские вой­ны, он пере­дал государ­ство в рас­по­ря­же­ние сена­та и наро­да; в бла­го­дар­ность за это он полу­чил от сена­та титул Авгу­ста и дру­гие поче­сти; после это­го вре­ме­ни (post id tem­pus) Август пре­вос­хо­дил всех сво­ей auc­to­ri­tas, имея такую же po­tes­tas, как его кол­ле­ги по маги­ст­ра­ту­рам.

Нет осно­ва­ния думать, что, пере­да­вая власть над государ­ст­вом в рас­по­ря­же­ние сена­та и рим­ско­го наро­да, Август дей­ст­во­вал как auc­tor — вос­ста­но­ви­тель или даже осно­ва­тель государ­ства, и тем объ­яс­нять его auc­to­ri­tas.

В рес­пуб­ли­кан­скую эпо­ху источ­ни­ком вла­сти были толь­ко po­tes­tas и im­pe­rium. Со вре­мен Авгу­ста auc­to­ri­tas начи­на­ет вхо­дить и в систе­му рим­ско­го государ­ст­вен­но­го пра­ва. То, что в преж­нее вре­мя мог­ло носить толь­ко част­ный харак­тер, с.390 при­об­ре­та­ет при Авгу­сте обще­го­судар­ст­вен­ное зна­че­ние. Мно­гие меро­при­я­тия Авгу­ста мы можем объ­яс­нить, исхо­дя из его auc­to­ri­tas, т. е. из того поло­же­ния, какое он при­об­рел в силу сво­его про­ис­хож­де­ния, заслуг, вли­я­ния и силы в государ­стве.

Мы уже при­во­ди­ли выше дока­за­тель­ство того поло­же­ния, что и во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки то или иное лицо, при­над­ле­жа­щее пре­иму­ще­ст­вен­но к раз­ряду prin­ci­pes, мог­ло по сво­ей ини­ци­а­ти­ве и по сво­е­му усмот­ре­нию, на осно­ва­нии сво­ей auc­to­ri­tas, совер­шать те или иные акты, тре­бо­вав­шие в прин­ци­пе одоб­ре­ния сена­та. Это исполь­зо­ва­ние сво­ей auc­to­ri­tas в эпо­ху Авгу­ста и его пре­ем­ни­ков при­ни­ма­ет ино­гда гипер­тро­фи­че­ские раз­ме­ры. В «Res ges­tae» Август гово­рит, что 28 коло­ний в Ита­лии были выведе­ны на осно­ва­нии его auc­to­ri­tas⁶³. Из над­пи­сей мы узна­ем, что Август, поль­зу­ясь сво­ей auc­to­ri­tas, давал назна­че­ния, опре­де­лял про­ма­ги­ст­ра­ту­ры. Пак­вий Сце­ва, напри­мер, полу­чил в 16 г. вто­рое про­кон­суль­ство и осо­бое пору­че­ние, касав­ше­е­ся недо­и­мок про­вин­ции Кип­ра вне жре­бия ex auc­to­ri­ta­te Augus­ti Cae­sa­ris и сенат­ско­го поста­нов­ле­ния⁶⁴.

На осно­ва­нии сво­ей auc­to­ri­tas Август мог решать даже суще­ст­вен­ные и важ­ные вопро­сы граж­дан­ско­го пра­ва. Так, напри­мер, за коди­цил­ла­ми, кото­рые были до того нефор­маль­ны­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми насле­до­ва­те­ля, рас­счи­тан­ны­ми лишь на совесть наслед­ни­ков, была при­зна­на юриди­че­ская сила. Они под­ле­жа­ли точ­но­му испол­не­нию⁶⁵.

В «инсти­ту­ци­ях» Юсти­ни­а­на по это­му пово­ду гово­рит­ся, что Август на осно­ва­нии сво­ей auc­to­ri­tas при­ка­зал кон­су­лам допу­стить к испол­не­нию коди­цил­лы («…diu­us Augus­tus… ius­sit con­su­li­bus auc­to­ri­ta­tem suam in­ter­po­ne­re…»)⁶⁶. Вме­сте с тем, когда Август испол­нил объ­яв­лен­ную нефор­маль­но волю неко­е­го Лен­ту­ла, то дру­гие, сле­дуя auc­to­ri­tas прин­цеп­са с.391 (auc­to­ri­ta­tem se­cu­ti), сде­ла­ли то же самое⁶⁷. Да и вооб­ще, поль­зу­ясь auc­to­ri­tas, на осно­ва­нии отве­тов Август мог раз­ре­шить любой юриди­че­ский казус, при­чем пра­во это пере­да­но было неко­то­рым юри­стам. Отве­ты их на те или иные вопро­сы были для судов обя­за­тель­ны.

Иссле­до­ва­ние Гран­та не остав­ля­ет сомне­ния в том, что на осно­ве сво­ей auc­to­ri­tas Август чека­нил мед­ную моне­ту в про­вин­ци­ях. Леген­да CA, встре­чаю­ща­я­ся на ряде монет (табл. V, 1), может быть рас­шиф­ро­ва­на толь­ко как Cae­sa­ris Auc­to­ri­tas⁶⁸.

В даль­ней­шем мы наде­ем­ся пока­зать, что auc­to­ri­tas Augus­ti явля­лась источ­ни­ком раз­лич­ных монар­хи­че­ских ново­введе­ний.

Отно­ше­ния меж­ду патро­ном и кли­ен­том, несо­мнен­но, сыг­ра­ли извест­ную роль и в созда­нии само­го поня­тия «auc­to­ri­tas» и в неко­то­рых инсти­ту­тах, полу­чив­ших раз­ви­тие со вре­мен Авгу­ста. В рим­ском рабо­вла­дель­че­ском обще­стве отно­ше­ния эти лежа­ли до извест­ной сте­пе­ни в осно­ве соци­аль­ной иерар­хии, но счи­тать их сущ­но­стью прин­ци­па­та, как это дела­ет Пре­мер­штейн, у нас нет осно­ва­ний.

Из всех титу­лов Авгу­ста титул прин­цеп­са боль­ше все­го соот­вет­ст­во­вал поло­же­нию в государ­стве, кото­рое созда­ва­лось его auc­to­ri­tas. Неда­ром и у Цице­ро­на гово­рит­ся об auc­to­ri­tas пре­иму­ще­ст­вен­но лиц, при­над­ле­жав­ших к раз­ряду prin­ci­pes, и у Цеза­ря дру­ид, поль­зу­ю­щий­ся sum­ma auc­to­ri­tas, счи­та­ет­ся прин­цеп­сом. Август и его пре­ем­ни­ки в неофи­ци­аль­ных доку­мен­тах назы­ва­ют­ся обыч­но прин­цеп­са­ми. Это выра­же­ние, напри­мер, мы посто­ян­но нахо­дим у Таци­та. При­да­вая такое зна­че­ние титу­лу «прин­цепс», Август дей­ст­во­вал как рестав­ра­тор. Нам уже при­шлось отме­тить, что поня­тие это полу­ча­ло то зна­че­ние, какое оно име­ло в III в. до н. э., во вре­ме­на Квин­та Фабия Мак­си­ма и Сци­пи­о­на Стар­ше­го, дру­ги­ми сло­ва­ми, во вре­ме­на клас­си­че­ской Рим­ской рес­пуб­ли­ки, когда prin­ceps se­na­tus был лицом, не имев­шим каких-либо пол­но­мо­чий, но как пер­вый сена­тор поль­зо­вал­ся осо­бым вли­я­ни­ем и неред­ко, поль­зу­ясь сво­им авто­ри­те­том, направ­лял внеш­нюю и внут­рен­нюю поли­ти­ку⁶⁹.

Харак­тер­ная для прин­ци­па­та тен­ден­ция выра­же­на гре­че­ским пере­во­дом тер­ми­на «прин­цепс» в «Res ges­tae». Prin­ceps, как мы уже виде­ли, пере­во­дит­ся раз­лич­но: prin­ceps se­na­tus с.392 пере­да­ет­ся выра­же­ни­ем: Πρῶ­τον ἀξιώμα­τος τό­πον ἔσχον τῆς συγκλή­του, но чаще пере­во­дит­ся ἡγε­μών, что зна­чит пред­во­ди­тель, пове­ли­тель, гла­ва.

Нако­нец, при­об­ре­та­ет осо­бое зна­че­ние и титул импе­ра­то­ра. Август впер­вые про­воз­гла­ша­ет­ся импе­ра­то­ром после Мутин­ской бит­вы, т. е. в 43 г. Око­ло 40 г. он меня­ет свое имя и назы­ва­ет­ся не C. Iuli­us Cae­sar Oc­ta­via­nus, а Im­pe­ra­tor Cae­sar. Титул импе­ра­то­ра ста­вит­ся, таким обра­зом, в каче­стве prae­no­men, при­чем наряду с этим титу­лом, сто­яв­шим перед его име­нем, в пол­ной титу­ла­ту­ре повто­ря­ет­ся, что Август был про­воз­гла­шен импе­ра­то­ром в такой-то раз (за всю жизнь Август 21 раз про­воз­гла­шал­ся импе­ра­то­ром). В рес­пуб­ли­кан­скую эпо­ху титул импе­ра­то­ра не свя­зы­вал­ся с пред­став­ле­ни­ем о каких-либо осо­бых пол­но­мо­чи­ях. Это почет­ный титул, кото­рый дает­ся вой­ском или сена­том пол­ко­вод­цу-победи­те­лю и сохра­ня­ет­ся им от победы до кон­ца три­ум­фа. Впер­вые посто­ян­но сохра­ня­ет титул импе­ра­то­ра Сул­ла, а затем этим титу­лом поль­зу­ет­ся и Цезарь. Судя по все­му, пре­до­став­лен­ный Цеза­рю в 44 г. титул импе­ра­то­ра употреб­лял­ся в каче­стве prae­no­men.

Август при­ни­ма­ет этот титул в каче­стве состав­ной части сво­его име­ни как бы по наслед­ству от Цеза­ря. По сло­вам Дио­на Кас­сия, в 29 г. Окта­виан полу­чил от сена­та титул импе­ра­то­ра, кото­рый имел иное зна­че­ние, чем преж­де: он обо­зна­чал выс­шую власть в государ­стве, как это было при Цеза­ре⁷⁰. В дру­гом месте Дион Кас­сий гово­рит, что титул импе­ра­то­ра озна­ча­ет выс­шую власть и при­нят был вме­сто титу­ла царя или дик­та­то­ра. Он озна­ча­ет власть над вой­ска­ми, пра­ва взи­мать нало­ги, объ­яв­лять вой­ну и заклю­чать мир, власть, рас­про­стра­ня­ю­щу­ю­ся и на про­вин­ции и на граж­дан вплоть до того, что мож­но в чер­те горо­да пре­дать смерт­ной каз­ни сена­то­ра или всад­ни­ка⁷¹. Вопрос о титу­ле импе­ра­то­ра вызвал дис­кус­сию в исто­ри­ко-юриди­че­ской лите­ра­ту­ре⁷², даю­щую осно­ва­ния фор­му­ли­ро­вать сле­дую­щие выво­ды: то, что Август в 29 г. был про­воз­гла­шен в седь­мой раз импе­ра­то­ром, не под­ле­жит сомне­нию; пра­виль­но и то, что об этом состо­я­лось осо­бое поста­нов­ле­ние сена­та. Но Дион пере­да­ет не содер­жа­ние это­го поста­нов­ле­ния, а свое пони­ма­ние вла­сти импе­ра­то­ра, отно­ся­ще­е­ся к его вре­ме­ни. На это ука­зы­ва­ет то, что в пер­вый раз Дион гово­рит об этом не с.393 там, где рас­ска­зы­ва­ет­ся о воз­вра­ще­нии Окта­ви­а­на и его три­ум­фах, а после речи Меце­на­та, как бы под­твер­ждая свое поло­же­ние, что Август согла­сит­ся с пред­ло­же­ни­ем Меце­на­та учредить монар­хию. И в дру­гих слу­ча­ях Дион гово­рит об этом в свя­зи с общи­ми рас­суж­де­ни­я­ми об импе­ра­тор­ской вла­сти. К тому же Дион ссы­ла­ет­ся и на Цеза­ря и на пре­ем­ни­ков Авгу­ста. В титу­ле импе­ра­то­ра не заклю­ча­ет­ся ука­за­ний на какие-либо осо­бые пол­но­мо­чия. Он под­чер­ки­ва­ет преж­де все­го связь вой­ска с пол­ко­вод­цем-победи­те­лем. Титул в каче­стве prae­no­men как бы пере­шел к Авгу­сту по наслед­ству от Цеза­ря подоб­но тому, как стар­ший сын полу­чал обыч­но prae­no­men отца, или к детям пере­хо­дил cog­no­men их роди­те­ля (Mag­nus, Ac­ri­fa­nus etc.). Impli­ci­te он заклю­чал в себе пред­став­ле­ние о вер­хов­ной вла­сти, при­знан­ной вой­ском или даже полу­чен­ной от вой­ска.

Неда­ром впо­след­ст­вии пре­до­став­ле­ние вла­сти тому или ино­му лицу было свя­за­но с про­воз­гла­ше­ни­ем его импе­ра­то­ром (кро­ме Тибе­рия), и неда­ром в после­дую­щий пери­од импе­ра­то­ры про­воз­гла­ша­ют­ся из рода Юли­ев. С тече­ни­ем вре­ме­ни, види­мо, уже после Юли­ев-Клав­ди­ев, импе­ра­то­ром назы­ва­ют лицо, сто­я­щее во гла­ве импе­рии. Титул импе­ра­то­ра вытес­ня­ет титул прин­цеп­са.

Любо­пыт­но, какое зна­че­ние при­об­ре­та­ют эти тер­ми­ны при пере­во­де на гре­че­ский язык, т. е., дру­ги­ми сло­ва­ми, при поль­зо­ва­нии ими в про­вин­ци­ях. Пере­вод этот, конеч­но, не был слу­чай­ным, а выра­жа­ет опре­де­лен­ные поли­ти­че­ские тен­ден­ции. Тер­мин «im­pe­ra­tor» во всех доку­мен­тах по-гре­че­ски издав­на пере­во­дил­ся ἀυτοκ­ρά­τωρ; теперь это при­об­ре­ло осо­бый смысл, и гре­ки тер­мин «авто­кра­тор» пред­по­чи­та­ли дру­гим, когда речь шла о рим­ском импе­ра­то­ре.

Таким обра­зом, несмот­ря на то, что офи­ци­аль­но была вос­ста­нов­ле­на рес­пуб­ли­ка, мно­гие обсто­я­тель­ства поз­во­ля­ют нам гово­рить о монар­хи­че­ской сущ­но­сти вла­сти Авгу­ста. Об этом гово­рят и поня­тие «auc­to­ri­tas» и титу­лы прин­цеп­са и импе­ра­то­ра. С эти­ми тер­ми­на­ми по рес­пуб­ли­кан­ским уста­нов­ле­ни­ям не свя­зы­ва­лось пред­став­ле­ние о каких-либо пол­но­мо­чи­ях, но имен­но они и будут слу­жить в даль­ней­шем для обо­зна­че­ния монар­хи­че­ской вла­сти. В отли­чие от Момм­зе­на и дру­гих исто­ри­ков и юри­стов кон­ца XIX и XX в. мы можем теперь гово­рить о нема­ги­ст­рат­ских, но в то же вре­мя чисто рим­ских источ­ни­ках еди­но­лич­ной вла­сти рим­ских импе­ра­то­ров.

Маги­ст­рат­ские пол­но­мо­чия, конеч­но, име­ли боль­шое зна­че­ние, но в про­ти­во­по­лож­ность Момм­зе­ну мы долж­ны смот­реть на них не как на суще­ство, а как на оформ­ле­ние вла­сти. Тео­рия Момм­зе­на пред­став­ля­ет нам прин­ци­пат как строй­ную, юриди­че­ски завер­шен­ную систе­му. Одна­ко самый общий обзор с.394 раз­ви­тия вла­сти Авгу­ста раз­убеж­да­ет нас в истин­но­сти это­го утвер­жде­ния.

Дион Кас­сий сооб­ща­ет о том, что власть Авгу­ста была про­дле­на в кон­це 18 г. до н. э. на 5 лет, в кон­це 13 г. — на 5 лет, в 8 г. — на 10 лет, в 3 г. н. э. — на 10 лет и в 13 г. — на 10 лет⁷³. Таким обра­зом, власть Авгу­ста неод­но­крат­но про­дле­ва­лась осо­бым сенат­ским поста­нов­ле­ни­ем.

Исто­рия отдель­ных пол­но­мо­чий и маги­ст­ра­тур Авгу­ста тако­ва: до 23 г. Август изби­ра­ет­ся кон­су­лом и поль­зу­ет­ся пол­но­мо­чи­я­ми, пре­до­став­лен­ны­ми ему 13 янва­ря 27 г. В 23 г. он кон­су­лом не изби­ра­ет­ся, но зато полу­ча­ет от сена­та осо­бые пол­но­мо­чия, кото­рые сво­дят­ся к пожиз­нен­ной три­бун­ской вла­сти (tri­bu­ni­cia po­tes­tas) с пра­вом вно­сить на сенат­ских заседа­ни­ях раз­лич­ные пред­ло­же­ния, если даже он и не явля­ет­ся кон­су­лом, он полу­ча­ет на веч­ные вре­ме­на про­кон­суль­скую власть (τὴν ἀρχὴν τὴν ἀνθύ­πατον), кото­рая не сла­га­ет­ся, когда Август пере­сту­па­ет чер­ты поме­рия, и не воз­об­нов­ля­ет­ся, когда он поме­рий остав­ля­ет⁷⁴. В 19 г. Август полу­ча­ет зна­ки кон­суль­ской вла­сти, 12 лик­то­ров, пра­во зани­мать место меж­ду дву­мя кон­су­ла­ми⁷⁵. После того как в 13 г. умер быв­ший три­ум­вир Эми­лий Лепид, Август в 12 г. изби­ра­ет­ся вер­хов­ным пон­ти­фи­ком⁷⁶. Во 2 г. он полу­ча­ет почет­ный титул отца оте­че­ства (pa­ter pat­riae)⁷⁷. Нако­нец, кро­ме этих посто­ян­ных пол­но­мо­чий, Август полу­ча­ет и дру­гие. Так, напри­мер, он состав­ля­ет спис­ки сена­то­ров, про­во­дит ценз, полу­чая спе­ци­аль­но для это­го кон­суль­ский im­pe­rium⁷⁸, в 23 г. ему пору­ча­ют­ся чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия по снаб­же­нию Рима про­до­воль­ст­ви­ем. В 13 г. реше­ния, при­ня­тые Авгу­стом вме­сте с Тибе­ри­ем или же кем-либо дру­гим, при­рав­не­ны были к сенат­ским поста­нов­ле­ни­ям⁷⁹.

