АРЕОПА́Г

[1] Άρειος πά­γος, ὁ,

1) холм в Афи­нах к запа­ду от акро­по­ля, см. At­ti­ca, 11;

2) Аре­о­паг, древ­ней­шее и зна­ме­ни­тей­шее афин­ское суди­ли­ще (δι­κασ­τή­ριον) и вме­сте с тем государ­ст­вен­ный, обле­чен­ный поли­ти­че­ской вла­стью совет (βου­λή), назван­ный от име­ни упо­мя­ну­то­го под 1) хол­ма, на кото­ром про­ис­хо­ди­ли заседа­ния это­го сове­та (отсюда послед­ний назы­ва­ет­ся ἡ ἐξ Ἀρείου πά­γου или ἐν Ἀρείῳ πά­γῳ βου­λή, τὸ ἐν Ἀρειος πά­γος συ­νέδ­ριον). Про­ис­хож­де­ние его отно­сят еще к мифи­че­ским вре­ме­нам (ср. ска­за­ние о суде над Аре­ем по пово­ду уби­е­ния Гал­ирро­тия, сына Посей­до­на; по изо­бра­же­нию в Эсхи­ло­вых «Евме­нидах», про­цесс Оре­ста послу­жил Афине пово­дом к уста­нов­ле­нию на веч­ные вре­ме­на суда Аре­о­па­га). Этим мифам, в кото­рых выра­зи­лось народ­ное воз­зре­ние на исто­рию Аре­о­па­га, про­ти­во­ре­чат изве­стия, в кото­рых учреж­де­ние его при­пи­сы­ва­ет­ся Соло­ну (так, напр., Cic. de off. 1, 22 пола­га­ет, что Солон учреж­де­ни­ем Аре­о­па­га ока­зал бо́льшие услу­ги государ­ству, чем даже Феми­стокл). Глав­ная при­чи­на этой смут­но­сти пред­став­ле­ний об Аре­о­па­ге и его дея­тель­но­сти заклю­ча­ет­ся в том, что выс­ший момент его зна­че­ния и силы пада­ет на вре­ме­на допе­ри­к­лов­ские, о кото­рых мы име­ем лишь скуд­ные и непол­ные сведе­ния. Поэто­му-то нель­зя навер­ное опре­де­лить его отно­ше­ния к сове­ту 500 и к народ­но­му собра­нию и нель­зя с точ­но­стью уста­но­вить гра­ни­цы меж­ду судеб­ной ком­пе­тен­ци­ей Аре­о­па­га и ком­пе­тен­ци­ей суда гели­а­стов. Из неоспо­ри­мых свиде­тельств мож­но толь­ко заклю­чать, что Аре­о­паг так же, как позд­нее номо­фи­ла­ки, имел пра­во, если нахо­дил какую-нибудь меру вред­ной или про­ти­во­за­кон­ной, заяв­лять свое ve­to, чтобы вос­пре­пят­ст­во­вать ее голо­со­ва­нию или испол­не­нию.

