COGNÁTI (КОГНА́ТЫ)

«Cog­na­tio­nis sub­stan­tia bi­fa­riam apud Ro­ma­nos in­tel­li­gi­tur. Nam quae­dam cog­na­tio­nes jure ci­vi­li, quae­dam na­tu­ra­li con­nec­tun­tur: non­nun­quam ut­ro­que jure con­cur­ren­te, et na­tu­ra­li, et ci­vi­li, co­pu­la­tur cog­na­tio. Et qui­dem na­tu­ra­lis cog­na­tio per se si­ne ci­vi­li cog­na­tio­ne in­tel­li­gi­tur, quae per fe­mi­nam des­cen­dit, quae vul­go li­be­ros pe­pe­rit. Ci­vi­lis autem per se, quae etiam le­gi­ti­ma di­ci­tur, si­ne jure na­tu­ra­li cog­na­tio con­sis­tit per adop­tio­nem. Ut­ro­que jure con­sis­tit cog­na­tio, cum jus­tis nup­tiis contrac­tis co­pu­la­tur»^[1] (Dig. 38, 10, 1, 4, 2). Ины­ми сло­ва­ми, у рим­лян было два раз­лич­ных поня­тия о род­стве: род­ство по jus ci­vi­le^[2] (ag­na­tio, cog­na­tio ci­vi­lis или le­gi­ti­ma^[3]) и род­ство по jus gen­tium или na­tu­ra­le^[4] (cog­na­tio na­tu­ra­lis или cog­na­tio κατ’ ἐξο­χήν^[5]). Агна­ты опре­де­ля­ют­ся в Gai­us, I. 156 и Just. Inst. I. 15, 1 (ср. Gai­us, III. 10; Inst. III. 2, 1) как те, кто «per vi­ri­lis se­xus per­so­nas cog­na­tio­ne juncti»^[6]. Но это опре­де­ле­ние долж­но быть рас­ши­ре­но так, чтобы вклю­чать всех при­ем­ных род­ст­вен­ни­ков, напри­мер, бра­тьев и дядьев, кото­рых вооб­ще нель­зя назвать когна­та­ми, если когна­ты — это лица, свя­зан­ные толь­ко кров­ны­ми уза­ми, а так­же жен­щин, кото­рые путем вступ­ле­ния in ma­num ma­ri­ti^[7] ста­но­ви­лись fi­liae lo­co^[8] сво­им супру­гам и, сле­до­ва­тель­но, агнат­ка­ми сво­им соб­ст­вен­ным детям и вооб­ще агна­там супру­гов. И наобо­рот, это опре­де­ле­ние долж­но быть суже­но так, чтобы исклю­чить когна­тов, кото­рые, хотя и per vi­ri­lis se­xus per­so­nas juncti, но за счет ca­pi­tis de­mi­nu­tio mi­ni­ma^[9] [Ca­put] покида­ли свою агна­ти­че­скую семью (поэто­му Уль­пи­ан гово­рит, Reg. 11, 4, «ejus­dem fa­mi­liae»^[10]). В сущ­но­сти, агна­ты — это лица, кото­рые состо­ят в род­стве друг с дру­гом по муж­ской линии (неза­ви­си­мо от того, явля­ет­ся ли это род­ство кров­ным, при­ем­ным или ква­зи­при­ем­ным, т. е., про­ис­те­каю­щим из ma­nus) и меж­ду кото­ры­ми не постав­ле­на пре­гра­да за счет ума­ле­ния граж­дан­ских прав (ca­pi­tis de­mi­nu­tio); а агна­ти­че­ское род­ство — это связь меж­ду дву­мя или более лица­ми, осно­ван­ная на po­tes­tas^[11] или ma­nus, кото­рым все они были бы под­чи­не­ны, если бы отец семей­ства был жив (Sir H. Mai­ne, An­cient Law, pp. 146—148). Так, если A име­ет во вла­сти трех сыно­вей, B, C и D, и двух вну­ков (Y и Z) от B и эман­ци­пи­ру­ет B, а затем уми­ра­ет, то C, D, Y и Z явля­ют­ся агна­та­ми друг дру­гу и всем соб­ст­вен­ным агна­там A, но не явля­ют­ся агна­та­ми B, кото­рый при эман­ци­па­ции под­верг­ся ума­ле­нию граж­дан­ских прав (ca­pi­tis de­mi­nu­tio) и, сле­до­ва­тель­но, не име­ет ника­ких род­ст­вен­ни­ков-агна­тов.

