По поводу интерпретации и датировки некоторых памятников, связанных с римским военным присутствием в Херсонесе Таврическом

с.85 Хер­со­нес Таври­че­ский сре­ди всех антич­ных цен­тров Север­но­го При­чер­но­мо­рья, пожа­луй, наи­бо­лее тес­но был свя­зан с Рим­ской импе­ри­ей, а с середи­ны II в. н. э. стал глав­ным цен­тром рим­ско­го воен­но­го при­сут­ст­вия в Тав­ри­ке. Несмот­ря на то что изу­че­ние рим­ских древ­но­стей Хер­со­не­са ведет­ся уже дав­но и пло­до­твор­но, до насто­я­ще­го вре­ме­ни оста­ет­ся еще мно­го белых пятен, кото­рые тре­бу­ют даль­ней­ше­го изу­че­ния, а так­же дис­кус­си­он­ных вопро­сов, на кото­рые иссле­до­ва­те­ли смот­рят по-раз­но­му. Поэто­му здесь хоте­лось бы оста­но­вить­ся на про­бле­ме лока­ли­за­ции на терри­то­рии Хер­со­не­са рай­о­на про­жи­ва­ния граж­дан­ских лиц, свя­зан­ных с рим­ски­ми вой­ска­ми, а так­же выска­зать свою точ­ку зре­ния отно­си­тель­но дати­ров­ки и интер­пре­та­ции одно­го недав­но опуб­ли­ко­ван­но­го эпи­гра­фи­че­ско­го памят­ни­ка.

Обще­из­вест­но, что на про­тя­же­нии вто­рой поло­ви­ны II — пер­вой поло­ви­ны III в. в Юго-Запад­ной Тав­ри­ке дис­ло­ци­ро­ва­лись рим­ские вой­ска со штаб-квар­ти­рой в Хер­со­не­се. Поми­мо Хер­со­не­са следы при­сут­ст­вия рим­ских гар­ни­зо­нов и воен­ных постов зафик­си­ро­ва­ны на Герак­лей­ском полу­ост­ро­ве, на терри­то­рии совре­мен­ной Бала­кла­вы, на горо­ди­ще Алма-Кер­мен в сред­нем тече­нии р. Аль­мы и на мысе Ай-Тодор. Не исклю­че­но, что рим­ские воен­но­слу­жа­щие мог­ли дис­ло­ци­ро­вать­ся и в дру­гих пунк­тах Юго-Запад­но­го Кры­ма, но пока об этом мож­но гово­рить лишь на осно­ва­нии кос­вен­ных дан­ных¹.

Наряду с рим­ски­ми воен­но­слу­жа­щи­ми в Хер­со­не­се и, воз­мож­но, на терри­то­рии Хара­к­са про­жи­ва­ли граж­дан­ские лица — выход­цы из рим­ских про­вин­ций, чле­ны семей рим­ских сол­дат, а так­же вете­ра­ны рим­ской армии, о чем свиде­тель­ст­ву­ют памят­ни­ки латин­ской эпи­гра­фи­ки и неко­то­рые весь­ма спе­ци­фи­че­ские пред­ме­ты мате­ри­аль­ной куль­ту­ры². Об этом, поми­мо уже извест­ных, свиде­тель­ст­ву­ет одно латин­ское над­гро­бие, кото­рое недав­но по-ново­му вос­ста­но­вил и интер­пре­ти­ро­вал Т. Сар­нов­ский.

Памят­ник обна­ру­жен в 1952 г. и впер­вые опуб­ли­ко­ван Э. И. Соло­мо­ник³. Т. Сар­нов­ский, на осно­ва­нии срав­не­ния это­го над­гро­бия с посвя­ще­ни­ем Вул­ка­ну на алта­ре, обна­ру­жен­ном в 1996 г. при рас­коп­ках рим­ско­го опор­но­го пунк­та на терри­то­рии Бала­кла­вы⁴, пред­ло­жил новое про­чте­ние этой эпи­та­фии. По его мне­нию, над­гро­бие постав­ле­но цен­ту­ри­о­ном XI Клав­ди­е­ва леги­о­на Анто­ни­ем Про­ку­лом и его женой Анто­ни­ей Про­ку­лой их доче­ри⁵. На осно­ва­нии это­го памят­ни­ка, как и ранее извест­ных над­гро­бий чле­нов семей рядо­вых сол­дат⁶, мож­но заклю­чить, что хотя местом служ­бы цен­ту­ри­о­на Анто­ния Про­ку­ла было древ­нее посе­ле­ние в рай­оне совр. Бала­кла­вы, его семья, по всей види­мо­сти, посто­ян­но жила в Хер­со­не­се⁷.

