Геракл в древнейшей Италии
(рассказ Аполлодора и его источники)

с.3 О пре­бы­ва­нии Герак­ла в Ита­лии Апол­ло­дор (II в. н. э.) сооб­ща­ет, опи­сы­вая деся­тый его подвиг, а имен­но при­веде­ние быков Гери­о­на (2. 5. 10. 1—13). Мы пред­по­ла­га­ем иссле­до­вать этот рас­сказ по частям, а затем сде­лать обоб­ще­ние.

—1 (2. 5. 10. 1): ука­за­ние на то, что Гери­он жил на Эри­тии, встре­ча­ет­ся у мно­гих авто­ров; Геси­од (Th., 290) и Сте­си­хор (Bergk fr., 10 (9)) счи­та­ли ее ост­ро­вом.

—2 (2. 5. 10. 2): Геси­од гово­рит, что Гери­он был рож­ден от Хри­са­ора и доче­ри Оке­а­на Кал­ли­рои и имел три голо­вы (Th., 287 f).

—3 (2. 5. 10. 3): Эври­тия и его пса Орт­ра упо­ми­на­ет Геси­од (Th., 293), назы­вая тех же роди­те­лей Гери­о­на (Th., 304 ff.).

—4 (2. 5. 10. 4): 1. По Фере­киду, Геракл уби­вал живот­ных, идя за ябло­ка­ми Гес­пе­рид (у него — 10-й подвиг), в Ливии (fr. 33), счи­тав­шей­ся «мате­рью диких живот­ных» (Apol­lon., 4. 1561; Suid. s. v. Λι­βυκὸν θη­ρίον), по Дио­до­ру — на Кри­те (4. 17. 3), в кото­ром хотят видеть «Евро­пу» (Lyc. Alex., 1836). 2. В древ­ней­шие вре­ме­на пола­га­ли, что меж­ду Евро­пой и Ази­ей не суще­ст­ву­ет про­ли­ва (Diod., 4. 18. 5), и, сле­до­ва­тель­но, антич­ная тра­ди­ция упо­ми­на­ния о «стол­пах» воз­ник­ла уже срав­ни­тель­но позд­но (Diod., 4. 18. 4). 3. Путь из «Евро­пы» в Ливию лежал через Тар­тесс; при­ча­стие «πα­ρελ­θὼν» застав­ля­ет видеть в Тар­тес­се либо реку (ср.: Ταρ­τησ­σοῦ πο­ταμοῦ. — Ste­si­chor., fr. 5), либо область (ср. горо­да Тар­тес­са — He­cat., fr. 4; 5). Стра­бон пред­по­ло­жил, что в осно­ве гоме­ров­ско­го «Тар­та­ра» лежал дале­кий запад­ный Тар­тесс (3. 2. 12).

—5 (2. 5. 10. 5); 1. Если Эри­тия-Гади­ра нахо­ди­лась в Ливии (Diod., 4. 18. 2), то зачем Герак­лу надо было пере­прав­лять­ся в нее через Оке­ан из Евро­пы? То, что эта «Евро­па» не озна­ча­ла совре­мен­ный мате­рик, вид­но и из опи­са­ния Апол­ло­до­ром обрат­но­го пути Герак­ла (2. 5. 10. 9—11). Кал­ли­мах гово­рит о «свет­ло(рыже?)воло­сых ливий­ских жен­щи­нах» (Hymn., 2. 86), а Ст. Визан­тий­ский сооб­ща­ет: «Λί­βυσ­σα. φρου­ρίον Βι­θυνίας ἐπι­ψα­λάσ­σιονиΛι­βυσ­τῖ­νοι ἔθνος πα­ρακείμε­νον Κόλ­χοις, с.4 ὡς Διόφαν­τος». «Ὃς εἰς Κύ­ταιαν τὴν Λι­βυσ­τί­νην μο­λὼν», — гово­рит Ликофрон о Кол­хиде (Alex., 1312). Под «Ливи­ей» Апол­ло­до­ра скры­ва­лась, воз­мож­но, область к восто­ку от Гре­ции — севе­ро-восточ­ная Малая Азия или Кол­хида¹ 2. У кол­хов солн­це всхо­ди­ло, а в Ливии захо­ди­ло (Apol­lon., 1. 81 f): это были «края све­та», и мно­гие авто­ры про­ла­га­ли путь Герак­ла в «чаше Солн­ца» через Оке­ан — из Ливии к Про­ме­тею, на Кав­каз (Phe­rec., fr. 33), от Кав­ка­за до Гес­пе­рид, в Ливию (Эсхил, fr. 76)² сам путь из Кол­хиды в Ливию через Оке­ан ука­зал арго­нав­там еще Геси­од (Schol. Apol­lon., 4. 259). 3. Осо­бен­но­стью арха­и­че­ско­го гре­че­ско­го мен­та­ли­те­та явля­лось то, что «края све­та» мог­ли засе­лять­ся одни­ми и теми же людь­ми: и на восто­ке, и на запа­де жили эфи­о­пы (Stra­bo, I. 2. 26; Эсхил, fr. 192; Эври­пид, fr. 771), Цир­цея (Hom. Od., 10. 135; 12. 1—9)³ ама­зон­ки (Diod., 2. 44—45; 3. 52—55), ибе­ры (Eus­tath. Com. Dion., 694 ff.) и т. д. То же, сле­до­ва­тель­но, мог­ло отно­сить­ся и к Ливии (см.: Apol­lon, 4. 1227).

—6 (2. 5. 10. 5): Гомер сооб­ща­ет, что пле­мя абан­тов вла­де­ло Эвбе­ей и, види­мо, еще до Тро­ян­ской вой­ны (Stra­bo, 10. 1. 8 f.). Упо­ми­на­ет их и Архи­лох (Plu. Thes., 5, cf. Hom. Il., 2. 536 f.).

