Восстание рабов под руководством Спартака (73—
Как известно, оно было начато группой рабов-гладиаторов из частной гладиаторской школы в Капуе. Около 200 рабов составили заговор, который был раскрыт, но 74 человека бежали и укрылись на Везувии. Восставшие выбрали трех предводителей, первым из которых был фракиец Спартак, бывший наемник, попавший в плен и проданный в гладиаторы. Он обладал выдающимися способностями военачальника и организатора. Двое других — Крикс и Эномай, считается, были галльского или германского происхождения. К восставшим сбегались рабы из округи и какие-то «свободные с полей». Римский отряд, пришедший из Капуи, был отбит. Нанеся римлянам несколько серьезных поражений, Спартак, пишет Плутарх, «стал уже великой и грозной силой, но как здравомыслящий человек, ясно понимал, что ему все же не сломить могущество римлян, и повел свое войско к Альпам, рассчитывая перейти через горы и таким образом дать каждому возможность вернуться домой — иным во Фракию, другим в Галлию».
Число восставших, по Аппиану, достигало уже 70 тыс. Древние авторы пишут о разногласиях в их среде, которые объясняют или племенной рознью, или разнородностью социального состава. Крикс с 20-тысячным отрядом был разбит в Апулии у горы Гаргана, где и погиб. Против Спартака, ведшего главную часть восставших, были посланы оба консула 72 г. Гн. Корнелий Лентул и Л. Геллий Публикола, и он их разбил поодиночке. Двигаясь к Альпам, Спартак одерживал новые победы, у Мутины над наместником Транспаданской Галлии пропретором Гаем Кассием, а также претором Гаем Манлием. Но неожиданно он отказался от прежнего плана и повернул обратно. Удовлетворительного объяснения такой перемене планов нет. Уже в древности пытались его сконструировать, предполагая, что либо рабов испугали неблагоприятные условия местности и тяжесть перехода через Альпы, неизвестность ситуации за Альпами, италийские победы подействовали на настроения восставших.
Спартак двинулся к Риму. Он приказал сжечь лишний обоз, перерезать вьючный скот и идти налегке. Сенат поставил во главе римских сил претора Красса, наделив его чрезвычайными полномочиями. В Пицене Спартак разбил один из римских отрядов, обратив солдат в бегство. Солдаты явно не желали сражаться с «рабами». Красс прибег к децимации, крайней и жестокой мере для восстановления дисциплины в войске. Тем не менее, он просил сенат вызвать из провинции еще двух полководцев — Помпея и Лукулла. Спартак, однако, на Рим не пошел и направился в Южную Италию, он двигался через Бруттий к Мессинскому проливу, где, по имеющимся сведениям, рассчитывал на помощь пиратов. Полагают, что он собирался переправиться в Сицилию, но это не удалось. Тем временем Красс перегородил перешеек рвом, заперев восставших в Бруттии. Спартак, засыпав ров, перевел по нему свою армию. Предполагается, что его путь лежал к Брундизию, где он хотел посадить армию на корабли и переправить в Грецию. Однако в 71 г. В Апулии Спартак был разбит и погиб. Отдельные отряды армии рабов еще действовали после его гибели. Прибывший из Испании Помпей довершил их разгром, после чего
Восстание Спартака, организовавшего из рабов огромную боеспособную армию, прошедшую по всей Италии, явилось беспрецедентным потрясением для Рима. Память об этом восстании жила и в последующие века. Не претендуя на то, чтобы в коротких заметках охватить все или даже сколько-нибудь значительную часть связанных с восстанием проблем, остановлюсь лишь на самом загадочном эпизоде — походе армии Спартака на север к Альпам. Напомню, что наиболее распространенным объяснением причин этого победоносного рейда еще в античности стало стремление Спартака вывести восставших рабов за пределы Италии с последующей эвакуацией их по родным землям.