С дру­гой сто­ро­ны, есте­ствен­ное когна­ти­че­ское род­ство (cog­na­tio na­tu­ra­lis) или про­сто когна­ти­че­ское род­ство — это то, что мы назы­ваем кров­ны­ми уза­ми. Оно неза­ви­си­мо от отцов­ской вла­сти, но (несмот­ря на мак­си­му «ci­vi­lis ra­tio na­tu­ra­lia jura cor­rum­pe­re non po­test»^[12], Gai­us, I. 158) оно — или, по край­ней мере, его юриди­че­ские послед­ст­вия — уни­что­жа­лось наи­боль­шим или сред­ним ума­ле­ни­ем граж­дан­ских прав (Inst. I. 16, 6). Когна­та­ми друг дру­гу явля­ют­ся все те люди, кото­рые про­ис­хо­дят от одно­го и того же лица, кото­рое может быть как муж­чи­ной, так и жен­щи­ной («cog­na­ti… qua­si ex uno na­ti»^[13], Dig. 38, 8, 1, 1), а их род­ство может быть как линей­ным (как меж­ду пред­ка­ми и потом­ка­ми), так и боко­вым (как меж­ду бра­тья­ми и сест­ра­ми, дядья­ми и пле­мян­ни­ка­ми, кузе­на­ми и т. д.). Лица, имев­шие обо­их общих роди­те­лей, т. е. пол­но­род­ные бра­тья и сест­ры, соб­ст­вен­но назы­ва­лись ger­ma­ni^[14]; con­san­gui­nei^[15] — бра­тья и сест­ры, рож­ден­ные раз­ны­ми мате­ря­ми от одно­го отца; ute­ri­ni^[16] — бра­тья и сест­ры, рож­ден­ные одной мате­рью от раз­ных отцов. Неза­кон­но­рож­ден­ность не име­ла зна­че­ния для когна­ти­че­ско­го род­ства. Отцов­ство детей, рож­ден­ных в кон­ку­би­на­те [Con­cu­bi­na], до неко­то­рой сте­пе­ни при­зна­ва­лось зако­ном (Inst. I. 10, 13), но дети, рож­ден­ные от менее посто­ян­ной свя­зи (vul­go quae­si­ti), хотя и не име­ли отца с точ­ки зре­ния зако­на, но счи­та­лись детьми сво­ей мате­ри и явля­лись когна­та­ми ей и друг дру­гу (Inst. III. 4, 3; ib. 5, 4). Юсти­ни­ан так­же при­зна­вал когна­ти­че­ское род­ство меж­ду сво­бод­ны­ми потом­ка­ми рабы­ни (Inst. III. 6, 10). И даже нере­аль­ное когна­ти­че­ское род­ство выво­ди­лась из реаль­но­го агна­ти­че­ско­го, не осно­ван­но­го на кров­ном род­стве: напри­мер, при­ем­ный ребе­нок мог при­тя­зать на наслед­ство соглас­но эдик­ту в чис­ле когна­тов, если он упу­стил воз­мож­ность заявить о сво­ем пра­ве агна­та по граж­дан­ско­му зако­ну. Но если закон­ное агна­ти­че­ское род­ство, воз­ник­шее из усы­нов­ле­ния, уни­что­жа­лось ума­ле­ни­ем граж­дан­ских прав (т. е., эман­ци­па­ци­ей), то не сохра­ня­лось и когна­ти­че­ско­го род­ства, но агнат по рож­де­нию все же оста­вал­ся когна­том и после эман­ци­па­ции, ибо «ci­vi­lis ra­tio na­tu­ra­lia jura cor­rum­pe­re non po­test», cit. supr.

