Проблема формационной принадлежности древнего мира в советской историографии.

с.111 Акту­аль­ность этой темы обу­слов­ле­на кар­ди­наль­ным зна­че­ни­ем кате­го­рии «фор­ма­ция» в марк­сист­ской фило­со­фии исто­рии и дис­кус­си­он­но­стью про­бле­мы фор­ма­ци­он­ной при­над­леж­но­сти древ­не­го мира в исто­ри­че­ской нау­ке. Вопрос о тео­ре­ти­че­ском опре­де­ле­нии обще­ст­вен­ной систе­мы, суще­ст­во­вав­шей в древ­но­сти, при­об­рел осо­бую ост­ро­ту в совре­мен­ных усло­ви­ях, когда в свя­зи с кра­хом тота­ли­тар­ных моде­лей соци­а­лиз­ма зна­чи­тель­ная часть исто­ри­ков-марк­си­стов, в том чис­ле и совет­ских исто­ри­ков, спе­шит отка­зать­ся от тео­рии фор­ма­ций. В одном из жур­на­лов, изда­вае­мых Ака­де­ми­ей наук СССР, утвер­жда­ет­ся, что в совет­ской исто­ри­че­ской нау­ке «пони­ма­ние исто­рии в целом, тео­рия исто­рии… сей­час прак­ти­че­ски отсут­ст­ву­ет»¹.

Как рус­ская доре­во­лю­ци­он­ная, так и совет­ская исто­рио­гра­фия древ­но­сти раз­ви­ва­лись в кон­тек­сте миро­вой нау­ки. До середи­ны 30-х гг. XX в. боль­шин­ство спе­ци­а­ли­стов по древ­ней исто­рии в нашей стране, как и на Запа­де, под­дер­жи­ва­ли тео­рию цик­лиз­ма Э. Мей­е­ра. Посколь­ку марк­сизм стал офи­ци­аль­ной идео­ло­ги­ей совет­ско­го государ­ства, уче­ные нашей стра­ны уде­ли­ли боль­шое вни­ма­ние тео­ре­ти­че­ско­му наследию твор­цов исто­ри­че­ско­го мате­ри­а­лиз­ма. Полу­чив неко­то­рое пред­став­ле­ние о тео­рии фор­ма­ций, они обра­ти­лись к про­бле­мам обще­ст­вен­но­го про­из­вод­ства, преж­де все­го к тако­му его аспек­ту, как экс­плуа­та­ция непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей. Раз­ви­тие это­го направ­ле­ния иссле­до­ва­ний объ­ек­тив­но вело к изжи­ва­нию цик­ли­че­ской тео­рии, кото­рая к середине XX сто­ле­тия не без воздей­ст­вия совет­ской исто­рио­гра­фии в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни утра­ти­ла попу­ляр­ность и на Запа­де. В совет­ской исто­ри­че­ской нау­ке нача­ло утвер­ждать­ся пред­став­ле­ние о все­мир­ной исто­рии как про­цес­се раз­ви­тия и сме­ны обще­ст­вен­ных фор­ма­ций.

Как спра­вед­ли­во счи­та­ют В. Н. Ники­фо­ров и В. П. Илю­шеч­кин, сто­рон­ни­ки прин­ци­пи­аль­но раз­лич­ных взглядов на пяти­член­ную тео­рию с.112 фор­ма­ций, К. Маркс и Ф. Энгельс наме­ти­ли лишь кон­ту­ры раз­ви­тия обще­ст­вен­ных фор­ма­ций². Даль­ней­шая раз­ра­бот­ка этой тео­рии при­над­ле­жит совре­мен­ным уче­ным, глав­ным обра­зом совет­ским. В част­но­сти, в сочи­не­ни­ях В. И. Лени­на отра­же­но его пред­став­ле­ние о после­до­ва­тель­но­сти фор­ма­ций³.

В 1933 г. в докла­де, кото­рый в сле­дую­щем году был опуб­ли­ко­ван⁴, В. В. Стру­ве пред­ло­жил рабо­вла­дель­че­скую кон­цеп­цию древ­не­го Восто­ка, попы­тав­шись обос­но­вать ее на осно­ве ана­ли­за памят­ни­ков Дву­ре­чья, Егип­та и Хетт­ско­го цар­ства. Ори­ен­ти­ру­ясь на коли­че­ст­вен­ный кри­те­рий в опре­де­ле­нии рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции, на схе­ма­ти­че­ское пред­став­ле­ние о ней как таком строе, при кото­ром обще­ство делит­ся на два анта­го­ни­сти­че­ских клас­са — рабов и рабо­вла­дель­цев, он выдви­нул «широ­кое» тол­ко­ва­ние клас­са рабов, при­чис­лив к нему не толь­ко соб­ст­вен­но рабов, но и мас­су экс­плу­а­ти­ру­е­мо­го насе­ле­ния нераб­ских ста­ту­сов. В. В. Стру­ве исклю­чил из опре­де­ле­ния клас­са рабов клю­че­вой при­знак раба — при­над­леж­ность его в каче­стве объ­ек­та соб­ст­вен­но­сти гос­по­ди­ну, раз­ру­шив тем самым систе­му при­зна­ков раба, посколь­ку в таком слу­чае утра­ти­ли опре­де­лен­ность и при­зна­вае­мые им кри­те­рии раба — лише­ние их соб­ст­вен­но­сти на сред­ства про­из­вод­ства и при­ме­не­ние к ним вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния с целью экс­плуа­та­ции.