Однако обратим внимание на то, как воспринимали политическую ситуацию в Италии 72 г. до н. э. (год рейда спартаковцев к Альпам) в самом Риме. Для римских граждан ситуация была действительно тяжелой и не один только Спартак занимал их умы. Незадолго до бегства гладиаторов из Капуи на Востоке в 74 г. началась новая, уже третья, Митридатова война, отвлекшая на себя лучшую армию во главе с цветом нобильского офицерства, которым командовали братья Лукуллы. Один из них, Луций Лициний Лукулл, был в эту эпоху пожалуй наиболее одаренным римским полководцем до Цезаря. В Испании еще с 80 г. велась безуспешная война с популярским полководцем Квинтом Серторием, который, подчинив своему влиянию испанские племена, сумел создать там своего рода новое государство наподобие Нового Карфагена Баркидов. Создавший вокруг себя «сенат» из 300 римских эмигрантов, Серторий освободил местное население от налогов и постоев, упорядочил суды, открыл школу для детей местной знати. Их учили латинскому и греческому языкам, и Серторий обещал со временем привлечь их к управлению государством, сознательно проводя политику романизации местной знати. Посланные в Испанию во главе римских войск, состоявших из испытанных в боях ветеранов, полководцы Цецилий Метелл и Гней Помпей практически ничего не могли поделать с Серторием и терпели поражения. В 72 г. могущество Сертория достигло своего апогея, кельты и иберы Испании боготворили его, он стоял во главе боеспособной армии, и в Риме распространялись слухи о скором явлении в Италию «второго Ганнибала» (такое прозвище Серторий получил у кельтиберов). Подобно великому Пунийцу Серторий тоже потерял один глаз, и это внешнее сходство довершало поразительную похожесть их военной тактики (ориентация на быстроту ударов) и военно-политической стратегии. Более того, подобно Ганнибалу, который после поражения при Заме подвизался при дворе сирийского владыки Антиоха III, Серторий установил контакт с понтийским царем Митридатом VI Евпатором, видимо, справедливо полагая, что этот союз будет полезнее до начала решающей схватки с Римом на территории Италии, а не после нее, как пришлось сделать Ганнибалу. И Митридат, несмотря на свое поражение в первых войнах с Римом (89—
Таким образом, восстание Спартака началось в том момент, когда основные военные силы римлян и их лучшие полководцы были заняты на восточном и испанском фронтах. Спартаку приходилось разбивать далеко не лучших воинов, а в случае с консульскими армиями это и вообще были наспех набранные силы. В условиях, когда Республика буквально истекала кровью своих ветеранов в боях с Серторием и Митридатом, римский сенат выставил против Спартака обе консульские армии, видимо, вовсе не потому, что римские рабовладельцы именно в этот момент жаждали вернуть на свои поля бежавших рабов, вот-вот готовых вырваться за пределы Италии. Расклад политических сил показывает, что армия Спартака шла к Альпам на соединение с войсками Сертория, которые ожидались в это самое время из Испании. Даже после поражения консулов армии наместника Цизальпинской Галлии и преторская с самоубийственным упорством пытались не допустить Спартака к Альпам. И на это были веские причины, гораздо более важные нежели гипотетическая утрата нескольких десятков тысяч из «поголовья» италийских рабов. В свое время переход через Нарбонскую Галлию, а затем, и в особенности, через Альпы сильно уменьшил численность армии Ганнибала. Но она была с лихвой восстановлена после его первых побед в Цизальпинской Галлии за счет перешедших на его сторону галльских крестьян, ненавидевших римлян, отобравших их земли. Как кажется, ситуация 217 г. была готова повториться в 72 г. и спартаковцы должны были усилить вторгшуюся в Италию армию «второго Ганнибала».
Однако, как известно, этим планам не суждено было осуществиться. Чтобы не допустить катастрофы, римский сенат, теряя лицо честного противника, пошел на подкуп ближайшего окружения Сертория из числа римских офицеров. За деньги и обещанную реабилитацию на родине Гай Перпенна и его приспешники зарезали Сертория, лишив выпестованную им испанскую армию вождя и души всего предприятия. Разбив войска Сертория, руководимые теперь Перпенной, Помпей поспешил ликвидировать его лично, хотя, как пишет Аппиан, тот обещал рассказать некую правду о политической борьбе в Риме. Эта акция Помпея «послужила упрочению его доброй славы» у власть имущих. Лишенным своего вождя, самим испанцам поход в Италию был не нужен. Поэтому когда, после успешных сражений, победоносный Спартак вышел в Цизальпинскую Галлию, оказалось, что его предприятие было напрасным и предполагавшаяся встреча не состоится. Спартаковцы остались в Италии одни и были вынуждены повернуть назад на юг. Небезынтересно заметить, что, по расчетам Аппиана, к Альпам Спартак начал поход во главе 70-тысячной армии, а из Цизальпинской Галлии на юг он вел 120-тысячное войско. Сами цифры скорее всего сомнительны, но соотношение между ними наводит на размышления. А ведь Транспаданская Галлия в большей степени была областью крестьянского, чем рабовладельческого земледелия. На север за Альпы Спартак и его воины, по-видимому, никогда и не собирались.
