От прав гражданства к праву колоната.
Формирование крепостного права в поздней Римской империи.

Коптев А. В. От прав гражданства к праву колоната. Формирование крепостного права в поздней Римской империи.
Вологда: Изд-во «Ардвисура», 1995, 264 с.

с.177

Гла­ва 5

«БРАЧНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО» ДЛЯ КОЛОНОВ В IV—VI ВВ.

5. 1 Брач­ное зако­но­да­тель­ство в Кодек­се Фео­до­сия.

Судя по мате­ри­а­лам Кодек­сов Фео­до­сия и Юсти­ни­а­на, кон­сти­ту­ции, посвя­щен­ные брач­но­му пра­ву для коло­нов, появи­лись с середи­ны 60-х гг. IV в.1 Фраг­мен­ты трех пер­вых поста­нов­ле­ний тако­го рода сохра­ни­лись толь­ко в Кодек­се Юсти­ни­а­на2. Крат­кость их тек­стов явно ука­зы­ва­ет на сокра­ще­ние и пере­ра­бот­ку соста­ви­те­лей кодек­са: «Рож­ден­ные от инкви­лин наше­го дома в бра­ке с отцом-деку­ри­о­ном пусть сле­ду­ют ста­ту­су не сво­их отцов, а мате­рей (X, 32, 29). Если воль­ноот­пу­щен­ни­ки при попу­сти­тель­стве патро­нов выбе­рут брач­ный союз с наши­ми рабы­ня­ми или коло­на­ми, пусть зна­ют те, что вслед за этим они утра­тят удоб­ство патро­на (VI, 4, 2). Родив­ши­е­ся от сво­бод­но­рож­ден­но­го и нашей коло­ны или рабы­ни пусть счи­та­ют­ся того про­ис­хож­де­ния, кото­ро­го и их мате­ри (XI, 68, 4)». Несо­мый ими смысл, несо­мнен­но, при­над­ле­жит VI в. Но, веро­ят­но, его осно­ва, хотя и сохра­нив­ша­я­ся в пере­ра­ботан­ном виде, отно­сит­ся ко вто­рой поло­вине IV и.

Отсут­ст­вие обще­го кон­тек­ста, из кото­ро­го были изъ­яты эти фраг­мен­ты кон­сти­ту­ции Вален­ти­ни­а­на I, не поз­во­ля­ет с пол­ной опре­де­лен­но­стью выявить их пер­во­на­чаль­ное содер­жа­ние и смысл. Поэто­му делае­мые иссле­до­ва­те­ля­ми на осно­ве этих тек­стов (апри­о­ри при­ни­мае­мых за ори­ги­нал) выво­ды о поло­же­нии коло­нов в IV в. непра­во­мер­ны3. Обра­ща­ет вни­ма­ние, что все три кон­сти­ту­ции отно­си­лись к импе­ра­тор­ским коло­нам, на брак с кото­ры­ми пре­тен­до­ва­ли чужие для импе­ра­тор­ских име­ний лица — деку­ри­он, отпу­щен­ни­ки, сво­бод­но­рож­ден­ный. Види­мо, лица раз­лич­но­го состо­я­ния стре­ми­лись вос­поль­зо­вать­ся при­ви­ле­ги­я­ми импе­ра­тор­ских вла­де­ний, чтобы избе­жать сво­их обще­ст­вен­ных или ста­тус­ных обя­зан­но­стей. В то же вре­мя нор­мы, фор­ми­ро­вав­ши­е­ся в IV в. для импе­ра­тор­ских име­ний, ока­за­лись в VI в. удоб­ным пре­цеден­том для коло­на­та в целом. То, что импе­ра­тор­ские вла­де­ния обла­да­ли свой­ст­вом «втя­ги­вать» в себя всех лиц несво­бод­но­го ста­ту­са, сопри­ка­сав­ши­е­ся с его работ­ни­ка­ми, было, види­мо, резуль­та­том дли­тель­ной эво­лю­ции и не мог­ло появить­ся неожи­дан­но в IV в. Для это­го вре­ме­ни мож­но гово­рить лишь о поли­ти­ке покро­ви­тель­ства импе­ра­то­ров сво­им име­ни­ям.

Иное дело кури­а­лы. Вопрос о бра­ке деку­ри­о­нов с под­власт­ны­ми жен­щи­на­ми из сель­ских име­ний неод­но­крат­но вста­вал с нача­ла IV в.4 Кури­а­лов пред­пи­сы­ва­лось изы­мать из «лона могу­ще­ст­вен­ных домов». А вот вопрос о судь­бе их воз­мож­ных в укры­вав­ших их име­ни­ях детей в импе­ра­тор­ском зако­но­да­тель­стве IV в. не постав­лен. Для брач­ной свя­зи с рабы­ня­ми это оче­вид­но, посколь­ку в каче­стве кон­ту­бер­ния брак тако­го рода закон­ным не счи­тал­ся. Дети рабынь были соб­ст­вен­но­стью гос­по­ди­на мате­ри. Брак деку­ри­о­на с дочерь­ми коло­нов в кон­сти­ту­ции 365 г. назван мат­ри­мо­ни­ем. Поэто­му пред­пи­са­ние детям от тако­го бра­ка сле­до­вать ста­ту­су мате­ри долж­но было иметь вес­кие при­чи­ны. Види­мо, с 60-х гг. IV в., во мно­гих отно­ше­ни­ях рубеж­ных для коло­на­та, эта про­бле­ма ста­ла при­вле­кать вни­ма­ние как адми­ни­ст­ра­то­ров, так и юри­стов. Пре­цеден­том ее раз­ре­ше­ния мог­ли послу­жить брач­ные нор­мы пред­ше­ст­ву­ю­щей эпо­хи, отно­ся­щи­е­ся к сво­бод­ным раз­лич­но­го граж­дан­ско­го ста­ту­са: «Брак зако­нен, если меж­ду теми, кто его заклю­чил, суще­ст­ву­ет пра­во на брак […] Пра­во на брак име­ют рим­ские граж­дане с рим­ски­ми граж­да­на­ми, с латин­ски­ми же и пере­гри­на­ми толь­ко в том слу­чае, если такое пра­во даро­ва­но. С раба­ми нет ника­ко­го пра­ва бра­ка. Если име­ет­ся пра­во на брак, дети все­гда сле­ду­ют за отцом, если же пра­ва на брак нет, они полу­ча­ют то же поло­же­ние, что мать, за исклю­че­ни­ем того, что от пере­гри­на и рим­ской граж­дан­ки рож­да­ет­ся пере­грин, ибо закон Мини­ция пред­пи­сы­ва­ет, чтобы тот, кто родил­ся от с.178 одно­го из роди­те­лей пере­гри­на, сле­до­вал за тем роди­те­лем, поло­же­ние кото­ро­го хуже. От рим­ско­го граж­да­ни­на и латин­ки рож­да­ет­ся латин, а от сво­бод­но­го и рабы­ни — раб, ибо так как в этих слу­ча­ях нет пра­ва на брак, то ребе­нок полу­ча­ет тот же ста­тус, что мать» (Ulp. fragm. I, 5, 2—9).

Кон­сти­ту­ции 60—70-х гг. пока­зы­ва­ют, что пер­во­на­чаль­но зако­но­да­те­лей инте­ре­со­ва­ли не брач­ные нор­мы для коло­нов сами по себе. Их появ­ле­ние в зако­но­да­тель­стве было побоч­ным резуль­та­том поли­ти­ки, направ­лен­ной на обес­пе­че­ние выпол­не­ния обя­зан­но­стей перед государ­ст­вом людь­ми раз­лич­но­го обще­ст­вен­но­го поло­же­ния. Но имен­но эти­ми кон­сти­ту­ци­я­ми было поло­же­но нача­ло фор­ми­ро­ва­нию осо­бых брач­ным норм для зави­си­мых зем­ледель­цев.

Пер­вая отно­си­тель­но досто­вер­ная кон­сти­ту­ция, дошед­шая в редак­ци­ях обо­их кодек­сов, дати­ро­ва­на 380 г. (CTh. X, 20, 10 = CJ. XI, 8, 7). Ее основ­ная часть посвя­ще­на жен­щи­нам splen­dio­ris gra­dus, всту­пав­шим в брач­ную связь с раба­ми из кол­ле­гии моне­та­ри­ев. Зако­но­да­те­ли пред­у­преж­да­ли, что в слу­чае сохра­не­ния этой свя­зи жен­щи­ну и ее детей ждет раб­ская судь­ба в соот­вет­ст­вии с нор­ма­ми Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та. Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт пред­у­смат­ри­вал обра­ще­ние в рабы­ню сво­бод­ной жен­щи­ны, без ведо­ма гос­по­ди­на всту­пав­шей в брак с его рабом. Моне­та­рии были государ­ст­вен­ны­ми раба­ми, и поэто­му, види­мо, потре­бо­ва­лось спе­ци­аль­ное разъ­яс­не­ние, что брач­ная связь с ним име­ет те же послед­ст­вия, что и связь с част­но­вла­дель­че­ски­ми раба­ми. В тече­ние IV в. сфе­ра при­ме­не­ния Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та все более сокра­ща­лась5. Но в дан­ном слу­чае настой­чи­вое обра­ще­ние к нему, види­мо, было свя­за­но с тем, тем, что здесь была заме­ша­на про­бле­ма бег­ства кури­а­лов. Splendro­ris gra­dus было обыч­ным ука­за­ни­ем на кури­а­лов6. Поэто­му дан­ная кон­сти­ту­ция вполне может рас­смат­ри­вать­ся в кон­тек­сте выше­ука­зан­ной поли­ти­ки позд­не­ан­тич­но­го государ­ства в отно­ше­нии город­ских граж­дан, и преж­де все­го деку­ри­о­нов, избе­гав­ших несе­ния граж­дан­ских обя­зан­но­стей.

