Лож­ная тре­во­га: бюст, кото­рый фран­цуз­ские архео­ло­ги-под­вод­ни­ки под­ня­ли из вод Роны воз­ле Арля, — не порт­рет Юлия Цеза­ря.

Пауль Цан­кер — спе­ци­а­лист по архео­ло­гии антич­но­го мира, до выхо­да на пен­сию зани­мал пост дирек­то­ра Немец­ко­го архео­ло­ги­че­ско­го инсти­ту­та в Риме.

Несколь­ко дней назад в миро­вой прес­се под­нял­ся шум. При­чи­ной вос­тор­гов был хоро­шо сохра­нив­ший­ся бюст, под­ня­тый фран­цуз­ски­ми архео­ло­га­ми-под­вод­ни­ка­ми из вод Роны неда­ле­ко от Арля. Нашед­ший этот бюст Люк Лонг (Luc Long) был вне себя от сча­стья, т. к., по его мне­нию, он узнал в изо­бра­жен­ном не кого-нибудь, а само­го Юлия Цеза­ря (здесь в иро­нич­ном клю­че, не пере­да­вае­мом на рус­ском язы­ке, обыг­ры­ва­ет­ся созву­чие име­ни Люк и немец­ко­го сло­ва «счаст­ли­вый», glückliche Luc: глю­к­ли­хе Люк. — Прим. перев.). Жур­на­ли­сты без кап­ли сомне­ния пото­ро­пи­лись про­де­мон­стри­ро­вать миру новое, «истин­ное» лицо дик­та­то­ра и немед­лен­но ста­ли пытать­ся про­ник­нуть в харак­тер изо­бра­жен­но­го.

Люк Лонг при­ду­мал под­хо­дя­щий повод для созда­ния бюста и был уве­рен, что Цезарь сам пози­ро­вал скуль­п­то­ру в каче­стве моде­ли. Жаль, но при­дет­ся доба­вить дег­тя в это море меда. Так как, к сожа­ле­нию, речь идет об изо­бра­же­нии не Цеза­ря, а его совре­мен­ни­ка, у кото­ро­го общи­ми с дик­та­то­ром были лишь худое лицо и плешь.

Един­ст­вен­ные досто­вер­ные при­жиз­нен­ные порт­ре­ты Цеза­ря — это порт­ре­ты на моне­тах. В нача­ле 44 г. до Р. Х. сенат, вме­сте с дру­ги­ми чрез­мер­ны­ми поче­стя­ми, пере­дал ему пра­во чека­нить свой порт­рет на моне­тах — честь, не доста­вав­ша­я­ся до него ни одно­му рим­ля­ни­ну.

На этих моне­тах изо­бра­жен 56-лет­ний Цезарь с худым лицом с заост­рен­ны­ми, пра­виль­ны­ми чер­та­ми и с длин­ной мор­щи­ни­стой шеей с выпи­раю­щим кады­ком.

Одна­ко этим порт­ре­там на моне­тах во всех основ­ных чер­тах соот­вет­ст­ву­ет дав­но извест­ный порт­рет, най­ден­ный еще в XIX в. на быв­шем фору­ме Туску­ла и нахо­дя­щий­ся сего­дня в Архео­ло­ги­че­ском музее Тури­на. В насто­я­щее вре­мя извест­ны шесть копий это­го изо­бра­же­ния, т.е. речь идет об устой­чи­вом «порт­рет­ном типе», что под­креп­ля­ет досто­вер­ность иден­ти­фи­ка­ции голо­вы из Туску­ла в каче­стве порт­ре­та Цеза­ря.

К тому же, копии воз­ник­ше­го после смер­ти Цеза­ря порт­рет­но­го типа «Вати­кан—Пиза» — порт­ре­та с более длин­ны­ми воло­са­ми на лбу и с более моло­жа­вы­ми, смяг­чен­ны­ми в сти­ле авгу­стов­ско­го клас­си­циз­ма чер­та­ми лица — обна­ру­жи­ва­ют зна­чи­тель­ное сход­ство с той же физио­но­ми­ей.

