ПЕРИОД VI.
око­ло 29—27 гг. до н. э.; 725—727 гг. от осно­ва­ния Горо­да.
Окта­вий как Imperator Perpetuo.

Этим пери­о­дом дати­ру­ют­ся моне­ты, выпу­щен­ные на Восто­ке после того, как Окта­вий полу­чил титул «Пожиз­нен­ный импе­ра­тор» (Imperator Perpetuo) и до того, как сенат поста­но­вил ему титул Авгу­ста 16 янва­ря 27 г. до н. э. Окта­вий здесь назван CAESAR DIVI F или про­сто CAESAR, что несколь­ко отли­ча­ет­ся от того, как его назы­ва­ют на моне­тах, отче­ка­нен­ных в Риме или в Гал­лии в это же вре­мя. Дати­ров­ка этих монет под­твер­жда­ет­ся леген­да­ми, на кото­рых ука­за­на либо седь­мая импе­ра­тор­ская аккла­ма­ция Окта­вия, кото­рую он полу­чил в 29 г. до н. э., либо его шестое кон­суль­ство в 28 г. до н. э. Счи­та­ет­ся, что моне­ты выпу­ще­ны на Восто­ке не толь­ко на осно­ва­нии изо­бра­же­ний, но и на тех­ни­ке испол­не­ния и по порт­ре­ту Окта­вия, кото­рый несколь­ко отли­ча­ет­ся от тех, что встре­ча­ет­ся на моне­тах рим­ско­го или галль­ско­го монет­ных дво­ров. В груп­пе этих монет 29—27 гг. до н. э. име­ют­ся два несколь­ко раз­ли­чаю­щих­ся порт­ре­та Окта­вия, кото­рые повто­ря­ют­ся и на моне­тах, дати­ру­е­мых 27 г., после того, как Окта­вий был про­воз­гла­шен Авгу­стом. Более ран­ний порт­рет, кото­рый встре­ча­ет­ся на моне­тах, дати­ру­е­мых 29—28 гг. до н. э., выпол­нен акку­рат­но, ясно вид­на ана­то­мия лица и шеи; бровь слег­ка нави­са­ет, что дела­ет взгляд несколь­ко гроз­ным, он силь­но отли­ча­ет­ся от порт­ре­тов город­ской чекан­ки, где выра­же­ние лица мяг­че и невы­ра­зи­тель­нее. На сле­дую­щем порт­ре­те лицо более круг­лое (см. №№ 246, 247, илл. cxvii, № 5). Изо­бра­же­ние рельеф­нее, чер­ты лица и шеи менее ясные и выра­же­ние лица не такое энер­гич­ное. Оба эти порт­ре­та встре­ча­ют­ся на дена­рии, кото­рый дати­ру­ет­ся 28 г. до н. э., име­ют одно и то же изо­бра­же­ние на ревер­се и запе­чатле­ва­ют одно и то же собы­тие — под­чи­не­ние Егип­та; и посколь­ку они же исполь­зу­ют­ся на моне­тах, кото­рые дати­ру­ют­ся 27 г. до н. э., воз­мож­но, эти порт­ре­ты пред­став­ля­ют собой свя­зу­ю­щее зве­но меж­ду моне­та­ми, на кото­рых Окта­вий назван «Цеза­рем» и теми, на кото­рых он назван «Авгу­стом». Чере­до­ва­ние порт­ре­тов в одном и то же выпус­ке дока­зы­ва­ет, что эти моне­ты вышли с одно­го монет­но­го дво­ра и в одно и то же вре­мя; а учи­ты­вая свиде­тель­ства, кото­рые мы при­ведем в свя­зи с моне­та­ми, дати­ру­е­мы­ми 27 г. до н. э., очень воз­мож­но, что моне­ты были отче­ка­не­ны в Эфе­се, где Анто­ний осно­вал монет­ный двор в нача­ле сво­его управ­ле­ния восточ­ны­ми про­вин­ци­я­ми.

Серия II

Выпу­ще­но в Пер­га­ме

Моне­ты этой серии мож­но при­пи­сать Пер­га­му, об этом уже гово­ри­лось выше (с. 539, 540). Ауреи и дена­рии сде­ла­ны с осо­бым изя­ще­ст­вом и в этом плане схо­жи с пер­гам­ски­ми кисто­фо­ра­ми. В эту монет­ную серию вхо­ди­ли золотые, сереб­ря­ные и брон­зо­вые моне­ты, кисто­фо­ры же дела­лись из сереб­ра.