Вто­рая часть кон­сти­ту­ции как бы разъ­яс­ня­ла и отте­ня­ла первую: «(1) Если же какая-либо ори­ги­на­рия или коло­на чужо­го име­ния всту­пит в брач­ную связь с моне­та­ри­ем, пусть те, кто заин­те­ре­со­ван, поспе­шат удер­жать от такой свя­зи лицо, пред­на­зна­чен­ное пра­ву полей. Ина­че пусть зна­ют, что поте­ря­ют ее, спо­соб­ст­вуя сво­ей мол­ча­ли­вой снис­хо­ди­тель­но­стью воз­мож­но­сти про­дол­же­ния отно­ше­ний. (2) Ведь мы жела­ем, чтобы ника­кая (жен­щи­на) не всту­па­ла в связь с моне­та­ри­ем, да и моне­та­рию запре­ща­ем соче­тать­ся с рож­ден­ной посто­рон­ним отцом». Этот текст, как и преды­ду­щие, не был спе­ци­аль­но посвя­щен коло­нам. В отли­чие от ситу­а­ции с жен­щи­ной из кури­а­лов, судь­ба детей коло­ны еще не инте­ре­со­ва­ла здесь зако­но­да­те­лей. Види­мо, прав Д. Айбах, счи­таю­щий, что Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт фор­маль­но не отно­сил­ся к колоне, а она была исполь­зо­ва­на здесь в каче­стве юриди­че­ско­го образ­ца со сво­им спе­ци­фи­че­ским ста­ту­сом, чтобы отте­нить при­ме­не­ние сена­тус­кон­суль­та к сво­бод­ной жен­щине7. Мож­но раз­вить его мысль, пред­по­ло­жив, что пара­граф 1 был допол­нен в кон­сти­ту­цию в пери­од состав­ле­ния Кодек­са Фео­до­сия, ведь имен­но тогда начал фор­ми­ро­вать­ся спе­ци­фи­че­ский ста­тус коло­на и кон­текст это­го пара­гра­фа выглядит осо­бен­но акту­аль­ным имен­но для 438 г. а не для 380 г.

В Кодек­се Фео­до­сия смысл это­го пара­гра­фа, види­мо, состо­ял в том, чтобы под­черк­нуть сво­бод­ный ста­тус коло­ны-ори­ги­на­рии, рав­но как и жен­щи­ны из сосло­вия кури­а­лов, к кото­рым, несмот­ря на их при­креп­ле­ние к курии и име­нию, при­ме­нял­ся Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт. Мож­но было поду­мать, что для импе­ра­тор­ской кол­ле­гии моне­та­ри­ев разъ­яс­ня­лась закон­ная воз­мож­ность вклю­чить в свой состав супру­гов сво­их чле­нов. Одна­ко во вто­ром пара­гра­фе под­чер­ки­ва­ет­ся основ­ная мысль поста­нов­ле­ния, до это­го выра­жен­ная лишь обте­кае­мо. Она состо­я­ла в жела­нии запре­тить бра­ки тако­го рода. Для гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са было бы спо­кой­нее, если бы бра­ки заклю­ча­лись толь­ко в сво­ем кру­гу или сосло­вии.

с.179 В свя­зи с отме­ной при Юсти­ни­ане Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та в вари­ан­те кон­сти­ту­ции из его Кодек­са ссыл­ка на сена­тус­кон­сульт убра­на. Иссле­до­ва­те­ли пола­га­ют, что смысл кон­сти­ту­ции от это­го не изме­нил­ся8. Одна­ко в Кодек­се Фео­до­сия запрет таких бра­ков имел несколь­ко иной смысл, чем в Кодек­се Юсти­ни­а­на. Связь с чужим рабом без санк­ции его гос­по­ди­на все­гда счи­та­лась запре­щен­ной, посколь­ку он был чужой соб­ст­вен­но­стью. В Кодек­се Юсти­ни­а­на акцент уже не на раб­ской при­ро­де моне­та­рия, а на его зави­си­мо­сти от кол­ле­гии. Поэто­му несмот­ря на почти оди­на­ко­вое зву­ча­ние текст кон­сти­ту­ции в VI в. имел несколь­ко иное зна­че­ние, чем в IV в. В VI в. пред­по­ла­га­лось, что коло­на-ори­ги­на­рия изме­нит не свой сво­бод­ный ста­тус на раб­ский, а свое поло­же­ние зави­си­мой от име­ния на зави­си­мое от кол­ле­гии. В кон­сти­ту­ции IV в. пред­по­ла­га­ет­ся, что коло­нам еще не запре­ще­но заклю­чать бра­ки за пре­де­ла­ми сво­его име­ния. Види­мо, ори­ги­на­рия, как вся­кая сво­бод­ная жен­щи­на, име­ла пра­во на закон­ный брак со сво­бод­ным любо­го ста­ту­са. Но брак с чужим рабом нака­зы­вал­ся Клав­ди­е­вым сена­тус­кон­суль­том. Таким обра­зом, изме­не­ние ста­ту­са (sta­tus mu­ta­re) для коло­нов IV и VI вв. име­ло раз­ное зна­че­ние. В IV в. это озна­ча­ло пре­вра­ще­ние из сво­бод­но­го в раба, а в VI в. из зави­си­мо­го одно­го ста­ту­са в зави­си­мо­го дру­го­го.

В кон­сти­ту­ции 397 г. из Кодек­са Фео­до­сия брач­ные отно­ше­ния коло­нов так­же не нахо­ди­лись в цен­тре вни­ма­ния: «Пусть ком­пе­тент­ные судьи при­ло­жат уси­лия для укреп­ле­ния кол­ле­гий и удер­жа­ния кол­ле­ги­а­тов. Пусть они при­ка­зы­ва­ют, чтобы даже отсут­ст­во­вав­шие дли­тель­ное вре­мя воз­вра­ща­лись в свои город­ские общи­ны со всем сво­им [иму­ще­ст­вом]. И пусть не име­ет зна­че­ния, что у них нет жела­ния, чтобы их состо­я­ние было воз­вра­ще­но в место их про­ис­хож­де­ния (lo­co ori­gi­na­rio). Отно­си­тель­но их род­ст­вен­ных свя­зей пусть име­ет место такой порядок, чтобы там, где нет рав­но­го бра­ка, насле­до­ва­лось мате­рин­ское род­ство, одна­ко где [брак] будет закон­ным, пусть сво­бод­но­рож­ден­ная при­зна­ет отцов­ское насле­до­ва­ние» (CTh. XIV, 7, 1). В цен­тре вни­ма­ния это­го поста­нов­ле­ния про­бле­ма укреп­ле­ния город­ских ремес­лен­ных кол­ле­гий, коло­ны в ней вооб­ще не упо­ми­на­ют­ся. Одна­ко в интер­пре­та­ции к ней, сде­лан­ной в 506 г. по при­ка­зу Ала­ри­ха II, «нерав­ный брак» кол­ле­ги­а­та трак­ту­ет­ся как брак с коло­ной или рабы­ней: «Если слу­чит­ся, что кол­ле­ги­а­ты убе­гут из сво­их город­ских общин, пусть будут воз­вра­ще­ны вме­сте со сво­им состо­я­ни­ем к сво­им обя­зан­но­стям в поль­зу горо­да или в место, откуда бежа­ли. Для их детей пусть сохра­ня­ет­ся такое поло­же­ние, что если они рож­де­ны от коло­ны или рабы­ни, то насле­ду­ют мате­рин­ское род­ство, если же от сво­бод­но­рож­ден­ной и кол­ле­ги­а­та, то пусть сле­ду­ют за кол­ле­ги­а­том».

Вполне веро­ят­но, что кон­сти­ту­ция 397 г., гово­ря о нерав­ном бра­ке, не име­ла в виду брак с коло­ной или рабы­ней. Послед­ние в интер­пре­та­ции — втор­же­ние реаль­но­сти нача­ла VI в.9 В IV в. в обо­их слу­ча­ях имел­ся в виду брак со сво­бод­но­рож­ден­ной жен­щи­ной. Non aequa­le conju­gium — обыч­ное сожи­тель­ство кол­ле­ги­а­та со сво­бод­ной жен­щи­ной не рав­но­го (non aequa­le) ему ста­ту­са. Conju­gium ius­tum — это сожи­тель­ство, оформ­лен­ное пра­вом, закон­ный брак, мат­ри­мо­ний. В пер­вом слу­чае закон­но­го отца как бы нет, поэто­му дети насле­до­ва­ли мате­рин­ский ста­тус. Во вто­ром слу­чае под­ра­зу­ме­ва­лось, что кол­ле­ги­ат будет воз­вра­щен в его город­скую общи­ну. Поэто­му был воз­мо­жен раз­рыв бра­ка или сожи­тель­ства в слу­чае, если жена не после­ду­ет за сво­им мужем. Но эти прак­ти­че­ские про­бле­мы не инте­ре­со­ва­ли зако­но­да­те­ля. Нор­мы дей­ст­во­вав­ше­го пра­ва были им соблюде­ны, а лица, под­па­дав­шие под них в дан­ной ситу­а­ции, долж­ны были сами сооб­ра­зо­вы­вать свои дей­ст­вия с обсто­я­тель­ства­ми, дик­ту­е­мы­ми пра­вом и жиз­нью. Сла­бо про­яв­ля­лась здесь и общая уста­нов­ка пра­ви­тель­ства в отно­ше­нии к «нерав­ным» бра­кам лиц раз­но­го соци­аль­но­го поло­же­ния. Веро­ят­но, они рас­смат­ри­ва­лись как неже­ла­тель­ные, но сослов­ная стра­ти­фи­ка­ция обще­ства IV в. была еще не настоль­ко с.180 проч­на, чтобы пол­но­стью ото­дви­нуть юриди­че­ское равен­ство граж­дан. Jus­tum conju­gium (mat­ri­mo­nium) был бра­ком, от кото­ро­го рож­да­лись име­ю­щие пра­во насле­до­ва­ния дети10. Если подой­ти к бра­ку кол­ле­ги­а­та и коло­ны с этой сто­ро­ны, то он явно был non ius­tum.

Судя по интер­пре­та­ции, в VI в. опи­сан­ная ситу­а­ция ока­за­лась удоб­ным образ­цом, под­хо­дя­щим для выне­се­ния реше­ния по пово­ду свя­зи бег­ло­го кол­ле­ги­а­та с жен­щи­ной, нахо­див­шей­ся в зави­си­мо­сти от чужо­го име­ния — коло­ной или рабы­ней. Поня­тие «нерав­ный брак» несколь­ко изме­ни­ло свой смысл по срав­не­нию с тек­стом кон­сти­ту­ции. В интер­пре­та­ции нера­вен­ство состо­я­ло в том, что кол­ле­ги­ат был зави­сим от кол­ле­гии, а коло­на — от име­ния. Раз­ная зави­си­мость к VI в. сфор­ми­ро­ва­ла раз­ный соци­аль­ный ста­тус этих лиц. Их брак не неза­ко­нен: и тот, и дру­гая сво­бод­ны. Но сво­бо­да эта раз­но­го ста­ту­са и поэто­му их брак — сожи­тель­ство. Поэто­му и дети сле­до­ва­ли мате­рин­ско­му ста­ту­су. Сопо­став­ле­ние коло­ны с рабы­ней не озна­ча­ло здесь их пра­во­во­го равен­ства, ведь их брак со сво­бод­ным кол­ле­ги­а­том сле­ду­ет пони­мать по тек­сту кон­сти­ту­ции не как неза­кон­ный, а как отсут­ст­вие рав­но­го. Для рабы­ни то и дру­гое было тож­де­ст­вен­ным. Для коло­ны же это «нера­вен­ство» озна­ча­ло, что она и ее парт­нер были сво­бод­ны­ми раз­но­го пра­ва. Поэто­му ее упо­доб­ле­ние рабыне озна­ча­ло лишь то, что они обе были свя­за­ны с име­ни­ем11.

