Проблема исторического познания неразрывно связана с вопросом о достоверности наших источников, исторической письменной традиции. Достаточно остро эта проблема стоит перед исследователем архаического римского общества и его права. Ведь, как правило, письменные источники архаического периода развития общества весьма скудны и немногочисленны и их оригинальный текст утрачен, а имеющиеся в нашем распоряжении сведения о них связаны с сообщениями письменной традиции гораздо более поздней эпохи. В связи с этим историков права всегда волновал вопрос о том, в какой мере мы можем доверять поздней традиции, в какой степени мы вообще вправе опираться на ее сведения. Исследователи решали эту проблему по-разному. Еще не забыт гиперкритицизм XIX — начала XX вв., когда античные авторы обвинялись в незнании и непонимании истории и права архаического Рима и всякое противоречие источников давало некоторым исследователям основание вообще отвергать реальность сведений по праву Рима VIII—III вв. до н. э. Еще и сегодня отдельные представители, например, французской школы подчеркнуто начинают свои исследования лишь с III—II вв. до н. э., тем самым утверждая тезис о невозможности объективного исследования архаического периода. Еще и сегодня отдельные историки искренне убеждены в том, что они гораздо лучше античных авторов разбираются в архаическом праве, позволяя себе перекраивать его, вольно толковать историю раннего Рима, отдавая предпочтение не данным источников, а своим зачастую слишком умозрительным построениям. Однако наиболее серьезные исследователи, особенно представители немецкой и итальянской школы всегда отдавали предпочтение данным античной традиции. Сегодня их позиции значительно укрепились, так как данные археологии во многом подтверждают сведения традиции об архаическом Риме. Однако сама специфика археологических источников позволяет использовать их лишь в качестве вспомогательных, особенно в вопросе изучения архаического права.
Поэтому актуальным представляется исследование уровня исторических знаний античности, степени разработанности критериев и подходов самих древних авторов. В этом докладе я ограничусь рассмотрением лишь сведений традиции о так называемых царских законах и законах XII таблиц. Наиболее ранние из дошедших до нас сколько-нибудь систематических сведений принадлежат историкам и юристам I в. до н. э. Это прежде всего сочинения Ливия, Дионисия Галикарнасского и Цицерона. Они дают общее описание законов, нередко цитируя их, отчасти сохраняя архаичность языка, иногда ссылаясь и на источники информации. Так из Дионисия мы узнаем, что впервые законы Нумы Помпилия были записаны еще при царе Анке Марции в VII в. до н. э., а затем, в конце VI в. до н. э., уже после изгнания царей все царские законы были собраны в книге некоего понтифика Гая Папирия. Ливий приводит из царских законов прямые цитаты, содержащие тексты сакральных клятв и договоров, а Цицерон (De leg.) прямо указывает на свое знакомство с текстом законов Нумы, написанных не всегда понятным ему и его современникам языком.
Как относиться к этим сведениям? Для меня достаточно очевидно, что вышеназванные авторы не только имели в своем распоряжении тексты архаических законов, но и хорошо знали их содержание. Однако в какой мере они следовали этому содержанию в своих произведениях? Понятно, что их изложение было опосредовано образом мыслей, если хотите, менталитетом человека отнюдь не архаической эпохи, но из общества I в. до н. э. На их изложение оказывало влияние и образование, и политика того времени, и индивидуальные черты характера. Однако, то же самое мы можем сказать и о любом современном профессиональном историке. Уровень объективности историка во все времена зависел от уровня знаний всего общества, от внимания общества к данной проблеме. И здесь выясняется, что в отношении знания своего древнего права требования у римлян были достаточно высокими. Знание права, умение его толковать считалось в Риме эпохи Цицерона особенно почетным. Следует вспомнить слова самого Цицерона о том, что законы XII таблиц должны были выучиваться детьми наизусть. Вообще Цицерон и другие античные авторы указывают на древнюю и устойчивую традицию изучения права. Ясно, что в таком обществе, в таком окружении прямая фальсификация фактов если и не невозможна, то весьма затруднительна. Поэтому, на мой взгляд, степень достоверности сообщений авторов I в. до н. э. достаточно высока и мы можем пользоваться их информацией также как, например, используем труды историка Карамзина для знакомства с Повестью временных лет.