—7 (2. 5. 10. 7): сюжет и пер­со­на­жи нигде более не встре­ча­ют­ся; инте­рес­ны три момен­та: 1. По Стра­бо­ну (l. c.), на Эвбее было две реки, поку­пав­шись в одной из кото­рых, скот ста­но­вил­ся белым, а в дру­гой — чер­ным. Быки Солн­ца мог­ли быть и крас­ны­ми (φοίνι­κοι — Гери­о­на), и белы­ми; быки Аида, кото­рых пас на Эри­тии, счи­тав­шей­ся ост­ро­вом, Минэт, были, оче­вид­но, чер­ны­ми. И Солн­це, и Аид (Тар­тар) явно ассо­ции­ро­ва­лись с «кра­я­ми све­та». 2. Минэт был застре­лен из лука; ни один из извест­ных нам пре­тен­ден­тов на быков Гери­о­на не был убит подоб­ным обра­зом. 3. В Вифи­нии, непо­да­ле­ку от Сим­пле­гад, нахо­ди­лась Ἀνθε­μοεισί­δα λί­μηνη (Apol­lon., 2. 724),

—8 (2. 5. 10. 8): пред­лог «εἰς» обо­зна­ча­ет цель: сле­до­ва­тель­но, Тар­тесс здесь не река, а либо назван­ный по име­ни реки (Stra­bo, 3. 2. 11) город, кон­так­ты с кото­рым гре­ки уста­но­ви­ли где-то в VII в. до н. э. (He­ro­dot., 4. 152) и кото­рый был раз­ру­шен око­ло 500 г. до н. э.⁴ либо область.

—9 (2. 5. 10. 9): 1. Удив­ля­ет неожи­дан­но чет­кое на общем раз­мы­том фоне ука­за­ние на Абде­ру. Этот город зна­ли Гека­тей (fr. 127), Гел­ла­ник (fr. 98), поме­щав­шие древ­ней­шую Абде­ру во Фра­кию, и Эфор (fr. 72). У Фере­кида Абде­ра свя­зы­ва­лась с похо­дом за коня­ми Дио­меда (см. выше). 2. Раз­но­чте­ние «εἰς Λι­γύην» (FHG, I, Mül­ler) и «εἰς Λι­γυσ­τι­κῆ γῆ» (Loeb. clas., L., №121, Fra­zer) ослож­ня­ет дело, так как «λί­γυες» было назва­ни­ем сал­ли­ев, а «Λι­γυσ­τι­κῆ γῆ» озна­ча­ло место пле­ме­ни с.5 мас­са­лиотов, поз­же име­ну­е­мых «кель­то­ли­гу­ра­ми» (Stra­bo, 4. 6. 3). Мас­са­лия, «πό­λις τῆς Λι­γυσ­τι­κῆς». (He­cat., fr. 22), была осно­ва­на, види­мо, в кон­це VI в. до н. э. (Tim., fr. 39 f.), а до это­го суще­ст­во­ва­ло одно назва­ние — λί­γυες. Апол­ло­ний зовет Стой­хад­ские ост­ро­ва «Лигу­сти­дски­ми» (Λι­γυσ­τί­δας — 4. 553 f.), а Стра­бон, ссы­ла­ясь на «древ­них», насе­ля­ет их мас­са­лиота­ми (4. 1. 10), жив­ши­ми, по его же сло­вам, в Лигу­сти­нии (4. 6. 3). Эти ост­ро­ва, если верить древ­ней­шим источ­ни­кам Апол­ло­ния, нахо­ди­лись на дру­гом «краю све­та» (см. 4. 563—658 f.), за Эрида­ном и Рода­ном, при­чем послед­ний явно может быть иден­ти­фи­ци­ро­ван с Тар­тес­сом — Тар­та­ром (см.: Apol­lon., 4. 625, f.; 646 f.). 3. Суще­ст­во­ва­ли, види­мо, по ука­зан­но­му уже ранее прин­ци­пу, и кол­хид­ские лигу­ры (Eus­tath., 76; He­ro­dot, 5994), ведь лигу­ры поме­ща­лись на «краю зем­ли» (см.: Hes. fr., 132).