Конеч­но, в прак­ти­че­ском отно­ше­нии такое тон­кое раз­ли­чие — рабы­ня несво­бод­на и зави­си­ма, а коло­на сво­бод­на, но зави­си­ма — вряд ли про­во­ди­лось и обе жен­щи­ны рас­смат­ри­ва­лись как лица оди­на­ко­во­го поло­же­ния. Глав­ным в этом поло­же­нии была их зави­си­мость от име­ния, а лич­ный ста­тус (раб­ский или сво­бод­ный) все более отхо­дил на вто­рой план. Победа тако­го ново­го для антич­но­сти под­хо­да долж­на была пове­сти к фор­ми­ро­ва­нию новых ста­ту­сов на осно­ве сфор­ми­ро­вав­шей­ся зави­си­мо­сти. Для кре­стьян это был еди­ный ста­тус зави­си­мо­го коло­на. Оче­вид­но, что в кон­це IV в. его еще не было, а в VI в. он уже суще­ст­во­вал. В интер­пре­та­ции ста­тус коло­ны про­ти­во­по­став­лен сво­бод­но­рож­ден­ной (in­ge­nua). Поэто­му под­ра­зу­ме­ва­лось, что брак кол­ле­ги­а­та и коло­ны не мог быть закон­ным, так как их дети сле­до­ва­ли за мате­рью12. Одна­ко пря­мо это нигде не утвер­жда­лось, посколь­ку ста­тус обо­их роди­те­лей в прин­ци­пе был сво­бод­ным, раз­ли­ча­лось лишь каче­ство их сво­бо­ды.

Про­бле­ме воз­вра­та бежав­ших кол­ле­ги­а­тов посвя­ще­на и сокра­щен­ная в Кодек­се Фео­до­сия кон­сти­ту­ция 400 г. (CTh. XII, 19, 1). В ней, в отли­чие от преды­ду­щей, пря­мо раз­би­ра­ет­ся вопрос о судь­бе детей от бра­ка таких кол­ле­ги­а­тов с коло­на­ми: «…В отно­ше­нии их детей, кото­рые, как выяс­нит­ся, роди­лись у них в бли­жай­шие сорок лет, уста­нав­ли­ва­ет­ся такой порядок, чтобы меж­ду граж­дан­ской общи­ной и теми, с чьи­ми инкви­ли­на­ми, или коло­на­ми, или рабы­ня­ми они всту­пи­ли в брач­ную связь, эти дети были поде­ле­ны так, чтобы послан­ное в послед­нюю сте­пень [род­ства] наслед­ство не стра­ши­лось ника­ко­го иска­же­ния исти­ны» (ita, ut in ul­te­rio­rem gra­dum mis­sa suc­ces­sio nul­lam ca­lum­niam per­hor­res­cat). Послед­ние про­ци­ти­ро­ван­ные сло­ва кон­сти­ту­ции пред­по­ла­га­ют, что судь­ба потом­ства реша­лась в соот­вет­ст­вии с суще­ст­во­вав­ши­ми пра­во­вы­ми нор­ма­ми, стро­го по зако­ну. Это озна­ча­ло, что каких-либо осо­бых брач­ных (как, види­мо, и каких-либо иных) норм для коло­нов, кото­рые отли­ча­лись бы от норм для дру­гих сво­бод­ных, в 400 г. не суще­ст­во­ва­ло. Неко­то­рое сму­ще­ние иссле­до­ва­те­лей вызы­ва­ет ука­за­ние на дележ детей13. Одна­ко в клас­си­че­ском пра­ве деле­ние потом­ства при нерав­ных бра­ках было обыч­ным явле­ни­ем. В самом общем виде нали­чие закон­но­го бра­ка со сво­бод­ным кол­ле­ги­а­том пред­по­ла­га­ло сле­до­ва­ние потом­ства за ним, а в слу­чае если брач­ная связь не была оформ­ле­на юриди­че­ски, дети оста­ва­лись с мате­рью. Одна­ко в позд­ней антич­но­сти еще сохра­нял­ся инсти­тут латин­ско­го граж­дан­ства и ста­тус пере­гри­нов-деди­ти­ци­ев по зако­ну Элия Сен­тия (Gai. Instit. I, 13 ff.). Сво­бо­да кол­ле­ги­а­тов мог­ла быть латин­ско­го свой­ства или они мог­ли быть отпу­щен­ни­ка­ми со ста­ту­сом деди­ти­ция. Рав­ным обра­зом и коло­ны мог­ли иметь раз­ный граж­дан­ский ста­тус.

с.181 Неяс­ной оста­ет­ся судь­ба само­го бра­ка и семьи коло­ны и кол­ле­ги­а­та. Воз­мож­но, это ого­ва­ри­ва­лось в несо­хра­нив­шей­ся части кон­сти­ту­ции. Но мож­но пред­по­ла­гать, что такая ого­вор­ка состо­я­ла не в опре­де­лен­ных ука­за­ни­ях, а в поже­ла­нии гума­ни­сти­че­ско­го харак­те­ра. По край­ней мере, даже в отно­ше­ни­ях рабов суще­ст­во­ва­ла уже мно­го­ве­ко­вая тра­ди­ция тако­го рода14. Соста­ви­те­лей Кодек­са Фео­до­сия она в дан­ном слу­чае, вслед­ст­вие некон­крет­но­сти и само­оче­вид­но­сти, не инте­ре­со­ва­ла. Им тре­бо­ва­лись чет­кие юриди­че­ские нор­мы. Само зако­но­да­тель­ство в отно­ше­нии коло­нов воз­ник­ло вслед­ст­вие появ­ле­ния новых норм и изме­не­ний в их ста­ту­се, с кото­рым еще не успе­ло согла­со­вать­ся тра­ди­ци­он­ное брач­ное пра­во, рас­счи­тан­ное на сво­бод­ных и неза­ви­си­мых лиц, кото­рое при­ме­ни­лось к коло­нам. Поэто­му идея В. Фос­са, что основ­ной юриди­че­ский инстру­мен­та­рий для того, чтобы дети от сме­шан­ных бра­ков не появ­ля­лись, был создан уже в клас­си­че­ское вре­мя и в позд­ней антич­но­сти был толь­ко адап­ти­ро­ван к вновь воз­ник­шей диф­фе­рен­ци­а­ции насе­ле­ния импе­рии, вер­на лишь в самом общем виде15

Насколь­ко юри­сты рубе­жа IV—VI вв. были щепе­тиль­ны в соблюде­нии за коло­на­ми прав сво­бод­но­го чело­ве­ка, пока­зы­ва­ет еще одна кон­сти­ту­ция 400 г.: «Мы уста­нав­ли­ва­ем, чтобы дети, рож­ден­ные сре­ди инкви­ли­нов и коло­нов, посколь­ку у них хотя и есть раз­ли­чие в име­ни, но, что каса­ет­ся востре­бо­ва­ния к месту про­ис­хож­де­ния, почти одно и то же поло­же­ние, сле­до­ва­ли отцов­ско­му ста­ту­су и поло­же­нию неза­ви­си­мо от того, оба роди­те­ля впи­са­ны в ценз или толь­ко один. (1) Это так­же долж­но сохра­нить­ся и на тот слу­чай, когда гос­по­дин двух име­ний пере­ведет коло­нов из вла­де­ния, пол­но­го земле­вла­дель­ца­ми, в то посе­ле­ние, зем­ли кото­ро­го обра­бота­ны недо­ста­точ­но, и эти име­ния по какой-либо при­чине перей­дут в пра­во раз­ных гос­под; сде­лан­ный пере­вод пусть сохра­ня­ет­ся, но так, чтобы в име­нии того гос­по­ди­на, кото­рым коло­ны были пере­веде­ны, были вос­ста­нов­ле­ны род­ст­вен­ные свя­зи пере­веден­ных» (CJ. XI, 48, 13). Сле­до­ва­ние отцов­ско­му ста­ту­су и забота о вос­ста­нов­ле­нии род­ст­вен­ных свя­зей коло­нов, даже слу­чай­но нару­шен­ных, — все это слу­жит явным дока­за­тель­ст­вом пол­но­прав­но­сти бра­ка коло­нов. Как мы преж­де уже виде­ли, сомне­ния в этом воз­ни­ка­ли когда роди­те­ли при­над­ле­жа­ли к раз­ным хозяй­ствам (в дан­ном слу­чае к име­ни­ям раз­ных гос­под). В этом слу­чае в пра­во­вой ста­тус коло­на как сво­бод­но­го чело­ве­ка втор­га­лась его зави­си­мость от места про­ис­хож­де­ния или, что то же самое, места реги­ст­ра­ции в ценз. Поэто­му зако­но­да­тель спе­ци­аль­но ого­ва­ри­ва­ет, что дети сле­ду­ют отцов­ско­му ста­ту­су (то есть соблюда­ет­ся закон­ность бра­ка коло­нов) неза­ви­си­мо от того, оба роди­те­ля при­над­ле­жа­ли одно­му име­нию или один из них при­над­ле­жал дру­го­му. Оче­вид­но, когда оба роди­те­ля коло­на при­над­ле­жа­ли к одно­му име­нию, про­бле­мы с закон­но­стью бра­ка коло­нов и судь­бой потом­ства не было. Как на прак­ти­ке про­ис­хо­ди­ло вос­ста­нов­ле­ние род­ст­вен­ных свя­зей коло­нов, когда на роди­те­лей пре­тен­до­ва­ли раз­ные гос­по­да, в этой кон­сти­ту­ции не гово­рит­ся. Вполне веро­ят­но, что она была сокра­ще­на в Кодек­се Юсти­ни­а­на.