Что касается более поздней традиции, относящейся к I—V вв. н. э., то исследователей архаики нередко упрекают в том, что они опираются на данные сочинения с той же степенью доверия, что и к более ранним авторам. В какой степени это правомерно? Если говорить в целом, то следует выделить следующие черты историографии этой эпохи. С одной стороны появляются многочисленные бревиарии, своего рода популярные издания лишь краткий курс римской истории. С другой стороны, ограничение свободы политической, ораторской деятельности приводит к усилению, если можно так выразиться, «чистой» науки. Попытаюсь разъяснить свой тезис. Дело в том, что количество письменных источников по римскому праву в I—V вв. не уменьшалось, а интенсивно росло. Мы знаем о довольно значительном числе юридических комментарий как к царским законам, так и к децемвиральному своду. Появляются и многочисленные лингвистические комментарии, своего рода этимологические словари, объясняющие значение древних терминов. Причем уровень требований к таким сочинениям значительно возрос. Появляется и развивается то, что мы сегодня называем научным аппаратом — система строгих отсылок на источник информации с точным указанием автора, названия его сочинения и номера книги (античные книги по объему сопоставимы с нашими главами). При условии бережного сохранения древнейших первоисточников данные таких авторов представляются не менее, а порой может быть даже и более ценными, чем сведения авторов II—I вв. до н. э., так как именно в этих произведениях особенно часто приводятся прямые цитаты из древнейших законов. Действительно, никто не убедит меня в том, что труды, например, нашего современника профессора Щапова по источникам древнейшей Руси менее ценны, чем труды Карамзина, хотя он и жил в несколько более ранний период. Также и в древнем Риме в I—V вв. имела место не утрата традиции, а ее развитие, я бы даже сказал, научное развитие. Уровень этого развития блестяще демонстрируют исторические, лингвистические и юридические комментарии авторов V в. н. э. Боеция, Сервия Грамматика, Макробия и других.
Здесь еще раз следует подчеркнуть одну деталь: и так называемое ius Papirianum, содержащее тексты царских законов, и законы XII таблиц существовали вплоть до эпохи Юстиниана. На мой взгляд блестяще демонстрирует это в отношении XII таблиц итальянский романист Оливьеро Дилиберто, подчеркивая, что авторы IV—V вв. продолжали комментировать сам текст XII таблиц, обращая внимание на различного рода архаизмы и древнейшие значения слов в децемвиральном своде. Что касается Папириева права, то это собрание законов читалось и комментировалось и в I в. н. э., и в III в. н. э. (Paul. D.). Цитаты из него приводит и Макробий, уж совсем поздний автор, живший в первой половине V в. при императоре Феодосии II. Наконец, если мы внимательно прочтем предисловие Юстиниана к кодексу, то поймем, что знаменитый Corpus iuris civilis был составлен не из-за недостатка юридических документов, начиная с эпохи Ромула, а наоборот, из-за чрезмерного обилия таковых, из-за превышающего человеческие способности бремени многочисленных юридических комментарий к цивильному праву.
Отдельно остановимся на истории источников римского права, которую дает юрист II в. н. э. Помпоний. Важность этого труда не раз отмечалась в историографии. Здесь же я хочу отметить лишь те данные Помпония, которые характеризуют уровень сохранности древнейших источников права и уровень знания их юристами классической эпохи. Любопытно, что Помпоний, рассказывая и о царских законах, собранных Папирием, и о законах XII таблиц, подчеркивает, что они были записаны. В то же время рядом, говоря о первых комментариях, толкованиях к законам XII таблиц, он обращает внимание на то, что эти комментарии не были записаны. Далее он особо отмечает и случаи, когда какое-либо юридическое сочинение не сохранялось, было утрачено, как это произошло с книгой юриста конца IV в. до н. э. Аппия Клавдия Сторукого. Таким образом, можно с достаточной долей вероятности утверждать, что информация об архаическом праве, дошедшая до нас в достаточно поздней традиции, основана не на легендах и устных преданиях, а непосредственно на архаических записях законов.
