LXXXII. ЮЛИИ

Семью Юли­ев мож­но счи­тать самой зна­ме­ни­той из пат­ри­ци­ан­ских семей Рима. Эта семья была в чис­ле тех, кого Тулл Гости­лий пере­вёз в Рим после раз­ру­ше­ния Аль­бы Лон­ги и немед­лен­но воз­вёл в пат­ри­ции¹. Из древ­ней­шей над­пи­си нам извест­но, что Юлии жили в Бовил­лах и что при обсто­я­тель­ствах, точ­но нам не извест­ных, при­нес­ли жерт­ву в соот­вет­ст­вии с обы­ча­я­ми Аль­бы, где была их пер­во­на­чаль­ная роди­на, lege Albana². Намно­го поз­же мы видим, что тра­ди­ции дей­ст­ви­тель­но свя­зы­ва­ют их с Бовил­ла­ми, так как импе­ра­тор Тибе­рий велел вос­ста­но­вить в этом горо­де алтарь (sacrarium), уста­нов­лен­ный в честь рода Юли­ев, и при­ка­зал поста­вить там ста­тую Авгу­ста³. В то же вре­мя, чле­ны этой семьи пре­тен­до­ва­ли на боже­ст­вен­ное про­ис­хож­де­ние: от Юла или Аска­ния, кото­рый был сыном Вене­ры и Анхи­за: он при­шёл осно­вать город Аль­бу после раз­ру­ше­ния Трои. Дик­та­то­ру Юлию Цеза­рю нра­ви­лось в сво­их пуб­лич­ных выступ­ле­ни­ях наме­кать на это небес­ное про­ис­хож­де­ние; это объ­яс­ня­ет при­сут­ст­вие Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы на мно­гих его моне­тах; имя этой боги­ни дик­та­тор дал сво­им сол­да­там в каче­стве паро­ля в бит­вах при с.2 Фар­са­ле и Мун­де. В соот­вет­ст­вии с обе­том, дан­ным перед Фар­са­лом, Цезарь воз­вёл в её честь храм, кото­рый был с необы­чай­ны­ми тор­же­ства­ми открыт 25 сен­тяб­ря 708 г. (46 г. до н. э.)⁴. Август под­хва­тил при­тя­за­ния сво­ей при­ём­ной семьи, и Вене­ра и в импе­рии тоже про­воз­гла­ша­лась пра­ро­ди­тель­ни­цей Цеза­рей. Чле­ны рода Юли­ев носи­ли сле­дую­щие про­зви­ща: Бур­си­он, Цезарь, Юл, Мен­тон и Либон. На моне­тах мы видим сле­дую­щих пер­со­на­жей: 1. Луций Юлий Цезарь; 2. Секст Юлий Цезарь; 3. Луций Юлий Цезарь; 4. Луций Юлий, сын Луция, Цезарь; 5. Луций Юлий Бур­си­он; 6. Луций Юлий Сали­на­тор; 7. Гай Юлий Цезарь; 8. Гай Юлий Цезарь Окта­виан Август.

¹Dion. Hal. III. 29; Tac. Ann. XI. 24.

²Niebuhr B. G. Römische Geschichte. Bd. II. Berlin, 1836. Anm. 421, 1240.

³Tac. Ann. II. 41.

⁴Preller L. Roemische Mythologie. 3 Aufl. Hsg. H. Jordan. Bd. 1. B., 1881. S. 444.

Пред­ше­ст­ву­ю­щая груп­па (номе­ра 261—264) не нашла себе места в этой кни­ге, посколь­ку она отно­сит­ся к Юлию Цеза­рю. Эти экзем­пля­ры были отче­ка­не­ны в 737 г. (17 г. до н. э.) как и экзем­пля­ры М. Сан­кви­ния, на кото­рых изо­бра­же­ны лигур и, как и здесь, коме­та.

