Портрет Антонии Младшей. Тип «Локоны на висках» (Schläfenlöckchentypus).

89. Порт­рет Анто­нии Млад­шей

Тип «Локо­ны на вис­ках» (Schläfenlöckchentypus), прав­ле­ние Клав­дия?
Рис. 68.

Вьен, Музей-лапида­рий Сен-Пьер, инв. № 2001-5-146.
Два фраг­мен­та голо­вы в диа­де­ме.
Бело-серый мра­мор; гре­че­ский мра­мор пен­те­лий­ско­го типа?
Обна­ру­же­ны в 1937 г., «в боль­шой яме на сцене, под исчез­нув­шим помо­стом»²⁷⁰.

Раз­ме­ры: высота 29 см, дли­на 26 см.

Биб­лио­гра­фия:
Espérandieu E. Recueil des bas-reliefs, statues et bustes de la Gaule romaine. T. 12. Paris, 1947. № 8008, pl. 41 (кари­а­ти­да?);
Formigé J. Le théâtre romain de Vienne. Vienne, 1950. P. 24 (кари­а­ти­да);
Picard Ch. Caryatides’ de théâtres occidentaux // Revue Archéologique. T. 39. 1952. P. 113;
Pressouyre L. Antiques du musée de Vienne // Gallia. T. 19. 1961. с. 300 P. 261, fig. 1—2 p. 260 (Гера?);
Jucker H. Marc Aurel bleibt Marc Aurel // Pro Aventico. T. 26. 1981. P. 9 (Анто­ния Стар­шая);
Pelletier A. Vienne antique, de la conquête romaine aux invasions alamanniques (IIe siècle av. — IIIe siècle ap. J.-C.), Roanne, 1982. P. 215 (кари­а­ти­да);
Künzl S. Antonia Minor — Porträts und Porträt-Typen // JRGZ. Bd. 44. 1997. S. 459, 461—462, № B11, Ill. 55. 1—3 (Анто­ния, тип «Локо­ны на вис­ках»);
Rosso E. Un portrait d’Antonia Minor au théâtre antique de Vienne (Isère) // Revue Archéologique. N. s. Fasc. 2. 2000. P. 312—325 (Анто­ния);
Hermary A. // Nouvel Espérandieu. Recueil général des sculptures sur pierre de la Gaule. L, Vienne (Isère), Paris, 2003. № 146 p. 75, pl. 148;
Balty J.-Ch. // Balty J.-Ch., Cazes D. Sculptures antiques de Chiragan (Martres-Tolosane), I. 1, Les portraits romains. Époque julio-claudienne. Toulouse, 2005. P. 154, fig. 78, p. 151 (Анто­ния Млад­шая, тип «Локо­ны на вис­ках»).

Сохран­ность: Голо­ва силь­но повреж­де­на: до нас дошла толь­ко верх­няя часть. Сох­ра­нил­ся пра­вый глаз; вто­рой фраг­мент, при­мы­каю­щий к пер­во­му, вклю­ча­ет так­же пра­вое ухо и часть под­бо­род­ка.

Опи­са­ние: эта колос­саль­ная жен­ская голо­ва име­ет при­чёс­ку с пря­мым про­бо­ром, от кото­ро­го отхо­дят вол­ни­стые пряди; она увен­ча­на доволь­но высо­кой диа­де­мой без укра­ше­ний. В цен­траль­ной обла­сти, пря­мо под диа­де­мой, в воло­сах раз­ли­чи­ма повяз­ка, укра­шен­ная через рав­ные интер­ва­лы узо­ром в фор­ме жем­чу­жин, полу­чен­ным за счёт пере­тя­ги­ва­ния повяз­ки в этих местах.

Лоб доволь­но низ­кий, а гла­за боль­шие, окру­жён­ные двой­ной чер­той.

Ком­мен­та­рий: Издав­на эта голо­ва не при­вле­ка­ла вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей, несо­мнен­но, из-за пло­хой сохран­но­сти, но так­же и из-за её сход­ства с иде­аль­ны­ми изо­бра­же­ни­я­ми, создан­ны­ми под вли­я­ни­ем клас­си­че­ских гре­че­ских моде­лей: дей­ст­ви­тель­но, колос­саль­ный раз­мер, диа­де­ма, при­чёс­ка с вол­ни­сты­ми прядя­ми чис­лят­ся сре­ди глав­ных осо­бен­но­стей этой кате­го­рии изо­бра­же­ний. Дру­гой «атри­бут», напро­тив, более необы­чен: полос­ка, протя­ну­тая в воло­сах, похо­жа на шер­стя­ную повяз­ку, какие носи­ли жри­цы. Хотя у иссле­до­ва­те­лей нет еди­но­го мне­ния насчёт наз­ва­ния (vitta, infula или tutulus) и точ­но­го назна­че­ния этой инсиг­нии, один пункт мож­но счи­тать уста­нов­лен­ным: она харак­тер­на для жре­че­ских долж­но­стей и поэто­му встре­ча­ет­ся на порт­ре­тах, а не на рели­ги­оз­ных изо­бра­же­ни­ях.