Но в дру­гой, чуть более позд­ней кон­сти­ту­ции из Кодек­са Фео­до­сия (V, 18, 1 — 419) про­бле­ма вос­ста­нов­ле­ния род­ст­вен­ных свя­зей коло­нов обыг­ры­ва­ет­ся доста­точ­но подроб­но. «…Если какой-либо ори­ги­на­рий покинет име­ние не более трид­ца­ти лет назад, пре­дав­шись бег­ству либо пере­веден­ный по согла­ше­нию или будучи соблаз­нен, и сомне­ний в его ста­ту­се нет, при­ка­зы­ваем без задерж­ки воз­вра­тить его с потом­ст­вом в неза­кон­но поки­ну­тое име­ние, где он был рож­ден. В слу­чае, если тот, в отно­ше­нии соб­ст­вен­но­сти на кото­ро­го ведет­ся спор, умрет, пред­пи­сы­ва­ем без про­мед­ле­ния воз­вра­тить на осно­ва­нии пра­ва полей его потом­ство со всем пеку­ли­ем и пла­те­жа­ми, как если бы это был тот, кто бежал. Поэто­му в отно­ше­нии жен­щин, о кото­рых будет выяс­не­но, что они ори­ги­на­рии, если они поки­ну­ли зем­лю, кото­рой обре­че­ны, более два­дца­ти лет назад, пусть утра­чи­ва­ет силу вся­кое обра­ще­ние к про­шло­му. Одна­ко мы не счи­та­ем, что преж­ние гос­по­да долж­ны пол­но­стью терять тех, чей уход опре­де­ля­ет­ся с.182 сро­ком менее уста­нов­лен­но­го и в отно­ше­нии ста­ту­са кото­рых нет ника­ких сомне­ний, но пусть их поло­же­ние сохра­ня­ет­ся с тем, чтобы не отка­зы­ва­лось в вика­рии с третьей частью потом­ства, кото­рое было рож­де­но от чужо­го коло­на, так чтобы за детей пере­да­ва­лись дру­гие. Если же подоб­ный брак свя­жет ее не с дру­гим име­ни­ем, а с каким-либо сво­бод­ным и неза­ви­си­мым чело­ве­ком в горо­де или каком-либо месте и если толь­ко в тече­ние опре­де­лен­но­го вре­ме­ни она будет востре­бо­ва­на назад, все ее потом­ство на осно­ва­нии преж­не­го поста­нов­ле­ния сле­ду­ет воз­вра­тить. Одна­ко мы пола­га­ем, что обос­но­ван­ные иски, если кем-либо будет дока­за­но, что имел место брач­ный союз с соблюде­ни­ем пра­во­вых норм, реша­ют­ся в поль­зу тре­бу­ю­щих пере­смот­ра».

В кон­сти­ту­ции не ука­зы­ва­ет­ся, какое потом­ство коло­на под­ле­жа­ло обя­за­тель­но­му воз­вра­ту: то, с кото­рым он ушел из име­ния, или то, кото­рое он мог при­жить в чужом име­нии. Но так как о новом бра­ке в чужом име­нии речи не ведет­ся, то, воз­мож­но, име­лись в виду дети, родив­ши­е­ся до ухо­да коло­на в преж­нем име­нии или от преж­ней жены, кото­рая не рас­ста­ва­лась с ним. В таком слу­чае вопрос о бра­ке коло­нов воз­ни­кал толь­ко в свя­зи с жен­щи­ной-коло­ной, про­жив­шей в чужом име­нии менее уста­нов­лен­ных два­дца­ти лет. Посколь­ку та, что про­жи­ва­ла там более два­дца­ти лет, сохра­ня­ла семью и детей. Обна­ру­жен­ная же до исте­че­ния два­дца­ти лет в соот­вет­ст­вии с «пра­вом полей» долж­на была быть воз­вра­ще­на. Одна­ко прак­ти­че­ски это­го не про­ис­хо­ди­ло. Зако­но­да­тель созна­тель­но высту­пал про­тив раз­ры­ва бра­ка коло­нов и ино­го не пред­по­ла­гал. Такой под­ход отли­чал­ся от про­сто­го покро­ви­тель­ства бра­кам рабов из чело­ве­ко­лю­бия. Оче­вид­но, в созна­нии эпо­хи еще не отжи­ли пред­став­ле­ния о коло­нах как пол­но­прав­ных лицам, брак кото­рых столь же охра­нял­ся пра­вом как и у дру­гих сво­бод­ных. Хозя­и­ну име­ния, у кото­ро­го пер­во­на­чаль­но про­жи­ва­ла коло­на и кото­рый фор­маль­но мог пре­тен­до­вать на ее воз­вра­ще­ние, пред­по­ла­га­лось доволь­ст­во­вать­ся рав­но­знач­ной заме­ной в виде вика­рии. Види­мо, гос­по­дин имел пра­во на обя­зан­но­сти коло­ны по отно­ше­нию к име­нию, то есть на ее рабо­чие руки, но не на ее лич­ность16.

Что каса­ет­ся детей коло­ны, то они без­услов­но, соглас­но кон­сти­ту­ции, оста­ва­лись в семье. Непо­нят­но, поче­му иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что дан­ная кон­сти­ту­ция под­ра­зу­ме­ва­ла раздел потом­ства17. За детей, рож­ден­ных коло­ной в чужом име­нии, ее преж­ний хозя­ин полу­чал такую же ком­пен­са­цию, как и за нее саму. Раз­ни­ца состо­я­ла лишь в том, что дети ком­пен­си­ро­ва­лись не один к одно­му, а лишь их третья часть. Но ни о каком фак­ти­че­ском разде­ле потом­ства в кон­сти­ту­ции речи не велось. Пре­цеден­том же фор­маль­но­му разде­лу на одну и две тре­ти мог­ло слу­жить латин­ское пра­во, пред­у­смат­ри­вав­шее в слу­чае нерав­но­го бра­ка дележ детей по поло­во­му при­зна­ку (Gai. Instit. I, 85). Види­мо, зако­но­да­те­лям каза­лось спра­вед­ли­вым, чтобы новый хозя­ин коло­ны имел боль­шую долю в работ­ни­ках из потом­ства коло­нов, так как они роди­лись и вос­пи­ты­ва­лись на его зем­ле. Поэто­му речь шла о ком­пен­са­ции толь­ко одной тре­ти.

Юриди­че­ский «раздел» потом­ства мож­но свя­зать с про­бле­мой закон­но­сти бра­ка коло­нов. Спра­вед­ли­вость «деле­жа» потом­ства, при кото­ром две тре­ти сле­до­ва­ли за коло­ном-отцом, а одна треть за мате­рью, исхо­ди­ла, види­мо, из пред­став­ле­ния о закон­но­сти бра­ка. При закон­ном бра­ке дети насле­до­ва­ли ста­тус отца. И здесь ему сле­до­ва­ло две тре­ти. Но зако­но­да­те­ли не слу­чай­но ого­ва­ри­ва­ли, что для жен­щи­ны-коло­ны уста­нав­ли­ва­лось «дру­гое пра­ви­ло». Оно состо­я­ло в при­суж­де­нии ей тре­ти детей. Уста­нав­ли­вая эту новую в нача­ле V в. нор­му, авто­ры поста­нов­ле­ния исхо­ди­ли не из сооб­ра­же­ний абстракт­ной спра­вед­ли­во­сти. Раз­ви­тие ново­го пра­ва (ius ag­ro­rum) для коло­нов поста­ви­ло их перед необ­хо­ди­мо­стью соблю­сти два пра­во­вых прин­ци­па. В соот­вет­ст­вии с пер­вым, бра­ки коло­нов были закон­ны­ми и их дети сле­до­ва­ли за отцом. А в соот­вет­ст­вии со вто­рым, коло­нов — мать счи­та­лась бег­лой и родив­ши­е­ся у нее дети в тече­ние пер­вых два­дца­ти лет при­над­ле­жа­ли ее преж­не­му име­нию.

Юриди­че­ская пра­во­спо­соб­ность коло­нов в брач­ном пра­ве оче­вид­на и в послед­ней с.183 части кон­сти­ту­ции, где рас­смат­ри­ва­лись два вари­ан­та бра­ка коло­ны со сво­бод­ным и неза­ви­си­мым чело­ве­ком (li­be­ri ho­mi­nis ac sui iuris). Если меж­ду ними было сожи­тель­ство (con­sor­tium), то юриди­че­ски дети при­над­ле­жа­ли колоне и в слу­чае ее воз­вра­та обрат­но в име­ние они сле­до­ва­ли за ней. В отли­чие от коло­на чужо­го име­ния сво­бод­ный чело­век был волен менять место сво­его житель­ства. Этим и поль­зо­ва­лись зако­но­да­те­ли, пре­до­став­ляя ему само­му пра­во решить, сле­до­вать ли за женой и детьми в име­ние или разо­рвать брач­ную связь. Одна­ко поло­же­ние меня­ет­ся, если ока­зы­ва­лось, что неза­ви­си­мый горо­жа­нин и коло­на заклю­чи­ли брак с соблюде­ни­ем пра­во­вых норм. Такой брак никто не мог разо­рвать, игно­ри­руя их жела­ние, и коло­на с детьми оста­ва­лась с мужем. Пре­цеден­том здесь так­же мог­ло слу­жить пра­ви­ло бра­ка меж­ду лица­ми нерав­но­го ста­ту­са, напри­мер, рим­ским граж­да­ни­ном и лати­нян­кой. Если в момент бра­ка граж­да­нин заблуж­дал­ся отно­си­тель­но ста­ту­са сво­ей избран­ни­цы и это дока­зы­ва­лось в суде, и жена, и дети полу­ча­ли рим­ское граж­дан­ство (Ulp. fragm. I, 7, 4).

Совсем иной под­ход к этим вопро­сам сфор­ми­ро­вал­ся через сто лет, к VI в., к кото­ро­му отно­сит­ся интер­пре­та­ция кон­сти­ту­ции в Бре­виа­рии Ала­ри­ха (V, 10, 1) и ее фраг­мент в Кодек­се Юсти­ни­а­на (XI, 48, 16). Судя по интер­пре­та­ции 506 г., брак коло­нов уже не рас­смат­ри­вал­ся рав­но­знач­ным бра­ку сво­бод­ных: «…Коло­на же не может быть востре­бо­ва­на преж­ним хозя­и­ном, если нахо­ди­лась в чужой соб­ст­вен­но­сти и пра­ве (in alie­no do­mi­nio et iure) два­дцать лет. Одна­ко если она будет обна­ру­же­на до исте­че­ния этих два­дца­ти лет и роди­ла сыно­вей от чужо­го коло­на, пусть воз­вра­ща­ет­ся с третьей частью сво­его потом­ства, тогда как две тре­ти потом­ства сле­ду­ют коло­ну. Но дабы не про­ис­хо­ди­ло раз­ры­ва брач­ных уз, мы пред­пи­сы­ва­ем, чтобы тот, кому при­над­ле­жит колон, пре­до­став­лял гос­по­ди­ну жен­щи­ны воз­ме­ще­ние за нее саму и третью часть потом­ства. Одна­ко если жен­щи­на чужо­го пра­ва завле­чет в мужья сво­бод­но­рож­ден­но­го, все потом­ство жен­щи­ны будет при­над­ле­жать к его соб­ст­вен­но­сти (ad eius do­mi­nium per­ti­ne­bit) «. Пере­ход­ные нор­мы нача­ла V в., балан­си­ро­вав­шие на гра­ни меж­ду нор­ма­ми граж­дан­ско­го брач­но­го пра­ва и «пра­ва полей», в Бре­виа­рии Ала­ри­ха силь­но огруб­ле­ны и упро­ще­ны при­ме­ни­тель­но к прак­ти­че­ским потреб­но­стям рим­ско-вар­вар­ско­го обще­ства VI в. Имен­но здесь ста­вит­ся вопрос о раз­ры­ве брач­ных уз и разде­ле­нии потом­ства коло­нов, хотя и толь­ко как тео­ре­ти­че­ская воз­мож­ность. Одна­ко дача ком­пен­са­ции за жен­щи­ну и треть ее детей выглядит здесь не как необ­хо­ди­мый и обя­за­тель­ный инстру­мент соблюде­ния прав коло­нов, а как про­яв­ле­ние поли­ти­ки покро­ви­тель­ства семьям зави­си­мых коло­нов подоб­но покро­ви­тель­ству семьям рабов в ран­ней импе­рии. Обыч­ным, види­мо, и в VI в. было сохра­не­ние семей коло­нов от раз­ры­ва, одна­ко и про­ти­во­по­лож­ная воз­мож­ность не исклю­ча­лась.

