Антич­ная Кос­си­ра.

В доис­то­ри­че­скую эпо­ху Пан­тел­ле­рия не игра­ла важ­ной роли. И лишь в исто­ри­че­скую эпо­ху, бла­го­да­ря сво­е­му поло­же­нию на пере­се­че­нии древ­них тор­го­вых марш­ру­тов, меж­ду восто­ком и запа­дом Сре­ди­зем­но­мо­рья, так же как меж­ду Афри­кой и Сици­ли­ей, ост­ров полу­ча­ет опре­де­лен­ное зна­че­ние. Древ­ний гео­граф мно­го­зна­чи­тель­но пере­чис­ля­ет точ­ки мор­ско­го марш­ру­та меж­ду севе­ро­аф­ри­кан­ским побе­ре­жьем и Сици­ли­ей, поме­щая Кос­си­ру на середине пути из Кар­фа­ге­на в Лили­бей, а более точ­но — в сут­ках пути от афри­кан­ско­го бере­га и сут­ках от запад­ной Сици­лии (перипл Псев­до-Ски­ла­ка, § 111). Древ­няя Кос­си­ра может счи­тать­ся плац­дар­мом пуний­ской экс­пан­сии из Кар­фа­ге­на на запад­ную Сици­лию и Сар­ди­нию. Осо­бен­но зна­чи­тель­на стра­те­ги­че­ская роль ост­ро­ва во вре­мя Пер­вой пуни­че­ской вой­ны: рим­ский флот, направ­ля­ю­щий­ся к афри­кан­ско­му бере­гу под коман­до­ва­ни­ем кон­су­лов Сер­вия Фуль­вия Пети­на Ноби­ли­о­ра и Мар­ка Эми­лия Пав­ла, раз­гра­бил ост­ров в 255 г. до н. э., и кон­су­лы отпразд­но­ва­ли мор­ской три­умф не толь­ко над кар­фа­ге­ня­на­ми, но и над кос­си­рий­ца­ми (Insc. It. XIII 1, 548).

Кар­фа­ге­няне сра­зу же вер­ну­ли ост­ров, но уже в 217 г. он окон­ча­тель­но ока­зал­ся под рим­ским кон­тро­лем и был вклю­чен в состав про­вин­ции Сици­лии (Polyb. 3, 96). Несмот­ря на вхож­де­ние в состав рес­пуб­ли­ки, мест­ная куль­ту­ра еще дол­го сохра­ня­ла часть сво­их искон­ных тра­ди­ций и про­цесс рома­ни­за­ции был очень дли­тель­ным. Выпус­ки мест­но­го монет­но­го дво­ра кон­ца III или нача­ла II вв. до н. э. содер­жат ико­но­гра­фи­че­ские типы и леген­ды пуни­че­ско­го харак­те­ра. И веро­ят­но, толь­ко после того, как Цезарь пре­до­ста­вил рим­ское граж­дан­ство всем жите­лям про­вин­ции Сици­лии, латин­ский язык рас­про­стра­нил­ся так­же и на ост­ро­ве Кос­си­ра.

Стра­те­ги­че­ская важ­ность ост­ро­ва все­гда была одной из глав­ных его харак­те­ри­стик, в том чис­ле и во вре­мя кам­па­ний, про­во­ди­мых Пом­пе­ем Вели­ким про­тив пира­тов в пору граж­дан­ских войн. Зна­ме­на­тель­но упо­ми­на­ние, сде­лан­ное древни­ми авто­ра­ми в ран­не­им­пер­скую эпо­ху о суще­ст­во­ва­нии на ост­ро­ве город­ско­го цен­тра (Strab. 17, 3, 16; Plin. H. N. 5, 7; Ptol. 4, 3). Кро­ме того, боль­шое коли­че­ство вин­ных амфор, най­ден­ных во вре­мя недав­них иссле­до­ва­ний, дало цен­ные сведе­ния о важ­ном тор­го­вом зна­че­нии ост­ро­ва в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни.

Исто­рия рас­ко­пок.