И тем не менее вопрос о пре­ро­га­ти­вах и пол­но­мо­чи­ях Авгу­ста оста­вал­ся в извест­ном отно­ше­нии неопре­де­лен­ным. Три раза: в 19, 18 и 11 гг., сенат пред­ла­гал Авгу­сту чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия для про­веде­ния зако­нов, рефор­ми­ру­ю­щих семей­ную жизнь рим­лян. Август назна­чал­ся cu­ra­tor le­gum et mo­rum sum­ma po­tes­ta­te. Но Август отверг это и про­вел соот­вет­ст­ву­ю­щие зако­ны, поль­зу­ясь три­бун­ской вла­стью⁸⁰. С 23 г. Август с.395 не выстав­лял свою кан­дида­ту­ру в кон­су­лы, но в 5 и во 2 гг. он изби­рал­ся кон­су­лом, так что все­го он был кон­су­лом три­на­дцать раз в сво­ей жиз­ни, в два раза боль­ше, чем Марий, кото­рый пре­вос­хо­дил всех чис­лом сво­их кон­суль­ских годов.

Тако­ва в общих чер­тах исто­рия «оформ­ле­ния вла­сти» Авгу­ста в резуль­та­те пре­до­став­ле­ния ему раз­лич­ных титу­лов и пол­но­мо­чий. Эта исто­рия свиде­тель­ст­ву­ет, что титу­ла­ту­ре и вся­ко­го рода пол­но­мо­чи­ям при­да­ва­лось боль­шое зна­че­ние. Нель­зя поэто­му согла­сить­ся с теми, кто счи­та­ет, что все изыс­ка­ния, касаю­щи­е­ся оформ­ле­ния вла­сти Авгу­ста, состав­ля­ют что-то несу­ще­ст­вен­ное, не помо­гаю­щее выяс­нить нам харак­тер поли­ти­че­ских отно­ше­ний того вре­ме­ни. В дей­ст­ви­тель­но­сти же вопрос о харак­те­ре и об оформ­ле­нии вла­сти, осо­бен­но в пер­вые деся­ти­ле­тия прин­ци­па­та, играл чрез­вы­чай­но боль­шую роль. Не сле­ду­ет забы­вать, что мы име­ем дело с рим­ской обще­ст­вен­ной сре­дой, в кото­рой юриди­че­ские прин­ци­пы все­гда учи­ты­ва­лись и при­ни­ма­лись во вни­ма­ние все­ми поли­ти­че­ски­ми груп­пи­ров­ка­ми неза­ви­си­мо от их целей и задач. Мы не долж­ны забы­вать и того, что име­ем дело с Авгу­стом, чело­ве­ком, обра­щав­шим боль­шое вни­ма­ние на фор­маль­ную сто­ро­ну дела; для сена­тор­ской зна­ти, пред­ста­ви­те­ли кото­рой откры­то высту­пи­ли про­тив монар­хи­че­ских устрем­ле­ний Цеза­ря, оформ­ле­ние вла­сти игра­ло боль­шую роль.

В нагро­мож­де­нии раз­лич­ных маги­ст­рат­ских пол­но­мо­чий и титу­лов мож­но все же най­ти извест­ную зако­но­мер­ность и какие-то общие прин­ци­пы.

Момм­зен счи­та­ет, что im­pe­rium pro­con­su­la­re был пре­до­став­лен Авгу­сту еще в 27 г. и что Дион, гово­ря о пол­но­те вла­сти, какую тогда полу­чил Окта­виан, имел в виду не юриди­че­ское, а фак­ти­че­ское поло­же­ние вещей. Но вывод Момм­зе­на осно­ван на про­из­воль­ной кон­струк­ции поня­тия «im­pe­rium pro­con­su­la­re», поня­тия, не встре­чаю­ще­го­ся в источ­ни­ках того вре­ме­ни. В 27 г. у Авгу­ста был im­pe­rium mai­us, как у кон­су­ла, но, посколь­ку он со вре­мен Сул­лы не в силу како­го-либо зако­на, а вслед­ст­вие рас­ши­ре­ния рим­ской дер­жа­вы и услож­не­ния обще­ст­вен­ных задач, огра­ни­чи­ваю­щих­ся глав­ным обра­зом Римом и Ита­ли­ей, был на прак­ти­ке im­pe­rium do­mi, Авгу­сту осо­бым поста­нов­ле­ни­ем пре­до­став­ле­ны были пра­ва и пол­но­мо­чия, касав­ши­е­ся неко­то­рых про­вин­ций, коман­до­ва­ния вой­ска­ми и дру­гие, о кото­рых неопре­де­лен­но гово­рит Дион Кас­сий. Кон­суль­ский im­pe­rium mai­us был, таким обра­зом, рас­ши­рен. Если мы пред­по­ло­жим, что это был новый im­pe­rium pro­con­su­la­re, то, во-пер­вых, стран­но, что о нем не упо­мя­нул Дион Кас­сий, а, во-вто­рых, соеди­не­ние «двух импе­ри­ев» необъ­яс­ни­мо. Как на при­мер «рас­ши­ре­ния импе­рия» новы­ми воен­ны­ми с.396 пол­но­мо­чи­я­ми, мож­но ука­зать на реше­ние сена­та 74 г., когда Луций Лици­ний Лукулл и Марк Авре­лий Кот­та, будучи кон­су­ла­ми, полу­чи­ли коман­до­ва­ние на войне про­тив Мит­ра­да­та и нача­ли эту вой­ну.

В 24 г. Август сла­га­ет кон­суль­ские пол­но­мо­чия, не изби­ра­ет­ся на 23 г. кон­су­лом, и «сенат поста­но­вил, чтобы он был пожиз­нен­но три­бу­ном и раз­ре­шил ему по-преж­не­му, когда он захо­чет, высту­пать с докла­дом на каж­дом заседа­нии сена­та, даже если бы он и не был кон­су­лом, и пре­до­ста­вил ему навсе­гда и без сро­ка про­кон­суль­скую власть, так чтобы не сла­гать при вхо­де в Поме­рий, а потом сно­ва ее при­ни­мать, и власть эта была выше, чем власть у всех дру­гих пра­ви­те­лей про­вин­ций. После это­го и Август и сле­до­вав­шие за ним импе­ра­то­ры поль­зо­ва­лись в силу зако­на, кро­ме дру­гих пол­но­мо­чий, три­бун­ской вла­стью, титу­ла же три­бу­на ни Август, ни кто-либо из дру­гих импе­ра­то­ров не имел»⁸¹. Хотя Дион Кас­сий и гово­рит, что Август с это­го вре­ме­ни имел про­кон­суль­скую власть (τὴν ἀρχὴν τὴν ἀνθύ­πατον), у нас нет осно­ва­ний счи­тать, что Август имел im­pe­rium pro­con­su­la­re, являв­ший­ся осно­вой его вла­сти.

Про­кон­суль­ская власть раз­ви­ва­ет­ся в Риме с нача­лом замор­ских заво­е­ва­ний. Про­кон­су­лы полу­ча­ли власть на неогра­ни­чен­ное вре­мя и не огра­ни­чен­ную вме­ша­тель­ст­вом кол­ле­гии. Тер­ми­на «im­pe­rium pro­con­su­la­re» антич­ные источ­ни­ки не зна­ют, и в сущ­но­сти поня­тие это явля­ет­ся юриди­че­ской кон­струк­ци­ей. Про­кон­су­лы и про­пре­то­ры име­ли im­pe­rium, кото­рый с дав­них вре­мен огра­ни­чи­вал­ся опре­де­лен­ной терри­то­ри­ей, одной про­вин­ци­ей; но впер­вые Анто­ний в 74 г., затем в 67 и 66 гг. — Пом­пей, а в 43 г. — Брут и Кас­сий полу­ча­ют пра­во рас­по­ря­жать­ся в несколь­ких про­вин­ци­ях на осно­ве осо­бых чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий, кото­рые выра­же­ны поня­ти­ем «im­pe­rium mai­us» или «im­pe­rium mai­us in­fi­ni­tum». Тако­го же харак­те­ра был и im­pe­rium, кото­рый Август полу­чил в 23 г. При­веден­ное выше место из Дио­на Кас­сия мы можем истол­ко­вать в том смыс­ле, что Август полу­чил осо­бый импе­рий, im­pe­rium mai­us; судя по тому, что он рас­про­стра­нял­ся на все про­вин­ции, это был im­pe­rium in­fi­ni­tum.

В сло­вах Дио­на о про­кон­суль­ской вла­сти центр тяже­сти нуж­но пере­не­сти на то, что im­pe­rium не сла­гал­ся по вступ­ле­нии в чер­ту Поме­рия, как это дела­ли про­кон­су­лы. Нако­нец, Дион пере­нес в про­шлое то, что было в близ­кие к нему вре­ме­на: начи­ная с Тра­я­на импе­ра­то­ры носят титул про­кон­су­ла вне Ита­лии, а со вре­мен Сеп­ти­мия Севе­ра сохра­ня­ют его и в Риме⁸². с.397 Кон­струк­ция Момм­зе­на, что im­pe­rium дол­жен быть свя­зан с какой-нибудь маги­ст­ра­ту­рой или про­ма­ги­ст­ра­ту­рой, не под­твер­жда­ет­ся источ­ни­ка­ми, priua­tus cum im­pe­rio мог быть и во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки. В посвя­ти­тель­ной над­пи­си из Рима 1 г. н. э. гово­рит­ся: «quod bo­num faus­tum fe­lix­que sit imp. Cae­sa­ri Augus­to, im­pe­rio eius»⁸³. Сле­до­ва­тель­но, источ­ник име­ет в виду поня­тие «im­pe­rium Augus­ti»⁸⁴.

Нет осно­ва­ний, таким обра­зом, гово­рить об im­pe­rium pro­con­su­la­re Авгу­ста. Про­кон­суль­ский im­pe­rium, появив­ший­ся в отда­лен­ные рес­пуб­ли­кан­ские вре­ме­на, послу­жил лишь пре­цеден­том импе­рия Авгу­ста; пре­цеден­та­ми его были и те im­pe­ria, кото­рые пре­до­став­ля­лись пол­ко­во­д­цам в послед­нее деся­ти­ле­тие Рим­ской рес­пуб­ли­ки. Im­pe­rium mai­us Авгу­ста, полу­чен­ный им в 23 г., был ино­го каче­ства. Он являл­ся юриди­че­ским, точ­нее гово­ря, «маги­ст­рат­ским» осно­ва­ни­ем вла­сти рим­ских импе­ра­то­ров.

Кро­ме im­pe­rium mai­us, Август полу­чил в 23 г. три­бун­скую власть (tri­bu­ni­cia po­tes­tas). Тем, что три­бун­ской вла­сти уде­ля­лось боль­шее, чем преж­де, вни­ма­ние, под­чер­ки­вал­ся демо­кра­тизм Авгу­ста.

Аппи­ан и Оро­зий ука­зы­ва­ют, что власть три­бу­на была пре­до­став­ле­на Окта­виа­ну в 36 г.⁸⁵ Из дан­ных Дио­на Кас­сия выте­ка­ет, что эта власть была дана не в пол­ном объ­е­ме, а Окта­виан был наде­лен лишь неко­то­ры­ми свя­зан­ны­ми с ней пол­но­мо­чи­я­ми: лич­ность его при­зна­ва­лась свя­щен­ной и непри­кос­но­вен­ной (sac­ro­sancti­tas), он полу­чал место на ска­мьях народ­ных три­бу­нов⁸⁶. Дион Кас­сий гово­рит о том, что в 30 г. Август полу­чил три­бун­скую власть с пра­вом ius auxi­lii не толь­ко в Риме, но и на 1000 шагов от горо­да⁸⁷, и, нако­нец, под 23 г. мы нахо­дим при­веден­ное выше ука­за­ние о полу­че­нии три­бун­ской вла­сти, при­чем в цен­тре вни­ма­ния сто­ит отно­ше­ние к сена­ту (ius re­fe­ren­di)⁸⁸. Сам Август в «Res ges­tae» гово­рит, что имя его вне­се­но в песнь сали­ев и, чтобы лич­ность его пожиз­нен­но была с.398 свя­щен­ной, ему пре­до­став­ле­на была tri­bu­ni­cia po­tes­tas; это, судя по Дио­ну, долж­но было отно­сить­ся к 29 г.⁸⁹

На осно­ва­нии дан­ных Дио­на, мы можем, таким обра­зом, гово­рить о том, что власть три­бу­на у Авгу­ста появи­лась не сра­зу во всей ее пол­но­те: в 36 г. он имел sac­ro­sancti­tas и пра­во зани­мать три­бун­ские места, в 30 или 29 г. сюда был при­со­еди­нен ius auxi­lii, а в 23 г. — пра­во докла­ды­вать в сена­те; три­бун­ская власть была теперь в пол­ном объ­е­ме и заме­ня­ла в извест­ном отно­ше­нии орди­нар­ный кон­су­лат.

Итак, три­бун­ские пол­но­мо­чия име­ли опре­де­лен­ный сакраль­ный харак­тер, под­черк­ну­тый самим Авгу­стом. Tri­bu­ni­cia po­tes­tas дава­ла Авгу­сту и пра­во созы­ва сена­та и докла­да на нем, и пра­во зако­но­да­тель­ной ини­ци­а­ти­вы. Сам Август утвер­жда­ет, что, поль­зу­ясь три­бун­ской вла­стью, он про­во­дил зако­ны⁹⁰. Тацит при­да­вал три­бун­ской вла­сти боль­шое зна­че­ние, гово­ря, что Август «нашел это назва­ние для обо­зна­че­ния выс­шей вла­сти» («id sum­mi fas­ti­gii uoca­bu­lum Augus­tus rep­pe­rit»)⁹¹. Tri­bu­ni­cia po­tes­tas пре­до­став­ле­на была впер­вые Цеза­рю, что вполне соот­вет­ст­во­ва­ло его поло­же­нию быв­ше­го вождя попу­ля­ров. При Авгу­сте это оста­ва­лось пере­жит­ком про­шло­го демо­кра­тиз­ма. В «оформ­ле­нии» вла­сти tri­bu­ni­cia po­tes­tas сыг­ра­ла боль­шую роль и состав­ля­ла одно из осно­ва­ний импе­ра­тор­ской вла­сти⁹², и годы ее отме­ча­ют в сво­их титу­лах все импе­ра­то­ры.

Зна­че­ние tri­bu­ni­cia po­tes­tas под­чер­ки­ва­ет­ся моне­та­ми, неод­но­крат­но выпус­кав­ши­ми­ся Авгу­стом начи­ная с 23 г.: на авер­се сто­ит: AUGUS­TUS TRI­BU­NIC PO­TEST. Tri­bu­ni­cia po­tes­tas на этих моне­тах сто­ит без обо­зна­че­ния года. Она заме­ня­ет титул импе­ра­то­ра, ука­зы­вая на осо­бую власть Авгу­ста. SC на ревер­се озна­ча­ет, види­мо, не толь­ко рас­по­ря­же­ние о чекан­ке моне­ты, но и источ­ник этой три­бун­ской вла­сти, пре­до­став­лен­ной Авгу­сту сенат­ским поста­нов­ле­ни­ем (табл. VI, 2, 3).

Гово­ря об im­pe­rium mai­us и tri­bu­ni­cia po­tes­tas как юриди­че­ских осно­вах вла­сти Авгу­ста, нель­зя пред­став­лять себе послед­нюю в виде вполне закон­чен­ной систе­мы. Авгу­сту по раз­лич­ным пово­дам пре­до­став­ля­лись раз­ные пра­ва, каки­ми он уже в сущ­но­сти до того поль­зо­вал­ся. В 22 г., напри­мер, Август полу­чил пра­во по сво­е­му усмот­ре­нию созы­вать сенат, хотя он с.399 мог это делать и на осно­ва­нии im­pe­rium mai­us и на осно­ва­нии три­бун­ской вла­сти⁹³. На осно­ва­нии зако­на о вла­сти Вес­па­си­а­на мы можем заклю­чить, что Август мог по сво­е­му усмот­ре­нию заклю­чать дого­во­ры со все­ми ино­стран­ны­ми государ­ства­ми и в дру­гих вопро­сах мог дей­ст­во­вать так, как «он нахо­дил нуж­ным, в соот­вет­ст­вии с инте­ре­са­ми государ­ства и соглас­но с досто­ин­ства­ми боже­ски­ми и чело­ве­че­ски­ми». Он был, кро­ме того, осво­бож­ден от неко­то­рых зако­нов и пле­бис­ци­тов. По наше­му мне­нию, при Авгу­сте не изда­ва­лось осо­бо­го еди­но­го lex de im­pe­rio, но выно­си­лись отдель­ные поста­нов­ле­ния, послу­жив­шие пре­цеден­та­ми для le­ges de im­pe­rio дру­гих импе­ра­то­ров. На осно­ва­нии это­го и фор­му­ли­ру­ет­ся поло­же­ние, что прин­цепс сво­бо­ден от под­чи­не­ния зако­нам (le­gi­bus so­lu­tus). Итак, пра­ва и пол­но­мо­чия, заклю­чав­ши­е­ся в поня­тии «im­pe­rium mai­us» и «tri­bu­ni­cia po­tes­tas», уточ­ня­лись и рас­ши­ря­лись. Это необы­чай­но харак­тер­но для Авгу­ста, избе­гав­ше­го каких-либо нерес­пуб­ли­кан­ски зву­ча­щих титу­лов и стре­мив­ше­го­ся офор­мить власть путем нагро­мож­де­ния отдель­ных поста­нов­ле­ний и пол­но­мо­чий, из кото­рых каж­дое фор­маль­но не про­ти­во­ре­чит обы­ча­ям пред­ков. В этой свя­зи мы долж­ны вер­нуть­ся к заклю­чи­тель­ной части гла­вы 34-й «Res ges­tae». Гово­ря о том, что он пре­вос­хо­дил всех сво­ей auc­to­ri­tas, Август ука­зы­ва­ет, что po­tes­tas его не отли­ча­лась от вла­сти дру­гих его кол­лег по маги­ст­ра­ту­рам («po­tes­ta­tis autem ni­hi­lo ampli­us ha­bui quam ce­te­ri qui mi­hi quo­que in ma­gistra­tu con­le­gae fue­runt»).

