КОММОД (180 — 192)

Коммод (Луций Аврелий) (180—192 гг.), старший сын Марка Аврелия и Фаустины Младшей, родился в Ланувии в 161 г. и получил имя в честь соправителя отца, Луция Вера Коммода. В 166 г. его провозгласили Цезарем. В 175 г. Авидий Кассий, поднявший на Востоке восстание против Аврелия, намечал прорваться в Италию и захватить мальчика, но был убит прежде, чем смог это сделать. Вместе с отцом Коммод принял титулы Император, Германик и Сарматский и получил полномочия трибуна, а в 177 г. — звание Августа. Надпись на бронзовом медальоне провозглашала отца и сына основателями династии (PROPAGATORIBVS IMPERII). После смерти Аврелия (в 180 г.) Коммод стал единоличным императором, сменив имя на Марк Аврелий Коммод, причем за последнее столетие он первый унаследовал трон от отца.

Вступив на престол, Коммод (по-видимому, по совету управляющего двором вифинянина Саотера) отказался от завершения захвата новых территорий, успешно начатого отцом. Он рассудил, что потребности этих операций превосходят возможности Империи, и, вероятно, был прав. К тому же он пришел к соглашению с маркоманнами, включавшему ряд условий их мирного поведения, которое более чем удовлетворяло требования консерваторов.

Затем Коммод немедленно возвратился в Рим и сразу объявил о раскрытии заговора с участием его родной сестры Аннии Луциллы (а также ее приемного племянника^[1], бывшего консула Марка Уммидия Квадрата): после смерти мужа, Луция Вера, Анния вышла замуж за Тиберия Клавдия Помпеяна из Антиохии, дважды избиравшегося консулом и считавшегося возможным наследником трона. Племяннику последнего, Квадрату^[2], было поручено нанести смертельный удар императору, но его схватили, едва он обнажил оружие. Их обоих казнили, а Луциллу сослали на Капри, где она вскоре умерла^[3]. Кроме того, Коммоду сообщили, что в заговоре замешан Таррутений Патерн — ведущий военный юрист, сопрефект претория, занимавший этот пост со времен предыдущего правителя. Его тоже умертвили.

К этим действиям императора побудил Тигидий Перенн — сопрефект Патерна, который отныне стал единственным начальником гвардии и самым влиятельным человеком Империи, поскольку Коммод охотно оставил в его руках полный контроль за деятельностью правительства. Никогда прежде префект претория не получал столь огромной власти, ему удалось удерживать бразды правления в течение трех лет. Мнения о его качествах, как человека и руководителя, сильно расходились. Дион Кассий относился к нему весьма одобрительно, но, возможно, причиной тому было личное отношение историка (в ту пору начинавшего свою карьеру) к префекту; с другой стороны, Historia Augusta показывает его скупцом и деспотом.

Перенн пытался сохранить свое положение, устранив управляющего императорским двором Саотера и назначив двух своих сыновей на ключевые посты военных наместников Паннонии. Однако, в конце концов, представители британских армий донесли Коммоду о посягательстве префекта на трон, вследствие чего гвардейцам было приказано зарубить своего начальника Перенна и одновременно прикончить его жену, сестру и сыновей. В честь такого “избавления” Коммод принял титул “Феликс”. Вольноотпущенник Марк Аврелий Клеандр, которому приписывали “честь удара”, за два года коренным образом изменил ситуацию в претории и стал наиболее влиятельным советником императора. Два сопрефекта находились в подчиненном положении, а император пожаловал ему беспрецедентный титул “Кинжал” (a pugione), что было равносильно назначению на пост министра безопасности.

Возведенный в поистине исключительный ранг, Клеандр по могуществу превзошел даже Перенна. Однако, в конце концов, он был свергнут начальником государственного снабжения зерном (praefectus annonae), который загодя искусственно и очень осторожно создал недостаток продовольствия в столице, а затем (в 190 г.) по его подстрекательству гарнизон и толпа обвинили в этой беде Клеандра и расправились с ним. Коммод не только ничего не сделал для спасения префекта, но и, по-видимому, способствовал его падению.