Слож­но дать удо­вле­тво­ри­тель­ное объ­яс­не­ние, поче­му на этих ауре­ях и дена­ри­ях поме­ще­но изо­бра­же­ние коро­вы. Воз­мож­но, это намек на жерт­во­при­но­ше­ния, осу­щест­влен­ные ази­ат­ски­ми горо­да­ми в честь при­сво­е­ния Окта­виа­ну титу­ла Август в 27 г. до н. э. Связь изо­бра­же­ний коро­вы с импе­ра­то­ром слиш­ком неоче­вид­на. Док­тор Габ­ри­чи (Gabrici) (ук. соч., с. 167) при­пи­сы­ва­ет эти моне­ты Афи­нам и отож­дествля­ет коров на ревер­се с брон­зо­вы­ми ста­ту­я­ми, отли­ты­ми скуль­п­то­ром Миро­ном, кото­рые нахо­ди­лись неда­ле­ко от Акро­по­ля (Cicero, in Verr., Act II, IV. 60). Поз­же их пере­вез­ли в Бор­ну и поме­сти­ли на Фору­ме Мира, постро­ен­ном Вес­па­си­а­ном после взя­тия Иеру­са­ли­ма (Dio Cassius, LXVI. 15). Они ещё оста­ва­лись там во вре­ме­на наше­ст­вия готов (Procopius, de Bell. Goth., IV. 21). Вер­сия док­то­ра Габ­ри­чи исклю­ча­ет воз­мож­ность дати­ро­вать моне­ты ранее 27 г. до н. э. и вари­ан­ты с каки­ми-либо дру­ги­ми монет­ны­ми дво­ра­ми.

Дан­ный дена­рий к монет­но­му дво­ру в Пер­га­ме с опре­де­лен­но­стью отне­сти нель­зя. Одна­ко мож­но отме­тить, что голо­ва в лав­ро­вом вен­ке на кисто­фо­рах очень силь­но напо­ми­на­ет порт­ре­ты на ауре­ях (№ 283), схо­жи так­же и козе­ро­ги на ревер­сах, изо­бра­же­ния кото­рых очень выра­зи­тель­ны и изящ­ны. Мифи­че­ские живот­ные так­же встре­ча­ют­ся на моне­тах Эфе­са того же пери­о­да (см. выше, с. 511).