Кон­цеп­ция В. В. Стру­ве вызва­ла дис­кус­сию меж­ду сто­рон­ни­ка­ми и про­тив­ни­ка­ми «широ­ко­го» тол­ко­ва­ния клас­са рабов. Его под­дер­жа­ли С. И. Ковалев и В. И. Авди­ев, а наи­бо­лее реши­тель­ным про­тив­ни­ком высту­пил Н. М. Николь­ский, кото­рый ука­зал на мало­чис­лен­ность рабов, упо­ми­нае­мых в еги­пет­ских и асси­ро-вави­лон­ских доку­мен­тах, и на то, что они не игра­ли важ­ной роли в про­из­вод­стве⁵. Отлич­ную от тео­рии В. В. Стру­ве пози­цию зани­ма­ли в тече­ние ряда лет так­же А. И. Тюме­нев, И. М. Лурье и неко­то­рые дру­гие уче­ные, но после того, как при­над­леж­ность древ­не­го мира к рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции была зафик­си­ро­ва­на в Крат­ком кур­се исто­рии ВКП(б)⁶, аль­тер­на­тив­ные мне­ния посте­пен­но исче­за­ли со стра­ниц науч­ной печа­ти.

В отли­чие от исто­рио­гра­фии древ­не­го Восто­ка в анти­ко­веде­нии лег­че утвер­ди­лось пред­став­ле­ние о суще­ст­во­ва­нии в наи­бо­лее раз­ви­тых антич­ных обще­ствах рабо­вла­дель­че­ско­го спо­со­ба про­из­вод­ства, чему спо­соб­ст­во­ва­ло такое объ­ек­тив­ное обсто­я­тель­ство, как нали­чие в этих обще­ствах зна­чи­тель­но боль­ше­го чис­ла под­лин­ных рабов, чем в ран­них древ­не­во­сточ­ных обще­ствах, на мате­ри­а­ле кото­рых стро­и­лась рабо­вла­дель­че­ская кон­цеп­ция древ­не­го Восто­ка. Таким с.113 обра­зом, анти­ко­веды, опре­де­ляя рабо­вла­дель­че­скую фор­ма­цию, тоже исхо­ди­ли из коли­че­ст­вен­но­го кри­те­рия.

Прав­да, В. С. Сер­ге­ев в 1934 г. высту­пил с утвер­жде­ни­ем о том, что для опре­де­ле­ния рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции чис­лен­ное соот­но­ше­ние рабов и сво­бод­ных не име­ет решаю­ще­го зна­че­ния, а глав­ным обсто­я­тель­ст­вом явля­ет­ся веду­щая роль рабо­вла­дель­че­ской экс­плуа­та­ции, кото­рая про­яв­ля­лась в том, что любой про­из­во­ди­тель­ный труд в той или иной мере при­об­ре­тал харак­тер раб­ско­го труда⁷. Конеч­но, и ранее в исто­ри­че­ских иссле­до­ва­ни­ях отме­ча­лась про­ис­хо­див­шая под вли­я­ни­ем раб­ства обще­ст­вен­ная дегра­да­ция людей нераб­ских ста­ту­сов, но, насколь­ко нам извест­но, В. С. Сер­ге­ев впер­вые при­дал это­му явле­нию важ­ное кон­цеп­ту­аль­ное зна­че­ние. По наше­му мне­нию, его под­ход к про­бле­ме давал ключ к ее реше­нию: идея В. С. Сер­ге­е­ва отра­жа­ла ту объ­ек­тив­ную реаль­ность, что в древ­нем мире при всей его мно­го­ли­ко­сти и мало­чис­лен­но­сти соб­ст­вен­но рабов основ­ным спо­со­бом экс­плуа­та­ции было вне­эко­но­ми­че­ское при­нуж­де­ние.