Длин­ная, мор­щи­ни­стая шея

Если теперь срав­нить этот хоро­шо удо­сто­ве­рен­ный порт­рет из Туску­ла с вылов­лен­ным из Роны, то почти невоз­мож­но усо­мнить­ся в том, что перед нами два раз­ных муж­чи­ны. Если не счи­тать пле­ши, все основ­ные при­зна­ки (фор­ма чере­па, рот и под­бо­ро­док, гла­за) отли­ча­ют­ся друг от дру­га, не гово­ря уже о совер­шен­но раз­ных выра­же­ни­ях лица.

Нере­ши­тель­но­му мелан­хо­лич­но­му настро­е­нию ново­го порт­ре­та со слег­ка накло­нен­ной голо­вой про­ти­во­сто­ит лицо, пол­ное энер­гии. Худож­ник, кото­ро­му мы обя­за­ны про­об­ра­зом голо­вы в Турине, ста­рал­ся пере­дать облик ста­ре­ю­ще­го дик­та­то­ра во всех дета­лях. Мы видим длин­ную мор­щи­ни­стую шею, очень силь­но высту­паю­щий заты­лок, купол чере­па с вид­ным в про­филь углуб­ле­ни­ем. Худое сужаю­ще­е­ся лицо харак­те­ри­зу­ют ярко выра­жен­ные склад­ки, доволь­но впа­лые щеки, малень­кие гла­за и широ­кий череп с высо­ким лбом.

Но в этом изо­бра­же­нии вид­ны и кое-какие чер­ты харак­те­ра Цеза­ря. Чуть замет­ное дви­же­ние слег­ка при­под­ня­той голо­вы и сосре­дото­чен­ное выра­же­ние лба и рта — при­зна­ки наблюда­тель­но­го и при­вык­ше­го повеле­вать чело­ве­ка. Во взгляде слег­ка при­щу­рен­ных глаз мож­но про­честь как ари­сто­кра­ти­че­скую отстра­нен­ность, так и лег­кую иро­нию.

Как ни про­бле­ма­тич­ны такие попыт­ки про­честь харак­тер чело­ве­ка по его бюстам или порт­ре­там, все же ста­но­вит­ся ясно, что лицо появив­ше­го­ся из Роны муж­чи­ны не может быть лицом Цеза­ря. Мне­ние людей, зна­ко­мых с порт­рет­ным искус­ст­вом импе­ра­тор­ско­го вре­ме­ни, допол­ни­тель­но под­твер­жда­ет­ся тем, что новая голо­ва нико­им обра­зом не сов­па­да­ет с порт­рет­ным типом Туску­ла, а копии ее самой неиз­вест­ны.

Впро­чем, новая голо­ва — лишь один из мно­го­чис­лен­ных порт­ре­тов вре­мен Цеза­ря и моло­до­го Авгу­ста, напо­ми­наю­щих Цеза­ря сво­ей худо­бой, фор­мой лица, мор­щи­на­ми на лбу и глу­бо­ки­ми впа­ди­на­ми над ним, но при всем том все они отли­ча­ют­ся друг от дру­га инди­виду­аль­ны­ми осо­бен­но­стя­ми физио­но­мии. Такое лицо — явно «лицо эпо­хи», веро­ят­но, вошед­шее в моду как отклик на уста­нов­лен­ные повсюду ста­туи Цеза­ря.

Во вся­ком слу­чае, мы впер­вые наблюда­ем здесь в рим­ском порт­рет­ном искус­стве этот фено­мен «лица эпо­хи», кото­рый сно­ва и сно­ва будет появ­лять­ся позд­нее во вре­ме­на более попу­ляр­ных импе­ра­то­ров, фено­мен, кото­рый зна­ком сего­дня и нам — на при­ме­ре звезд шоу-биз­не­са.

Итак, не Цезарь, а, веро­ят­но, какой-то зани­мав­ший доволь­но важ­ное поло­же­ние муж­чи­на, кото­рый был бы польщен, узнав, что он внешне похож на дик­та­то­ра. Так как этот бюст был создан, пред­по­ло­жи­тель­но, толь­ко в эпо­ху прав­ле­ния Авгу­ста.