Основные направления политической оппозиции правительству Византии в первой половине V в.

с.5 На послед­ней ста­дии раз­ви­тия рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции осо­бое зна­че­ние при­об­ре­ли не толь­ко меж­клас­со­вые столк­но­ве­ния, но и борь­ба внут­ри гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са¹. Сле­ду­ет учи­ты­вать и то, что в кри­зис­ной обста­нов­ке IV—VII вв. любое анти­пра­ви­тель­ст­вен­ное выступ­ле­ние, как-либо свя­зан­ное с дви­же­ни­ем народ­ных масс, угро­жа­ло рабо­вла­дель­че­ским поряд­кам². Про­дол­жая ана­лиз харак­те­ра поли­ти­че­ской оппо­зи­ции пра­ви­тель­ству ран­ней Визан­тии³, мы поста­ра­ем­ся в насто­я­щей ста­тье выде­лить основ­ные направ­ле­ния этой оппо­зи­ции в пер­вой поло­вине V в. Достичь этой цели мож­но при усло­вии реше­ния трех задач: опре­де­ле­ния кон­крет­ных оппо­зи­ци­он­ных групп и их вли­я­ния на поли­ти­че­скую борь­бу; рас­смот­ре­ния вза­и­моот­но­ше­ний этих групп и народ­ных масс; выяв­ле­ния основ­ных форм борь­бы оппо­зи­ции с пра­ви­тель­ст­вом.

Пра­во­мер­ность подоб­ной поста­нов­ки вопро­са выте­ка­ет так­же из исто­рио­гра­фи­че­ско­го состо­я­ния про­бле­мы. В самом деле, капи­таль­ные труды, отра­зив­шие ука­зан­ную тема­ти­ку, появи­лись уже в кон­це XIX — нача­ле XX вв. О. Зеек, А. Гюль­ден­пен­нинг, Ю. Кула­ков­ский, Э. Штейн, Д. Бью­ри, Л.-М. Гарт­ман собра­ли боль­шой фак­ти­че­ский мате­ри­ал, поз­во­ля­ю­щий дать спе­ци­аль­ную оцен­ку анти­пра­ви­тель­ст­вен­ным выступ­ле­ни­ям зна­ти в ран­ней Визан­тии⁴. Но в этих общих работах борь­ба внут­ри зна­ти пред­став­ле­на зави­ся­щей в основ­ном от поли­ти­че­ской конъ­юнк­ту­ры, «пар­тий­ных лиде­ров», субъ­ек­тив­ных устрем­ле­ний импе­ра­тор­ско­го дво­ра. Суть рели­ги­оз­но-поли­ти­че­ских спо­ров сведе­на эти­ми исто­ри­ка­ми к кон­фес­сио­наль­ным моти­вам, хотя, напри­мер, Э. Штейн и Д. Бью­ри свя­за­ли оппо­зи­цию свет­ской зна­ти с оппо­зи­ци­ей «цер­ков­ной». Заме­тим, что так рас­смат­ри­ва­лись рели­ги­оз­ные про­ти­во­ре­чия IV—VI вв. и в спе­ци­аль­ных иссле­до­ва­ни­ях, напри­мер М. Пай­ске­ром и И. Гефф­ке­ном⁵. Народ­ным дви­же­ни­ям в ука­зан­ных трудах места прак­ти­че­ски не уде­ля­лось. Одна­ко в них были наме­че­ны реаль­ные груп­пы оппо­зи­ции, напри­мер ука­зы­ва­лись вар­ва­ры как само­сто­я­тель­ная внут­ри­по­ли­ти­че­ская сила, выде­ля­лись с.6 вре­мен­ные оппо­зи­ци­он­ные «пар­тии» Авре­ли­а­на, Дио­ско­ра и т. д. В целом борь­ба внут­ри зна­ти, по О. Зее­ку, Л.-М. Гарт­ма­ну и Д. Бью­ри, дез­ор­га­ни­зо­вы­ва­ла импер­скую государ­ст­вен­ность и спо­соб­ст­во­ва­ла тор­же­ству нега­тив­ных начал, а недо­воль­ство отдель­ных групп зна­ти явля­лось лишь оппо­зи­ци­ей тому или ино­му дво­ру.

В рус­ском доре­во­лю­ци­он­ном визан­ти­но­веде­нии (напри­мер, в работах А. А. Васи­лье­ва, Ф. И. Успен­ско­го, С. П. Шеста­ко­ва)⁶ лишь кон­ста­ти­ро­ва­лись основ­ные анти­пра­ви­тель­ст­вен­ные выступ­ле­ния V в. Уче­ные не выяс­ня­ли их осо­бен­но­сти и свя­зи с народ­ны­ми дви­же­ни­я­ми, хотя и сде­ла­ли ряд тон­ких наблюде­ний на мате­ри­а­ле кон­крет­ных кон­фрон­та­ции меж­ду пра­ви­тель­ст­вом и зна­тью.

Впер­вые серь­ез­но изу­чил орга­ни­за­цию город­ских низов Визан­тии V в. и их отно­ше­ния с вла­стя­ми (раз­ви­вая тези­сы Ф. И. Успен­ско­го) Г. Маной­ло­вич. Он при­знал само­сто­я­тель­ность народ­ных масс в нажи­ме на пра­ви­тель­ство и ука­зал на воз­рас­та­ние их актив­но­сти с нача­ла V в.⁷ Попу­т­но отме­тим, что конец IV в. как этап в поли­ти­че­ской борь­бе в импе­рии опре­де­лил А. Пига­ньоль⁸.

В 50-е и 60-е гг. в бур­жу­аз­ной исто­рио­гра­фии появи­лись труды, посвя­щен­ные кон­крет­ным аспек­там и пери­о­дам борь­бы в гос­под­ст­ву­ю­щем клас­се Визан­тии пер­вой поло­ви­ны V в. Э. Дему­жо собра­ла огром­ный мате­ри­ал о борь­бе сре­ди зна­ти импе­рии рубе­жа IV—V вв. («пар­тии» Авре­ли­а­на, Иоан­на Зла­то­уста и т. д.), но не затро­ну­ла соци­аль­но­го аспек­та этой борь­бы. Оппо­зи­ци­он­ные выступ­ле­ния, по Э. Дему­жо, были вре­мен­ны, народ­ные дви­же­ния — нега­тив­ны⁹. Бога­тый фак­ти­че­ский мате­ри­ал, собран­ный в трудах, пытаю­щих­ся свя­зать кон­фес­сио­наль­ную борь­бу V в. с соци­аль­ной борь­бой, в боль­шей или мень­шей сте­пе­ни попа­дал под тео­ло­ги­че­скую кон­цеп­цию, объ­яс­ня­ю­щую борь­бу вокруг епи­ско­па­тов рели­ги­оз­ны­ми моти­ва­ми¹⁰. Мно­го­чис­лен­ные экс­кур­сы в исто­рию кон­фрон­та­ции раз­ных групп зна­ти Визан­тии V в., ско­ван­ные подоб­ной кон­цеп­ци­ей, мог­ли и могут быть цен­ны толь­ко сво­и­ми эмпи­ри­че­ски­ми наблюде­ни­я­ми, но не обоб­ще­ни­я­ми. С дру­гой сто­ро­ны, если эти экс­кур­сы толь­ко отча­сти обра­ща­лись к ана­ли­зу орга­ни­за­ций город­ско­го насе­ле­ния и его борь­бы с пра­ви­тель­ст­вом, то ряд серь­ез­ных иссле­до­ва­ний Ж. Жарри был посвя­щен имен­но такой теме. Емкий ана­лиз трудов Ж. Жарри и ана­ло­гич­ных по тема­ти­ке иссле­до­ва­ний дру­гих уче­ных, про­де­лан­ный З. В. Удаль­цо­вой¹¹, избав­ля­ет нас от их харак­те­ри­сти­ки. Ука­жем лишь, что Ж. Жарри убеди­тель­но аргу­мен­ти­ро­вал отсут­ст­вие «пар­тий­но­го» тож­де­ства меж­ду моно­фи­зит­ски­ми тече­ни­я­ми и оппо­зи­ци­он­ны­ми фрак­ци­я­ми V в., хотя и не заост­рил вни­ма­ния на воздей­ст­вии оппо­зи­ции на город­ские народ­ные мас­сы¹². Почти не уде­лил вни­ма­ния соци­аль­ным дви­же­ни­ям V в. Р. Ремон­дон¹³. Одна­ко он под­черк­нул, что оппо­зи­ци­он­ность мест­ной с.7 зна­ти (осо­бен­но в Сирии и Егип­те) во мно­гом опре­де­ля­лась не толь­ко рели­ги­оз­ны­ми, но и эко­но­ми­че­ски­ми моти­ва­ми. Как раз­но­род­ные опре­де­лял при­чи­ны оппо­зи­ции тех или иных групп насе­ле­ния импе­рии V в. и англий­ский анти­ко­вед А. Джонс¹⁴. Порой назы­вая столк­но­ве­ния мятеж­ной зна­ти с пра­ви­тель­ст­вом «рево­лю­ци­ей»¹⁵, А. Джонс прак­ти­че­ски не рас­смот­рел свя­зей оппо­зи­ции с народ­ны­ми дви­же­ни­я­ми, а поли­ти­че­скую борь­бу кон­ца IV — нача­ла VI в. пери­о­ди­зи­ро­вал по «дина­сти­че­ско­му» прин­ци­пу.

Х.-Г. Бек, изу­чая орга­ни­за­цию сто­лич­ной зна­ти V в., пока­зал воз­рас­та­ние зна­че­ния сена­та к середине сто­ле­тия¹⁶; это, по его мне­нию, повли­я­ло на пере­ста­нов­ку сил в оппо­зи­ции. Решаю­щую роль в анти­пра­ви­тель­ст­вен­ных выступ­ле­ни­ях V в. отве­ли зна­ти так­же Г. Дау­ни и В. Либе­шютц¹⁷.

Тра­ди­ция объ­яс­нять рели­ги­оз­но-поли­ти­че­ски­ми моти­ва­ми нали­чие тех или иных идео­ло­ги­че­ских нюан­сов в оппо­зи­ции V в. сохра­ни­лась в бур­жу­аз­ной исто­рио­гра­фии до сих пор¹⁸. Мало того, в послед­нее вре­мя наблюда­ют­ся попыт­ки ряда бур­жу­аз­ных уче­ных перей­ти в наступ­ле­ние на неко­то­рые прин­ци­пи­аль­ные марк­сист­ские оцен­ки клас­со­вой и поли­ти­че­ской борь­бы в Визан­тии IV—VII вв. Такие попыт­ки, напри­мер, сде­ла­ны А. Кэми­ро­ном, поста­рав­шим­ся све­сти борь­бу «цир­ко­вых пар­тий» к спор­тив­ным раз­но­гла­си­ям. Подоб­ные обсто­я­тель­ства дела­ют необ­хо­ди­мым даль­ней­шее изу­че­ние соци­аль­ных и поли­ти­че­ских кон­фрон­та­ции в ран­ней Визан­тии.

Сре­ди совет­ских исто­ри­ков, изу­чав­ших оппо­зи­цию при рабо­вла­де­нии и фео­да­лиз­ме с пози­ций марк­сист­ско-ленин­ско­го уче­ния одним из пер­вых пока­зал важ­ность изу­че­ния оппо­зи­ции визан­тий­ской зна­ти IV—V вв. и ее свя­зей с дви­же­ни­я­ми народ­ных масс М. В. Лев­чен­ко. Еще в 30-е гг. он ука­зал на сепа­ра­тист­ские тен­ден­ции фео­да­ли­зи­ру­ю­щей­ся зна­ти визан­тий­ско­го Егип­та, обу­слов­лен­ные соци­аль­но-эко­но­ми­че­ски­ми фак­то­ра­ми¹⁹. Клас­со­вая борь­ба в про­вин­ции коррек­ти­ро­ва­ла поведе­ние зна­ти. Эти тези­сы полу­чи­ли раз­ви­тие в после­дую­щих ста­тьях исто­ри­ка и его моно­гра­фии²⁰. В част­но­сти, М. В. Лев­чен­ко ука­зал на воз­мож­ность кон­фрон­та­ции, опре­де­ля­ю­щих­ся соци­аль­ны­ми про­ти­во­ре­чи­я­ми, меж­ду пра­ви­тель­ст­вом, арми­ей, сена­то­ра­ми и дима­ми.

Соци­аль­ное содер­жа­ние и орга­ни­за­цию город­ских дви­же­ний V—VII вв., оформ­ля­е­мых «цир­ко­вы­ми пар­ти­я­ми», осве­тил А. П. Дья­ко­нов, пока­зав­ший про­ти­во­ре­чия в руко­вод­стве «фрак­ций» (эко­но­ми­че­ские — меж­ду «ста­рой ари­сто­кра­ти­ей» и «бога­той не-ари­сто­кра­ти­ей», поли­ти­че­ские — меж­ду сена­то­ра­ми и бюро­кра­ти­ей и т. д.) и неиз­беж­ность апел­ля­ции оппо­зи­ци­он­ной зна­ти к народ­ным мас­сам²¹. Рели­ги­оз­ные вопро­сы, по А. П. Дья­ко­но­ву, не име­ли для руко­вод­ства «пар­тий» само­сто­я­тель­но­го зна­че­ния. Труд А. П. Дья­ко­но­ва вызвал поле­ми­ку. М. В. Лев­чен­ко и Н. В. Пигулев­ская опре­де­ля­ли борь­бу с.8 горо­жан в рам­ках «цир­ко­вых пар­тий» как про­грес­сив­ную. М. Я. Сюзю­мов выдви­нул тезис о защи­те горо­жа­на­ми IV—VI вв. позд­не­ра­бо­вла­дель­че­ских поряд­ков и пред­по­ло­жил, что кури­а­лы, «чинов­ная ари­сто­кра­тия», «воен­ное сосло­вие» и оппо­зи­ци­он­ные «отцы церк­ви» при сво­их кон­фрон­та­ци­ях боро­лись за мас­сы уже с IV в. С V в. сопер­ни­чаю­щие груп­пи­ров­ки, по М. Я. Сюзю­мо­ву, стре­ми­лись не столь­ко опе­реть­ся на город­ские мас­сы, сколь­ко разъ­еди­нить их²².