Одна­ко, несмот­ря на появ­ле­ние ука­зан­ной пер­спек­тив­ной идеи, в совет­ской исто­рио­гра­фии до насто­я­ще­го вре­ме­ни пре­об­ла­да­ет коли­че­ст­вен­ный кри­те­рий опре­де­ле­ния фор­ма­ци­он­ной при­над­леж­но­сти древ­них обществ. Утвер­жде­ния о чис­лен­ном пре­вос­ход­стве рабов и их пре­об­ла­даю­щей роли в обще­ст­вен­ном про­из­вод­стве достиг­ли мак­си­маль­ной кате­го­рич­но­сти в трудах А. В. Мишу­ли­на⁸. И даже В. С. Сер­ге­ев, по-види­мо­му, не при­да­вал долж­но­го зна­че­ния пред­ло­жен­но­му им под­хо­ду к реше­нию про­бле­мы фор­ма­ци­он­ной при­над­леж­но­сти древ­них обществ. Он не толь­ко не раз­вил сво­ей идеи, но и в более позд­ней рабо­те коле­бал­ся в выбо­ре кри­те­ри­ев — чис­лен­но­го пре­об­ла­да­ния рабов, с одной сто­ро­ны, веду­щей роли раб­ско­го спо­со­ба про­из­вод­ства — с дру­гой⁹. Поз­же идея о гос­под­стве в древ­нем мире рабо­вла­дель­че­ской тен­ден­ции полу­чи­ла неко­то­рое раз­ви­тие в трудах Е. М. Шта­ер­ман, И. М. Дья­ко­но­ва и неко­то­рых дру­гих уче­ных, но не дости­га­ла более или менее высо­кой сте­пе­ни раз­ра­бот­ки.

Середи­на 50-х гг., озна­ме­но­ван­ная XX съездом КПСС, раз­вен­чав­шим культ Ста­ли­на, яви­лась нача­лом новей­ше­го пери­о­да в раз­ви­тии совет­ской исто­рио­гра­фии древ­но­сти, для кото­ро­го харак­тер­но стрем­ле­ние к осво­бож­де­нию от тео­ре­ти­че­ских догм.

Если в 30-х — 50-х гг. сохра­ня­лось абстракт­ное пред­став­ле­ние о рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции как струк­ту­ре, состо­я­щей в основ­ном из рабов и рабо­вла­дель­цев, кото­рое тол­ка­ло уче­ных на поис­ки мно­же­ства рабов в древ­но­сти, то в новей­ший пери­од это пред­став­ле­ние с.114 пере­смот­ре­но в резуль­та­те уста­нов­ле­ния боль­шой исто­ри­че­ской роли сво­бод­ных общин­ни­ков и зави­си­мых людей нераб­ских ста­ту­сов. Ныне в совет­ской исто­ри­че­ской нау­ке полу­чи­ли при­зна­ние такие фак­ты, отме­чен­ные в свое вре­мя Э. Мей­е­ром и В. Л. Вестер­ма­ном, как отно­си­тель­ная мало­чис­лен­ность соб­ст­вен­но рабов в древ­но­сти, а так­же то, что раб­ский труд не был гос­под­ст­ву­ю­щим в обще­ст­вен­ном про­из­вод­стве не толь­ко на древ­нем Восто­ке, но и в антич­ном Сре­ди­зем­но­мо­рье.

Одна­ко следы абстракт­но­го пред­став­ле­ния о древ­нем обще­стве сохра­ня­ют­ся в совет­ской исто­рио­гра­фии в виде кон­цеп­ции рас­ши­ри­тель­но­го тол­ко­ва­ния раб­ства, создан­ной В. В. Стру­ве, кото­рая в тече­ние почти 60 лет явля­ет­ся фун­да­мен­том дог­ма­ти­че­ской схе­мы рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции. Клас­си­че­ское выра­же­ние идея рас­ши­ри­тель­но­го тол­ко­ва­ния клас­са рабов полу­чи­ла в тео­рии И. М. Дья­ко­но­ва о рабах и илотах¹⁰.

Коли­че­ст­вен­ный кри­те­рий опре­де­ле­ния рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции и свя­зан­ная с ним «широ­кая» трак­тов­ка клас­са рабов долж­ны были бы, по мыс­ли их авто­ров и сто­рон­ни­ков, слу­жить утвер­жде­нию идеи о при­над­леж­но­сти древ­не­го мира к рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции. В дей­ст­ви­тель­но­сти же, как теперь вид­но, это при­ми­тив­но-дог­ма­ти­че­ское пони­ма­ние вызы­ва­ет про­тест про­тив самой идеи рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции со сто­ро­ны мно­гих как зару­беж­ных, так и совет­ских уче­ных.

