ДОКИМАСИ́Я

Δο­κιμα­σία, раз­бор и про­вер­ка чьих-либо прав на заня­тие извест­но­го поло­же­ния в государ­стве или в народ­ной общине. Подоб­ная доки­ма­сия при­ме­ня­лась, напр., при зане­се­нии в спи­сок граж­дан, λη­ξιαρ­χι­κόν, при­чем раз­би­ра­ли, име­ет ли под­ле­жа­щее лицо закон­ные при­тя­за­ния на пра­во граж­дан­ства, т. е. про­ис­хо­дит ли он от роди­те­лей-граж­дан и т. п. (а пото­му δο­κιμασ­θῆ­ναι по зна­че­нию рав­но выра­же­нию εἰς ἄνσρας ἐγ­γρά­φεσ­θαι^[1]). Осо­бен­но была важ­на в Афи­нах доки­ма­сия долж­ност­ных лиц. Она про­из­во­ди­лась после избра­ния, до вступ­ле­ния в долж­ность, перед государ­ст­вен­ным сове­том или перед судом. Отно­си­тель­но архон­тов (посту­па­ли ли таким же обра­зом отно­си­тель­но дру­гих долж­ност­ных лиц — неиз­вест­но) при­ме­ня­лось ино­гда двой­ное про­из­вод­ство дела, спер­ва перед государ­ст­вен­ным сове­том. Кан­дида­ту на долж­ность пред­ла­га­лись извест­ные вопро­сы (ἀνακ­ρί­νειν); если он отве­чал на них неудо­вле­тво­ри­тель­но или если нахо­дил­ся обви­ни­тель, вызы­ваю­щий сомне­ние насчет его пра­ва на заня­тие долж­но­сти, то дело пере­да­ва­лось в суд, кото­рый окон­ча­тель­но решал вопрос о допу­ще­нии кан­дида­та. Отвер­же­ние его назы­ва­лось ἀπο­δοκι­μάζειν. Пред­ла­гае­мые вопро­сы отнюдь не отно­си­лись к лич­ной спо­соб­но­сти кан­дида­та к заня­тию долж­но­сти; в демо­кра­ти­че­ском горо­де, каким были Афи­ны, эта спо­соб­ность пред­по­ла­га­лась в каж­дом граж­да­нине и дей­ст­ви­тель­но мог­ла пред­по­ла­гать­ся ввиду опы­та и зна­ния, кото­рые вся­кий лег­ко при­об­ре­тал, бла­го­да­ря пуб­лич­но­сти государ­ст­вен­ной жиз­ни, ввиду так­же срав­ни­тель­но мало­го зна­че­ния и огра­ни­чен­но­го вли­я­ния отдель­ных отрас­лей разде­лен­ной меж­ду мно­ги­ми пра­ви­тель­ст­вен­ной вла­сти. Толь­ко при назна­че­нии на места, тре­бу­ю­щие осо­бен­но­го тех­ни­че­ско­го опы­та и навы­ка, како­вы, напр., воен­ные долж­но­сти, пред­ла­гав­ши­е­ся вопро­сы, веро­ят­но, каса­лись и осо­бен­ной спо­соб­но­сти кан­дида­та к исправ­ле­нию под­ле­жа­щей долж­но­сти. Но обык­но­вен­но целью испы­та­ния была лишь та, узнать, обла­да­ет ли избран­ный необ­хо­ди­мы­ми для заня­тия места граж­дан­ски­ми каче­ства­ми, т. е. про­ис­хо­дит ли он от роди­те­лей-граж­дан (отно­си­тель­но архон­тов в преж­нее вре­мя тре­бо­ва­лось даже чисто граж­дан­ское про­ис­хож­де­ние, счи­тая не толь­ко роди­те­лей, но и дедов, ἐκ τρι­γονίας), при­дер­жи­ва­ет­ся ли он извест­ных государ­ст­вен­ных куль­тов (почи­та­ния Зев­са Ἕρκειος и Апол­ло­на Πατρῷος), участ­во­вал ли он в похо­дах, поль­зу­ет­ся ли он все­ми граж­дан­ски­ми пра­ва­ми состо­я­ния (не был ли он ἄτι­μος), достиг ли он закон­но­го воз­рас­та (опре­де­лен­но­го для чле­нов сена­та в 30 лет) и т. д. В древ­ней­шее вре­мя при испы­та­нии архон­тов пред­ла­гал­ся еще вопрос об иму­ще­стве, кото­рый, конеч­но, был устра­нен со вре­мен Ари­сти­да, рас­про­стра­нив­ше­го пра­во на поступ­ле­ние в архон­ты на все клас­сы граж­дан. К доки­ма­сии долж­ност­ных лиц отно­сят­ся три речи Лисия, про­из­не­сен­ные в государ­ст­вен­ном сове­те про­тив Еванд­ра, избран­но­го в архон­ты, и про­тив Фило­на и Ман­ти­фея, избран­ных в чле­ны сове­та. Ср. Meier и Schö­mann, att. Pro­cess стр. 200 слл.

Сле­ду­ет еще упо­мя­нуть о δο­κιμα­σία ῥη­τόρων. Хотя ора­то­ры ни в каком виде не счи­та­лись долж­ност­ны­ми лица­ми, пото­му что вся­кий, счи­тав­ший себя к тому спо­соб­ным, мог высту­пить в народ­ном собра­нии, одна­ко для это­го все-таки тре­бо­ва­лось, чтобы желаю­щий гово­рить поль­зо­вал­ся все­ми пра­ва­ми граж­дан­ско­го состо­я­ния, чтобы он был ἐπί­τιμος. Кто вслед­ст­вие судеб­но­го при­го­во­ра сде­лал­ся ἄτι­μος, а несмот­ря на то, поз­во­лил себе пуб­лич­но высту­пить с речью в народ­ном собра­нии, про­тив того мог­ла при­во­дить­ся в дей­ст­вие т. н. ἔνδει­ξις (ср. Ἀτι­μία). Кто, напро­тив, совер­шил про­сту­пок, вле­ку­щий за собой ати­мию, но к это­му нака­за­нию еще не был при­го­во­рен поста­нов­ле­ни­ем суда, про­тив того мог­ла быть направ­ле­на ἐπαγ­γε­λία δο­κιμα­σίας, если, напр., утвер­жда­ли, что он про­ви­нил­ся дур­ным обра­ще­ни­ем с роди­те­ля­ми (κά­κωσις γο­νέων), тру­со­стью (δει­λία) или дру­ги­ми воен­ны­ми про­ступ­ка­ми, что он про­мотал отцов­ское наслед­ство (τὰ πατρῷα) и т. д. Изве­щал­ся ора­тор о при­ня­тии про­тив него этих мер в народ­ном собра­нии; до реше­ния дела он, веро­ят­но, дол­жен был воз­дер­жи­вать­ся от про­из­не­се­ния речей в народ­ном собра­нии. Вне­се­ние в суд про­цес­са при­над­ле­жа­ло фесмо­фе­там. В слу­чае винов­но­сти под­суди­мо­го послед­ст­ви­ем это­го раз­би­ра­тель­ства, конеч­но, было то, что ати­мия, кото­рой он под­ле­жал за взво­ди­мые на него пре­ступ­ле­ния, про­из­но­си­лась над ним тор­же­ст­вен­но судеб­ным при­го­во­ром.