Уже с кон­ца XIX в. вни­ма­ние уче­ных скон­цен­три­ро­ва­лось на терри­то­рии акро­по­ля. Пер­вая реко­гнос­ци­ров­ка Фран­че­ско Саве­рио Кавал­ла­ри (Francesco Saverio Cavallari), Пао­ло Орси (Paolo Orsi) и Аль­бер­та Май­ра (Albert Mayr), дей­ст­ви­тель­но, не слу­чай­но была обра­ще­на на этот уча­сток древ­не­го горо­да, где нахо­дят­ся вну­ши­тель­ные сте­ны террас и боль­шие цистер­ны. Кар­ты, состав­лен­ные эти­ми уче­ны­ми, послу­жи­ли пре­крас­ной отправ­ной точ­кой для недав­них иссле­до­ва­ний. Бо́льшая часть руин, опи­сан­ных Кавал­ла­ри, Орси и Май­ром, в самом деле еще узна­вае­ма, несмот­ря на бом­бар­ди­ров­ку ост­ро­ва в мае 1943 г.

В нача­ле воз­об­но­вив­ших­ся новых иссле­до­ва­ний были извест­ны толь­ко две боль­шие цистер­ны (одна из кото­рых, несо­мнен­но, отно­сит­ся к пуни­че­ской эпо­хе, как пока­зы­ва­ют срав­не­ния в Кар­фа­гене и в Сар­ди­нии) в пре­крас­ной сте­пе­ни сохран­но­сти, поме­щен­ные под дам­му­зо, кото­рый зани­ма­ет основ­ную часть хол­ма Свя­той Тере­зы. Поми­мо это­го были уже рас­ко­па­ны раз­лич­ные участ­ки стен из квад­рат­ных бло­ков (opus quadratum), нахо­дя­щи­е­ся во мно­гих местах на двух хол­мах и ука­зы­ваю­щие на следы зна­чи­тель­ной фор­ти­фи­ка­ци­он­ной систе­мы, а так­же, веро­ят­но, террас. Нако­нец, вид­ны повтор­но исполь­зо­ван­ные в совре­мен­ных построй­ках на терри­то­рии акро­по­ля мно­го­чис­лен­ные архи­тек­тур­ные эле­мен­ты, такие как капи­те­ли и ство­лы колонн, кото­рые, воз­мож­но, ука­зы­ва­ют на суще­ст­во­ва­ние част­ных домов, а так­же мону­мен­таль­ных стро­е­ний, отно­сив­ших­ся к свя­щен­но­му месту.

Пер­вое, весь­ма поверх­ност­ное иссле­до­ва­ние было про­веде­но Кавал­ла­ри на длин­ной южной сто­роне третьей терра­сы вдоль линии боль­ших стен, теперь уже види­мых. Настоль­ко же незна­чи­тель­ны­ми были крат­кие иссле­до­ва­ния, про­веден­ные в 1965 г. Алес­сан­дро Вер­дже­ром (Alessandro Verger) и в 1998 г. Сте­фа­но Туц­ца­то (Stefano Tuzzato) на длин­ной юго-восточ­ной сто­роне хол­ма Свя­той Тере­зы. В резуль­та­те этих поверх­ност­ных иссле­до­ва­ний наи­бо­лее древ­ний пери­од это­го участ­ка была дати­ро­ван III в. до н. э., в то вре­мя как назна­че­ние стен оста­лось неопре­де­лен­ным.

Новые рас­коп­ки око­ло хол­ма Свя­той Тере­зы.

Летом 2000 г. сна­ча­ла Грайф­свальд­ский уни­вер­си­тет, а затем Тюбин­ген­ский уни­вер­си­тет (Thomas Schaefer), Иссле­до­ва­тель­ский уни­вер­си­тет Бази­ли­ка­ты (Massimo Osanna) и Глав­ное управ­ле­ние Тра­па­ни по куль­тур­ным цен­но­стям и окру­жаю­щей среде, сек­ция Архео­ло­гии Тра­па­ни (Sebastiano Tusa), — сно­ва взя­лись за архео­ло­ги­че­ское иссле­до­ва­ние акро­по­ля, финан­си­ру­е­мое евро­пей­ски­ми фон­да­ми Регио­наль­но­го управ­ле­ния по куль­тур­ным цен­но­стям и окру­жаю­щей среде. Реа­ли­за­ции про­ек­та в зна­чи­тель­ной мере содей­ст­во­ва­ли Муни­ци­па­ли­тет и Архео­ло­ги­че­ский клуб Пан­тел­ле­рии.