с.86 В местах посто­ян­ной дис­ло­ка­ции рим­ских воин­ских частей граж­дан­ское насе­ле­ние, свя­зан­ное с опре­де­лен­ны­ми под­разде­ле­ни­я­ми, и чле­ны семей сол­дат жили в ca­na­bae или vi­cus — спе­ци­аль­ных посел­ках, рас­по­ла­гав­ших­ся непо­да­ле­ку от воен­ных лаге­рей. Как пра­ви­ло, такие граж­дан­ские посе­ле­ния рядом с рим­ски­ми посто­ян­ны­ми лаге­ря­ми зафик­си­ро­ва­ны в основ­ном в неур­ба­ни­зи­ро­ван­ных запад­ных про­вин­ци­ях импе­рии. В восточ­ных про­вин­ци­ях роль таких граж­дан­ских посе­ле­ний выпол­ня­ли горо­да, где дис­ло­ци­ро­ва­лись рим­ские воин­ские части⁸. В Тав­ри­ке рядом с пунк­та­ми дис­ло­ка­ции рим­ских частей пока не откры­то сле­дов таких ca­na­bae или vi­cus. А это, в свою оче­редь, поз­во­ля­ет пред­по­ла­гать, что граж­дан­ское насе­ле­ние, свя­зан­ное с рим­ски­ми вой­ска­ми, кон­цен­три­ро­ва­лось глав­ным обра­зом в Хер­со­не­се⁹.

В свое вре­мя было выска­за­но пред­по­ло­же­ние, что таким свое­об­раз­ным ca­na­bae мог­ли быть квар­та­лы в так назы­вае­мом Пор­то­вом рай­оне Хер­со­не­са, огра­ни­чен­ные 16, 18 и 22 кур­ти­на­ми и свя­зан­ные с рим­ской цита­де­лью калит­кой в 18 кур­тине¹⁰. Кос­вен­но это под­твер­жда­ет­ся наход­ка­ми куль­то­вых релье­фов фра­кий­ско­го кру­га в жилых квар­та­лах Пор­то­во­го рай­о­на. Здесь мог­ли селить­ся и вете­ра­ны рим­ской армии, кото­рые после окон­ча­ния служ­бы оста­ва­лись в Хер­со­не­се¹¹, где при­ви­ле­гии, полу­чен­ные после отстав­ки¹², откры­ва­ли перед ними доста­точ­но широ­кие пер­спек­ти­вы в граж­дан­ской жиз­ни. Не исклю­че­но, что одно­вре­мен­но с раз­ме­ще­ни­ем рим­ско­го гар­ни­зо­на в Хер­со­не­се был выде­лен спе­ци­аль­ный рай­он в пре­де­лах город­ской чер­ты и для его ca­na­bae, как в дру­гих местах¹³. В этом отно­ше­нии весь­ма пока­за­тель­ны крайне фраг­мен­тар­ные эпи­гра­фи­че­ские памят­ни­ки, кото­рые вполне мог­ли быть частя­ми эдик­тов или рас­по­ря­же­ний доста­точ­но высо­ких лиц рим­ской адми­ни­ст­ра­ции¹⁴. Судя по сохра­нив­шим­ся фраг­мен­там, речь в них шла о выде­ле­нии каких-то гра­ниц, в пре­де­лах кото­рых мог раз­ме­щать­ся рим­ский гар­ни­зон и свя­зан­ное с ним граж­дан­ское насе­ле­ние¹⁵, хотя пло­хая сохран­ность над­пи­сей не поз­во­ля­ет наста­и­вать на этом без­ого­во­роч­но.