Кор­не­ман пред­по­ла­гал, что здесь име­ют­ся в виду кон­су­лы 27—23 гг., кол­ле­ги Авгу­ста, и гла­ва 34-я напи­са­на была до пре­об­ра­зо­ва­ний 23 г.⁹⁴ Магде­лен нахо­дит, что это мог­ло ско­рее отно­сить­ся к Тибе­рию и Агрип­пе, разде­ляв­шим власть вме­сте с Авгу­стом⁹⁵. Мы счи­та­ем необ­хо­ди­мым обра­тить вни­ма­ние на то, что речь идет о po­tes­tas, а не об im­pe­rium, сле­до­ва­тель­но, не толь­ко о кон­су­лах, но и о дру­гих маги­ст­ра­тах. В гла­ве 6-й Август гово­рит о кол­ле­гах по три­бун­ской вла­сти. Таким обра­зом, исхо­дя из при­ня­то­го нами поло­же­ния о том, что «Res ges­tae» состав­ле­ны были окон­ча­тель­но в 14 г. н. э. и Август давал обзор всей сво­ей дея­тель­но­сти, мы счи­та­ем, что под кол­ле­га­ми Август имел в виду всех, кто, начи­ная с 27 г., зани­мал одно­вре­мен­но с ним кон­су­лат, кто поль­зо­вал­ся одно­вре­мен­но с ним три­бун­ской вла­стью или кому вме­сте с Авгу­стом дава­лись те или иные пору­че­ния. Так, в каче­стве сакраль­ных маги­ст­ра­тов, маги­ст­ра­тов кол­ле­гии квин­де­цем­ви­ров, Август с.400 давал секу­ляр­ные игры вме­сте с Агрип­пой. Фор­маль­но Август имел ту же po­tes­tas, что и его кол­ле­ги. В «Res ges­tae» «рав­но­пра­вие» кол­лег под­чер­ки­ва­ет­ся в свя­зи с тем, что гово­рит­ся о пере­хо­де государ­ства во власть сена­та и рим­ско­го наро­да. Вся­ко­го рода пол­но­мо­чия не нару­ша­ли фор­маль­но этой систе­мы, так как исста­ри маги­ст­рат или priua­tus мог выпол­нять те или иные чрез­вы­чай­ные пору­че­ния.

Наряду с маги­ст­рат­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми, обыч­ны­ми и чрез­вы­чай­ны­ми, Август сосре­дото­чил в сво­их руках ряд жре­че­ских функ­ций. Он был чле­ном несколь­ких кол­ле­гий⁹⁶.

Вели­ким пон­ти­фи­ком Август стал толь­ко после смер­ти Эми­лия Лепида, когда, по его сло­вам, на коми­ции для его выбо­ров собра­лись граж­дане со всей Ита­лии⁹⁷. Прав­да, до при­ня­тия зва­ния вер­хов­но­го пон­ти­фи­ка Август высту­па­ет в каче­стве рефор­ма­то­ра рим­ской рели­гии. Для это­го он вос­поль­зо­вал­ся сво­им поло­же­ни­ем чле­на раз­лич­ных жре­че­ских кол­ле­гий⁹⁸. Рели­ги­оз­ную санк­цию сво­ей вла­сти Август нахо­дил и в том, что сло­ва «diui fi­lius» сде­ла­лись частью его име­ни и, нако­нец, в том, что он был назван Авгу­стом. Мы уже гово­ри­ли, что и три­бун­ская власть была свя­за­на не толь­ко с опре­де­лен­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, но и с пред­став­ле­ни­ем о свя­щен­ной и непри­кос­но­вен­ной лич­но­сти носи­те­ля этой вла­сти. Насколь­ко была вели­ка эта чисто рели­ги­оз­ная санк­ция вла­сти Авгу­ста, пока­зы­ва­ют неко­то­рые над­пи­си, осо­бен­но про­вин­ци­аль­ные. На боже­ст­вен­ную сущ­ность вла­сти Авгу­ста неод­но­крат­но ука­зы­ва­ют поэты того вре­ме­ни (Вер­ги­лий, Гора­ций, Про­пер­ций, Овидий).

Таким обра­зом, власть Авгу­ста скла­ды­ва­лась из обыч­ных рим­ских пол­но­мо­чий. В тех слу­ча­ях, когда Август имел власть одно­вре­мен­но с дру­ги­ми маги­ст­ра­та­ми, он юриди­че­ски не отли­чал­ся от сво­их кол­лег, но в его руках сосре­дото­чи­лось мно­го воен­ных и граж­дан­ских функ­ций. Вме­сте с тем он имел рели­ги­оз­ную власть. Его поло­же­ние в Риме опре­де­ля­лось осо­бой auc­to­ri­tas. Эта auc­to­ri­tas выра­жа­ла соот­но­ше­ние реаль­ных поли­ти­че­ских сил и опре­де­ля­ла то поло­же­ние, кото­рое в силу исто­ри­че­ских собы­тий занял Август.

Поня­тие «auc­to­ri­tas» появи­лось еще на заре раз­ви­тия рим­ско­го рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства. Оно име­ло зна­че­ние в семей­ном быту, граж­дан­ском пра­ве, в государ­ст­вен­ной и обще­ст­вен­ной жиз­ни. Рес­пуб­ли­ка зна­ла пре­цеден­ты исполь­зо­ва­ния auc­to­ri­tas как легаль­но­го осно­ва­ния для тех или иных поли­ти­че­ских актов. Но при Авгу­сте про­ис­хо­дит сво­его рода с.401 гипер­тро­фия это­го юриди­че­ско­го осно­ва­ния: из auc­to­ri­tas вырос­ла монар­хи­че­ская власть. Одна­ко нель­зя закон­чить этим харак­те­ри­сти­ку вла­сти Авгу­ста. Его auc­to­ri­tas — резуль­тат поли­ти­че­ской узур­па­ции. Август лега­ли­зо­вал свое поло­же­ние, все его пол­но­мо­чия, закон­ные фор­маль­но не были резуль­та­том сво­бод­но­го воле­изъ­яв­ле­ния, они — резуль­тат того, что, опи­ра­ясь на армию, Август de fac­to дик­то­вал власть. Так пони­ма­ли это совре­мен­ни­ки, но это игно­ри­ру­ет­ся часто в трудах совре­мен­ных исто­ри­ков-юри­стов.

РИМСКИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ ПРИ АВГУСТЕ

Ста­рые рим­ские государ­ст­вен­ные учреж­де­ния в прин­ци­пе оста­ва­лись неиз­ме­нен­ны­ми если не в тече­ние все­го импе­ра­тор­ско­го пери­о­да, то во вся­ком слу­чае при жиз­ни Авгу­ста.

В «Res ges­tae» Август часто ссы­ла­ет­ся на сенат. Раз­лич­ные поче­сти, по сло­вам Авгу­ста, были опре­де­ле­ны ему поста­нов­ле­ни­ем сена­та и наро­да или сена­та рим­ско­го наро­да.

Выра­же­ние «se­na­tus po­pu­lus­que Ro­ma­nus» встре­ча­ет­ся реже, чем про­сто «se­na­tus»⁹⁹, и столь частые упо­ми­на­ния сена­та не слу­чай­ны. Сенат явля­ет­ся со вре­мен Авгу­ста выс­шим учреж­де­ни­ем государ­ства. Если до это­го вре­ме­ни сенат в идее сво­ей был учреж­де­ни­ем сове­ща­тель­ным при маги­ст­ра­тах, то теперь он пре­вра­ща­ет­ся в выс­шее зако­но­да­тель­ное и судеб­ное учреж­де­ние рим­ско­го государ­ства.

Август про­во­дит рефор­мы, кото­рые упо­рядо­чи­ва­ют сенат­ские заседа­ния¹⁰⁰. Так, напри­мер, сенат, за исклю­че­ни­ем экс­трен­ных слу­ча­ев, дол­жен был соби­рать­ся два раза в месяц, в кален­ды (1-е чис­ло меся­ца) и в иды (15-е или 13-е чис­ла меся­ца), повы­шал­ся штраф за отсут­ст­вие и опозда­ние, уста­нав­ли­вал­ся кво­рум для раз­лич­ных сенат­ских заседа­ний.

Август про­во­дит новые состав­ле­ния спис­ков, так назы­вае­мое «lec­tio­nes Se­na­tus». В зави­си­мо­сти от раз­би­рае­мых на сенат­ских заседа­ни­ях вопро­сов было опре­де­ле­но чис­ло чле­нов, обя­зан­ных участ­во­вать в заседа­нии. Без согла­сия прин­цеп­са сена­то­ры не мог­ли остав­лять город. Пра­во созы­ва сена­та оста­ва­лось за кон­су­ла­ми, пре­то­ра­ми и народ­ны­ми три­бу­на­ми. В тех слу­ча­ях, когда заседа­ние созы­ва­лось Авгу­стом и когда по его пред­ло­же­нию при­ни­ма­лись какие-либо поста­нов­ле­ния, три­бун­ское ueto не име­ло сво­его обыч­но­го зна­че­ния.

Ком­пе­тен­ция сена­та, как и во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки, не была с.402 опре­де­лен­но очер­че­на каким-либо зако­но­да­тель­ным актом. Сенат полу­чил неко­то­рые функ­ции, быв­шие рань­ше у народ­но­го собра­ния, дру­гие же ото­шли от него к импе­ра­то­ру. Реше­ние сена­та при­об­ре­ло силу зако­на, хотя при Авгу­сте неко­то­рые вопро­сы ста­ви­лись по-преж­не­му на коми­ци­ях.

К сена­ту пере­хо­дит раз­бор дел по осо­бо важ­ным пре­ступ­ле­ни­ям. Так, напри­мер, в сенат­ском поста­нов­ле­нии, извест­ном из Кирен­ской над­пи­си¹⁰¹, содер­жит­ся поста­нов­ле­ние об орга­ни­за­ции осо­бых комис­сий для раз­бо­ра дел о вымо­га­тель­стве в про­вин­ци­ях (de re­pe­tun­dis) толь­ко в тех слу­ча­ях, когда от про­вин­ци­а­лов посту­па­ли жало­бы. Фор­маль­но сенат ведал и дела­ми внеш­ней поли­ти­ки, но с 23 г. они пере­шли фак­ти­че­ски к импе­ра­то­ру.

Итак, фор­маль­но сенат пре­вра­ща­ет­ся в выс­шее государ­ст­вен­ное учреж­де­ние, на деле же он поте­рял мно­гие при­над­ле­жав­шие ему функ­ции, и к сенат­ским поста­нов­ле­ни­ям при­рав­не­ны были реше­ния прин­цеп­са, при­ня­тые вме­сте с близ­ки­ми ему людь­ми.

При Авгу­сте созда­ет­ся новый сове­ща­тель­ный орган — свя­зу­ю­щее зве­но меж­ду прин­цеп­сом и сена­том. Из чис­ла сена­то­ров обра­зу­ет­ся осо­бый совет прин­цеп­са (con­si­lium prin­ci­pis), в состав кото­ро­го вхо­дят кон­су­лы, по одно­му пред­ста­ви­те­лю от дру­гих маги­ст­ра­тов и пят­на­дцать сена­то­ров, избран­ных по жре­бию сро­ком на пол­го­да¹⁰².

В Кирен­ской над­пи­си мы нахо­дим ука­за­ние на при­ня­тое при Авгу­сте сенат­ское поста­нов­ле­ние, при­чем гово­рит­ся, что его про­ект был пред­ва­ри­тель­но раз­ра­ботан в сове­те прин­цеп­са. Докла­ды­ва­ли этот про­ект, как это было со слу­ча­ем, упо­мя­ну­тым в над­пи­си из Кире­ны, кон­су­лы; ино­гда доклад (re­la­tio) делал­ся импе­ра­то­ром лич­но, ино­гда он зачи­ты­вал­ся от его име­ни.

Пятый эдикт из Кире­на­и­ки¹⁰³ дает воз­мож­ность про­следить, каким обра­зом под­готов­ля­лось и как при­ни­ма­лось сенат­ское поста­нов­ле­ние и какую роль играл при этом прин­цепс. Про­ект сенат­ско­го поста­нов­ле­ния под­готов­лял con­si­lium prin­ci­pis. На обсуж­де­ние ста­вят его кон­су­лы, при­чем в докла­де ука­зы­ва­ет­ся, что это дела­ет­ся по жела­нию прин­цеп­са: «Кон­су­лы Гай Каль­ви­зий Сабин и Луций Пас­си­ен Руф сде­ла­ли доклад о деле, по пово­ду кото­ро­го импе­ра­тор Цезарь Август, наш прин­цепс, на осно­ва­нии реше­ния состо­я­ще­го при нем сове­та, избран­но­го по жре­бию из сена­та, выра­зил поже­ла­ние, чтобы через нас (т. е. через кон­су­лов) пред­став­ле­но было сена­ту о том (о деле), касаю­щем­ся без­опас­но­сти союз­ни­ков рим­ско­го наро­да». с.403 В эдик­те употреб­ля­ет­ся тер­мин ἡγε­μὼν ἡμέ­τερος, соот­вет­ст­во­вав­ший, оче­вид­но, prin­ceps nos­ter. Про­ис­хо­дит это в при­сут­ст­вии само­го импе­ра­то­ра, кото­рый вме­сте с дру­ги­ми под­пи­сы­ва­ет поста­нов­ле­ние. После это­го сенат­ское реше­ние пуб­ли­ку­ет­ся Авгу­стом в каче­стве эдик­та и рас­сы­ла­ет­ся по про­вин­ци­ям как сенат­ским, так и импе­ра­тор­ским. Август ста­вит себя как бы наравне с сена­том: «Чтобы было ясно, какую заботу при­ла­га­ем мы: я и сенат» (ἐγὼ καὶ ἡ σύγκλη­τος)¹⁰⁴. Все это про­ти­во­ре­чит пред­став­ле­ни­ям о стро­гом раз­гра­ни­че­нии функ­ций меж­ду сена­том и импе­ра­то­ром, сло­жив­шим­ся под вли­я­ни­ем Момм­зе­на в исто­рии рим­ско­го пра­ва.

Пер­вый эдикт из Кире­на­и­ки уста­нав­ли­ва­ет опре­де­лен­ный порядок уго­лов­но­го судо­про­из­вод­ства, но это уста­нов­ле­ние не посто­ян­ное: «Пока, — гово­рит Август, — сенат не выне­сет како­го-либо реше­ния или я не най­ду чего-либо луч­ше­го»¹⁰⁵. Такой важ­ный вопрос, как судо­про­из­вод­ство в сенат­ской про­вин­ции, мог быть раз­ре­шен сена­том или прин­цеп­сом. Сфе­ра ком­пе­тен­ций импе­ра­то­ра и сена­та не была точ­но опре­де­ле­на ни при Авгу­сте, ни при бли­жай­ших его пре­ем­ни­ках. Ини­ци­а­ти­ве сена­та был поло­жен пре­дел: рос­ла власть импе­ра­то­ра, при­об­ре­та­ла все боль­шее и боль­шее зна­че­ние его auc­to­ri­tas.

При Авгу­сте соби­ра­лись и народ­ные собра­ния. Извест­ны зако­ны, при­ня­тые на коми­ци­ях по пред­ло­же­нию само­го Авгу­ста (le­ges Iuliae) или дру­гих маги­ст­ра­тов. На коми­ци­ях про­ис­хо­дят выбо­ры маги­ст­ра­тов, но выбо­ры эти не сво­бод­ные. Голо­су­ют за тех, кого ука­зы­ва­ет Август, в силу так назы­вае­мо­го ius com­men­da­tio­nis — пра­ва реко­мен­да­ции.

Этим пра­вом поль­зо­вал­ся еще Юлий Цезарь, ука­зы­вав­ший три­бам, за каких кан­дида­тов они долж­ны голо­со­вать¹⁰⁶. Этой же при­ви­ле­ги­ей поль­зу­ет­ся и Август. Несо­мнен­но, и здесь мы видим выра­же­ние «auc­to­ri­tas prin­ci­pis». И в рес­пуб­ли­кан­скую эпо­ху вид­ные опти­ма­ты или руко­во­ди­те­ли попу­ля­ров выдви­га­ли сво­их кан­дида­тов и пред­став­ля­ли их три­бам. В этом про­яв­ля­лась их auc­to­ri­tas. Теперь это пере­шло к тому, кто, веро­ят­но, пре­вос­хо­дил всех сво­ей auc­to­ri­tas. Пра­во это тогда еще не было зафик­си­ро­ва­но в законе, но из lex de im­pe­rio Ves­pa­sia­ni мы узна­ем, что кан­дида­ты импе­ра­то­ра голо­су­ют­ся «вне оче­реди» — extra or­di­nem. Таким обра­зом, «кан­дида­ты Цеза­ря» име­ли все шан­сы быть избран­ны­ми. Выбо­ры в коми­ци­ях пере­ста­ли фак­ти­че­ски быть сво­бод­ны­ми с той поры, когда нача­лась борь­ба меж­ду Пом­пе­ем и Цеза­рем. При Авгу­сте коми­ции ста­но­вят­ся с.404 послуш­ным оруди­ем прин­цеп­са. Они поте­ря­ли свое поли­ти­че­ское зна­че­ние, и вско­ре после смер­ти Авгу­ста, при его пре­ем­ни­ке, с 14 г. н. э. изби­ра­тель­ные коми­ции пере­ста­ют соби­рать­ся. Зако­но­да­тель­ные коми­ции соби­ра­лись ино­гда и позд­нее, но это была пустая фор­маль­ность.

