ВЫПУСК III
(око­ло 16—15 гг. до н. э.; от осно­ва­ния Горо­да 738—739 гг.)

Выпус­ки, дати­ру­е­мые эти­ми года­ми, сов­па­да­ют с при­сут­ст­ви­ем Авгу­ста в Гал­лии. На севе­ре и восто­ке Альп в нача­ле 16 г. до н. э. про­изо­шло откры­тое вос­ста­ние. Вар­вар­ские пле­ме­на ден­те­ле­тов и скор­дис­ков совер­ша­ли набе­ги на Македо­нию, а сав­ро­ма­ты вторг­лись во Фра­кию; но более серь­ез­ная опас­ность исхо­ди­ла от неко­то­рых воин­ст­вен­ных пле­мен — сигам­бров, узи­пе­тов и тенк­те­ров, кото­рые пере­сек­ли Рейн, вторг­лись в Гал­лию Бель­ги­ку и нанес­ли пора­же­ние ее намест­ни­ку Лол­лию. Ситу­а­ция каза­лась Авгу­сту кри­ти­че­ской, тем более, что Гал­лия была импе­ра­тор­ской про­вин­ци­ей, и поэто­му он поспеш­но пере­сек Аль­пы, чтобы при­нять коман­до­ва­ние леги­о­на­ми (Dion Cassius, LIV. 20). Гер­ман­цы, одна­ко, не жела­ли встре­чать­ся с регу­ляр­ной импе­ра­тор­ской арми­ей, так что они вер­ну­лись за Рейн, пошли на согла­ше­ние и дали залож­ни­ков. Август остал­ся в про­вин­ции, чтобы завер­шить ее реор­га­ни­за­цию, и, по-види­мо­му, сде­лал Лугдун сво­ей штаб-квар­ти­рой, так как имен­но там он рас­сле­до­вал дело о вымо­га­тель­стве, в кото­ром был обви­нен про­ку­ра­тор Лици­ний. Его пре­бы­ва­ние там дли­лось до кон­ца 14 г. до н. э. или до нача­ла 13 г. до н. э., когда он вер­нул­ся в Рим с Тибе­ри­ем и Дру­зом, недав­но одер­жав­ши­ми бле­стя­щие победы над рета­ми воз­ле озе­ра Бенак (озе­ро Гар­да) и в Гал­лии Гель­ве­ти­ке.

При­бы­тие Авгу­ста в Лугдун было, по-види­мо­му, воз­ве­ще­но уве­ли­че­ни­ем выпус­ка монет, осо­бен­но золотых. Изо­бра­же­ния на них, одна­ко, не запе­чат­ле­ли каких-либо совре­мен­ных собы­тий, но, как и на выше­опи­сан­ных моне­тах, отно­сят­ся к тем собы­ти­ям, кото­рые про­ис­хо­ди­ли несколь­ко лет назад и уже были про­ил­лю­ст­ри­ро­ва­ны на моне­тах Рима. Сле­до­ва­тель­но, рисун­ки на них — это про­стые адап­та­ции, и на них изо­бра­же­ны лав­ро­вые дере­вья, поса­жен­ные с обе­их сто­рон дома Авгу­ста, граж­дан­ский венок и clypeus virtutis, — все это было пожа­ло­ва­но ему осо­бым поста­нов­ле­ни­ем сена­та и рим­ско­го наро­да, — а так­же воз­вра­ще­ние штан­дар­тов от пар­фян и их посвя­ще­ние в хра­ме Мар­са Мсти­те­ля. Изо­бра­же­ния на авер­сах этих выпус­ков в боль­шин­стве еди­но­об­раз­ны. Если порт­рет изо­бра­жен на аурее, то Август назван про­сто AVGVSTVS, а если на дена­рии, то CAESAR AVGVSTVS. Так­же на ауре­ях имя рас­по­ло­же­но ниже голо­вы, как и на неко­то­рых отче­ка­нен­ных в Риме моне­тах с изо­бра­же­ни­ем на ревер­се Вик­то­рии и щита (см. выше, стр. 22, 23). Этот порт­рет явля­ет­ся чем-то про­ме­жу­точ­ным меж­ду изо­бра­жен­ным на моне­тах 24—16 гг. до н. э. и изо­бра­жен­ным на моне­тах, выпус­кав­ших­ся после 15 г. до н. э. Он несколь­ко более релье­фен, неже­ли на более ран­них экзем­пля­рах, но не настоль­ко, как на после­дую­щих. Во всех этих выпус­ках так вели­ко еди­но­об­ра­зие тех­ни­ки и сти­ля, что отне­се­ние их к одно­му кон­крет­но­му месту про­ис­хож­де­ния ста­но­вит­ся прак­ти­че­ски несо­мнен­ным фак­том.