Дис­кус­сия совет­ских исто­ри­ков (середи­на 50-х гг.) о паде­нии рабо­вла­дель­че­ско­го строя в Евро­пе пока­за­ла сла­бую раз­ра­ботан­ность про­бле­мы соци­аль­но-поли­ти­че­ской борь­бы IV—VI вв.²³ Пер­вым важ­ность изу­че­ния кон­крет­ных оппо­зи­ци­он­ных выступ­ле­ний ран­не­ви­зан­тий­ской зна­ти (на при­ме­рах вос­ста­ния Про­ко­пия и антио­хий­ско­го вос­ста­ния 387 г.) пока­зал Г. Л. Кур­ба­тов²⁴. Оппо­зи­ция части визан­тий­ско­го кли­ра, сред­них и мел­ких соб­ст­вен­ни­ков иссле­до­ва­на в ста­тье Г. Л. Кур­ба­то­ва о взглядах Иоан­на Зла­то­уста, где убеди­тель­но пока­за­но, как клас­со­вая огра­ни­чен­ность Иоан­на поме­ша­ла моби­ли­за­ции народ­ных масс для успеш­но­го нажи­ма на пра­ви­тель­ство²⁵.

Соци­аль­но-поли­ти­че­ские взгляды «язы­че­ской оппо­зи­ции» IV—V вв., опи­рав­шей­ся «пре­иму­ще­ст­вен­но на ари­сто­кра­ти­че­ские кру­ги визан­тий­ско­го обще­ства и неко­то­рых визан­тий­ских интел­лек­ту­а­лов»²⁶, изу­чи­ла З. В. Удаль­цо­ва. Иссле­до­ва­тель­ни­ца дока­за­ла обу­слов­лен­ность взглядов язы­че­ских оппо­зи­ци­о­не­ров соци­аль­ным поло­же­ни­ем ухо­дя­щих в про­шлое групп зна­ти, свя­зан­ных с антич­ны­ми тра­ди­ци­я­ми. Выво­ды З. В. Удаль­цо­вой и М. Я. Сюзю­мо­ва лежат в осно­ве пери­о­ди­за­ции соци­аль­но-поли­ти­че­ской борь­бы IV—VI вв., при­ня­той в кол­лек­тив­ном труде «Исто­рия Визан­тии»²⁷. Дан­ную пери­о­ди­за­цию в целом под­твер­жда­ют выво­ды Г. Л. Кур­ба­то­ва, сде­лан­ные им при выяв­ле­нии эта­пов раз­ви­тия город­ских дви­же­ний в ран­ней Визан­тии²⁸. В сво­их ста­тьях мы при­дер­жи­ва­ем­ся этой пери­о­ди­за­ции.

Таким обра­зом, нашей исто­ри­че­ской нау­кой были изу­че­ны лишь отдель­ные сто­ро­ны оппо­зи­ции V в.: соци­аль­но-эко­но­ми­че­ское поло­же­ние неко­то­рых групп зна­ти, их раз­ви­тие, общие при­чи­ны кон­фрон­та­ции с пра­ви­тель­ст­вом, харак­тер отно­ше­ний отдель­ных оппо­зи­ци­он­ных групп с народ­ны­ми мас­са­ми и идей­ное воору­же­ние части недо­воль­ной зна­ти.

* * *

Мы счи­та­ем, что харак­тер и раз­ви­тие оппо­зи­ции пра­ви­тель­ству в бли­жай­шие годы после собы­тий 400 г.²⁹ опре­де­ля­ли сле­дую­щие основ­ные фак­то­ры: 1) извест­ное упо­рядо­че­ние эко­но­ми­че­ской жиз­ни вслед­ст­вие отно­си­тель­ной ста­би­ли­за­ции город­ско­го хозяй­ства и тор­го­вых ком­му­ни­ка­ций³⁰; 2) изме­не­ния в соот­но­ше­нии соци­аль­но-поли­ти­че­ских сил: воз­рас­та­ние зна­че­ния город­ских кор­по­ра­ций, обу­слов­лен­ное успе­хом с.9 выступ­ле­ний про­тив пра­ви­тельств Руфи­на, Евтро­пия и Кеса­рия и анти­вар­вар­ским дви­же­ни­ем 399—401 гг.; ослаб­ле­ние пози­ций круп­ной земле­вла­дель­че­ской зна­ти, сла­бо свя­зан­ной с муни­ци­паль­ной эко­но­ми­кой; сни­же­ние роли про­вин­ци­аль­ной тор­го­во-ростов­щи­че­ской вер­хуш­ки, бази­ру­ю­щей­ся на эко­но­ми­ке сред­них и мел­ких цен­тров; уси­ле­ние сто­лич­ной ари­сто­кра­тии, стре­мив­шей­ся про­дол­жать цен­тра­ли­за­цию, удо­вле­тво­рить в извест­ной мере инте­ре­сы части мест­ной город­ской вер­хуш­ки к лими­ти­ро­вать дви­же­ние масс; 3) посте­пен­ная ста­би­ли­за­ция на гра­ни­цах: уда­ле­ние вест­готов Ала­ри­ха на Запад в 401 г.: подав­ле­ние дви­же­ния гун­нов под руко­вод­ст­вом Уль­ди­са; сохра­не­ние мира с пер­са­ми.

Пра­ви­тель­ство Авре­ли­а­на, нахо­див­ше­е­ся у вла­сти до кон­ца 404 г., долж­но было учи­ты­вать помощь, кото­рую ему объ­ек­тив­но ока­за­ли город­ские кор­по­ра­ции в 400 г. Мы не име­ем от того вре­ме­ни зако­нов о каких-либо суро­вых мерах в отно­ше­нии языч­ни­ков и ере­ти­ков. Серия репрес­сив­ных поста­нов­ле­ний вышла лишь в кон­це 404 и в 405 г. в свя­зи с вол­не­ни­я­ми, раз­вер­нув­ши­ми­ся вокруг лич­но­сти Иоан­на Зла­то­уста. Но посколь­ку по дан­но­му вопро­су уже суще­ст­ву­ет ряд солид­ных иссле­до­ва­ний, наша зада­ча сво­дит­ся к обоб­ще­нию неко­то­рых важ­ных для темы момен­тов и акцен­ти­ро­ва­нию фак­тов, обу­слов­ли­вав­ших раз­ви­тие оппо­зи­ции.

1. Если Зла­то­уст выра­жал инте­ре­сы «сред­них про­вин­ци­аль­ных соб­ст­вен­ни­ков», чьи настро­е­ния в эпо­ху раз­ло­же­ния рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства частич­но сов­па­да­ли с настро­е­ни­я­ми мел­ких соб­ст­вен­ни­ков, то кри­ти­ка, кото­рую епи­скоп Кон­стан­ти­но­по­ля давал обще­ст­вен­ным поряд­кам, мог­ла най­ти отклик не толь­ко у народ­ных масс³¹, но и у его сто­рон­ни­ков в вер­хуш­ке кли­ра и даже в свет­ских кру­гах.

2. Выступ­ле­ния Зла­то­уста про­тив корруп­ции и рос­ко­ши дво­ра и про­тив импе­ра­три­цы Евдок­сии объ­ек­тив­но дела­ли его оппо­зи­ци­о­не­ром пра­ви­тель­ству Авре­ли­а­на, нахо­див­ше­му у нее под­держ­ку³². Как извест­но, на Иоан­на, co­mes sac­ra­rum lar­gi­tio­num с 401 г., сто­рон­ни­ка Авре­ли­а­на, разде­ляв­ше­го с ним ссыл­ку, Зла­то­уст напра­вил гнев взбун­то­вав­ших­ся сол­дат³³. В 403 г. Иоанн был в «пар­тии» Евдок­сии, дей­ст­во­вав­шей про­тив Зла­то­уста (Pal­lad., Dial., 3; Zo­sim., V, 23. 2 sq.). Оче­вид­но, Авре­ли­ан был пре­фек­том, отпра­вив­шим Зла­то­уста в ссыл­ку в июне 404 г.³⁴ В самом деле, Зла­то­уст не про­сто не смог най­ти «проч­ную опо­ру в сто­ли­це государ­ства круп­ных соб­ст­вен­ни­ков»³⁵, а ока­зал­ся кри­ти­ком сто­лич­ной ари­сто­кра­тии и про­во­ди­мой ею цен­тра­ли­за­ции. В этот пери­од даже заве­ре­ния типа: «Не за них ли (бога­тых. — А. К.) ско­рее я все гово­рю и делаю, тогда как они изощ­ри­ли мечи свои сами на себя?» (Ioh. Chrys., Hom. — PG, t. 52, col. 413), — не мог­ли, оче­вид­но, засло­нить от вла­стей дру­гие его тези­сы: «Нет ниче­го силь­нее церк­ви» и «Не воюй с цер­ко­вью!» (Ibid., col. 429, 441). Наме­ре­ние с.10 Зла­то­уста про­дол­жать кри­ти­ку поряд­ков дво­ра, поста­вить цер­ковь над свет­ской вла­стью в нрав­ст­вен­но-рели­ги­оз­ной сфе­ре вызва­ло жесто­кий отпор.

3. Пози­ция пра­ви­тель­ства в отно­ше­нии Иоан­на была объ­ек­тив­но под­дер­жа­на частью мона­хов (Созо­мен, с. 581—582), недо­воль­ных тем, что епи­скоп пори­цал их пре­бы­ва­ние в горо­дах (Созо­мен, с. 565—566). Этим путем Зла­то­уст ста­рал­ся уда­лить из горо­дов часть соци­аль­но опас­ных эле­мен­тов.

4. Выступ­ле­ние про­тив Зла­то­уста алек­сан­дрий­ско­го пат­ри­ар­ха Фео­фи­ла, под­дер­жан­но­го частью недо­воль­но­го Иоан­ном кли­ра и окру­же­ни­ем Евдок­сия, было, ско­рее все­го, осу­щест­вле­но не толь­ко в инте­ре­сах вер­хуш­ки еги­пет­ско­го духо­вен­ства, но и неко­то­рых город­ских кру­гов Малой Азии и Сирии, чьих епи­ско­пов Иоанн сме­стил. Воз­мож­но, пози­ция Фео­фи­ла устра­и­ва­ла и еги­пет­ских тор­гов­цев и нав­кли­ров. Извест­но, что по при­бы­тии Фео­фи­ла в Кон­стан­ти­но­поль для про­цес­са над Иоан­ном его встре­ти­ли алек­сан­дрий­ские моря­ки с хлеб­ных судов, устро­ив­шие аккла­ма­цию (Сократ, с. 484; Созо­мен, с. 580). Впо­след­ст­вии, после изгна­ния Зла­то­уста, в сто­ли­це про­изо­шли улич­ные сра­же­ния меж­ду алек­сан­дрий­ца­ми и «наро­дом Кон­стан­ти­но­по­ля» (Сократ, с. 488; Созо­мен, с. 19).

