Из всех видов рим­ско­го скульп­тур­но­го порт­ре­та самы­ми кон­сер­ва­тив­ны­ми были изо­бра­же­ния на над­гро­би­ях. Они мень­ше, чем дру­гие типы порт­ре­та, под­вер­га­ют­ся вли­я­нию гре­че­ско­го искус­ства, в них доль­ше сохра­ня­ют­ся рес­пуб­ли­кан­ские тра­ди­ции, хотя мате­ри­а­лом для над­гро­бий авгу­стов­ско­го вре­ме­ни уже слу­жит мра­мор, сме­ня­ю­щий мест­ный извест­няк. Над­гроб­ные порт­ре­ты ран­не­им­пе­ра­тор­ско­го вре­ме­ни, как и рес­пуб­ли­кан­ские, обыч­но пред­став­ля­ют собой бюсты, испол­нен­ные в высо­ком релье­фе. Харак­тер­ным памят­ни­ком тако­го рода явля­ет­ся над­гро­бие с бюста­ми пяти воль­ноот­пу­щен­ни­ков — так назы­вае­мое над­гро­бие Фури­ев в Капи­то­лий­ском музее. Пять бюстов, три жен­ских и два муж­ских, испол­не­ны почти в фас, лишь одна жен­ская голо­ва слег­ка повер­ну­та в сто­ро­ну. Лица инди­виду­аль­ны; по сти­лю муж­ские голо­вы чрез­вы­чай­но близ­ки рес­пуб­ли­кан­ским, в жен­ских боль­ше ска­зы­ва­ет­ся воздей­ст­вие авгу­стов­ско­го вре­ме­ни — и в при­чес­ке в виде узла над лбом и в обоб­щен­ной трак­тов­ке лиц.