| Децим Магн Авсоний | ||
|
РАСПЯТЫЙ КУПИДОН |
||
Адресат этой маленькой поэмы ("сын" — любезное обращение старшего к младшему, не более) — видимо, Григорий Прокул, которому посвящены первая часть эпиграмм и "Стихи при книге "Летопись"" (см. примеч. к ним), сочинитель речей для Грациана и корреспондент Симмаха.
На тему этого стихотворения сохранилась (приблизительно от того же времени) лаконичная 11-стишная эпиграмма Модестина в "Латинской антологии" VI в. (№ 273 по Ризе).
Видел ли ты когда-нибудь миф, написанный на стене1? Конечно, видел и помнишь. Такая картина нарисована в Треверах, в триклинии Эола2: там изображено, как женщины, жертвы любви, распинают на кресте Купидона. То женщины не нашего времени, когда грешат по доброй воле, но героических дней женщины, которые хотят себя оправдать и наказывают бога, те самые, часть которых перечисляет наш Марон3, описывая Поля Скорби. Эта картина своим замыслом и своим исполнением вызвала мой восторг. Но от оцепенения восторга перешел я к безумию стихослагательства. Мне самому в моей эклоге4 нравится только заглавие; все же вручаю тебе мой грех. Мы любим пятна на своем теле и свои шрамы и, не довольствуясь тем, что согрешили по своей слабости, стараемся, чтобы другие полюбили наши грехи. Впрочем, зачем я так старательно защищаю эту эклогу? Я уверен, что ты полюбишь все, о чем только узнаешь, что это — мое. На эту любовь я надеюсь более, чем на твои похвалы. Будь здрав и люби своего отца.
|
В тех воздушных полях, помянутых Музой Марона, Миртовый где оттеняет лес влюбленных безумных, Преданы страсти своей героиды, и каждая явно Символ той смерти хранит, от которой когда-то погибла. |
|
| 5 |
Бродят они по великому лесу, при свете неверном, Посреди тростниковых стволов, меж маков тяжелых, У безмолвных, недвижных озер и ручьев без журчанья. Никнут там на брегах цветы в туманном сиянье, Юношей и царей с именами, оплаканных древле: |
| 10 |
Эбала сын Гиацинт, Нарцисс, в себя же влюбленный, Златоголовый Крок, разубранный в пурпур Адонис, Саламинский Аякс, на коем стон скорби написан. Неутешные образы слез и любви злополучной, Давнюю скорбь приводя и после смерти на память, |
| 15 |
Снова к годам, миновавшим давно, героид возвращают. Плачет, лишенная сына, Семела о молнийных родах И, колыбели спаленной тень в пустоте раздирая, Воображаемых молний зыблет бессильное пламя. Дар напрасный кляня, мужским счастливая видом, |
| 20 |
Плачет Ценида, что вновь свой прежний лик восприяла. Рану сушит Прокрида, кровавую руку Цефала, Ей сражена, лаская. Дымную лампу из глины Дева несет, что с башни фракийской кинулась в море. И с туманной Левкаты готова низринуться Сапфо, |
| 25 |
[Дева-мужчина, кого погубили лесбийские стрелы.] С грустным лицом Эрифила Гармонии дар отвергает, Несчастливая мать, злополучная столь же супруга! Вся миносская басня воздушного Крита, подобно Некой картине, дрожит во образах легких и тонких: |
| 30 |
За белоснежным быком идет по следам Пасифая; Милым покинута, держит клубок в руке Ариадна; Взор безнадежно склоняет к дощечкам отвергнутым Федра. Петлю несет одна; другая — подобье короны; Стыдно, что в недрах скрывалась коровы Дедала, третьей. |
| 35 |
Сетует Лаодамия о двух ночах, что мелькнули, В радостях недовершенных, с живым и с мертвым супругом. Дики, с другой стороны, — в руке клинок обнаженный, — Канака нас ужасает, Элисса Сидонская, Фисба: Эта — с мечом отца, та — гостя и третья — супруга! |
| 40 |
Здесь и сама, что когда-то хранила Эндимиона Сон на латмийских утесах, — с факелом и в звездоносной Диадеме своей. Луна двурогая бродит. Сотни других, лелея давнишних страстей своих раны, Муки свои оживляют в жалобах нежных и горьких. |
| 45 |
Вдруг посредине них, крылами стуча, рассекает Неосторожный Амур подземного сумрака тени. Мальчика все признали, воспоминаньем постигнув Общего в нем врага. Хоть влажные сумерки кроют Пояс его, на котором златые блистают застежки, |
| 50 |
И колчан, и огни горящего факела, — все же Узнан он, и спешат обрушить бесплодную ярость Женщины. Враг одинок, в чужих застигнут владеньях, Утомленный полет сквозь сумрак плотный стремит он; Те же, как туча собравшись, теснят. Он тщетной защиты |
| 55 |
Ищет, дрожа, но его в середину толпы увлекают. В скорбном лесу они выбирают мирт знаменитый, Ненавистный за мщенье богов (здесь когда-то Адонис, Верный Венере, был распят отвергнутой им Прозерпиной) И на высоком стволу они утверждают Амура, |
| 60 |
Руки ему за спиною связав и ноги опутав Узами: как он ни плачет, нет облегчения пытке! Без преступленья Амур обвинен, осужден без суда он. Хочется каждой себя оправдать, чтоб было возможно Преступленья свои ей сделать виною другого. |