Воз­об­нов­ле­ние рас­ко­пок на терри­то­рии хол­ма Свя­той Тере­зы пре­сле­до­ва­ло две глав­ных цели: выяс­нить зна­че­ние и хро­но­ло­гию уже извест­ных постро­ек и открыть в этом месте новые эле­мен­ты, а так­же систе­му город­ских постро­ек в рай­оне хол­ма. Попыт­ка, в самых общих чер­тах, заклю­ча­лась, таким обра­зом, в опре­де­ле­нии не толь­ко топо­гра­фи­че­ско­го обли­ка, но и исто­ри­ко-соци­аль­но­го аспек­та антич­ной Кос­си­ры, с осо­бым вни­ма­ни­ем к раз­ви­тию посе­ле­ния в пуни­че­скую эпо­ху и во вре­мя ее после­дую­ще­го заво­е­ва­ния Римом.

Нако­нец, глав­ной целью было обо­рудо­ва­ние Пан­тел­ле­рии архео­ло­ги­че­ской зоной для посе­ще­ний.

Акро­поль Кос­си­ры.

Древ­ний город Кос­си­ра, веро­ят­но, рас­по­ла­гал­ся на терри­то­рии совре­мен­но­го город­ско­го цен­тра Пан­тел­ле­рии, в севе­ро-запад­ном сек­то­ре ост­ро­ва, там, где нахо­ди­лось самое под­хо­дя­щее место для при­ста­ни. При­мер­но в 1500 мет­рах от пор­та, у под­но­жия горы Сант-Эль­мо, выде­ля­ют­ся два неболь­ших хол­ма, свя­зан­ные общей сед­ло­ви­ной, извест­ные под назва­ни­я­ми Сан­та-Тере­за и Сан-Мар­ко, кото­рые воз­вы­ша­ют­ся на всем гори­зон­те над город­ской терри­то­ри­ей и пор­том, а так­же над доро­га­ми во внут­рен­ней части ост­ро­ва. Тра­ди­ци­он­ное назва­ние акро­по­ля (= верх­ний город) про­ис­хо­дит от гос­под­ст­ву­ю­ще­го поло­же­ния систе­мы хол­мов и нали­чия на этой терри­то­рии сле­дов мону­мен­таль­ных постро­ек. Он зани­мал часть цен­тра посе­ле­ния, кото­рое, веро­ят­но, рас­по­ла­га­лось так­же на скло­нах и у осно­ва­ния двух воз­вы­шен­но­стей, окру­жен­ное нек­ро­по­лем.

Новые иссле­до­ва­ния, про­веден­ные в рай­оне хол­ма Сан­ты-Тере­зы, откры­ли ули­цу, веду­щую в верх­ний город и связь меж­ду ней и пор­то­вой терри­то­ри­ей: обна­ру­жен­ная в трех раз­лич­ных местах, она начи­на­ет­ся у под­но­жия, сде­лан­ная частью из гор­ной поро­ды (там, где это поз­во­ля­ла струк­ту­ра зем­ли), и частью — из акку­рат­но сло­жен­ных кам­ней. Шед­шая вдоль кана­ла, исполь­зо­вав­ше­го­ся для сто­ка воды, она, веро­ят­но, сле­до­ва­ла, кру­то изви­ва­ясь, — по край­ней мере, на най­ден­ном отрез­ке, — до вер­ши­ны хол­ма.

Даль­ше эта линия доро­ги, кажет­ся, исче­за­ет у вну­ши­тель­ных стен из квад­рат­ных бло­ков, постро­ен­ных, ско­рее все­го, из повтор­но исполь­зо­ван­ных мате­ри­а­лов. Види­мо, их функ­ция была в основ­ном обо­ро­ни­тель­ной, если вспом­нить череду собы­тий на ост­ро­ве во вре­мя Пер­вой пуни­че­ской вой­ны, око­ло 250 г. до н. э.