Вме­сте с тем хоро­шо извест­но, что терри­то­рия, где про­жи­ва­ло граж­дан­ское насе­ле­ние, свя­зан­ное с рим­ски­ми вой­ска­ми, под­па­да­ло под юрис­дик­цию, дей­ст­во­вав­шую в местах рас­по­ло­же­ния леги­о­на или рим­ско­го гар­ни­зо­на¹⁶, и для него дол­жен был быть выде­лен спе­ци­аль­ный рай­он¹⁷. Поэто­му не исклю­че­но, что в этих памят­ни­ках речь шла не толь­ко о выде­ле­нии места для раз­ме­ще­ния рим­ско­го гар­ни­зо­на, но и для свя­зан­но­го с ним граж­дан­ско­го насе­ле­ния, ибо вряд ли импе­ра­тор­ские рескрип­ты или пись­ма намест­ни­ков про­вин­ции Ниж­няя Мезия мог­ли касать­ся выде­ле­ния мест с.87 про­жи­ва­ния про­сти­ту­ток на терри­то­рии «сво­бод­но­го» горо­да, кото­рым Хер­со­нес в то вре­мя являл­ся¹⁸.

Все это и поз­во­ли­ло в сугу­бо пред­по­ло­жи­тель­ном плане сде­лать вывод о том, что терри­то­рия, рас­по­ла­гав­ша­я­ся в непо­сред­ст­вен­ной бли­зо­сти от рим­ской цита­де­ли и огра­ни­чен­ная 16, 18 и 22 кур­ти­на­ми, была свое­об­раз­ной кана­бой. При­чем в дан­ном слу­чае имел­ся в виду имен­но рай­он горо­да, где про­жи­ва­ло граж­дан­ское насе­ле­ние, свя­зан­ное с рим­ским гар­ни­зо­ном, а не клас­си­че­ская кана­ба рим­ско­го воен­но­го лаге­ря¹⁹. Одна­ко такое заклю­че­ние вызва­ло кри­ти­ку как по пово­ду исполь­зо­ван­ной тер­ми­но­ло­гии²⁰, так и по суще­ству, в част­но­сти по пово­ду нали­чия «спе­ци­аль­ных рим­ских квар­та­лов для штат­ско­го насе­ле­ния» в Хер­со­не­се, «хотя факт нали­чия в горо­де не толь­ко семей рим­ских воен­ных, но и дру­гих кате­го­рий рим­ско­го граж­дан­ско­го насе­ле­ния несо­мне­нен»²¹.

Дей­ст­ви­тель­но, наста­и­вать сей­час на том, что Пор­то­вый рай­он Хер­со­не­са во вто­рой поло­вине II — пер­вой поло­вине III в. был местом раз­ме­ще­ния граж­дан­ско­го насе­ле­ния, свя­зан­но­го с рим­ской век­сил­ля­ци­ей, нель­зя, посколь­ку в поль­зу это­го, как ука­зы­ва­лось, име­ют­ся лишь кос­вен­ные дан­ные. Но сре­ди них осо­бое вни­ма­ние сле­ду­ет обра­тить на один пас­саж в «Жити­ях свя­тых епи­ско­пов хер­сон­ских» — источ­ни­ке, созда­ние кото­ро­го отно­сит­ся ко вре­ме­ни не ранее VI—VII вв.²² В нем, в част­но­сти, гово­рит­ся, что для раз­ме­ще­ния сол­дат во гла­ве с Фео­ной, сопро­вож­дав­ших епи­ско­па Капи­то­на, был выде­лен рай­он в восточ­ной части горо­да²³. При­чем, судя по тек­стам «Житий», горо­жане были оттуда высе­ле­ны, чтобы осво­бо­дить место для сол­дат и епи­ско­па²⁴. Не абсо­лю­ти­зи­руя досто­вер­ность это­го во мно­гом тен­ден­ци­оз­но­го источ­ни­ка, хоте­лось бы толь­ко отме­тить, что он без­услов­но напи­сан людь­ми, хоро­шо зна­ко­мы­ми с мест­ны­ми усло­ви­я­ми Хер­со­не­са²⁵, и, веро­ят­но, может отра­жать прак­ти­ку, сло­жив­шу­ю­ся в отно­ше­ни­ях меж­ду рим­ским гар­ни­зо­ном и граж­дан­ской общи­ной хер­со­не­си­тов в более ран­нее вре­мя.