Однако на примере хотя бы истории XX века мы хорошо знаем, сколь успешно можно фальсифицировать исторические факты даже при наличии хорошей источниковой базы. Поэтому метод критического анализа традиции является, на мой взгляд, основополагающим в историческом исследовании. Боюсь показаться банальным, но все же перечислю некоторые необходимые для такого анализа научные критерии.
Во-первых, конечно, необходимо выбрать позитивную, непротиворечивую информацию источников, вписывающуюся в общую картину истории архаического Рима. Однако следует учитывать, что противоречия в источниках могут быть надуманными, то есть, иметь, как справедливо отметил английский историк Раафлауб, своей причиной просто их неверную интерпретацию современными исследователями.
Во-вторых, необходимо сопоставление с данными археологии, эпиграфики и лингвистики. Наиболее плодотворным в изучении права представляется лингвистический или терминологический анализ. Многочисленные этимологические штудии древних иногда позволяют выделить древнейшее значение того или иного термина. Например, древнейшее значение слова hostis (враг) обозначало всякого чужеземца, связанного с римлянами договором, то есть по значению стояло близко к славянскому слову «гость». Отсюда и перевод нормы XII таблиц о hostes имеет совсем иное значение, чем то, которое дают некоторые наши исследователи.
В-третьих, особенно в последние десятилетия очень много для исследований архаического римского права стал давать сравнительный анализ различных древних или раннеклассовых обществ. И здесь заслуженным авторитетом пользуются теоритические разработки этнологов. Опираясь на их выводы, можно судить о том, насколько тот или иной факт вписывается в наши общие представления о развитии ранних обществ. Например, исследование древнейшей сакральной санкции sacer esto, обозначавшей проклятие и принесение нарушившего сакральный закон в жертву богам, вполне сопоставимо с хорошо известной системой религиозных запретов, табу, распространенных в раннеклассовых обществах. Отсюда ясно, что комментарии подобного рода санкций античными авторами носят достаточно объективный характер, тем более что сами римляне не очень любили вспоминать о своих варварских обычаях человеческих жертвоприношений.
Наконец, полученный таким образом результат необходимо сопоставить с представлениями современной романистики об архаическом римском праве и там, где ученые опираются преимущественно лишь на собственные теоретические разработки, скорректировать их в пользу большего доверия к традиции.
Опираясь на данные критерии, можно составить общую модель истории письменной традиции архаического права. Если излагать кратко, можно выделить следующие этапы:
Запись законов Нумы Помпилия в период правления Анка Марция (VII в. до н. э.) на деревянных табличках. Такого рода деревянные таблички описаны Дионисием и поздними античными комментаторами. Далее, в конце VI в. до н. э. все царские законы были зафиксированы в книге понтифика Папирия. Затем, фиксация царских законов с некоторыми дополнениями норм о плебейских трибунах произошла после сецессии плебеев в 494 г. до н. э. Наконец, многие положения царских законов вошли в децемвиральный свод, составленный и записанный в 451—450 гг. до н. э. После нашествия галлов в 390 г. до н. э. часть царских законов и XII таблиц погибла, а часть, касавшаяся сакрального права и фаст, была утаена понтификами и лишь в конце IV в. до н. э. вновь опубликована была лишь Флавием. Этот текст получил особое название ius Flavianum. Вновь опубликованы уже с комментариями Корункания они были в начале III в. до н. э. Наконец, весьма популярным было издание Элия Пета, содержавшее в себе сами законы XII таблиц, комментарии понтификов к ним и иски. Эта книга была названа Tripertita и стала основой для дальнейшего изучения цивильного права следующими поколениями юристов.
Таким образом, отвечая на вопрос, является ли традиция о древнейших источниках по праву архаического Рима легендой или реальностью, можно с достаточной степенью вероятности сказать, это больше реальность, чем легенда.