В резуль­та­те недав­них рас­ко­пок, по всей види­мо­сти, выяс­не­но, что назна­че­ние основ­ной части терри­то­рии хол­ма было жилым: в раз­лич­ных местах были най­де­ны жили­ща, сохра­нив­ши­е­ся на уровне фун­да­мен­та или пер­вых рядов стен. Они состо­ят из поме­ще­ний схо­жих раз­ме­ров, в неко­то­рых из кото­рых сохра­нил­ся пол с покры­ти­ем из коч­чо­пе­сто с мра­мор­ны­ми тес­се­ра­ми (cocciopesto — пли­та из фраг­мен­тов кир­пи­ча, чере­пи­цы и гаше­ной изве­сти, в кото­рые часто встав­ля­лись кусоч­ки мра­мо­ра — прим. перев.), а в неко­то­рых слу­ча­ях были обна­ру­же­ны зда­ния раз­лич­но­го целе­во­го назна­че­ния. Боль­шое коли­че­ство кера­ми­че­ско­го мате­ри­а­ла, най­ден­ное в одном из поме­ще­ний, поз­во­ли­ло, напри­мер, сде­лать пред­по­ло­же­ние о его склад­ском назна­че­нии.

Нехват­ка есте­ствен­ных вод­ных источ­ни­ков вынуди­ла стро­ить боль­шие цистер­ны для сбо­ра дож­де­вой воды, кото­рые были най­де­ны в боль­шом коли­че­стве на всей терри­то­рии акро­по­ля, чаще все­го под жили­ща­ми, неко­то­рые из них функ­ци­о­ни­ру­ют до сих пор. Частич­но выры­тые в гор­ной поро­де с исполь­зо­ва­ни­ем ее высо­кой плот­но­сти, и частич­но постро­ен­ные (преж­де все­го в верх­ней части), они име­ют боль­шие раз­ме­ры и харак­тер­ную буты­лоч­ную фор­му. Свя­зан­ные друг с дру­гом сери­ей кана­лов, они пред­став­ля­ли собой вну­ши­тель­ную систе­му водо­снаб­же­ния.

Обна­ру­же­ние фраг­мен­тов архи­тек­тур­ных деко­ра­ций зна­чи­тель­ных раз­ме­ров, а так­же мно­го­чис­лен­ных скульп­тур­ных фраг­мен­тов заста­ви­ло пред­по­ло­жить суще­ст­во­ва­ние обще­ст­вен­но­го зда­ния на терри­то­рии акро­по­ля, кото­рое, веро­ят­но, нахо­ди­лось на вер­шине хол­ма Св. Тере­зы или в сед­ло­вине меж­ду дву­мя воз­вы­шен­но­стя­ми.

Веще­ст­вен­ные дока­за­тель­ства.

Мате­ри­ал, най­ден­ный во вре­мя самых недав­них иссле­до­ва­ний, явил­ся выра­зи­тель­ным под­твер­жде­ни­ем всей выше­из­ло­жен­ной исто­рии ост­ро­ва. Боль­шое коли­че­ство кера­ми­ки, най­ден­ной во вре­мя рас­ко­пок, гово­рит о нали­чии на акро­по­ле само­го насто­я­ще­го посе­ле­ния с IV века до нашей эры, тогда как пери­о­ди­че­ские наход­ки более древ­ней кера­ми­ки застав­ля­ют думать о том, что это место было засе­ле­но еще в преды­ду­щую эпо­ху.

Тип кера­ми­ки в основ­ном самый обыч­ный: име­ю­ща­я­ся кера­ми­ка пред­став­ле­на пре­иму­ще­ст­вен­но в несколь­ких про­стых фор­мах (чаш­ки, тарел­ки, каст­рюли), необ­хо­ди­мых для еже­днев­ных потреб­но­стей жите­лей. К ним отно­сит­ся и наход­ка «кла­да» из 22 брон­зо­вых монет.

О неко­то­ром соци­аль­ном раз­ли­чии, веро­ят­но, свиде­тель­ст­ву­ют най­ден­ные полы и рас­пис­ная шту­ка­тур­ка искус­ной работы, кото­рые нахо­дят пря­мые ана­ло­гии с архи­тек­тур­ной деко­ра­ци­ей позд­не­пу­ний­ских домов Бир­сы-ди-Кар­та­джине.

Зда­ни­ям боль­ших раз­ме­ров, воз­мож­но обще­ст­вен­но­го назна­че­ния, долж­ны были при­над­ле­жать симы с голо­вой льва, сде­лан­ные из мест­но­го кам­ня, покры­тые шту­ка­тур­кой, а так­же неко­то­рые фраг­мен­ты из гип­са с укра­ше­ни­ем в виде зуб­чи­ков. Судить о боль­ших раз­ме­рах поз­во­ля­ют так­же неко­то­рые фри­зы из рас­пис­но­го гип­са, с изо­бра­же­ни­ем меанд­ра и пле­те­ния, кото­рые по всей види­мо­сти, были бы умест­ны в построй­ках это­го типа.

