Ком­по­зи­ции в анте­фик­сах зави­се­ли от того, как они смот­ре­лись сни­зу. При под­хо­де к хра­му фрон­таль­ные обра­зы тифо­на или гор­го­ны мож­но было видеть изда­ли. Когда город­ская застрой­ка не поз­во­ля­ла это­го и нуж­но было идти вдоль зда­ния, на анте­фик­сах поме­ща­лись релье­фы с боко­вым дви­же­ни­ем, подоб­ные мена­де, веду­щей пья­но­го силе­на (ил. 89). Этрус­ки, как и древ­ние гре­ки, ста­ра­лись соот­но­сить дей­ст­вия на фри­зе, анте­фик­се или мето­пах с дви­же­ни­ем реаль­ных людей воз­ле соору­же­ния. В этом про­яв­ля­лось един­ство худо­же­ст­вен­ных обра­зов с дей­ст­ви­тель­но­стью, один из эле­мен­тов антич­но­го реа­лиз­ма. В то же вре­мя, каки­ми бы эмо­цио­наль­ны­ми ни каза­лись обра­зы ста­туй и анте­фик­сов VI — нача­ла V в. до н. э., дви­же­ние все­гда буд­то огра­ни­чи­ва­лось невиди­мы­ми рам­ка­ми, не выры­ва­ясь за их пре­де­лы.