Саркофаг со сценами мифа о Федре и Ипполите. Фронтальная панель: отправление Ипполита и его друзей на охоту и его встреча с кормилицей Федры.

Сар­ко­фаг: Иппо­лит (илл. 14—17)

Инв. № А. 432.

Раз­ме­ры: высота 1,25 м; дли­на 2,30 м; шири­на 1,19 м.

Мате­ри­ал: мел­ко­зер­ни­стый белый мра­мор.

Про­ис­хож­де­ние: Посту­пил в Эрми­таж в 1862 г. из кол­лек­ции Кам­па­на, после того, как был най­ден в Риме в 1853 г. на виа Ауре­лиа. В том же скле­пе нахо­ди­лись еще два сар­ко­фа­га, кото­рые сего­дня хра­нят­ся в Лув­ре¹. У сар­ко­фа­га неко­гда была крыш­ка в фор­ме ложа с поко­я­щей­ся на нем муж­ской фигу­рой; одна­ко она была раз­ру­ше­на и поте­ря­лась².

Сте­пень сохран­но­сти: Крыш­ка отсут­ст­ву­ет; релье­фы повтор­но отпо­ли­ро­ва­ны; отсут­ст­ву­ю­щие части были заме­не­ны в рестав­ра­ци­он­ной мастер­ской, работав­шей на кол­лек­цию Кам­па­на. — На пере­д­ней стен­ке вос­ста­нов­ле­ны: у пер­вой фигу­ры сле­ва — нос, верх­няя губа и кисть левой руки, голо­ва соба­ки и мор­да лоша­ди; у вто­рой фигу­ры — нос, паль­цы пра­вой руки с уздеч­кой и кисть левой руки с верх­ним кон­цом копья; у третьей и чет­вер­той фигу­ры соот­вет­ст­вен­но — носы; у пятой фигу­ры — пере­д­ние части голо­вы, шея, верх­няя часть груди, четы­ре паль­ца пра­вой руки, кисть левой руки с уздеч­кой, заплат­ка на левой сто­роне тела и руко­ять меча, у соба­ки — пере­д­ние лапы, фраг­мент неда­ле­ко от шеи, левое ухо и глаз, а так­же с. 27 лошадь цели­ком; шестая фигу­ра вос­ста­нов­ле­на цели­ком, за иск­лю­че­ни­ем ступ­ней; у седь­мой фигу­ры — пра­вая рука, фраг­мен­ты голо­вы, шеи и груди, а так­же пра­вая нога, голо­ва соба­ки и лошадь; у вось­мой фигу­ры — нос и фраг­мент пра­вой руки; нако­нец, у девя­той фигу­ры — нос и левая рука с копьем. — На пра­вой узкой стен­ке допол­не­ны в новое вре­мя: у пер­вой фигу­ры сле­ва — нос, пра­вая рука без кисти и левая рука от лок­тя вниз; у вто­рой фигу­ры — нос и кисть пра­вой руки с пись­мом; у третьей фигу­ры — нос, левый край диа­де­мы и фраг­мент оде­я­ния; пра­вая рука и пра­вая нога сидя­ще­го Эрота; у чет­вер­той фигу­ры — вся верх­няя часть голо­вы и фраг­мент левой руки; у пятой фигу­ры — верх­ний край вее­ра; нос у сто­я­ще­го Эрота; у шестой фигу­ры — голо­ва, пле­чо, левая сто­ро­на тела до бед­ра и фраг­мент хито­на; седь­мая фигу­ра — пол­но­стью, за иск­лю­че­ни­ем ступ­ней, а так­же боль­шой фраг­мент верх­ней части зад­ней стен­ки. — В середине левой узкой стен­ки вос­ста­нов­ле­на вся верх­няя часть; кро­ме это­го, у всех фигур новые носы. — На зад­ней стен­ке обнов­ле­на почти вся левая поло­ви­на, где толь­ко левый ниж­ний угол име­ет антич­ное про­ис­хож­де­ние.