Сле­до­ва­тель­но, несмот­ря на отсут­ст­вие пря­мых источ­ни­ков, есть осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что если рим­ские посты или гар­ни­зо­ны дис­ло­ци­ро­ва­лись в ряде пунк­тов Тав­ри­ки, то граж­дан­ское насе­ле­ние, свя­зан­ное с рим­ски­ми воен­но­слу­жа­щи­ми, про­жи­ва­ло глав­ным обра­зом в Хер­со­не­се, где рас­по­ла­га­лось коман­до­ва­ние рим­ских воору­жен­ных сил. Для его раз­ме­ще­ния был ско­рее все­го выде­лен спе­ци­аль­ный рай­он в непо­сред­ст­вен­ной бли­зо­сти от цита­де­ли на терри­то­рии, кото­рая нахо­ди­лась под юрис­дик­ци­ей рим­ско­го воен­но­го коман­до­ва­ния, что было зафик­си­ро­ва­но в соот­вет­ст­ву­ю­щих доку­мен­тах рим­ской адми­ни­ст­ра­ции. Как пред­став­ля­ет­ся, в поль­зу это­го кос­вен­но свиде­тель­ст­ву­ет не толь­ко нали­чие калит­ки в 18 кур­тине, кото­рая свя­зы­ва­ла Пор­то­вый рай­он с рим­ской цита­де­лью, но и ряд весь­ма спе­ци­фи­че­ских памят­ни­ков мате­ри­аль­ной и духов­ной куль­ту­ры, обна­ру­жен­ных здесь в про­цес­се рас­ко­пок²⁶.

В 1995 г. в ходе работ в Пор­то­вом рай­оне Хер­со­не­се во вре­мя раз­бор­ки кла­док сред­не­ве­ко­во­го вре­ме­ни был обна­ру­жен мас­сив­ный алтарь с остат­ка­ми фраг­мен­тар­ной латин­ской над­пи­си. На фрон­таль­ной поверх­но­сти алта­ря частич­но с.88 сохра­ни­лись три ниж­ние стро­ки посвя­ще­ния. Бувы выре­за­ны ров­но, по пред­ва­ри­тель­ной раз­мет­ке, сло­ва разде­ле­ны интер­пунк­ци­ей. Сохра­нив­ша­я­ся часть над­пи­си С. Ю. Сапры­ки­ным и С. В. Дьяч­ко­вым про­чи­та­на сле­дую­щим обра­зом:

Рис. 1. Про­ри­сов­ка над­пи­си на алта­ре 1995 г. по С. Ю. Сапры­ки­ну и С. В. Дьяч­ко­ву

[Фото­гра­фия пре­до­став­ле­на сай­ту авто­ром. — Ред. сай­та.]

Рекон­струк­ция тек­ста пред­став­ле­на изда­те­ля­ми так:

Пере­вод: «…муж пре­крас­ней­ший, и Луций Юлий Мука­зе­нус, воен­ный три­бун».

На осно­ва­нии латин­ской над­пи­си, обна­ру­жен­ной в Мон­тане, имя воен­но­го три­бу­на изда­те­ля­ми вос­ста­нов­ле­но как Луций Юлий Мука­зе­нус²⁷. По мне­нию С. Ю. Сапры­ки­на и С. В. Дьяч­ко­ва, Луций Юлий Мука­зе­нус на терри­то­рии Мезии, в Мон­тане, слу­жил в долж­но­сти бене­фи­ци­а­рия кон­су­ля­ра I Ита­лий­ско­го леги­о­на²⁸, а затем, повы­шен­ный с.89 в чине до воен­но­го три­бу­на это­го же леги­о­на, коман­до­вал рим­ски­ми вой­ска­ми в Тав­ри­ке. Хотя вплоть до воен­ных реформ третьей чет­вер­ти III в. это вряд ли мог­ло иметь место, посколь­ку в рим­ской импе­ра­тор­ской армии воен­ные три­бу­ны, как пра­ви­ло, были выхо­д­ца­ми из сосло­вия всад­ни­ков, что и пред­опре­де­ля­ло их долж­ност­ной ста­тус в рим­ской армии²⁹. Лишь после про­веде­ния ука­зан­ных реформ ста­ло воз­мож­ным выдви­же­ние осо­бен­но отли­чив­ших­ся цен­ту­ри­о­нов на более высо­кие армей­ские долж­но­сти³⁰.