Посе­ле­ние про­цве­та­ло в рим­скую эпо­ху, что под­твер­жда­ет­ся нали­чи­ем изде­лий из мра­мо­ра, кото­рые по сво­е­му харак­те­ру отно­сят­ся ско­рее к зда­ни­ям част­но­го типа, чем к обще­ст­вен­ным. В первую оче­редь это деко­ра­тив­ные ста­туи неболь­ших раз­ме­ров и несколь­ко фраг­мен­тов обли­цо­воч­ных пли­ток из цен­но­го мра­мо­ра, полу­чае­мо­го из рим­ских про­вин­ций Нуми­дии, Ахайи и Азии (джал­ло анти­ко [giallo antico], глаз­ко­вый мра­мор [cipollino], паво­на­цет­то [pavonazzetto] и зеле­ный сла­нец). Нали­чие руки боль­ше нату­раль­ных раз­ме­ров из бело­го мра­мо­ра, напро­тив, гово­рит о суще­ст­во­ва­нии импер­ской ста­туи.

Дей­ст­ви­тель­но, к это­му пери­о­ду и импер­ско­му кон­тек­сту отно­сят­ся три голо­вы, недав­но най­ден­ные в двух цистер­нах на вер­шине хол­ма Сан-Мар­ко. Речь идет о двух мра­мор­ных голо­вах, изо­бра­жаю­щих в вери­сти­че­ском сти­ле Юлия Цеза­ря и Анто­нию — или Агрип­пи­ну Стар­шую, или Агрип­пи­ну Млад­шую, — кото­рые встав­ля­лись в ста­туи из дру­го­го кам­ня, веро­ят­но, мест­но­го. Голо­вы отно­сят­ся к порт­рет­но­му искус­ству эпо­хи Юли­ев-Клав­ди­ев (пер­вая поло­ви­на I в. н. э.) и были изготов­ле­ны для про­слав­ле­ния и обо­жест­вле­ния глав­ных лиц импер­ской дина­стии, и сто­я­ли в обще­ст­вен­ном зда­нии, кото­рое долж­но было нахо­дить­ся на вер­шине хол­ма. Чья-то состра­да­тель­ная рука забот­ли­во пере­нес­ла их внутрь цистер­ны, воз­мож­но, вслед­ст­вие дина­сти­че­ской пере­ме­ны, про­изо­шед­шей с при­хо­дом Фла­ви­ев. Эта гипо­те­за бази­ру­ет­ся на том фак­те, что стра­ти­гра­фи­че­ский кон­текст наход­ки не пред­став­ля­ет мате­ри­а­лов, хро­но­ло­ги­че­ски сле­дую­щих после середи­ны I века. Кро­ме того, выше­на­зван­ный кон­текст дает чет­кие следы осто­рож­но­го и забот­ли­во­го сня­тия голов и отно­ся­щи­е­ся к тому же вре­ме­ни остат­ки жерт­во­при­но­ше­ния по это­му пово­ду. Судя по несколь­ким круп­ным обго­ре­лым костям, в жерт­ву был при­не­сен бык.

Третья голо­ва была най­де­на в дру­гой цистерне и пред­став­ля­ет один из самых луч­ших порт­ре­тов импе­ра­то­ра Тита, сына Вес­па­си­а­на, выдаю­щей­ся лич­но­сти дина­стии Фла­ви­ев.

Вне зави­си­мо­сти от мно­гих пред­по­ло­же­ний, кото­рые мож­но сде­лать на осно­ва­нии сти­ли­сти­че­ских аспек­тов и рас­по­ло­же­ния голов, оста­ет­ся неоспо­ри­мым, что эта послед­няя наход­ка под­твер­жда­ет боль­шую поли­ти­че­скую и эко­но­ми­че­скую роль Пан­тел­ле­рии в рим­скую эпо­ху.

Мно­го­чис­лен­ные фраг­мен­ты над­пи­сей, упо­ми­наю­щие род Вале­ри­ев, дати­ру­ют­ся вто­рым веком нашей эры.