Оппо­зи­ци­он­ность Иоан­на Зла­то­уста была суще­ст­вен­но лими­ти­ро­ва­на не толь­ко нажи­мом дво­ра, но и клас­со­вой огра­ни­чен­но­стью защи­щае­мых им групп. Епи­скоп отдал­ся в руки импе­ра­тор­ской стра­жи, когда заме­тил опас­ность пере­рас­та­ния дви­же­ния в его защи­ту в соци­аль­ный про­тест (Сократ, с. 485; Созо­мен, с. 18). Попыт­ка Зла­то­уста более энер­гич­но апел­ли­ро­вать к мас­сам после воз­вра­ще­ния из пер­вой ссыл­ки была вызва­на рез­ким сокра­ще­ни­ем его сто­рон­ни­ков в среде пра­вя­щих групп и сред­них соб­ст­вен­ни­ков³⁶. Боль­шин­ство при­вер­жен­цев Зла­то­уста из рядов гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са было серь­ез­но напу­га­но вол­не­ни­я­ми в сто­ли­це, начав­ши­ми­ся после суда над епи­ско­пом³⁷. Еще боль­шее недо­воль­ство вызва­ла попыт­ка при­вер­жен­цев Зла­то­уста сжечь город после вто­рич­ной ссыл­ки епи­ско­па (Созо­мен, с. 589; Zo­sim., V, 24. 3—4). Несмот­ря на то, что чис­ло после­до­ва­тель­ных сто­рон­ни­ков Зла­то­уста долж­но было рез­ко сокра­тить­ся, их, види­мо, нель­зя назвать «срав­ни­тель­но неболь­шой куч­кой при­вер­жен­цев», как это дела­ет вслед за В. В. Боло­то­вым Г. Л. Кур­ба­тов³⁸. Сократ писал, что с пре­дан­ны­ми Иоан­ну людь­ми было мно­го епи­ско­пов, пре­сви­те­ров и про­чих кли­ри­ков (Сократ, с. 491). По Созо­ме­ну, к при­вер­жен­цам Иоан­на в это вре­мя при­над­ле­жа­ли мно­гие «из наро­да» под нача­лом «епи­ско­пов и дру­гих…» (Созо­мен, с. 589—590), орга­ни­зо­вав­ших даже доб­ро­воль­ную охра­ну сво­его гла­вы. На защи­ту сослан­но­го под­ня­лись люди, «быв­шие на пло­ща­дях» (Созо­мен, с. 592). Сре­ди иоан­ни­тов были состо­я­тель­ные и знат­ные лица, так как извест­но, что сол­да­ты, раз­го­няя их собра­ния, заклю­ча­ли знат­ных лиц под стра­жу, а у моля­щих­ся жен­щин с.11 отни­ма­ли оже­ре­лья, золотые поя­са, шей­ные цепи, брас­ле­ты (Созо­мен, с. 593—594; ср.: Ni­ceph., XIII, 28). Серь­ез­ность оппо­зи­ции под­твер­жда­ет и раз­мах репрес­сий после пожа­ра в сто­ли­це. Пра­ви­тель­ство выде­ли­ло чинов­ни­ков и воин­ские под­разде­ле­ния, уда­ляв­шие из Кон­стан­ти­но­по­ля близ­ких к Зла­то­усту епи­ско­пов и кли­ри­ков и аре­сто­вы­вав­шие про­чих его при­вер­жен­цев (Созо­мен, с. 592—593). Послан­ные вой­ска раз­го­ня­лись тол­па­ми иоан­ни­тов, пус­кав­ших в ход кам­ни и пал­ки (Созо­мен, с. 593; Ni­ceph., XIII, 28). Репрес­сии воз­гла­вил языч­ник пре­фект горо­да, «мно­гих» пре­дав­ший каз­ни (Созо­мен, с. 595) и пото­му заслу­жив­ший мрач­ную сла­ву у цер­ков­ных исто­ри­ков (Сократ, с. 492). Всем лицам, нахо­див­шим­ся на государ­ст­вен­ной или част­ной служ­бе, запре­ща­лось уча­стие в «бун­тар­ских собра­ни­ях» под угро­зой лише­ния служ­бы и кон­фис­ка­ции (Cod. Theod., XVI. 4. 4). Хозя­е­ва рабов, участ­во­вав­ших в «бун­тар­ских собра­ни­ях», штра­фо­ва­лись 3 фун­та­ми золота, а город­ские кор­по­ра­ции — 50 фун­та­ми (Cod. Theod., XVI, 4. 5). Рек­то­ры про­вин­ций были обя­за­ны запре­щать рели­ги­оз­ные сбо­ри­ща лиц, кото­рые «рас­хо­дят­ся в веро­ис­по­веда­нии» с епи­ско­па­ми Арса­ки­ем, Фео­фи­лом и Пор­фи­ри­ем (Cod. Theod., XVI, 4. 6). Про­вин­ци­аль­ных кли­ри­ков пред­пи­сы­ва­лось лишь вывез­ти из Кон­стан­ти­но­по­ля, дабы не было «при­зы­вов к бун­ту» (Cod. Theod., XVI, 2. 37). При­мер Зла­то­уста пока­зал, какие опас­ные послед­ст­вия для пра­вя­щей груп­пы может возы­меть соци­аль­ная дема­го­гия опре­де­лен­ных кру­гов гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са, стре­мив­ших­ся исполь­зо­вать народ­ные мас­сы для сво­их целей. Поли­ти­ка усту­пок зашла для пра­ви­тель­ства слиш­ком дале­ко. Идео­ло­ги­че­ское подав­ле­ние вновь ста­ло актив­но сов­ме­щать­ся с воен­ным.

Оппо­зи­ция во гла­ве с Иоан­ном Зла­то­устом вклю­ча­ла раз­но­род­ные соци­аль­ные слои — от пред­ста­ви­те­лей про­вин­ци­аль­ной и части сто­лич­ной зна­ти³⁹ до экс­тре­ми­стов в лице мона­хов и люм­пен-про­ле­та­ри­а­та. Проч­ность такой оппо­зи­ции зави­се­ла от неустой­чи­вой ста­би­ли­за­ции город­ской жиз­ни. В соци­аль­ном плане оппо­зи­ция обна­ру­жи­ла зна­чи­тель­ное «поле­ве­ние» в срав­не­нии с 399—400 гг. Актив­ность горо­жан нарас­та­ла. Одна­ко репрес­сив­ные меры пра­ви­тель­ства Авре­ли­а­на пока­за­ли, что сто­лич­ная ари­сто­кра­тия не наме­ре­на осу­ществлять демо­кра­ти­за­цию обще­ст­вен­ной жиз­ни. Аккла­ма­ции город­ских сло­ев как актив­ная фор­ма про­те­ста встре­ти­ли жесто­кий отпор. Оппо­зи­ция ста­ла искать иные фор­мы борь­бы.

* * *

Напря­жен­ное внут­рен­нее поло­же­ние импе­рии было ослож­не­но в 403 г. акти­ви­за­ци­ей гор­цев Исав­рии. Важ­ной при­чи­ной это­го явил­ся нажим пра­ви­тель­ства на сво­бод­ные исаврий­ские общи­ны⁴⁰. Види­мо, сто­лич­ная знать пыта­лась ком­пен­си­ро­вать уступ­ки город­ским кор­по­ра­ци­ям и мест­ной муни­ци­паль­ной с.12 вер­хуш­ке наступ­ле­ни­ем на сво­бод­ное кре­стьян­ство Малой Азии, не свя­зан­ное с город­ской эко­но­ми­кой. С дру­гой сто­ро­ны, выступ­ле­ние исав­ров, несо­мнен­но, было не толь­ко фор­мой обо­ро­ни­тель­но­го дви­же­ния, но и воен­но-гра­би­тель­ским похо­дом, типич­ным для обще­ства ста­дии воен­ной демо­кра­тии⁴¹. Исав­ры «при­чи­ни­ли государ­ству огром­ный ущерб» (Marc. Co­mes, p. 68. 9), разо­ряя «селе­ния и все попа­даю­ще­е­ся на пути» (Zo­sim., V, 25. 1). По Созо­ме­ну, они «зло­дей­ст­во­ва­ли в горо­дах и селе­ни­ях» (Созо­мен, с. 599), а по Мала­ле, взя­ли Селев­кию в Сирии (Ma­lal., p. 363. 15—16). Иоанн Зла­то­уст сооб­ща­ет об истреб­ле­нии и пора­бо­ще­нии исав­ра­ми горо­жан и сель­ских жите­лей (Ion Chrys., Ep. 114, 118, 122, 127). В плен попа­ло мно­го жите­лей Лика­о­нии, Писидии и Кап­па­до­кии, при­чем с плен­ны­ми исав­ры «обра­ща­лись гораздо хуже, чем про­чие вар­ва­ры» (Филост., с. 414). Захват плен­ных и добы­чи свиде­тель­ст­во­вал о стрем­ле­нии исаврий­ской зна­ти укре­пить свое поло­же­ние в каче­стве рабо­вла­дель­цев. Раз­ви­тие соци­аль­ной диф­фе­рен­ци­а­ции в общи­нах исав­ров опре­де­ли­ло в пер­спек­ти­ве воз­мож­ность сбли­же­ния (а затем и сли­я­ния) их воен­но-пле­мен­ной вер­хуш­ки с визан­тий­ской зна­тью. Одна­ко отста­лость соци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия исаврий­ско­го обще­ства и тра­ди­ци­он­но враж­деб­ное отно­ше­ние к нему обу­слов­ли­ва­ли доволь­но устой­чи­вую кор­по­ра­тив­ность исав­ров, их инсти­туи­ро­ва­ние в каче­стве осо­бой обще­ст­вен­но-поли­ти­че­ской силы. На дан­ном эта­пе мож­но гово­рить о суще­ст­во­ва­нии оппо­зи­ции пра­ви­тель­ству исаврий­ской воен­но-кла­но­вой зна­ти.

Дви­же­ние исав­ров было звер­ски подав­ле­но в 407 г. Одна­ко кара­тель­ные меры пол­ко­во­д­ца Иера­ка кос­ну­лись, види­мо, не толь­ко их: по Евна­пию, Пам­фи­лия ока­за­лась фак­ти­че­ски ограб­лен­ной визан­тий­ским вое­на­чаль­ни­ком (Eunap., p. 268. 8—11).

Во вре­мя «исаврий­ской вой­ны» в пра­ви­тель­стве Визан­тии про­изо­шли изме­не­ния: Авре­ли­а­на сме­нил Анфи­мий, заслу­жен­ный санов­ник, свя­зан­ный род­ст­вом с выс­шей импер­ской зна­тью. Пре­фек­ту­ра Анфи­мия дли­лась с 10 июля 405 г. по 19 апре­ля 414 г. Анфи­мию дают оди­на­ко­во поло­жи­тель­ные харак­те­ри­сти­ки Апол­ли­на­рий Сидо­ний (Sid. Apoll., Carm., II, 94), Сократ (Сократ, с. 505) и Иоанн Зла­то­уст (Ioh. Chrys., Ep. 147). Сократ даже ста­вит в похва­лу Анфи­мию друж­бу с софи­стом Тро­и­лом (языч­ни­ком!), став­шим совет­ни­ком пра­ви­те­ля (Сократ, с. 505). Пол­но­стью солида­рен с Сокра­том и Сине­зий (Sy­nes., Ep. 47, 73, 75, 79, 118). Выдви­же­ние Анфи­мия свиде­тель­ст­во­ва­ло о про­дол­же­нии цен­тра­ли­за­ции, уси­ле­нии вер­хуш­ки сто­лич­ной и про­вин­ци­аль­ной слу­жи­лой зна­ти. Полу­чи­ли новое под­твер­жде­ние меры по пре­се­че­нию бег­ства из курий и насиль­ст­вен­но­му воз­вра­ще­нию кури­а­лов к их повин­но­стям. Кури­а­лам запре­ща­лось при­бе­гать к заступ­ни­че­ству у импе­ра­то­ра (Cod. Theod. XII, 1. 167). Указ от 18 мая 409 г. с.13 под­твер­дил все преж­ние поста­нов­ле­ния по уда­ле­нию быв­ших кури­а­лов с государ­ст­вен­ной служ­бы для несе­ния обре­ме­ни­тель­ных литур­гий (Cod. Theod., XII, 1, 168). Попыт­ки упо­рядо­чить сбор пода­тей с горо­жан были пал­ли­а­ти­вом, а наме­ре­ния вос­пре­пят­ст­во­вать «облег­че­нию бога­то­го и разо­ре­нию бед­но­го» (Cod. Theod., XII, 1. 173) явля­лись явной дема­го­ги­ей. Опре­де­лен­ной уступ­кой антио­хий­ским маги­ст­ра­там была лишь попыт­ка зафик­си­ро­вать раз­мер пода­ти в пре­де­лах 600 солидов (Cod. Theod., XII, 1. 169). Это было вызва­но, ско­рее все­го, недо­воль­ст­вом горо­жан Антио­хии, посколь­ку зако­но­да­те­ли отме­ти­ли, что сей указ направ­лен для уте­ше­ния насе­ле­ния в его скор­би (tris­ti­tia).

Прав­да, в 412 г. вышло пред­пи­са­ние соби­рать горо­жан и осве­дом­лять­ся у них о каче­стве сбор­щи­ков пода­тей — уступ­ка, на кото­рую пра­ви­тель­ство пошло в обста­нов­ке актив­но­сти масс⁴². Опре­де­лен­ной уступ­кой было и изда­ние в апре­ле 415 г. ука­за о кас­са­ции с насе­ле­ния пре­фек­ту­ры Восто­ка (за исклю­че­ни­ем неко­то­рых руд­ни­ков) недо­и­мок, нако­пив­ших­ся за 40 лет (Cod. Theod., XI, 28. 9). Но в целом поли­ти­ка Анфи­мия, оче­вид­но, бла­го­при­ят­ст­во­ва­ла лишь зажи­точ­ной вер­хуш­ке курий круп­ных горо­дов, кото­рая сбли­зи­лась со слу­жи­лой зна­тью. Пуб­ли­ко­ва­лись и зако­ны про­тив ере­ти­ков (Cod. Theod., XVI, 5. 49; 6. 7), что было серь­ез­ным отступ­ле­ни­ем от поли­ти­ки Авре­ли­а­на.

Таким обра­зом, име­лись все осно­ва­ния для нали­чия оппо­зи­ции «сред­них» соб­ст­вен­ни­ков. Одним из наи­бо­лее ярких при­ме­ров недо­воль­ства было вол­не­ние кон­стан­ти­но­поль­цев в кон­це 408 г. из-за недо­стат­ка хле­ба⁴³: с мар­та по ноябрь из Егип­та не при­шло ни одно­го хлеб­но­го суд­на⁴⁴. Гнев «наро­да» обру­шил­ся на пре­фек­та сто­ли­цы. По «Пас­халь­ной хро­ни­ке», навстре­чу наро­ду с при­зы­вом разой­тись вышли оба маги­ст­ра армии и комит свя­щен­ных щед­рот (Chron. Pa­sch., p. 571. 8—11). Из крат­ко­го сооб­ще­ния источ­ни­ка не ясно, была ли при­ме­не­на сила. Напу­ган­ное пра­ви­тель­ство пред­при­ня­ло меры по бес­пе­ре­бой­но­му снаб­же­нию сто­ли­цы.

