Этот сюжет был задо­ку­мен­ти­ро­ван лишь в рим­ских про­из­веде­ни­ях 2-й поло­ви­ны I в. н. э.: кар­ти­на изо­бра­жа­ет Ари­ад­ну бодр­ст­ву­ю­щей и сидя­щей на зем­ле, вме­сте с пла­чу­щим купидо­ном и кры­ла­той жен­ской фигу­рой, кото­рая ука­зы­ва­ет на уно­ся­щий обма­нув­ше­го любов­ни­ка корабль с под­ня­тым пару­сом, отчет­ли­во види­мый на фоне фрес­ки. Здесь при­сут­ст­ву­ет весь­ма тес­ная связь с повест­во­ва­ни­ем Овидия — как с «Мета­мор­фо­за­ми», так и с дру­ги­ми работа­ми поэта (ars 1, 527—537; epist. 10, 7—150; met. 8, 175—176).

Миф поль­зо­вал­ся огром­ным успе­хом в изо­бра­зи­тель­ной тра­ди­ции ран­не­го импер­ско­го пери­о­да, осо­бен­но в кар­ти­нах, иллю­ст­ри­ру­ю­щих все­воз­мож­ные сце­ны этой исто­рии: от дара нити Тесею перед вхо­дом в лаби­ринт и роко­во­го отъ­езда героя, кото­ро­го Афи­на застав­ля­ет взой­ти на корабль, пока ниче­го не подо­зре­ваю­щая девуш­ка спит, и вплоть до ее обна­ру­же­ния Баху­сом.