При опре­де­ле­нии сте­пе­ни когна­ти­че­ско­го род­ства (а так­же и агна­ти­че­ско­го, Inst. III. 6, 8) каж­дое поко­ле­ние рас­смат­ри­ва­лось как уда­ле­ние на один шаг от лица, род­ство с кото­рым опре­де­ля­ет­ся. Так, роди­те­ли и дети — когна­ты пер­вой сте­пе­ни друг дру­гу; бра­тья, сест­ры, деды и вну­ки — вто­рой сте­пе­ни с.469 и так далее. На при­ла­гае­мой таб­ли­це изо­бра­же­ны все сте­пе­ни до шестой; более даль­ним род­ст­вен­ни­кам закон не давал ника­ких закон­ных прав; так, когна­ты более высо­кой сте­пе­ни, чем шестая, не мог­ли при­тя­зать на наслед­ство чело­ве­ка, умер­ше­го без заве­ща­ния, за исклю­че­ни­ем детей трою­род­ных бра­та или сест­ры, кото­рые, как мож­но видеть, сами нахо­ди­лись в шестой сте­пе­ни когна­ти­че­ско­го род­ства (Inst. III. 5, 5). Сте­пень род­ства каж­до­го лица на этой схе­ме по отно­ше­нию к лицу, род­ство с кото­рым опре­де­ля­ет­ся (is eave, &c.), ука­за­но циф­ра­ми, сопро­вож­даю­щи­ми несколь­ко слов: рим­ские циф­ры ука­зы­ва­ют сте­пень когна­ти­че­ско­го род­ства по кано­ни­че­ско­му пра­ву, а араб­ские циф­ры — по рим­ско­му или граж­дан­ско­му пра­ву. Послед­ний спо­соб опре­де­ле­ния при­нят в Англии для уста­нов­ле­ния лиц, име­ю­щих пра­во, как близ­кие род­ст­вен­ни­ки, на дви­жи­мое иму­ще­ство чело­ве­ка, умер­ше­го без заве­ща­ния. В кано­ни­че­ском пра­ве чис­ло, отра­жаю­щее сте­пень боко­во­го род­ства, — это все­гда боль­шее из двух чисел (если они раз­ные), отра­жаю­щих уда­лен­ность каж­дой из сто­рон от обще­го пред­ка; но в граж­дан­ском пра­ве сте­пень род­ства уста­нав­ли­ва­ет­ся путем под­сче­та от любо­го из двух лиц ко вто­ро­му через обще­го пред­ка. На вопрос о том, како­во зна­че­ние соот­вет­ст­вен­но агна­ти­че­ско­го и когна­ти­че­ско­го род­ства в рим­ской систе­ме, мож­но отве­тить, что по ста­ро­му зако­ну послед­нее не дава­ла ника­ких прав; оно толь­ко нала­га­ло обя­зан­но­сти, осо­бен­но в свя­зи с бра­ком. Муж­чи­на не мог закон­но женить­ся на линей­ной когнат­ке или пред­ста­ви­тель­ни­це боко­вой линии (напри­мер, на сест­ре, пле­мян­ни­це или тет­ке), но они не име­ли абсо­лют­но ника­ких прав по отно­ше­нию друг к дру­гу как когна­ты. Напри­мер, если отец эман­ци­пи­ро­вал мла­ден­ца, то ста­но­вил­ся его опе­ку­ном, но не пото­му, что был его отцом (ибо агна­ти­че­ская связь была разо­рва­на), но по ана­ло­гии с хозя­и­ном и рабом, пото­му, что даро­вал ему бла­го неза­ви­си­мо­сти. С дру­гой сто­ро­ны, агна­ты обла­да­ли зна­чи­тель­ны­ми пра­ва­ми в отно­ше­нии как опе­кун­ства, так и насле­до­ва­ния без заве­ща­ния. Но вся исто­рия рим­ско­го пра­ва — это исто­рия посте­пен­ной заме­ны агна­ти­че­ско­го род­ства как осно­ва­ния прав на когна­ти­че­ское, осо­бен­но в сфе­ре насле­до­ва­ния [Bo­no­rum Pos­ses­sio], и в про­из­веден­ной Юсти­ни­а­ном окон­ча­тель­ной рефор­ме зако­на о насле­до­ва­нии без заве­ща­ния в новел­ле 118 исчез­ли послед­ние следы каких-либо при­ви­ле­гий, пре­до­став­ля­е­мых агна­ти­че­ским род­ст­вом. Из преды­ду­щих при­зна­ний когна­ти­че­ско­го род­ства граж­дан­ским пра­вом, воз­мож­но, самое пора­зи­тель­ное — это que­re­la inof­fi­cio­si tes­ta­men­ti^[17].