Пра­во­охра­ни­тель­ные орга­ны в Кры­му пыта­ют­ся поста­вить заслон дав­ней тра­ди­ции — рас­хи­ще­нию нахо­док с уни­каль­ных архео­ло­ги­че­ских рас­ко­пок на полу­ост­ро­ве.

По оцен­кам, каж­дый год из Кры­ма кон­тра­бан­дой выво­зит­ся древ­но­стей на сум­му в 2 мил­ли­о­на дол­ла­ров. Потом они про­да­ют­ся запад­ным кол­лек­ци­о­не­рам, попа­да­ют в музеи и на аук­ци­о­ны.

С неко­то­рых гре­че­ских и рим­ским могил арте­фак­ты похи­ща­ют по вполне кон­крет­ным зака­зам част­ных кол­лек­ци­о­не­ров.

Офи­це­ры укра­ин­ско­го спец­на­за с писто­ле­та­ми наиз­готов­ку про­че­сы­ва­ют лес на склоне хол­ма. Они полу­чи­ли сиг­нал о том, что под покро­вом ночи будет раз­граб­лен один из рас­по­ло­жен­ных здесь могиль­ни­ков.

Офи­цер, кото­рый руко­во­дит опе­ра­ци­ей, про­сит, чтобы его имя не появ­ля­лось в репор­та­же. Он рас­ска­зы­ва­ет о труд­но­стях работы: гра­би­те­ли могут поз­во­лить себе скрыть­ся с места пре­ступ­ле­ния на доро­гой спор­тив­ной машине, а у его под­разде­ле­ния и на бен­зин-то денег едва хва­та­ет.

Золо­то под зем­лей

Все покры­тое буй­ной рас­ти­тель­но­стью Чер­но­мор­ское побе­ре­жье пред­став­ля­ет собой одну огром­ную сокро­вищ­ни­цу. Здесь сели­лись и древ­ние гре­ки, и рим­ляне. Для тех, кто зна­ет, где искать, следы их пре­бы­ва­ния вид­ны повсюду. Есть и раз­ва­ли­ны древ­них хра­мов, и захо­ро­не­ния, где часто таят­ся цен­ней­шие укра­ше­ния.

За антич­ны­ми дра­го­цен­но­стя­ми охотят­ся запад­ные кол­лек­ци­о­не­ры. Раз­граб­ле­ние могил идет пол­ным ходом. В отли­чие от гра­би­те­лей, архео­ло­ги спе­шить не могут.

Уже мно­го лет здесь идет свое­об­раз­ное сорев­но­ва­ние — меж­ду мест­ны­ми гра­би­те­ля­ми, кото­рые рас­ка­пы­ва­ют сокро­ви­ща в целях лич­но­го обо­га­ще­ния, и архео­ло­га­ми, стре­мя­щи­ми­ся сохра­нить их для после­дую­щих поко­ле­ний.

Под Сева­сто­по­лем я встре­ча­юсь с Нико­ла­ем. Ему за 30, по обра­зо­ва­нию — исто­рик, по роду дея­тель­но­сти — потро­ши­тель древ­них захо­ро­не­ний. Такая работа для него — сов­ме­ще­ние при­ят­но­го с полез­ным.

«Это как зара­за, — рас­ска­зы­ва­ет Нико­лай. — Когда копа­ешь, дух захва­ты­ва­ет. Тут это­го добра нава­лом. В общем, увле­че­ние пре­вра­ти­лось в про­фес­сию. Какой смысл мне работать учи­те­лем исто­рии, если на сво­их рас­коп­ках я в десять раз боль­ше зара­ба­ты­ваю».

А зара­ботать дей­ст­ви­тель­но мож­но нема­ло.

Оби­жен­ные архео­ло­ги

В кро­шеч­ных ком­нат­ках Крым­ско­го фили­а­ла Инсти­ту­та архео­ло­гии ютят­ся закон­ные наход­ки — каж­дая из них тща­тель­но очи­ще­на и ката­ло­ги­зи­ро­ва­на.

Пара­док­саль­но, но бес­цен­ные золотые и сереб­ря­ные пряж­ки хра­нят­ся в пач­ках из-под сига­рет или коро­боч­ках от лекарств. На иные емко­сти для хра­не­ния здесь про­сто нет денег — хотя сами древ­ние дра­го­цен­но­сти сто­ят десят­ки тысяч дол­ла­ров.

Архео­ло­гам вро­де Эль­за­ры Хай­рет­ди­но­вой горь­ко созна­вать, что за то вре­мя, кото­рое им тре­бу­ет­ся, чтобы най­ти и зане­сти в ката­лог один арте­факт, воры могут запро­сто обчи­стить целое захо­ро­не­ние.

«Дай мне писто­лет — я бы их рас­стре­ля­ла, — гово­рит Хай­рет­ди­но­ва. — Когда мы при­хо­дим куда-то, где они уже побы­ва­ли, испы­ты­ва­ешь самую горь­кую обиду».

«Нам для иссле­до­ва­ний нуж­но огром­ное коли­че­ство мате­ри­а­лов. А когда при­хо­дишь в какое-то место, где ниче­го не оста­лось, пони­ма­ешь, что исто­рия так и оста­нет­ся неиз­вест­ной».

Маро­дер­ство здесь не огра­ни­чи­ва­ет­ся древни­ми захо­ро­не­ни­я­ми. Гра­би­те­ли не брез­гу­ют и моги­ла­ми бри­тан­ских сол­дат, погиб­ших во вре­мя Крым­ской вой­ны, и немец­ки­ми со Вто­рой миро­вой.

И посколь­ку на кону сто­ят боль­шие день­ги, а поку­па­те­ли на Запа­де еще охо­чи до крым­ских сокро­вищ, оста­но­вить раз­граб­ле­ние будет ох как непро­сто.