Типы авер­са и ревер­са явля­ют­ся лишь копи­ей дена­ри­ев, выпу­щен­ных в Риме око­ло 18 г. до н. э. (см. выше с. 29). Венок из дубо­вых листьев на Авгу­сте — это венок, пре­под­не­сен­ный ему Сена­том в 27 г. до н. э., а коме­та — та, что появи­лась на небе вско­ре после смер­ти Цеза­ря. Юлий Обсе­квенс (Julius Obsequens, De Prodigiis, c. 131) сооб­ща­ет, что в 17 г. до н. э. (737 г. от осно­ва­ния горо­да) Fax coelestis a meridiano ad septentrionem extenta luci diurnae similem in nocte fecit. Дион Кас­сий (LIV. 19) упо­ми­на­ет так­же появ­ле­ние небес­но­го факе­ла (λαμ­πάς), но дати­ру­ет его сле­дую­щим годом, 16 г. до н. э., и утвер­жда­ет, что он был виден целую ночь (διὰ πά­σης τῆς νυκ­τὸς ἠνέχ­θη). Если он появил­ся все­го на одну ночь, то это не мог­ла быть коме­та, ско­рее это было поляр­ное сия­ние. Гардт­ха­у­зен (Gardthausen, Augustus, p. 1010), тем не менее, скло­нен при­ни­мать утвер­жде­ние Юлия Обсе­квен­са и счи­та­ет, что fax coelestis было повтор­ным появ­ле­ни­ем Sidus Julium и что эти моне­ты, как и те, что отно­сят­ся к рим­ско­му монет­но­му дво­ру, были выпу­ще­ны, чтобы озна­ме­но­вать это вто­рое появ­ле­ние. Посколь­ку она появи­лась в год про­веде­ния Секу­ляр­ных игр, он назы­ва­ет ее «секу­ляр­ной коме­той».

Суще­ст­ву­ет вар­вар­ское, воз­мож­но галль­ское, под­ра­жа­ние это­му типу с голо­вой Авгу­ста, увен­чан­ной лав­ро­вым вен­ком и повер­ну­той впра­во, но мень­шей по раз­ме­ру и более рельеф­ной. На ревер­се огнен­ный хвост коме­ты направ­лен вниз, а не вверх. Обра­зец тако­го дена­рия хра­нит­ся в Нацио­наль­ной Кол­лек­ции.

Вари­ант с голо­вой на авер­се в лав­ро­вом вен­ке впра­во, Gn., (R. It., 1889, p. 433). Судя по сти­лю, веро­ят­но, позд­ней­шее под­ра­жа­ние.

с.25 (ii)—(iii) «Неиз­вест­ные испан­ские монет­ные дво­ры 1 и 2»¹ (№№ 26—153)

Две серии золотых и сереб­ря­ных монет, пер­вая из кото­рых усту­па­ет вто­рой в объ­ё­ме и доволь­но замет­но отли­ча­ет­ся от неё порт­ре­та­ми, вызва­ли нема­ло труд­но­стей и пута­ни­цы; Мэт­тингли², сле­дуя за Лаф­фран­ки³, отнёс их к монет­ным дво­рам испан­ских про­вин­ций на том осно­ва­нии, что на мед­ных моне­тах мно­гих испан­ских горо­дов в эпо­ху Авгу­ста наблюда­ет­ся та же мане­ра испол­не­ния порт­ре­тов⁴, и пред­по­ло­жил, что эти монет­ные дво­ры нахо­ди­лись в Цеза­рь­ав­гу­сте (Сара­гос­са) в Тарра­кон­ской Испа­нии и Коло­нии Пат­ри­ции (совре­мен­ная Кор­до­ва) в Бети­ке⁵. Без новых свиде­тельств труд­но опро­верг­нуть аргу­мен­та­цию Мэт­тингли; но пред­при­ни­ма­лись попыт­ки осла­бить его аргу­мен­та­цию ввиду обна­ру­же­ния в Немау­зе (Ним) штем­пе­ля авер­са, кото­рым были отче­ка­не­ны ауреи (по-види­мо­му, под­лин­ные), отне­сён­ные Мэт­тингли к «Коло­нии Пат­ри­ция»⁶, с.26 и при­пи­сать часть «испан­ских» дена­ри­ев Немау­зу, в основ­ном исхо­дя из сти­ли­сти­че­ских сооб­ра­же­ний⁷. Обсто­я­тель­ства обна­ру­же­ния штем­пе­ля без повреж­де­ний и потёр­то­стей в ним­ском фон­тане поз­во­ля­ют нам не согла­сить­ся с тем, что он пред­став­ля­ет немауз­ский монет­ный двор по чекан­ке золота и сереб­ра и пред­ло­жить иное объ­яс­не­ние⁸; и, хотя сле­ду­ет при­знать, что пол­ное иссле­до­ва­ние «испан­ско­го» золота и сереб­ра ещё не про­во­ди­лось, да и оно вряд ли поз­во­лит уста­но­вить терри­то­рию обра­ще­ния этих золотых и сереб­ря­ных монет (ибо они ходи­ли повсюду), всё же мож­но отме­тить, что (а) Испа­ния в целом уже дав­но была урба­ни­зи­ро­ва­на и вклю­че­на в сеть тор­го­вых свя­зей; (б) осо­бен­но это отно­сит­ся к Бети­ке; (в) Испа­ния слу­жи­ла важ­ным источ­ни­ком золотых и сереб­ря­ных слит­ков; (г) в Испа­нии (в отли­чие от Гал­лии) в то вре­мя сто­я­ло четы­ре леги­о­на, кото­рым тре­бо­ва­лось пла­тить жало­ва­нье моне­та­ми из дра­го­цен­ных метал­лов. Если учесть так­же боль­шое сход­ство порт­ре­тов, наблюдае­мое меж­ду этим золо­том и сереб­ром, с одной сто­ро­ны, и, с дру­гой сто­ро­ны, обиль­ны­ми выпус­ка­ми город­ской меди, кото­рые нача­ли чека­нить­ся в тот пери­од, когда это золо­то и сереб­ро ста­ло цир­ку­ли­ро­вать в боль­ших коли­че­ствах⁹, то труд­но отри­цать, по мень­шей мере, прав­до­по­до­бие тео­рии Лаф­фран­ки — Мэт­тингли, вне зави­си­мо­сти от того, где имен­но в Испа­нии рас­по­ла­га­лись сами монет­ные дво­ры.

