ПАТРИЦИИ (Patrīcii), это сло­во про­из­вод­но от тер­ми­на pa­ter, кото­рым в ран­ние вре­ме­на устой­чи­во обо­зна­чал­ся пат­ри­ций, а в более позд­ние вре­ме­на рес­пуб­ли­ки у рим­ских авто­ров оно встре­ча­ет­ся зача­стую как экви­ва­лент сена­то­ра. Тер­мин pat­ri­cii поэто­му обо­зна­чал тех, кто при­над­ле­жал к pat­res «rex pat­res eos (se­na­to­res) vo­luit no­mi­na­ri, pat­ri­cios­que eorum li­be­ros» (Cic. de Re Publ. II. 12; Liv. I. 8; Dio­nys. II. 8). У этих авто­ров встре­ча­ет­ся оши­боч­ное пред­по­ло­же­ние, что pat­ri­cii были толь­ко потом­ст­вом pat­res в смыс­ле сена­то­ров, и непре­мен­но были свя­за­ны с ними кров­ным род­ст­вом. Pat­res и pat­ri­cii пер­во­на­чаль­но были тер­ми­на­ми имев­ши­ми одно зна­че­ние (Plut. Ro­mul. 13; Ly­dus, de Mens. I. 20, de Mag. I. 16; Nie­buhr, Hist. of Ro­me, I. p. 336). Сло­ва pat­res и pat­ri­cii име­ют оди­на­ко­вый корень и одно и то же зна­че­ние по суще­ству, и неко­то­рые антич­ные авто­ры вери­ли, что наиме­но­ва­ние pat­res было дано тому осо­бо­му клас­су рим­ско­го насе­ле­ния на осно­ве того фак­та что они были отца­ми семейств (Plut. Dio­nys. l. c.); дру­гие, что они были назва­ны так из-за сво­его воз­рас­та (Sal­lust, Ca­til. 6); или пото­му что они рас­пре­де­ля­ли зем­лю сре­ди более бед­ных граж­дан, напо­до­бие тому как отцы дела­ли сре­ди сво­их детей (Fes­tus, s. v. Pat­res Se­na­to­res; Lyd. de Mens. IV. 50). Но боль­шин­ство авто­ров спра­вед­ли­во воз­во­дят это наиме­но­ва­ние к pat­ro­ci­nium кото­рый пат­ри­ции осу­ществля­ли над всем государ­ст­вом и над все­ми клас­са­ми лиц, из кото­рых оно состо­я­ло (Plut. и Sal­lust, l. c.; Zo­na­ras, VII. 8; Sui­das, s. v. Πατ­ρί­κιοι).

В отно­ше­нии того, кем были пат­ри­ции, мы долж­ны раз­ли­чать три пери­о­да в рим­ской исто­рии. Пер­вый про­сти­ра­ет­ся от осно­ва­ния Горо­да до учреж­де­ния пле­бе­ев в каче­стве вто­ро­го сосло­вия; вто­рой — от это­го собы­тия до вре­ме­ни Кон­стан­ти­на, в тече­ние кото­ро­го пат­ри­ции были фак­ти­че­ской ари­сто­кра­ти­ей по рож­де­нию, и как тако­вые обра­зо­вы­ва­ли отдель­ный класс рим­ских граж­дан, про­ти­во­сто­яв­ший пле­бе­ям, а затем новой пле­бей­ской ари­сто­кра­тии ноби­лей; тре­тий пери­од про­сти­ра­ет­ся от Кон­стан­ти­на до Сред­них веков, в тече­ние его пат­ри­ции боль­ше не были ари­сто­кра­ти­ей по рож­де­нию, а были лица­ми, кото­рые про­сто обла­да­ли титу­лом, сна­ча­ла давае­мым импе­ра­то­ра­ми, а впо­след­ст­вии так­же и папа­ми.

