В VI веке до н. э. могиль­ные хол­мы этрус­ков укра­ша­лись над­гроб­ны­ми зна­ка­ми — циппа­ми. Если в Мар­ца­бот­то циппы пред­став­ля­ли собой шаро­вид­ные камен­ные изва­я­ния или вытя­ну­тые вверх объ­е­мы, то в Кью­зи они упо­доб­ля­лись чело­ве­че­ской, хоро­шо обра­ботан­ной спе­ре­ди и сум­мар­но сза­ди фигу­ре. Масте­ра стре­ми­лись в них к воз­мож­но боль­шей лирич­но­сти обра­за. Тако­вы создан­ные ими полу­фи­гу­ры жен­щин со сло­жен­ны­ми на груди рука­ми, низ­ко сви­саю­щи­ми коса­ми, ино­гда деко­ра­тив­ны­ми узо­ра­ми на воро­те одеж­ды и рука­вах. В одном из таких изва­я­ний скуль­п­тор лако­нич­но пере­дал чув­ства умер­шей, всмат­ри­ваю­щей­ся в буд­то откры­ваю­щу­ю­ся перед ней кар­ти­ну загроб­но­го мира (ил. 77). У нее широ­ко рас­кры­ты гла­за, без­воль­но раз­жа­ты губы, она силь­но пора­же­на чем-то неожи­дан­ным и необыч­ным.