—10 (2. 5. 10. 9—10): 1. Гел­ла­ник сооб­ща­ет, что когда Геракл при­шел в «Ита­лию», у него убе­жал один бык, а посколь­ку мест­ные живот­ные «пло­хо пони­ма­ли» (но пони­ма­ли. — С. Д.) гре­че­ский язык, Геракл поль­зо­вал­ся их наре­чи­ем, на кото­ром быка име­но­ва­ли «οὐίτου­λον», и позд­нее назвал эту зем­лю «Ита­ли­ей» (DH, 1. 35. 2). Одна­ко Тимей, а за ним и рим­ляне выво­ди­ли это назва­ние из древ­не­гре­че­ско­го язы­ка (Var­ro RR, 2. 5. 3; Aul. Gel., II. 1. 1—2). Воз­мож­но, это «мест­ное насе­ле­ние» было свя­за­но с гре­че­ским этно­сом. 2. Гел­ла­ник же пишет, что сбе­жав­ший бык, прыг­нув в море, достиг вплавь Сици­лии (DH, 1. 35. 2), а Апол­ло­дор сооб­ща­ет, о том, что у Регия (ἀπὸ Ῥη­γίου) один бык отко­лол­ся (ἀπορ­ρήγ­νυ­σι) и бро­сил­ся в море. Упо­ми­на­ние о Регии, нигде более с Герак­лом не ассо­ци­и­ру­е­мом, сле­ду­ет, по наше­му мне­нию, счи­тать «вкла­дом» само­го Апол­ло­до­ра (эти­мо­ло­гию того же типа см. у Эсхи­ла в Stra­bo, 6. 1. 6), 3. Бро­сив­ший­ся в море и достиг­ший Сици­лии бык мино­вал, по сло­вам Апол­ло­до­ра, обшир­ную зем­лю, назван­ную потом «Ита­ли­ей», и при­шел к Эрик­су. Если учесть, что эпи­зод с Реги­ем вста­вил сам Апол­ло­дор, дабы объ­яс­нить тем назва­ние горо­да, и что Ита­лия и Сици­лия нико­гда не сме­ши­ва­лись, то мож­но пред­по­ло­жить, что бык сбе­жал еще рань­ше. Отсюда сле­ду­ет, что 1) «Ита­ли­ей» счи­та­лась область к югу от Тирре­нии; 2) бык бро­сил­ся в море на краю Тирре­нии и «Ита­лии». Послед­нее не долж­но удив­лять — ана­ло­гич­ный путь, из Тирре­нии сра­зу в Сици­лию, минуя юг полу­ост­ро­ва, име­ет очень древ­ние ана­ло­гии: Одис­сей у Гоме­ра (10. 135; 11. 107), арго­нав­ты у Геси­о­да и Апол­ло­ния⁵ Любо­пыт­но, что источ­ник Апол­ло­до­ра не содер­жит сооб­ще­ния о том, как попал на Сици­лию сам Геракл. 4. Сведе­ния о древ­ней­шей Ита­лии сохра­ни­лись самые раз­ные — Антиох (V в. до н. э.): 1) «То, что ныне зовет­ся Ита­ли­ей, в древ­но­сти насе­ля­ли энот­ры» (DH, 1. 12. 3); с.6 2) «οὕτω δὲ Σἰκε­λοὶ καὶ Μόρ­γη­τες ἐγέ­νον­το καὶ Ἰτα­λίη­τες ἐόν­τες Οἴνωτ­ροι»; 3) «Ту зем­лю, что дохо­ди­ла до Напе­тин­ско­го и Скил­ла­тин­ско­го зали­вов, пер­вой назва­ли “Ита­ли­ей” по Ита­лу» (DH, 1. 1. 35. 1); 4) «Ита­лию зва­ли Бру­ти­ем (Βρετ­τίαν), а затем Энот­ри­ей» (St. Byz., s. v.); Фере­кид (V в. до н. э.): «Энотра­ми зовут­ся живу­щие в Ита­лии» (fr. 156 J.); Ари­сто­тель: «Древ­ние гово­рят, что жил неко­гда царь Энот­рии Итал, по кото­ро­му, пере­ме­нив имя, (они) ста­ли звать­ся ита­ла­ми вме­сто энотров, и та стра­на Евро­пы взя­ла имя “Ита­лия”, нахо­дясь меж­ду Скил­ла­тин­ским и Ламе­тин­ским зали­ва­ми» (Po­lit., 7. 9. 2, 1329b); Стра­бон: «Древ­ние ведь Энот­рию, протя­нув­шу­ю­ся от Сици­лий­ско­го про­ли­ва до Тарен­тин­ско­го зали­ва и Посидо­нии, зва­ли Ита­ли­ей» (5. 1. 1, 209); Ps.—Scymn.: «Самый север­ный город Ита­лии — Тери­на, а к севе­ру от нее лежит Энот­рия» (306).

Сле­до­ва­тель­но, суще­ст­во­ва­ли Энот­рия — «Ита­лы» и про­сто Энот­рия; воз­мож­но, с этим было свя­за­но некое разде­ле­ние энотров, вос­по­ми­на­ние о кото­ром донес до нас Антиох (DH, 1. 12. 3; 73. 4). Инте­рес­но срав­нить три отрыв­ка из Антио­ха, сохра­нив­ши­е­ся у Дио­ни­сия и Стра­бо­на:

А. Ита­лу уна­сле­до­вал Мор­гет, он при­ютил Сике­ла, кото­рый, уста­но­вив соб­ст­вен­ную власть, поде­лил народ — «οὕτω δὲ Σι­κελοὶ καὶ Μόρ­γη­τες ἐγέ­νον­το καὶ Ἰτα­λίη­τες ἐόν­τες Οἴνωτ­ροι» (DH, 1. 12. 3). Это пере­во­дит­ся по-раз­но­му: а) «Thus the­se who had been Oenot­rians be­ca­me Si­cels, Mor­ge­tes and Ita­lians» (Loeb. Clas. L., № 319); б) «So gab es in Ita­lia Mor­ge­ter uns Si­ke­ler, bei­de oinot­ri­schen Blu­tes und zu­sam­men als Einwoh­ner von Ita­lia Ἰτα­λιῆται. ge­nannt»⁶;

Б. «Гово­рят, что когда Мор­гет пра­вил в Ита­лии (она тогда про­сти­ра­лась от Тарен­та до Посидо­нии)», при­шел к нему Сикел (DH, 1. 73. 4);

В. «Антиох гово­рит, что преж­де всех эту зем­лю насе­ля­ли сике­лы и мор­ге­ты и что они затем пере­се­ли­лись в Сици­лию, вытес­нен­ные энотра­ми» (Stra­bo. 6. 1. 6).