Реверс это­го дена­рия, уве­ко­ве­чи­ваю­щий воз­вра­ще­ние в 20 г. до н. э. зна­мен, захва­чен­ных пар­фя­на­ми, очень похож на отче­ка­нен­ный на рим­ском монет­ном дво­ре. Он несколь­ко отли­чен в изо­бра­же­нии хла­миды Мар­са, завя­зан­ной вокруг шеи вме­сто того, чтобы быть затя­ну­той на талии (см. выше, с. 26 № 4405, рис. LXI, № 14). Так­же на этой моне­те, как и на всех, кото­рые при­пи­сы­ва­ют Гал­лии, раз­ли­чие в порт­ре­те.

с.25 (ii)—(iii) «Неиз­вест­ные испан­ские монет­ные дво­ры 1 и 2»¹ (№№ 26—153)

Две серии золотых и сереб­ря­ных монет, пер­вая из кото­рых усту­па­ет вто­рой в объ­ё­ме и доволь­но замет­но отли­ча­ет­ся от неё порт­ре­та­ми, вызва­ли нема­ло труд­но­стей и пута­ни­цы; Мэт­тингли², сле­дуя за Лаф­фран­ки³, отнёс их к монет­ным дво­рам испан­ских про­вин­ций на том осно­ва­нии, что на мед­ных моне­тах мно­гих испан­ских горо­дов в эпо­ху Авгу­ста наблюда­ет­ся та же мане­ра испол­не­ния порт­ре­тов⁴, и пред­по­ло­жил, что эти монет­ные дво­ры нахо­ди­лись в Цеза­рь­ав­гу­сте (Сара­гос­са) в Тарра­кон­ской Испа­нии и Коло­нии Пат­ри­ции (совре­мен­ная Кор­до­ва) в Бети­ке⁵. Без новых свиде­тельств труд­но опро­верг­нуть аргу­мен­та­цию Мэт­тингли; но пред­при­ни­ма­лись попыт­ки осла­бить его аргу­мен­та­цию ввиду обна­ру­же­ния в Немау­зе (Ним) штем­пе­ля авер­са, кото­рым были отче­ка­не­ны ауреи (по-види­мо­му, под­лин­ные), отне­сён­ные Мэт­тингли к «Коло­нии Пат­ри­ция»⁶, с.26 и при­пи­сать часть «испан­ских» дена­ри­ев Немау­зу, в основ­ном исхо­дя из сти­ли­сти­че­ских сооб­ра­же­ний⁷. Обсто­я­тель­ства обна­ру­же­ния штем­пе­ля без повреж­де­ний и потёр­то­стей в ним­ском фон­тане поз­во­ля­ют нам не согла­сить­ся с тем, что он пред­став­ля­ет немауз­ский монет­ный двор по чекан­ке золота и сереб­ра и пред­ло­жить иное объ­яс­не­ние⁸; и, хотя сле­ду­ет при­знать, что пол­ное иссле­до­ва­ние «испан­ско­го» золота и сереб­ра ещё не про­во­ди­лось, да и оно вряд ли поз­во­лит уста­но­вить терри­то­рию обра­ще­ния этих золотых и сереб­ря­ных монет (ибо они ходи­ли повсюду), всё же мож­но отме­тить, что (а) Испа­ния в целом уже дав­но была урба­ни­зи­ро­ва­на и вклю­че­на в сеть тор­го­вых свя­зей; (б) осо­бен­но это отно­сит­ся к Бети­ке; (в) Испа­ния слу­жи­ла важ­ным источ­ни­ком золотых и сереб­ря­ных слит­ков; (г) в Испа­нии (в отли­чие от Гал­лии) в то вре­мя сто­я­ло четы­ре леги­о­на, кото­рым тре­бо­ва­лось пла­тить жало­ва­нье моне­та­ми из дра­го­цен­ных метал­лов. Если учесть так­же боль­шое сход­ство порт­ре­тов, наблюдае­мое меж­ду этим золо­том и сереб­ром, с одной сто­ро­ны, и, с дру­гой сто­ро­ны, обиль­ны­ми выпус­ка­ми город­ской меди, кото­рые нача­ли чека­нить­ся в тот пери­од, когда это золо­то и сереб­ро ста­ло цир­ку­ли­ро­вать в боль­ших коли­че­ствах⁹, то труд­но отри­цать, по мень­шей мере, прав­до­по­до­бие тео­рии Лаф­фран­ки — Мэт­тингли, вне зави­си­мо­сти от того, где имен­но в Испа­нии рас­по­ла­га­лись сами монет­ные дво­ры.

