Свой­ст­вен­ные элли­ни­сти­че­ско­му искус­ству мастер­ство обра­бот­ки мра­мо­ра, бле­стя­щая живо­пис­ная леп­ка форм наи­бо­лее лег­ко и быст­ро про­ни­ка­ют в рим­ский скульп­тур­ный порт­рет, тем более что сре­ди его созда­те­лей было мно­го гре­ков по про­ис­хож­де­нию. При этом сохра­ня­ет­ся при­су­щий рим­ско­му порт­ре­ту вери­сти­че­ский под­ход к изо­бра­же­нию чело­ве­че­ско­го лица. Иллю­ст­ра­ци­ей слу­жит голо­ва ста­ри­ка из музея Тор­ло­ниа в Риме. Высо­кий мор­щи­ни­стый лоб, навис­шие над гла­за­ми бро­ви, боль­шой крюч­ко­ва­тый нос, пре­зри­тель­но отто­пы­рен­ная ниж­няя губа, глу­бо­кие склад­ки, бороздя­щие впа­лые стар­че­ские щеки, — все дета­ли с. 23 это­го выра­зи­тель­но­го лица пере­да­ны пла­сти­че­ской леп­кой, напо­ми­наю­щей порт­ре­ты элли­ни­сти­че­ских дина­стов и «пол­ко­во­д­ца» из Тиво­ли. Несо­мнен­но, что созда­тель голо­вы ста­ри­ка музея Тор­ло­ниа был хоро­шо зна­ком с эти­ми про­из­веде­ни­я­ми и вос­поль­зо­вал­ся их арсе­на­лом изо­бра­зи­тель­ных средств для скру­пу­лез­но точ­ной пере­да­чи внеш­не­го обли­ка чело­ве­ка. Не забы­та, кажет­ся, ни одна нату­ра­ли­сти­че­ская подроб­ность стар­че­ско­го лица. Это зна­ко­мый нам тип суро­во­го, утом­лен­но­го про­жи­ты­ми года­ми пожи­ло­го рим­ля­ни­на. При всей внеш­ней инди­виду­аль­но­сти порт­рет, так же как изо­бра­же­ния на над­гроб­ных релье­фах, похож на дру­гие, испол­нен­ные в той же мане­ре.