Камея сохра­ни­ла поэ­ти­че­скую мини­а­тюр­ную сцен­ку, где все­го два дей­ст­ву­ю­щих лица — живот­ное и ребе­нок. Но она вос­хо­дит к утра­чен­ной кар­тине худож­ни­ка Апел­ле­са, где было мно­го фигур. Ее вос­про­из­веде­ние дошло до нас в гер­ку­лан­ской фрес­ке, эрми­таж­ной инта­лии и дру­гих памят­ни­ках древ­не­го искус­ства. В погиб­шей кар­тине глав­ным дей­ст­ву­ю­щим лицом был Геракл, счаст­ли­во нашед­ший сво­его сына Теле­фа, кото­ро­го, как Мауг­ли или Рому­ла, вскор­ми­ло дикое живот­ное. Неиз­вест­ный рез­чик выбрал из всей кар­ти­ны лишь сце­ну, зани­мав­шую ее пра­вый ниж­ний угол. Худо­же­ст­вен­ное чутье вер­но под­ска­за­ло ему, что кро­шеч­ная сцен­ка может иметь само­сто­я­тель­ное зна­че­ние. Воз­мож­но, камея зака­за­на Мит­ри­да­том VI, в нача­ле I в. до н. э. пере­нес­шим свою сто­ли­цу в Пер­гам, а Телеф счи­тал­ся мифи­че­ским осно­ва­те­лем это­го горо­да. Поверх­ность гем­мы частич­но раз­ру­ше­на, сби­ты части ног живот­но­го.