Во-пер­вых, пра­во­мер­но под­верг­нуть оба при­веден­ных пере­во­да сомне­нию, так как, если верить Стра­бо­ну, Антиох не счи­тал ни мор­ге­тов, ни сике­лов энотра­ми. Учи­ты­вая то, что с при­хо­дом Сике­ла народ был поде­лен, мы пред­ла­га­ем такой пере­вод: «так появи­лись сике­лы и мор­ге­ты, а так­же ита­лиоты, сущие энот­ры». Во-вто­рых, сике­лы явно не были энотра­ми (Stra­bo, l. c.; Антиох в DH, 1. 22. 4). Ита­лиоты-энот­ры зани­ма­ли, как было вид­но, лишь южную часть Бру­тия, т. е. «Ита­лию». Фра­за «Ἰτα­λίη­τες ἐόν­τες Οἴνωτ­ροι» свиде­тель­ст­ву­ет, оче­вид­но, о том, что суще­ст­во­ва­ли и дру­гие энот­ры, живу­щие за пре­де­ла­ми Ита­лии, как уже было отме­че­но.

с.7 А кто такие мор­ге­ты? Стра­бон, при­во­дя мне­ние Антио­ха, сооб­ща­ет о том, что они были вме­сте с сике­ла­ми вытес­не­ны энотра­ми в Сици­лию. Одна­ко подоб­ные сведе­ния боль­ше нигде не встре­ча­ют­ся, см. DH, 1. 22, 3—5:

—Гел­ла­ник Лес­бий­ский — в Сици­лию уеха­ли из Ита­лии эли­мы, гони­мые энотра­ми, и авзо­ны, бегу­щие от япи­гов. По име­ни вождя послед­них, Сике­ла, ста­ли назы­вать­ся и оба наро­да, и весь ост­ров;

—Филист Сира­куз­ский (IV в. до н. э.) — гони­мые умб­ра­ми и пелас­га­ми, бежа­ли лигу­ры, пред­во­ди­те­лем кото­рых был Сикел, сын Ита­ла;

—Антиох Сира­куз­ский — мигри­ро­ва­ли сике­лы, спа­са­ясь от энотров и опи­ков. Пред­во­ди­те­лем сике­лов был Стра­тон;

—Фукидид — сике­лов вытес­ни­ли опи­ки.

Сведе­ния Антио­ха ока­зы­ва­ют­ся раз­лич­ны­ми у Дио­ни­сия и Стра­бо­на. Пер­во­му неиз­вест­но, что у Антио­ха был рас­сказ о пере­пра­ве мор­ге­тов в Сици­лию. Вто­рой не сооб­ща­ет, что сике­лов гна­ли и опи­ки. Если бы Антиох опи­сал сов­мест­ное пере­се­ле­ние мор­ге­тов и сике­лов, это отра­зил бы Дио­ни­сий (как, напри­мер, в слу­чае с Гел­ла­ни­ком, поведав­шем о пере­се­ле­нии двух наро­дов). Мы пред­по­ла­га­ем, что идея о пере­пра­ве мор­ге­тов в Сици­лию при­над­ле­жит не Антио­ху, а дру­гим авто­рам, и слу­жит Стра­бо­ну для объ­яс­не­ния про­ис­хож­де­ния назва­ния сици­лий­ско­го горо­да Мор­ган­ция (Μορ­γάντιον — Stra­bo, 6. 1. 6, С. 257; 6. 2. 4. С. 270). Подоб­ная мысль, как отме­ча­ет сам Стра­бон, уже была выска­за­на несколь­ки­ми авто­ра­ми (6. 1. 6). То, что вто­рая часть сооб­ще­ния Стра­бо­на заим­ст­во­ва­на не у Антио­ха, вид­но из пер­вой, в кото­рой гово­рит­ся о мор­ге­тах и сике­лах как древ­ней­ших жите­лях юга Ита­лий­ско­го полу­ост­ро­ва. Дио­ни­сий, ссы­ла­ясь на мне­ние Антио­ха и Фере­кида, при­хо­дит к заклю­че­нию, что энот­ры были пер­вы­ми пере­се­лен­ца­ми в Ита­лию (DH, 1. 13. 2). Если при этом учесть, что мор­ге­ты мог­ли появить­ся лишь при Мор­ге­те, пре­ем­ни­ке Ита­ла, царя энотров, то тем самым ста­но­вит­ся непо­нят­ным, как мор­ге­ты и сике­лы, посе­лив­ши­е­ся в Ита­лии при Мор­ге­те, мог­ли быть древ­ней­ши­ми жите­ля­ми этих мест. Оче­вид­но, древ­ность здесь весь­ма отно­си­тель­ная: Антиох, сло­ва­ми Стра­бо­на (6. 1. 6, см. выше), опи­сы­ва­ет срав­ни­тель­но позд­нее вре­мя, насту­пив­шее после воца­ре­ния Мор­ге­та. Вме­сте с тем Антиохом (Стра­бо­ном) не упо­ми­на­ют­ся ита­лы — энот­ры (Ἰτα­λίη­τες), жив­шие в «Ита­лии», т. е. на юге Бру­тия. Оче­вид­но, их к тому вре­ме­ни про­сто не было. Но Дио­ни­сий, ссы­ла­ясь на Антио­ха, сооб­ща­ет, что затем народ был поде­лен; если вна­ча­ле были мор­ге­ты и при­шед­шие сике­лы, а затем — мор­ге­ты, ита­лы и при­шед­шие сике­лы, то деле­ние, ско­рее все­го, каса­лось двух пер­вых наро­дов, при­над­ле­жа­щих к энотрам.