Про­дол­жи­тель­ность чекан­ки монет­ных дво­ров «Испа­ния 1» и «Испа­ния 2» невоз­мож­но точ­но опре­де­лить. «Испа­ния 1» — менее про­дук­тив­ный из двух¹⁰ — чека­нил типы, кото­рые мож­но отне­сти в основ­ном к 19—18 гг. до н. э.: ука­за­ния на уступ­ки Арме­нии и Пар­фии рас­смат­ри­ва­ют­ся в общем кон­тек­сте, где Август пред­став­лен как спа­си­тель Рима, удо­сто­ен­ный Щита доб­ле­стей (clupeus virtutis) и граж­дан­ско­го вен­ка (corona civica). Монет­ный двор «Испа­ния 2» чека­нил гораздо более актив­но, пожа­луй, с 20 по 17/16 гг. до н. э. В его чекан­ке тоже изоби­лу­ют ука­за­ния на Арме­нию и Пар­фию, а Август тоже пред­став­лен как спа­си­тель государ­ства, одна­ко дати­ро­ван­ные выпус­ки и пря­мое упо­ми­на­ние о Веко­вых играх (Ludi Saeculares), состо­яв­ших­ся в 17 г. до н. э., свиде­тель­ст­ву­ют о том, что чекан­ка монет­но­го дво­ра «Испа­ния 2» несо­мнен­но про­дол­жа­лась до 17 г. до н. э.

Ауреи и дена­рии, выпу­щен­ные монет­ным дво­ром «Испа­ния 1», име­ют раз­ные типы, за един­ст­вен­ным исклю­че­ни­ем. На монет­ном дво­ре «Испа­ния 2» дело обсто­ит ина­че. В дру­гих отно­ше­ни­ях оба монет­ных дво­ра име­ют мно­го важ­ных сходств: весо­вой диа­па­зон золотых монет состав­ля­ет 7,90—7,75 г, сереб­ря­ных монет — 3,85—3,65 г; наблюда­ет­ся тен­ден­ция (с неко­то­ры­ми откло­не­ни­я­ми) к рас­по­ло­же­нию штем­пе­лей в пози­ции ↑↓. Хотя вре­мен­ной диа­па­зон их чекан­ки может раз­ли­чать­ся, как и их про­дук­ция и выбор типов авер­са и ревер­са, два монет­ных дво­ра явно име­ют мно­го обще­го — чего и сле­ду­ет ожи­дать, когда два началь­ни­ка монет­ных дво­ра дей­ст­ву­ют при­бли­зи­тель­но одно­вре­мен­но в сосед­них про­вин­ци­ях.

¹См. ниже, с. 43 сл.