Не слу­ча­ен харак­тер исполь­зо­ва­ния послед­ней части кон­сти­ту­ции в обще­стве Вест­гот­ско­го королев­ства и ран­ней Визан­тии. Ком­мен­та­то­ры VI в. избра­ли тот вари­ант бра­ка коло­ны со сво­бод­но­рож­ден­ным, кото­рый более соот­вет­ст­во­вал потреб­но­стям их обще­ства. В Бре­виа­рии Ала­ри­ха: «…Одна­ко если жен­щи­на чужо­го пра­ва завле­чет в мужья сво­бод­но­рож­ден­но­го, все потом­ство жен­щи­ны будет при­над­ле­жать его соб­ст­вен­но­сти». Вне кон­тек­ста кон­сти­ту­ции эта фра­за может пони­мать­ся как пере­да­ча детей коло­ны ее мужу сво­бод­но­рож­ден­но­му чело­ве­ку. В таком слу­чае их брак мог бы рас­смат­ри­вать­ся как закон­ный и оста­ва­лось бы толь­ко искать при­чи­ны тако­го регу­ли­ро­ва­ния. Одна­ко на самом деле дан­ная фра­за име­ла в виду пере­ход всех детей коло­ны в соб­ст­вен­ность ее хозя­и­на. В отли­чие от бра­ка с чужим коло­ном, в резуль­та­те кото­ро­го лишь две тре­ти детей пере­да­ва­лись в соб­ст­вен­ность гос­по­ди­на жен­щи­ны. В Кодек­се Юсти­ни­а­на эта мысль выра­же­на более чет­ко: «Если жен­щи­на, о кото­рой будет извест­но, что она ори­ги­на­рия, домо­га­ясь навя­жет брач­ную связь како­му-либо сво­бод­но­му чело­ве­ку в горо­де или ином месте, все ее потом­ство на осно­ва­нии ста­ро­го поста­нов­ле­ния сле­ду­ет воз­вра­тить» (CJ. XI, 48, 16 — 419). В обо­их слу­ча­ях был выбран с.184 акцент на юриди­че­ски неоформ­лен­ном бра­ке коло­ны со сво­бод­ным чело­ве­ком и на, как бы по этой при­чине, обя­за­тель­но­сти воз­вра­ще­ния детей коло­ны ее преж­не­му гос­по­ди­ну. Оче­вид­но, они воз­вра­ща­лись вме­сте с мате­рью. О воз­мож­но­сти закон­но­го бра­ка коло­нов раз­ных име­ний или, тем более, коло­ны с лицом неза­ви­си­мо­го ста­ту­са речи даже не шло. Непре­рыв­ная сто­лет­няя эво­лю­ция от Фео­до­сия II до Юсти­ни­а­на I под вли­я­ни­ем потреб­но­стей фис­ка и име­ний пре­вра­ти­ла коло­нов в осо­бое сосло­вие, на кото­рое рас­про­стра­ня­лись уже дале­ко не все юриди­че­ские нор­мы, дей­ст­во­вав­шие в отно­ше­нии антич­но­го граж­да­ни­на пред­ше­ст­ву­ю­щей эпо­хи. Гаран­тии бра­ка коло­нов пере­ста­ли суще­ст­во­вать, а воз­мож­ность для разде­ле­ния их семей была откры­та в ран­ней Визан­тии VI в. так же, как и на Запа­де.

Послед­няя по вре­ме­ни кон­сти­ту­ция из Кодек­са Фео­до­сия на рас­смат­ри­вае­мую тему посвя­ще­на ста­ту­су потом­ства от бра­ков жен­щин-колон и муж­чин из импе­ра­тор­ской кол­ле­гии соби­ра­те­лей рако­вин для про­из­вод­ства пур­пу­ра: «Если девуш­ки дру­го­го ста­ту­са всту­пят в брак с муж­чи­на­ми из лов­цов пур­пур­ных рако­вин, сле­ду­ет, чтобы те, кто будет рож­ден от них, насле­до­ва­ли мате­рин­скую при­пис­ную зави­си­мость (ne­xum ma­ter­nae adscrib­tio­nis) с того вре­ме­ни, как опуб­ли­ко­ван при­знаю­щий это закон. Для тех же, кто, как ока­жет­ся, был рож­ден рань­ше это­го, пусть будет при­ня­то такое пра­ви­ло, чтобы они насле­до­ва­ли толь­ко отцов­ский ста­тус неза­ви­си­мо от того, будет ли это потом­ство из лов­цов пур­пур­ных рако­вин или из при­пис­ных коло­нов. Не сле­ду­ет, одна­ко, оспа­ри­вать, если после изда­ния зако­на кому-то пред­ста­вит­ся целе­со­об­раз­ным счи­тать­ся или по отцу — лов­цу рако­вин, или по мате­ри, упо­мя­ну­той зави­си­мой из при­пис­ных»18.

Тер­ми­но­ло­гия и содер­жа­ние сохра­нив­ше­го­ся фраг­мен­та этой кон­сти­ту­ции тако­вы, что он есте­ствен­нее вос­при­ни­ма­ет­ся в кон­тек­сте Кодек­са Юсти­ни­а­на, неже­ли Кодек­са Фео­до­сия. Пред­пи­са­ние для потом­ства сле­до­вать мате­рин­ско­му ста­ту­су, озна­чав­шее отход от брач­но­го пра­ва если не для сво­бод­ных вооб­ще, то для обла­дав­ших пра­ва­ми рим­ско­го граж­дан­ства, застав­ля­ет вспом­нить одну из кон­сти­ту­ций 400 г., где авто­ры наста­и­ва­ли на сле­до­ва­нии отцов­ско­му ста­ту­су (CJ. XI, 48, 13). Види­мо, раз­ный зави­си­мый ста­тус обо­их роди­те­лей на прак­ти­ке неред­ко нала­гал отпе­ча­ток на судь­бу их детей, кото­рая не все­гда согла­со­вы­ва­лась с пра­во­вы­ми нор­ма­ми. Веро­ят­но, часто такие дети рас­смат­ри­ва­лись в каче­стве такой же при­над­леж­но­сти име­ния, как и их мать, что созда­ва­ло тен­ден­цию рас­смат­ри­вать подоб­ные бра­ки как обыч­ное сожи­тель­ство. Судя по кон­сти­ту­ции 427 г., пра­во еще сто­я­ло на поч­ве закон­но­сти бра­ков коло­нов, но реаль­ная дей­ст­ви­тель­ность уже схо­ди­ла с нее. Поэто­му, вво­дя в 427 г. прин­ци­пи­аль­но новый под­ход к ста­ту­су детей коло­нов и, сле­до­ва­тель­но, бра­ку меж­ду ними, зако­но­да­те­ли одной ногой еще сто­я­ли в кру­ге преж­ней пра­во­вой тра­ди­ции19. Дети, рож­ден­ные до 427 г., еще насле­до­ва­ли отцов­ский ста­тус, а с это­го вре­ме­ни — мате­рин­ский, хотя, осо­зна­вая новиз­ну и неусто­я­лость новой нор­мы, авто­ры кон­сти­ту­ции пред­ла­га­ли (види­мо, на вре­мя) ком­про­мисс­ную воз­мож­ность при­ни­мать любой ста­тус. На прак­ти­ке его при­ня­тие, види­мо, зави­се­ло от реше­ния земле­вла­дель­цев и адми­ни­ст­ра­ции кол­ле­гий. Пра­ва, давав­ши­е­ся земле­вла­дель­цу в отно­ше­нии коло­нов «пра­вом полей», посте­пен­но тес­ни­ли пра­во граж­дан­ской при­над­леж­но­сти (ori­go), при­вя­зы­вав­шее коло­на к име­нию20.

Ины­ми сло­ва­ми, кон­сти­ту­ция 427 г. высту­па­ла сво­его рода пере­лом­ным момен­том, когда акцент в брач­ном пра­ве коло­нов пере­но­сил­ся (или была сде­ла­на попыт­ка пере­не­сти его в част­ном слу­чае) с их сво­бод­но­го ста­ту­са на зави­си­мость от име­ния и его гос­по­ди­на. Но в Кодек­се Фео­до­сия еще доми­ни­ру­ют нор­мы ино­го поряд­ка. Поэто­му в собран­ных в нем кон­сти­ту­ци­ях зако­но­да­тель­ство лишь подо­шло вплот­ную к это­му момен­ту, сде­лав пер­вый шаг, чтобы пере­ме­нить центр тяже­сти. Кон­сти­ту­ция 427 г. явно сокра­ще­на и, воз­мож­но, под­коррек­ти­ро­ва­на в Кодек­се. В после­дую­щем с.185 пра­ве Новелл сле­до­ва­ние мате­рин­ско­му пра­ву было упро­че­но, прав­да, без акцен­та на этом. Види­мо, прак­ти­че­ски созда­ние семьи коло­на­ми не фик­си­ро­ва­лось в город­ских орга­нах и это дава­ло осно­ва­ние счи­тать их брак сожи­тель­ст­вом. Это отда­ля­ло коло­нов от сво­бод­ных: как сво­бод­ных рож­да­ла сво­бод­ная жен­щи­на, так коло­нов — коло­на.

