Про­из­веде­ни­ем, завер­шаю­щим пер­вый пери­од фла­ви­ев­ско­го порт­ре­та, мож­но счи­тать порт­рет­ную ста­тую Тита, най­ден­ную в садах Лате­ра­на в Риме в 1828 году в раз­ва­ли­нах антич­но­го зда­ния, где, веро­ят­но, она сто­я­ла в нише. Ста­туя дает пред­став­ле­ние об обли­ке Тита. Внешне он напо­ми­нал сво­его отца, Вес­па­си­а­на, плот­но­стью фигу­ры, харак­тер­ны­ми чер­та­ми широ­ко­го лица, мас­сив­ной челю­стью и неболь­ши­ми гла­за­ми. Одна­ко в порт­ре­те нет ниче­го от весе­лой насмеш­ли­во­сти Вес­па­си­а­на. Голо­ва кажет­ся слиш­ком боль­шой, хотя, несо­мнен­но, при­над­ле­жит ста­туе. Воз­мож­но, у Тита дей­ст­ви­тель­но голо­ва была непро­пор­цио­наль­но вели­ка. Любез­ное выра­же­ние лица созда­ет впе­чат­ле­ние бла­го­же­ла­тель­но­сти и уве­рен­но­го спо­кой­ст­вия импе­ра­то­ра. Ста­тую мож­но было бы рас­смат­ри­вать как иде­аль­ный образ импе­ра­то­ра. Но любовь к изо­бра­же­нию инди­виду­аль­но­го, кон­крет­но­го и живо­го в этом порт­ре­те одер­жа­ла верх над стрем­ле­ни­ем к иде­а­ли­за­ции.