Вергилий читает «Энеиду» Октавии и Августу.

Дей­ст­вие про­ис­хо­дит на фоне древ­не­рим­ской архи­тек­ту­ры. На зад­нем плане в про­еме арки вид­ны Капи­то­лий и храм Юпи­те­ра Гро­мо­верж­ца. В цен­тре ком­по­зи­ции — фигу­ра поте­ряв­шей созна­ние Окта­вии, сест­ры импе­ра­то­ра Авгу­ста. К ней устрем­ле­ны взгляды и дви­же­ния осталь­ных пер­со­на­жей. Август, вско­чив с тро­на, спе­шит к ней на помощь; одна слу­жан­ка, стоя на коле­нях, обни­ма­ет ее, вто­рая — под­дер­жи­ва­ет голо­ву сво­ей гос­по­жи, гнев­но глядя на сто­я­ще­го спра­ва Вер­ги­лия. Поэт дер­жит в руках лист свит­ка с начер­тан­ны­ми на нем сло­ва­ми сти­ха «Эне­иды»: Tu Marcellus eris... Осталь­ные листы вид­ны у него за пазу­хой. Вер­ги­лий несколь­ко дистан­ци­ро­ван от дру­гих дей­ст­ву­ю­щих лиц, наблюдая момент высо­ко­го тра­гиз­ма, бла­го­род­но­го нака­ла чувств стра­да­ния и сост­ра­да­ния. Худож­ни­ца высту­па­ет в этом полотне более зре­лым выра­зи­те­лем клас­си­ци­сти­че­ских идей Вин­кель­ма­на, чем в сво­их ран­них исто­ри­че­ских кар­ти­нах, таких как «Вене­ра уго­ва­ри­ва­ет Еле­ну любить Пари­са» (пер­вый вари­ант — 1773) или «Гек­тор при­зы­ва­ет Пари­са на бит­ву» (1775). В сцене с Вер­ги­ли­ем она достиг­ла боль­ше­го лако­низ­ма линий, цве­то­вых пятен, отка­за­лась от излиш­ней дроб­но­сти в све­то­те­не­вой леп­ке тка­ней одеж­ды, доби­лась ясно­сти фор­мы и устой­чи­во­сти ком­по­зи­ции. Зре­лость Анже­ли­ки, как масте­ра, про­яви­лась в стрем­ле­нии к инди­виду­а­ли­за­ции и выра­зи­тель­но­сти обра­зов.