При Авгу­сте сохра­ни­лись все маги­ст­ра­ту­ры. По-преж­не­му кон­су­лат являл­ся выс­шей маги­ст­ра­ту­рой. Как и рань­ше, зва­ние кон­су­ла стре­ми­лись полу­чить лица сена­тор­ско­го сосло­вия, и, чтобы удо­вле­тво­рить мно­гих пре­тен­ден­тов, на один год изби­ра­ют­ся не два кон­су­ла, а несколь­ко: двое из них (con­su­les or­di­na­rii) всту­па­ли в долж­ность на новый год и дава­ли это­му году свое имя, осталь­ные после них всту­па­ли в управ­ле­ние и назы­ва­лись con­su­les suf­fec­ti.

Поте­ря­ла свое преж­нее зна­че­ние цен­зу­ра. Извест­но, что были избра­ны цен­зо­ры в 22 г., но они не выпол­ня­ли обыч­ных обя­зан­но­стей. Ценз про­во­дил­ся самим Авгу­стом, и он ука­зы­ва­ет в «Res ges­tae», что им три раза состав­ля­лись цен­зо­вые спис­ки: в 28, 8 гг. до н. э. и в 14 г. н. э. Один раз (в 28 г.) он про­во­дил ценз на осно­ва­нии цен­зор­ских пол­но­мо­чий, а два­жды — поль­зу­ясь кон­суль­ским импе­ри­ем (im­pe­rium con­su­la­re).

Были изме­не­ны функ­ции неко­то­рых дру­гих маги­ст­ра­тов. Пре­то­ры вме­сто эди­лов ста­ли с 22 г. заве­до­вать устрой­ст­вом игр, вме­сто кве­сто­ров пре­тор ведал государ­ст­вен­ной каз­ной, эра­ри­ем. Чис­ло пре­то­ров было умень­ше­но при Авгу­сте до деся­ти. Была уста­нов­ле­на стро­гая после­до­ва­тель­ность в заня­тии маги­ст­ра­тур. Для полу­че­ния пер­вой маги­ст­ра­ту­ры — кве­сту­ры тре­бо­ва­лись сена­тор­ский ценз в 1 млн. сестер­ци­ев, два­дца­ти­пя­ти­лет­ний воз­раст и служ­ба на команд­ной долж­но­сти в армии. Кве­сту­ра дава­ла пра­во лицам из пат­ри­ци­ан­ских родов доби­вать­ся пре­ту­ры; пле­беи же до это­го долж­ны были зани­мать долж­ность эди­ла или народ­но­го три­бу­на; меж­ду пре­ту­рой и кон­су­ла­том дол­жен был быть двух­лет­ний пере­рыв.

Не при­хо­дит­ся гово­рить о том, что дей­ст­вия маги­ст­ра­тов зави­се­ли от воли прин­цеп­са.

Его вли­я­ние широ­ко рас­про­стра­ня­ет­ся на судеб­ные инстан­ции. Фор­маль­но в эпо­ху прин­ци­па­та наи­бо­лее суще­ст­вен­ные и важ­ные уго­лов­ные пре­ступ­ле­ния рас­смат­ри­ва­ют­ся посто­ян­ны­ми судеб­ны­ми комис­си­я­ми (quaes­tio­nes per­pe­tuae), сфе­ра дея­тель­но­сти кото­рых рас­ши­ря­ет­ся. В соста­ве этих комис­сий про­изо­шли изме­не­ния. Август вер­нул­ся к поряд­ку, уста­нов­лен­но­му еще Гаем Грак­хом; заседа­те­ли во мно­гих комис­си­ях наби­ра­лись из чис­ла всад­ни­ков¹⁰⁷.

Нако­нец, сам Август, веро­ят­но, в силу im­pe­rium mai­us раз­би­рал в Риме уго­лов­ные дела и выно­сил смерт­ные с.405 при­го­во­ры. Реше­ние импе­ра­то­ра по неко­то­рым делам было выс­шей судеб­ной инстан­ци­ей. К нему направ­ля­лись из всех про­вин­ций рим­ские граж­дане, обви­нен­ные в тяже­лых пре­ступ­ле­ни­ях. До послед­не­го вре­ме­ни слу­чай, когда рим­ский граж­да­нин отправ­лял­ся из про­вин­ции в Рим на суд импе­ра­то­ра, был изве­стен толь­ко из «Дея­ний апо­столь­ских» и отно­сил­ся авто­ром это­го источ­ни­ка к послед­не­му пери­о­ду прав­ле­ния Юли­ев-Клав­ди­ев¹⁰⁸. Вто­рой эдикт Авгу­ста из Кире­на­и­ки гово­рит о том, что два рим­ских граж­да­ни­на и один воль­ноот­пу­щен­ник были отправ­ле­ны про­кон­су­лом Кри­та и Кире­на­и­ки к Авгу­сту, чтобы тот сам разо­брал их дело¹⁰⁹.

В обла­сти граж­дан­ско­го про­цес­са при Авгу­сте завер­ша­ет­ся пере­ход от уста­рев­шей про­цеду­ры раз­бо­ра дел при помо­щи le­gis ac­tio­nes к фор­му­ляр­но­му про­цес­су. Мно­го дел по при­ка­за­нию Авгу­ста раз­би­ра­лось extra or­di­nem в поряд­ке cog­ni­tio осо­бы­ми людь­ми (cog­ni­to­res), назна­чен­ны­ми Авгу­стом¹¹⁰.

ПОЯВЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРСКОЙ БЮРОКРАТИИ

Ста­рин­ные рес­пуб­ли­кан­ские учреж­де­ния про­дол­жа­ли суще­ст­во­вать и фор­маль­но не пре­тер­пе­ли ника­ких суще­ст­вен­ных изме­не­ний. Но наряду с ними зарож­да­ет­ся осо­бый бюро­кра­ти­че­ский аппа­рат¹¹¹; появ­ле­ние его мы можем так­же объ­яс­нить той auc­to­ri­tas, кото­рою обла­дал Август. При созда­нии это­го аппа­ра­та были исполь­зо­ва­ны в первую оче­редь част­ные свя­зи Авгу­ста.

Созда­вая бюро­кра­ти­че­ский аппа­рат, Август имел извест­ный пре­цедент в пред­ше­ст­ву­ю­щей рес­пуб­ли­кан­ской исто­рии. Маги­ст­рат, отправ­ля­ясь в какую-либо про­вин­цию или при­сту­пая к выпол­не­нию каких-либо функ­ций, поль­зо­вал­ся людь­ми, нахо­див­ши­ми­ся в лич­ной от него зави­си­мо­сти: это были рабы, воль­ноот­пу­щен­ни­ки и кли­ен­ты. Они назна­ча­лись сво­им гос­по­ди­ном или патро­ном и были ответ­ст­вен­ны толь­ко перед ним, а отве­чал за все пол­но­мо­чия толь­ко он сам. Из кли­ен­тов, воль­ноот­пу­щен­ни­ков и рабов и состав­ля­ет­ся глав­ным обра­зом бюро­кра­ти­че­ский аппа­рат импе­ра­тор­ской вла­сти, кото­рый впо­след­ст­вии оттес­нит на зад­ний план преж­нюю рес­пуб­ли­кан­скую адми­ни­ст­ра­цию.

В I в. до н. э., во вре­ме­на Цице­ро­на, осо­бым дове­рен­ным лицам, глав­ным обра­зом из среды кли­ен­тов — воль­ноот­пу­щен­ни­ков, пору­ча­лось веде­ние дел, как тяжеб­ных, так и иных. с.406 Такие дове­рен­ные лица назы­ва­лись про­ку­ра­то­ра­ми. Назна­че­ние про­ку­ра­то­ра не было свя­за­но с той или иной фор­маль­но­стью. Про­ку­ра­тор вел дела во всех фазах про­цес­са.

Этот инсти­тут, носив­ший вна­ча­ле част­но-пра­во­вой харак­тер, затем при­знан­ный судеб­ны­ми инстан­ци­я­ми, полу­ча­ет широ­кое рас­про­стра­не­ние во вре­ме­на импе­рии. Импе­ра­тор­ские про­ку­ра­то­ры веда­ют самы­ми раз­но­об­раз­ны­ми дела­ми. Про­ку­ра­то­рам пре­до­став­ля­ет­ся сбор неко­то­рых нало­гов, и они выпол­ня­ют те или иные хозяй­ст­вен­ные функ­ции. Из про­ку­ра­то­ров, воль­ноот­пу­щен­ни­ков, кли­ен­тов и рабов импе­ра­то­ра и вырас­та­ет импер­ский бюро­кра­ти­че­ский аппа­рат.

Бюро­кра­тия ком­плек­то­ва­лась не толь­ко из этих полу­сво­бод­ных или несво­бод­ных эле­мен­тов. Выс­шие долж­но­сти зани­ма­лись людь­ми выс­ших сосло­вий.

Толь­ко от импе­ра­то­ра зави­се­ло назна­че­ние пре­фек­та горо­да (pre­fec­tus ur­bi). По пре­да­нию, эта долж­ность появи­лась еще в цар­скую эпо­ху; в рес­пуб­ли­кан­ские вре­ме­на назна­чал­ся ино­гда пре­фект горо­да на вре­мя отсут­ст­вия кон­су­лов. Юлий Цезарь назна­чил пре­фек­та горо­да на то вре­мя, пока он вел вой­ну в Испа­нии. Меце­нат был пре­фек­том горо­да, когда Окта­виан вое­вал с Анто­ни­ем. После уста­нов­ле­ния прин­ци­па­та Август несколь­ко раз назна­чал пре­фек­та горо­да.

В 26 г. до н. э. Август, уез­жая из Рима, назна­чил на эту долж­ность Мес­са­лу Кор­ви­на, но пре­фек­ту­ра ока­за­лась непо­пу­ляр­ной. Мес­са­ла Кор­вин зани­мал ее толь­ко несколь­ко дней и сло­жил пол­но­мо­чия, ссы­ла­ясь на неуме­ние управ­лять¹¹².

Через 10 лет, в 16 г. до н. э., пре­фек­том горо­да на неко­то­рое вре­мя был назна­чен Ста­ти­лий Тавр. Воз­мож­но, что эта долж­ность заме­ща­лась в 13 и 14 г. н. э. При Тибе­рии дол­гое вре­мя пре­фек­том горо­да был Каль­пур­ний Пизон. Основ­ная функ­ция пре­фек­та — охра­на поряд­ка в горо­де (cus­to­dia ur­bis); он ведал город­ской поли­ци­ей, и ему при­над­ле­жа­ла юрис­дик­ция по уго­лов­ным делам.

В силу того, что Август поль­зо­вал­ся импе­ри­ем, он назна­чал лега­тов из пред­ста­ви­те­лей сена­тор­ско­го сосло­вия. Они коман­до­ва­ли арми­я­ми и управ­ля­ли импе­ра­тор­ски­ми про­вин­ци­я­ми. Назна­че­ние лега­тов так­же вос­хо­дит к рес­пуб­ли­кан­ской прак­ти­ке. Импе­ра­то­ром была исполь­зо­ва­на эта прак­ти­ка для созда­ния кру­га долж­ност­ных лиц, при­над­ле­жа­щих к сена­тор­ско­му сосло­вию, но зави­ся­щих от импе­ра­то­ра. Мно­го­чис­лен­ные над­пи­си ука­зы­ва­ют, что импе­ра­тор­ские лега­ты при­рав­ни­ва­лись к про­пре­то­рам и состав­ля­ли осо­бое («нере­гу­ляр­ное») зве­но в сена­тор­ской карье­ре (cur­sus ho­no­rum).

с.407 Боль­шое зна­че­ние в воз­ни­каю­щей импе­ра­тор­ской бюро­кра­тии при­об­ре­та­ют осо­бые всад­ни­че­ские долж­но­сти.

Вен­цом всад­ни­че­ской карье­ры была долж­ность коман­дую­ще­го пре­то­ри­ан­ской гвар­ди­ей, пре­фек­та пре­то­рия, на кото­рую люди назна­ча­лись самим Авгу­стом. Пре­то­ри­ан­ские когор­ты пер­во­на­чаль­но назна­ча­лись для охра­ны палат­ки (шта­ба) коман­дую­ще­го арми­ей. Они при­об­ре­та­ют боль­шое зна­че­ние еще со вре­мен испан­ско­го похо­да Сци­пи­о­на Эми­ли­а­на. При Авгу­сте пре­то­ри­ан­ская гвар­дия нахо­дит­ся не в погра­нич­ной поло­се, а в Риме и Ита­лии; она охра­ня­ет осо­бу Авгу­ста и нахо­дит­ся под коман­до­ва­ни­ем пре­фек­та пре­то­рия, назна­чае­мо­го импе­ра­то­ром. Функ­ции пре­фек­та пре­то­рия были раз­но­об­раз­ны, а при пре­ем­ни­ках Авгу­ста отдель­ные пре­то­ри­ан­ские пре­фек­ты были вли­я­тель­ны­ми и все­мо­гу­щи­ми вре­мен­щи­ка­ми.

Из чис­ла всад­ни­ков прин­цепс назна­ча­ет и пре­фек­та Егип­та, кото­рый управ­лял­ся ина­че, чем дру­гие про­вин­ции. Мно­го­чис­лен­ные про­ку­ра­то­ры управ­ля­ли импе­ра­тор­ски­ми финан­са­ми и выпол­ня­ли самые раз­но­об­раз­ные пору­че­ния.

Осо­бо важ­ные мис­сии воз­ла­га­ют­ся на при­бли­жен­ных Авгу­ста. Высо­кое поло­же­ние Авгу­ста поз­во­ля­ет ему пору­чать это сво­им близ­ким дру­зьям (ami­ci) и спут­ни­кам (co­mi­tes), кото­рые со вре­ме­нем будут состав­лять часть бюро­кра­ти­че­ско­го аппа­ра­та.

При­ме­ром исполь­зо­ва­ния «дру­зей» в каче­стве офи­ци­аль­ных лиц может слу­жить одна гре­че­ская над­пись. В 6 г. до н. э. раз­бор одно­го кон­флик­та в горо­де Книде был пору­чен Г. Ази­нию Гал­лу не пото­му, что он был про­кон­су­лом Азии, а как дру­гу Авгу­ста. Об этом Август и писал книдя­нам: «Я пору­чил рас­сле­до­вать Гал­лу Ази­нию, мое­му дру­гу» (Ἐγὼ δὲ ἐξε­τάσαι προ­στά­ξας Γάλ­λωι Ἀσι­νίωι τῶι ἐμῶι φί­λωι)¹¹³.

Источ­ни­ки и пре­цеден­ты импе­ра­тор­ской бюро­кра­тии были мно­го­об­раз­ны. Импе­ра­тор в каче­стве вер­хов­но­го пол­ко­во­д­ца назна­чал лега­тов и пре­фек­та пре­то­рия, как носи­тель выс­ше­го импе­рия он назна­чал пре­фек­та горо­да. Но в этой систе­ме мно­го таких черт, какие мы можем назвать пат­ри­мо­ни­аль­ны­ми. Август подоб­но патро­ну дает пору­че­ния и назна­ча­ет на раз­лич­ные долж­но­сти сво­их «дру­зей», «спут­ни­ков», воль­ноот­пу­щен­ни­ков и даже рабов. Эти пат­ри­мо­ни­аль­ные чер­ты при­об­ре­тут впо­след­ст­вии обще­го­судар­ст­вен­ное зна­че­ние, — а исполь­зо­ва­ние чисто лич­ных свя­зей опять-таки было выра­же­ни­ем auc­to­ri­tas Авгу­ста. Ока­зы­ва­ла, несо­мнен­но, вли­я­ние и прак­ти­ка элли­ни­сти­че­ских государств (осо­бен­но Егип­та), где бюро­кра­ти­че­ская систе­ма полу­чи­ла широ­кое раз­ви­тие и двор­цо­вая служ­ба соеди­ня­лась с обще­го­судар­ст­вен­ны­ми пору­че­ни­я­ми. с.408 В ami­ci Авгу­ста мы узна­ем φί­λοι, а в co­mi­tes — ἑταῖροι элли­ни­сти­че­ских государств.

Харак­те­ри­зуя государ­ст­вен­ный строй эпо­хи Авгу­ста, сле­ду­ет отме­тить, что, несмот­ря на его неопре­де­лен­ность и про­ти­во­ре­чи­вость, монар­хия всту­пи­ла в свои пра­ва, хотя государ­ство сохра­ни­ло еще внешне рес­пуб­ли­кан­ские фор­мы.

Еще в древ­но­сти этот строй полу­чил назва­ние прин­ци­па­та на том осно­ва­нии, что рес­пуб­ли­кан­ские учреж­де­ния сохра­ня­ют­ся, но власть de fac­to при­над­ле­жит прин­цеп­су — пер­во­му сена­то­ру и пер­во­му чело­ве­ку в Риме. Свою власть он полу­ча­ет фор­маль­но закон­ным путем, фак­ти­че­ски же в поряд­ке узур­па­ции, вопре­ки воле наро­да. В этом ска­зы­ва­ет­ся одна из харак­тер­ных черт рим­ско­го цеза­риз­ма. Август полу­чил власть бла­го­да­ря армии, но опи­рать­ся толь­ко на армию, как пока­за­ли это годы вто­ро­го три­ум­ви­ра­та, было недо­ста­точ­но, да и опас­но.

Укреп­ле­нию поли­ти­че­ско­го режи­ма, кото­рый был создан при Авгу­сте, долж­ны были пред­ше­ст­во­вать опре­де­лен­ные соци­аль­ные пред­по­сыл­ки, а так­же соци­аль­ная поли­ти­ка само­го Авгу­ста, для кото­рой, как и для пред­ше­ст­ву­ю­щих пери­о­дов цеза­риз­ма, харак­тер­но лави­ро­ва­ние меж­ду раз­лич­ны­ми сосло­ви­я­ми и груп­па­ми.

