Один из пер­вых этрус­ских скульп­тур­ных порт­ре­тов — брон­зо­вая голо­ва маль­чи­ка (Фло­рен­ция, Архео­ло­ги­че­ский музей). Совер­шен­ство ее явля­ет­ся дока­за­тель­ст­вом суще­ст­во­ва­ния каких-то более ран­них несо­хра­нив­ших­ся памят­ни­ков. В пра­виль­ном лице маль­чи­ка с широ­ко откры­ты­ми гла­за­ми, спо­кой­но смот­ря­щи­ми вдаль, силь­ны чер­ты обоб­щен­но­сти, отра­жаю­щей воздей­ст­вие гре­че­ско­го искус­ства позд­не­клас­си­че­ско­го вре­ме­ни. Но пере­да­ча волос, падаю­щих длин­ны­ми прядя­ми на лоб, куби­че­ское постро­е­ние голо­вы — чисто мест­ные, этрус­ские осо­бен­но­сти, вос­хо­дя­щие к голо­вам древ­них каноп. В асим­мет­рич­ном поло­же­нии глаз и ушей, в лег­кой кри­визне рта замет­но стрем­ле­ние пере­дать инди­виду­аль­ные чер­ты. В этом пре­крас­ном про­из­веде­нии этрус­ско­го искус­ства отсут­ст­ву­ет прото­коль­но точ­ная пере­да­ча дета­лей, но свое­об­раз­ное соче­та­ние дет­ской наив­но­сти и ран­ней серь­ез­но­сти пере­да­но очень убеди­тель­но. Ввиду бли­зо­сти к искус­ству позд­ней клас­си­ки и по ана­ло­гии с дру­ги­ми этрус­ски­ми про­из­веде­ни­я­ми голо­ва маль­чи­ка долж­на дати­ро­вать­ся, оче­вид­но, кон­цом IV — нача­лом III века до н. э.