В целом наши выво­ды о брач­ном пра­ве коло­нов на момент изда­ния Кодек­са Фео­до­сия отли­ча­ют­ся от сде­лан­ных Д. Айба­хом21. Фор­маль­но земле­вла­де­лец еще не имел пра­ва запре­щать брак сво­их коло­нов за пре­де­ла­ми име­ния. Он мог лишь удер­жать их от него, исполь­зуя в каче­стве инстру­мен­та ius ag­ro­rum, т. е. «ори­ги­нар­ное пра­во». В кон­сти­ту­ции 380 г. под­ра­зу­ме­ва­лось, что земле­вла­де­лец может разо­рвать брач­ную связь сво­ей ори­ги­на­рии с моне­та­ри­ем толь­ко пото­му, что моне­та­рий был рабом и, сле­до­ва­тель­но, их связь — сожи­тель­ст­вом. В то же вре­мя из тек­ста кон­сти­ту­ции сле­ду­ет, что дале­ко не все хозя­е­ва исполь­зо­ва­ли такое пра­во. Не суще­ст­во­ва­ло и реаль­но­го деле­жа потом­ства коло­нов. За него иссле­до­ва­те­ли оши­боч­но при­ни­ма­ют пра­во­вую фор­му регу­ли­ро­ва­ния прав на потом­ство. Одна­ко вслед за Ш. Сома­нем22 и Д. Айба­хом23 сле­ду­ет при­знать, что в брач­ном пра­ве нача­ла V в. лежав­шая в осно­ве свя­зи коло­на с име­ни­ем ori­go (ius ori­gi­na­rium) слиш­ком уве­рен­но заме­не­на эвфе­миз­мом ius ag­ro­rum.

5. 2. Брач­ное зако­но­да­тель­ство в кон­сти­ту­ци­ях Новелл к Кодек­су Фео­до­сия.

Даль­ней­шая судь­ба брач­но­го пра­ва коло­нов про­сле­жи­ва­ет­ся по кон­сти­ту­ци­ях Вален­ти­ни­а­на III, Май­о­ри­а­на и Либия Севе­ра 449—465 гг., пред­став­лен­ных в Новел­лах к Кодек­су Фео­до­сия, ори­ен­ти­ро­ван­ных в основ­ном на Запад­ную импе­рию. Пер­вая из сохра­нив­ших­ся в Новел­лах кон­сти­ту­ций Вален­ти­ни­а­на III, касав­ших­ся это­го вопро­са, затра­ги­ва­ла вопрос о сро­ке дав­но­сти про­жи­ва­ния коло­нов в име­нии (Nov. Val. 27 — 449). Ссы­ла­ясь на закон Гоно­рия и Фео­до­сия II от 419 г., она пол­но­стью под­твер­жда­ла ска­зан­ное в нем о два­дца­ти­лет­нем для жен­щин и трид­ца­ти­лет­нем для муж­чин-коло­нов сро­ке дав­но­сти24. Таким обра­зом, пра­во Новелл осно­вы­ва­лось на брач­ном пра­ве, зафик­си­ро­ван­ном в Кодек­се Фео­до­сия. Новел­ла Вален­ти­ни­а­на осо­бен­но сла­во­сло­ви­ла его созда­те­ля Фео­до­сия II и пред­у­преж­да­ла про­тив невер­но­го тол­ко­ва­ния пред­у­смот­рен­ных им норм, в част­но­сти, про­тив интер­пре­та­ции част­ных поста­нов­ле­ний в каче­стве общих и наобо­рот25.

Борь­бе со зло­употреб­ле­ни­я­ми гос­под бег­лых коло­нов, часто пытав­ших­ся умень­шить трид­ца­ти­лет­ний срок, чтобы вновь завла­деть коло­на­ми, посвя­ще­на кон­сти­ту­ция 451 г.26 По пово­ду бра­ков бег­лых коло­нов и судь­бы их детей в этом поста­нов­ле­нии несколь­ко коррек­ти­ро­ва­лись поло­же­ния кон­сти­ту­ции 419 г.: «…(2) Если коло­на, в воз­вра­ще­нии кото­рой по исте­че­нии два­дца­ти­лет­не­го сро­ка ист­цу было отка­за­но, про­из­ве­ла до окон­ча­ния сро­ка какое-либо потом­ство, сле­ду­ет, чтобы оно не про­па­ло без поль­зы для преж­не­го хозя­и­на: спра­вед­ли­во, чтобы ему было воз­вра­ще­но потом­ство, рож­ден­ное в то вре­мя, хотя до сих пор жен­щи­на доби­ва­лась, чтобы ущерб, нане­сен­ный мате­рью из-за хода лет, воз­ме­щал­ся одно­вре­мен­но с охра­ной прав потом­ства. При­ка­зы­ваем, такие слу­чаи окан­чи­вать пре­до­став­ле­ни­ем ком­пен­са­ции из вика­ри­ев, чтобы, посколь­ку это нече­сти­во, дети от роди­те­лей не отде­ля­лись. (3) А так­же жела­тель­но, чтобы сто­ро­на, чьим, как будет уста­нов­ле­но, явля­ет­ся муж, дала за жену послед­не­го вика­рию необ­хо­ди­мой цен­но­сти, посколь­ку сде­лан­ным раз­ры­вом нахо­ди­ло бы удо­вле­тво­ре­ние дур­ное упрям­ство гос­под, а ведь и у это­го рода лиц брач­ное отно­ше­ние долж­но сохра­нять­ся непо­роч­но и невреди­мо. (4) Разу­ме­ет­ся, подоб­но тому как опре­де­ле­но, что коло­на может изме­нить пер­во­на­чаль­ное поло­же­ние, такое же поз­во­ле­ние пусть будет и в отно­ше­нии мужа. Сле­до­ва­тель­но, наш закон утвер­жда­ет про­из­веден­ные пере­ме­ще­ния. Одна­ко если какая-либо офи­ци­аль­ная пере­да­ча сво­их с.186 иму­ще­ст­вен­ных прав про­изой­дет без обме­на лица­ми, или он будет сде­лан потом, пусть она не име­ет силы, чтобы не доста­ва­лись одно­му коло­ны, а дру­го­му лишен­ное их име­ние».

По срав­не­нию с Кодек­сом Фео­до­сия уве­ли­чи­лась ком­пен­са­ция за детей бег­лых колон с одной тре­ти до их пол­но­го коли­че­ства. Это логи­че­ски раз­ви­ва­ло утвер­жден­ное в Кодек­се Фео­до­сия кон­сти­ту­ци­ей 427 г. поло­же­ние: дети коло­ны фор­маль­но долж­ны были насле­до­вать мате­рин­ский ста­тус. Кро­ме того, спе­ци­аль­но была ого­во­ре­на судь­ба их мате­ри — бег­лой коло­ны. Види­мо, попыт­ки вер­нуть раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми и ухищ­ре­ни­я­ми потом­ство бег­ля­нок были столь настой­чи­вы и мно­го­чис­лен­ны, что зако­но­да­те­ли, чтобы соблю­сти общую линию пра­ва, пошли на уступ­ки их пер­во­на­чаль­ным хозя­е­вам27. Ведь тео­ре­ти­че­ски его тре­бо­ва­ния потом­ства были обос­но­ва­ны: дети роди­лись тогда, когда жен­щи­на еще нахо­ди­лась в его пра­ве, то есть до исте­че­ния два­дца­ти­лет­не­го сро­ка. На этом, види­мо, и стро­и­лись судеб­ные иски. Прак­ти­че­ски, одна­ко, судя по тек­сту Новел­лы, преж­ние гос­по­да доби­ва­лись не воз­вра­та жен­щи­ны и ее детей, а ком­пен­са­ции за них28. Одно­вре­мен­но Из тек­ста оче­вид­но, что доста­точ­но было колоне вый­ти замуж за пре­де­ла­ми сво­его име­ния, как она ста­но­ви­лась поте­ря­на для него. Мож­но пред­по­ла­гать, что ино­гда это ста­но­ви­лось ско­рее спо­со­бом уйти из име­ния, чем сред­ст­вом заве­сти семью29. Зако­но­да­те­ли, одна­ко, стоя на бук­ве зако­на, пред­пи­сы­ва­ли охра­нять брач­ные свя­зи коло­нов, в той же мере непри­кос­но­вен­ные, как и у дру­гих сво­бод­ных людей.

В то же вре­мя мы узна­ем, что брач­ное пра­во коло­нов мог­ло послу­жить сред­ст­вом для махи­на­ций земле­вла­дель­цев с земель­ной соб­ст­вен­но­стью. Обя­зан­ность соблюдать брач­ное пра­во для коло­нов слу­жи­ла удоб­ным при­кры­ти­ем тем гос­по­дам, кото­рые хоте­ли про­дать зем­лю без коло­нов или име­ния, пере­пол­нен­ные рабо­чей силой. С этим, как извест­но, дол­го боро­лось пра­ви­тель­ство в IV в., но, как вид­но, недо­ста­точ­но успеш­но (см. CJ. XI, 48, 7 — 371). Каж­дое бла­гое начи­на­ние (как в дан­ном слу­чае при­нуж­де­ние земле­вла­дель­цев счи­тать­ся с пра­ва­ми коло­нов как с пра­ва­ми сво­бод­ных людей) во все вре­ме­на име­ло и обрат­ную сто­ро­ну.

Дру­гая часть кон­сти­ту­ции Вален­ти­ни­а­на III посвя­ще­на приш­лым посе­лен­цам на зем­ле име­ния — адве­нам, ста­но­вив­шим­ся коло­на­ми. В ней таким лицам, в слу­чае если они поже­ла­ют женить­ся в поме­стье и обза­ве­стись хозяй­ст­вом, пред­пи­сы­ва­лось заре­ги­ст­ри­ро­вать­ся в муни­ци­пии. После реги­ст­ра­ции в ges­ta mu­ni­ci­pa­lia они утра­чи­ва­ли пра­во покидать место житель­ства. Сре­ди таких адвен были и жен­щи­ны. По отно­ше­нию к ним зако­но­да­те­ли посчи­та­ли нуж­ным пред­у­смот­реть ста­тус рож­ден­ных ими в име­нии детей: «(6) При­ка­зы­ваем, чтобы таким же зако­ном удер­жи­ва­лись сво­бод­но­рож­ден­ные жен­щи­ны, кото­ры­ми домо­га­лось и достиг­ну­то супру­же­ство с раба­ми или коло­на­ми, чтобы им не поз­во­ля­лось ухо­дить. Их дети, если не пред­ше­ст­во­ва­ло пред­у­преж­де­ние, пусть оста­ют­ся на осно­вах коло­на­та в пра­ве и соб­ст­вен­но­сти тех, у кого [в име­нии] они были рож­де­ны или родят­ся впредь. Но на осно­ве преж­не­го импе­ра­тор­ско­го поста­нов­ле­ния мы пола­га­ем, что рож­ден­ные после пред­у­преж­де­ния пусть ста­нут раба­ми, чтобы, подоб­но тому как ска­за­но, тех удер­жи­ва­ла все­гда зави­си­мы­ми коло­нат­ная связь, а этих раб­ский ста­тус…»