Соче­та­ние повяз­ки и диа­де­мы, таким обра­зом, наво­дят на мысль о члене импе­ра­тор­ской семьи. Что каса­ет­ся рели­ги­оз­ной долж­но­сти, кото­рую они сим­во­ли­зи­ру­ют, то логич­но пред­по­ло­жить, что это сан жри­цы Боже­ст­вен­но­го Авгу­ста, кото­рым в эпо­ху Юли­ев-Клав­ди­ев были наде­ле­ны неко­то­рые жен­щи­ны импе­ра­тор­ско­го дома. Но толь­ко одна жен­щи­на посто­ян­но носит эту повяз­ку с такой при­чёс­кой: Анто­ния Млад­шая, пле­мян­ни­ца Авгу­ста, жена Дру­за и мать Клав­дия. При­ме­ры весь­ма мно­го­чис­лен­ны; хоро­шую парал­лель состав­ля­ет ста­туя из Лув­ра²⁷¹. На неко­то­рых порт­ре­тах повяз­ка глад­кая, а на дру­гих она окру­жа­ет голо­ву и спа­да­ет вниз по шее и на пле­чи, как на ста­туе из теат­ра в Цере.

Эта шер­стя­ная повяз­ка харак­тер­на для ико­но­гра­фии Анто­нии, одна­ко не свя­за­на с каким-либо опре­де­лён­ным типом её ико­но­гра­фии. Первую труд­ность пред­став­ля­ет иск­лю­чи­тель­ная «дол­го­веч­ность» обра­за Анто­нии в импер­ской ико­но­гра­фии: с прав­ле­ния Авгу­ста и до прав­ле­ния Клав­дия она посто­ян­но при­сут­ст­ву­ет в скульп­тур­ных груп­пах, про­слав­ля­ю­щих дина­стию, хотя и в раз­ном каче­стве. При этом точ­но не извест­но, когда она ста­ла жри­цей Боже­ст­вен­но­го Авгу­ста (sacerdos divi Augusti) — то есть с како­го вре­ме­ни она мог­ла носить на голо­ве повяз­ку (infula); Дион Кас­сий свиде­тель­ст­ву­ет о том, что это про­изо­шло толь­ко в 37 г.²⁷², то есть за несколь­ко меся­цев до её смер­ти. Одна­ко, как отме­тил Ж.-Ш. Бал­ти²⁷³, Ливия, носив­шая этот титул, умер­ла в 29 г., и воз­ни­ка­ет вопрос, кто мог сме­нить её в этой долж­но­сти, если не Анто­ния. Поэто­му мож­но дати­ро­вать эти изо­бра­же­ния несколь­ки­ми года­ми ранее; порт­рет из Вье­на, таким обра­зом, мог быть посвя­щён меж­ду смер­тью Ливии в 29 г. и смер­тью Клав­дия в 54 г.

с. 301 Раз­мер и место­на­хож­де­ние скульп­ту­ры поз­во­ля­ют немно­го сузить эти хро­но­ло­ги­че­ские рам­ки: колос­саль­ная ста­туя явля­лась иск­лю­чи­тель­ной поче­стью, осо­бен­но для жен­щи­ны; при этом её вклю­че­ние в ико­но­гра­фи­че­скую про­грам­му теат­ра Вье­на, по-види­мо­му, цели­ком посвя­щён­ную про­слав­ле­нию импе­ра­тор­ско­го дома, не мог­ло быть слу­чай­ным.

А наи­бо­лее мно­го­чис­лен­ные поче­сти Анто­ния полу­чи­ла при Клав­дии: дело не толь­ко в том, что импе­ра­тор был к ней при­вя­зан, но и в том, что её при­сут­ст­вие в семей­ных скульп­тур­ных груп­пах это­го пери­о­да укреп­ля­ло сомни­тель­ную леги­тим­ность Клав­дия, так как Анто­ния была доче­рью Окта­вии и, сле­до­ва­тель­но, кров­ной род­ст­вен­ни­цей Авгу­ста (sanguis Augusti). Нако­нец, хотя Анто­ния не под­верг­лась обо­жест­вле­нию (consecratio), диа­де­ма и раз­мер ста­туи слу­жи­ли для того, чтобы пред­ста­вить её во Вьене как иде­а­ли­зи­ро­ван­ную, если не обо­жест­влён­ную фигу­ру, так что есть серь­ёз­ные осно­ва­ния пола­гать, что эта ста­туя пред­став­ля­ет собой посмерт­ную почесть и дати­ру­ет­ся прав­ле­ни­ем Клав­дия.