РИМСКИЙ МИР И УКРЕПЛЕНИЕ УСТОЕВ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

Pax Augus­ta был лозун­гом, при­ми­ряв­шим самые раз­но­род­ные груп­пи­ров­ки устав­ше­го от граж­дан­ских войн рим­ско­го и ита­лий­ско­го обще­ства.

О рим­ском мире гово­рит­ся в «Дея­ни­ях» само­го Авгу­ста, в трудах офи­ци­оз­ных исто­ри­ков, как Вел­лей Патер­кул, в про­из­веде­ни­ях поэтов; Pax Augus­ta отра­жен в раз­лич­ных памят­ни­ках искус­ства.

Граж­дан­ские вой­ны были пре­кра­ще­ны. Может быть, Август и не имел пра­ва закры­вать храм Яну­са три раза в тече­ние сво­ей жиз­ни, пото­му что на гра­ни­цах Рим­ской импе­рии почти нико­гда не пре­кра­ща­лись воен­ные столк­но­ве­ния с непо­кор­ны­ми пле­ме­на­ми, но это несо­блюде­ние обы­чая Авгу­сту про­ща­лось, Pax был не толь­ко офи­ци­аль­ным лозун­гом, он нахо­дил отклик сре­ди самых раз­но­об­раз­ных сло­ев сво­бод­но­го насе­ле­ния. Те, кто пом­нил граж­дан­ские вой­ны, веро­ят­но, искренне почи­та­ли новую боги­ню Рим­ско­го мира. Мно­гие искренне про­сти­ли Авгу­сту его поведе­ние во вре­мя граж­дан­ской вой­ны и пом­ни­ли, что ему уда­лось уста­но­вить мир, сде­лать то, о чем меч­та­ли в про­дол­же­ние мно­гих лет.

На моне­те, отно­ся­щей­ся к 16 г., поме­ще­но посвя­ще­ние Юпи­те­ру, содер­жа­щее обе­ты, при­но­си­мые за бла­го­по­лу­чие Авгу­ста, с.409 бла­го­да­ря кото­ро­му рас­ши­ре­ны пре­де­лы государ­ства и оно поль­зу­ет­ся спо­кой­ст­ви­ем («iovi Op­ti­mo Ma­xi­mo se­na­tus po­pu­lus­que Ro­ma­nus uota sus­cep­ta pro sa­lu­te Im­pe­ra­to­ris Cae­sa­ris, quod per eum res­pub­li­ca in amplio­re at­que tran­quil­lio­re sta­tu est»). На обо­ро­те монет поме­щен столб с над­пи­сью: «Im­pe­ra­to­ri Cae­sa­ri Augus­to com­mu­ni con­sen­su» (см. табл. VI, 8)¹¹⁴. Леген­да на дру­гой моне­те, еще до того как Август полу­чил титул «pa­ter pat­riae», име­ну­ет его отцом и хра­ни­те­лем (pa­rens et con­ser­va­tor) (табл. VI, 5).

Близ­кие к это­му выра­же­ния нахо­дим мы в рим­ских и ита­лий­ских над­пи­сях. Мы не счи­та­ем воз­мож­ным видеть в этих фор­му­лах лишь выра­же­ние лести, сер­ви­лиз­ма и т. д. Необ­хо­ди­мо отме­тить неко­то­рые явле­ния обще­ст­вен­ной жиз­ни, кото­рые дава­ли осно­ва­ния рабо­вла­дель­че­ско­му обще­ству com­mu­ni con­sen­su про­слав­лять сво­его охра­ни­те­ля Авгу­ста.

В обще­ст­вен­ной жиз­ни кон­ца рес­пуб­ли­ки совре­мен­ни­ки Авгу­ста нахо­ди­ли нема­ло отри­ца­тель­но­го. Мы уже при­во­ди­ли сло­ва Вел­лея Патер­ку­ла об исчез­но­ве­нии fi­des (вер­но­сти), кото­рая счи­та­лась одной из глав­ных мораль­ных основ рим­ско­го обще­ства. По сло­вам совре­мен­ни­ков, исчез­ла pie­tas, свя­зы­вав­шая чле­нов семьи и сограж­дан. Dis­cor­dia ciuis при­ве­ла к ужас­ным несча­стьям. Pax Ro­ma­na дол­жен был озна­чать не толь­ко пре­кра­ще­ние войн, он ука­зы­вал на необ­хо­ди­мость укре­пить устои рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства.

В исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре недо­ста­точ­но осве­щен вопрос о роли Авгу­ста в укреп­ле­нии рабо­вла­де­ния. Объ­яв­ляя про­скрип­ции, три­ум­ви­ры обра­ща­лись к рабам; во вре­мя граж­дан­ской вой­ны сто­рон­ни­ки сена­тор­ской пар­тии объ­яв­ля­ли сво­бо­ду рабам тех мало­азий­ских горо­дов, кото­рые обе­ща­ли открыть им ворота; Анто­ний, отсту­пая на север после Мутин­ской бит­вы, откры­вал эрга­сту­лы и осво­бож­дал рабов, и, нако­нец, вой­ска Секс­та Пом­пея состо­я­ли глав­ным обра­зом из рабов. Мы гово­ри­ли, что борь­ба с Секс­том Пом­пе­ем была назва­на Авгу­стом вой­ной с бег­лы­ми раба­ми, и это так­же полу­чи­ло при­зна­ние сре­ди ита­лий­ско­го насе­ле­ния.

В «Дея­ни­ях» мы нахо­дим ука­за­ние на то, каки­ми поче­стя­ми награ­ди­ли Авгу­ста раз­лич­ные сосло­вия рим­ско­го обще­ства и что было сде­ла­но им самим для той или иной груп­пы. О рабах гово­рит­ся толь­ко в гла­ве 25-й: «Море очи­стил от пира­тов. В той войне я захва­тил в плен око­ло 30 тыс. рабов, бежав­ших от сво­их гос­под и под­няв­ших ору­жие про­тив государ­ства, и пере­дал их гос­по­дам для над­ле­жа­ще­го нака­за­ния»¹¹⁵.

с.410 В дру­гом месте вой­на с Секс­том Пом­пе­ем опре­де­лен­но назы­ва­ет­ся bel­lum se­rui­le, раб­ской вой­ной¹¹⁶.

Каких-либо рас­по­ря­же­ний, кото­рые утвер­жда­ли бы власть гос­по­ди­на над раба­ми, мы не нахо­дим, так как ста­рин­ное рим­ское пра­во гла­си­ло, что гос­по­дин волен в жиз­ни и смер­ти (uitae ne­cis­que) сво­его раба¹¹⁷. Поэто­му зако­но­да­тель­ных ука­за­ний в этом отно­ше­нии не тре­бо­ва­лось.

Но нам изве­стен целый ряд меро­при­я­тий Авгу­ста, кото­рые долж­ны про­ве­сти рез­кую грань меж­ду раба­ми и сво­бод­ны­ми.

Све­то­ний рас­ска­зы­ва­ет, что во вре­мя граж­дан­ских войн под видом новых кол­ле­гий появи­лись зло­на­ме­рен­ные сооб­ще­ства (fac­tio­nes), кото­рые хва­та­ли сво­бод­ных и обра­ща­ли их в рабов¹¹⁸. Под­твер­жде­ние дан­ных Све­то­ния мы нахо­дим и у Аппи­а­на. Это было во вре­мя про­скрип­ций, когда те, кто сто­ял во гла­ве государ­ства, дума­ли не об инте­ре­сах рабо­вла­дель­че­ско­го клас­са в целом, а о борь­бе со сво­и­ми поли­ти­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми.

Све­то­ний сооб­ща­ет, что неко­то­рые сво­бод­ные, желая избе­жать при­нуди­тель­но­го набо­ра в армию, фик­тив­но запи­сы­ва­лись в рабы, но пред­при­им­чи­вые люди эту фик­цию пре­вра­ща­ли в реаль­ность, и люди сво­бод­ные ста­но­ви­лись раба­ми без вся­ко­го к тому осно­ва­ния¹¹⁹.

Август про­во­дит реви­зию эрга­сту­лов для того, чтобы отде­лить рабов от сво­бод­ных, это­му меро­при­я­тию было при­да­но боль­шое зна­че­ние; для реви­зии был назна­чен пасы­нок Авгу­ста Тибе­рий, кото­ро­му обыч­но дава­лись важ­ные пору­че­ния.

Август после­до­ва­тель­но стре­мил­ся про­во­дить основ­ной прин­цип рим­ско­го рабо­вла­де­ния: прин­цип незыб­ле­мо­сти вла­сти гос­по­ди­на по отно­ше­нию к рабу. Это вид­но из неко­то­рых фак­тов, кото­рые при­веде­ны Дио­ном Кас­си­ем. Послед­ний рас­ска­зы­ва­ет, что Фан­ний Цепи­он был осуж­ден за попыт­ку орга­ни­зо­вать заго­вор про­тив Авгу­ста; его отец воз­на­гра­дил и отпу­стил на волю раба, кото­рый помо­гал его сыну во вре­мя неудач­но­го бег­ства, и вме­сте с тем рас­пял на кре­сте дру­го­го раба, кото­рый на его сына донес. Август оста­вил без­на­ка­зан­ным посту­пок отца Фан­ния Цепи­о­на¹²⁰, и это долж­но было под­черк­нуть, что пер­вый граж­да­нин Рима не вме­ши­ва­ет­ся в отно­ше­ния меж­ду раба­ми и гос­по­ди­ном.

Тот же Дион Кас­сий рас­ска­зы­ва­ет, что всад­ник Ведий Пол­ли­он был изве­стен сво­и­ми доро­ги­ми рыба­ми-муре­на­ми, с.411 кото­рых кор­ми­ли чело­ве­че­ским мясом. За малей­ший про­сту­пок рабы при­го­ва­ри­ва­лись Пол­ли­о­ном к смерт­ной каз­ни и отда­ва­лись на съе­де­ние муре­нам. Одна­жды Август был на пиру у Ведия Пол­ли­о­на, и раб, пода­вав­ший вино, раз­бил доро­гой стек­лян­ный бокал. Пол­ли­он рас­сер­дил­ся, и раб, зная, что ему угро­жа­ет, упал на коле­ни перед Авгу­стом. Август попро­сил при­не­сти ему дру­гие бока­лы из той же серии и все их раз­бил. Август наде­ял­ся, что новое огор­че­ние Пол­ли­о­на заста­вит его забыть преды­ду­щее и тем самым про­стить раба¹²¹. Август не счи­тал воз­мож­ным высту­пить в защи­ту раба, ибо это озна­ча­ло бы нару­ше­ние вла­сти гос­по­ди­на.

Во вре­мя граж­дан­ских войн три­ум­ви­ры обра­ща­лись непо­сред­ст­вен­но к рабам. Рабо­вла­дель­цы посто­ян­но под­вер­га­лись опас­но­сти погиб­нуть из-за доно­са сво­их рабов. Отка­зать­ся совсем от нака­за­ний рабов Август не мог, но вме­сте с тем он не хотел нару­шать прин­ци­па неру­ши­мо­сти вла­сти гос­по­ди­на. Поэто­му было уста­нов­ле­но, что, если нуж­но было под­верг­нуть раба пыт­кам, раб поку­пал­ся Авгу­стом у его хозя­и­на и тогда толь­ко под­вер­гал­ся пыт­кам¹²².

В 10 г. н. э. сенат вос­ста­но­вил ста­рин­ный закон, по кото­ро­му в слу­чае насиль­ст­вен­ной смер­ти гос­по­ди­на уби­ва­лись все рабы, нахо­див­ши­е­ся в дан­ный момент в доме.

Это сенат­ское поста­нов­ле­ние извест­но под назва­ни­ем «se­na­tus con­sul­tum Si­la­nia­num». Текст его не сохра­нил­ся, но упо­ми­на­ние о нем мы нахо­дим в «Анна­лах» Таци­та¹²³, а 5-я гла­ва XXIX кни­ги Дигест дает подроб­ный к нему ком­мен­та­рий¹²⁴.

Ссыл­ку на этот ком­мен­та­рий мож­но встре­тить в любом совре­мен­ном посо­бии по исто­рии прин­ци­па­та или по исто­рии раб­ства, но нигде мы не най­дем попыт­ки исполь­зо­вать его как источ­ник, осве­щаю­щий отно­ше­ния меж­ду раба­ми и рабо­вла­дель­ца­ми в пер­вые годы нашей эры. В новей­шей лите­ра­ту­ре, посвя­щен­ной раб­ству, напри­мер в кни­ге Бар­роу или в обсто­я­тель­ном труде Вестер­ма­на (часть работы Вестер­ма­на, касаю­ща­я­ся раб­ства эпо­хи импе­рии, вышла и в рус­ском пере­во­де), отно­ше­ни­ям меж­ду раба­ми и рабо­вла­дель­ца­ми в эпо­ху импе­рии при­дан несколь­ко идил­ли­че­ский харак­тер¹²⁵. Меж­ду тем se­na­tus con­sul­tum рас­кры­ва­ет перед нами тене­вые сто­ро­ны рабо­вла­де­ния, про­ли­ва­ет свет на харак­тер борь­бы меж­ду с.412 основ­ны­ми клас­са­ми рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства в самом нача­ле нашей эры.

Для рим­лян отно­ше­ния меж­ду раба­ми и рабо­вла­дель­ца­ми были ясны и не нуж­да­лись ни в каких юриди­че­ских ком­мен­та­ри­ях. Упо­мя­ну­тая гла­ва из Дигест поме­ще­на в кни­ге о заве­ща­ни­ях. Спе­ци­аль­ное ее назна­че­ние — разо­брать слу­чаи, когда не вскры­ва­ет­ся заве­ща­ние (quo­rum tes­ta­men­ta ne ape­rian­tur), но неза­ви­си­мо от этой темы ком­мен­та­рии содер­жат обсто­я­тель­ные ука­за­ния, как сле­ду­ет посту­пить с раба­ми в слу­чае насиль­ст­вен­ной смер­ти их хозя­ев. Гла­ва содер­жит отрыв­ки из сочи­не­ний выдаю­щих­ся юри­стов клас­си­че­ско­го пери­о­да раз­ви­тия рим­ско­го пра­ва: Уль­пи­а­на, Пав­ла, Папи­ни­а­на, Гая, Моде­сти­на и др. Мы не можем точ­но вос­ста­но­вить содер­жа­ние сенат­ско­го поста­нов­ле­ния, но зато можем опре­де­лить его зна­че­ние. Начи­на­ет­ся гла­ва с боль­шо­го отрыв­ка из L кни­ги Уль­пи­а­на к Эдик­ту¹²⁶. «Посколь­ку ни один дом не может быть иным спо­со­бом обез­опа­сен, как не тем, чтобы стра­хом смерт­ной каз­ни при­нудить рабов охра­нять сво­его гос­по­ди­на от опас­но­сти, гро­зя­щей ему как со сто­ро­ны домаш­них, так и со сто­ро­ны чужих, были введе­ны сенат­ские поста­нов­ле­ния отно­си­тель­но пуб­лич­ных рас­сле­до­ва­ний, к каким долж­ны при­вле­кать­ся рабы погиб­ших насиль­ст­вен­ной смер­тью». Эта моти­ви­ров­ка при­над­ле­жит, несо­мнен­но, поста­нов­ле­ни­ям сена­та и преж­де все­го поста­нов­ле­нию, издан­но­му в 10 г. н. э.

Ком­мен­та­рий Уль­пи­а­на состо­ит из опре­де­ле­ния раз­лич­ных поня­тий, о кото­рых идет речь в сена­тус­кон­суль­те, и в тща­тель­ном ана­ли­зе раз­лич­ных казу­сов, встре­чаю­щих­ся в прак­ти­ке. Уль­пи­ан опре­де­ля­ет, кто разу­ме­ет­ся под тер­ми­ном «do­mi­ni и se­rui». Он тол­ку­ет выра­же­ние «sub eodem tec­to», встре­чаю­ще­е­ся в сена­тус­кон­суль­те. Пред­у­смат­ри­ва­ют­ся самые раз­лич­ные слу­чаи насиль­ст­вен­ной смер­ти. Раз­бор этих казу­сов вос­хо­дит еще к юри­сту эпо­хи Авгу­ста Анти­стию Лабео­ну, кото­рый счи­тал уби­ты­ми тех, кто погиб насиль­ст­вен­ной смер­тью от уду­ше­ния, кому было пере­ре­за­но гор­ло или же кто умер от уши­ба кам­нем или пал­кой. Но как быть в том слу­чае, если гос­по­дин был отрав­лен? Пред­у­смот­рен слу­чай, когда яд был влит насиль­ст­вен­но, в таком слу­чае долж­ны были иметь место пыт­ки и нака­за­ния, пред­у­смот­рен­ные сена­тус­кон­суль­том. Если же яд был дан неза­мет­но и гос­по­дин умер, то по поста­нов­ле­нию сена­та от 10 г. н. э. нуж­но при­влечь рабов — соучаст­ни­ков пре­ступ­ле­ния и тех, кто об этом знал. Ука­за­но, что сле­ду­ет делать с раба­ми, если гос­по­дин сам покон­чил само­убий­ст­вом¹²⁷, если муж убил ночью в посте­ли жену или жена уби­ла мужа, с.413 если муж уби­ва­ет жену, застиг­ну­тую в момент пре­лю­бо­де­я­ния¹²⁸, если гос­по­дин был убит во вре­мя пути, в сво­ем име­нии¹²⁹ и дру­гие слу­чаи. Сена­тус­кон­сульт осво­бож­дал от ответ­ст­вен­но­сти несо­вер­шен­но­лет­них рабов¹³⁰, но один из после­дую­щих юри­стов внес огра­ни­че­ния¹³¹.