Пер­вый Пери­од: от осно­ва­ния Горо­да до уста­нов­ле­ния пле­бей­ско­го сосло­вия. Иссле­до­ва­ния Нибу­ра в обла­сти ран­ней рим­ской исто­рии уста­но­ви­ли как несо­мнен­ный факт, что в тече­ние это­го пери­о­да пат­ри­ции состав­ля­ли всю сово­куп­ность рим­лян кото­рые обла­да­ли пол­ны­ми пра­ва­ми голо­са, что они были po­pu­lus Ro­ma­nus, и что кро­ме них не было фак­ти­че­ски дру­гих граж­дан (Nie­buhr, Hist. of Ro­me, II. pp. 224, 225, no­te 507; Cic. pro Cae­cin. 35). Пат­ри­ции долж­ны рас­смат­ри­вать­ся как заво­е­ва­те­ли, кото­рые низ­ве­ли более ран­них оби­та­те­лей мест, кото­рые они окку­пи­ро­ва­ли, до состо­я­ния под­чи­не­ния, кото­рое в наших источ­ни­ках обо­зна­ча­ет­ся тер­ми­на­ми cliens и plebs. Дру­гие части рим­ско­го насе­ле­ния, а имен­но кли­ен­ты и рабы, не при­над­ле­жа­ли к po­pu­lus Ro­ma­nus, или суве­рен­но­му наро­ду, и не были горо­жа­на­ми или пат­ри­ци­я­ми. Сена­то­ры были избран­ной груп­пой людей внут­ри po­pu­lus или пат­ри­ци­ев, кото­рая высту­па­ла как их пред­ста­ви­тель. Горо­жане или пат­ри­ции пер­во­на­чаль­но состо­я­ли из трех раз­ных триб, кото­рые посте­пен­но вошли в состав суве­рен­но­го po­pu­lus. Эти три­бы име­ли осно­вой посе­ле­ния на несколь­ких хол­мах, кото­рые были после­до­ва­тель­но вклю­че­ны в гра­ни­цы горо­да Рима. Их назва­ния были Ram­nes, Ti­ties и Lu­ce­res, или Ram­nen­ses, Ti­tien­ses и Lu­ce­ren­ses. Каж­дая из этих триб состо­я­ла из деся­ти курий, а каж­дая курия из деся­ти деку­рий, кото­рые были уста­нов­ле­ны для пред­ста­ви­тель­ства и воен­ных целей [SENA­TUS]. Пер­вая три­ба, или Ram­nes, была латин­ской коло­ни­ей на Пала­тин­ском хол­ме, кото­рая, гово­рят, была осно­ва­на Рому­лом. В тече­ние того вре­ме­ни, пока она суще­ст­во­ва­ла в оди­но­че­стве, она насчи­ты­ва­ла толь­ко одну сот­ню родов (gen­tes) и име­ла сенат из одной сот­ни чле­нов. Когда Ti­ties, или сабин­ские посе­лен­цы на Кви­ри­наль­ском и Вими­наль­ском хол­мах, под пред­во­ди­тель­ст­вом царя Тация объ­еди­ни­лись с рим­ля­на­ми, чис­ло родов, так же как и сена­то­ров, вырос­ло до 200. Эти две три­бы после их объ­еди­не­ния, рас­тя­нув­ше­го­ся веро­ят­но на опре­де­лен­ное вре­мя, были пат­ри­ци­я­ми Рима до того как третье пле­мя, Lu­ce­res, кото­рое состо­я­ло глав­ным обра­зом из этрус­ков, посе­лив­ших­ся на Целий­ском хол­ме, так­же вошло в состав объ­еди­не­ния с дву­мя дру­ги­ми в каче­стве третьей три­бы. Неяс­но, когда это посе­ле­ние было осу­щест­вле­но: неко­то­рые гово­рят, что это про­изо­шло во вре­ме­на Рому­ла (Fes­tus, s. v. Cae­lius Mons и Lu­ce­res; Var­ro, de Ling. Lat. V. 55); дру­гие, что это име­ло место в более позд­нее вре­мя (Ta­cit. Ann. IV. 65; Fes­tus, s. v. Tus­cum vi­cum). Но это этрус­ское посе­ле­ние по всей веро­ят­но­сти было стар­ше, чем посе­ле­ние саби­нян (см. Göttling, Ge­sch. der Röm. Staatsverf. p. 54, &c.), хотя, как кажет­ся, ино­гда при­ни­ма­ло новые отряды этрус­ских посе­лен­цев даже позд­нее, и во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки.