Еще в самом начале царствования Коммода племена Каледонии (впервые!) прорвались через стену Антонина. Они опрокинули римское войско и захватили южную часть Шотландии. Коммод поручил главному наместнику в Британии, суровому и требовательному Ульпию Марцеллу, подавить восстание, с чем тот успешно справился, проведя три решительные кампании, и восстановил разрушенные укрепления. Однако вскоре в гарнизонах провинции вспыхнул мятеж. В Испании и Галлии тоже началась партизанская война, предводителем которой стал дезертир по имени Матерн.

То были трудные для армии времена, поскольку повсюду в Европе к солдатам относились как к захватчикам и агентам тайной военной полиции. В самом Риме резкие перемены в высших эшелонах власти сеяли смерть, несли угрозу всему сенаторскому сословию. Император подвергал сенаторов серьезным преследованиям, пополняя казну (которую сам же совершенно опустошил) за счет отобранной у них собственности. К тому времени у него усилились проявления мании величия: он зашел столь далеко, что даже объявил Рим своей личной колонией, переименовав его в Коммодиану, подобные переименования были уготованы римским легионам, новой африканской флотилии для перевозки зерна, городу Карфагену и даже запуганному сенату Рима.

Наконец, новый префект претория Квинт Эмилий Лет — пожалуй, первый уроженец Северной Африки на этом посту — решил, что Коммод стал совершенно невыносимым; любовница императора Марция и управляющий двором Эклект поддержали его. На тот случай, если армия негативно отнесется к свержению династии Антонинов, заговорщики собирались заручиться поддержкой влиятельнейших лиц в администрациях провинций. Два соотечественника Лета — Септимий Север и Клодий Альбин — занимали посты наместников в Верхней Германии и Британии соответственно, а еще один близкий друг, Песценний Нигер, стал наместником в Сирии. Однако был еще и присоединившийся к заговору городской префект Пертинакс, выдвинувший свое условие: отдать ему императорский трон. В конце концов, в последнюю ночь 192 г. план убийства привели в исполнение: атлет Нарцисс, которого Коммод использовал в качестве партнера во время занятий борьбой, задушил императора. Пока сенат и простой люд стирали всякую память о Коммоде, разбивали его статуи и уничтожали надписи с его именем, Лет — хоть и был зачинщиком покушения — спас тело императора от надругательства толпы и тайно захоронил.

Исполнение заговора было спровоцировано шокирующим намерением императора 1 января 193 г., в день празднования его вступления на пост консула, появиться на церемонии во главе процессии гладиаторов и в гладиаторском облачении. Коммод был одержим стремлением демонстрировать свою доблесть на арене. Дион Кассий, обязанный (как член сената) посещать такие представления, оставил язвительное описание этих “развлечений”. Император собственноручно забивал животных, при этом сам Дион Кассий и его коллеги-сенаторы с трудом сдерживали усмешки. Во время выступлений императора на арене сенаторы должны были хором кричать: “Ты — бог, ты — первый, ты — самый удачливый из людей! Ты — победитель и всегда будешь победителем!”