Боль­шин­ство совре­мен­ных запад­ных исто­ри­ков древ­но­сти, при­зна­вая опре­де­лен­ный вклад совет­ских восто­ко­ве­дов и анти­ко­ве­дов в кон­крет­но-исто­ри­че­ское изу­че­ние древ­них обществ, отвер­га­ет тео­рию обще­ст­вен­но-эко­но­ми­че­ских фор­ма­ций. Сре­ди ее про­тив­ни­ков такие извест­ные иссле­до­ва­те­ли антич­но­сти, как В. Л. Вестер­ман, М. И. Ростов­цев, М. И. Фин­ли, З. Лауф­фер и дру­гие. Имен­но с пози­ции непри­я­тия тео­рии фор­ма­ций преж­де все­го под­хо­дят к совет­ской исто­рио­гра­фии древ­но­сти Ф. Вит­тин­г­хофф, Х. Хай­нен, М. Рас­коль­ни­ко­ва¹¹. Ф. Вит­тин­г­хофф рас­смат­ри­ва­ет в ука­зан­ных ста­тьях раз­ви­тие совет­ско­го восто­ко­веде­ния и анти­ко­веде­ния, в трудах Х. Хай­не­на и М. Рас­коль­ни­ко­вой содер­жат­ся обзо­ры совет­ско­го анти­ко­веде­ния. Не разде­ляя их нега­тив­но­го отно­ше­ния к тео­рии фор­ма­ций, мы в то же вре­мя при­зна­ем спра­вед­ли­вость содер­жа­щей­ся в их трудах кри­ти­ки дог­ма­тиз­ма и под­ме­ны опо­ры на древ­ние источ­ни­ки цити­ро­ва­ни­ем осно­во­по­лож­ни­ков исто­ри­че­ско­го мате­ри­а­лиз­ма. Одна­ко необ­хо­ди­мо отме­тить, что, опи­ра­ясь пре­иму­ще­ст­вен­но на офи­ци­аль­ные мате­ри­а­лы в виде докла­дов с.115 на меж­ду­на­род­ных кон­грес­сах и пере­до­вых ста­тей жур­на­ла «Вест­ник древ­ней исто­рии», Ф. Вит­тин­г­хофф, Х. Хай­нен и М. Рас­коль­ни­ко­ва недо­ста­точ­но учи­ты­ва­ют кон­крет­но-исто­ри­че­ские иссле­до­ва­ния наших исто­ри­ков, во мно­гих слу­ча­ях суще­ст­вен­но рас­хо­дя­щи­е­ся с офи­ци­аль­ным направ­ле­ни­ем.

Что каса­ет­ся зару­беж­ных исто­ри­ков-марк­си­стов, то боль­шин­ство, как пока­зы­ва­ют дис­кус­сии послед­них деся­ти­ле­тий, вно­сят коррек­ти­вы в при­ня­тую в совет­ской исто­рио­гра­фии кон­цеп­цию рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции. Так, напри­мер, И. Гар­лан, пред­ста­ви­тель марк­сист­ско­го направ­ле­ния во фран­цуз­ском анти­ко­веде­нии, сфор­ми­ро­вав­ше­го­ся в Безан­сон­ском уни­вер­си­те­те, отно­сит к рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции толь­ко обще­ства с клас­си­че­ским типом раб­ства; иные же фор­мы экс­плуа­та­ции непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей (ило­тов, цар­ских людей и т. п.) он счи­та­ет дока­за­тель­ст­вом суще­ст­во­ва­ния «ази­ат­ской» фор­ма­ции¹².

В насто­я­щее вре­мя доми­ни­ру­ю­щей в совет­ской исто­рио­гра­фии счи­та­ет­ся тео­рия о при­над­леж­но­сти клас­со­вых обществ древ­не­го мира к рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции. Одна­ко в силу офи­ци­аль­но­го харак­те­ра этой кон­цеп­ции, про­яв­ля­ю­ще­го­ся, в част­но­сти, в ее гос­под­стве в учеб­ной лите­ра­ту­ре, есть серь­ез­ные осно­ва­ния для опа­се­ния, что сте­пень при­зна­ния дан­ной кон­цеп­ции совет­ски­ми исто­ри­ка­ми более или менее пре­уве­ли­че­на. Так, серь­ез­ны­ми симп­то­ма­ми, свиде­тель­ст­ву­ю­щи­ми о нега­тив­ном отно­ше­нии к рабо­вла­дель­че­ской кон­цеп­ции, явля­ют­ся пози­ции веду­щих егип­то­ло­гов — К. К. Зельи­на, О. Д. Берле­ва и Е. С. Бого­слов­ско­го, а так­же про­дол­жаю­щи­е­ся дис­кус­сии в нашей исто­рио­гра­фии о фор­ма­ци­он­ной при­над­леж­но­сти древ­не­го мира.