Сли­я­ние этих трех триб не про­изо­шло еди­новре­мен­но: объ­еди­не­ние меж­ду лати­на­ми и саби­на­ми при­пи­сы­ва­ет­ся цар­ст­во­ва­нию Рому­ла, хотя это не выглядит доста­точ­но оче­вид­ным, посколь­ку лати­ны в неко­то­рых слу­ча­ях пре­тен­до­ва­ли на гла­вен­ство над саби­на­ми (Dio­nys. II. 62). Lu­ce­res в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни суще­ст­во­ва­ли в каче­стве отдель­ной три­бы, не имея тех же самых прав как две дру­гие вплоть до того, как Тарк­ви­ний Приск, кото­рый сам был этрус­ком, урав­нял их в основ­ном с дру­ги­ми. По этой при­чине, гово­рят, он уве­ли­чил чис­ло сена­то­ров до 300 (Dio­nys. III. 67; Liv. I. 35; Cic. de Re Publ. II. 20; cf. SENA­TUS), и доба­вил две вестал­ки к суще­ст­во­вав­шим четы­рем (Dio­nys. l. c.; Fes­tus, s. v. Sex Ves­tae sa­cer­do­tes; Nie­buhr, Hist. of Ro­me, I. p. 302, &c.). Lu­ce­res, одна­ко, несмот­ря на это урав­не­ние, ино­гда отли­ча­лись от двух дру­гих триб назва­ни­ем pat­res mi­no­rum gen­tium; хотя это назва­ние так­же при­ла­га­лось к дру­гим чле­нам пат­ри­ци­ев, т. е. к тем пле­бей­ским фами­ли­ям, кото­рые были добав­ле­ны Тарк­ви­ни­ем При­ском в три три­бы, и в срав­не­нии с ними, Lu­ce­res все же име­но­ва­лись pat­res majo­rum gen­tium (cf. Nie­buhr, I. p. 304, and Göttling, p. 226, &c.). То, что это раз­ли­чие меж­ду pat­res majo­rum и mi­no­rum gen­tium сохра­ня­лось в част­ной жиз­ни во вре­ме­на, когда оно уже не име­ло цен­но­сти с поли­ти­че­ской точ­ки зре­ния, оче­вид­но у Цице­ро­на (ad Fam. IX. 21). Тулл Гости­лий доба­вил неко­то­рые знат­ные роды из Аль­бы в среду пат­ри­ци­ев (in с.876 pat­res le­git, Liv. I. 30), а имен­но Tul­lii (Julii?), Ser­vi­lii, Quinctii, Ge­ga­nii, Cu­ria­tii и Cloe­lii, к кото­рым Дио­ни­сий (III. 29) добав­ля­ет gens Me­ti­lia. Анк Мар­ций доба­вил Тарк­ви­ни­ев (Dio­nys. III. 48), Сер­вий Тул­лий — Окта­ви­ев (Sue­ton. Aug. 1, &c.), и даже Тарк­ви­ний Суперб, как кажет­ся, имел подоб­ные наме­ре­ния (Dio­nys. IV. 57; Sue­ton. Vi­tell. 1). Мы не слы­шим, что чис­ло родов было уве­ли­че­но в резуль­та­те этих добав­ле­ний, и поэто­му долж­ны пред­по­ло­жить, что неко­то­рые из них уже выми­ра­ли к это­му вре­ме­ни и что вакан­сии, кото­рые воз­ни­ка­ли таким обра­зом, запол­ня­лись эти­ми новы­ми горо­жа­на­ми (Göttling, p. 222). Во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки раз­лич­ные ино­стран­цы и бога­тые пле­беи вре­мя от вре­ме­ни ста­но­ви­лись рим­ски­ми пат­ри­ци­я­ми, напри­мер, Аппий Клав­дий и