Из кон­тек­ста мы можем заклю­чить, что и сена­тус­кон­сульт и ком­мен­ти­ро­вав­шие его юри­сты име­ли в виду глав­ным обра­зом смерть от руки рабов. Сенат­ское поста­нов­ле­ние от 11 г. н. э. пря­мо гово­ри­ло о заве­ща­нии того лица, «qui a fa­mi­lia sua oc­ci­sus di­ca­tur»¹³². Сенат­ское поста­нов­ле­ние и его ком­мен­та­рии как бы под­твер­жда­ют ту посло­ви­цу, кото­рую при­во­дит Сене­ка: «Сколь­ко рабов, столь­ко вра­гов» («to­ti­dem hos­tes es­se, quot se­ruos»)¹³³. Юри­сты рас­смат­ри­ва­ют самые раз­но­об­раз­ные казу­сы, какие мог­ли воз­ник­нуть в слу­чае насиль­ст­вен­ной смер­ти рабо­вла­дель­цев. Зна­чит ли это, что все было взя­то ими из прак­ти­ки? Отнюдь нет. Мно­гое отно­сит­ся к обыч­ной систе­ме юриди­че­ской интер­пре­та­ции, стре­мив­шей­ся не оста­вить непреду­смот­рен­ным ни одно­го слу­чая. Но самая интер­пре­та­ция юри­стов, ком­плекс их ассо­ци­а­ций, отно­ся­щих­ся к насиль­ст­вен­ной смер­ти рабо­вла­дель­цев, — все это настоль­ко раз­ви­то и раз­но­об­раз­но, что дает нам пред­став­ле­ние о том стра­хе и ужа­се, кото­рые испы­ты­ва­ли хозя­е­ва, окру­жен­ные мно­го­чис­лен­ны­ми раба­ми, глу­бо­ко нена­видя­щи­ми сво­их угне­та­те­лей.

Наши источ­ни­ки заре­ги­ст­ри­ро­ва­ли срав­ни­тель­но мало слу­ча­ев убий­ства рабо­вла­дель­цев раба­ми. Аппи­ан рас­ска­зы­ва­ет об одном из участ­ни­ков заго­во­ра про­тив Цеза­ря, Мину­ции Бази­ле, уби­том сво­и­ми раба­ми за то, что неко­то­рых из них в нака­за­ние при­ка­зал каст­ри­ро­вать¹³⁴. Изве­стен слу­чай из Таци­та, рас­ска­зы­ваю­ще­го о том, что во вре­ме­на Неро­на был убит пре­фект горо­да Педа­ний Секунд¹³⁵. Но, по-види­мо­му, смерть от руки несво­бод­ных, нахо­дя­щих­ся в доме, была обыч­ным явле­ни­ем. О них избе­га­ли, может быть, гово­рить, о них не нахо­ди­ли нуж­ным писать. Кос­вен­но под­твер­жде­ние это­го поло­же­ния мы нахо­дим в цити­ро­ван­ной нами над­пи­си, содер­жа­щей похваль­ное сло­во умер­шей жен­щине. В ней, несо­мнен­но, гово­рит­ся об убий­стве гос­по­ди­на и гос­по­жи их раба­ми. Одна­ко евфе­мизм выра­же­ний скры­ва­ет это обсто­я­тель­ство. «Перед самым днем свадь­бы, — гово­рит­ся в обра­ще­нии к умер­шей, — ты вне­зап­но оси­ро­те­ла, когда роди­те­ли твои одно­вре­мен­но с.414 уби­ты были в сель­ском уеди­не­нии» («Or­ba­ta es re[pen­te an­te nup­tiar]um diem ut­ro­que pa[ren­te in rus­ti­ca so­li]tu­di­ne una o[cci­sis]»)¹³⁶. Оси­ро­тев­шая и ее сест­ра не обра­ща­лись к пред­ста­ви­те­лям государ­ст­вен­ной вла­сти. Они сами рас­пра­ви­лись с винов­ни­ка­ми убий­ства сво­их роди­те­лей, сами вели след­ст­вие, сами их нака­зы­ва­ли — и дела­ли это с при­мер­ным при­ле­жа­ни­ем¹³⁷. Этот слу­чай про­изо­шел, по всем дан­ным, во вре­ме­на борь­бы Пом­пея и Цеза­ря. С раба­ми тогда рас­прав­ля­лись хозя­е­ва. При Авгу­сте эту рас­пра­ву взя­ло на себя государ­ство. Рас­суж­де­ния Таци­та, при­во­ди­мые им по пово­ду убий­ства Педа­ния Секун­да, ука­зы­ва­ют на акту­аль­ность этой темы, но еще боль­ше гово­рят об этом ком­мен­та­рии юри­стов и вся­ко­го рода офи­ци­аль­ные реше­ния, на кото­рые они ссы­ла­ют­ся. Опас­ность, гро­зя­щая со сто­ро­ны мно­го­чис­лен­ных домаш­них рабов, была реаль­ной, она уси­ли­лась осо­бен­но во вре­мя граж­дан­ских войн, в эпо­ху же «рим­ско­го мира» государ­ство при­хо­ди­ло рабо­вла­дель­цам на помощь. Это был новый успех рабо­вла­дель­че­ско­го государ­ства: оно втор­га­лось в отно­ше­ния меж­ду раба­ми и рабо­вла­дель­ца­ми, част­ная рас­пра­ва в опре­де­лен­ных слу­ча­ях заме­ня­лась пуб­лич­ны­ми рас­сле­до­ва­ни­я­ми и нака­за­ни­я­ми. У нас нет дан­ных о каких-либо вос­ста­ни­ях рабов в эпо­ху Авгу­ста. Нам извест­но, прав­да, о том, что про­дан­ные в раб­ство асту­рий­цы и кан­та­бры пере­би­ли сво­их хозя­ев и вер­ну­лись на роди­ну¹³⁸. Но это — эпи­зод из исто­рии борь­бы сво­бо­до­лю­би­вых испан­ских пле­мен за свою неза­ви­си­мость.

Све­то­ний упо­ми­на­ет в одном месте¹³⁹, что какой-то раб поку­шал­ся на жизнь Авгу­ста. Но хотя этот слу­чай и не име­ет боль­шо­го зна­че­ния, одна­ко опа­се­ния мас­со­во­го вос­ста­ния рабов суще­ст­во­ва­ли, об этом мы нахо­дим ука­за­ние у Таци­та в 11-й гла­ве кни­ги VI. Тацит опре­де­лен­но гово­рит, что в пер­вый раз пре­фект горо­да был назна­чен из чис­ла кон­су­ля­ров, и в его обя­зан­ность вхо­ди­ло обуздать дер­зость рабов и тех неспо­кой­ных граж­дан, кото­рые под­чи­ня­ют­ся толь­ко силе («sumpsit e con­su­la­ri­bus qui coer­ce­ret se­rui­tia et quod ciui­um auda­cia tur­bi­dum ni­si uim me­tuat»). Эту фор­му­ли­ров­ку Таци­та мы можем рас­про­стра­нить и на мно­гие дру­гие орга­ны государ­ст­вен­ной вла­сти при Авгу­сте. Дви­же­ния, во вре­мя кото­рых рабы высту­па­ли вме­сте со сво­бод­ной бед­но­той, были обыч­ны­ми в пери­од граж­дан­ских войн после смер­ти Цеза­ря. Самым круп­ным из таких объ­еди­нен­ных выступ­ле­ний было дви­же­ние Лже-Мария.

В этой свя­зи, по-види­мо­му, были про­веде­ны Авгу­стом раз­лич­ные меро­при­я­тия по огра­ни­че­нию чис­ла с.415 воль­ноот­пу­щен­ни­ков. При нем про­дол­жал суще­ст­во­вать, а может быть, и был воз­об­нов­лен осо­бый пяти­про­цент­ный налог на рабов, отпус­кав­ших­ся на волю (uice­si­ma li­ber­ta­tis). Спе­ци­аль­ный закон Элия Сен­тия 4 г. н. э. уста­нав­ли­вал, что отпуск рабов может про­ис­хо­дить толь­ко при извест­ных усло­ви­ях. Так, раб, не достиг­ший 20-лет­не­го воз­рас­та, мог отпус­кать­ся на волю в при­сут­ст­вии осо­бой комис­сии, состо­яв­шей из пяти сена­то­ров и пяти всад­ни­ков. Такой же порядок суще­ст­во­вал и для тех рабов, кото­рые не достиг­ли еще 30 лет. Отпуск не дол­жен был вести к ущер­бу третьих лиц. Если осво­бож­де­ние раба нано­си­ло ущерб креди­то­ру или патро­ну, оно при­зна­ва­лось недей­ст­ви­тель­ным. Рабы, клей­мен­ные или под­вер­гав­ши­е­ся пыт­кам, при отпус­ке на волю не мог­ли полу­чить пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства, а под­во­ди­лись под осо­бую кате­го­рию pe­re­gri­ni de­di­ti­tii¹⁴⁰, как назы­ва­лись обыч­но те, кто сда­вал­ся на милость победи­те­ля.

Мож­но согла­сить­ся с мне­ни­ем неко­то­рых иссле­до­ва­те­лей, кото­рые счи­та­ют, что ко вре­ме­ни Авгу­ста отно­сит­ся так назы­вае­мый Lex Iunia. По это­му зако­ну отпу­щен­ные на волю не фор­маль­ным спо­со­бом (т. е. по заве­ща­нию, посред­ст­вом мни­мо­го про­цес­са или же посред­ст­вом зане­се­ния в цен­зор­ские спис­ки), а ины­ми путя­ми, напри­мер путем объ­яв­ле­ния перед свиде­те­ля­ми или же осо­бым пись­мом, ста­но­ви­лись не рим­ски­ми, а латин­ски­ми граж­да­на­ми¹⁴¹.

Закон Фуфия Кани­ния, отно­ся­щий­ся к 2 г. до н. э., огра­ни­чи­вал отпуск рабов по заве­ща­нию. Те, у кото­рых было от двух до пяти рабов, мог­ли отпу­стить на волю не боль­ше поло­ви­ны их. Вла­де­лец 10—30 рабов мог отпу­стить треть все­го чис­ла; у кого рабов было от 30 до 100 — чет­верть; у кого было от 100 до 500 — мог отпу­стить пятую часть, если было боль­ше рабов, то чис­ло отпу­щен­ных не мог­ло пре­вы­шать 100.

Воль­ноот­пу­щен­ни­ки в эпо­ху импе­рии игра­ли исклю­чи­тель­но боль­шую роль. Сре­ди них были люди, обла­дав­шие боль­ши­ми богат­ства­ми, ростов­щи­ки, круп­ные тор­гов­цы, вла­дель­цы раз­лич­ных ремес­лен­ных мастер­ских, судо­вла­дель­цы, капи­та­ны кораб­лей и т. д. Но зако­ны Авгу­ста, веро­ят­но, име­ли в виду не этих лиц, а тех воль­ноот­пу­щен­ни­ков, кото­рые долж­ны были попол­нить город­ской плебс, полу­чать от импе­ра­то­ра хлеб и подар­ки, а вре­ме­на­ми мог­ли при­ни­мать уча­стие в опас­ных дви­же­ни­ях, зна­ко­мых Авгу­сту со вре­мен граж­дан­ских войн.

Моти­вы отпус­ка рабов на волю были раз­но­об­раз­ны¹⁴². В резуль­та­те отпус­ка рабов на волю сокра­ща­лось чис­ло рабов, с.416 заня­тых в про­из­вод­стве. Это тоже было одной из пред­по­сы­лок зако­нов Фуфия Кани­ния и Элия Сен­тия. Они до извест­ной сте­пе­ни сто­ят в свя­зи с состо­я­ни­ем во вре­ме­на Авгу­ста импор­та рабов. Прав­да, в пер­вые годы прин­ци­па­та при­ток рабов не толь­ко не пре­кра­тил­ся, но даже уси­лил­ся. Рабы добы­ва­лись не толь­ко во вре­мя вой­ны. За вос­ста­ние про­тив рим­ско­го гос­под­ства были про­да­ны в раб­ство жите­ли Кизи­ка, Тира и Сидо­на¹⁴³. Квин­ти­лий Вар обра­тил в раб­ство и про­дал жите­лей сирий­ско­го горо­да Сефо­ра¹⁴⁴. Но боль­ше все­го рабов было захва­че­но в Испа­нии, Гал­лии и при­ду­най­ских обла­стях. В 11 г. до н. э. были обра­ще­ны в рабов бес­сы¹⁴⁵. Харак­тер­но, что ино­гда при про­да­же раба ста­ви­лось усло­вие, что куп­лен­ный раб не может быть отпу­щен на волю в тече­ние опре­де­лен­но­го коли­че­ства лет. Так было поступ­ле­но с салас­са­ми, кото­рых нель­зя было отпус­кать в тече­ние 20 лет¹⁴⁶. Плен­ные пан­нон­цы в 12 г. до н. э. были про­да­ны с усло­ви­ем, что их уве­зут с роди­ны¹⁴⁷. Но фак­ты эти отно­сят­ся к ран­не­му пери­о­ду прав­ле­ния Авгу­ста: в после­дую­щие вре­ме­на, когда велось мало заво­е­ва­тель­ных войн, сокра­тил­ся и при­ток рабов. Имен­но к это­му вре­ме­ни и отно­сят­ся разо­бран­ные нами зако­ны. Борь­ба с пират­ст­вом, с раз­бо­я­ми, со вся­ко­го рода част­ны­ми «пред­при­ни­ма­те­ля­ми», кото­рые пре­вра­ща­ли сво­бод­ных людей в раб­ское состо­я­ние, — все это так­же сокра­ща­ло при­ток рабов, ибо пират­ство, напри­мер, все­гда было одним из важ­ных источ­ни­ков раб­ства.

О коли­че­стве рабов, нахо­див­ших­ся в отдель­ных хозяй­ствах, у нас нет надеж­ных дан­ных. Одним из заслу­жи­ваю­щих вни­ма­ния источ­ни­ков явля­ют­ся над­пи­си из колум­ба­рия Ста­ти­ли­ев. Там упо­мя­ну­то более 400 рабов¹⁴⁸. Это дало повод к утвер­жде­ни­ям о боль­шом коли­че­стве рабов в отдель­ных хозяй­ствах¹⁴⁹. Одна­ко на осно­ва­нии клас­си­фи­ка­ции над­пи­сей по пери­о­дам мож­но вне­сти в это поло­же­ние извест­ные огра­ни­че­ния. Вестер­ман ука­зы­ва­ет, что эти над­пи­си при­над­ле­жат рабам пяти поко­ле­ний, при­бли­зи­тель­но от 40 г. до н. э. и до 65 г. н. э. «В этих над­пи­сях пере­чис­ле­ны, веро­ят­но, не все рабы их (Ста­ти­ли­ев) и воль­ноот­пу­щен­ни­ки, но общее чис­ло, полу­чен­ное после выче­та явных повто­ре­ний, состав­ля­ет при­бли­зи­тель­но 438 чело­век, кото­рые рас­пре­де­ля­ют­ся сле­дую­щим обра­зом 192 раба, 84 рабы­ни, с.417 100 воль­ноот­пу­щен­ни­ков и 62 воль­ноот­пу­щен­ни­цы. Т. Ста­ти­лий Тавр Кор­вин, con­sul or­di­na­rius 45 г. до н. э., имел все­го 8 чело­век, счи­тая рабов и отпу­щен­ных на волю муж­чин и жен­щин. Ста­ти­лий Тавр Сизен­на, кон­сул 16 г. н. э., имел трех рабов и трех воль­ноот­пу­щен­ных»¹⁵⁰. Мож­но согла­сить­ся с Вестер­ма­ном в том, что мы долж­ны избе­гать пре­уве­ли­че­ния чис­ла рабов в эпо­ху Авгу­ста, но вме­сте с тем нель­зя это чис­ло и пре­умень­шать. Над­пи­си в колум­ба­рии Ста­ти­ли­ев име­ют, конеч­но, боль­шое зна­че­ние, но они отно­сят­ся к при­ви­ле­ги­ро­ван­ной части рабов, при этом рабов из fa­mi­lia ur­ba­na. Мы зна­ем из над­пи­сей, что вла­де­ния Ста­ти­ли­ев были раз­бро­са­ны по Ита­лии, они нахо­ди­лись, напри­мер, око­ло Акви­леи¹⁵¹. В каж­дом име­нии была своя fa­mi­lia rus­ti­ca и осо­бое место погре­бе­ния для рабов. О том, что Ста­ти­лии явля­лись круп­ней­ши­ми рабо­вла­дель­ца­ми, гово­рит то, что пол­ко­во­дец вре­мен Авгу­ста, про­ис­хо­дя­щий из это­го рода, Ста­ти­лий Тавр имел лич­ную гвар­дию из несво­бод­ных гер­ман­цев¹⁵². Несо­мнен­но, что пред­ста­ви­те­ли выс­ших сосло­вий, осо­бен­но новая знать, обла­да­ли огром­ным коли­че­ст­вом рабов, хотя, может быть, в дей­ст­ви­тель­но­сти циф­ры их не дости­га­ли таких фан­та­сти­че­ских раз­ме­ров, какие мы нахо­дим в «Сати­ри­коне» Пет­ро­ния. Сокра­ти­лось чис­ло рабов глав­ным обра­зом у рабо­вла­дель­цев сред­ней руки. Напри­мер, в сабин­ском име­нии Гора­ция было все­го 8 рабов, хотя по раз­ме­рам его вла­де­ние, как это дока­за­но было И. М. Грев­сом, пре­вы­ша­ло раз­ме­ры тех вилл, о кото­рых писал в свое вре­мя Катон Стар­ший¹⁵³.

Кон­со­лида­ция раз­лич­ных про­сло­ек рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства про­тив рабов состав­ля­ла одну из основ­ных черт Pax Ro­ma­na. Она наме­ти­лась еще в послед­ний пери­од борь­бы Окта­ви­а­на с Секс­том Пом­пе­ем и спо­соб­ст­во­ва­ла победе Окта­ви­а­на над Анто­ни­ем и утвер­жде­нию его вла­сти.

