В шут­ли­вую сцен­ку пре­вра­тил сюжет автор камеи. Сатир с пас­ту­шьим посо­хом небреж­но воз­ле­жит на рас­сте­лен­ной шку­ре льва. Это намек на то, что вино (Дио­нис) побеж­да­ет даже необо­ри­мую силу (Герак­ла). Перед сати­ром — тирс. В протя­ну­той руке он дер­жит кубок, в кото­рый малень­кий эрот, паря­щий над ним, выли­ва­ет содер­жи­мое амфо­ры. Дру­гой эрот, под­ле­тев к куб­ку, жад­но пьет из него, забав­но накло­нив голо­ву.

Сати­ры в доспе­хах Герак­ла, эроты, взо­брав­ши­е­ся на спи­ну коле­но­пре­кло­нен­но­го героя, или эроты, силя­щи­е­ся под­нять его гро­мад­ную пали­цу,— все это круг тем элли­ни­сти­че­ской глип­ти­ки, вдох­нов­лен­ных язы­че­ски­ми пред­став­ле­ни­я­ми о могу­ще­стве люб­ви и вина как мисти­че­ских, боже­ст­вен­ных силах. При дво­ре Клео­пат­ры VII к это­му тра­ди­ци­он­но­му тол­ко­ва­нию добав­ля­лись акту­аль­ные наме­ки, метив­шие в цари­цу и ее воз­люб­лен­но­го, рим­ско­го пол­ко­во­д­ца Анто­ния.