Чтобы это понять более основательно, следует присмотреться к тому, кем собственно были эти восставшие. Казалось бы, мнение на этот счет однозначно и в источниках, и у историков, причем различных направлений и школ, — основную массу восставших составляли рабы. Вряд ли стоит оспаривать это представление и нам. Но наиболее проницательные исследователи не раз отмечали, что рабы принимали немалое участие в общественной жизни и социально-политической борьбе в Риме во все эпохи его существования, однако никогда они не выступали в качестве самостоятельной силы, служа лишь инструментом или орудием в борьбе свободных. Спартаковское восстание считается одним из трех (вместе с двумя Сицилийскими восстаниями конца II в. до н. э.) исключений из этого правила. Было ли оно таким исключением?
Обратимся еще раз к социально-политической ситуации в Италии в
Политическим центром восставших стал город Корфиний. Они создали свой сенат и выбирали магистратов. У руководства восстанием стояла италийская знать, получившая опыт командования в римской армии. Армия италиков численностью около 200 тыс. человек была приблизительно равна римской (куда входили еще верные Риму союзники). Италики разделили силы между многими полководцами, заставив римлян действовать во многих местах, что привело к исчерпанию римских людских резервов. Это заставило римлян набирать в войско бывших рабов, давая им свободу. Тяжелое финансовое и продовольственное положение и внешнеполитические осложнения на Востоке показали римлянам бесперспективность жесткой позиции в италийском вопросе. В 90—
Новые граждане были приписаны к ограниченному числу триб (к восьми или десяти), что автоматически лишало их большинства в народном собрании. Тем не менее, начало общей интеграции италиков в римское гражданство было положено. Принято считать, что формально в войне победили римляне, но фактически — италики. Италийский вопрос, однако, не сошел с повестки дня, а лишь принял новую форму вопроса о «новых гражданах». Борьба по этому вопросу продолжилась в годы первой Митридатовой войны (89—
В 84 г. Сулла, одержав несколько побед над Митридатом, заключил с ним мир, готовясь к войне в Италии, где собирали силы Цинна и его новый соратник Папирий Карбон, консул 85 и 84 гг. Новые граждане из италийских городов были главным источником людских резервов. Цинна и Карбон старались заручиться их поддержкой, однако Сулла в значительной мере нейтрализовал их политические усилия, обращаясь к корпоративно-профессиональным интересам солдат и обещая им землю как своим ветеранам. Более двух лет бушевала в Италии гражданская война. В 82 г. Рим, страдавший от голода, открыл ворота перед Суллой. Постепенно военные действия перерастали в террор и репрессии еще невиданных в Риме масштабов. Сулла, пишет римский историк, «залил кровью город и всю Италию». Карательные команды истязали и убивали его врагов. Вскоре стали выставляться списки (так называемые проскрипции) поставленных вне закона. За убийства и доносы назначались вознаграждения, за укрывательство — казнь. Имущество убитых конфисковывалось. Дети убитых лишались всех прав. Ничья жизнь не была в безопасности. В Италии свирепствовали карательные отряды, деятельность которых координировалась бывшими сулланскими эмиссарами, во время войны набиравшими в Италии солдат. Настоящему геноциду подверглись самниты. Поскольку некоторые из видных противников Суллы бежали в провинции, карательные экспедиции были отправлены и туда.
Всякая политическая инициатива была парализована. Сулла получил старинную чрезвычайную должность диктатора, звание которого отвечало консерватизму политической мысли нобилитета. Но впервые действие военной власти было обращено внутрь Республики. Как писал Аппиан, Сулла должен был править, «пока город, Италия, вся держава, потрясенная междоусобными распрями и войнами, не укрепится». Его режим постепенно реставрировал традиционные (хотя видоизмененные) формы олигархической республики. При Сулле была разработана система законодательных мероприятий, которая должна была закрепить в республиканских формах победу нобилитета, одержанную военным путем. Трибунская власть, которую консервативный нобилитет считал источником всех зол, была сведена к минимуму, законодательная инициатива у трибунов отнята, а путь к дальнейшей карьере закрыт. Зато было увеличено число преторов и квесторов. Был установлен строгий порядок должностей в карьере и десятилетний интервал для повторного занятия той же должности. Были строго разделены гражданская и военная власть магистратов и промагистратов. Поредевший сенат был пополнен, на будущее доступ в него предоставлялся квесторской должностью. Все суды были переданы сенаторам, и были созданы постоянные судебные комиссии (в зависимости от характера разбираемых дел). Сулла попытался также отнять римское гражданство у жителей ряда италийских городов, но законность этих постановлений оспаривалась уже при его жизни, и они оказались нежизнеспособными.