его род (Liv. X. 8; ср. II. 16; Dio­nys. V. 40; Sue­ton. Tib. 1), и Доми­ций Аге­но­барб (Suet. Ne­ro, 1). В отно­ше­нии цар­ско­го пери­о­да рим­ские исто­ри­ки гово­рят, что буд­то бы у царей было пра­во воз­во­дить в ранг пат­ри­ци­ев роды или отдель­ных лиц; но оче­вид­но, что царь не мог делать это­го без согла­сия pat­res в их кури­ях; in their cu­ries; по этой при­чине Ливий (IV. 4) вкла­ды­ва­ет в уста Кану­лея сло­ва: «per coop­ta­tio­nem in pat­res, aut ab re­gi­bus lec­ti», такое lec­tio, конеч­но, тре­бо­ва­ло санк­ции сооб­ще­ства пат­ри­ци­ев. Во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки такой допуск в ранг пат­ри­ци­ев мог быть осу­щест­влен толь­ко сена­том и po­pu­lus (Liv. IV. 4, X. 8, осо­бен­но ср. Becker, Handb. der Röm. Al­terth. II. 1 p. 26, &c.).

Посколь­ку в тече­ние это­го пери­о­да не суще­ст­во­ва­ло иных рим­ских граж­дан кро­ме пат­ри­ци­ев, мы не можем гово­рить о каких-то пра­вах и при­ви­ле­ги­ях при­над­ле­жав­ших исклю­чи­тель­но им; они все охва­ты­ва­лись CIVI­TAS (ROMAN) и GENS. Отно­си­тель­но их отно­ше­ний с царя­ми см. COMI­TIA CURIA­TA и SENA­TUS. В тече­ние это­го ран­не­го пери­о­да мы едва ли можем гово­рить о пат­ри­ци­ях как ари­сто­кра­тии, за исклю­че­ни­ем их отно­ше­ния к кли­ен­там, если рас­смат­ри­вать его в этом све­те [CLIENS].

Вто­рой Пери­од: от уста­нов­ле­ния пле­бей­ско­го сосло­вия до вре­ме­ни Кон­стан­ти­на. Когда пле­беи ста­ли осо­бым клас­сом граж­дан, кото­рый разде­лил опре­де­лен­ные пра­ва с пат­ри­ци­я­ми, послед­ние ока­за­лись в про­иг­ры­ше, посколь­ку эти пра­ва боль­ше не при­над­ле­жа­ли исклю­чи­тель­но им одним. Но намно­го боль­шее чис­ло прав, и в осо­бен­но­сти наи­бо­лее важ­ных из них, еще сохра­ня­лось в исклю­чи­тель­ном вла­де­нии пат­ри­ци­ев, кото­рые одни были ci­ves op­ti­mo jure, и кото­рые оста­ва­лись pat­res нации в том же смыс­ле, что и рань­ше. Все граж­дан­ские и рели­ги­оз­ные долж­но­сти были в их вла­де­нии, и они про­дол­жа­ли, как и преж­де, быть po­pu­lus, нация теперь состо­я­ла из po­pu­lus и ple­bes. Это раз­ли­чие, кото­рое Ливий нашел в древ­них доку­мен­тах (XXV. 12), кажет­ся одна­ко с тече­ни­ем вре­ме­ни пало в забве­ние, так что исто­рик выглядит едва осве­дом­лен­ным о нем и исполь­зу­ет тер­мин po­pu­lus для всей сово­куп­но­сти граж­дан, вклю­чая пле­бе­ев. При Анто­ни­нах тер­мин po­pu­lus обо­зна­чал всех граж­дан, за исклю­че­ни­ем пат­ри­ци­ев (Gai­us, I. 3). В их отно­ше­нии к пле­бе­ям или наро­ду в целом пат­ри­ции