²Mattingly G. A. Coins of the Roman Empire in the British Museum. V. 1. Augustus to Vitellius. London, 1923. P. cviii f.

³Laffranchi L. La monetizatione di Augusto // RIN. Vol. 25. 1912. P. 151 f.; Vol. 26. 1918. P. 161 f.

⁴Конеч­но, невер­но было бы пола­гать, что порт­ре­ты на мед­ных моне­тах повли­я­ли на порт­ре­ты на сереб­ре и золо­те (ср. Grant M. From Imperium to Auctoritas. Cambridge, 1946. P. 122; Idem. A Step toward World-Coinage // Studies in Roman Economic and Social History in Honor of A. Ch. Johnson / Ed. P. R. Coleman-Norton. Princeton, 1951. P. 100 f.; Idem. The Six Main Aes Coinages of Augustus. Edinburgh, 1953. P. 77 f.), но на самом деле Мэт­тингли спе­ци­аль­но под­чёр­ки­ва­ет, что речь идёт о вли­я­нии более рас­про­стра­нён­но­го сереб­ра и золота на медь, огра­ни­чен­ную мест­ным обра­ще­ни­ем.

⁵Sutherland C. H. V. The Emperor and the Coinage. London, 1976. P. 42 f.

⁶Le Gentilhomme P. Coin monétaire d’Auguste // RN. Ser. 5. T. 9. P. ii; Giard J.-B. Bibliothèce nationale (Paris): Catalogue des monnaies de l’Empire romain. Vol. 1. Paris, 1976. P. 12; Grant M. A Step toward World-Coinage. P. 102 f.

⁷Giard J.-B. Op. cit. №№ 1330 ff.; P. 13. Эту гипо­те­зу труд­но под­дер­жать в отсут­ст­вие сколь­ко-нибудь надёж­ных свиде­тельств, и она не учи­ты­ва­ет­ся в спис­ках, при­ведён­ных ниже (с. 45 сл.), где все эти моне­ты отне­се­ны к монет­ным дво­рам «Испа­ния 1» и «Испа­ния 2».

⁸Sutherland C. H. V. Op. cit. P. 44.

⁹Vives y Escudero A. La moneda hispánica. Madrid, 1924—1926; Sutherland C. H. V., Kraay C. M. Coins of the Roman Empire in the Ashmolean Museum. Part 1. Oxford, 1975. Pl. 22—26.

¹⁰Об оцен­ке объ­ё­мов про­из­вод­ства монет­но­го дво­ра «Испа­ния 1» и отсут­ст­вии сколь­ко-нибудь надёж­ных свиде­тельств, а так­же о монет­ном дво­ре «Испа­ния 2» ср.: Sutherland C. H. V. Some Observations on the Coinage of Augustus // NAC. Vol. 7. 1978. P. 169 f.

«Юли­ан­ская звезда» была коме­той, кото­рая появи­лась на небе вско­ре после убий­ства Цеза­ря в 44 г. до н. э. Это было вос­при­ня­то как знак боже­ст­вен­но­сти дик­та­то­ра (см. так­же №№ 1570 и 1621—1622). Рестав­ра­ция это­го выпус­ка была выпу­ще­на во вре­мя вос­ста­ния Вин­дек­са в Гал­лии в 68 г. н. э. (см. № 2065).

Коме­та, появив­ша­я­ся летом 44 г. до н. э., была вос­при­ня­та как знак воз­не­се­ния Юлия Цеза­ря на небе­са. Память об обо­жест­вле­нии Цеза­ря была вос­кре­ше­на в свя­зи с про­веде­ни­ем Секу­ляр­ных игр Авгу­стом в 17 г. до н. э.

Этот дена­рий свиде­тель­ст­ву­ет об исполь­зо­ва­нии Авгу­стом его чекан­ки для пере­да­чи поли­ти­че­ско­го сооб­ще­ния. Аверс изо­бра­жа­ет его в corona civica, дубо­вом вен­ке, кото­рым награж­да­ли чело­ве­ка, лич­но спас­ше­го граж­да­ни­на (в слу­чае Авгу­ста это были граж­дане рим­ско­го мира). На ревер­се изо­бра­же­на коме­та, кото­рая непре­рыв­но осве­ща­ла небо в тече­ние июля 44 г. до н. э. и была вос­при­ня­та как знак обо­жест­вле­ния Юлия Цеза­ря.