Урны с мас­ка­ми суще­ст­во­ва­ли недол­го, уже в VII веке их сме­ня­ют кано­пы — урны, крыш­ки кото­рых испол­не­ны в виде чело­ве­че­ской голо­вы. Сами кано­пы вос­при­ни­ма­ют­ся как тела умер­ших. Руч­ки сосуда неред­ко име­ют фор­му рук. Глав­ное вни­ма­ние уде­ле­но лицу. Этим голо­вам нель­зя отка­зать в боль­шой выра­зи­тель­но­сти, несмот­ря на лако­низм и обоб­щен­ность изо­бра­же­ния. Харак­тер­но, что у подав­ля­ю­ще­го боль­шин­ства гли­ня­ных голов VI века до н. э. под­черк­ну­то живые, глядя­щие широ­ко откры­ты­ми гла­за­ми лица, как, напри­мер, на урне из Чето­ны, хра­ня­щей­ся в Архео­ло­ги­че­ском музее во Фло­рен­ции. Лишь один раз, на урне вто­рой поло­ви­ны VII века до н. э. из Солайи, мы видим дей­ст­ви­тель­но мерт­вое лицо, с плот­но сомкну­ты­ми гла­за­ми. Обыч­но же боль­шие гла­за с выре­зан­ны­ми зрач­ка­ми ожив­ля­ют эти креп­кие, округ­лые или угло­ва­тые голо­вы, пря­мо сидя­щие на слег­ка рас­ши­ря­ю­щей­ся кни­зу шее. Круп­ные, гру­бо­ва­тые чер­ты лица, боль­шой нос, плот­но сжа­тый рот с узки­ми губа­ми хоро­шо соче­та­ют­ся с жест­ки­ми воло­са­ми, пере­дан­ны­ми пря­мы­ми лини­я­ми, про­чер­чен­ны­ми в глине. Хоро­ши­ми образ­ца­ми таких голов явля­ют­ся крыш­ка кано­пы из Кью­зи нача­ла VI века до н. э. или крыш­ка того же вре­ме­ни в Государ­ст­вен­ном Эрми­та­же. Голо­вы каноп похо­жи друг на дру­га и дают пред­став­ле­ние о силь­ных, сдер­жан­ных и суро­вых созда­те­лях этих изо­бра­же­ний. Они, конеч­но, не могут счи­тать­ся порт­ре­та­ми в нашем смыс­ле сло­ва, но в них есть явное стрем­ле­ние к кон­крет­но­сти изо­бра­же­ния и пол­ное отсут­ст­вие иде­а­ли­за­ции.