теперь были дей­ст­ви­тель­ной ари­сто­кра­ти­ей по рож­де­нию. Чело­век, рож­ден­ный в пат­ри­ци­ан­ской семье, был и оста­вал­ся пат­ри­ци­ем, неза­ви­си­мо от того, был ли он бога­тым или бед­ным, был ли он чле­ном сена­та или всад­ни­ком, либо зани­мал ли какую-либо зна­чи­тель­ную государ­ст­вен­ную долж­ность или нет: не суще­ст­во­ва­ло вла­сти, кото­рая мог­ла бы сде­лать пат­ри­ция пле­бе­ем, за исклю­че­ни­ем его соб­ст­вен­но­го сво­бод­но­го жела­ния, в соот­вет­ст­вии с кото­рым любой пат­ри­ций мог быть при­нят в пле­бей­скую фами­лию или стать пле­бе­ем посред­ст­вом офи­ци­аль­но­го пере­хо­да из сво­его соб­ст­вен­но­го сосло­вия в плебс, оста­вив свой род и курию и отка­зав­шись от свя­щен­но­дей­ст­вий (sac­ra). Что каса­ет­ся цен­за, то он мог и не при­над­ле­жать к бога­тым клас­сам, но его сослов­ный ранг оста­вал­ся тем же. При­ме­ра­ми обед­не­ния пат­ри­ци­ев в пери­од позд­ней рес­пуб­ли­ки явля­ют­ся: отец М. Эми­лия Скав­ра и семья Сулл в пери­од, пред­ше­ст­ву­ю­щий вре­ме­ни дик­та­то­ра с этим име­нем (Suet. Aug. 2; Liv. IV. 16; Plin. H. N. XVIII. 4; Zo­nar. VII. 15; As­con. Ped. in Scaur. p. 25, ed. Orel­li). С дру­гой сто­ро­ны, пле­бей или даже ино­стра­нец, как мы ука­зы­ва­ли выше, мог быть про­из­веден в пат­ри­ции посред­ст­вом lex cu­ria­ta. Но это про­ис­хо­ди­ло крайне ред­ко; и послед­ст­вия были тако­вы, что в тече­ние несколь­ких сто­ле­тий чис­ло пат­ри­ци­ан­ских фами­лий ста­ло так быст­ро умень­шать­ся, что к кон­цу рес­пуб­ли­ки суще­ст­во­ва­ло все­го не более пяти­де­ся­ти таких семейств (Dio­nys. I. 85). Юлий Цезарь посред­ст­вом lex Cas­sia воз­вы­сил несколь­ко пле­бей­ских фами­лий в ранг пат­ри­ци­ев, с тем чтобы они мог­ли про­дол­жать отправ­ле­ние древ­них жре­че­ских долж­но­стей, кото­рые еще при­над­ле­жа­ли их сосло­вию (Suet. Caes. 41; Tac. Ann. XI. 25; Dion Cass. XLIII. 47, XLV. 2). Август чуть позд­нее нашел необ­хо­ди­мым сде­лать то же самое с помо­щью lex Scae­nia (Ta­cit. l. c.; Dion Cass. XLIX. 43, LII. 42). Дру­гие импе­ра­то­ры сле­до­ва­ли этим при­ме­рам: Клав­дий воз­вы­сил мно­гих сена­то­ров и таких лиц, кото­рые име­ли бла­го­род­ных роди­те­лей, до ран­га пат­ри­ци­ев (Ta­cit. l. c.; Suet. Oth. 1); Вес­па­си­ан, Тит и дру­гие импе­ра­то­ры дела­ли то же (Ta­cit. Ag­ric. 9; Ca­pi­tol. M. An­to­nin. 1; Lamprid. Com­mod. 6). Для тако­го воз­вы­ше­ния лица в ранг пат­ри­ци­ев суще­ст­во­ва­ло спе­ци­аль­ное выра­же­ние in pat­ri­cios или in fa­mi­liam pat­ri­ciam ad­li­ge­re.