Широ­кое рас­про­стра­не­ние полу­чи­ли гипо­те­зы о при­над­леж­но­сти древ­не­во­сточ­ных и ран­них евро­пей­ских обществ к сме­шан­ной, рабо­вла­дель­че­ско-фео­даль­ной, еди­ной дока­пи­та­ли­сти­че­ской фор­ма­ции, а так­же их моди­фи­ка­ции. Обзор этих тео­рий сде­лан в ряде спе­ци­аль­ных работ, в том чис­ле в моно­гра­фи­ях М. М. Сло­ним­ско­го, Ю. В. Кача­нов­ско­го, В. Н. Ники­фо­ро­ва¹³.

Глав­ным аргу­мен­том авто­ров всех ука­зан­ных гипо­тез явля­ет­ся ссыл­ка на сход­ство форм экс­плуа­та­ции в древ­них и сред­не­ве­ко­вых обще­ствах. При этом В. П. Илю­шеч­кин утвер­жда­ет, что спо­со­бы про­из­вод­ства в древ­но­сти и сред­не­ве­ко­вье и не мог­ли быть раз­ны­ми, посколь­ку бази­ро­ва­лись, по его мне­нию, на одной и той же сту­пе­ни раз­ви­тия про­из­во­ди­тель­ных сил.

В. П. Илю­шеч­кин, автор новей­ших дис­кус­си­он­ных работ¹⁴, отри­ца­ет суще­ст­во­ва­ние рабо­вла­дель­че­ской и фео­даль­ной фор­ма­ций и с.116 отста­и­ва­ет гипо­те­зу о при­над­леж­но­сти обществ древ­не­го мира, сред­не­ве­ко­вья и ново­го вре­ме­ни к еди­ной фор­ма­ции, харак­те­ри­зу­ю­щей­ся гос­под­ст­вом рент­но­го типа (спо­со­ба) дока­пи­та­ли­сти­че­ской част­но­соб­ст­вен­ни­че­ской экс­плуа­та­ции. Спра­вед­ли­во отверг­нув «широ­кое» тол­ко­ва­ние клас­са рабов, вос­хо­дя­щее к В. В. Стру­ве, он вме­сте с тем поспе­шил отверг­нуть рабо­вла­дель­че­скую кон­цеп­цию древ­не­го мира в целом и по суще­ству при­знал фео­даль­ную кон­цеп­цию древ­них обществ, вос­хо­дя­щую к Н. М. Николь­ско­му с его тео­ри­ей о «рен­те-нало­ге» как «спе­ци­фи­че­ской восточ­ной фор­ме выка­чи­ва­ния при­ба­воч­но­го про­дук­та из непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей»¹⁵.

По наше­му мне­нию, несмот­ря на оби­лие при­веден­ных В. П. Илю­шеч­ки­ным при­ме­ров сход­ства форм экс­плуа­та­ции в древ­но­сти и сред­не­ве­ко­вье, он дела­ет невер­ное заклю­че­ние. В осно­ве заблуж­де­ния В. П. Илю­шеч­ки­на лежат сле­дую­щие ошиб­ки: во-пер­вых, он необос­но­ван­но оце­ни­ва­ет про­из­во­ди­тель­ные силы и про­из­вод­ст­вен­ные отно­ше­ния, вклю­чая спо­со­бы экс­плуа­та­ции, древ­них и сред­не­ве­ко­вых обществ как пре­бы­ваю­щие в ста­ти­че­ском состо­я­нии; во-вто­рых, меха­ни­че­ски изы­ма­ет спо­со­бы экс­плуа­та­ции из исто­ри­че­ско­го кон­тек­ста, опе­ри­руя внешне сход­ны­ми явле­ни­я­ми, встре­чаю­щи­ми­ся в раз­лич­ных спо­со­бах про­из­вод­ства; в-третьих, игно­ри­ру­ет закон пере­хо­да коли­че­ства в каче­ство, про­явив­ший­ся при пере­хо­де от рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции к фео­даль­ной в смене при­о­ри­те­тов вне­эко­но­ми­че­ско­го и эко­но­ми­че­ско­го типов при­нуж­де­ния, свя­зан­ной с транс­фор­ма­ци­ей форм соб­ст­вен­но­сти. Наши выво­ды в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни под­твер­жда­ют­ся мате­ри­а­ла­ми обсуж­де­ния моно­гра­фии В. П. Илю­шеч­ки­на «Сослов­но-клас­со­вое обще­ство в исто­рии Китая» (1986), из кото­рых сле­ду­ет, что даже сто­рон­ни­ки его кон­цеп­ции не счи­та­ют ее спо­соб­ной заме­нить пяти­член­ную тео­рию фор­ма­ций¹⁶.