[2] В поль­зу глу­бо­кой древ­но­сти суще­ст­во­ва­ния Аре­о­па­га несо­мнен­ным обра­зом свиде­тель­ст­ву­ет Соло­нов закон, по кото­ро­му из общей амни­стии, слу­жив­шей под­готов­ле­ни­ем к рефор­мам Соло­на, исклю­ча­лись, меж­ду про­чим, лица, осуж­ден­ные Аре­о­па­гом. Затруд­не­ние, пред­став­ля­е­мое вопро­сом о вре­ме­ни учреж­де­ния послед­не­го, раз­ре­ша­ет­ся, если при­нять во вни­ма­ние двой­ст­вен­ность зна­че­ния Аре­о­па­га, как суди­ли­ща и как государ­ст­вен­но­го сове­та. В каче­стве суда по делам об убий­ствах Аре­о­паг суще­ст­во­вал, без сомне­ния, с самых древ­них вре­мен (ср. Ἐφέ­ται). Солон же вос­поль­зо­вал­ся освя­щен­ным древ­но­стью ува­же­ни­ем наро­да к это­му зна­ме­ни­то­му суди­ли­щу, чтобы сде­лать Аре­о­паг вли­я­тель­ным поли­ти­че­ским учреж­де­ни­ем, наблюдаю­щим за всем государ­ст­вен­ным управ­ле­ни­ем, за обще­ст­вен­ным поряд­ком и нрав­ст­вен­но­стью, за непри­кос­но­вен­но­стью зако­нов (ἐπίσ­κο­πον ἁπάν­των καὶ φύ­λακα τῶν νό­μων ἐκά­θισεν, Plut. Sol. 19). Ува­же­ние к Аре­о­па­гу долж­но было еще более воз­рас­ти вслед­ст­вие того обсто­я­тель­ства, что по сво­е­му соста­ву этот совет, срав­ни­тель­но с дру­ги­ми соло­нов­ски­ми учреж­де­ни­я­ми, имел ари­сто­кра­ти­че­ский харак­тер: в Аре­о­паг посту­па­ли толь­ко быв­шие архон­ты, пред­ста­вив­шие отчет в без­упреч­ном испол­не­нии сво­ей долж­но­сти; таким обра­зом, до Ари­сти­да аре­о­па­ги­та­ми были толь­ко избран­ней­шие граж­дане 1-го иму­ще­ст­вен­но­го клас­са (ср. Ἀρχή, 3). Сле­до­ва­тель­но, по спра­вед­ли­во­сти зако­но­да­тель мог назвать это суди­ли­ще и совет 500 яко­ря­ми, на кото­рых долж­на дер­жать­ся шат­кая ладья государ­ства. Ува­же­ние, кото­рым поль­зо­вал­ся Аре­о­паг, суще­ст­вен­ным обра­зом осно­вы­ва­лось так­же и на близ­кой свя­зи его с рели­ги­ей, осо­бен­но со слу­же­ни­ем «почтен­ным боги­ням» (Σεμ­ναί); свя­ти­ли­ще Евме­нид нахо­ди­лось око­ло Аре­о­па­га, о над­ле­жа­щем чест­во­ва­нии их пек­лись аре­о­па­ги­ты, они же назна­ча­ли гиеро­по­ев для жертв, при­но­сив­ших­ся этим боги­ням. Кро­ме того, Аре­о­па­гу вве­ре­но было хра­не­ние каких-то таин­ст­вен­ных свя­щен­ных древ­них заве­тов, от соблюде­ния кото­рых зави­се­ло буд­то бы бла­го государ­ства. Аре­о­паг же дол­жен был охра­нять непри­кос­но­вен­ность государ­ст­вен­ной рели­гии и нака­зы­вать за пре­ступ­ле­ния про­тив нее.

[3] Судеб­но­му веде­нию Аре­о­па­га под­ле­жа­ли в осо­бен­но­сти φο­νικά. Он судил за пред­на­ме­рен­ное убий­ство, пред­на­ме­рен­ное пора­не­ние, под­жог и отрав­ле­ние, повлек­шее за собой смерть отрав­лен­но­го (закон Соло­на у De­mosth. Aris­tocr. p. 627: Δι­κάζειν δὲ τὴν βου­λὴν τὴν ἐν Ἀρείῳ πά­γῳ φό­νου καὶ τραύ­μα­τος ἐκ προ­νοίας καὶ πυρ­καϊᾶς καὶ φαρ­μά­κων ἐάν τις ἀποκ­τείνῃ δούς). Его же суду под­ле­жа­ла ἀσέ­βεια и, может быть, по осо­бым пору­че­ни­ям неко­то­рые дру­гие пре­ступ­ле­ния. Жало­бы пода­ва­лись архон­ту-царю. С момен­та пода­чи обви­ня­е­мо­му вос­пре­щал­ся доступ в обще­ст­вен­ные места; в 3 под­ряд сле­до­вав­шие меся­цы про­из­во­ди­лось пред­ва­ри­тель­ное след­ст­вие (προ­δικα­σία). Затем на 4-й месяц в один из 3-х послед­них дней его (но не ночью, как утвер­жда­ет это Луки­ан) под откры­тым небом (чтобы при­сут­ст­ву­ю­щие не осквер­ни­лись, нахо­дясь под одной кры­шей с пре­ступ­ни­ком) совер­шал­ся суд над убий­цей; обви­ни­тель и под­суди­мый, стоя на двух необ­де­лан­ных кам­нях — пер­вый на камне неумо­ли­мо­сти (λί­θος ἀναίδείας), дру­гой на камне пра­во­на­ру­ше­ния (λί­θος ὕβρεως) — долж­ны были страш­ной клят­вой свиде­тель­ст­во­вать исти­ну того, что они будут гово­рить. Каж­до­му из них пре­до­став­ля­лось ска­зать по 2 речи. До кон­ца пре­ний обви­ня­е­мый (толь­ко не отце­убий­ца) мог изба­вить­ся от послед­ст­вий гро­зив­ше­го при­го­во­ра, доб­ро­воль­но уда­лив­шись из оте­че­ства. После пре­ний поста­нов­лял­ся при­го­вор, назна­чав­ший для винов­но­го смерт­ную казнь или изгна­ние. При равен­стве голо­сов под­суди­мо­го оправ­ды­ва­ли (cal­cu­lus Mi­ner­vae).