с.8 На воз­мож­ную при­чи­ну это­го деле­ния ука­зы­ва­ют, как кажет­ся, два обсто­я­тель­ства:

1. При прав­ле­нии Мор­ге­та, как сооб­ща­ет Дио­ни­сий, Энот­рия вышла за свои пер­во­на­чаль­ные гра­ни­цы (пере­ше­ек от Скил­лан­ция до Напе­ти­ны, в север­ном Бру­тии) и про­дви­ну­лась на север до вооб­ра­жае­мой линии от Тарен­та до Посидо­нии (DH, 1. 73. 4). Вряд ли Дио­ни­сий заим­ст­во­вал эти сведе­ния у Антио­ха, так как Стра­бон, непо­сред­ст­вен­но ссы­ла­ясь на Антио­ха, сооб­ща­ет, что, вый­дя за пре­де­лы Бру­тия, назва­ния «Ита­лия» и «энот­ры» рас­про­стра­ни­лись вплоть до Мета­пон­та и Сири­ти­ды (6. 1. 4. С. 255), но не вклю­ча­ли еще зем­ли Тарен­та, где, по сло­вам Антио­ха, жили япи­ги (ibid., С. 254).

2. По дру­гим сведе­ни­ям (School. Lyk, 856), Сири­ти­да (Si­ris) была доче­рью имен­но Мор­ге­та.

Мы пред­по­ла­га­ем, что ита­лиоты и мор­ге­ты Антио­ха явля­лись энот­рид­ски­ми пле­ме­на­ми, кото­рые жили соот­вет­ст­вен­но в «Ита­лии», т. е. в Бру­тие (где они оби­та­ли еще до Мор­ге­та, при Ита­ле), и Лука­нии (куда они, види­мо, при­шли при Мор­ге­те). Имен­но поэто­му и ста­ло воз­мож­ным деле­ние энотров на «ита­лов» — Ἰτα­λίη­τες ἐόν­τες Οἴνωτ­ροι(тер­мин Антио­ха — см. выше) — и «внеш­них энотров» — τοὺς ὑπερ­κει­μένους Οἰνωτ­ροὺς (тер­мин, ско­рее все­го, Антио­ха — Stra­bo, 6. 1. 15, С. 265), боров­ших­ся за зем­ли в Лука­нии (ibid.) Назва­ние послед­них как раз ука­зы­ва­ет на то, что они жили вне Бру­тия, т. е. пер­во­на­чаль­ной Энот­рии, види­мо, уже тогда звав­шей­ся «Ита­ли­ей», но при этом оба пле­ме­ни были энот­рид­ски­ми. Сле­ду­ет так­же учи­ты­вать, что сам Антиох жил намно­го поз­же опи­сы­вае­мых им собы­тий и для него и Бру­тий, и Лука­ния уже вос­при­ни­ма­лись как «Ита­лия» (Stra­bo, 6. 1. 4, с. 254—255; DH, 1. 12. 3; St. Byz. l. c.), рас­про­стра­не­ние к севе­ру от Бру­тия назва­ний «Ита­лия» и «энот­ры» шло одно­вре­мен­но (Stra­bo, ibid.), что явно не соот­вет­ст­во­ва­ло дей­ст­ви­тель­но­сти.

Един­ст­вен­ное про­ти­во­ре­чие, на кото­рое нам могут ука­зать, — то, что к севе­ру от «Ита­лии» жили не мор­ге­ты, а хоны. Одна­ко необ­хо­ди­мо напом­нить, что назва­ния «Энот­рия» и «Ита­лия» рас­про­стра­ня­лись на север не одно­вре­мен­но: вна­ча­ле, по свиде­тель­ству древ­них авто­ров, область к севе­ру от Бру­тия зва­лась Энот­ри­ей. Далее, хоны, как вид­но из тек­ста само­го Стра­бо­на, были энот­рид­ским пле­ме­нем. Рас­смот­рим сле­дую­щие сооб­ще­ния:

—«город энотров, кото­рый Стра­бон упо­ми­на­ет в шестой (кни­ге), и зем­ля зовет­ся “Хона” (Χώ­νη). По ней город Хона, от кото­ро­го они и зовут­ся хона­ми» (St. Byz., s. v. Χώ­νη);

с.9 — «Μορ­γέντιον», город в Ита­лии, по име­ни мор­ге­тов» (idem, s. v.);

—«(Там), где теперь нахо­дит­ся Хона, место, кото­рое ранее зва­лось Энот­ри­ей… так Дио­ни­сий и Дион и все, пишу­щие по рим­ской исто­рии, сооб­ща­ют» (Tzetz. ad Ly­kophr., 912).

Ст. Визан­тий­ский гово­рит (ссы­ла­ясь на Стра­бо­на?), что хоны полу­чи­ли назва­ние по име­ни горо­да Хона, а это, по наше­му мне­нию, ука­зы­ва­ет на вто­рич­ное про­ис­хож­де­ние дан­но­го назва­ния (ср. воз­ник­но­ве­ние назва­ния горо­да Мор­ган­ция от мор­ге­тов). О том, что хоны выде­ли­лись из энотров в уже срав­ни­тель­но позд­нее вре­мя, свиде­тель­ст­ву­ет и сооб­ще­ние Tzet­zae: до того, как при­нять имя «Хона», эта зем­ля зва­лась «Энот­ри­ей».

Оче­вид­но, спер­ва Энот­рия рас­про­стра­ня­лась к севе­ру от Бру­тия до Мета­пон­та, а уже потом из чис­ла жив­ших в этой зем­ле энотров выде­ли­лись хоны. Антиох, для кото­ро­го и Бру­тий, и Лука­ния уже дав­но были еди­ной «Ита­ли­ей», опре­де­лен­но — не вда­ва­ясь в подроб­но­сти, свя­зал с появ­ле­ни­ем хонов не толь­ко рас­про­стра­не­ние на Лука­нию назва­ния «Ита­лия», но и про­ис­шед­шее еще рань­ше засе­ле­ние Лука­нии энотра­ми, тогда как сами хоны явля­лись энот­рид­ским пле­ме­нем.