Одной из вер­шин совре­мен­ной исто­рио­гра­фии древ­но­сти явля­ет­ся твор­че­ство англо-аме­ри­кан­ско­го исто­ри­ка М. И. Фин­ли, кото­рый раз­ви­ва­ет в сво­их трудах, преж­де все­го в моно­гра­фии «Древ­няя эко­но­ми­ка» (1973), тео­рию «спек­тра состо­я­ний», вклю­чаю­ще­го раз­лич­ные обще­ст­вен­ные кате­го­рии, начи­ная с рабов и кон­чая сво­бод­ны­ми граж­да­на­ми. По его спра­вед­ли­во­му суж­де­нию, рабы — лишь одна из кате­го­рий зави­си­мых людей, работав­ших по при­нуж­де­нию. Иссле­до­ва­ния совре­мен­ных совет­ских уче­ных под­твер­жда­ют этот вывод. Одна­ко, при­зна­вая суще­ст­во­ва­ние в древ­нем мире лишь ста­ту­сов и сосло­вий, М. И. Фин­ли счи­та­ет непри­ме­ни­мым к древним обще­ствам марк­сист­ское поня­тие «класс», как не отра­жаю­щее юриди­че­ское поло­же­ние людей. Опро­вер­гая это мне­ние, В. И. Кузи­щин и Е. М. Шта­ер­ман ука­зы­ва­ют на с.117 «введен­ное В. И. Лени­ным поня­тие клас­са-сосло­вия»¹⁷.

Пред­при­ня­тая нами попыт­ка изу­че­ния кон­крет­но-исто­ри­че­ских резуль­та­тов иссле­до­ва­ния совет­ски­ми уче­ны­ми про­блем экс­плуа­та­ции в древ­но­сти¹⁸ под­твер­жда­ет вер­ность выво­да М. И. Фин­ли о сослов­ной струк­ту­ре древ­них обществ, но опро­вер­га­ет его утвер­жде­ние о вне­клас­со­вом харак­те­ре древ­них сосло­вий. Ана­лиз спо­со­бов изъ­я­тия при­ба­воч­но­го про­дук­та у непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей поз­во­ля­ет опре­де­лить экс­плу­а­ти­ру­е­мую мас­су в каж­дом древ­нем обще­стве как кон­крет­ный вари­ант ком­плек­са клас­сов-сосло­вий, суще­ст­во­вав­ших в усло­ви­ях мно­го­об­ра­зия форм соб­ст­вен­но­сти и экс­плуа­та­ции при гос­под­ст­ву­ю­щей роли вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния; один из этих клас­сов-сосло­вий состав­ля­ли рабы. Изло­жен­ная кон­цеп­ция осно­ва­на на дока­за­тель­стве не чис­лен­но­го пре­об­ла­да­ния рабов, а все­об­ще­го при­ме­не­ния в древ­но­сти вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния.

Наши наблюде­ния под­твер­жда­ют пра­виль­ность рас­про­стра­нен­но­го в совет­ской исто­рио­гра­фии пред­став­ле­ния о пре­об­ла­да­нии в древ­нем мире вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния над эко­но­ми­че­ским. При­веден­ный в трудах совре­мен­ных совет­ских иссле­до­ва­те­лей фак­ти­че­ский мате­ри­ал не толь­ко убеди­тель­но дока­зы­ва­ет спра­вед­ли­вость это­го утвер­жде­ния, но и поз­во­ля­ет сде­лать вывод о кон­цеп­ту­аль­ном зна­че­нии дан­но­го обсто­я­тель­ства как важ­ней­ше­го кри­те­рия рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции, недо­ста­точ­но оце­нен­но­го до сих пор в исто­ри­че­ской нау­ке. Мы име­ем в виду, в част­но­сти, тот факт, что до насто­я­ще­го вре­ме­ни иссле­до­ва­те­ли обра­ща­ли вни­ма­ние пре­иму­ще­ст­вен­но на рабов и дру­гие зави­си­мые кате­го­рии, а такой мас­сив экс­плу­а­ти­ру­е­мых непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей в древ­них обще­ствах, как под­ле­жа­щие государ­ст­вен­но­му нало­го­об­ло­же­нию лич­но сво­бод­ные под­дан­ные, подав­ля­ю­щую часть кото­рых состав­ля­ли зем­ледель­цы-общин­ни­ки, по суще­ству оста­вал­ся вне поля зре­ния уче­ных, за исклю­че­ни­ем неко­то­рых индо­ло­гов и сино­ло­гов. Государ­ст­вен­ные нало­ги и повин­но­сти, взи­мае­мые с лич­но сво­бод­ных соб­ст­вен­ни­ков средств про­из­вод­ства, порой необос­но­ван­но отож­дествля­ют­ся с фео­даль­ной рен­той. Что каса­ет­ся не под­ле­жа­щих регу­ляр­но­му нало­го­об­ло­же­нию граж­дан антич­ных поли­сов, то они состав­ля­ли исклю­че­ние из общей кар­ти­ны древ­не­го мира. Нако­нец, необ­хо­ди­мо отме­тить дис­кус­си­он­ность вопро­са о том, сле­ду­ет ли счи­тать государ­ст­вен­ные нало­ги и повин­но­сти фор­мой экс­плуа­та­ции, одна­ко уче­ные все более скло­ня­ют­ся к поло­жи­тель­но­му отве­ту на этот вопрос.