Лите­ра­ту­ра:
Г. Кизе­риц­кий, Импе­ра­тор­ский Эрми­таж. Музей древ­ней скульп­ту­ры, 4-е изд., Санкт-Петер­бург 1901. С. 90—91, № 191, илл.
C. Robert, Die antiken Sarkophag-Reliefs, III, 2. Einzelmythen: Hippolytos — Meleagros, Berlin 1904. S. 182—185 Nr. 154, Taf. 48 Abb. 154.
О. Ф. Вальд­гау­ер, Государ­ст­вен­ный Эрми­таж. Антич­ная скульп­ту­ра, Пет­ро­град 1923. С. 149 № 377, илл.
G. Rodenwaldt, AA. 1940, Sp. 605—606 Abb. 6 (пра­вая боко­вая стен­ка), Sp. 607—608.
G. Rodenwaldt, JdI. 51, 1936, S. 84.
F. Gerke, Die christlichen Sarkophage der vorkonstantinischen Zeit (= Studien zur spätantiken Kunstgeschichte 11), Berlin 1940. S. 6 Anm. 2.
R. Redlich, Die Amazonensarkophage des 2. und 3. Jahrhunderts n. Chr. (= Schriften zur Kunst des Altertums 4), Berlin 1942. S. 82—83.
И. И. Савер­ки­на, Мра­мор­ный сар­ко­фаг из Мир­ме­кия // Труды Государ­ст­вен­но­го Эрми­та­жа. Т. 7. Куль­ту­ра и искус­ство антич­но­го мира 3, Л.: Изд-во Гос. Эрми­та­жа, 1962. С. 259—260, илл. 10.
Куль­ту­ра и искус­ство Антич­но­го мира. Путе­во­ди­тель, Ленин­град 1963, илл. на с. 172 и 174.

Хотя архи­тек­тур­ное чле­не­ние коро­ба сар­ко­фа­га сла­бо выра­же­но, но зато он бога­то укра­шен. На пере­д­ней и пра­вой узкой стен­ках свер­ху про­хо­дит узкий кар­низ с орна­мен­том, кото­рый состо­ит из вью­щих­ся побе­гов акан­та, пре­ры­вае­мых цве­та­ми, а свер­ху над ними ряд вер­ти­каль­но рас­по­ло­жен­ных акан­то­вых листьев. На обе­их дру­гих стен­ках кар­низ не име­ет орна­мен­та. У пере­д­ней и пра­вой узкой стен­ки цоколь с выра­жен­ным про­фи­лем укра­шен зуб­ча­тым фри­зом, кима­ти­ем, пле­те­ным орна­мен­том и лен­той из побе­гов акан­та. В угло­вых полях попар­но рас­по­ло­же­ны изо­бра­же­ния живот­ных. Левая узкая сто­ро­на име­ет орна­мент из широ­кой поло­сы акан­та. На зад­ней стен­ке рас­по­ло­же­ны побе­ги акан­та и гир­лян­да из лав­ро­вых листьев.

Все четы­ре стен­ки сар­ко­фа­га заня­ты тема­ти­че­ски объ­еди­нен­ны­ми ком­по­зи­ци­я­ми, свя­зан­ны­ми со ска­за­ни­ем об Иппо­ли­те. Пере­д­няя и пра­вая узкая стен­ки выпол­не­ны при этом как горе­льеф, а левая узкая и зад­няя стен­ки — как баре­льеф.

В ком­по­зи­ции пере­д­ней стен­ки объ­еди­не­ны две темы: пер­вая — отправ­ле­ние Иппо­ли­та и его дру­зей на охоту, вто­рая — их встре­ча с кор­ми­ли­цей Фед­ры. При этом фигу­ры кор­ми­ли­цы и Иппо­ли­та сдви­ну­ты вле­во. Меж­ду ними вид­на голо­ва одно­го из дру­зей Иппо­ли­та. Сле­ва ком­по­зи­цию замы­ка­ют два дру­гих спут­ни­ка, в то вре­мя как чет­ве­ро сто­я­щих в доволь­но оди­на­ко­вых позах юно­шей зани­ма­ют пра­вую часть сце­ны.

Пра­вая узкая стен­ка пред­став­ля­ет стра­даю­щую Фед­ру посреди ее слу­жа­нок, при этом пра­вая груп­па на эрми­таж­ном сар­ко­фа­ге вос­ста­нов­ле­на невер­но. Дать пра­виль­ную рекон­струк­цию поз­во­ля­ет фраг­мент соот­вет­ст­ву­ю­ще­го сар­ко­фа­га в Лув­ре³, где девуш­ки пред­став­ле­ны играю­щи­ми на музы­каль­ных инстру­мен­тах.