Подобно Александру Великому и многим персидским и парфянским царям, Коммод воображал себя царем-охотником. Монеты, изображавшие его повергающим льва, посвящались “Храбрости Императора” (VIRTVTI AVGVSTI), ибо бесстрашие императора на охоте символизировало военные победы, а поверженный зверь означал злые силы или врагов Империи. Более того, схватки со страшными хищниками по традиции связывали с именем мифического героя Геракла (его после смерти за славные подвиги боги приняли на небеса), образ которого, по мнению философов, заключал в себе многие из главных черт, свойственных просвещенной монархии. Коммод отождествлял себя с Гераклом. Кроме того, как указывал историк Геродиан, “он выпустил указ, чтобы его именовали не Коммодом, сыном Марка, а Геркулесом, сыном Юпитера. Отвергая обычные одеяния римских императоров, он облачался в львиную шкуру и подобно Геркулесу носил палицу... и присовокупил имя Геркулеса к своим званиям и титулам, восславлявшим его, как самого мужественного из людей”. Эти сведения подтверждаются надписями на монетах, на которых попеременно и наравне изображались популярный герой и император (HERCVLES ROMANVS AVGVSTVS, HERCVLES COMMODIANVS), а Геракл провозглашался основателем “Колонии Коммодианы”, как теперь назывался Рим. Титулы “победитель” и “непобедимый” (victor, invictus), которые с тех пор неизменно присоединялись к именам римских императоров, тоже подразумевали равенство Коммода с Гераклом и Александром Великим.

Во всем этом можно усмотреть путаницу в мышлении императора. Коммод не только считал себя новым Гераклом, но и называл Геракла своим “другом и соратником” (HERCVLI COMITI). Впоследствии на римских монетах богов стали изображать именно в таком свете — то есть они выступали не как независимые существа, а как заступники и друзья римских императоров. В этом смысле римские боги стали предшественниками христианских святых; и это не случайно, поскольку правление Коммода, кстати, принявшего и титул Антонина “Пий” (святой), пришлось как раз на ту эпоху, когда традиционные олимпийские боги и богини, отождествлявшиеся с отдельными проявлениями божественного, оказались слишком многочисленными. Монеты, выпущенные во времена Коммода, провозглашали Юпитера главным среди богов (Exsuperator или Exsuperantissimus), и в этом нашел отражение глубинный процесс в развитии религии: мир подошел к рубежу, когда монотеизм христианства наилучшим образом стал соответствовать потребностям общества.

Новые религиозные веяния эпохи, представлявшие столь резкий контраст с личными качествами Коммода, нашли отражение в произведениях искусства. Об этом свидетельствует, в частности, сохранившаяся до сей поры колонна Марка Аврелия, возведение которой было завершено именно в те времена и в рельефах которой заметно влияние перемен. Скульпторы отказались от батальных мотивов наподобие римских легионов, марширующих по спиральным рельефам колонны Траяна, заменив их пафосным повествованием о человечестве. Рассказ в камне о войнах Рима не только славил победителя; показаны целые сцены, полные ужасных трагедий и страданий, это даже вызывало сострадание к судьбе варваров. Их мир представлялся миром страха и ужаса; и скульпторы не преминули поместить изображение на сюжет рейнского чуда, спасшего римское войско от разгрома.

Авторы скульптурных изваяний Коммода тоже обратились к новым подходам, применив причудливые элементы, свойственные барокко, при изображении невозмутимой, слегка надменной и зловещей красоты императора. Предпочтение отдавалось глянцевой поверхности, что свидетельствовало о появлении новых эстетических норм в скульптуре. Коммод, по словам Геродиана, был очень красивым мужчиной с переливающимися на солнце, словно пылающими светлыми кудрями, вдохновлявшими льстецов на сравнения с небесным сиянием. Однако, согласно Диону Кассию, он был простодушен и глуповат, что ставило его в зависимость от приближенных, которые склоняли его к жестокостям и распутствам.

(текст по изданию: М. Грант. Римские императоры / пер. с англ. М. Гитт — М.; ТЕРРА - Книжный клуб, 1998)

ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ САЙТА

^[1] В оригинале “as well as her eminent cousin” — «а также её знаменитого кузена».

^[2] В оригинале “Quintianus” — «Квинциану».

^[3] В оригинале “He and Quadratus were executed and Lucilla was banished to Capreae and put to death soon afterwards” — «Его и Квадрата казнили, а Луцилла была сослана на Капри и вскоре казнена».