Ко вре­ме­ни Анфи­мия отно­сит­ся энер­гич­ная дея­тель­ность пра­ви­тель­ства по укреп­ле­нию север­ных гра­ниц и само­го Кон­стан­ти­но­по­ля (Cod. Theod., VII, 17. 1; XI, 17. 4; Сократ, с. 505). Эти работы, необ­хо­ди­мые в эко­но­ми­че­ском и поли­ти­че­ском плане, несо­мнен­но, потре­бо­ва­ли зна­чи­тель­ных затрат, что не мог­ло не лечь бре­ме­нем на подат­ное насе­ле­ние. Неко­то­рые послаб­ле­ния кури­ям, сде­лан­ные в свя­зи с этим, были пал­ли­а­ти­вом. Оппо­зи­ция вполне мог­ла исполь­зо­вать уси­ле­ние пода­тей для кри­ти­ки вла­стей.

По-види­мо­му, оппо­зи­ция суще­ст­во­ва­ла и в среде родо­ви­той зна­ти. Импе­ра­тор Арка­дий нака­нуне сво­ей смер­ти, опа­са­ясь, что ари­сто­кра­тия лишит тро­на его сына Фео­до­сия II, попро­сил быть опе­ку­ном послед­не­го пер­сид­ско­го царя Езд­гер­да I. По с.14 Про­ко­пию, царь, согла­сив­шись на прось­бу Арка­дия, при­гро­зил сена­ту вой­ной в слу­чае обиды Фео­до­сию (Pro­cop., В. Р., 1, 2). Фео­фан, Кед­рин и Ники­фор Кал­лист под­твер­жда­ют готов­ность Езд­гер­да пока­рать зло­умыш­лен­ни­ков (Theoph., p. 125. 5 sq.; Cedr., p. 586. 15—17; Ni­ceph., XIV, 1). Зона­ра пишет, что Езд­герд убедил визан­тий­ских «пра­ви­те­лей» пови­но­вать­ся юно­му импе­ра­то­ру, при­гро­зив ото­мстить за отро­ка, «если бы они посту­пи­ли не так» (Zo­nar., p. 236. 21—24). Види­мо, для угроз были осно­ва­ния. Для кон­тро­ля за визан­тий­ски­ми вель­мо­жа­ми из Пер­сии был послан вид­ный царе­дво­рец Антиох, впо­след­ст­вии вытес­нен­ный как per­so­na non gra­ta (Ср.: Isid. Pe­lus., Ep. 1, 36. — PG, v. 78, col. 204). В стрем­ле­нии Езд­гер­да при­ме­нить любые сред­ства для защи­ты опе­кае­мо­го не было ниче­го пре­до­суди­тель­но­го, по край­ней мере, с юриди­че­ской сто­ро­ны, ибо рим­ское пра­во пред­у­смат­ри­ва­ло подоб­ные меры опе­ку­на. Подав­ле­ние оппо­зи­ции было бы освя­ще­но зако­ном. Не уди­ви­тель­но, что «никто не вос­стал про­тив них (т. е. Фео­до­сия II и Пульхе­рии, его сест­ры. — А. К.) в стра­хе перед Езди­гер­дом…» (Zo­nar., p. 236. 14—15).

Одна­ко если кри­ти­ка пра­ви­тель­ства Анфи­мия со сто­ро­ны части гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са и суще­ст­во­ва­ла, то была сла­ба и не нашла непо­сред­ст­вен­но­го отра­же­ния в источ­ни­ках. Повы­ше­ние роли кор­по­ра­ций в обще­ст­вен­ной жиз­ни, поли­ти­ка Кон­стан­ти­но­по­ля в инте­ре­сах город­ской вер­хуш­ки, вос­ста­нов­ле­ние спо­кой­ст­вия на гра­ни­цах — все это суще­ст­вен­но лими­ти­ро­ва­ло соци­аль­ное недо­воль­ство. Пра­ви­тель­ст­вен­ные меры, при­вет­ст­ву­е­мые ари­сто­кра­ти­ей круп­ных горо­дов (напри­мер, Сине­зи­ем)⁴⁵, кон­сер­ви­ро­ва­ли суще­ст­ву­ю­щие иму­ще­ст­вен­ные отно­ше­ния⁴⁶.

Поэто­му оппо­зи­ция объ­ек­тив­но долж­на была высту­пать про­тив прин­ци­пов такой поли­ти­ки или (что более веро­ят­но) про­тив мето­дов осу­щест­вле­ния подоб­ной кон­сер­ва­ции.

К середине 10-х гг. V в. оче­вид­ность отно­си­тель­ной устой­чи­во­сти внут­ри- и внеш­не­по­ли­ти­че­ской обста­нов­ки поз­во­ли­ла пра­ви­тель­ству сто­лич­ной зна­ти перей­ти к более после­до­ва­тель­ной цен­тра­ли­за­ции. В июле 414 г. власть пере­шла к груп­пи­ров­ке Пульхе­рии, стар­шей сест­ры Фео­до­сия II. Пост пре­фек­та пре­то­рия вновь полу­чил Авре­ли­ан, но сила его была уже не та, как преж­де, ибо поли­ти­ка пра­ви­тель­ства по мно­гим кана­лам затро­ну­ла инте­ре­сы «сред­них» город­ских соб­ст­вен­ни­ков. В обста­нов­ке уси­ле­ния вли­я­ния дво­ра уси­ли­ва­лись оппо­зи­ци­он­ные настро­е­ния.

Самая рез­кая кри­ти­ка пра­ви­тель­ства Пульхе­рии — у Евна­пия. Основ­ным злом того вре­ме­ни Евна­пий счи­та­ет про­да­жу управ­ле­ния про­вин­ци­а­лам, сопро­вож­дав­шу­ю­ся попра­ни­ем зако­нов (Eunap., p. 268. 23). По Евна­пию, ука­зы вымер­ли вме­сте с зако­на­ми, зако­ны раз­но­си­лись лег­че пра­ха (Eunap., p. 269. 4—7). Про­да­жа долж­но­стей носи­ла насиль­ст­вен­ный харак­тер с.15 в отно­ше­нии «зажи­точ­ных и под­ле­жа­щих повин­но­стям людей» (Eunap., p. 269. 20—21). «Все дома пусте­ли от такой улов­ки. Лег­ко мож­но было видеть, как доста­ток началь­ни­ков опи­сы­ва­ет­ся в каз­ну» (Eunap., p. 270. 11—13). Пра­ви­тель­ст­вен­ный про­из­вол в сфе­ре про­да­жи долж­но­стей не толь­ко вызы­вал недо­воль­ство круп­ных соб­ст­вен­ни­ков, но и бил по неко­то­рым пред­ста­ви­те­лям воен­но-чинов­ной зна­ти: пока­за­те­лен при­мер Иера­ка, ограб­лен­но­го Эрен­ни­а­ном (Eunap., p. 270. 15—19). Про­из­вол царил и в судах: ист­цы с трудом усколь­за­ли от непра­вед­ных пре­фек­тов (Eunap., p. 269. 18—29). Риго­ризм Евна­пия в отно­ше­нии пра­ви­тель­ства Пульхе­рии опре­де­лял­ся теми же фак­то­ра­ми, как и в отно­ше­нии Фео­до­сия и Евтро­пия. Инте­рес­но дру­гое. Евна­пий умер око­ло 420 г. Сле­до­ва­тель­но, его кри­ти­ка была не про­сто зло­бо­днев­ной: она велась в адрес пра­вя­щих совре­мен­ни­ков, невзи­рая на воз­мож­ные санк­ции. Это гово­рит о серь­ез­ных тре­ни­ях пра­ви­тель­ства и той части город­ской зна­ти, кото­рая ори­ен­ти­ро­ва­лась на полис­ные поряд­ки про­шло­го.

Иоанн Антио­хий­ский сооб­ща­ет, что Фео­до­сий II из-за мало­лет­ства толь­ко ста­вил под­пи­си для «пер­вых встреч­ных» (tois bou­lo­me­nois), а в осо­бен­но­сти — для евну­хов, «нахо­дя­щих­ся близ цар­ской вла­сти». В резуль­та­те «живу­щие (hoi zon­tos) пере­да­ва­ли сво­их жен дру­гим и насиль­но лиша­лись детей, не спо­соб­ные воз­ра­жать поста­нов­ле­ни­ям импе­ра­то­ра» (loann. Ant., fr. 191). Из-за евну­хов дела государ­ства при­шли в рас­строй­ство; даже когда импе­ра­тор достиг 50 лет, «они скло­ня­ли его к каким-либо низ­мен­ным заня­ти­ям и охотам, чтобы они и Хри­са­фий дер­жа­ли власть импе­ра­то­ра» (Idem., fr. 194). Мы пред­по­ла­га­ем, что Иоанн заим­ст­во­вал эти фраг­мен­ты у пред­ста­ви­те­лей «язы­че­ской оппо­зи­ции»⁴⁷ или у лиц, разде­ляв­ших подоб­ные оцен­ки. В самом деле, извест­но, что в 414 г. из адми­ни­ст­ра­тив­но­го аппа­ра­та было уда­ле­но мно­го «небла­го­на­деж­ных» про­вин­ци­аль­ных чинов­ни­ков, а в 418 г. запре­ще­ны город­ские пат­ро­ци­нии⁴⁸., Неко­то­рые меры, направ­лен­ные на под­держ­ку курий, не мог­ли ком­пен­си­ро­вать финан­со­вые при­тес­не­ния горо­дов. Отсюда рост оппо­зи­ци­он­но­сти части про­вин­ци­аль­ной город­ской зна­ти.

В прав­ле­ние Пульхе­рии серь­ез­ных пре­сле­до­ва­ний ере­ти­ков со сто­ро­ны цен­траль­ной вла­сти, види­мо, не было (Сократ, с. 505)⁴⁹. Зато на местах неко­то­рые епи­ско­пы в сою­зе с намест­ни­ка­ми ока­зы­ва­ли дав­ле­ние на ере­ти­че­ские сек­ты⁵⁰. Не было серь­ез­ных гоне­ний и на «язы­че­скую служ­бу» (Ср.: Cod. Theod., XVI, 10. 21). Так как в дан­ном законе идет речь о лицах, спо­соб­ных стать адми­ни­ст­ра­то­ра­ми или судья­ми, то он, оче­вид­но, направ­лял­ся про­тив обра­зо­ван­ных языч­ни­ков-горо­жан, по мень­шей мере, сред­не­го достат­ка. Вышло так­же два поста­нов­ле­ния про­тив иуде­ев⁵¹. Подоб­ные санк­ции, одна­ко, не име­ли тако­го риго­риз­ма, как при Фео­до­сии I. Тем не менее само их изда­ние (в отли­чие от прав­ле­ния Авре­ли­а­на и Анфи­мия) с.16 пред­по­ла­га­ет посте­пен­ное воз­вра­ще­ние вла­стей к насту­па­тель­ной поли­ти­ке на оппо­зи­ци­он­ные эле­мен­ты.

Про­ти­во­ре­чи­вая поли­ти­ка пра­ви­тель­ства в отно­ше­нии горо­дов (и в част­но­сти, город­ской зна­ти) име­ла в осно­ве слож­ные соци­аль­но-эко­но­ми­че­ские и поли­ти­че­ские фак­то­ры. Слой кури­а­лов сред­не­го достат­ка сде­лал­ся ничтож­ным; вырос­ло чис­ло обед­нев­ших кури­а­лов: вер­хуш­ка сосло­вия стре­ми­лась пере­се­лить­ся в круп­ные цен­тры и слить­ся с круп­ной слу­жи­лой земле­вла­дель­че­ской зна­тью⁵². Стрем­ле­ние сохра­нить позд­не­ан­тич­ный полис тол­ка­ло пра­ви­тель­ство на раз­но­го рода «вли­ва­ния» в инфра­струк­ту­ру круп­но­го горо­да. В то же вре­мя на борь­бу груп­пи­ро­вок и фор­ми­ро­ва­ние оппо­зи­ции суще­ст­вен­но вли­я­ло уси­ле­ние круп­ных земле­вла­дель­цев⁵³. Одно­вре­мен­но в неко­то­рых местах про­ис­хо­ди­ло дроб­ле­ние круп­ной соб­ст­вен­но­сти (Сирия, Пале­сти­на)⁵⁴. Одна­ко укреп­ле­ние мел­ко­го про­из­вод­ства сопро­вож­да­лось уси­ле­ни­ем нало­го­во­го прес­са и нажи­мом на мас­сы город­ской рабо­вла­дель­че­ской зна­тью.