Хотя в тече­ние все­го это­го пери­о­да пат­ри­ции име­ли харак­тер ари­сто­кра­тии по рож­де­нию, их поли­ти­че­ские пра­ва уже не были теми же самы­ми на все вре­ме­на. Пер­вые сто­ле­тия это­го пери­о­да велась почти непре­кра­щав­ша­я­ся борь­ба меж­ду пат­ри­ци­я­ми и пле­бе­я­ми, в кото­рой пер­вые исполь­зо­ва­ли все сред­ства, чтобы удер­жать их исклю­чи­тель­ные пра­ва, но кото­рая закон­чи­лась уста­нов­ле­ни­ем поли­ти­че­ско­го равен­ства двух сосло­вий [PLEBS]. Толь­ко несколь­ко незна­чи­тель­ных жре­че­ских долж­но­стей и отправ­ле­ние опре­де­лен­ных древ­них рели­ги­оз­ных риту­а­лов и цере­мо­ний оста­лись исклю­чи­тель­ной при­ви­ле­ги­ей пат­ри­ци­ев; чем они кичи­лись, посколь­ку в преж­ние дни их рели­ги­оз­ная власть и зна­че­ние были осно­вой их поли­ти­че­ско­го пре­вос­ход­ства (см. Ambro­sch, Stu­den und An­deu­tun­gen, &c. p. 58, &c.). В то вре­мя как борь­ба меж­ду пат­ри­ци­я­ми и пле­бе­я­ми закон­чи­лась в Риме начал воз­ни­кать новый вид ари­сто­кра­тии, кото­рая частью осно­вы­ва­лась на богат­стве а частью — на испол­не­нии важ­ней­ших рес­пуб­ли­кан­ских долж­но­стей, и наиме­но­ва­ние «ноби­ли»; было дано всем лицам, чьи пред­ки зани­ма­ли какую-нибудь из куруль­ных долж­но­стей (см. NOBI­LES). Эта ари­сто­кра­тия ноби­лей ото­дви­ну­ла в тень ста­рое сосло­вие пат­ри­ци­ев, хотя оба клас­са ари­сто­кра­тов объ­еди­ни­лись, насколь­ко это было воз­мож­но, в моно­по­ли­за­ции всех самых зна­чи­тель­ных долж­но­стей государ­ства (Liv. XXII. 34, XXXIX. 41); но хотя ста­рых пат­ри­ци­ев во мно­гих слу­ча­ях мы вынуж­ден­но счи­та­ем дей­ст­ву­ю­щи­ми заод­но с ноби­ля­ми, они нико­гда не мог­ли пода­вить ощу­ще­ние сво­его пре­вос­ход­ства; и почи­та­ние, кото­рое исто­ри­че­ская древ­ность мог­ла даро­вать толь­ко им одним, все­гда отли­ча­ло их на лич­ном уровне от ноби­лей. Сколь вели­кие богат­ства посте­пен­но ско­пи­лись в руках выс­ше­го слоя, вид­но из тех мер, кото­рые были при­ня­ты при­бли­зи­тель­но во вре­ме­на с.877 Пер­вой Пуни­че­ской вой­ны, когда рас­хо­ды на обще­ст­вен­ные игры пере­ста­ли покры­вать­ся из эра­рия, а ста­ли опла­чи­вать­ся эди­ла­ми; и посколь­ку эта долж­ность была пер­вым шагом к выс­шим рес­пуб­ли­кан­ским долж­но­стям, то эта мера яви­лась мол­ча­ли­вым отре­ше­ни­ем более бед­ных граж­дан от этих долж­но­стей. При импе­ра­то­рах пози­ция пат­ри­ци­ев как обще­ст­вен­ной груп­пы не была улуч­ше­на; запол­не­ние вакан­сий в их рядах импе­ра­то­ра­ми нача­ло все боль­ше и боль­ше при­ни­мать харак­тер спе­ци­аль­ной поче­сти, воз­ла­гав­шей­ся на лицо за его хоро­шие заслу­ги или про­сто как лич­ное бла­го­во­ле­ние, так что пере­ход от это­го пери­о­да к третье­му был под­готов­лен посте­пен­но.