Объ­ек­тив­ной при­чи­ной гос­под­ства вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния с.118 в древ­нем мире являл­ся отно­си­тель­но невы­со­кий уро­вень про­из­во­ди­тель­но­сти труда, а вслед­ст­вие это­го — отсут­ст­вие раз­ви­то­го рын­ка това­ров, капи­та­лов и рабо­чей силы, т. е. отсут­ст­вие ком­плек­са усло­вий для широ­ко­го при­ме­не­ния эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния экс­плу­а­ти­ру­е­мых. Основ­ную мас­су экс­плу­а­ти­ру­е­мо­го насе­ле­ния в древ­них обще­ствах состав­ля­ли зем­ледель­цы нераб­ских ста­ту­сов. Глав­ной силой, осу­ществляв­шей экс­плуа­та­цию этой мас­сы людей, была государ­ст­вен­ная власть, а гос­под­ст­ву­ю­щий класс состо­ял из орга­ни­зо­ван­но­го тем или иным обра­зом государ­ст­вен­но­го аппа­ра­та. Это выявил еще М. И. Ростов­цев на мате­ри­а­ле пто­ле­ме­ев­ско­го Егип­та¹⁹.

Кон­крет­ные вари­ан­ты меха­низ­ма экс­плуа­та­ции были весь­ма раз­но­об­раз­ны­ми и зача­стую внешне совсем не похо­жи­ми друг на дру­га, тем не менее они име­ли общую сущ­ность вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния. Ска­зан­ное отно­сит­ся и к систе­мам государ­ст­вен­ной экс­плуа­та­ции зна­чи­тель­ной части мест­но­го насе­ле­ния, заня­то­го в цар­ских и хра­мо­вых хозяй­ствах; и к раз­но­об­раз­ным систе­мам экс­плуа­та­ции государ­ст­вом заво­е­ван­но­го насе­ле­ния без обра­ще­ния его в раб­ство; и к систе­мам государ­ст­вен­но­го нало­го­об­ло­же­ния общин­ни­ков, соб­ст­вен­ни­ков сво­их земель­ных наде­лов. Клас­си­че­ским вари­ан­том вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния явля­лось раб­ство, что при всей отно­си­тель­ной мало­чис­лен­но­сти рабов оправ­ды­ва­ет обо­зна­че­ние древ­ней фор­ма­ции как рабо­вла­дель­че­ской.

Вопрос о назва­нии древ­ней фор­ма­ции, конеч­но, пред­став­ля­ет­ся вто­ро­сте­пен­ным по срав­не­нию с выяв­ле­ни­ем ее сущ­но­сти, но все же и он заслу­жи­ва­ет вни­ма­ния. Исхо­дя из при­ня­то­го в оте­че­ст­вен­ной исто­рио­гра­фии кри­те­рия опре­де­ле­ния фор­ма­ции по гос­под­ст­ву­ю­ще­му в ней спо­со­бу про­из­вод­ства, мож­но было бы с пол­ным осно­ва­ни­ем назвать обще­ст­вен­ный строй древ­не­го мира фор­ма­ци­ей, бази­ру­ю­щей­ся на гос­под­стве вне­эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния экс­плу­а­ти­ру­е­мых работ­ни­ков. Одна­ко мно­го­слов­ность это­го обо­зна­че­ния застав­ля­ет отдать пред­по­чте­ние тра­ди­ци­он­но­му тер­ми­ну «рабо­вла­дель­че­ская фор­ма­ция», в сущ­но­сти вер­но отра­жаю­ще­му исто­ри­че­скую тен­ден­цию древ­не­го мира.