Про­ти­во­ре­чи­вое отно­ше­ние пра­ви­тель­ства к про­вин­ци­аль­ной город­ской вер­хуш­ке отра­жа­ло борь­бу в среде пра­вя­щих групп. В 421 г. Фео­до­сий II женил­ся на Евдо­кии, свя­зан­ной со зна­тью круп­ных город­ских цен­тров⁵⁵. Вокруг Евдо­кии сгруп­пи­ро­ва­лись пред­ста­ви­те­ли этой зна­ти⁵⁶. Кос­вен­ным обра­зом это была реак­ция оппо­зи­ци­он­ной части муни­ци­паль­ной вер­хуш­ки на жест­кую цен­тра­ли­за­цию, про­во­ди­мую сто­лич­ной слу­жи­лой зна­тью. «Пар­тия» Евдо­кии после­до­ва­тель­но защи­ща­ла поздне-рабо­вла­дель­че­ские поряд­ки и в этом отно­ше­нии была пре­ем­ни­цей оппо­зи­ции реак­ци­он­ной кури­аль­ной зна­ти кон­ца IV в.⁵⁷

Борь­ба в гос­под­ст­ву­ю­щем клас­се ослож­ня­лась кон­фрон­та­ци­я­ми «про­вин­ци­а­лов». Несто­рий, епи­скоп Кон­стан­ти­но­по­ля с 428 г., объ­ек­тив­но высту­пал в защи­ту сирий­ской тор­го­вой зна­ти и свя­зан­ных с ней сто­лич­ных вель­мож⁵⁸. Еги­пет­ские круп­ные соб­ст­вен­ни­ки в лице алек­сан­дрий­ской церк­ви (ста­рин­ные кон­ку­рен­ты сирий­цев) были в оппо­зи­ции. Отно­ше­ния еги­пет­ской и сто­лич­ной зна­ти ста­ли напря­жен­нее, чем в кон­це IV — нача­ле V в.

Попы­та­ем­ся осве­тить в общих чер­тах содер­жа­ние оппо­зи­ции еги­пет­ской зна­ти в этот пери­од.

1. Опо­ра Кирил­ла, алек­сан­дрий­ско­го епи­ско­па и идей­но­го гла­вы оппо­зи­ции, была слож­ной по соци­аль­но­му соста­ву (Ева­грий, с. 13 сл). В борь­бе за епи­скоп­скую кафед­ру Кирилл встре­тил кон­ку­рен­та в Тимо­фее, под­дер­жан­ном вое­на­чаль­ни­ком Абун­дан­ци­ем. Выбо­ры про­ис­хо­ди­ли в обста­нов­ке народ­но­го вол­не­ния (Сократ, с. 513; Ni­ceph., XIV, 14). Воз­мож­но, оно было инспи­ри­ро­ва­но сто­рон­ни­ка­ми Кирил­ла. Кирилл победил. Одним из сто­рон­ни­ков Кирил­ла был учи­тель Гиеракс, орга­ни­зо­вав­ший аккла­ма­ции при его про­по­ведях. Еги­пет­ские иудеи пуб­лич­но обви­ня­ли Гиера­к­са в наме­ре­нии воз­будить народ (Сократ, с. 522; Ni­ceph., XIV, 14). Раз­гром иудей­ских сина­гог с.17 Кирилл про­вел с помо­щью «мно­го­чис­лен­ной тол­пы», дав ей раз­гра­бить иму­ще­ство иуде­ев (Сократ, с. 522; Ni­ceph., XIV, 14). Одной из проч­ных опор Кирил­ла, с помо­щью кото­рой он терро­ри­зи­ро­вал вра­гов, были мона­ше­ские объ­еди­не­ния и низ­шие слои кли­ра. Мона­хи исполь­зо­ва­лись про­тив визан­тий­ской адми­ни­ст­ра­ции и для терро­ра языч­ни­ков. Убий­ство мона­ха­ми Ипа­тии повлек­ло извест­ные репрес­сии со сто­ро­ны Кон­стан­ти­но­по­ля, но Кирилл вско­ре свел их на нет⁵⁹. Неко­то­рые дей­ст­вия Кирил­ла, одна­ко, вызы­ва­ли недо­воль­ство части алек­сан­дрий­ской зна­ти, заин­те­ре­со­ван­ной в сою­зе со сто­ли­цей, напри­мер его откро­вен­ный нажим на авгу­ста­ла Оре­ста. По побуж­де­нию «наро­да Алек­сан­дрии» Кирилл пошел на пере­ми­рие с Оре­стом (Сократ, с. 523; Ni­ceph., XIV, 15).

Таким обра­зом, в борь­бе за поли­ти­че­скую неза­ви­си­мость от сто­лич­ной адми­ни­ст­ра­ции круп­ные земле­вла­дель­цы Егип­та, исполь­зуя цер­ковь и соци­аль­ную дема­го­гию, при­бе­га­ли к силе народ­ных масс и поли­цей­ски орга­ни­зо­ван­но­го мона­ше­ства. Одна­ко часть алек­сан­дрий­цев (воз­мож­но, вер­хуш­ка тор­го­во-ремес­лен­ных кор­по­ра­ций) опа­са­лась ради­ка­ли­за­ции оппо­зи­ции (слу­чай с Оре­стом).

2. Борясь с Несто­ри­ем, Кирилл вел боль­шую орга­ни­за­ци­он­ную работу по ско­ла­чи­ва­нию «бло­ка» сил, враж­деб­ных епи­ско­пу Кон­стан­ти­но­по­ля. Он вел пере­пис­ку с папой Целе­сти­ном, Пульхе­ри­ей⁶⁰, Евдо­ки­ей, обра­щал­ся к кон­стан­ти­но­поль­ско­му кли­ру и наро­ду (см., напр. Man­si, v. 4, p. 680—802, 1000, 1012—1077; 1036—1048). Эта работа в зна­чи­тель­ной части увен­ча­лась успе­хом.

3. «Уме­рен­ные» ере­ти­че­ские сек­ты македо­ни­ан и нова­ци­ан, а так­же ари­ане и «четыр­на­дца­ти­днев­ни­ки» были недо­воль­ны пре­сле­до­ва­ни­я­ми Несто­рия. В основ­ном эти груп­пи­ров­ки сосре­дото­чи­ва­лись в мало­азий­ских горо­дах (Сократ, с. 553, 555). Гоне­ния вызы­ва­ли вол­не­ния в горо­дах. Воз­мож­но, это в какой-то мере было отра­же­ни­ем борь­бы мало­азий­ской и сирий­ской зна­ти⁶¹.

4. Часть мона­ше­ства была недо­воль­на стрем­ле­ни­ем Несто­рия уда­лить мона­хов из горо­дов и запе­реть их в мона­сты­рях. Несто­рий пытал­ся таким путем пре­сечь раз­жи­га­ние в горо­дах соци­аль­ных вол­не­ний. Харак­тер­но, что во вре­мя Эфес­ско­го собо­ра Кирилл нашел под­держ­ку в сто­лич­ном мона­ше­стве⁶².

5. Дли­тель­ная под­держ­ка Несто­рия Фео­до­си­ем II, види­мо, вызы­ва­лась отча­сти бояз­нью цен­траль­ной вла­сти пой­ти на согла­ше­ние с теми оппо­зи­ци­о­не­ра­ми, кото­рые апел­ли­ро­ва­ли к низам и нака­ли­ли обста­нов­ку на Эфес­ском собо­ре так, что воз­ник­ла опас­ность вол­не­ний. Чтобы сбить этот накал, коми­ту свя­щен­ных щед­рот было отда­но рас­по­ря­же­ние вре­мен­но аре­сто­вать Кирил­ла, Мем­но­на и Несто­рия (Man­si, v. 5, p. 779—781). Одна­ко темп наступ­ле­ния был замед­лен под­ку­па­ми, про­из­веден­ны­ми сто­рон­ни­ка­ми Кирил­ла сре­ди сто­лич­ной зна­ти с.18 (Man­si, v. 4, p. 1592). Хотя еги­пет­ским кре­а­ту­рам не уда­лось про­брать­ся непо­сред­ст­вен­но к кон­стан­ти­но­поль­ской кафед­ре, пре­ем­ни­ком сме­щен­но­го Несто­рия стал рим­ля­нин Мак­си­ми­ан, сто­рон­ник папы Целе­сти­на. Это было зна­чи­тель­ной уступ­кой «пар­тии» Кирил­ла⁶³.

6. Эфес­ский собор не раз­ре­шил про­ти­во­ре­чий меж­ду алек­сан­дрий­ским и антио­хий­ским епи­ско­па­том, так как суть спо­ра состо­я­ла не в дог­ма­тах, а в соци­аль­но-поли­ти­че­ском сопер­ни­че­стве. Нажим пра­ви­тель­ства на сопер­ни­ков и заклю­че­ние унии 432 г. лишь отно­си­тель­но сба­ви­ли напря­жен­ность. В сто­ли­це после низ­ло­же­ния Несто­рия «по церк­вам про­хо­дил какой-то страш­ный спор, ибо народ был разде­лен надвое» (Сократ, с. 562; Ni­ceph., XIV, 36).

Таким обра­зом, нажим алек­сан­дрий­ских круп­ных соб­ст­вен­ни­ков на пра­ви­тель­ство лишь частич­но увен­чал­ся успе­хом. Сто­лич­ная знать была обес­по­ко­е­на не толь­ко захва­том еги­пет­ски­ми иерар­ха­ми поли­ти­че­ско­го вли­я­ния в ряде про­вин­ци­аль­ных цен­тров⁶⁴, но и потен­ци­аль­ной воз­мож­но­стью воз­буж­де­ния народ­ных масс еги­пет­ски­ми кре­а­ту­ра­ми. В резуль­та­те победы в Эфе­се алек­сан­дрий­ская знать закре­пи­ла свя­зи с финан­со­вы­ми кру­га­ми сто­ли­цы в ущерб сирий­цам. Про­ти­во­ве­сом алек­сан­дрий­ско­му вли­я­нию были сле­дую­щие явле­ния.

1. Сосре­дото­че­ние боль­шей вла­сти в руках части сто­лич­ной и про­вин­ци­аль­ной зна­ти, свя­зан­ной с муни­ци­паль­ны­ми цен­тра­ми. Теперь огром­ное вли­я­ние в этой «пар­тии» при­об­рел Кир, пре­фект пре­то­рия и пре­фект горо­да, языч­ник, «фило­соф», «муж самый муд­рый во всем» (Ma­lal., p. 361. 14—16). Пре­фек­ту­ра Кира при­хо­дит­ся на 439—441 гг. Судя по поло­жи­тель­ным отзы­вам о Кире Иоан­на Мала­лы, мы пред­по­ла­га­ем, что поли­ти­ка груп­пи­ров­ки Кира — Евдо­кии нахо­ди­ла бла­го­при­ят­ный отклик у извест­ной части горо­жан про­вин­ций. В то же вре­мя Кир ори­ен­ти­ро­вал­ся на кон­стан­ти­но­поль­ских кти­то­ров⁶⁵. Его меро­при­я­тия импо­ни­ро­ва­ли сто­лич­ным жите­лям⁶⁶.

Груп­пи­ров­ка Кира — Евдо­кии созна­тель­но ори­ен­ти­ро­ва­лась на сирий­скую город­скую вер­хуш­ку; чтобы зару­чить­ся ее под­держ­кой. В 438 г. Евдо­кия пред­при­ня­ла поезд­ку в Иеру­са­лим для покло­не­ния свя­тым местам. По пути она побы­ва­ла в Антио­хии, воз­мож­но, и являв­шей­ся глав­ной целью воя­жа. Высту­пив перед антио­хий­ца­ми, Евдо­кия под­черк­ну­ла, что она обще­го с ними про­ис­хож­де­ния, после чего они удо­сто­и­ли ее ста­ту­ей (Ева­грий, с. 44—45). По прось­бе жены Фео­до­сий II при­ба­вил Антио­хии допол­ни­тель­ную хору, уве­ли­чив дли­ну стен (Ева­грий, с. 45). У Мала­лы сохра­нил­ся более подроб­ный рас­сказ о стро­и­тель­стве, про­веден­ном в Антио­хии по ини­ци­а­ти­ве пра­ви­тель­ства (Ma­lal., p. 360. 7—23; Ева­грий, с. 42—43). Эти меры не толь­ко укре­пи­ли эко­но­ми­че­ский и поли­ти­че­ский потен­ци­ал цита­де­ли сопер­ни­ков Егип­та, но и упро­чи­ли кон­такт сирий­ской город­ской вер­хуш­ки и части сто­лич­ной зна­ти, имев­шей выго­ду в тор­гов­ле с.19 с Пере­д­ней Ази­ей. Дру­гой целью Евдо­кии было, види­мо, уста­нов­ле­ние кон­так­та с пале­стин­ским мона­ше­ст­вом (Ева­грий, с. 46, 51), кото­рое мож­но было исполь­зо­вать про­тив алек­сан­дрий­ских кре­а­тур.

2. Если епи­скоп Мак­си­ми­ан был без­ли­кой фигу­рой, но извест­ным сим­во­лом победы «пар­тии» Кирил­ла, то уже после­дую­щие кан­дида­ту­ры на сто­лич­ную кафед­ру были менее зави­си­мы от алек­сан­дрий­цев. Напри­мер, Прокл кизик­ский был спеш­но хиро­ти­ро­ван епи­ско­па­ми, ока­зав­ши­ми­ся в это вре­мя в сто­ли­це по при­ка­зу Фео­до­сия II, опа­сав­ше­го­ся вспыш­ки вол­не­ний (Сократ, с. 572). Прокл был уче­ни­ком и про­дол­жа­те­лем поли­ти­ки Атти­ка, послуш­но­го испол­ни­те­ля воли пра­ви­тель­ства. Ста­ра­ясь не нака­лять соци­аль­ную атмо­сфе­ру, Прокл так­же ста­рал­ся не ока­зы­вать излиш­не­го нажи­ма на ере­ти­ков (Сократ, с. 573). По ини­ци­а­ти­ве Прок­ла в сто­ли­цу были тор­же­ст­вен­но достав­ле­ны и погре­бе­ны остан­ки Иоан­на Зла­то­уста, что при­влек­ло в пра­во­сла­вие мно­гих при­вер­жен­цев Иоан­на (Ева­грий, с. 576). Этот акт был направ­лен на укреп­ле­ние свя­зей с сирий­ской зна­тью и кли­ром, чьи инте­ре­сы объ­ек­тив­но защи­щал Зла­то­уст.

