Саркофаг с мифом о Пелопе и Эномае.

Из Кум.

Миф о Пело­пе изве­стен в изло­же­нии псев­до-Аппо­ло­до­ра (Эпи­то­ма II, 3—9):

Ойно­май, цар­ст­во­вав­ший в Писе, имел дочь Гип­по­да­мию, и то ли он сам был влюб­лен в нее, как гово­рят неко­то­рые, то ли он полу­чил ора­кул, в кото­ром ему пред­ска­зы­ва­лась смерть от руки того, кто женит­ся на его доче­ри, но никто не брал ее в жены. Отец Гип­по­да­мии не мог убедить ее сой­тись с ним, жени­хов же он всех уби­вал. Обла­дая ору­жи­ем и коня­ми, кото­рые были пода­ре­ны ему Аре­сом, Ойно­май уст­ра­и­вал состя­за­ния для жени­хов; победив­ший в этих состя­за­ни­ях полу­чал пра­во женить­ся на Гип­по­да­мии. Жених дол­жен был поса­дить Гип­по­да­мию на свою колес­ни­цу и мчать­ся с ней до Коринф­ско­го пере­шей­ка, Ойно­май же пре­сле­до­вал его воору­жен­ный, и если насти­гал жени­ха, то уби­вал на месте. Тот, кого он не смог бы настиг­нуть, мог взять Гип­по­да­мию в жены. Посту­пая таким обра­зом, Ойно­май убил мно­гих жени­хов (неко­то­рые ука­зы­ва­ют, что их было две­на­дцать). Голо­вы уби­тых Ойно­май отру­бал и при­би­вал гвоздя­ми к сво­е­му двор­цу. При­был и Пелоп, чтобы посва­тать­ся к Гип­по­да­мии. Пора­жен­ная его кра­сотой, Гип­по­да­мия влю­би­лась в него и уго­во­ри­ла Мир­ти­ла, сына Гер­ме­са, помочь Пело­пу. Мир­тил же был воз­ни­чим Ойно­мая. Любя Гип­по­да­мию и желая ей уго­дить, Мир­тил не укре­пил сту­пи­цы колес чека­ми, и это послу­жи­ло при­чи­ной пора­же­ния Ойно­мая. Кони пота­щи­ли его, запу­тав­ше­го­ся в вож­жах, и он погиб. Соглас­но дру­гим источ­ни­кам, его убил Пелоп. Уми­раю­щий Ойно­май, поняв пре­да­тель­ский посту­пок Мир­ти­ла, про­клял его, поже­лав ему погиб­нуть от руки Пело­па. Так Пелоп полу­чил Гип­по­да­мию.

Дио­дор Сици­лий­ский при­во­дит дру­гой вари­ант мифа (Биб­лио­те­ка, 73):

В горо­де Писе на Пело­пон­не­се Арес всту­пил в связь с доче­рью Асо­па Гар­пи­ной, и та роди­ла Эно­мая, (2) у кото­ро­го была един­ст­вен­ная дочь по име­ни Гип­по­да­мия. Эно­май обра­тил­ся к ора­ку­лу с вопро­сом о сво­ей смер­ти, и бог пред­ска­зал, что он умрет, когда его дочь Гип­по­да­мия всту­пит в брак. Опа­са­ясь бра­ка сво­ей доче­ри, Эно­май решил оста­вить ее девой, пола­гая, что толь­ко так и мож­но избе­жать опас­но­сти. Посколь­ку к доче­ри его сва­та­лись мно­гие, жени­хам было пред­ло­же­но участ­во­вать в состя­за­нии, победи­тель в кото­ром дол­жен был женить­ся на девуш­ке, а побеж­ден­ный — погиб­нуть. Нуж­но было про­ехать на колес­ни­це от Писы до жерт­вен­ни­ка Посей­до­на на Ист­ме Коринф­ском, а начи­на­лось состя­за­ние сле­дую­щим обра­зом: пока Эно­май при­но­сил в жерт­ву Зев­су бара­на, соис­ка­тель руки отправ­лял­ся в путь на чет­вер­ной упряж­ке. По окон­ча­нии жерт­во­при­но­ше­ния пус­кал­ся в путь и Эно­май, с копьем пре­сле­дуя жени­ха на колес­ни­це, кото­рой пра­вил воз­ни­чий Мир­тил. Насти­гая пре­сле­ду­е­мую колес­ни­цу, он насмерть пора­жал соис­ка­те­ля копьем. Бла­го­да­ря быст­ро­те сво­их коней, Эно­май неиз­мен­но насти­гал жени­хов и уже убил мно­гих. Пелоп, сын Тан­та­ла, при­был в Пису, увидел Гип­по­да­мию и поже­лал женить­ся на ней. Под­ку­пив воз­ни­че­го Эно­мая Мир­ти­ла, Пелоп с его помо­щью добил­ся победы, при­быв пер­вым к жерт­вен­ни­ку Посей­до­на на Ист­ме. Решив, что про­ро­че­ство испол­ни­лось, ужас­но удру­чен­ный Эно­май покон­чил с собой. Таким обра­зом, Пелоп женил­ся на Гип­по­да­мии и полу­чил цар­скую власть над Писой и, ста­но­вясь все более могу­ще­ст­вен­ным бла­го­да­ря сво­ей доб­ле­сти и бла­го­ра­зу­мию, под­чи­нил боль­шин­ство жите­лей Пело­пон­не­са, назвав Пело­пон­не­сом эту стра­ну от соб­ст­вен­но­го име­ни.

