Рас­пис­ной атти­че­ский лекиф — одно­руч­ный сосуд для мас­ла — имел самое широ­кое при­ме­не­ние и был чрез­вы­чай­но удо­бен в употреб­ле­нии, так как мас­ло выте­ка­ло из него по кап­лям, а излиш­ки задер­жи­ва­лись на стен­ках глу­бо­ко­го с закра­и­ной вен­чи­ка. Его исполь­зо­ва­ли и в каче­стве посвя­ти­тель­но­го при­но­ше­ния в хра­мы и на моги­лы умер­ших, и в каче­стве подар­ка как муж­чи­нам, так и жен­щи­нам, и в чисто быто­вых целях — при ума­ще­нии и омо­ве­нии тела. Вре­мя быто­ва­ния его так­же широ­ко — от пер­вой поло­ви­ны VI века до н. э. до кон­ца клас­си­че­ской Гре­ции (IV век до н. э.). На про­тя­же­нии столь дол­го­го вре­ме­ни сосуд при­ни­мал раз­ные очер­та­ния. Ваза клас­си­че­ско­го вре­ме­ни чаще все­го име­ла удли­нен­ное узкое гор­лыш­ко доволь­но рез­ко пере­хо­дя­щее в пле­чи­ки строй­но­го туло­ва, где и поме­щал­ся основ­ной рису­нок. Завер­шаю­щий гор­ло вен­чик и под­став­ка так­же отли­ча­лись раз­но­об­ра­зи­ем. Мастер Пана (полу­чил свое имя по изо­бра­же­нию Пана, пре­сле­дую­ще­го юно­шу-пас­ту­ха, на кра­те­ре в Музее изящ­ных искусств в Бостоне) созда­вал свои вазы в 80—50 годах V века до н. э. Ныне более двух­сот рас­пис­ных сосудов при­пи­сы­ва­ет­ся это­му вазо­пис­цу. Для него харак­тер­на любовь к ред­ким сюже­там: осо­бые, очень тон­кие оттен­ки в мифо­ло­ги­че­ских рас­ска­зах изо­бра­жа­лись им на гли­ня­ных вазах. Веро­ят­но, его про­из­веде­ния были рас­счи­та­ны на каприз­ный вкус немно­гих истин­ных цени­те­лей и зна­то­ков мифо­ло­гии, лите­ра­ту­ры и фило­со­фии его вре­ме­ни. Во вся­ком слу­чае, под­бор сюже­тов на его вазах пока­зы­ва­ет склон­ность к ред­ким мифам, кото­рые он, веро­ят­но, тща­тель­но соби­рал. Изыс­кан­ный стиль рисун­ка в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни еще под­чи­нен при­е­мам арха­и­че­ской сти­ли­за­ции. Несо­мнен­но, он — пред­ста­ви­тель ста­рой, отжи­ваю­щей свой век куль­ту­ры, тон­кий цени­тель древ­но­сти.

Образ Арте­ми­ды неод­но­крат­но встре­ча­ет­ся в твор­че­стве масте­ра Пана. Изо­бра­же­ние на эрми­таж­ном леки­фе пред­став­ля­ет не при­выч­ную Арте­ми­ду — боги­ню-охот­ни­цу, а Арте­ми­ду-Гека­ту боги­ню-покро­ви­тель­ни­цу домаш­не­го оча­га, поэто­му в руках у нее вме­сто при­выч­ных атри­бу­тов (лука и стрел) изо­бра­же­ны факе­лы, подоб­но той, что вос­пел вели­кий Софокл:

Девуш­ки! В лад вос­кли­цай­те: Пеан! Пеан! Гром­ко, гром­ко при­зы­вай­те Арте­ми­ду Орти­гию, Апол­ло­но­ву сест­ру, Что в руках дер­жа по све­то­чу, Мчит­ся лесом за оле­ня­ми, И ее охот­ниц-нимф! Пеан! Пеан! (Тра­хи­нян­ки. — М., 1979. С. 219—227, пер. С. Шер­вин­ско­го)