На это важ­ное обсто­я­тель­ство в исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре обра­ща­лось мало вни­ма­ния, меж­ду тем, по наше­му мне­нию, уста­нов­ле­ние воен­ной дик­та­ту­ры в Риме нель­зя рас­смат­ри­вать ина­че, как резуль­тат граж­дан­ских войн и реак­цию про­тив дви­же­ния рабов и вос­ста­ний сво­бод­ной бед­но­ты. Укреп­ле­ние рабо­вла­де­ния и насиль­ст­вен­ное подав­ле­ние вос­ста­ний рабов состав­ля­ли одну из глав­ных задач рим­ско­го государ­ства эпо­хи Авгу­ста.

Одна­ко сохра­нить рабо­вла­де­ние в преж­нем его зна­че­нии и гаран­ти­ро­вать посто­ян­ный при­ток рабов не уда­лось, и с.418 харак­тер рабо­вла­де­ния в эпо­ху импе­рии посте­пен­но меня­ет­ся. Но это ска­за­лось лишь через 50—60 лет после уста­нов­ле­ния прин­ци­па­та, и это нашло отра­же­ние в про­из­веде­ни­ях писа­те­ля вре­мен Неро­на Л. Юния Моде­ра­та Колу­мел­лы.

Но зако­но­да­тель­ны­ми акта­ми нель­зя изме­нить про­цесс исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия. Авгу­сту уда­лось пред­от­вра­тить вос­ста­ние рабов, но борь­ба послед­них про­тив рабо­вла­дель­цев при­ня­ла иной харак­тер: она раз­вер­ты­ва­лась в отдель­ных домах и поме­стьях, рабы угро­жа­ли жиз­ни сво­их хозя­ев, в отда­лен­ных от цен­тра име­ни­ях они пор­ти­ли инвен­тарь, пло­хо работа­ли, рас­хи­ща­ли иму­ще­ство. Об этом через несколь­ко деся­ти­ле­тий после смер­ти Авгу­ста писал тот же Колу­мел­ла¹⁵⁴. Не помог­ли и зако­ны Авгу­ста про­тив воль­ноот­пу­щен­ни­че­ства. Отпуск рабов на волю был необы­чай­но широ­ко раз­вит в эпо­ху импе­рии, а воль­ноот­пу­щен­ни­ки состав­ля­ли зна­чи­тель­ный слой насе­ле­ния. Да и при самом Авгу­сте были люди, кото­рые из воль­ноот­пу­щен­ни­ков дела­лись всад­ни­ка­ми, а Вед­дий Пол­ли­он, как мы виде­ли, при­ни­мал у себя само­го Авгу­ста.

Каса­ясь упад­ка вер­но­сти (fi­des) во вре­ме­на про­скрип­ций, Вел­лей Патер­кул гово­рит о женах, воль­ноот­пу­щен­ни­ках, рабах и детях обви­нен­ных. Все это чле­ны рим­ской семьи, во гла­ве кото­рой сто­ит pa­ter fa­mi­lias. В рим­ской семье оста­ва­лось нема­ло черт, вос­хо­дя­щих к глу­бо­кой древ­но­сти. Раз­ви­тие рабо­вла­де­ния, рас­ши­ре­ние граж­дан­ско­го обо­рота, ино­зем­ные вли­я­ния — все это раз­ру­ша­ло тра­ди­ци­он­ные свя­зи. В эту эпо­ху заклю­ча­ют­ся глав­ным обра­зом бра­ки «без вла­сти мужа» (si­ne ma­nu ma­ri­ti), жен­щи­на сво­бод­но рас­по­ря­жа­ет­ся сво­им иму­ще­ст­вом. В быту выс­ших сло­ев обще­ства было нема­ло и отри­ца­тель­но­го: частые раз­во­ды, вне­брач­ные свя­зи были обыч­ным явле­ни­ем. Муж­чи­ны лег­ко поры­ва­ли со сво­и­ми жена­ми, чтобы всту­пить в новый брак по рас­че­ту. Сожи­тель­ство с воль­ноот­пу­щен­ны­ми и рабы­ня­ми не счи­та­лось пре­до­суди­тель­ным. Дети, нахо­див­ши­е­ся офи­ци­аль­но в пол­ной вла­сти отца, очень рано при­вы­ка­ли к сво­бод­но­му обра­ще­нию с день­га­ми сво­их роди­те­лей. Осуж­де­ние совре­мен­ных нра­вов — обыч­ная тема рим­ской мора­ли­сти­че­ской лите­ра­ту­ры того вре­ме­ни. В ней мно­го общих мест, мно­го пре­уве­ли­че­ний, но вме­сте с тем нема­ло вер­но­го и типич­но­го. Одна­ко этот упа­док семьи кос­нул­ся глав­ным обра­зом выс­ших сло­ев рим­ско­го обще­ства. В мень­шей сте­пе­ни затро­нул он ита­лий­ские горо­да, где дол­го сохра­ня­лись пат­ри­ар­халь­ные отно­ше­ния.

Мысль о том, что государ­ство долж­но при­нять меры к под­ня­тию обще­ст­вен­ной нрав­ст­вен­но­сти, не была новой. Исправ­ле­ние нра­вов ста­ви­ли сво­ей целью наи­бо­лее рев­ност­ные с.419 цен­зо­ры II в. Эту мысль, как ука­за­ли мы, мож­но встре­тить у Сал­лю­стия и Цице­ро­на. В сво­их пись­мах Сал­лю­стий при­зы­ва­ет Цеза­ря к рефор­мам. Он реко­мен­до­вал под­нять нрав­ст­вен­ный уро­вень рим­ских юно­шей, огра­ни­чить их тра­ты и этим огра­дить их от раз­вра­та, вос­пи­тать в них муже­ство, вели­чие духа, про­будить в них чув­ство сты­да и скром­но­сти¹⁵⁵. Цице­рон в момент сво­его при­ми­ре­ния с Цеза­рем гово­рил: «Толь­ко ты один, Гай Цезарь, можешь под­нять то, что, как ты видишь, низ­верг­ну­то натис­ком вой­ны: уста­но­вить суды, воз­вра­тить вер­ность, обуздать раз­врат, умно­жить насе­ле­ние; все, что рас­те­ка­ет­ся от раз­ру­ше­ния, долж­но быть пре­одо­ле­но суро­вы­ми зако­на­ми»¹⁵⁶.

Обра­ще­ние Цице­ро­на пока­зы­ва­ет, что тре­бо­ва­ние рефор­мы обще­ст­вен­ных нра­вов исхо­ди­ло преж­де все­го из ари­сто­кра­ти­че­ской среды. Август и стре­мил­ся осу­ще­ст­вить то, о чем гово­рил Цице­рон, обра­ща­ясь к Цеза­рю.

О необ­хо­ди­мо­сти реформ гово­ри­ли мно­гие. Из поэтов боль­ше всех затра­ги­ва­ет эту тему Гора­ций. Тема гре­хов­но­сти поко­ле­ния, раз­ви­тая им в XVI эпо­де, трак­ту­ет­ся теперь ина­че. Гре­хов­ность тре­бу­ет воз­мездия. Этот мсти­тель (Vltor) — Цезарь¹⁵⁷. На него воз­ла­га­ет Гора­ций надеж­ды. Обще­ство запят­на­ло себя поро­ка­ми. Рим­ляне живут хуже ски­фов и гетов. Необ­хо­ди­мо иско­ре­нить пор­чу нра­вов — резуль­тат нече­сти­вой вой­ны («in­pias cae­dis»), ибо «зако­ны бес­по­лез­ны без доб­рых нра­вов» («le­ges si­ne mo­res va­nae pro­fi­ciunt»)¹⁵⁸.

Итак, от Авгу­ста тре­бу­ет­ся рефор­ма, кото­рая долж­на пре­сечь рас­пу­щен­ность, вер­нуть обще­ство к дедов­ским нра­вам. Но это не было лишь бла­гим поже­ла­ни­ем поэта. Гора­ций высту­па­ет здесь с опре­де­лен­ной про­грам­мой. Сам Август о сво­их меро­при­я­ти­ях гово­рит сле­дую­щее: «Новы­ми зако­на­ми, введен­ны­ми по моей ини­ци­а­ти­ве, я вер­нул обы­чаи пред­ков, в наш век уже забы­тые, и сам оста­вил потом­кам при­ме­ры, достой­ные под­ра­жа­ния». («Le­gi­bus nouis m[e auc­to­re l]atis [mul­ta] exempla maio­rum exo­les­cen­tia iam ex nostro [sae­cul]o red[uxi et ip­se] mul­ta­rum rer[um exe]mpla imi­tan­da pos[te­ris tra­di­di])»¹⁵⁹.

Зако­ны, касаю­щи­е­ся семьи, состав­ля­ют глав­ное содер­жа­ние всей зако­но­да­тель­ной дея­тель­но­сти Авгу­ста. Он их ини­ци­а­тор (auc­tor), и это одно из про­яв­ле­ний его auc­to­ri­tas. Этим зако­нам при­да­ва­лось боль­шое зна­че­ние, о них неод­но­крат­но гово­рят поэты и писа­те­ли того вре­ме­ни. Пер­вые зако­ны, направ­лен­ные к вос­ста­нов­ле­нию семьи, были, по-види­мо­му, с.420 про­веде­ны Авгу­стом вско­ре после его воз­вра­ще­ния с Восто­ка, по всей веро­ят­но­сти в 28 г. Затем Август полу­ча­ет осо­бые пол­но­мо­чия, и боль­шин­ство зако­нов было про­веде­но в 18 г. Один из послед­них зако­нов отно­сит­ся к 9 г. н. э.

Хро­но­ло­гия зако­нов недо­ста­точ­но ясна. Воз­мож­но, что неко­то­рые зако­ны были про­веде­ны еще в 11 г. до н. э. и в 4 г. н. э. Текст этих зако­нов до нас не дошел, в трудах антич­ных исто­ри­ков мы встре­ча­ем лишь общие упо­ми­на­ния. Содер­жа­ние зако­нов рас­кры­ва­ют нам глав­ным обра­зом юриди­че­ские памят­ни­ки, преж­де все­го Диге­сты, но в них нелег­ко отде­лить то, что отно­сит­ся ко вре­ме­ни Авгу­ста, от допол­не­ний, изме­не­ний и разъ­яс­не­ний, вне­сен­ных его пре­ем­ни­ка­ми, а так­же юри­ста­ми, тол­ко­вав­ши­ми зако­ны. Поэто­му мы можем лишь отме­тить основ­ное направ­ле­ние зако­но­да­тель­ства при Авгу­сте.

Цель этих зако­нов сво­ди­лась к тому, чтобы укре­пить семью и уве­ли­чить коли­че­ство рим­ских граж­дан. Это шло неред­ко враз­рез с настро­е­ни­ем извест­ной части граж­дан­ства. Про­пер­ций в одном из сво­их сти­хотво­ре­ний гово­рит, обра­ща­ясь к сво­ей воз­люб­лен­ной: «Nul­lus de nostro san­gui­ne mi­les erit» («Не будет ни одно­го сол­да­та нашей кро­ви»)¹⁶⁰.

Отно­ше­ние к этим зако­нам в обще­стве было раз­лич­ным. Пред­ста­ви­те­ли ари­сто­кра­тии счи­та­ли необ­хо­ди­мым вер­нуть ста­рин­ные нра­вы и наряду с этим пори­ца­ли вме­ша­тель­ство государ­ства в семей­ные отно­ше­ния, кото­рые счи­та­лись свя­щен­ны­ми. Оче­вид­но, пер­вый закон касал­ся обя­за­тель­ных бра­ков, он был издан, види­мо, в 28 г., но вско­ре был отме­нен, пото­му что Про­пер­ций в одном из сти­хотво­ре­ний, отно­ся­щих­ся к 27 или 26 г., обра­ща­ясь к сво­ей воз­люб­лен­ной Цин­тии, кото­рая при­над­ле­жа­ла, по-види­мо­му, к низ­ше­му соци­аль­но­му слою, а может быть, была даже запи­са­на у эди­ла как пуб­лич­ная жен­щи­на, выра­жа­ет свою радость, что никто теперь, даже сам Зевс, не может раз­лу­чить воз­люб­лен­ных поми­мо их жела­ния¹⁶¹.

Через несколь­ко лет закон об обя­за­тель­ном бра­ке был вос­ста­нов­лен. Закон этот носил назва­ние «lex de ma­ri­tan­dis or­di­ni­bus». Он касал­ся лиц сена­тор­ско­го и всад­ни­че­ско­го сосло­вий. Все муж­чи­ны до 60 лет и жен­щи­ны до 50 лет долж­ны были всту­пить в брак, при­чем сена­то­рам запре­ща­лось всту­пать в брак с дочерь­ми воль­ноот­пу­щен­ни­ков, но это раз­ре­ша­лось пред­ста­ви­те­лям дру­гих сосло­вий. Не выпол­нив­шим закон запре­ща­лось при­сут­ст­во­вать на пуб­лич­ных зре­ли­щах, кро­ме того, для них введе­ны были зна­чи­тель­ные огра­ни­че­ния в полу­че­нии наследств по заве­ща­ни­ям¹⁶².

с.421 У Све­то­ния¹⁶³ мы нахо­дим ука­за­ние, что эти­ми зако­на­ми были недо­воль­ны всад­ни­ки, кото­рые обхо­ди­ли его, сго­ва­ри­ва­ясь с роди­те­ля­ми невест, не достиг­ших еще совер­шен­но­ле­тия. Август пред­пи­сал, что неве­ста долж­на быть не моло­же 10 лет, а пери­од обру­че­ния не может про­дол­жать­ся свы­ше двух лет (12 лет жен­щи­на, по рим­ским зако­нам, выхо­дит замуж). После­дую­щее зако­но­да­тель­ство (может быть, 11 г. до н. э. и 4 г. н. э.) при­рав­ни­ва­ло без­дет­ных к лицам, не всту­пив­шим в брак.

Закон Папия Поппея¹⁶⁴ 9 г. н. э. вно­сил раз­гра­ни­че­ния меж­ду не всту­пив­ши­ми в брак (cae­li­bus) и без­дет­ны­ми (or­bi); если пер­вые в неко­то­рых слу­ча­ях совсем лиша­лись пра­ва полу­чить иму­ще­ство по заве­ща­ни­ям, то вто­рые мог­ли все же полу­чать поло­ви­ну. Кро­ме того, закон уста­нав­ли­вал опре­де­лен­ные пре­иму­ще­ства для тех, кто име­ет детей. Был введен так назы­вае­мый ius tri­um li­be­ro­rum, пред­у­смат­ри­вав­ший пре­иму­ще­ства для тех, у кого было более трех детей. В зави­си­мо­сти от коли­че­ства детей люди мог­ли рань­ше домо­гать­ся маги­ст­ра­тур. Жен­щи­на, имев­шая трех детей, в отно­ше­нии сво­их кли­ен­тов обла­да­ла таки­ми же пра­ва­ми, как и патрон. Вме­сте с тем холо­стя­ки тер­пе­ли извест­ный мате­ри­аль­ный ущерб. Они не мог­ли насле­до­вать по заве­ща­нию от тех, кто не при­хо­дил­ся им пря­мым род­ст­вен­ни­ком.

В 18 г. изда­ет­ся ряд зако­нов про­тив пре­лю­бо­де­я­ния.

Эти зако­ны под­твер­жда­ли власть отца и супру­га. Нару­ши­тель­ни­ца вер­но­сти полу­ча­ла от мужа раз­вод и при­вле­ка­лась к судеб­ной ответ­ст­вен­но­сти, отец имел пра­во убить в сво­ем доме соблаз­ни­те­ля доче­ри, но одно­вре­мен­но он дол­жен был лишить жиз­ни свою дочь¹⁶⁵. Мужу не было пре­до­став­ле­но такое же пра­во в отно­ше­нии жены, но он мог рас­пра­вить­ся с соблаз­ни­те­лем жены при усло­вии, если тот был рабом, воль­ноот­пу­щен­ни­ком семьи или чело­ве­ком, «qui cor­po­re quaes­tum fa­cit» («кто зара­ба­ты­ва­ет про­пи­та­ние телом») — сюда отно­си­лись гла­ди­а­то­ры, арти­сты и т. д.¹⁶⁶ Муж или отец, если они име­ли все дока­за­тель­ства нару­ше­ния супру­же­ской вер­но­сти, долж­ны были при­влечь нару­ши­тель­ни­цу к судеб­ной ответ­ст­вен­но­сти. Дела эти раз­би­ра­лись в так назы­вае­мых iudi­cia pub­li­ca, т. е. государ­ст­вен­ных судах, где рас­смат­ри­ва­лись такие важ­ные дела, как изме­на государ­ству или дела о фаль­ши­во­мо­нет­чи­ках. Невер­ная жена и ее соблаз­ни­тель под­вер­га­лись суро­во­му нака­за­нию, кон­фис­ка­ции извест­ной части иму­ще­ства (для невер­ной жены — поло­ви­ны при­да­но­го и тре­ти состо­я­ния, для ее с.422 соблаз­ни­те­ля — поло­ви­ны иму­ще­ства) и ссыл­ке на ост­ро­ва. И отцу и мужу пре­до­став­лял­ся извест­ный срок в тече­ние 60 дней (и еще четы­рех меся­цев сверх это­го в каче­стве dies uti­les), когда они мог­ли при­влечь свою жену или дочь к ответ­ст­вен­но­сти. Если они это­го не дела­ли, то сами мог­ли быть при­вле­че­ны к ответ­ст­вен­но­сти. Муж при­вле­кал­ся к ответ­ст­вен­но­сти в каче­стве le­no — свод­ни­ка. В этом слу­чае, если муж не давал раз­во­да сво­ей жене, то она не при­вле­ка­лась к ответ­ст­вен­но­сти, пока мужа не при­вле­ка­ли к ответ­ст­вен­но­сти в каче­стве свод­ни­ка. Это мог сде­лать вся­кий, кому испол­ни­лось 25 лет¹⁶⁷. Ответ­ст­вен­ность, по Юли­е­вым зако­нам, за раз­врат нес­ла жен­щи­на, ее любов­ник при­вле­кал­ся к ответ­ст­вен­но­сти как соучаст­ник пре­ступ­ле­ния, а мужа в извест­ных слу­ча­ях мож­но было при­влечь к суду по обви­не­нию в свод­ни­че­стве. Муж­чи­на, нару­шав­ший супру­же­скую вер­ность, не отве­чал по le­ges de adul­te­riis. Одна­ко его мож­но было при­влечь к ответ­ст­вен­но­сти по обви­не­нию в stup­rum. Так назы­ва­лась вне­брач­ная связь муж­чи­ны с жен­щи­ной-ино­стран­кой, со вдо­вой или взрос­лой деви­цей, при­над­ле­жав­шей к сво­бод­но­му семей­ству, и вооб­ще сво­бод­ной жен­щи­ной, не запи­сан­ной у эди­ла в каче­стве про­сти­тут­ки¹⁶⁸.