[Фото­гра­фия пре­до­став­ле­на сай­ту авто­ром. — Ред. сай­та.]

Рис. 2. Про­ри­сов­ка по элек­трон­ной фото­гра­фии сохра­нив­ше­го­ся фраг­мен­та над­пи­си на алта­ре 1995 г.

Прав­да, авто­ры пуб­ли­ка­ции не исклю­ча­ют и того, что Луций Юлий Мука­зе­нус мог быть и сыном Юлия Мука­зе­ну­са, упо­мя­ну­то­го в над­пи­си из Мон­та­ны. На осно­ва­нии дати­ров­ки это­го памят­ни­ка и дан­ных о при­сут­ст­вии рим­ско­го гар­ни­зо­на в Хер­со­не­се в 250 г. они пола­га­ют, что алтарь может быть дати­ро­ван пер­вой поло­ви­ной — середи­ной III в. При­чем почет­ный титул лица, несо­хра­нив­ше­е­ся имя кото­ро­го сто­я­ло перед име­нем воен­но­го три­бу­на, с точ­ки зре­ния изда­те­лей, поз­во­ля­ет счи­тать, что он был лега­том I Ита­лий­ско­го леги­о­на, под нача­лом кото­ро­го слу­жил Луций Юлий Мука­зе­нус³¹. На осно­ва­нии извест­ной сей­час орга­ни­за­ци­он­ной струк­ту­ры рим­ских войск в Тав­ри­ке во II в. С. Ю. Сапры­кин и С. В. Дьяч­ков дела­ют вывод о том, что воен­ный три­бун Луций Юлий Мука­зе­нус осу­ществлял коман­до­ва­ние все­ми рим­ски­ми воен­ны­ми отряда­ми, рас­квар­ти­ро­ван­ны­ми в Кры­му в пери­од око­ло середи­ны III в³².

Одна­ко пред­ло­жен­ное вос­ста­нов­ле­ние над­пи­си на алта­ре, ее интер­пре­та­ция и дати­ров­ка вызы­ва­ют опре­де­лен­ные сомне­ния. В первую оче­редь это каса­ет­ся несоот­вет­ст­вия опуб­ли­ко­ван­ных в ста­тье фото и про­ри­сов­ки тек­ста вос­ста­нов­ле­ния над­пи­си. В про­ри­сов­ке нет CLA и букв VC после M, т. е. в нача­ле име­ни Mu­ca­ze­nus, и бук­вы E перед NUS (рис. 1). Это, вне вся­ко­го сомне­ния, сни­жа­ет сте­пень досто­вер­но­сти с.90 вос­ста­нов­ле­ния име­ни на осно­ва­нии парал­ле­ли с над­пи­сью из Мон­та­ны. Поми­мо это­го вос­ста­нов­ле­ние vir cla­ris­si­mus в пер­вой сохра­нив­шей­ся стро­ке весь­ма про­бле­ма­тич­но, так как состо­я­ние памят­ни­ка не поз­во­ля­ет гово­рить об этом более или менее уве­рен­но.

Осмотр памят­ни­ка в фон­дах Нацио­наль­но­го запо­вед­ни­ка «Хер­со­нес Таври­че­ский» и ком­пью­тер­ная обра­бот­ка элек­трон­ной фото­гра­фии над­пи­си пока­за­ли, что пер­вая из сохра­нив­ших­ся строк не чита­ет­ся и не может быть более или менее убеди­тель­но вос­ста­нов­ле­на. Во вто­рой стро­ке доста­точ­но чет­ко чита­ют­ся толь­ко бук­вы IVL и M, а в послед­ней — NUS TRIB (рис. 2). Исхо­дя из это­го, над­пись может быть рекон­струи­ро­ва­на как IVL(ius) M(- - -)NUS TRIB(unus). При этом сохра­нив­ша­я­ся ее часть не поз­во­ля­ет убеди­тель­но вос­ста­нав­ли­вать имя три­бу­на как Мука­зе­нус. Вслед­ст­вие того, что пра­вая сто­ро­на алта­ря сби­та, труд­но ска­зать, сколь­ко здесь пер­во­на­чаль­но мог­ло быть букв. Более того, имен, кото­рые начи­на­ют­ся на M и закан­чи­ва­ют­ся на NUS, в латин­ской про­со­по­гра­фии извест­но, по мень­шей мере, несколь­ко сотен³³, и это в свою оче­редь дает воз­мож­ность пред­ло­жить зна­чи­тель­ное коли­че­ство вари­ан­тов вос­ста­нов­ле­ния име­ни это­го воен­но­го три­бу­на.

