Еще раз о Ликофроне и «Энеиде»*

с.436 В нашем рас­по­ря­же­нии име­ют­ся три недав­них изда­ния поэ­мы Ликофро­на «Алек­сандра»¹, появ­ле­ние кото­рых, каза­лось бы, поз­во­ля­ет наде­ять­ся на то, что мы хоть немно­го при­бли­зи­лись к реше­нию двух вопро­сов: ста­ро­го, о ста­ту­се строк 1226—1280 (интер­по­ля­ция с силь­ным рим­ским при­вку­сом или искон­ный текст?), и чуть более ново­го — об отно­ше­нии как всей поэ­мы цели­ком, так и запо­до­зрен­но­го отрыв­ка отдель­но, к «Эне­иде» Вер­ги­лия. Ничуть не быва­ло. Обе про­бле­мы так же дале­ки от раз­ре­ше­ния, как и преж­де.

С одной сто­ро­ны, не суще­ст­ву­ет серь­ез­ных осно­ва­ний под­вер­гать сомне­нию, что Вер­ги­лий не про­сто пре­вос­ход­но был зна­ком с «Алек­сан­дрой»², но и рас­счи­ты­вал на то, что более обра­зо­ван­ные из его чита­те­лей уга­да­ют в его сти­хах мно­го­чис­лен­ные аллю­зии на этот источ­ник — поэ­му, создан­ную, веро­ят­но, в кон­це III — нача­ле II в. до н. э.³ С дру­гой сто­ро­ны, заме­ча­ние, кото­рое мимо­хо­дом бро­си­ла Сте­фа­ни Уэст⁴, пока­зы­ва­ет, что вопрос дале­ко не исчер­пан, и не соста­вит осо­бо­го труда про­дви­нуть­ся впе­ред в его пони­ма­нии. Д-р Уэст заме­ча­ет: «мы вряд ли мог­ли бы понять, что нам делать» с «рож­ден­ны­ми под Боре­ем» (bo­rei­go­noi, т. е. оби­та­те­ля­ми Севе­ра) из сти­ха 1253 «Алек­сан­дры», сре­ди кото­рых тро­ян­ским изгнан­ни­кам пред­сто­я­ло одна­жды посе­лить­ся, если бы нам не было уже зна­ко­мо наиме­но­ва­ние лати­нян Abo­ri­gi­nes («изна­чаль­ные жите­ли»). Рас­смот­рим поэто­му еще несколь­ко при­ме­ров из подо­зри­тель­ных сти­хов 1226—1280.

(i). Стих 1254⁵. Упо­ми­на­ние Дав­нии (при­бли­зи­тель­но совр. Апу­лия) в дан­ном кон­тек­сте крайне неумест­но. Одна­ко Вер­ги­лий отцу сво­его героя Тур­на дает как раз имя «Давн» (если даже и не эпо­ним дав­ний­цев в пол­ном смыс­ле сло­ва, то во вся­ком слу­чае апел­ля­тив чисто дав­ний­ско­го про­ис­хож­де­ния), хотя и посе­ля­ет его при этом в Ардее, куда лег­ко добрать­ся пеш­ком из Лави­ния и откуда не так дале­ко до с.437 Аль­бы Лон­ги⁶. Таким обра­зом, «Дав­нию» из сти­ха 1254, я пола­гаю, сле­ду­ет пони­мать про­сто как уче­ный намек на Вер­ги­ли­е­ву стра­ну руту­лов, постро­ен­ный на необыч­ном употреб­ле­нии у Вер­ги­лия лич­но­го име­ни Давн, вне зави­си­мо­сти от того, чем руко­вод­ст­во­вал­ся при этом сам Вер­ги­лий. Такое пред­по­ло­же­ние устра­ня­ет из гре­че­ско­го тек­ста гео­гра­фи­че­скую труд­ность, ибо Эней дей­ст­ви­тель­но станет осно­ва­те­лем горо­да (Лави­ния) на зем­ле лати­нов/руту­лов.

(ii) В сти­хе 1252 «Алек­сан­дры» речь идет об Энее, кото­рый вспом­нит древ­ние ора­ку­лы о тро­ян­цах, пожи­раю­щих свои сто­лы⁷. Это «вспом­нит» пред­став­ля­ет собой, судя по все­му, изощ­рен­ную аллю­зию на фра­зу Вер­ги­лия nunc re­pe­to (Aen. VII. 123; см. мой ком­мен­та­рий к этой стро­ке), где Эней вос­кре­ша­ет в памя­ти и пред­ла­га­ет спут­ни­кам истол­ко­ва­ние древ­не­го про­ро­че­ства Гар­пии, неко­гда дан­ное его отцом (хотя оно и не вошло в текст поэ­мы)⁸.