Эти суро­вые зако­ны не были попу­ляр­ны. Поведе­ние само­го Авгу­ста, осо­бен­но во вре­мя вто­ро­го три­ум­ви­ра­та, не мог­ло быть при­ме­ром, достой­ным под­ра­жа­ния, не мог поста­вить он в при­мер и поведе­ние чле­нов сво­ей семьи, осо­бен­но доче­ри Юлии. Об этом все зна­ли, но Август это скры­вал. Он ста­вил в при­мер пред­ков и на сек­рет­ном заседа­нии застав­лял сена­то­ров выслу­ши­вать длин­ные цита­ты из трак­та­та Метел­ла Македон­ско­го¹⁶⁹. Одна­жды в речи, обра­щен­ной к сена­то­рам, Август при­вел в при­мер свою семью. Тогда ему был задан вопрос, как он вос­пи­ты­ва­ет сво­их детей, и Август нари­со­вал иде­аль­ную кар­ти­ну, отве­чав­шую попу­ляр­ным в то вре­мя пред­став­ле­ни­ям о рим­ской ста­рине, но дале­ко не соот­вет­ст­во­вав­шую тому, что тво­ри­лось у него в доме¹⁷⁰. В дру­гой раз в сена­те ему был задан вопрос, что сде­лать с тем граж­да­ни­ном, кото­рый был рань­ше любов­ни­ком замуж­ней жен­щи­ны, а потом увел ее от мужа. Это был намек на само­го Авгу­ста. Он отве­тил, что во вре­мя граж­дан­ской вой­ны тво­ри­лось мно­го ужас­но­го, о чем нуж­но забыть и не допус­кать это­го в буду­щем¹⁷¹. На одном из теат­раль­ных пред­став­ле­ний, когда всад­ни­ки тре­бо­ва­ли отме­ны зако­на об обя­за­тель­ных бра­ках, Август ука­зал на детей Гер­ма­ни­ка, сына сво­его пасын­ка с.423 Дру­за¹⁷². Он при­вел в при­мер ита­лий­ско­го жите­ля, про­ис­хо­див­ше­го из горо­да Фезул, Кри­спи­ния Гила­ра, кото­рый на весен­ний празд­ник, справ­ляв­ший­ся в 5 г. до н. э., появил­ся в Риме с 8 детьми, 27 вну­ка­ми, 18 пра­вну­ка­ми и 8 внуч­ка­ми¹⁷³.

Оста­ет­ся невы­яс­нен­ным вопрос, в инте­ре­сах каких групп про­во­ди­лись эти зако­ны.

Ферре­ро счи­та­ет, что суще­ст­во­ва­ла осо­бая «пури­тан­ская» пар­тия, кото­рая наста­и­ва­ла на про­веде­нии и стро­гом соблюде­нии этих зако­нов. Этой «пури­тан­ской» пар­тии про­ти­во­сто­я­ла пар­тия сво­бо­до­мыс­ля­щих, «про­жи­га­те­лей жиз­ни», во гла­ве кото­рой сто­я­ла дочь Авгу­ста Юлия¹⁷⁴, к кото­рой импе­ра­тор дол­жен был при­ме­нить всю стро­гость этих зако­нов (во 2 г. до н. э.).

Но источ­ни­ки не гово­рят нам отно­си­тель­но каких-либо пар­тий, и созда­вать их, как это дела­ет Ферре­ро, по наше­му мне­нию, нет ника­ких осно­ва­ний. Зако­но­да­тель­ство в целом про­во­ди­лось в духе иде­а­лов сена­тор­ско­го сосло­вия. Но вме­сте с тем пред­ста­ви­те­ли ари­сто­кра­тии, кото­рые рато­ва­ли за вос­ста­нов­ле­ние ста­рин­ных нра­вов, отнюдь не жела­ли, чтобы это было отне­се­но к ним, так как сена­то­ры неред­ко укло­ня­лись от вступ­ле­ния в закон­ный брак, сре­ди них часто быва­ли раз­во­ды, нако­нец, без­дет­ные бра­ки были обыч­ным явле­ни­ем. Кон­сер­ва­тив­но настро­ен­ные сена­то­ры про­те­сто­ва­ли про­тив рас­пу­щен­но­сти, но были про­тив вме­ша­тель­ства в их лич­ную жизнь.

Это настро­е­ние хоро­шо выра­зил Тит Ливий: «Nec uitia nostra nec re­me­dia pa­ti pos­su­mus» («Мы не можем тер­петь ни наших поро­ков, ни средств про­тив них»)¹⁷⁵. Гора­ций гово­рит: «Мы завист­ли­вы — доб­лесть нам нена­вист­на, но лишь скры­лась, скор­бим по ней»:

uir­tu­tem in­co­lu­mem odi­mus, sub­la­tam ex ocu­lis quae­ri­mus inui­di176.

Но вме­сте с тем эти зако­ны поль­зо­ва­лись, оче­вид­но, осо­бой попу­ляр­но­стью сре­ди насе­ле­ния ита­лий­ских муни­ци­пи­ев, сим­па­тии кото­ро­го Август стре­мил­ся при­об­ре­сти еще во вре­мя вто­ро­го три­ум­ви­ра­та.

На осно­ва­нии эпи­гра­фи­че­ских дан­ных мож­но судить, что без­дет­ность отнюдь не была свой­ст­вен­на этим груп­пам насе­ле­ния; сре­ди ита­лий­ско­го насе­ле­ния сохра­ни­лись проч­ные с.424 семей­ные устои. Теперь эти люди ста­но­ви­лись как бы при­мер­ны­ми граж­да­на­ми.

Вспом­ним, что Кри­спи­ний Гилар, кото­ро­го Август поста­вил в при­мер дру­гим граж­да­нам, про­ис­хо­дил из этрус­ско­го горо­да Фезул. Сайм гово­рит, что появ­ле­ние его в Риме с детьми, вну­ка­ми и пра­вну­ка­ми было тор­же­ст­вом поли­ти­ки Авгу­ста¹⁷⁷. Это не совсем так. С момен­та изда­ния пер­во­го зако­на Авгу­ста об обя­за­тель­ных бра­ках до появ­ле­ния Гила­ра в Риме про­шло немно­гим более два­дца­ти двух лет, и за этот пери­од не мог­ло появить­ся такое боль­шое семей­ство. Судя по мно­го­чис­лен­ным пра­вну­кам, Кри­спи­ний Гилар был чело­ве­ком мно­го­дет­ным еще до изда­ния Юли­е­вых зако­нов. Без­дет­ной рим­ской ари­сто­кра­тии про­ти­во­по­став­лял­ся скром­ный ита­лий­ский житель, гла­ва боль­шой семьи, истин­ный pa­ter fa­mi­lias.

Како­вы были резуль­та­ты это­го зако­но­да­тель­ства Авгу­ста?

Он утвер­ждал, что вер­нул забы­тые обы­чаи пред­ков. То же утвер­жда­ла и офи­ци­оз­ная лите­ра­ту­ра. Гора­ций писал: «Mos et lex ma­cu­lo­sum edo­muit ne­fas» («Нрав и обы­чай обуздал и позор­ное нече­стие»)¹⁷⁸; «Cul­pam poe­na pre­mit co­mes» («За виной кара сле­ду­ет»)¹⁷⁹; «Дети рож­да­ют­ся похо­жи­ми на отцов» и т. д. Во мно­гих про­из­веде­ни­ях он про­слав­ля­ет успе­хи внут­рен­ней поли­ти­ки Авгу­ста и его зако­но­да­тель­ства. Вел­лей Патер­кул так­же гово­рил о бла­го­де­тель­но­сти Юли­е­вых зако­нов¹⁸⁰.

Дей­ст­ви­тель­ность, одна­ко, была дале­ка от этой иде­аль­ной кар­ти­ны. После изда­ния зако­нов посы­ла­лись доно­сы как на винов­ных, так и на невин­ных. О непо­пу­ляр­но­сти зако­нов свиде­тель­ст­ву­ет успех поэ­мы моло­до­го Овидия «Ars aman­di». Постро­ен­ная по образ­цу руко­водств по ора­тор­ско­му искус­ству, поэ­ма обу­ча­ла, как нуж­но соблаз­нять жен­щин и под­дер­жи­вать любов­ные свя­зи. М. М. Покров­ский¹⁸¹ с пол­ной убеди­тель­но­стью дока­зал, что «Ars aman­di» паро­ди­ру­ет язык le­ges de adul­te­riis; на при­ме­рах, взя­тых из гре­че­ской мифо­ло­гии, высме­и­ва­ют­ся поло­же­ния, создан­ные зако­ном. Поэт рас­суж­да­ет о Мене­лае, как о свод­ни­ке (le­no), так как он уехал из дома, оста­вив под одной кры­шей жену и Пари­са. Овидий нахо­дит неле­пым, что вся Гре­ция всту­пи­лась за скорбь одно­го. Он употреб­ля­ет здесь выра­же­ние «nam do­lor uni­us pub­li­ca cau­sa fuit», имея в виду iudi­ca pub­li­ca, введен­ные для рас­смот­ре­ния нару­ше­ний le­ges de adul­te­riis¹⁸². В иро­ни­че­ских с.425 тонах рас­ска­зы­ва­ет­ся в поэ­ме об откры­том пре­лю­бо­де­я­нии Мар­са и Вене­ры. Сочув­ст­вие поэта на сто­роне несчаст­ных любов­ни­ков, а не обма­ну­то­го мужа Вул­ка­на и во всем вино­ва­то­го донос­чи­ка Гелиоса¹⁸³. Поэ­ма вызва­ла про­тест риго­ри­стов, заста­вив­ших Овидия издать новую поэ­му «Re­me­dia amo­ris» — «Сред­ства от люб­ви». Но было нема­ло людей, кото­рым нра­ви­лось это зло­бо­днев­ное эро­ти­че­ское про­из­веде­ние, напи­сан­ное звуч­ны­ми сти­ха­ми.

Смысл брач­но­го зако­но­да­тель­ства Авгу­ста, по наше­му мне­нию, недо­ста­точ­но выяс­нен в лите­ра­ту­ре. Нуж­но, во-пер­вых, под­черк­нуть, что оно игра­ло боль­шую роль в поли­ти­ке Авгу­ста и нахо­ди­лось в цен­тре вни­ма­ния совре­мен­ни­ков. Мы не зна­ем про­те­стов про­тив при­нуди­тель­ных выбо­ров, про­тив ума­ле­ния роли народ­ных собра­ний, но в источ­ни­ках мы нахо­дим ука­за­ния на оппо­зи­цию новым зако­нам.

Мы счи­та­ем, что брач­ное зако­но­да­тель­ство сто­ит в тес­ной свя­зи с поли­ти­кой укреп­ле­ния рабо­вла­де­ния. Прав­да, связь эта не под­черк­ну­та ни в одном доку­мен­те, но это выте­ка­ет из само­го поло­же­ния вещей. Рабы — это часть семьи; государ­ство, как пока­за­но было выше, не вме­ши­ва­лось в отно­ше­ния меж­ду раба­ми и рабо­вла­дель­ца­ми, но отно­ше­ния эти тогда толь­ко, с точ­ки зре­ния рабо­вла­дель­ца, будут нор­маль­ны­ми, когда семья будет проч­ной, когда власть отца семей­ства под­дер­жа­на авто­ри­те­том государ­ства.

Семья — это важ­ней­шая ячей­ка рим­ско­го рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства. «Доб­рые нра­вы» — залог обще­ст­вен­но­го бла­го­по­лу­чия и глав­ная при­чи­на успе­ха древ­них рим­лян. Это было общим местом в рим­ской лите­ра­ту­ре. «Рим­ское государ­ство дер­жит­ся ста­ры­ми пра­ви­ла­ми» («Mo­ri­bus an­ti­quis res stat Ro­ma­na uiris­que»), — гово­рил еще Энний¹⁸⁴. В эпо­ху граж­дан­ских войн, как мы виде­ли, осо­бое зна­че­ние при­об­ре­ло поня­тие «pie­tas». Неспо­кой­ным эле­мен­там вро­де вете­ра­нов, садив­ших­ся на чужие зем­ли, про­ти­во­по­став­ля­лись pii ho­mi­nes, про­яв­ляв­шие себя как доб­рые чле­ны семьи и рим­ско­го обще­ства. Могу­ще­ство рим­лян, по сло­вам Про­пер­ция, дер­жа­лось как ору­жи­ем, так и pie­tas:

Nam quan­tum fer­ro tan­tum pie­ta­te po­ten­tes sta­mus185.

Тро­я­нец Эней в «Эне­иде» Вер­ги­лия, про­об­раз буду­ще­го иде­аль­но­го рим­ля­ни­на, заме­ча­те­лен сво­им ору­жи­ем и сво­ей

Troi­us Aeneas, pie­ta­te in­sig­nis et ar­mis186.

с.426 Про­тест про­тив гос­под­ства гру­бой воен­щи­ны соче­тал­ся с созна­ни­ем гре­хов­но­сти и стрем­ле­ни­ем вер­нуть дале­кое про­шлое. Тако­вы были жела­ния рим­ских ари­сто­кра­тов и пред­ста­ви­те­лей италь­ян­ской зна­ти. Тре­бо­ва­ния эти были при­ня­ты Авгу­стом, и его пра­ви­тель­ство, при­знав­шее теперь лозунг «pie­tas» сво­им, взя­лось за реши­тель­ное их осу­щест­вле­ние. Про­во­дя эти меро­при­я­тия, пра­ви­тель­ство дости­га­ло одно­вре­мен­но раз­лич­ных целей. Август высту­пал в каче­стве носи­те­ля и про­вод­ни­ка древ­ней pie­tas, зако­ны эти долж­ны были импо­ни­ро­вать наи­бо­лее кон­сер­ва­тив­ным и вли­я­тель­ным сена­тор­ским кру­гам. При пре­ем­ни­ках Авгу­ста le­ges de adul­te­riis были удоб­ным пред­ло­гом для пре­сле­до­ва­ния ста­рой ари­сто­кра­тии. Мы не можем ска­зать это отно­си­тель­но Авгу­ста, но что в его вре­мя при раз­лич­ных про­цес­сах по обви­не­нию в пре­лю­бо­де­я­нии устра­ня­лись неугод­ные поли­ти­че­ские про­тив­ни­ки, — в этом не может быть сомне­ния. Вспом­ним хотя бы осуж­ден­ных по делу род­ст­вен­ниц Авгу­ста — доче­ри Юлии и его внуч­ки. Игра­ли роль и чисто фис­каль­ные цели; на них опре­де­лен­но ука­зы­ва­ет Тацит. Наслед­ства без­дет­ных ста­но­ви­лись досто­я­ни­ем рим­ско­го наро­да¹⁸⁷. Выиг­ры­ва­ло государ­ство и от кон­фис­ка­ции иму­ще­ства осуж­ден­ных за пре­лю­бо­де­я­ние. Забота о росте насе­ле­ния, а в част­но­сти, и об уве­ли­че­нии чис­ла буду­щих сол­дат име­ла, конеч­но, боль­шое зна­че­ние, но ско­рее как офи­ци­аль­ный мотив брач­но­го зако­но­да­тель­ства, чем как истин­ная его при­чи­на. Зако­ны рас­про­стра­ня­лись глав­ным обра­зом на выс­шие сосло­вия — преж­де все­го на сена­то­ров и всад­ни­ков. На низ­шие сосло­вия рас­про­стра­ня­лись лишь при­ви­ле­гии, свя­зан­ные с мно­го­се­мей­но­стью.

В этих зако­нах ска­за­лось направ­ле­ние поли­ти­ки Авгу­ста, про­ти­во­ре­чи­вой и непо­сле­до­ва­тель­ной, поли­ти­ки лави­ро­ва­ния, харак­тер­ной для рим­ско­го цеза­риз­ма.

В 18 г. до н. э. Август про­во­дит закон про­тив рос­ко­ши (lex sumptua­ria). По это­му зако­ну нель­зя было тра­тить на устрой­ство каких-либо пир­шеств более 400 сестер­ци­ев, если это был обык­но­вен­ный день, более 800, если это был празд­ник, и более тыся­чи сестер­ци­ев, если это была свадь­ба¹⁸⁸. Это были скром­ные сум­мы, дале­кие от тех, кото­рые тра­ти­лись на раз­лич­ные пир­ше­ства и зва­ные обеды. Осо­бый закон (lex Iulia de ues­ti­tu et ha­bi­tu) запре­щал рос­кошь в жен­ской одеж­де, преж­де все­го употреб­ле­ние шел­ко­вых тка­ней; был закон, направ­лен­ный про­тив излиш­них трат при построй­ке зда­ний. На осно­ва­нии Таци­та мы можем судить о том, что эти зако­ны были мало эффек­тив­ны, и в прав­ле­ние Тибе­рия вновь с.427 под­ни­мал­ся вопрос о борь­бе с рос­ко­шью¹⁸⁹. Но при­зыв к скром­но­сти и вос­ста­нов­ле­нию семей­ных усто­ев дол­жен был под­твер­дить, что уста­нав­ли­вал­ся не толь­ко рим­ский мир — «Pax Ro­ma­na», вос­ста­нав­ли­ва­лись и ста­рин­ные обы­чаи пред­ков, pie­tas, кото­рой силь­ны были древ­ние рим­ляне.