Как для коло­нов брак с коло­на­ми дру­го­го име­ния был закон­ной при­чи­ной пере­ме­нить место житель­ства и хозя­и­на, так и для сво­бод­ных арен­да­то­ров брак с коло­на­ми име­ния вел к утра­те ими неза­ви­си­мо­сти. Одна­ко при этом у них сохра­ня­лась in­ge­nui­tas, кото­рую мож­но пони­мать и как «сво­бод­но­рож­ден­ность», и как сохра­не­ние свя­зи с город­ским граж­дан­ст­вом. Веро­ят­но, это поз­во­ля­ло таким лицам с боль­шим осно­ва­ни­ем пре­тен­до­вать на юриди­че­ские пра­ва сво­бод­ных. Одна­ко на прак­ти­ке более важ­ное зна­че­ние, чем сво­бод­но­рож­ден­ный ста­тус, име­ла реаль­ная зави­си­мость от име­ния. По край­ней мере для земле­вла­дель­ца и с точ­ки зре­ния государ­ст­вен­ных инте­ре­сов ста­тус зем­ледель­ца не имел прак­ти­че­ско­го зна­че­ния. с.187 Важ­нее была зави­си­мость от име­ния, кото­рая здесь и про­воз­гла­ша­лась. Сохра­не­ние ста­ту­са, почти утра­тив­ше­го реаль­ное зна­че­ние, выглядит не более, чем данью пра­во­вой тра­ди­ции. Хотя в какой-то сте­пе­ни это слу­жи­ло и при­ман­кой, кото­рая долж­на была удер­жать арен­да­то­ра-адве­ну от ухо­да из име­ния30.

Такую же роль игра­ло и регу­ли­ро­ва­ние вопро­са о судь­бе детей от бра­ка при­ш­лой жен­щи­ны с зем­ледель­цем име­ния. В слу­чае, когда ее мужем ста­но­вил­ся колон, ребе­нок тоже, есте­ствен­но, насле­до­вал ста­тус коло­на, нахо­див­ше­го­ся «пра­ве и соб­ст­вен­но­сти» хозя­и­на име­ния. При сожи­тель­стве сво­бод­но­рож­ден­ной с рабом ста­тус детей опре­де­лял­ся нали­чи­ем или отсут­ст­ви­ем пред­у­преж­де­ния. Оче­вид­но, что пред­у­преж­де­ние не име­ло целью вос­пре­пят­ст­во­вать таким бра­кам, как счи­та­ет Д. Айбах31. При­сут­ст­ву­ю­щая в зако­но­да­тель­стве Юсти­ни­а­на и, соот­вет­ст­вен­но, его Кодек­се идея запре­та бра­ков сво­бод­ных лиц с зем­ледель­ца­ми чужих име­ний воз­ник­ла позд­нее и не суще­ст­во­ва­ла еще в середине V в. И дело даже не в том, что в таких бра­ках были заин­те­ре­со­ва­ны как земле­вла­дель­цы, так и государ­ство. Эво­лю­ция ста­ту­са зави­си­мо­го коло­на нахо­ди­лась еще на ином уровне, чем при Юсти­ни­ане. Перед юри­ста­ми Вален­ти­ни­а­на III сто­я­ли иные пра­во­вые про­бле­мы. Раб­ский ста­тус зем­ледель­цев, как и сво­бод­ный еще толь­ко отсту­пал перед зави­си­мо­стью от име­ния. Юри­сты отра­ба­ты­ва­ли поло­же­ние, в соот­вет­ст­вии с кото­рым дети от таких бра­ков, неза­ви­си­мо от того, ста­но­ви­лись ли они раба­ми или коло­на­ми, оста­ва­лись зави­си­мы­ми от име­ния зем­ледель­ца­ми. При таких усло­ви­ях созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что фигу­ри­ру­ю­щее в Новел­ле пред­у­преж­де­ние так же было свя­за­но с пра­во­вой тра­ди­ци­ей, как и вни­ма­ние к ста­ту­су лиц — сво­бод­но­му или раб­ско­му. Тако­го рода пред­у­преж­де­ние пред­у­смат­ри­ва­лось Клав­ди­е­вым сена­тус­кон­суль­том (см. CTh. IV, 12, 2; 4; 5; 7). Таким обра­зом, пред­у­преж­де­ние име­ло целью соблю­сти фор­му сена­тус­кон­суль­та. Одна­ко не слу­чай­но, что оно само было допол­не­ни­ем к этой фор­ме, введен­ным то ли в III, то ли в IV в.32 Неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что трех­крат­ное пред­у­преж­де­ние было пред­у­смот­ре­но уже в самом Клав­ди­е­вом сена­тус­кон­суль­те33. Но ни Гай, ни Уль­пи­ан его не упо­ми­на­ли. Поэто­му веро­ят­но пред­по­ло­же­ние В. Бакл­эн­да, что оно появи­лось из интер­пре­та­ции юри­стов клас­си­че­ско­го вре­ме­ни о per­se­ve­ra­tio34.

Доста­точ­но было «забыть» офи­ци­аль­но пред­у­предить жен­щи­ну о раб­ском ста­ту­се ее мужа, как она сохра­ня­ла свой ста­тус сво­бод­ной, а их дети полу­ча­ли воз­мож­ность пре­тен­до­вать на выход из раб­ско­го состо­я­ния. Судя по тек­сту новел­лы, акцент в сюже­те о пред­у­преж­де­нии делал­ся не на обя­за­тель­но­сти его нали­чия, а на воз­мож­но­сти его отсут­ст­вия. Это созда­ва­ло воз­мож­ность обхо­да каза­лось бы неиз­беж­но­го Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та. Таким обра­зом, ста­тус коло­на мог­ли полу­чить дети не толь­ко от бра­ка сво­бод­ной жен­щи­ны и муж­чи­ны-коло­на, но и дети сво­бод­ной и раба. Такое поло­же­ние не было нов­ше­ст­вом в импе­ра­тор­ском пра­ве. На импе­ра­тор­ских зем­лях оно прак­ти­ко­ва­лось уже со вре­мен Кон­стан­ти­на, соот­вет­ст­ву­ю­щее поста­нов­ле­ние кото­ро­го вошло в Кодекс Фео­до­сия (IV, 12, 3 — 320). Такие коло­ны полу­ча­ли лич­но-пра­во­вой ста­тус spu­rii La­ti­ni, то есть латин­ское граж­дан­ство. Они вполне под­хо­ди­ли под опре­де­ле­ние ter­tium ge­nus ho­mi­num: воль­ноот­пу­щен­ни­ки, латин­ские граж­дане, зави­си­мые коло­ны в одном лице. Здесь осо­бен­но оче­вид­ным выглядит выход на пер­вый план зави­си­мо­сти от име­ния и его хозя­и­на по срав­не­нию со ста­ту­сом сво­бод­но­го или раба. Такая зави­си­мость выглядит акту­аль­ной уже в середине V в. задол­го до отме­ны Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та Юсти­ни­а­ном. Поэто­му его отме­на была лишь одним из спо­со­бов юриди­че­ско­го оформ­ле­ния победы тен­ден­ции пере­ори­ен­та­ции зем­леде­лия ран­ней Визан­тии с сель­ских рабов на кре­пост­ных коло­нов. Та же тен­ден­ция име­ла место и на Запа­де.

Интер­пре­та­ция 506 г. к тек­сту новел­лы гово­рит о бра­ке сво­бод­но­рож­ден­ной адве­ны толь­ко с коло­ном, а не с коло­ном и рабом, как в самой новел­ле. Интер­пре­та­ция назы­ва­ет с.188 этот брак кон­ту­бер­ни­ем, чем под­чер­ки­ва­ет­ся его урав­не­ние с раб­ским сожи­тель­ст­вом: «И так­же сво­бод­но­рож­ден­ная жен­щи­на, если выбе­рет кон­ту­бер­ний с чужим коло­ном и если ей не будет пред­у­преж­де­ния, какое бы она ни про­из­ве­ла от него потом­ство, пусть оно будет полез­но гос­по­ди­ну коло­на. Но пусть зна­ет, что те, кого она родит после пред­у­преж­де­ния, впредь будут не коло­на­ми, а раба­ми». Юри­сты, созда­вав­шие интер­пре­та­цию, по всей види­мо­сти, не очень хоро­шо пред­став­ля­ли, какой смысл име­ло пред­у­преж­де­ние в ком­мен­ти­ру­е­мой ими новел­ле. Хотя фор­ма тек­ста кон­сти­ту­ции Вален­ти­ни­а­на пере­да­на здесь в основ­ном вер­но (при­ме­ни­тель­но к усло­ви­ям нача­ла VI в., когда в зем­леде­лии коло­ны пре­об­ла­да­ли над раба­ми), но сущ­ность Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та совер­шен­но ускольз­ну­ла из интер­пре­та­ции. Из-за того, что в интер­пре­та­ции опу­ще­но ука­за­ние на брак с рабом, по ее тек­сту полу­ча­ет­ся, что Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт при­ме­нял­ся к бра­кам сво­бод­но­рож­ден­ной жен­щи­ны с чужи­ми коло­на­ми, а не раба­ми! Вряд ли это было так, хотя и в восточ­ной части импе­рии при Юсти­ни­ане юри­сты так же пыта­лись пред­ста­вить сена­тус­кон­сульт дей­ст­во­вав­шим при­ме­ни­тель­но к бра­кам сво­бод­ной жен­щи­ны с адскрип­ти­ци­ем (CJ. VII, 24, 1 — 531/4). Ско­рее юри­сты Ала­ри­ха II про­сто не подо­зре­ва­ли, что дан­ное пред­у­преж­де­ние име­ло отно­ше­ние к Клав­ди­е­ву сена­тус­кон­суль­ту.