На левой узкой стен­ке изо­бра­же­на смерть Иппо­ли­та. Дей­ст­вие про­ис­хо­дит на фоне гор­но­го пей­за­жа, тра­ди­ци­он­но наме­чен­но­го на ниж­нем краю. Место дей­ст­вия харак­те­ри­зу­ет­ся к тому же тре­мя дере­вья­ми, выпол­нен­ны­ми в умень­шен­ном виде. Четы­ре рас­по­ло­жен­ные по диа­го­на­ли лоша­ди, раз­би­тая бое­вая колес­ни­ца и фигу­ра Иппо­ли­та в самом углу запол­ня­ют почти все изо­бра­же­ние; из спут­ни­ков Иппо­ли­та при­сут­ст­ву­ют толь­ко двое.

На зад­ней стен­ке изо­бра­же­на охота на веп­ря.

Пред­став­лен­ные на релье­фе сце­ны взя­ты из тра­гедии Еври­пида «Иппо­лит». К. Вейц­ман⁴ под­чер­ки­ва­ет, что худож­ни­ки и скуль­п­то­ры клас­си­че­ско­го вре­ме­ни чаще исполь­зо­ва­ли эпо­сы Гоме­ра, чем тра­гедии Еври­пида. Но со вре­ме­ни элли­низ­ма начи­на­ют доми­ни­ро­вать еври­пидов­ские темы, при этом они оформ­ля­ют­ся либо как отдель­ные сце­ны, либо как цикл. Цик­лы пред­став­ле­ны, в основ­ном, на релье­фах сар­ко­фа­гов. На эрми­таж­ном сар­ко­фа­ге изо­бра­же­ны стра­да­ния Фед­ры, выступ­ле­ние в путь Иппо­ли­та, с. 28 встре­ча с кор­ми­ли­цей, охота и смерть Иппо­ли­та. Эти сце­ны как бы иллю­ст­ри­ру­ют ход дей­ст­вия тра­гедии. А. Стронг очень точ­но заме­тил: «Таким обра­зом, про­из­веде­ния II и III вв. н. э. сле­ду­ют Гоме­ру и Пин­да­ру, Эсхи­лу или Еври­пиду гораздо более бук­валь­но, чем совре­мен­ные этим поэтам работы, посвя­щен­ные той же теме»⁵.

Одна­ко пред­став­лен­ные на сар­ко­фа­ге сце­ны из тра­гедии Еври­пида не вызы­ва­ют у зри­те­ля глу­бо­ких чувств. Тако­го же мне­ния при­дер­жи­ва­ет­ся Г. Роден­вальдт, назвав­ший этот сар­ко­фаг холод­но-клас­си­ци­сти­че­ским⁶. Клас­си­цизм эрми­таж­но­го сар­ко­фа­га выра­жа­ет­ся не столь­ко в обра­бот­ке фигур, кото­рую мож­но было бы объ­яс­нить работой рестав­ра­то­ра в кол­лек­ции Кам­па­на, сколь­ко в обра­ще­нии с ком­по­зи­ци­ей. Изо­ля­ция тема­ти­че­ски не свя­зан­ных фигур осо­бен­но чув­ст­ву­ет­ся на пере­д­ней стен­ке. Из семи спут­ни­ков Иппо­ли­та толь­ко трое про­яв­ля­ют опре­де­лен­ный инте­рес к его раз­го­во­ру с кор­ми­ли­цей. Все осталь­ные как бы пози­ру­ют скуль­п­то­ру и их чис­ло без малей­ших потерь для пред­ме­та изо­бра­же­ния мог­ло бы быть умень­ше­но или уве­ли­че­но.

Эрми­таж­ный сар­ко­фаг по теме, ком­по­зи­ции и сти­лю почти иден­ти­чен сар­ко­фа­гам в Агри­джен­то⁷, Тар­ра­гоне⁸ и Вобурн­ском аббат­стве⁹. Сти­ли­сти­че­ски близ­ки ему и дру­гие сар­ко­фа­ги, на кото­рых изо­бра­же­на та же тема¹⁰, или сар­ко­фа­ги, свя­зан­ные с мифа­ми о Меле­а­г­ре¹¹ и Ахил­ле¹². Боль­шое коли­че­ство сар­ко­фа­гов этой груп­пы свиде­тель­ст­ву­ет о том, что в третьем сто­ле­тии клас­си­ци­сти­че­ское направ­ле­ние зани­ма­ло веду­щее поло­же­ние сре­ди над­гроб­ной скульп­ту­ры Атти­ки.

Атти­че­ский сар­ко­фаг. При­бли­зи­тель­но середи­на III века.