Крат­кие замет­ки о баре­лье­фе из Кум

На листе I дан­но­го Бюл­ле­те­ня мы пуб­ли­ку­ем умень­шен­ное изо­бра­же­ние пере­д­ней поверх­но­сти антич­но­го сар­ко­фа­га, рас­ко­пан­но­го несколь­ко лет назад на терри­то­рии древ­них Кум. Его вла­де­лец, синьор Эуд­же­нио Мар­то­рел­ли из Неа­по­ля, любез­но поз­во­лил мне осу­ще­ст­вить эту пуб­ли­ка­цию. Его раз­ме­ры состав­ля­ют 8 на 2,25 ладо­ни (2,12 × 0,60 м; 1 неа­по­ли­тан­ская ладонь = 0,265 м — И. Ш.); если судить по архи­тек­ту­ре сар­ко­фа­га, стиль и работа, без сомне­ния, рим­ские; одна­ко небреж­ная отдел­ка неко­то­рых частей, преж­де все­го, голов, поз­во­ля­ет в этом усо­мнить­ся. Слож­ное изо­бра­же­ние, укра­шаю­щее пере­д­нюю стен­ку, может быть разде­ле­но на три сце­ны. В пер­вой сцене мы можем видеть, как Пелоп при­бы­ва­ет во дво­рец Эно­мая и про­сит царя всту­пить с ним в состя­за­ние за обла­да­ние Гип­по­да­ми­ей. Обра­ща­ют на себя вни­ма­ние две голо­вы в верх­ней части арки, веду­щей в дом Эно­мая. Это отруб­лен­ные голо­вы несчаст­ных юно­шей, пре­тен­до­вав­ших на руку Гип­по­да­мии и уби­тых Эно­ма­ем, выстав­лен­ные напо­каз как жесто­кое пре­до­сте­ре­же­ние новым смель­ча­кам. Дан­ную деталь мож­но так­же видеть на вели­ко­леп­ной вазе, опи­сан­ной ранее про­фес­со­ром Ричлем (Ritschl) в «Annali dell’Istituto», 1840, с. 181 прим. 1. В юно­ше с копьем, обер­нув­шем­ся назад, мы узна­ем Пело­па, еще не пред­став­ше­го перед царем. Наша иден­ти­фи­ка­ция осно­ва­на на том, что точ­но таким же мечом Пелоп воору­жен в сле­дую­щей сцене ска­чек, к кото­рой мы вско­ре обра­тим­ся. Вто­рой юно­ша в похо­жих одеж­дах, из сви­ты Пело­па, пере­да­ет Эно­маю посла­ние от сына Тан­та­ла с прось­бой ока­зать госте­при­им­ство и выдать за него Гип­по­да­мию. На дру­гих изо­бра­же­ни­ях так­же мож­но видеть Пело­па со спут­ни­ка­ми (см. Brunn в «Annali dell’Ist.», 1846, с. 177, сл., «Mon. dell’Ist.», т. IV, табл. XXX; см. так­же мою работу в «Bull. Arch. nap. an.», VI с. 64 и сл.). Пра­ви­тель Элиды, голо­ву кото­ро­го укра­ша­ет диа­де­ма, с гроз­ным видом выс­лу­ши­ва­ет юно­шу. Отме­тим, что одна из фигур сви­ты помо­га­ет царю, под­дер­жи­вая его тяже­лый ски­петр.