| 65 |
Все, его укоряя, подъемлют изведанной смерти Символы; это — оружие их, это — сладкое мщенье: Тем за скорбь отомстить, от чего и сами погибли! Держит та петлю; клинка та призрачный облик возносит; Та указует пустой поток и обрывистый берег, |
| 70 |
Ужас неистовых волн и волненью чуждое море; Пламенем те угрожают и яростно факелы зыблют, Что трещат без огня; разрывает Мирра утробу, Что переполнена блестками слез, и в дрожащего бога Мечет янтарь самоцветный слезоточивого древа. |
| 75 |
Многие, в виде прощенья, хотят одного: насмеяться, И под концом острия их тонкой иглы выступает Нежная кровь, из которой выросла роза; другие Светочей дерзкое пламя к стыдливости бога подносят. Мать, благая Венера, сама повинная в тех же |
| 80 |
Преступлениях, входит в это смятенье беспечно И, не спеша оказать поддержку теснимому сыну, Страх его удвояет, злыми наветами новых Подстрекая Эриний. Ставит в вину она сыну Собственный свой позор: что тайные сети супруга, |
| 85 |
Поймана с Марсом, терпела она; что постыдные члены Форму смешную дают Геллеспонта сыну Приапу; Что безжалостен Эрикс; что Гермафродит — полудева. Не довольствуясь речью, бьет золотая Венера Мальчика связкою роз, — тот, страшася горшего, плачет. |
| 90 |
Бога избитое тело росой окропилось пурпурной От беспрерывных ударов связанных роз, что и прежде Алыми были, но ярче покрылись багровою краской. Тут остыл неистовый пыл, и, видя, что кара Больше вины, Венера себя считает виновной. |
| 95 |
Героиды вступаются сами; теперь уж согласна Каждая гибель свою приписать судьбине жестокой. Благодарит их добрая мать за то, что забыли Скорби свои, отпустив ребенку прощенные вины. Образы ночи порой в таких виденьях тревожат |
| 100 |
Ложными страхами сон беспокойный. От призраков этих Освобожден, изведавший ночью немало страданий, В час, когда сумраки сна редеют. Амур улетает И через дверь из слоновой кости возносится к вышним. |
ПРИМЕЧАНИЯ.
1. …миф, написанный на стене? — По другому чтению, просто "картину, написанную на стене". [назад]
2. Триклиний Эола — столовая комната, названная так по стоявшей в ней статуе. [назад]
3. Наш Марон — Вергилий, "Энеида", VI. ("Поля Скорби" — выражение из ст. 441, так же как далее "воздушные поля" — ст. 887, и многие другие вергилианские реминисценции). [назад]
4. О слове эклога см. примеч. к "Книге эклог". [назад]
8-12. Никнут цветы… — Перечисляются обращенные в одноименные цветы Гиацинт и Нарцисс, ставший шафраном Крок, анемоном (или розою) Адонис; а из крови Аякса вырос цветок с красными пятнами в виде букв "ай" (ср. "Эпитафии", 3). [назад]
16-39, 72. Перечисляются героини мифов (Брюсов на латинский лад пишет "героиды"): Семела, мать Диониса, пожелавшая увидеть Юпитера в его божеском виде и сгоревшая от его молнии; Ценида (Кенида), обращенная в неуязвимого юношу Ценея (см. "Эпиграммы", 76 и примеч.); Прокрида, нечаянно убитая на охоте своим мужем Цефалом; Геро (…дева… что… кинулась в море), бросившаяся в Геллеспонт, когда утонул плывший к ней Леандр; Сапфо, бросившаяся (по легенде) с "Белой скалы" (Левкаты) от несчастной любви к Фаону; Эрифила, погубившая мужа, прельстясь ожерельем древней царицы Гармонии, и за это убитая сыном; Пасифая, жена Миноса, влюбленная в быка (см. "Эпиграммы", 70, 73 и примеч.), и дочери ее Ариадна, с помощью нити выведшая Тесея из лабиринта, потом брошенная им, но взятая Вакхом и увенчанная звездной короной, и Федра, повесившаяся, когда ее любовное письмо (дощечки) отверг Ипполит; Лаодамия, новобрачная жена Протесилая, павшего под Троей и на одну ночь отпущенного к ней из Аида; кровосмесительница Канака, заколовшаяся по приказу отца своего Эола, Элисса (Дидона) — от горя по уехавшему гостю Энею, Фисба — от отчаяния при мнимой гибели мужа ее Пирама; Мирра, мать Адониса, была превращена в дерево, приносящее мирру. [назад]
25. Стих отсутствует в рукописях и условно вставлен Уголетом в XVI в. (из Горация, "Послания", 1, 19, 28). [назад]
41. …на Латмийских утесах… — Гора Латм в Карии была местом любви Дианы и Эндимиона. [назад]
45. … крылами стуча… — Реминисценция из " Энеиды", I, 397. [назад]
60. Руки ему за спиною связав… — "Простое" распятие заключалось в том, что жертву привязывали к столбу, "сложное" — в том, что распростирали на кресте. Здесь — "простое" распятие. Об Адонисе см. примеч. к эпиграмме 62. [назад]
84-87. Собственный свой позор… — Венера указывает, как пришлось страдать от любви ей самой (ср. "Гриф", 27, примеч.) и ее детям — вечно возбужденному Приапу, женственному Гермафродиту, павшему от Геркулеса разбойнику Эриксу. [назад]
103. …дверь из слоновой кости… — Вергилий, "Энеида", VI, 898 (ср. выше, "Круглый день", 8). [назад]