3. По-види­мо­му, не желая лишать­ся под­держ­ки части сто­лич­ных кти­то­ров, ори­ен­ти­ру­ю­щих­ся на союз с «сирий­ца­ми», Фео­до­сий II не решал­ся кру­то рас­пра­вить­ся с Киром, заво­е­вав­шим боль­шую попу­ляр­ность у кон­стан­ти­но­поль­цев (Ma­lal., p. 361. 22 sq.). Кир был послан епи­ско­пом в Кот­ти­эй (Фри­гия Sa­lu­ta­ris), где исполь­зо­вал свое вли­я­ние для пре­кра­ще­ния вол­не­ний сре­ди горо­жан (hoi po­li­tai) (Ma­lal., p. 362. 6—18). Вме­сте с Киром фак­ти­че­ски сошла со сце­ны и Евдо­кия.

Крат­ковре­мен­ность пре­бы­ва­ния у вла­сти Кира и Евдо­кии свиде­тель­ст­во­ва­ла о сла­бо­сти груп­пы гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са, пытав­ших­ся опе­реть­ся на отжив­шую эко­но­ми­ку поли­сов, в срав­не­нии со сто­лич­ной слу­жи­лой зна­тью. Соот­вет­ст­вен­но, меры пра­ви­тель­ства в отно­ше­нии оппо­зи­ции «алек­сан­дрий­цев» были нера­ди­каль­ны: оппо­зи­ция мест­ной муни­ци­паль­ной вер­хуш­ки каза­лась опас­нее. Кир и Евдо­кия боя­лись апел­ли­ро­вать к город­ским низам и мона­ше­ству, нена­види­мым язы­че­ской интел­ли­ген­ци­ей. «Пар­тия» Пульхе­рии про­дол­жа­ла высту­пать за про­веде­ние авто­кра­тич­ной цен­тра­ли­за­ции и экс­плуа­та­ции про­вин­ций⁶⁷. Но эко­но­ми­че­ский потен­ци­ал кон­стан­ти­но­поль­ских кти­то­ров-земле­вла­дель­цев ослаб­ля­ли воз­об­но­вив­ши­е­ся на Бал­ка­нах гра­бе­жи вар­ва­ров (гун­нов Атти­лы). В этом отно­ше­нии тор­го­во-ростов­щи­че­ские кру­ги, ори­ен­ти­ро­вав­ши­е­ся на Еги­пет, полу­чи­ли пре­иму­ще­ства.

При­ход к вла­сти пра­ви­тель­ства Хри­са­фия (нача­ло 40-х гг.) сопро­вож­дал­ся важ­ны­ми уступ­ка­ми алек­сан­дрий­ской зна­ти⁶⁸. Тем не менее счи­тать его про­сто кре­а­ту­рой алек­сан­дрий­цев нель­зя хотя бы уже пото­му, что он не про­дер­жал­ся бы дол­го, если бы не учи­ты­вал инте­ре­сов сто­лич­ной ари­сто­кра­тии. с.20 Искус­но разду­вая враж­ду меж­ду груп­пи­ров­ка­ми при дво­ре, Хри­са­фий одно­вре­мен­но делал уступ­ки сена­тор­ской зна­ти⁶⁹, при­чем, по-види­мо­му, имен­но сена­то­рам выс­ших раз­рядов⁷⁰, тес­но свя­зы­вав­ших себя с Кон­стан­ти­но­по­лем.

Объ­ек­тив­но к защи­те сто­лич­ной земле­вла­дель­че­ской зна­ти сво­ди­лась поли­ти­ка Хри­са­фия в отно­ше­нии гун­нов. В пер­вой поло­вине 40-х гг. гун­ны вос­ста­но­ви­ли кон­феде­ра­цию пле­мен, несколь­ко раз втор­гав­шу­ю­ся в импе­рию. Пра­ви­тель­ство повы­си­ло нало­ги для орга­ни­за­ции отпо­ра вар­ва­рам и выпла­ты дани, чем вос­поль­зо­ва­лась оппо­зи­ция, играя на недо­воль­стве насе­ле­ния⁷¹. Сдер­жи­ва­ние гун­нов пред­о­хра­ня­ло от разо­ре­ния вла­де­ния сто­лич­ной зна­ти.

С дру­гой сто­ро­ны, при Хри­са­фии были сде­ла­ны уступ­ки воен­но-пле­мен­ной зна­ти мест­но­го про­ис­хож­де­ния, в част­но­сти исав­рам, наня­тым для борь­бы с гун­на­ми (Prisc., fr. 8, 12, 13). Это не поме­ша­ло исаврий­ско­му пред­во­ди­те­лю Тара­со­ко­дис­се поз­же высту­пить про­тив Хри­са­фия.

В то же вре­мя в импе­рии воз­ни­ка­ют тен­ден­ции к реге­не­ра­ции воен­но-вар­вар­ской оппо­зи­ции, прав­да, в несколь­ко изме­нен­ном по срав­не­нию с кон­цом IV в. вари­ан­те. Гос­под­ст­ву­ю­щий класс не мог пре­не­бречь воз­мож­но­стью исполь­зо­вать вар­ва­ров в сво­их целях⁷². Вое­на­чаль­ник Аспар, начав­ший воз­вы­шать­ся в это вре­мя, сме­ло пола­гал­ся «на гот­скую силу» (Ex­cerpta, p. 160. 26), «имел мно­же­ство готов и мно­го­чис­лен­ных коме­сов, и про­чих юно­шей, и дер­жа­щих­ся их людей, кото­рых он назы­вал феде­ра­та­ми и на кото­рых отво­дят­ся феде­рат­ские анно­ны» (Ex­cerpta, p. 161. 1—4; ср.: Chron. Pa­sch., p. 596—597). Поз­же имен­но гот­ская дру­жи­на во гла­ве с Ост­ри­сом яви­лась мстить за гибель Аспа­ридов (Ex­cerpta, p. 161. 4—10; Chron. Pa­sch., p. 597). Из сооб­ще­ния Мала­лы вид­но, что гот­ские кон­тин­ген­ты — толь­ко часть под­чи­нен­ных Аспа­ру дру­жин. Одна­ко уси­ле­ние Аспа­ридов насто­ра­жи­ва­ло извест­ные слои гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са, настро­ен­ные к вар­ва­рам совер­шен­но непри­ми­ри­мо⁷³, хотя реши­тель­ное столк­но­ве­ние с Аспа­рида­ми было впе­ре­ди.

Так или ина­че, серь­ез­но­го сопро­тив­ле­ния поли­ти­ке пра­ви­тель­ства Хри­са­фия в пер­вой поло­вине 40-х гг. V в., види­мо, не было. Борь­ба с гун­на­ми цер­ков­ной вер­хуш­ки Егип­та и Сирии, под­дер­жан­ная сто­лич­ной зна­тью, неко­то­рое вре­мя сдер­жи­ва­ла оппо­зи­цию. Всплыв­ший после Эфе­са вопрос об осуж­де­нии Фео­до­ра Моп­су­э­с­тий­ско­го, чье уче­ние было близ­ко поло­же­ни­ям Несто­рия⁷⁴, не полу­чил серь­ез­но­го раз­ви­тия. И Кирилл, и Прокл, и Иоанн Антио­хий­ский, опа­са­ясь край­но­стей, при­шли к ком­про­мис­су и реши­ли не «оскорб­лять ана­фе­мой» памя­ти Фео­до­ра. Про­тив экс­тре­мист­ских эле­мен­тов (мона­хов, осуж­дав­ших труды Фео­до­ра) были при­ня­ты меры⁷⁵.

В середине 40-х гг. поло­же­ние изме­ни­лось. Важ­ным фак­то­ром в поли­ти­че­ской борь­бе ста­ли акти­ви­зи­ро­вав­ши­е­ся «цир­ко­вые пар­тии»⁷⁶. Борь­ба меж­ду алек­сан­дрий­ской и с.21 кон­стан­ти­но­поль­ской зна­тью, в кото­рую были втя­ну­ты боль­шие мас­сы насе­ле­ния, сопро­вож­да­лась ростом актив­но­сти горо­жан. Как было пока­за­но, оппо­зи­ция еги­пет­ских круп­ных соб­ст­вен­ни­ков по мере воз­мож­но­сти исполь­зо­ва­ла в сво­их целях дви­же­ние народ­ных масс и даже сти­му­ли­ро­ва­ла его. Для 40-х гг. то же самое мож­но ска­зать об отдель­ных груп­пах сто­лич­ной зна­ти. Хри­са­фий, ори­ен­ти­ру­ю­щий­ся на союз с алек­сан­дрий­ской зна­тью, был патро­ном и про­ста­том пра­си­нов (Ma­lal., p. 363. 7—8). Фео­до­сий II явно ока­зы­вал пра­си­нам про­тек­цию (Ma­lal., p. 351. 5). Посколь­ку «зеле­ные» (вер­нее, их вер­хуш­ка) в извест­ной сте­пе­ни отра­жа­ли инте­ре­сы тор­го­во-про­мыш­лен­ных кру­гов⁷⁷, заин­те­ре­со­ван­ных в огра­ни­че­нии цен­тра­ли­за­ции государ­ства и в сохра­не­нии неко­то­рой авто­ном­но­сти мест­но­го управ­ле­ния⁷⁸, они долж­ны были под­дер­жи­вать «про­е­ги­пет­ские» груп­пи­ров­ки сто­лич­ной зна­ти. Одна­ко к середине V в. подоб­но­го рода чет­кой кри­стал­ли­за­ции соци­аль­ных и поли­ти­че­ских сил не про­изо­шло. Дан­ных об актив­ной борь­бе пра­си­нов с «сирий­ской оппо­зи­ци­ей» и авто­кра­тич­ной сто­лич­ной ари­сто­кра­ти­ей для того вре­ме­ни нет. Нель­зя забы­вать и, о том, что Хри­са­фий во мно­гом шел навстре­чу кон­стан­ти­но­поль­ской зна­ти.

Борь­ба оппо­зи­ци­он­ных сил за пре­об­ла­да­ние в поли­ти­че­ской жиз­ни импе­рии опять раз­вер­ну­лась под шир­мой дог­ма­ти­че­ских спо­ров. Сто­лич­ная знать пере­шла в наступ­ле­ние, выдви­нув архи­епи­ско­пом Кон­стан­ти­но­по­ля Фла­ви­а­на, пред­ста­ви­те­ля сто­лич­но­го кли­ра (446). Кан­дида­ту­ра Фла­ви­а­на, види­мо, не устра­и­ва­ла Хри­са­фия. В рез­кую оппо­зи­цию к Фла­виа­ну (а через него и к сто­лич­ной вер­хуш­ке) встал Дио­скор, пре­ем­ник Кирил­ла. Пози­ция Дио­ско­ра сра­зу пока­за­ла, что он при­над­ле­жит к тем экс­тре­мист­ски настро­ен­ным после­до­ва­те­лям Кирил­ла, кото­рых послед­ний с трудом сдер­жи­вал⁷⁹. При­чи­ны воз­об­ла­да­ния экс­тре­миз­ма в «алек­сан­дрий­ской оппо­зи­ции»⁸⁰, види­мо, кры­лись в общем уси­ле­нии про­вин­ци­аль­ной зна­ти, не свя­зан­ной с полис­ной эко­но­ми­кой. Это дви­же­ние пока не пере­хо­ди­ло в анти­пра­ви­тель­ст­вен­ные вос­ста­ния или бун­ты локаль­но­го харак­те­ра по сле­дую­щим при­чи­нам: а) успех извест­ных обще­ст­вен­ных групп на Эфес­ском собо­ре, создав­ший иллю­зию, что в борь­бе за дог­ма­ты воз­мож­ны соци­аль­ные дости­же­ния; б) поли­ти­ка фрак­ци­он­но­го руко­вод­ства (как пра­ви­ло, при­над­ле­жав­ше­го к круп­ным или сред­ним соб­ст­вен­ни­кам), направ­лен­ная на содер­жа­ние недо­воль­ства масс в рам­ках борь­бы за дог­ма­ты; в) общая атмо­сфе­ра нагне­та­ния рели­ги­оз­но­го фана­тиз­ма, сти­му­ли­ру­е­мо­го пра­вя­щи­ми груп­па­ми.

Риго­ризм Дио­ско­ра и его сто­рон­ни­ков, несо­мнен­но, был отве­том и на насту­па­тель­ную поли­ти­ку Кон­стан­ти­но­по­ля. Дио­скор демон­стра­тив­но не отве­тил на сино­даль­ную гра­моту Фла­ви­а­на, фак­ти­че­ски не при­зна­вая его само­сто­я­тель­ным епи­ско­пом. В 448 г. про­изо­шло пря­мое столк­но­ве­ние: в «деле Евти­хия» Дио­скор встал на путь Кирил­ла, под­дер­жав с.22 опре­де­лен­ные мона­ше­ские груп­пы сто­ли­цы и Малой Азии. Содер­жа­ние этой кон­фликт­ной ситу­а­ции вкрат­це пред­став­ля­ет­ся сле­дую­щим.