Вто­рая сце­на пред­став­ля­ет гибель Эно­мая и победу Пело­па. Воз­ни­чий Мир­тил пыта­ет­ся поста­вить на ноги коней, спо­ткнув­ших­ся при кру­ше­нии колес­ни­цы, в то вре­мя как ста­рый царь Элиды, упав­ший навз­ничь на зем­лю, пере­жи­ва­ет послед­ние мгно­ве­ния жиз­ни. Две фигу­ры, воору­жен­ные корот­ки­ми копья­ми, одна боро­да­тая, дру­гая без­бо­ро­дая, судя по ужа­су, кото­рый они выра­жа­ют, при­над­ле­жат сви­те Эно­мая. Пелоп же, нао­бо­рот, в стре­ми­тель­ной скач­ке, натя­ги­ва­ет пово­дья левой рукой, и, раз­во­ра­чи­ва­ясь, под­ни­ма­ет пра­вую руку с кну­том, тор­же­ст­вуя три­умф. Пово­дья у него, как и у Эно­мая, свя­за­ны за спи­ной; кста­ти, мож­но пред­по­ло­жить, что скуль­п­тор изо­бра­зил отлич­ный от тра­ди­ци­он­но­го спо­соб, кото­рым Мир­тил сбро­сил с колес­ни­цы сво­его пове­ли­те­ля: рез­ко дер­нул пово­дья, кото­ры­ми был обвя­зан царь; впро­чем, это не более чем мое пред­по­ло­же­ние. Сце­ну замы­ка­ют фигу­ры двух юно­шей, один из кото­рых дует в тру­бу, а дру­гой, сто­я­щий рядом с Пело­пом, дер­жит паль­мо­вую ветвь и венок, кото­рый он соби­ра­ет­ся воз­ло­жить на голо­ву победи­те­лю. Мне кажет­ся, что эти две фигу­ры име­ют рим­ские кор­ни, и отно­сят­ся ско­рее к цир­ку, чем к пале­ст­ре. Звук тру­бы обыч­но соп­ро­вож­дал схват­ки и состя­за­ния. Напри­мер, тру­бач при­сут­ст­ву­ет в сце­нах бит­вы ама­зо­нок и дру­гих баталь­ных сце­нах; так­же и на упо­мя­ну­той вазе один из спут­ни­ков Пело­па тру­бит во вре­мя скач­ки. Отдель­но­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ет полу­об­на­жен­ная фигу­ра, лежа­щая на зем­ле, жеста­ми и позой выра­жаю­щая печаль. Я пола­гаю, что это реч­ка Кла­дея, впа­даю­щая в реку Алфей (Пав­са­ний утвер­жда­ет, что гроб­ни­ца Пело­па сто­я­ла на реке Кла­дея) (Mueller Dor. II, с. 458 и далее) или место их сли­я­ния; воз­мож­но так­же, что это река Истм, где, соглас­но Дио­до­ру, закан­чи­ва­лись состя­за­ния (Diodor lib. IV cap. 73.). Мож­но пред­по­ло­жить, что это реч­ное боже­ство скор­бит о гибе­ли пра­ви­те­ля Элиды и Писы.

Третья и послед­няя сце­на, пред­став­ляя Пело­па, обни­маю­ще­го Гип­по­да­мию и целу­ю­ще­го ее, сим­во­ли­зи­ру­ет их союз. Подоб­ная ком­по­зи­ция, изо­бра­жаю­щая Аму­ра и Пси­хею, встре­ча­ет­ся весь­ма часто и име­ет тот же смысл. Рас­смат­ри­вая раз­ви­тие сюже­та в этих трех сце­нах, мы при­хо­дим к выво­ду, что он хоро­шо под­хо­дит для укра­ше­ния сар­ко­фа­га. Пелоп выра­жа­ет пред­на­зна­че­ние мужа, кото­рый в пер­вой сцене гото­вит­ся к состя­за­нию, во вто­рой одер­жи­ва­ет победу (ее сим­во­лы — паль­мо­вая ветвь и венок), а в послед­ней полу­ча­ет наг­ра­ду за свой три­умф. Чере­до­ва­ние этих сцен высту­па­ет в каче­стве явной аллю­зии на тече­ние чело­ве­че­ской жиз­ни, веду­щей к наслаж­де­ни­ям Эли­зи­у­ма, соглас­но неза­мыс­ло­ва­тым и прак­тич­ным пред­став­ле­ни­ям антич­но­сти.

Bulletino Archeologico Napolitano, 1853, N 30, pag. 41—42.

© 2012 г. Фото: И. А. Шурыгин.
1853 г. Описание: Giulio Minervini. Bulletino Archeologico Napolitano, 1853, № 30, с. 41—42.
© 2013 г. Перевод с итал.: И. А. Шурыгин.