Фраг­мен­тар­ный харак­тер над­пи­си на алта­ре, к сожа­ле­нию, не поз­во­ля­ет убеди­тель­но дати­ро­вать памят­ник пер­вой поло­ви­ной — середи­ной III в., как это дела­ют авто­ры пуб­ли­ка­ции. Сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на то, что алтарь выте­сан из извест­ня­ка, а это в целом не харак­тер­но для мате­ри­а­ла, из кото­ро­го изготов­ля­лись памят­ни­ки с латин­ски­ми над­пи­ся­ми в Хер­со­не­се во вто­рой поло­вине II — пер­вой поло­вине III в., а тем более, если при­нять вос­ста­нов­ле­ние vir cla­ris­si­mus, титул, кото­рый при­над­ле­жал коман­ди­ру I Ита­лий­ско­го леги­о­на сенат­ско­го ран­га. Напри­мер, над­пись 250 г. о вос­ста­нов­ле­нии scho­lae prin­ci­pa­lium была выре­за­на доста­точ­но небреж­но не про­фес­сио­наль­ным рез­чи­ком, но на мра­мор­ной пли­те³⁴. По харак­те­ру мате­ри­а­ла и испол­не­нию этот алтарь доста­точ­но бли­зок груп­пе памят­ни­ков с латин­ски­ми над­пи­ся­ми рубе­жа III—IV вв., на что кос­вен­но ука­зы­ва­ет фор­ма напи­са­ния букв M, S и V в послед­ней стро­ке над­пи­си³⁵.

Исхо­дя из это­го сей­час вряд ли мож­но без­ого­во­роч­но вклю­чать Юлия М(- - -)нуса в чис­ло воен­ных три­бу­нов I Ита­лий­ско­го леги­о­на, на кото­рых были воз­ло­же­ны обя­зан­но­сти коман­до­ва­ния рим­ски­ми вой­ска­ми в Хер­со­не­се в пер­вой поло­вине или середине III в.³⁶ Более того, сей­час уста­нов­ле­но, что в 250 г. scho­lae prin­ci­pa­lium на терри­то­рии, види­мо, цита­де­ли Хер­со­не­са на свои сред­ства вос­ста­но­вил Марк Ратин Сатур­нин — цен­ту­ри­он I Ита­лий­ско­го леги­о­на, кото­ро­го, с высо­кой сте­пе­нью веро­ят­но­сти, мож­но счи­тать коман­ди­ром рим­ско­го гар­ни­зо­на горо­да³⁷. Ведь воен­ные три­бу­ны, коман­до­вав­шие все­ми рим­ски­ми вой­ска­ми в Тав­ри­ке, извест­ны толь­ко по источ­ни­кам вто­рой поло­ви­ны II в.³⁸ К тому же сей­час нет ника­ких осно­ва­ний гово­рить, что где-то в Тав­ри­ке, поми­мо Хер­со­не­са, в середине III в. мог­ли дис­ло­ци­ро­вать­ся рим­ские вой­ска³⁹. К это­му сле­ду­ет доба­вить, что в эпи­гра­фи­ке Хер­со­не­са с.91 изве­стен три­бун Фла­вий Вит, кото­рый руко­во­дил стро­и­тель­ст­вом во вто­рой поло­вине IV в.⁴⁰, а это явля­ет­ся еще одним допол­ни­тель­ным, хотя и кос­вен­ным, аргу­мен­том в поль­зу пред­по­ло­же­ния о доста­точ­но позд­нем соору­же­нии рас­смат­ри­вае­мо­го алта­ря.