1. Сто­лич­ный архи­манд­рит Евти­хий, обла­дав­ший боль­шим весом сре­ди мона­хов Кон­стан­ти­но­по­ля, крест­ный отец Хри­са­фия (Li­be­rat., Brev., II, 12), сто­рон­ник Кирил­ла и враг Несто­рия, явил­ся объ­ек­том реак­ции пра­ви­тель­ства на нажим оппо­зи­ции. Епи­скоп Евсе­вий из Дори­леи (Фри­гия) отра­жав­ший, види­мо, тра­ди­ци­он­но «анти­еги­пет­ские» настро­е­ния неко­то­рых групп мало­азий­ской зна­ти, во вре­мя помест­но­го собо­ра в сто­ли­це (448) обви­нил Евти­хия в ере­си. По-види­мо­му, выступ­ле­ние Евсе­вия не устра­и­ва­ло Фла­ви­а­на сво­ей кате­го­рич­но­стью: архи­епи­скоп Кон­стан­ти­но­по­ля ста­рал­ся убедить дори­лей­ца взять обви­не­ние назад и смяг­чить нажим на Евти­хия. В этом про­явил­ся страх сто­лич­ной зна­ти перед воз­мож­ной вспыш­кой город­ских вол­не­ний.

2. Опа­се­ния Фла­ви­а­на были не напрас­ны. Евти­хия на заседа­ние собо­ра про­во­жа­ла мас­са мона­хов, сол­дат и prae­fec­tia­ni, потре­бо­вав­ших от собо­ра обе­ща­ния отпу­стить архи­манд­ри­та вне зави­си­мо­сти от реше­ния «дела» (Man­si, v. VI, p. 732).

3. Пра­ви­тель­ство Хри­са­фия, види­мо, пыта­лось ока­зать на собор дав­ле­ние. На собо­ре был пред­ста­ви­тель импе­ра­то­ра, заняв­ший, впро­чем, выжида­тель­ную пози­цию.

4. Нажим на Евти­хия при­вел к его осуж­де­нию как моно­фи­зи­та. Ряд «восточ­ных» епи­ско­пов, в част­но­сти Фео­до­рит из Кирр, был удо­вле­тво­рен. Это яви­лось уда­ром по груп­пи­ров­ке Хри­са­фия и «алек­сан­дрий­цев». Чув­ст­вуя ущем­ле­ние сво­их пози­ций, они пред­при­ня­ли лобо­вую ата­ку. В авгу­сте 449 г. в Эфе­се состо­ял­ся собор, полу­чив­ший затем назва­ние «раз­бой­ни­чье­го».

Ука­жем на те момен­ты его дея­тель­но­сти, кото­рые харак­те­ри­зу­ют наи­бо­лее важ­ные чер­ты раз­ви­тия оппо­зи­ции.

1. Груп­пи­ров­ка Хри­са­фия и ее еги­пет­ские союз­ни­ки под­гото­ви­ли базу для раз­гро­ма Фла­ви­а­на и его сирий­ских и мало­азий­ских сто­рон­ни­ков. От име­ни импе­ра­то­ра на собор яви­лись нота­рий Евло­гий и комит Елпидий, ока­зав­шие на собрав­ших­ся откро­вен­ный нажим. Пра­ви­тель­ство выде­ли­ло «для охра­ны» собо­ра сол­дат (Theoph., p. 154. 13—14); из Сирии отряды мона­хов при­вел при­вер­же­нец Дио­ско­ра архи­манд­рит Вар­су­ма (Man­si, v. VI, p. 593); Дио­скор же при­был в окру­же­нии пара­во­ла­нов, про­слав­лен­ных убий­ст­вом Ипа­тии (Ibid., p. 827). Еще рань­ше Дио­скор полу­чил от пра­ви­тель­ства место пред­седа­те­ля на собо­ре (Ibid., p. 588—589). Про­тив про­тив­ни­ков Дио­ско­ра и Хри­са­фия на собо­ре раз­вер­нул­ся террор. Фео­фан пишет: «…и после наси­лия сол­дат и мечей епи­ско­пы при­нуж­де­ны были под­пи­сать­ся» (Theoph., p. 152. 17—18)⁸¹. Если и мож­но согла­сить­ся с В. В. Боло­то­вым, что более позд­ние изве­стия визан­тий­ских исто­ри­ков о собо­ре содер­жат сгу­щен­ные крас­ки⁸², то несо­мне­нен с.23 тот факт, что победа была одер­жа­на Дио­ско­ром толь­ко с помо­щью воин­ских частей Хри­са­фия и фана­тич­ных мона­хов.

2. Раз­гром «сирий­ской» оппо­зи­ци­он­ной вер­хуш­ки был серь­ез­ным. Фла­ви­а­на и Евсе­вия осуди­ли. Были низ­ло­же­ны мно­гие их сто­рон­ни­ки и про­сто сочув­ст­ву­ю­щие (сре­ди них Домн антио­хий­ский, Фео­до­рит из Кирр, Ива эдес­ский, Ири­ней тир­ский и др.). Пра­ви­тель­ство под­твер­жда­ло реше­ния собо­ра и при­ка­зы­ва­ло в буду­щем не наби­рать епи­ско­па­ми при­вер­жен­цев Несто­рия или Фла­ви­а­на (Man­si, v. VII, p. 498). Сочи­не­ния несто­ри­ан и сочув­ст­ву­ю­щих им бого­сло­вов (напри­мер, Фео­до­ри­та) под­ле­жа­ли сожже­нию (Ibid., p. 497 sq.). Архи­епи­ско­пом сто­ли­цы стал Ана­то­лий, близ­кий к алек­сан­дрий­ской цер­ков­ной вер­хуш­ке. Энер­гич­ная пере­пис­ка папы Льва с визан­тий­ским дво­ром дала сла­бые резуль­та­ты. Фео­до­сий ока­зал про­ти­во­дей­ст­вие попыт­кам реа­би­ли­ти­ро­вать Фла­ви­а­на и его адеп­тов (Ibid., v. VI, p. 68—72). Это было поли­ти­че­ским уда­ром по круп­но­земле­вла­дель­че­ской про­вин­ци­аль­ной зна­ти одно­го реги­о­на, но созда­ва­ло опас­ность ана­ло­гич­но­го наступ­ле­ния на знать дру­гих реги­о­нов.

Победа «алек­сан­дрий­ской пар­тии» и Хри­са­фия в Эфе­се была, одна­ко, пирро­вой. Апел­ля­ция экс­тре­ми­стов к мона­хам, город­ским низам, исполь­зо­ва­ние про­тив епи­ско­пов воору­жен­ной силы вызва­ло реак­цию. В середине V в. боль­шая часть воен­ной чинов­ной зна­ти и вер­хуш­ки кли­ра пре­вра­ти­лась в силу, опи­раю­щу­ю­ся на солид­ный эко­но­ми­че­ский базис в виде мест­но­го земле­вла­де­ния⁸³. Бороть­ся с пред­ста­ви­те­ля­ми этой зна­ти мето­да­ми «раз­бой­ни­чье­го» собо­ра было аван­тю­рой. Источ­ни­ки не поз­во­ля­ют про­следить кон­крет­ные изме­не­ния в настро­е­ни­ях борю­щих­ся за власть групп. Ясно одно: изме­не­ния были быст­ры­ми и ради­каль­ны­ми.

Пер­вой про­ре­а­ги­ро­ва­ла сто­лич­ная родо­ви­тая знать. Уже вско­ре после собо­ра Фео­до­сий II увидел себя в чем-то обма­ну­тым Хри­са­фи­ем и стал скор­беть об уча­сти Фла­ви­а­на и его сто­рон­ни­ков (Theoph., p. 157. 8). Хри­са­фий был сослан. Груп­пы муни­ци­паль­ной зна­ти, ранее воз­глав­ля­е­мые Киром и Евдо­ки­ей и свя­зан­ные с частью «сирий­ской» город­ской зна­ти, были серь­ез­но ослаб­ле­ны раз­гро­мом их союз­ни­ков на собо­ре. К вла­сти они прий­ти не смог­ли. Евдо­кия под­верг­лась кри­ти­ке и вынуж­де­на была уда­лить­ся в Иеру­са­лим. Ее при­вер­жен­цы, свя­щен­ни­ки Север и Иоанн, были каз­не­ны (Tbeoph., p. 157. 17—18). Вос­тор­же­ст­во­ва­ла сто­лич­ная слу­жи­лая знать во гла­ве с Пульхе­ри­ей. Тело Фла­ви­а­на было с пом­пой достав­ле­но из Эфе­са и погре­бе­но в сто­ли­це (Theoph., p. 158. 2—6).

Изме­не­ния в пра­вя­щих кру­гах про­ис­хо­ди­ли не без вли­я­ния уси­ли­ваю­щих­ся воен­но-слу­жи­лых групп зна­ти. Соглас­но пре­да­нию, уми­раю­щий Фео­до­сий II пред­рек пра­вить Мар­ки­а­ну «в при­сут­ст­вии Аспа­ра и всех осталь­ных сена­то­ров» (Ma­lal., p. 367; Chron. Pa­sch., p. 590; Cedr., p. 602). Аспар пред­став­лял с.24 у одра уми­раю­ще­го часть армии, про­ти­во­по­став­лен­ную граж­дан­ским вла­стям⁸⁴.

Мар­ки­ан был про­воз­гла­шен авто­кра­то­ром в при­сут­ст­вии сена­та (Ева­грий, с. 55; Ma­lal., p. 367; Theoph., p. 159. 16) и армии (Theod. Lect., I. 1; ср.: Marc. Co­mes, p. 83. 25—26; Man­si, v. VI, p. 93). Пульхе­рия ста­ла его женой. Соглас­но Ева­грию, Мар­ки­ан стал импе­ра­то­ром по еди­но­му мне­нию «сена­та и всех лиц, дости­гаю­щих успе­ха реше­ни­ем импе­ра­три­цы Пульхе­рии» (Ева­грий, с. 55; ср.: Ni­ceph., XV, 1). «Пас­халь­ная хро­ни­ка» гово­рит, что Мар­ки­ан был про­воз­гла­шен apo tou ker­ce­siou en to Eb­do­mo («от цир­ка в Эвдо­ме». — Chron Pa­sch., p. 590. 8—9). Воз­мож­но, на «выбо­ры» ока­за­ли вли­я­ние и «цир­ко­вые пар­тии», уже про­явив­шие себя в 40-х гг. Извест­но, что Мар­ки­ан в про­ти­во­по­лож­ность Фео­до­сию II и Хри­са­фию ока­зы­вал покро­ви­тель­ство вене­там (Ma­lal., p. 367; Chron. Pa­sch., p. 592. 10). Этот отказ от под­держ­ки части про­вин­ци­аль­ной тор­го­вой зна­ти был в поль­зу круп­ных земле­вла­дель­цев.

Под­держ­ка сена­та, сто­лич­ной зна­ти, выс­ших кру­гов армии, апел­ля­ция к сто­лич­ным кор­по­ра­ци­ям свиде­тель­ст­ву­ют о солид­ной опо­ре фор­ми­ру­ю­ще­го­ся пра­ви­тель­ства. Мож­но было перей­ти в наступ­ле­ние на оппо­зи­цию, основ­ное ядро кото­рой сей­час состав­ля­ли силы, ранее груп­пи­ро­вав­ши­е­ся вокруг Хри­са­фия (в том чис­ле алек­сан­дрий­ская тор­го­вая знать и ее сто­рон­ни­ки).

Вско­ре после коро­на­ции Мар­ки­а­на Хри­са­фий был каз­нен (Theoph., p., 160. 2—8; Chron. Pa­sch., p. 590. 6—7; Marc. Co­mes, p. 83. 27). Со смер­тью Хри­са­фия сов­па­ла про­во­ди­мая пра­ви­тель­ст­вом поли­ти­ка подат­но­го послаб­ле­ния, разу­ме­ет­ся, в основ­ном в инте­ре­сах сто­лич­ной ари­сто­кра­тии⁸⁵. Внеш­не­по­ли­ти­че­ская ситу­а­ция бла­го­при­ят­ст­во­ва­ла это­му: гунн­ская угро­за на гра­ни­цах умень­ши­лась. Пра­ви­тель­ство осла­би­ло нало­го­вый нажим на сена­то­ров. Fol­lis, это про­кля­тие сена­то­ров со вре­мен Кон­стан­ти­на, был отме­нен (Cod. Just., XII, 2. 2). Теперь толь­ко при­бы­ваю­щие в сто­ли­цу сена­то­ры при­вле­ка­лись к несе­нию доро­го­сто­я­щей долж­но­сти пре­то­ра (Cod. Just., I, 39. 2; XII, 2. 1). Это отве­ча­ло инте­ре­сам мно­го­чис­лен­ной груп­пы сосло­вия (сена­то­ров сред­них и низ­ших ран­гов), про­жи­вав­шей вне Кон­стан­ти­но­по­ля. Нало­го­вые льготы полу­ча­ли и сто­лич­ные ho­no­ra­ti (Cod. Just., XII, 40. 10). Это опре­де­ли­ло попу­ляр­ность ново­го пра­ви­тель­ства сре­ди сто­лич­ной родо­ви­той зна­ти. Уда­ром по извест­ной части тор­го­вой зна­ти, сто­яв­шей за Хри­са­фия и «алек­сан­дрий­цев», был указ о запре­ще­нии про­да­жи долж­но­стей (Theod. Lect., I. 2). Это яви­лось отступ­ле­ни­ем от преж­ней поли­ти­ки Пульхе­рии. В 451 г. было изда­но несколь­ко ука­зов, декла­ри­ру­ю­щих кое-какие меры по защи­те под­дан­ных от нало­го­во­го про­из­во­ла (Cod. Just., X, 5. 2; XI, 70. 5).