[4] Что поли­ти­че­ское зна­че­ние Аре­о­па­га было весь­ма нема­ло­важ­но, мы виде­ли из при­веден­ных слов Плу­тар­ха, где Аре­о­паг назы­ва­ет­ся ἐπισ­τά­της πάν­των καὶ φύ­λαξ τῶν νό­μων. Но те же сло­ва пока­зы­ва­ют, что область его веде­ния едва ли доста­точ­но точ­но была опре­де­ле­на. Ува­же­ние, кото­рым он поль­зо­вал­ся, как зна­ме­ни­тое, уже в мифах про­слав­лен­ное суди­ли­ще, и кото­рое еще более воз­рос­ло бла­го­да­ря осо­бо­му спо­со­бу назна­че­ния аре­о­па­ги­тов, долж­но было при­да­вать и в поли­ти­че­ских делах извест­ный вес сове­там (они назы­ва­лись ὑπομ­νη­ματισ­μοί, пото­му что дава­лись пись­мен­но) Аре­о­па­га. В част­но­сти, извест­но, что ему при­над­ле­жал над­зор за мера­ми и веса­ми, за стро­и­тель­ным ведом­ст­вом, за ино­стран­ца­ми. Перед Сала­мин­ской бит­вой он доста­вил день­ги на упла­ту жало­ва­нья моря­кам, отсюда про­изо­шло это, не совсем, конеч­но, точ­ное, пока­за­ние Цице­ро­на: Est enim bel­lum ges­tum con­si­lio se­na­tus eius, qui a So­lo­ne erat con­sti­tu­tus (off. 1, 29). Анти­фонт, чело­век, лишен­ный прав граж­дан­ства, когда он, как гово­рит Демо­сфен, при­шел в город, чтобы в инте­ре­сах Филип­па под­жечь афин­ские неории, по при­ка­за­нию Аре­о­па­га был схва­чен и пре­дан суду, кото­рый при­го­во­рил зло­умыш­лен­ни­ка к смерт­ной каз­ни. Dem. de cor. p. 271. Когда Эсхин был назна­чен син­ди­ком для защи­ты прав Афин на управ­ле­ние делос­ским свя­ти­ли­щем, Аре­о­паг отверг это­го кан­дида­та как измен­ни­ка, и на место его избрал Гипе­рида. В этом слу­чае Аре­о­паг дей­ст­во­вал не на осно­ва­нии како­го-нибудь посто­ян­но ему при­над­ле­жав­ше­го пра­ва, а в силу пору­че­ния и пол­но­мо­чия, дан­но­го самим наро­дом (ὡς προ­είλεσ­θε κἀκεί­νην [τὴν ἐξ Ἀρείου πά­γου βου­λήν] καὶ τοῦ πράγ­μα­τος κυ­ρίαν ἐποιήσα­τε, Dem. de cor. p. 271). [5] Сле­до­ва­тель­но, вооб­ще его могу­ще­ство осно­вы­ва­лось на дове­рии, кото­рое он к себе вну­шал. Понят­но, что поль­зу­ю­щий­ся поче­том, ари­сто­кра­ти­че­ский по спо­со­бу назна­че­ния