Материальную основу власти победивших предполагалось создать в лице так называемых сулланских колонистов. Для колоний были использованы земли, отобранные у италийских городов, что должно было привязать колонистов к чуждому им «делу нобилитета». Бывшие солдаты, посаженные на землю «большими массами со знаменами в военном снаряжении» (Аппиан), неизбежно оказывавшиеся во враждебных отношениях со своим окружением, представляли собой новую общественную силу. Новый принцип колонизации был попыткой сохранить для господствующей олигархии армию (хотя и в видоизмененной, внешне демилитаризованной форме) как постоянную опору. Однако многие разорившиеся сулланские колонисты превратились в горючий материал для новых гражданских войн. Они были связаны с сулланским строем лишь заинтересованностью в самой гражданской войне.
Сулланская конституция на десятилетие парализовала политическую активность римских граждан. Для новых граждан из числа италиков это означало отсутствие возможности достижения своих политических целей и реализации гражданских прав, в том числе и на землю. Борьба с установленными Суллой порядками не могла вестись конституционными методами. Поэтому вооруженное сопротивление сторонников реформ никогда не прекращалось. О деятельности Сертория в Испании мы уже говорили. В 78 г. с осуждением сулланского режима выступил бывший сулланец, нажившийся на проскрипциях, консул Эмилий Лепид. Посланный в Этрурию для подавления восстания местного населения, он использовал свое положение для подготовки к гражданской войне. Сенат принял постановление о чрезвычайных мерах. Войско Лепида, двинутое им на Рим, потерпело поражение от второго консула Катула близ Марсова поля. Лепид бежал в Сардинию, где вскоре умер. Таким образом, начавшееся в 73 г. в Кампании восстание Спартака вполне вписывается в контекст военного сопротивления сулланским порядкам со стороны италийского населения. Не случайно, видимо, по завершении борьбы со Спартаком его победители М. Лициний Красс и Гн. Помпей были избраны консулами на 70 г. и, вступив в должность, отменили сулланскую конституцию, дав возможность конституционного продолжения борьбы италиков за осуществление своих прав. К рабам и рабовладельческому строю эта политическая акция Помпея и Красса, превратившая их самих в самые заметные политические фигуры следующих 15 лет, не имела никакого отношения.
В этом контексте задумаемся еще раз над ролью, которую сыграли восставшие рабы в общественно-политической жизни Римской республики. Спартак, как известно, стремился создать армию по образцу римской, что очень напоминает действия италиков в Союзнической войне. Постоянные тренировки солдат наводят на мысль, что образцом для Спартака была именно профессиональная армия. Первоначальных 74 раба-гладиатора было слишком мало, чтобы быть сколько-нибудь заметным ядром армии в 70 тысяч человек, но они, как специалисты в обращении с оружием, могли стать лишь офицерами-инструкторами. И его базы на юге Италии очень напоминают вынужденное содержание Ганнибалом его наемников именно вблизи южно-италийских городов, где они могли тратить заработанные деньги. Правда, о Спартаке известно, что он запретил употреблять в своей среде золото и серебро. Предполагается, что он стремился утвердить равенство в среде восставших, аналогом которому может служить юридическое равенство римских граждан. Не это ли служило причиной разногласий среди восставших и отделений от Спартака других полководцев, более свободно относившихся к дисциплине вне поля сражения? Лукания и Самний, на которые была ориентирована дислокация войск Спартака, оказали Риму наиболее ожесточенное сопротивление в Союзнической войне. По этой причине значительная часть местных общин не получила гражданских прав и даже была низведена из союзников римского народа в ранг дедитициев (юридически недалеко стоявших от рабов).
У нас нет никаких оснований предполагать, что побег гладиаторов из Капуанской школы был заранее спланированной акцией, первым звеном в специально разработанном плане.