С точ­ки зре­ния худо­же­ст­вен­ной цен­но­сти, немно­гие рим­ские моне­ты срав­ни­мы с этим зна­ме­ни­тым монет­ным выпус­ком, где порт­рет Авгу­ста ничем не усту­па­ет шедев­рам элли­ни­сти­че­ско­го искус­ства. Но его кра­сота не пошла в ущерб порт­рет­ной досто­вер­но­сти изо­бра­же­ния, и, таким обра­зом, если обра­тить­ся к мра­мор­ным бюстам и ран­ней чекан­ке Авгу­ста, то мож­но прий­ти к выво­ду, что это дей­ст­ви­тель­но так: малень­кий рот и под­бо­ро­док, длин­ный нос, высо­кие ску­лы и широ­кий лоб. У порт­ре­та есть мно­го обще­го с луч­ши­ми образ­ца­ми монет, выпу­щен­ных в честь победы Авгу­ста над Мар­ком Анто­ни­ем и Клео­патрой (на их ревер­сах нахо­дит­ся леген­да «Aegypto Capta», что пере­во­дит­ся как «заво­е­ван­ный Еги­пет»), чека­нив­ших­ся на восто­ке Рим­ской импе­рии в 28—27 гг. до н. э. Более того, и эти ауреи, и выше­упо­мя­ну­тые моне­ты име­ют две вари­а­ции — на одних, выде­ля­ю­щих­ся осо­бен­ной кра­сотой, под бюстом изо­бра­жен козе­рог, на дру­гих, обыч­ных, козе­ро­га нет. Ревер­сы пред­став­ля­ют осо­бый исто­ри­че­ский инте­рес, так как отра­жа­ют небезыз­вест­ный инте­рес Авгу­ста к гре­че­ским древ­но­стям. Как и боль­шин­ство пред­ста­ви­те­лей рим­ской сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, Август увле­кал­ся гре­че­ской куль­ту­рой, и после Акция он забрал из Афин четы­ре мас­сив­ные ста­туи коров, создан­ные скуль­п­то­ром Миро­ном в V в. до н. э. Соглас­но Секс­ту Про­пер­цию, Август вос­поль­зо­вал­ся ими, чтобы укра­сить алтарь в постро­ен­ном им на Пала­тине хра­ме Апол­ло­на: «…вокруг алта­ря поста­вил четы­ре Миро­но­вы коро­вы, эти ста­туи — буд­то живые» (Любов­ные эле­гии, II, 31). Соглас­но Хил­лу (Hill), Август освя­тил этот храм в 28 г. до н. э., и с тех пор на ауре­ях появ­ля­ет­ся изо­бра­же­ние это­го живот­но­го, и, по-види­мо­му, дру­гих объ­яс­не­ний тому нет, поэто­му не сто­ит сомне­вать­ся, что на моне­те изо­бра­же­на одна из ста­туй Миро­на. Более того, такие же живот­ные встре­ча­ют­ся на моне­тах Вес­па­си­а­на, чека­нив­ших­ся с 74 по 76 гг. н. э.; Вес­па­си­ан укра­сил коро­ва­ми Миро­на свой новый Храм Мира, стро­и­тель­ство кото­ро­го было завер­ше­но в 74 г., чем мы и объ­яс­ня­ем то, что он стал делать моне­ты, схо­жие по типу с моне­та­ми Авгу­ста. Ста­туи про­дол­жа­ли нахо­дить­ся там ещё дол­гое вре­мя, по край­ней мере, до VI в., о чем мы можем судить на осно­ва­нии сооб­ще­ний Про­ко­пия. Точ­ная дата чекан­ки это­го аурея и место­по­ло­же­ние монет­но­го дво­ра до сих пор оста­ет­ся пред­ме­том спо­ров, так как это нель­зя уста­но­вить ни по типам моне­там, ни по над­пи­сям на них. Спе­ци­а­ли­сты соглас­ны в том, что он был отче­ка­нен в одной из восточ­ных про­вин­ций, воз­мож­но, в Пер­га­ме или Эфе­се. Одна­ко мне­ния отно­си­тель­но дати­ров­ки силь­но рас­хо­дят­ся: Сазер­ленд (Sutherland) ука­зы­ва­ет, что это про­изо­шло до 27 г. до н. э., Мэт­тингли (Mattingly) пред­ла­га­ет 27—20 гг. до н. э., Кент (Kent) пишет, что ок. 25 г. до н. э., Хилл — 20 г. до н. э., а у Кали­ко (Calicó) — более позд­ний вре­мен­ной диа­па­зон: в про­ме­жут­ке меж­ду 19 и 15 гг. до н. э.

Порт­рет Авгу­ста на этом аурее про­дол­жа­ет вызы­вать ком­мен­та­рии, и заме­ча­тель­ное испол­не­ние при­ве­ло иссле­до­ва­те­лей к выво­ду, что он был изготов­лен на Восто­ке. Из пяти порт­рет­ных штем­пе­лей, кото­рые ука­за­ли для этих ауре­ев Барт­фельдт и Кали­ко, тот, кото­рый исполь­зо­вал­ся для чекан­ки это­го аурея, веро­ят­но, наи­бо­лее при­вле­ка­тель­ный: вид­ны рез­кие, чет­кие чер­ты лица, пред­по­ла­гаю­щие, что рез­чик при­бли­зил­ся к совер­шен­ству.

Сле­ду­ет допу­стить, что над порт­рет­ны­ми штем­пе­ля­ми этой чекан­ки работа­ли, по мень­шей мере, два худож­ни­ка, посколь­ку име­ет­ся ясное раз­ли­чие в сти­ле — боль­шая голо­ва на двух штем­пе­лях, весь­ма сход­ных по мане­ре испол­не­ния, и три штем­пе­ля с тон­ким порт­ре­том, кото­рые так­же мог­ли быть выпол­не­ны одним рез­чи­ком. Ревер­сы по сти­лю очень похо­жи, и неуди­ви­тель­но, если все они изготов­ле­ны одним худож­ни­ком.