Сум­ми­руя ска­зан­ное, сле­ду­ет отме­тить, что на осно­ва­нии име­ю­щих­ся сей­час дан­ных нель­зя при­знать в доста­точ­ной сте­пе­ни обос­но­ван­ны­ми пред­ло­жен­ные С. Ю. Сапры­ки­ным и С. В. Дьяч­ко­вым как вос­ста­нов­ле­ние над­пи­си, так и ее интер­пре­та­цию⁴¹. К сожа­ле­нию, мно­гие эпи­гра­фи­че­ские памят­ни­ки дошли до наше­го вре­ме­ни с раз­ру­ши­тель­ны­ми следа­ми вто­рич­но­го исполь­зо­ва­ния (алтарь, най­ден­ный в 1995 г., не явля­ет­ся исклю­че­ни­ем), что сни­жа­ет сте­пень их инфор­ма­тив­но­сти, а ино­гда, как и в дан­ном слу­чае, не поз­во­ля­ет убеди­тель­но рекон­струи­ро­вать, дати­ро­вать и интер­пре­ти­ро­вать над­пись.

Итак, рас­смот­ре­ны дис­кус­си­он­ные вопро­сы, свя­зан­ные толь­ко с дву­мя раз­ны­ми аспек­та­ми рим­ско­го воен­но­го при­сут­ст­вия в Хер­со­не­се, и ста­но­вит­ся ясно, сколь­ко тайн и зага­док хра­нит еще хер­со­нес­ская зем­ля. И оста­ет­ся ждать и наде­ять­ся, когда судь­ба или архео­ло­ги­че­ская уда­ча при­не­сут новую наход­ку или наход­ки, кото­рые поз­во­лят вер­нуть­ся к ана­ли­зу уже извест­ных памят­ни­ков и, каза­лось бы, решен­ных про­блем, рас­смот­реть их в новом кон­тек­сте и исполь­зо­вать для рекон­струк­ции исто­рии это­го угол­ка дале­кой север­ной пери­фе­рии огром­но­го антич­но­го мира.

ON THE IN­TERPRE­TA­TION AND DA­TING OF SO­ME MO­NU­MENTS, CON­NEC­TED TO THE PRE­SEN­CE OF RO­MAN MI­LI­TA­RY FOR­CES IN CHER­SO­NE­SUS TAU­RI­CA

V. M. Zu­bar

The ar­tic­le exa­mi­nes the ques­tion con­cer­ning the lo­ca­li­sa­tion of a part of Cher­so­ne­sus in­ha­bi­ted by ci­vi­lian ci­ti­zens at­ta­ched to Ro­man troops, and the in­terpre­ta­tion of a re­cently pub­lis­hed La­tin epi­gra­phic mo­nu­ment, dis­co­ve­red du­ring the ex­ca­va­tion of the Port district of the abo­ve area.

Ana­ly­sis of ar­chaeo­lo­gi­cal da­ta and writ­ten sour­ces al­lows us to as­su­me that the ci­vi­lians con­nec­ted with Ro­man troops were settled in a spe­cial area near the ci­ta­del and un­der the juris­dic­tion of the Ro­man mi­li­ta­ry com­mand. This is evi­den­ced not on­ly by the pre­sen­ce of a ga­te in the 18th cur­ti­na, con­nec­ting the Port district with the Ro­man ci­ta­del, and by a num­ber of highly spe­ci­fic texts, but al­so by the da­ta of the “Li­ves of the Saintly Bis­hops of Cher­so­ne­sus”.

At pre­sent it is im­pos­sib­le to ful­ly ac­cept the pro­po­sals of S. Yu. Sap­ry­kin and S. V. Diach­kov with re­gard to the res­to­ra­tion and in­terpre­ta­tion of a La­tin inscrip­tion on an al­tar ex­ca­va­ted in the Port district in 1995. The first of the inscrip­tion’s li­nes is un­rea­dab­le. In the se­cond, on­ly the let­ters IVL and M are clear­ly vi­sib­le, and in the last li­ne, on­ly NUS TRIB. With this in mind, the inscrip­tion can be re­con­struc­ted as IVL(ius) M(- - -)NUS TRIB(unus). Mo­reo­ver, the text may be da­ted not from the first half — middle of the 3rd cen­tu­ry, but from the end of the 3rd to the be­gin­ning of the 4th cen­tu­ry, al­though in would be pre­ma­tu­re to in­sist upon this, in view of the text’s poor pre­ser­va­tion.