Отно­си­тель­но вели­ких поли­ти­че­ских и рели­ги­оз­ных при­ви­ле­гий, кото­ры­ми пат­ри­ции пер­во­на­чаль­но вла­де­ли в оди­но­че­стве, а потом были вынуж­де­ны поде­лить­ся с пле­бе­я­ми, см. PLEBS и ста­тьи об отдель­ных рим­ских маги­ст­ра­ту­рах и жре­че­ских долж­но­стях. См. так­же GENS; CURIA; SENA­TUS.

Сво­ей одеж­дой и внеш­ним обли­ком пат­ри­ции едва ли отли­ча­лись от осталь­ных рим­ских граж­дан, исклю­чая те слу­чаи, когда они были сена­то­ра­ми, куруль­ны­ми маги­ст­ра­та­ми, или всад­ни­ка­ми, в этих слу­ча­ях они оде­ва­ли, подоб­но дру­гим лицам, зна­ки отли­чия, при­су­щие этим долж­но­стям. Толь­ко одна вещь выде­ля­ла их внеш­ний облик от обли­ка дру­гих граж­дан, это был осо­бый род обу­ви, кото­рая закры­ва­ла пол­но­стью ступ­ню и часть голе­ни, хотя она была не столь высо­кой как обувь сена­то­ров или куруль­ных маги­ст­ра­тов. Эта обувь при­вя­зы­ва­лась четырь­мя тесем­ка­ми (cor­ri­gae или lo­ra pat­ri­cia) и укра­ша­лась малень­кой луной навер­ху (Se­nec. De Tran­quil. Anim. 11; Plut. Quaest. Rom. 75; Stat. Silv. V. 2. 27; Mar­tial, I. 50, II. 29). Фест (s. v. Mul­leos) утвер­жда­ет, что назва­ние этой обу­ви, кото­рую носи­ли пат­ри­ции, было mul­leus; но в пас­са­же Варро­на, на кото­рый он ссы­ла­ет­ся, гово­рит­ся толь­ко, что mul­lei (обувь пур­пур­но­го цве­та) носи­ли куруль­ные маги­ст­ра­ты (cf. Dion Cass. XLIII. 43).

Тре­тий Пери­од: от вре­ме­ни Кон­стан­ти­на до Сред­них веков. Со вре­ме­ни Кон­стан­ти­на зва­ние pat­ri­cius ста­ло пер­со­наль­ным титу­лом, достав­ляв­шим лицу, кото­ро­му он даро­вал­ся, очень высо­кий ранг и опре­де­лен­ные при­ви­ле­гии. До сих пор пат­ри­ци­я­ми ста­но­ви­лись толь­ко урож­ден­ные рим­ские граж­дане и этот титул пере­да­вал­ся от отца к его детям; но в Кон­стан­ти­но­по­ле было учреж­де­но новое досто­ин­ство и оно не воз­ла­га­лось на ста­рые рим­ские фами­лии; его дава­ли, безот­но­си­тель­но к лицам, таким мужам, кото­рые в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни про­яви­ли себя вер­ной и успеш­ной служ­бой импе­рии и импе­ра­то­ру. Этот новый титул не был наслед­ст­вен­ным, но пре­кра­щал свое суще­ст­во­ва­ние со смер­тью лица, кото­ро­му он даро­вал­ся; и когда мы чита­ет о пат­ри­ци­ан­ских фами­ли­ях это­го вре­ме­ни, это зна­чит толь­ко, что гла­ва такой фами­лии был pat­ri­cius (Zo­sim. II. 40; Cas­sio­dor. Va­riar. VI. 2). Наиме­но­ва­ние pat­ri­cius в этот пери­од при­об­ре­ло услов­ное зна­че­ние отца импе­ра­то­ра (Am­mian. Mar­cel­lin. XXIX. 2; Cod. 12 tit. 3 §5), и те, кто были таким обра­зом отли­че­ны, зани­ма­ли самое высо­кое поло­же­ние сре­ди il­lustres; одни кон­су­лы зани­ма­ли более высо­кое место, чем pat­ri­cius (Isi­dor. IX. 4. 