Таким обра­зом, мор­ге­ты и хоны не долж­ны про­ти­во­по­став­лять­ся друг дру­гу: с пер­вы­ми было свя­за­но про­дви­же­ние энотров в Лука­нию, вто­рые пред­став­ля­ли собой одно из энот­рид­ских пле­мен и появи­лись, разу­ме­ет­ся, поз­же, а может, и даже после того, как эта зем­ля ста­ла назы­вать­ся «Ита­ли­ей». Выде­ле­ние же имен­но хонов сопря­га­лось, види­мо, с важ­ной ролью в этих местах при­шло­го гре­че­ско­го эле­мен­та, появив­ше­го­ся после Тро­ян­ской вой­ны (см.: Ly­kophr. Alex., 978—983; Tzet­zae ad Ly­kophr., 887, 978), что, как нам пред­став­ля­ет­ся, и дало воз­мож­ность Стра­бо­ну поде­лить насе­ле­ние этой обла­сти, кото­рая вско­ре ста­ла Лука­ни­ей, на хонов (назван­ных им далее энотра­ми — Stra­bo, 6. 1. 4, С. 255) и энотров (Stra­bo, 6. 1. 2, С. 253).

Итак, мы попы­та­лись выяс­нить, когда же Бру­тий и Лука­ния объ­еди­ни­лись в одну область, звав­шу­ю­ся «Ита­лия». У Гоме­ра это наиме­но­ва­ние мы не встре­ти­ли; един­ст­вен­ная извест­ная нам фра­за из Геси­о­да — «εἰς τὸ σπή­λαιον εἰσε­λάσας ἄντικ­ρυς Ἰτα­λίας καὶ Σι­κελίας», взя­тая к тому же из позд­не­го источ­ни­ка (An­to­nin. Li­ber., 23: Βάτ­τος), тоже не содер­жит чет­ко­го отве­та на вопрос. Из нее лишь сле­ду­ет, что в это вре­мя по край­ней мере уже Бру­тий вос­при­ни­мал­ся как «Ита­лия», но вхо­ди­ла ли в «Ита­лию» Лука­ния или все еще оста­ва­лась «внеш­ней Энот­ри­ей» — неиз­вест­но. Толь­ко для Антио­ха, т. е. отно­си­тель­но V в. до н. э., у нас есть дей­ст­ви­тель­но опре­де­лен­ные сведе­ния; соглас­но ему

с.10 — «Ита­лия» про­дви­ну­лась до Мета­пон­та (Stra­bo, 6. 1. 4, С. 255);

—«Ита­лия» про­дви­ну­лась до Посидо­ния и Тарен­та (DH, 1. 73. 4);

—Бру­тий и Лука­ния состав­ля­ли еди­ное целое и зва­лись «Ита­ли­ей» (Stra­bo, ibid.).

Мож­но спо­рить о том, вхо­дил ли при Антио­хе Тарент в «Ита­лию» или ее гра­ни­цы достиг­ли лишь Мета­пон­та, но нас более инте­ре­су­ет запад­ное побе­ре­жье Ита­лий­ско­го полу­ост­ро­ва, отно­си­тель­но него есть ука­за­ние Антио­ха на Посидо­ний, сохра­нив­ше­е­ся у Дио­ни­сия, и пони­ма­ние Антиохом под «Ита­ли­ей» сов­мест­но Бру­тия и Лука­нии, доне­сен­ное Стра­бо­ном.

—11 (2. 5. 10. 10—11): Апол­ло­дор един­ст­вен­ный упо­ми­на­ет, что Эрикс был побеж­ден Герак­лом три­жды, и ниче­го не гово­рит об усло­ви­ях, на кото­рых они всту­пи­ли в про­ти­во­бор­ство (ср. — скот про­тив вла­сти, ἀρχὴ — Paus., 4. 36. 4; скот про­тив зем­ли, χώ­ρα — Diod., 4. 23. 1—3, He­ro­dot, 5. 43).

Ска­зать, что Апол­ло­дор поль­зо­вал­ся одним или пре­иму­ще­ст­вен­но одним источ­ни­ком, на наш взгляд, не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным. Дж. Дж. Фрей­зер счи­та­ет, что его веро­ят­ным источ­ни­ком был Фере­кид Афин­ский⁷ и опи­ра­ет­ся на фраг­мент 3-й кни­ги «Исто­рий» Фере­кида (At­he­nae, II. 470 f.). Одна­ко хоро­шо вид­но, как схо­жие в прин­ци­пе сюже­ты име­ют у этих авто­ров раз­ное напол­не­ние: у Апол­ло­до­ра Солн­це дало «чашу» Герак­лу вовсе не из стра­ха (как у Фере­кида), а из вос­хи­ще­ния ею муже­ст­вом. Абсо­лют­но отсут­ст­ву­ет у Апол­ло­до­ра упо­ми­на­ние об эпи­зо­де с Оке­а­ном, при­веден­ном в этом же месте Фере­кидом, не сов­па­да­ют и оче­ред­ность подви­гов, опи­са­ние Ливии и мно­гие дру­гие дета­ли. У Гека­тея Гери­он жил не на Эри­тии, и даже не в Ибе­рии, а Геракл при­вел быков в Мике­ны — все это так­же отли­ча­ет­ся от тек­ста Апол­ло­до­ра (fr. 349). Не мог быть его источ­ни­ком и Гел­ла­ник.