Про­дол­жи­тель­ность чекан­ки монет­ных дво­ров «Испа­ния 1» и «Испа­ния 2» невоз­мож­но точ­но опре­де­лить. «Испа­ния 1» — менее про­дук­тив­ный из двух¹⁰ — чека­нил типы, кото­рые мож­но отне­сти в основ­ном к 19—18 гг. до н. э.: ука­за­ния на уступ­ки Арме­нии и Пар­фии рас­смат­ри­ва­ют­ся в общем кон­тек­сте, где Август пред­став­лен как спа­си­тель Рима, удо­сто­ен­ный Щита доб­ле­стей (clupeus virtutis) и граж­дан­ско­го вен­ка (corona civica). Монет­ный двор «Испа­ния 2» чека­нил гораздо более актив­но, пожа­луй, с 20 по 17/16 гг. до н. э. В его чекан­ке тоже изоби­лу­ют ука­за­ния на Арме­нию и Пар­фию, а Август тоже пред­став­лен как спа­си­тель государ­ства, одна­ко дати­ро­ван­ные выпус­ки и пря­мое упо­ми­на­ние о Веко­вых играх (Ludi Saeculares), состо­яв­ших­ся в 17 г. до н. э., свиде­тель­ст­ву­ют о том, что чекан­ка монет­но­го дво­ра «Испа­ния 2» несо­мнен­но про­дол­жа­лась до 17 г. до н. э.

Ауреи и дена­рии, выпу­щен­ные монет­ным дво­ром «Испа­ния 1», име­ют раз­ные типы, за един­ст­вен­ным исклю­че­ни­ем. На монет­ном дво­ре «Испа­ния 2» дело обсто­ит ина­че. В дру­гих отно­ше­ни­ях оба монет­ных дво­ра име­ют мно­го важ­ных сходств: весо­вой диа­па­зон золотых монет состав­ля­ет 7,90—7,75 г, сереб­ря­ных монет — 3,85—3,65 г; наблюда­ет­ся тен­ден­ция (с неко­то­ры­ми откло­не­ни­я­ми) к рас­по­ло­же­нию штем­пе­лей в пози­ции ↑↓. Хотя вре­мен­ной диа­па­зон их чекан­ки может раз­ли­чать­ся, как и их про­дук­ция и выбор типов авер­са и ревер­са, два монет­ных дво­ра явно име­ют мно­го обще­го — чего и сле­ду­ет ожи­дать, когда два началь­ни­ка монет­ных дво­ра дей­ст­ву­ют при­бли­зи­тель­но одно­вре­мен­но в сосед­них про­вин­ци­ях.

¹См. ниже, с. 43 сл.

²Mattingly G. A. Coins of the Roman Empire in the British Museum. V. 1. Augustus to Vitellius. London, 1923. P. cviii f.

³Laffranchi L. La monetizatione di Augusto // RIN. Vol. 25. 1912. P. 151 f.; Vol. 26. 1918. P. 161 f.

⁴Конеч­но, невер­но было бы пола­гать, что порт­ре­ты на мед­ных моне­тах повли­я­ли на порт­ре­ты на сереб­ре и золо­те (ср. Grant M. From Imperium to Auctoritas. Cambridge, 1946. P. 122; Idem. A Step toward World-Coinage // Studies in Roman Economic and Social History in Honor of A. Ch. Johnson / Ed. P. R. Coleman-Norton. Princeton, 1951. P. 100 f.; Idem. The Six Main Aes Coinages of Augustus. Edinburgh, 1953. P. 77 f.), но на самом деле Мэт­тингли спе­ци­аль­но под­чёр­ки­ва­ет, что речь идёт о вли­я­нии более рас­про­стра­нён­но­го сереб­ра и золота на медь, огра­ни­чен­ную мест­ным обра­ще­ни­ем.

⁵Sutherland C. H. V. The Emperor and the Coinage. London, 1976. P. 42 f.

⁶Le Gentilhomme P. Coin monétaire d’Auguste // RN. Ser. 5. T. 9. P. ii; Giard J.-B. Bibliothèce nationale (Paris): Catalogue des monnaies de l’Empire romain. Vol. 1. Paris, 1976. P. 12; Grant M. A Step toward World-Coinage. P. 102 f.

⁷Giard J.-B. Op. cit. №№ 1330 ff.; P. 13. Эту гипо­те­зу труд­но под­дер­жать в отсут­ст­вие сколь­ко-нибудь надёж­ных свиде­тельств, и она не учи­ты­ва­ет­ся в спис­ках, при­ведён­ных ниже (с. 45 сл.), где все эти моне­ты отне­се­ны к монет­ным дво­рам «Испа­ния 1» и «Испа­ния 2».

⁸Sutherland C. H. V. Op. cit. P. 44.

⁹Vives y Escudero A. La moneda hispánica. Madrid, 1924—1926; Sutherland C. H. V., Kraay C. M. Coins of the Roman Empire in the Ashmolean Museum. Part 1. Oxford, 1975. Pl. 22—26.

¹⁰Об оцен­ке объ­ё­мов про­из­вод­ства монет­но­го дво­ра «Испа­ния 1» и отсут­ст­вии сколь­ко-нибудь надёж­ных свиде­тельств, а так­же о монет­ном дво­ре «Испа­ния 2» ср.: Sutherland C. H. V. Some Observations on the Coinage of Augustus // NAC. Vol. 7. 1978. P. 169 f.