1. 3; Cod. 3 tit. 24 s. 3; 12 tit. 3 s. 3). Титу­лы, кото­ры­ми pat­ri­cius был отли­ча­ем, были mag­ni­fi­cen­tia, cel­si­tu­do, emi­nen­tia и mag­ni­tu­do. Они либо нахо­ди­лись на дей­ст­ви­тель­ной служ­бе (где они обыч­но зани­ма­ли самые высо­кие долж­но­сти в государ­стве, в суде и в про­вин­ци­ях), и тогда они назы­ва­лись pat­ri­cii prae­sen­ta­les, или они име­ли толь­ко титул и назы­ва­лись pat­ri­cii co­di­cil­la­res или ho­no­ra­rii (Cas­siod. VIII. 9; Sa­va­ron ad Si­don. Apoll. I. 3). Все они, одна­ко, выде­ля­лись сво­им внеш­ним обли­ком и одеж­дой от обыч­ных граж­дан и ред­ко появ­ля­лись перед пуб­ли­кой ина­че, чем на колес­ни­це. Импе­ра­то­ры были обыч­но очень осто­рож­ны в наде­ле­нии этим выдаю­щим­ся отли­чи­ем, хотя неко­то­рые из наи­бо­лее свое­воль­ных дес­потов воз­ла­га­ли эту почесть на моло­дых людей и даже на евну­хов. Зенон поста­но­вил, чтобы никто не про­из­во­дил­ся в пат­ри­ции, если не был кон­су­лом, пре­фек­том или ma­gis­ter mi­li­tum (Cod. 3 tit. 24 s. 3). Одна­ко Юсти­ни­ан устра­нил неко­то­рые из этих огра­ни­че­ний. Пре­до­став­ле­ние ран­га пат­ри­ция удо­сто­ве­ря­лось полу­чав­ше­му его лицу пись­мен­ным дипло­мом (Si­don. Apol­lin. V. 16; Sui­das, s. v. Γραμ­μα­τείδιον; ср. Cas­sio­dor. VI. 2, VIII. 21, &c.).

Этот новый титул не огра­ни­чи­вал­ся рим­ля­на­ми или под­дан­ны­ми импе­рии, но ино­гда даро­вал­ся и ино­стран­ным пра­ви­те­лям, таким как Одо­акр, вождь геру­лов, и дру­гим. Когда папы Рима укре­пи­ли свою власть, они так­же при­сво­и­ли себе пра­во наде­ле­ния титу­лом pat­ri­cius выдаю­щих­ся людей и пра­ви­те­лей, и мно­гие гер­ман­ские импе­ра­то­ры были таким обра­зом отли­че­ны папа­ми. В неко­то­рых гер­ман­ских королев­ствах суве­ре­ны ими­ти­ро­ва­ли рим­ских импе­ра­то­ров и пап, даруя титул пат­ри­ция наи­бо­лее выдаю­щим­ся из сво­их под­дан­ных, но эти пат­ри­ции во все вре­ме­на были мно­го более низ­ко­го ран­га, чем рим­ские пат­ри­ции, титу­лом кото­рых гор­ди­лись коро­ли и сами импе­ра­то­ры.

(Rein, в Ersch und Gru­ber’s En­cyc­lo­pä­die, s. v. Pat­ri­cier, а для ран­не­го пери­о­да рим­ской исто­рии, Göttling’s Ge­sch. der Röm. Staatsverf. p. 51, &c., Becker’s Handbuch l. c., и p. 133, &c.).