В V веке до н. э. созда­ва­лись и более круп­ные, высотой до 30 см, слу­жив­шие дара­ми боже­ству брон­зо­вые [с.194] изва­я­ния, подоб­ные фигур­ке вои­на со щитом в руке, в шле­ме, пан­ци­ре и поно­жах. Обра­ща­ют вни­ма­ние укра­ше­ния его доспе­хов: тон­кая гра­ви­ров­ка, слож­ные орна­мен­таль­ные узо­ры дела­ют ста­ту­эт­ку одним из самых изящ­ных обра­зов этрус­ской мел­кой пла­сти­ки. В таких про­из­веде­ни­ях масте­ра еще сохра­ня­ли при­су­щую арха­и­ке сдер­жан­ность в изо­бра­же­нии дви­же­ний, фор­мы в них слег­ка ско­ван­ны, холод­но­ва­ты. Толь­ко широ­кий шаг левой ногой, высо­ко зане­сен­ная рука с ору­жи­ем, гор­де­ли­вость осан­ки убеж­да­ют в дати­ров­ке про­из­веде­ния V веком до н. э. (23, с. 110).
В фор­мах этих памят­ни­ков ска­зал­ся пере­лом, про­ис­хо­див­ший в скульп­ту­ре этрус­ков на рубе­же VI—V веков до н. э. Масте­ра брон­зо­вых ста­ту­эток чаще бра­лись теперь за сме­лые и дина­мич­ные ком­по­зи­ции: они мог­ли изо­бра­зить быст­ро бегу­щую жен­щи­ну в длин­ных, изящ­но гра­ви­ро­ван­ных узо­ра­ми одеж­дах (23, с. 100), соби­раю­ще­го­ся ныр­нуть хоро­шо сло­жен­но­го обна­жен­но­го юно­шу, вытя­нув­ше­го уже перед собой руки и чуть при­гнув­ше­го­ся для брос­ка в воду, и дру­гие фигу­ры в не менее слож­ных позах (ил. 112). Осо­бен­но выра­зи­тель­ны дви­же­ния луч­ни­ков в ост­ро­вер­хих голов­ных убо­рах и корот­ких курт­ках, с чуть согну­ты­ми в коле­нях нога­ми, рез­ко повер­нув­ших­ся назад и выпус­каю­щих стре­лы (11, ил. 26).