чле­нов и кон­сер­ва­тив­ный по сво­е­му настро­е­нию Аре­о­паг дол­жен был в осо­бен­но­сти под­вер­гать­ся напа­де­ни­ям демо­кра­тов. Ок. 460 г. Пери­к­лу, дей­ст­во­вав­ше­му через Ефи­аль­та, уда­лось зна­чи­тель­но осла­бить власть Аре­о­па­га (Ἐφιάλ­του προ­εσ­τῶ­τος ἀφεί­λον­το τῆς ἐξ Ἀρείου πά­γου βου­λῆς τὰς κρί­σεις πλὴν ὀλί­γων ἁπά­σας, Plut. Cim. 15; ср. Plut. Pe­ricl. 9 и дру­гие места). На это напа­де­ние демо­кра­ти­че­ской пар­тии наме­ка­ет­ся в несколь­ких местах «Евме­нид» Эсхи­ла, кото­рый силь­но отста­и­ва­ет Аре­о­паг, как один из стол­пов поряд­ка и пра­ва. Что каса­ет­ся до пра­ва суда над убий­ца­ми, то уже в силу свя­щен­но­го, рели­ги­оз­но­го харак­те­ра, иско­ни усво­ив­ше­го­ся это­му пра­ву, весь­ма веро­ят­но, что оно все­гда оста­ва­лось за Аре­о­па­гом. Dem. Aris­tocr. p. 641: μό­νον τὸ δι­κασ­τή­ριον [τὸ ἐν Ἀρείῳ πά­γῳ] οὐχὶ τύρ­ρα­νος, οὐκ ὀλι­γαρ­χία, οὐ δη­μοκ­ρα­τία τὰς φο­νικὰς δί­κας ἀφε­λέσ­θαι τε­τόλ­μη­κεν, ἀλ­λὰ πάν­τες ἀσθε­νέσ­τε­ρον ἄν τὸ δί­καιον εὑρεῖν ἡγοῦν­ται περὶ τού­των αὐτοὶ τοῦ πα­ρὰ τού­τοις εὑρη­μένου δι­καίου). Напро­тив того, мож­но с уве­рен­но­стью утвер­ждать, что Аре­о­паг лишен был поли­ти­че­ской вла­сти, вли­я­ния на народ­ные собра­ния и управ­ле­ние, и, таким обра­зом, дей­ст­ви­тель­но, у него отня­ты были πλεῖσ­ται κρί­σεις (выра­же­ние нуж­но пони­мать не в стро­го юриди­че­ском смыс­ле). Но уже в тече­ние Пело­пон­нес­ской вой­ны он, по-види­мо­му, воз­вра­тил себе, по край­ней мере отча­сти, свою преж­нюю силу. Что после паде­ния трид­ца­ти Аре­о­паг поль­зо­вал­ся преж­ним вли­я­ни­ем и зна­че­ни­ем, дока­зы­ва­ет толь­ко эта встав­ка у An­doc. de myst. § 83: ἐπι­μελείσ­θω ἡ βου­λὴ ἡ ἐξ Ἀρείου πά­γου τῶν νό­μων, ὅπως ἄν αί ἀρχαὶ τοῖς κει­μένοις νό­μοις χρῶν­ται.

Еще и во вре­ме­на рим­ско­го вла­ды­че­ства Аре­о­паг поль­зо­вал­ся вели­чай­шим поче­том (Cic. de n. d. 2, 29) и имел силь­ное вли­я­ние на государ­ст­вен­ные дела и на граж­дан (Tac. ann. 2, 55).

Ср.: Phi­lip­pi, der Areo­pag und die Ephe­ten (1874).