(iii) Начи­ная со сти­ха 1242, в тек­сте «Алек­сан­дры» пред­воз­ве­ща­ет­ся уста­нов­ле­ние слож­но­го хит­ро­спле­те­ния сою­зов: тро­ян­цы, кар­лик (воз­мож­но, Одис­сей)⁹, Тар­хон и Тир­сен. Клю­че­вой здесь явля­ет­ся тема ста­ро­го вра­га, Одис­сея, кото­рый ста­но­вит­ся дру­гом и союз­ни­ком¹⁰. Уже Гел­ла­ник упо­ми­нал о нала­див­ших­ся отно­ше­ни­ях меж­ду Эне­ем и Одис­сем (FrGH. 4 F. Frag. 84)¹¹, и вооб­ще тема ныне пре­одо­лен­ной былой гре­ко-тро­ян­ской враж­ды име­ет для Вер­ги­лия пер­во­сте­пен­ное с.438 зна­че­ние¹²: в дан­ном слу­чае, одна­ко, в гре­че­ском тек­сте несо­мнен­но обыг­ры­ва­ет­ся извест­ный Вер­ги­ли­ев пара­докс: «путь к спа­се­нию — ты не пове­ришь — нач­нет­ся из гре­че­ско­го горо­да» (via pri­ma sa­lu­tis, quod mi­ni­me re­ris, Gra­ia pan­de­tur ab ur­be) (Aen. VI. 96 sq.). Вер­ги­лий име­ет в виду осно­ван­ное Эван­дром на месте буду­ще­го Рима аркад­ское посе­ле­ние.

(iv) Поче­му в сти­хе 1279 жили­щу Сивил­лы в Кумах дает­ся эпи­тет στυγ­νόν¹³? Несо­мнен­но, толь­ко из-за того, что Вер­ги­лий в сле­дую­щих одна за дру­гой стро­ках (VI. 10, 11) Сивил­лу назы­ва­ет hor­ren­da, «ужас­ной», а ее пеще­ру — im­ma­ne, «гро­мад­ной, устра­шаю­щей».

(v) Важ­нее все­го, одна­ко, зна­ме­ние чер­ной сви­ньи (ст. 1256), кото­рую при­вез­ли с собою с Восто­ка тро­ян­цы¹⁴. Такой окрас живот­но­го встре­ча­ет­ся толь­ко в дан­ном фраг­мен­те, что вызва­ло зна­чи­тель­ное недо­уме­ние¹⁵. Оче­вид­но, что чер­ный цвет — это умыш­лен­ная инвер­сия изна­чаль­но бело­го: ведь имен­но белый окрас име­ет смысл при нали­чии исход­ной свя­зи меж­ду латин­ским при­ла­га­тель­ным al­ba («белый») и топо­ни­мом «Аль­ба Лон­га». Сло­во «чер­ная» может быть поня­то толь­ко как наро­чи­тое иска­же­ние латин­ско­го ори­ги­на­ла. Рав­ным обра­зом не зна­ет парал­ле­лей, по край­ней мере до вре­ме­ни Пом­пея Тро­га (Jus­tin. 20. 1. 12), соеди­не­ние дан­но­го зна­ме­ния с трид­ца­тью латин­ски­ми коло­ни­я­ми¹⁶, а не с трид­ца­тью года­ми, кото­рые долж­ны прой­ти, преж­де чем Эней станет осно­ва­те­лем Аль­бы, хотя о 30 посе­ле­ни­ях упо­ми­на­ет уже Дио­ни­сий Гали­кар­насский (Ant. Rom. III. 34. 1), не сооб­щаю­щий, одна­ко, их aition. Но что, если автор, напи­сав­ший в сти­хе 1255 πύρ­γους («баш­ни»), думал при этом о сло­ве ar­ces у Вер­ги­лия (VI. 776), кото­рый, хотя и не назы­вая их точ­но­го чис­ла, гово­рит имен­но о посе­ле­ни­ях Латин­ско­го сою­за?

с.439 При­веден­ные выше сооб­ра­же­ния нель­зя счи­тать решаю­щи­ми. Одна­ко, сле­дуя обще­при­ня­той тра­ди­ци­он­ной хро­но­ло­гии, соглас­но кото­рой Вер­ги­лий исполь­зо­вал сочи­не­ние Ликофро­на, мы остав­ля­ем слиш­ком мно­го тем­но­го и труд­но­объ­яс­ни­мо­го. Если же пред­по­ло­жить, что интер­по­ля­тор «Алек­сан­дры» сле­до­вал за «Эне­идой», сра­зу про­яс­ня­ют­ся несколь­ко самых тем­ных мест (и чис­ло тако­вых после более кро­пот­ли­во­го иссле­до­ва­ния несо­мнен­но воз­рас­тет), а сам интер­по­ля­тор ока­зы­ва­ет­ся ост­ро­ум­ным и изыс­кан­ным сочи­ни­те­лем вари­а­ций на темы недав­но опуб­ли­ко­ван­но­го эпо­са рим­лян¹⁷.

Horsfall N. M. (Ox­ford).
Ly­coph­ron and the Aeneid, again

The prob­lem of the Ro­man ver­ses in Ly­coph­ron’s “Ale­xandra” and their evi­dent re­la­tionship to Vir­gil is easi­ly re­sol­ved, on­ce it is rea­li­sed that tho­se ver­ses con­tain nu­me­rous al­lu­sions best un­derstood as de­pen­dent upon Vir­gil’s La­tin ori­gi­nal. The sec­tion of text is the­re­fo­re clear­ly in­ter­po­la­ted and post-Vir­gi­lian.