То, что Апол­ло­дор поль­зо­вал­ся не одним, а несколь­ки­ми источ­ни­ка­ми, при­чем обра­ща­ясь с ними весь­ма воль­но, вид­но из бро­саю­щих­ся в гла­за несоот­вет­ст­вий раз­лич­ных частей его тек­ста. Он мгно­вен­но про­во­дит Герак­ла по «Евро­пе» в «Ливию», а затем, гово­ря об обрат­ном пути Герак­ла, дает отно­си­тель­но подроб­ное опи­са­ние Евро­пей­ско­го мате­ри­ка; автор пред­став­ля­ет «Евро­пу» и «Ливию» как совре­мен­ную Евро­пу и север­ную Афри­ку, но при­во­дит рас­сказ о путе­ше­ст­вии Герак­ла из «Ливии» на Эри­тию через Оке­ан в «чаше Солн­ца»; оба Тар­тес­са, упо­мя­ну­тых им, зна­чат раз­ное: в пер­вом слу­чае речь, ско­рее все­го, идет о реке, а во вто­ром — о горо­де; и т. д. Мы пола­га­ем, что Апол­ло­дор исполь­зо­вал раз­лич­ные источ­ни­ки, опи­ра­ясь на раз­лич­ные сведе­ния кото­рых, он и создал цель­ное, но про­ти­во­ре­чи­вое повест­во­ва­ние. Более с.11 того, пра­виль­нее было бы гово­рить не о кон­крет­ном источ­ни­ке или источ­ни­ках Апол­ло­до­ра (это заве­ло бы нас в тупик, посколь­ку пря­мые ана­ло­гии невоз­мож­ны и окон­ча­тель­ный ответ, таким обра­зом, тоже невоз­мо­жен), а о раз­лич­ных пла­стах или уров­нях тра­ди­ции опи­са­ния это­го подви­га Герак­ла, кото­рые появи­лись в раз­ное вре­мя и кото­рые Апол­ло­дор пере­ме­шал в сво­ем повест­во­ва­нии. Таких уров­ней мы можем выде­лить четы­ре:

I. Оче­вид­но, эта тра­ди­ция появи­лась даже до гоме­ров­ско­го вре­ме­ни и свя­зы­ва­ла подви­ги Герак­ла с зем­ля­ми, отсто­я­щи­ми срав­ни­тель­но неда­ле­ко от север­но­го Пело­пон­не­са⁸ С ней, как кажет­ся, сле­ду­ет соот­но­сить «Евро­пу» и «Ливию» Апол­ло­до­ра, где под «Евро­пой» пони­ма­ют­ся древ­ней­шие севе­ро-восточ­ные зем­ли⁹ а под «Ливи­ей» — область, лежа­щая далее к восто­ку, но, види­мо, бли­же Кол­хиды (Diod., 1, 55. 3—5). С раз­лич­ны­ми про­яв­ле­ни­я­ми этой тра­ди­ции были, оче­вид­но, свя­за­ны и вос­по­ми­на­ния о воз­вра­ще­нии Герак­ла с быка­ми Гери­о­на по Ски­фии и Фра­кии, т. е. по севе­ро-восточ­ным для Гре­ции зем­лям, сохра­нив­ши­е­ся как у Апол­ло­до­ра (2. 5. 10. 12—13), так и у Геро­до­та (4. 8), а так­же ука­за­ния на абан­тов и Эвбею. Одну из вер­сий ука­зан­ной тра­ди­ции донес до нас Гека­тей, утвер­ждав­ший, что Гери­он в дей­ст­ви­тель­но­сти жил в север­ной Гре­ции, в Эпи­ре, а имен­но — в обла­сти Амбра­кии и Амфи­ло­хии (fr. 349).

II. Со вре­ме­нем гра­ни­цы мира раз­дви­ну­лись, и подви­ги Герак­ла, свя­зан­ные с похо­да­ми на «край све­та», уво­ди­ли его все даль­ше, даже за Оке­ан. Новый уро­вень раз­ви­тия, или пласт тра­ди­ции, насколь­ко мож­но судить, допол­нил преды­ду­щий: герой, как и преж­де, направ­лял­ся на север (севе­ро-восток), ему при­хо­ди­лось пере­прав­лять­ся через Оке­ан, чтобы на «краю све­та» совер­шить свой подвиг. Обрат­ный путь вна­ча­ле, види­мо, сно­ва про­ле­гал через Оке­ан: у Апол­ло­до­ра Геракл пере­плыл его и вер­нул «чашу» Солн­цу. При­вне­се­ние Апол­ло­до­ром позд­ней трак­тов­ки назва­ний «Евро­па» и «Ливия» в более ран­ний пласт тра­ди­ции при­ве­ло к пута­ни­це: Геракл напра­вил­ся в «чаше Солн­ца» с запа­да, и, сле­до­ва­тель­но, полу­чи­лось так, что Гери­он жил на восточ­ном «краю зем­ли». Тем не менее, несмот­ря на пута­ни­цу, Геракл воз­вра­щал­ся преж­ним путем: герой шел на севе­ро-восток, пере­плы­вал Оке­ан, совер­шал подвиг, опять пере­плы­вал Оке­ан и воз­вра­щал­ся домой, сле­до­ва­тель­но, с севе­ро-восто­ка, т. е. из тех же Ски­фии и Фра­кии. Таким обра­зом, место подви­га было про­сто пере­не­се­но за Оке­ан, и про­ти­во­ре­чия меж­ду марш­ру­та­ми героя на пер­вом и вто­ром уров­нях тра­ди­ции как тако­во­го не суще­ст­во­ва­ло.

III. В то же вре­мя уже Геси­о­дом был про­ло­жен, а Апол­ло­до­ром, опи­рав­шим­ся на древ­ней­шие источ­ни­ки, повто­рен путь арго­нав­тов: с.12 севе­ро-восток, север­ная Малая Азия (!), Кол­хида, Оке­ан, Ливия, Евро­па (лигу­ры, Тирре­ния), Сици­лия, Гре­ция. Он был моди­фи­ци­ро­ван Геро­до­том, «открыв­шим» про­лив из Оке­а­на в Сре­ди­зем­ное море (арго­нав­ты Гери­о­да были вынуж­де­ны нести свой корабль на руках через Ливию, пока не достиг­ли «внут­рен­не­го моря» — ведь про­ли­ва, а сле­до­ва­тель­но, и «стол­пов» тогда еще не зна­ли) и утвер­ждав­шим, что «то море, по кото­ро­му во всех направ­ле­ни­ях пла­ва­ют элли­ны, и море по ту сто­ро­ну Герак­ло­вых стол­пов, а так­же Эритрей­ское состав­ля­ют соб­ст­вен­но одно целое» (1. 202).