Актив­ней­шая часть оппо­зи­ции была раз­гром­ле­на на Хал­кидон­ском собо­ре 451 г. Опять-таки огра­ни­чим­ся вычле­не­ни­ем наи­бо­лее важ­ных для нашей темы обсто­я­тельств.

с.25 1. То, что оппо­зи­ция сто­я­ла перед фрон­том имен­но сто­лич­ной родо­ви­той зна­ти, пока­зы­ва­ет факт ини­ци­а­ти­вы созы­ва собо­ра груп­пи­ров­кой Пульхе­рии и ее сто­рон­ни­ков⁸⁶. Пульхе­рия вела живую пере­пис­ку с папой Львом, зару­ча­ясь под­держ­кой вер­хуш­ки запад­но­го кли­ра (Напр.: Leo., Ep. 73, 76, 77, 84. 3, 88. 3). В. Энс­лин вер­но под­ме­тил, что если в пись­мах к Мар­ки­а­ну папа выка­зы­вал лишь «чистые надеж­ды», то к Пульхе­рии были обра­ще­ны кон­крет­ные вопро­сы и поже­ла­ния⁸⁷. Дио­скор попы­тал­ся мешать при­зна­нию Мар­ки­а­на в Егип­те (Man­si, v. VI, p. 1033), но неудач­но. О кон­крет­ных его мерах судить труд­но. Ясно одно: в оппо­зи­ции «про­вин­ци­а­лов» не было един­ства, посколь­ку обструк­ция не полу­чи­лась, а пра­ви­тель­ство, види­мо, еще не ока­зы­ва­ло актив­но­го дав­ле­ния на алек­сан­дрий­скую знать в целом. О рас­ко­ле оппо­зи­ции свиде­тель­ст­ву­ет и реши­тель­ный пере­ход архи­епи­ско­па Ана­то­лия на сто­ро­ну пра­ви­тель­ства⁸⁸. При­ме­ча­тель­но и отно­ше­ние сто­лич­ных санов­ни­ков к лега­там папы, тре­бо­вав­шим жест­ко­го под­хо­да к Дио­ско­ру: санов­ни­ки отста­и­ва­ли прин­цип «спра­вед­ли­во­го», закон­но­го раз­би­ра­тель­ства (Leo., Ep. 89, 90, 94). Оче­вид­но, здесь скры­вал­ся не толь­ко отпор попыт­кам папы вме­шать­ся в дела, кото­рые кон­стан­ти­но­поль­ская знать счи­та­ла сво­и­ми, внут­рен­ни­ми. Отказ от гру­бо­го нажи­ма на оппо­зи­цию в целом объ­яс­ня­ет­ся так­же стрем­ле­ни­ем пра­ви­тель­ства пой­ти на извест­ный ком­про­мисс с ее частью. Пред­у­преди­тель­ной мерой пра­ви­тель­ства было заклю­че­ние Евти­хия в мона­стырь вбли­зи Кон­стан­ти­но­по­ля. Намест­ник Вифи­нии полу­чил при­каз уда­лить или изо­ли­ро­вать извест­ную часть духо­вен­ства, мона­хов и тех чле­нов сект, кото­рые «сея­ли сму­ту» (Man­si, v. VI, p. 556). 13 июля 451 г. вышел указ, гро­зив­ший тяж­ки­ми нака­за­ни­я­ми за сму­ты подоб­но­го рода (Cod. Just., I, 12. 5). Само­го Дио­ско­ра при­зы­ва­ли на собор без сви­ты, пом­ня опыт «раз­бой­ни­чье­го собо­ра». При­ме­ча­тель­но, что собор после дол­гих про­во­ло­чек и поис­ков место­пре­бы­ва­ния состо­ял­ся в Хал­кидоне, «под боком» у сто­ли­цы, для более актив­но­го вли­я­ния пра­ви­тель­ства на ход его (Man­si, v. VI, p. 557). Импе­ра­тор, в част­но­сти, тре­бо­вал у епи­ско­пов перей­ти из Никеи в Хал­кидон, чтобы им не доса­ди­ли евти­хи­ане (Ibid., p. 560 sq.).

Наи­боль­ший удар в Хал­кидоне полу­чи­ла актив­ней­шая часть оппо­зи­ции — еги­пет­ские кти­то­ры, не свя­зан­ные с муни­ци­паль­ной эко­но­ми­кой и стре­мив­ши­е­ся либо изба­вить­ся от жест­ко­го нажи­ма сто­лич­ной слу­жи­лой зна­ти, либо полу­чить в сто­ли­це поли­ти­че­ское пре­об­ла­да­ние. Это выра­зи­лось в осуж­де­нии Дио­ско­ра. Пять его сто­рон­ни­ков (епи­ско­пы Азии — не Егип­та!)⁸⁹ были поми­ло­ва­ны в силу их рас­ка­я­ния, воз­вра­ще­ны собо­ру по хода­тай­ству собрав­ших­ся и сохра­ни­ли свои кафед­ры (Ева­грий, с. 65; Theoph., p. 163. 16—20). Это был откры­тый рас­кол оппо­зи­ции (осо­бен­но демон­стра­тив­ный со сто­ро­ны Юве­на­лия иеру­са­лим­ско­го)⁹⁰. Пред­ста­ви­те­ли цер­ков­ной вер­хуш­ки неко­то­рых с.26 мало­азий­ских и леван­тий­ских горо­дов ото­шли от сво­их еги­пет­ских союз­ни­ков: так­ти­че­ские пре­иму­ще­ства отсту­пи­ли на зад­ний план перед ста­рин­ны­ми регио­наль­но-соци­аль­ны­ми про­ти­во­ре­чи­я­ми и пра­ви­тель­ст­вен­ным нажи­мом.

2. Несмот­ря на осуж­де­ние Дио­ско­ра, дру­гие еги­пет­ские епи­ско­пы отка­за­лись под­пи­сать посла­ние папы Льва («томос»), заявив, что их после это­го убьют в Егип­те и что, лишив­шись сво­его гла­вы, они не могут пред­при­нять тако­го шага⁹¹. Это пока­зы­ва­ет, что, несмот­ря на рас­кол, часть оппо­зи­ции сохра­ни­ла свою ста­биль­ность.

3. Состо­я­ние оппо­зи­ции отра­зи­ло и под­ня­тое на собо­ре дело сто­лич­ных архи­манд­ри­тов. Мона­хи во гла­ве с Вар­су­мой, Доро­фе­ем и Каро­сом тре­бо­ва­ли реа­би­ли­та­ции Дио­ско­ра, отка­зы­ва­лись под­пи­сать «томос» Льва и откры­то заяв­ля­ли: «Мы сто­им перед вами: вы може­те лишить нас сана, може­те сослать… Делай­те, что хоти­те!»⁹². Дру­гая часть мона­ше­ства («сто­лич­ная») высту­пи­ла про­тив них. Диф­фе­рен­ци­а­ция, таким обра­зом, про­те­ка­ла и в среде, наи­бо­лее опас­ной для «цер­ков­но­го мира». Пред­у­преди­тель­ные меры пра­ви­тель­ства дали пло­ды и здесь. Мар­ки­ан рас­по­рядил­ся, чтобы мона­сты­ри орга­ни­зо­вы­ва­лись толь­ко с согла­сия епи­ско­пов; мона­хам запре­щал­ся пере­ход из одно­го мона­сты­ря в дру­гой (Man­si, v. VIII, p. 173 c). Это лими­ти­ро­ва­ло мона­ше­ское дви­же­ние и ста­ви­ло его под кон­троль мест­ных цер­ков­ных вла­стей.

4. Заседа­ния собо­ра откры­то кон­тро­ли­ро­ва­ли сто­лич­ные санов­ни­ки (Man­si, v. VI, p. 563) и сам Мар­ки­ан. На заседа­нии 25 октяб­ря импе­ра­тор высту­пил за орто­док­саль­ное уче­ние (Ср.: Leo., Ep. 101. 3). Собрав­ши­е­ся устро­и­ли насто­я­щую аккла­ма­цию, назвав Мар­ки­а­на и Пульхе­рию «све­ти­лами пра­во­сла­вия»; импе­ра­то­ра име­но­ва­ли «новым Кон­стан­ти­ном», «вос­ста­но­ви­те­лем церк­ви»; а Пульхе­рию — «хра­ни­тель­ни­цей веры» (Man­si, v. VII, p. 129 sq., 169 sq.). Кон­ста­ти­ро­вав еди­но­ду­шие собо­ра (Ibid., p. 172 B), Мар­ки­ан при­гро­зил каж­до­му (част­но­му лицу, чинов­ни­ку и кли­ри­ку) за поле­ми­ку по пово­ду поста­нов­ле­ний собо­ра (Man­si., p. 173 D). Епи­ско­пам пред­пи­сы­ва­лось заседать еще 3—4 дня и запре­ща­лось уда­лять­ся рань­ше. Подоб­ная обста­нов­ка зна­чи­тель­но сни­жа­ла воз­мож­но­сти выступ­ле­ния оппо­зи­ции и углуб­ля­ла рас­кол в ее рядах.

12 нояб­ря 451 г. Мар­ки­ан под­твер­дил все ранее дан­ные орто­док­саль­ной церк­ви при­ви­ле­гии (Cod. Just., I, 2. 12). 7 фев­ра­ля 452 г. после­до­вал указ о необ­хо­ди­мо­сти при­дер­жи­вать­ся дог­ма­тов, оформ­лен­ных в Хал­кидоне (Cod. Just., I, 1. 4); дис­пу­ты о вере кате­го­ри­че­ски запре­ща­лись (Man­si, v. VII, p. 475 C). В 451 г. под стра­хом смер­ти запре­ща­лось отправ­ле­ние язы­че­ских обрядов (Cod. Just., I, 11. 7). Наступ­ле­ние на оппо­зи­цию про­дол­жа­лось.

Хал­кидон­ский собор был пока­за­те­лем и уско­ри­те­лем раз­ме­же­ва­ния оппо­зи­ции, в кото­рой для пер­вой поло­ви­ны V в. чет­ко с.27 выри­со­вы­ва­ют­ся два основ­ных направ­ле­ния. Пер­вое направ­ле­ние фор­ми­ро­ва­ла часть еги­пет­ской и леван­тий­ской тор­го­во-ростов­щи­че­ской и земле­вла­дель­че­ской зна­ти, заин­те­ре­со­ван­ной в цен­тра­ли­за­ции и эко­но­ми­че­ских свя­зях с Кон­стан­ти­но­по­лем. Эта часть зна­ти пошла на ком­про­мисс с пра­ви­тель­ст­вом. Дру­гая часть ее — пре­иму­ще­ст­вен­но круп­ные земле­вла­дель­цы «мест­но­го зна­че­ния», не свя­зан­ные с раз­ла­гав­шей­ся полис­ной сфе­рой, и город­ская мест­ная вер­хуш­ка, исполь­зо­вав­шая пере­ход­ные фор­мы эко­но­ми­ки и управ­ле­ния про­вин­ци­аль­ных цен­тров, — еще даль­ше ото­шла от сто­лич­ной зна­ти и ее союз­ни­ков. Это направ­ле­ние оппо­зи­ции ста­но­ви­лось пре­об­ла­даю­щим. Третье направ­ле­ние оппо­зи­ции, бази­ро­вав­ше­е­ся на зна­ти, цеп­ляв­шей­ся за реак­ци­он­ные фор­мы муни­ци­паль­ной сфе­ры, поте­ря­ло серь­ез­ное вли­я­ние с паде­ни­ем груп­пы Кира и Евдо­кии и посте­пен­но исчез­ло. Но в обста­нов­ке отно­си­тель­ной сла­бо­сти сослов­ных учреж­де­ний (сенат, город­ские кор­по­ра­ции, «цир­ко­вые пар­тии») укреп­ля­лись сто­лич­ные кти­то­ры, вла­дель­цы бал­кан­ских и мало­азий­ских доме­нов, где интен­сив­но исполь­зо­вал­ся труд рабов. Воен­но-слу­жи­лая знать, сто­яв­шая у кор­ми­ла прав­ле­ния, под­дер­жи­вая этих кти­то­ров, кон­сер­ви­ро­ва­ла отжив­шие про­из­вод­ст­вен­ные отно­ше­ния. Оппо­зи­ция «про­вин­ци­а­лов» объ­ек­тив­но высту­па­ла про­тив них! В Хал­кидоне же про­яви­лась ее эко­но­ми­че­ская мощь и сла­бая орга­ни­за­ция, обу­слов­лен­ная нес­фор­ми­ро­ван­но­стью про­вин­ци­аль­ной зна­ти в еди­ный слой.