Хотя такое предположение напрашивается само собой, если вдуматься в хронологию событий
К сожалению, здесь следует остановиться и вернуться из области необоснованных предположений на почву относительно правдоподобных гипотез. Однако расклад политических сил в Италии сил заставляет думать, что на каком-то последующем за бегством из Капуи этапе успешно отбивавшие нападения римлян в Кампании беглые рабы явно должны были вызвать интерес у готовящихся к новой схватке с Римом италиков. Сами они открыто уже не могли выступить, по крайней мере до тех пор пока Серторий не появился бы в Италии и не начал бы новый виток внутригражданских войн. Во-первых, потери италиков во время сулланского террора были велики и ужасны. Во-вторых, они уже имели гражданские права и их целью не была борьба против граждан Рима, но лишь против данного правительства нобилей. В-третьих, приобретение гражданских прав разделило италиков на удовлетворенных положением дел (семьи солдат Суллы, получивших землю как ветераны) и не удовлетворенных. В этих условиях, до появления Сертория военные действия было лучше вести чужими руками, в частности руками рабов. Так что вполне допустимо предположение, что некоторые италийские рабовладельцы сами отправляли своих рабов в армию Спартака, где из них готовили воинов. Для рабов платой за участие в этом деле была обещанная свобода, свобода не за Альпами, а полученная от своего господина на законном основании и на территории Италии. Таким способом привлекал в армию рабов римский сенат в ходе Союзнической войны, так освобождал рабов для борьбы с консулом Октавием Цинна, так же дал свободу 10 тысячам рабов Сулла, сделав из них своих сторонников, знаменитых «корнелиев».
После того, как предприятие, ради которого Спартак готовил свою рабскую армию, провалилось, встал вопрос о том, что делать с этими силами. Античные авторы предполагали у него план похода на Рим, однако наличие такого плана никак не следует из действий Спартака. Подобно Ганнибалу, он, видимо, не имел целью захват Вечного города. Важнее было заставить римский сенат признать завоевания своего противника в договоре. С рабами же договора быть не могло, а представлявшего партию популяров Сертория уже не было. Как известно, Спартак предпринимает поход на юг Италии, где у него была некая договоренность с пиратами. Несмотря на все меры, Крассу не удается воспрепятствовать этим замыслам. Однако в последний момент план Спартака сорвался, так и оставшись предметом гипотез и домыслов историков по поводу его содержания. Пираты по какой-то причине обманули Спартака и не явились в указанное место. Чего хотели восставшие от них? Попасть на Сицилию? Ситуация на Сицилии этого времени достаточно хорошо известна благодаря тому, что наместником там был пресловутый Веррес, столь удачно обвиненный Цицероном. Однако из речей Цицерона мы ничего не узнаем о каких бы то ни было рабских волнениях на Сицилии в ожидании прибытия туда больших масс восставших рабов. По этому пункту Верреса нечем было упрекнуть.
Подойдем к проблеме с другой стороны. А кто были те пираты, что «сотрудничали» со Спартаком? Вопрос о господстве пиратов в Средиземном Море, как известно, встал в 68 г., когда рогацией Авла Габиния Гнею Помпею были предоставлены экстраординарные полномочия для борьбы с ними. Разгрому подверглись в основном пиратские базы в Киликии. А киликийские пираты были союзниками царя Митридата, война с которым фактически была не закончена. В свое время именно пираты осуществляли связь между Митридатом и Серторием. Если Спартак выступал в роли союзника Сертория, то характер его связи с пиратами становится очевидным. В 71 г. было только одно место, куда он мог вывезти из Италии свою армию, — это восточный театр военных действий, где у него оставался потенциальный союзник Митридат. Однако победы Лициния Лукулла лишили Митридата возможности маневра в Малой Азии. В этих условиях, когда счастье победы склонилось к римлянам, пираты, видимо, решили не вмешиваться. Возможно, впрочем, римская дипломатия использовала по отношению к ним те же средства, что в свое время оказались действенными в случае с Перпенной в Испании. Позднее в 67 г. пираты были «вознаграждены» за содействием римлянам разгромом, учиненным Помпеем.
Оказавшись запертой в Италии, Спартаковская армия начала медленно агонизировать. Его последний поход имел целью Самний, который всегда был оплотом наиболее ожесточенного неприятия римлян.