Эта тра­ди­ция, позд­няя, но вос­хо­дя­щая к Гоме­ру и Геси­о­ду, так­же была исполь­зо­ва­на Апол­ло­до­ром (что осо­бен­но замет­но, если пре­не­бречь упо­мя­ну­той пута­ни­цей с Тар­тес­сом как местом отплы­тия в «чаше Солн­ца» к Гери­о­ну). Об этом свиде­тель­ст­ву­ют три обсто­я­тель­ства: 1) упо­ми­на­ние кель­тов, лигу­ров и Тирре­нии (ср.: Apol­lod., 2, 5. 10. 9, 1. 9. 24. 5, и Apol­lon., 4. 646, 659); 2) пря­мой путь Герак­ла из Тирре­нии на Сици­лию, минуя лежа­щие меж­ду ними зем­ли, т. е. путь Одис­сея у Гоме­ра и арго­нав­тов у Геси­о­да. К Геси­о­ду же, види­мо, вос­хо­дит поме­ще­ние Гери­о­на на край­нем запа­де — ост­ро­ве Эри­тия, а так­же облик Гери­о­на, как и име­на и родо­слов­ные пас­ту­ха и его соба­ки; 3) нако­нец, впер­вые встре­чаю­ще­е­ся упо­ми­на­ние назва­ния «Ита­лия», но при­ме­ни­тель­но лишь к тем зем­лям, кото­рые были загад­кой для Гоме­ра и Геси­о­да: их герои мино­ва­ли эти зем­ли, направ­ля­ясь из Тирре­нии на Сици­лию. Пони­ма­ние под «Ита­ли­ей» этих земель, про­сти­раю­щих­ся от Тирре­нии до Мес­син­ско­го про­ли­ва, было харак­тер­но, как мы выяс­ни­ли, по край­ней мере, для V в. до н. э.

Послед­ний пласт тра­ди­ции уже зна­чи­тель­но раз­нит­ся от пер­вых двух, так как поз­во­ля­ет про­ло­жить дру­гой путь для воз­вра­ще­ния Герак­ла от Гери­о­на, а имен­но по евро­пей­ско­му мате­ри­ку.

IV. Самая позд­няя из извест­ных нам вер­сий пред­у­смат­ри­ва­ет един­ст­вен­но при­ня­тый в позд­ней мифо­ло­гии и соот­вет­ст­ву­ю­щих науч­ных трудах марш­рут похо­да Герак­ла к Гери­о­ну: он высту­па­ет в путь по север­но­му бере­гу Афри­ки, т. е. по Ливии, в при­выч­ном пони­ма­нии это­го сло­ва (см.: Diod., 4. 17—18), уста­нав­ли­ва­ет «стол­пы» меж­ду Ливи­ей и Евро­пой-мате­ри­ком, добы­ва­ет быков в Испа­нии (ibid., 4. 18. 2 f.), а затем идет домой по Евро­пе, в том чис­ле по Ита­лии. Дан­ную вер­сию Апол­ло­дор так­же хоро­шо знал, что под­твер­жда­ет­ся неудач­ным вклю­че­ни­ем эпи­зо­да с уста­нов­ле­ни­ем «стол­пов» в древ­ней­ший пласт тра­ди­ции повест­во­ва­ния о «Евро­пе» и «Ливии» (2. 5. 10. 4) и наме­ком на осве­дом­лен­ность о том фак­те, что в соот­вет­ст­вии с уров­нем раз­ви­тия тра­ди­ции бык, сбе­жав­ший от Герак­ла, пере­плыл Мес­син­ский про­лив (см.: Diod., 4. 22. 6—7), с.13 кото­рый повлек за собой не менее неудач­ный экс­курс в эти­мо­ло­гию, касаю­щий­ся назва­ния горо­да Регий, и, как и в пер­вом слу­чае, гру­бое сме­ше­ние раз­ных уров­ней тра­ди­ции.

Эта новей­шая тра­ди­ция, как вид­но, огра­ни­чи­ва­ет путь Герак­ла сре­ди­зем­но­мор­ским побе­ре­жьем, изме­нив, сле­до­ва­тель­но, уже не путь воз­вра­ще­ния, а марш­рут похо­да до Гери­о­на. В целом же схе­ма путе­ше­ст­вия Герак­ла сно­ва пред­ста­ла в виде кру­га, но теперь уже лежа­ще­го к запа­ду от Гре­ции. И ничто уже не напо­ми­на­ло о том, какую эво­лю­цию пре­тер­пе­ла древ­не­гре­че­ская тра­ди­ция о похо­де Герак­ла за быка­ми Гери­о­на. Оста­лись лишь раз­роз­нен­ные вос­по­ми­на­ния о преж­них пред­став­ле­ни­ях, кото­рые кажут­ся чита­те­лю неле­пы­ми на фоне ярко­го и цель­но­го позд­не­го вос­про­из­веде­ния мифа, обрас­тав­ше­го все более кра­соч­ны­ми подроб­но­стя­ми, боль­шую часть кото­рых состав­ля­ли подви­ги Герак­ла, совер­шен­ные им в Ита­лии, на пути от Гери­о­на (см.: Diod., 4. 19. 3—4. 22. 6; DH, 1. 39—1. 44. 1).