Вне­эко­но­ми­че­ское при­нуж­де­ние, в мак­си­маль­ной сте­пе­ни свя­зан­ное с игно­ри­ро­ва­ни­ем физи­че­ских и духов­ных воз­мож­но­стей и потреб­но­стей чело­ве­ка, вслед­ст­вие его отно­си­тель­но низ­кой эффек­тив­но­сти в тече­ние всей древ­но­сти сопро­вож­да­лось поис­ка­ми более совер­шен­ных спо­со­бов экс­плуа­та­ции, в той или иной сте­пе­ни пред­у­смат­ри­ваю­щих эко­но­ми­че­скую и мораль­ную заин­те­ре­со­ван­ность с.119 работ­ни­ков. Были широ­ко рас­про­стра­не­ны кли­ен­те­ла, пере­вод рабов на пеку­лий, воль­ноот­пу­щен­ни­че­ство, наем­ный труд, арен­да. Эко­но­ми­че­ские и мораль­ные сти­му­лы исполь­зо­ва­лись и в экс­плуа­та­ции «цар­ских людей», хотя глав­ным спо­со­бом их экс­плуа­та­ции обыч­но явля­лось насиль­ст­вен­ное при­нуж­де­ние. Меры эко­но­ми­че­ско­го и мораль­но­го сти­му­ли­ро­ва­ния до поры до вре­ме­ни оста­ва­лись на уровне коли­че­ст­вен­но­го накоп­ле­ния, и толь­ко с пере­хо­дом коли­че­ства в каче­ство скла­ды­ва­ет­ся новый, фео­даль­ный, спо­соб про­из­вод­ства, осно­ван­ный уже пре­иму­ще­ст­вен­но на эко­но­ми­че­ском при­нуж­де­нии.

При фео­да­лиз­ме вне­эко­но­ми­че­ское при­нуж­де­ние высту­па­ет как вто­рич­ный спо­соб экс­плуа­та­ции в про­цес­се реа­ли­за­ции пра­ва земель­но­го соб­ст­вен­ни­ка на полу­че­ние рен­ты. Хоро­шо извест­но, что в фео­даль­ных обще­ствах еще сохра­ня­ют­ся фор­мы экс­плуа­та­ции, бази­ру­ю­щи­е­ся на вне­эко­но­ми­че­ском при­нуж­де­нии, в ряде слу­ча­ев тож­де­ст­вен­ные клас­си­че­ско­му раб­ству, одна­ко веду­щей тен­ден­ци­ей фео­даль­но­го спо­со­ба про­из­вод­ства явля­ет­ся воз­рас­та­ние роли эко­но­ми­че­ско­го при­нуж­де­ния непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей, лишен­ных соб­ст­вен­но­сти на сред­ства про­из­вод­ства, преж­де все­го на зем­лю.

Рекон­стру­и­ру­е­мая нами на осно­ве систе­ма­ти­за­ции кон­крет­но-исто­ри­че­ских резуль­та­тов иссле­до­ва­ний совет­ских восто­ко­ве­дов и анти­ко­ве­дов сослов­но-клас­со­вая струк­ту­ра экс­плу­а­ти­ру­е­мо­го слоя насе­ле­ния древ­не­го мира и струк­ту­ра «широ­ко» опре­де­ля­е­мо­го клас­са рабов име­ют, разу­ме­ет­ся, одну и ту же фак­ти­че­скую базу, но раз­ли­ча­ют­ся прин­ци­пи­аль­но.

Тео­рия «широ­кой» трак­тов­ки клас­са рабов, направ­лен­ная на дока­за­тель­ство еди­ной клас­со­вой при­над­леж­но­сти всех экс­плу­а­ти­ру­е­мых в древ­нем мире, при­пи­сы­ва­ет несвой­ст­вен­ную ему чет­кую клас­со­вую поля­ри­за­цию, что по сути явля­ет­ся модер­ни­за­ци­ей древ­но­сти.

Наше пред­став­ле­ние о мас­се экс­плу­а­ти­ру­е­мых в каж­дом древ­нем обще­стве как ком­плек­се клас­сов-сосло­вий, лишь один из кото­рых состав­ля­ли рабы, бази­ру­ет­ся на том, что к боль­шин­ству клас­сов-сосло­вий при­ме­ня­лось в той или иной сте­пе­ни вне­эко­но­ми­че­ское при­нуж­де­ние, но место их в систе­ме обще­ст­вен­но­го про­из­вод­ства раз­ли­ча­лось в соот­вет­ст­вии с юриди­че­ским ста­ту­сом и свя­зан­ной с ним фор­мой соб­ст­вен­но­сти. Это пред­у­смат­ри­ва­ет все­сто­рон­ний учет соци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го поло­же­ния каж­дой обще­ст­вен­ной груп­пы.

Изу­че­ние кон­крет­но-исто­ри­че­ских и тео­ре­ти­че­ских резуль­та­тов иссле­до­ва­ний совет­ских исто­ри­ков, посвя­щен­ных про­бле­мам экс­плуа­та­ции в древ­нем мире, поз­во­ля­ет сде­лать вывод, что тео­рия о с.120 при­над­леж­но­сти его к рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции более адек­ват­но отра­жа­ет исто­ри­че­скую реаль­ность, чем дру­гие кон­цеп­ции. Отказ от дог­ма­ти­че­ской трак­тов­ки рабо­вла­дель­че­ской фор­ма­ции откры­ва­ет доро­гу к объ­еди­не­нию под ее «эгидой» раз­лич­ных в част­но­стях, но сход­ных в сво­ей сущ­но­сти древ­них обществ.