На ревер­се тел­ка изо­бра­жа­ет­ся в раз­ных позах и под раз­ны­ми угла­ми. Обыч­но она мед­лен­но идет вле­во или впра­во, опу­стив голо­ву, но в дан­ном слу­чае — она пол­но­стью оста­но­ви­лась, под­няв голо­ву. Посколь­ку поза тел­ки сход­на с той, что была обна­ру­же­на на ауре­ях и мно­же­стве дена­ри­ев с таким же изо­бра­же­ни­ем, кото­рые обыч­но при­пи­сы­ва­ют­ся Само­су или Пер­га­му (см. RIC 475), неко­то­рые соста­ви­те­ли ката­ло­гов свя­зы­ва­ют эти два выпус­ка. Одна­ко стиль испол­не­ния очень силь­но раз­ли­ча­ет­ся, и луч­ше вклю­чить эту моне­ту в самую луч­шую груп­пу монет RIC 536—538, кото­рые отно­сят к неиз­вест­но­му монет­но­му дво­ру на Восто­ке.

Обыч­но счи­та­ет­ся, что тел­ка сим­во­ли­зи­ру­ет груп­пу брон­зо­вых ста­туй V в. до н. э. После победы при Акции Август забрал из Афин четы­ре мас­сив­ные ста­туи коров, кото­рые создал скуль­п­тор Мирон. Это — гран­ди­оз­ное досто­я­ние вели­кой антич­но­сти, но гре­ки едва ли мог­ли воз­ра­жать и Август исполь­зо­вал эти ста­туи, чтобы укра­сить алтарь в хра­ме Апол­ло­на на Пала­тине. Инте­рес­но, что коро­ва, кото­рая так­же долж­на сим­во­ли­зи­ро­вать эти скульп­ту­ры, появ­ля­ет­ся на моне­тах Вес­па­си­а­на, выпу­щен­ных в 74 и 76 гг., и посколь­ку этот импе­ра­тор исполь­зо­вал коров Миро­на, чтобы укра­сить свой новый храм Мира, завер­шен­ный в 74 г., мож­но лег­ко объ­яс­нить воз­вра­ще­ние это­го при­вле­ка­тель­но­го изо­бра­же­ния Авгу­ста.

Хотя весь выпуск мож­но разде­лить на четы­ре основ­ных вида, Жиар в сво­ем ана­ли­зе пока­зы­ва­ет толь­ко четы­ре штем­пе­ля авер­са и пять штем­пе­лей ревер­сов, кото­рые тес­но вза­и­мо­свя­за­ны. Суще­ст­ву­ет раз­но­вид­ность это­го типа с таким же штем­пе­лем ревер­са, а на авер­се у него изо­бра­жен порт­рет в лав­ро­вом вен­ке (Kent & Hirmer 127). Это свиде­тель­ство ука­зы­ва­ет на крат­кий выпуск, отче­ка­нен­ный по како­му-то осо­бо­му слу­чаю. Лав­ро­вый венок ука­зы­ва­ет на победу, а леген­да AVGVSTVS дати­ру­ет этот слу­чай вско­ре после 27 г.

Опре­де­ле­ние монет­но­го дво­ра вызы­ва­ло спо­ры. Порт­рет выпол­нен ско­рее в гре­че­ском, чем в рим­ском сти­ле, и поэто­му пред­по­ла­га­лось, что это один из восточ­ных дво­ров, в част­но­сти, Пер­га­ма или Апа­меи. Габ­ри­чи дав­но отнес эти моне­ты к Афи­нам, частич­но из-за того, что счи­тал, буд­то на ревер­се изо­бра­же­на зна­ме­ни­тая ста­туя Миро­на, сто­яв­шая там на аго­ре. А Мэт­тингли уве­рен­но счи­тал, что они были выпу­ще­ны в Малой Азии и пред­по­ла­гал, что на Само­се, где Август был в 21—22 гг. до н. э. Недав­но были выдви­ну­ты пред­по­ло­же­ния о Лаоди­кее При­мор­ской.

О зна­че­нии изо­бра­же­ния на ревер­се было мно­го пред­по­ло­же­ний. Пер­во­на­чаль­ная интер­пре­та­ция Габ­ри­чи была мно­ги­ми отверг­ну­та на осно­ва­нии мно­же­ства поз, в кото­рых сто­ит тел­ка (ср. Sotheby’s, 8 июля 1996 г., о четы­рех раз­ных скульп­ту­рах Миро­на). Твор­че­ской гипо­те­зе Гран­та (NC 1949, стр. 26—29) о том, что реверс озна­ча­ет эти­мо­ло­ги­че­ский калам­бур на Победу и мифо­ло­ги­че­ский намек на уре­гу­ли­ро­ва­ние бос­пор­ских дел Агрип­пой в 14 г. до н. э., недо­ста­ет проч­ных дока­за­тельств. Какое бы тол­ко­ва­ние ни было вер­ным, вопрос все еще открыт для обсуж­де­ний.