Веро­ят­но, эво­лю­ция обще­ст­вен­но­го строя к нача­лу VI в. дей­ст­ви­тель­но фак­ти­че­ски урав­ня­ла зави­си­мых коло­нов с раба­ми. Это ока­за­ло вли­я­ние на пси­хо­ло­гию авто­ров интер­пре­та­ции и они пере­нес­ли фак­ти­че­ское отно­ше­ние к коло­нам на юриди­че­ское. Это мог­ло отра­жать общий уро­вень их соб­ст­вен­ной юриди­че­ской под­готов­ки, если, конеч­но, они не под­ме­ни­ли смысл интер­пре­та­ции созна­тель­но. В их изло­же­нии юриди­че­ский смысл пред­у­преж­де­ния совсем выпа­дал из кон­тек­ста интер­пре­та­ции. Веро­ят­но, они, подоб­но Д. Айба­ху, пола­га­ли, что хозя­ин коло­на был обя­зан пред­у­предить адве­ну, что ее избран­ник явля­ет­ся кре­пост­ным коло­ном. К тому же полу­ча­лось, что от бра­ка (кон­ту­бер­ния) сво­бод­но­рож­ден­ной жен­щи­ны с коло­ном мог родить­ся раб — юриди­че­ский нон­сенс! Неряш­ли­вость выра­же­ний авто­ров интер­пре­та­ции рим­ских зако­нов в Бре­виа­рии Ала­ри­ха, в дан­ном слу­чае, види­мо, про­сто про­пу­стив­ших упо­ми­на­ние о рабе, еще более вуль­га­ри­зи­ро­ва­ло пра­во, раз­ви­вав­ше­е­ся на осно­ве рим­ско­го в Евро­пе VI в. Если соци­аль­ные отно­ше­ния в обще­стве после­дую­ще­го вре­ме­ни стро­и­лись на нор­мах, выра­жен­ных в таких интер­пре­та­ци­ях, то для тако­го обще­ства зави­си­мые зем­ледель­цы были самы­ми насто­я­щи­ми сер­ва­ми.

Кон­сти­ту­ция Вален­ти­ни­а­на III 451 г. исхо­ди­ла из идеи брач­но­го пра­ва, заяв­лен­ной в кон­сти­ту­ции 427 г. Одна­ко юри­сты V в., види­мо, по-раз­но­му смот­ре­ли на утвер­ждав­ше­е­ся брач­ное пра­во для коло­нов. Не слу­чай­но в поста­нов­ле­нии 449 г. было оспо­ре­но пра­ви­ло счи­тать общи­ми поста­нов­ле­ни­я­ми (con­sti­tu­tio­nes ge­ne­ra­les) все вошед­шие в Кодекс Фео­до­сия. Сто­рон­ни­ки нов­шеств, при­бли­жав­ших пра­во к реаль­но­сти, смог­ли про­ве­сти поста­нов­ле­ние 451 г. Одна­ко оно пре­вра­ща­лось в пре­цедент, гро­зив­ший нару­шить систе­му сло­жив­ше­го­ся пра­ва на осно­ве Кодек­са Фео­до­сия. Поэто­му уже в 452 г. сто­рон­ни­кам тра­ди­ци­он­но­го под­хо­да уда­лось отме­нить толь­ко что введен­ное нов­ше­ство и вер­нуть­ся к нор­мам общей кон­сти­ту­ции 419 г.: «(18) Если один соб­ст­вен­ник или посес­сор двух име­ний из пере­пол­нен­но­го ори­ги­на­ри­я­ми и коло­на­ми поля пере­ведет по соб­ст­вен­ной воле и рас­по­ря­же­нию в дру­гое поме­стье каких-либо людей, пусть это будет осу­щест­вле­но так, чтобы если в резуль­та­те про­да­жи, либо даре­ния, либо каким-нибудь иным обра­зом каж­дое поме­стье доста­нет­ся раз­ным соб­ст­вен­ни­кам, не потре­бо­ва­лось воз­вра­щать пере­веден­ных на осно­ве пра­ва про­ис­хож­де­ния и титу­ла. Позор­но нару­шать ука­зы вла­сти, кото­рые она про­ве­ла сво­им реше­ни­ем с целью раз­ре­шить необ­хо­ди­мое, ведь для ее вели­чия более подо­ба­ет, чтобы они сохра­ня­лись [таки­ми же] неру­ши­мы­ми, каки­ми и выглядят. (19) В про­ти­во­вес преж­де издан­но­му зако­ну мы уста­нав­ли­ва­ем, чтобы потом­ство ори­ги­на­рии, про­из­веден­ное в с.189 тече­ние упу­щен­но­го вре­ме­ни, преж­не­му гос­по­ди­ну не доста­ва­лось. Ясным опре­де­ле­ни­ем мы запре­ща­ем при­вле­кать его в каче­стве аргу­мен­та: а имен­но, мы счи­та­ем, что потом­ство, кото­рое будет рож­де­но от чужо­го ори­ги­на­рия, сле­ду­ет разде­лять в соот­вет­ст­вии с дру­гим зако­ном, направ­лен­ным Пал­ла­дию…»35.

Напо­ми­на­ние здесь об обще­из­вест­ном пра­ви­ле сохра­не­ния семей коло­нов при разде­ле име­ний, види­мо, потре­бо­ва­лось вслед­ст­вие уча­стив­ших­ся слу­ча­ев его нару­ше­ния. Земле­вла­дель­цы все чаще рас­смат­ри­ва­ли зави­си­мых от них коло­нов как соб­ст­вен­ных сель­ских сер­вов. Одно из направ­ле­ний обли­че­ния Саль­ви­а­ном Мар­сель­ским круп­ных земле­вла­дель­цев почти бук­валь­но пере­кли­ка­ет­ся с иде­ей тако­го рода (Salv. De gub. Dei V, 8—9, 34—45). Пра­ви­тель­ство же даже на изле­те антич­ной государ­ст­вен­но­сти на Запа­де не мог­ло отсту­пить от осно­во­по­ла­гаю­щих антич­ных прин­ци­пов, в соот­вет­ст­вии с кото­ры­ми толь­ко сво­бод­ный мог обла­дать юриди­че­ски­ми пра­ва­ми, а раб не мог. В пара­гра­фе 19 рас­смат­ри­вае­мой кон­сти­ту­ции оно вер­ну­лось к нор­ме 419 г. в рас­пре­де­ле­нии ком­пен­са­ции за детей бег­лой коло­ны, рож­ден­ных в тече­ние два­дца­ти лет со дня ее бег­ства. В извест­ном смыс­ле этот воз­врат, види­мо, так­же сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как реак­цию на ост­ро­ту спо­ров меж­ду земле­вла­дель­ца­ми и попыт­ку смяг­чить их вос­ста­нов­ле­ни­ем при­зрач­ной спра­вед­ли­во­сти в виде выпла­ты воз­ме­ще­ния не за всех детей, а лишь за треть. Юриди­че­ски это, види­мо, под­креп­ля­лось тако­го рода логи­кой, в соот­вет­ст­вии с кото­рой дети коло­ны роди­лись и вос­пи­ты­ва­лись в поме­стье при­няв­ше­го ее хозя­и­на. Его же коло­на­ми они ста­но­ви­лись впо­след­ст­вии. Выпла­чи­вая по отме­нен­но­му зако­ну 451 г. ком­пен­са­цию за всех детей коло­ны, их хозя­ин ради абстракт­ной юриди­че­ской спра­вед­ли­во­сти как бы терял все на них затра­чен­ное.

Интер­пре­та­ция нача­ла VI в. утри­ро­ва­ла рас­смот­рен­ные отно­ше­ния в уже отме­чен­ном выше духе: «Если какой-либо соб­ст­вен­ник двух име­ний из одно­го вла­де­ния в дру­гое, кото­рое нахо­дит­ся в его пра­ве, пере­ведет рабов ори­ги­на­ри­ев или коло­нов (man­ci­pia ori­gi­na­ria vel co­lo­na­ria), и оба име­ния перей­дут к раз­ным соб­ст­вен­ни­кам, пусть ни один не пред­при­ни­ма­ет ниче­го про­тив поряд­ка, уста­нов­лен­но­го пер­во­на­чаль­ным соб­ст­вен­ни­ком в том смыс­ле, чтобы пере­веден­ных рабов тре­бо­вать обрат­но из одно­го име­ния или изго­нять из дру­го­го, но тот, кому име­ние было или про­да­но, или пода­ре­но, или доста­лось, пусть вла­де­ет им в том состо­я­нии, в кото­ром оно доста­лось от устро­и­те­ля». Смысл тек­ста интер­пре­та­ции в ситу­а­ции, когда пер­во­на­чаль­ный соб­ст­вен­ник нару­шил брач­ные свя­зи коло­нов, пря­мо про­ти­во­по­ло­жен замыс­лу изда­те­лей новел­лы. Прав­да, его выправ­ля­ет после­дую­щее разъ­яс­не­ние, но, как кажет­ся, неудач­но: «Для лик­вида­ции же дву­смыс­лен­но­сти в отно­ше­нии род­ст­вен­ных свя­зей коло­нов этим зако­ном под­твер­жда­ет­ся то, что уста­нов­ле­но дру­гим зако­ном, кото­рый давал­ся Пал­ла­дию в отно­ше­нии коло­на и коло­ны, чтобы их потом­ство разде­ля­лось меж­ду дву­мя соб­ст­вен­ни­ка­ми, то есть чтобы соб­ст­вен­ник коло­на полу­чал две части детей, а соб­ст­вен­ник коло­ны — одну треть». Упо­ми­на­ния о выпла­те ком­пен­са­ции вме­сто пере­да­чи детей, кото­рая бы при­ве­ла интер­пре­та­цию в соот­вет­ст­вие с тек­стом новел­лы, здесь нет. Поэто­му коло­ны ока­зы­ва­лись урав­не­ны с раба­ми. Их детей дей­ст­ви­тель­но пред­по­ла­га­лось делить.

Утвер­жде­ние в обще­ст­вен­ном созна­нии эпо­хи пред­став­ле­ния о равен­стве коло­нов и сель­ских рабов про­яви­лось и во введе­нии к Новел­ле Май­о­ри­а­на, где гово­ри­лось, что кури­а­лы «бес­че­стят себя брач­ной свя­зью с коло­на­ми и рабы­ня­ми»36. Неко­гда при Кон­стан­тине подоб­ные выра­же­ния употреб­ля­лись лишь по отно­ше­нию к сожи­тель­ству кури­а­лов с рабы­ня­ми (CTh. XII, 1, 6 = CJ. V, 5, 3 — 319). Теперь же и брач­ная связь с коло­на­ми име­ну­ет­ся «худ­шей, чем иные» (con­sor­tii de­te­rio­ris). При этом, на пер­вый взгляд, текст этой новел­лы не выхо­дит за пре­де­лы обыч­ных норм в регу­ли­ро­ва­нии брач­ных прав коло­нов: «(1) …где бы в тече­ние трид­ца­ти лет со вре­ме­ни бег­ства не были обна­ру­же­ны кури­а­лы, схва­чен­ные с согла­сия соб­ст­вен­ни­ков про­ку­ра­то­ра­ми или с.190 кон­дук­то­ра­ми име­ний пусть вме­сте с жена­ми будут воз­вра­ще­ны в горо­да, кото­рые поки­ну­ли. Не сле­ду­ет, чтобы соб­ст­вен­ни­ки полей не опла­ти­ли это­го, и раз они обре­че­ны под­верг­нуть­ся столь жест­ко­му нака­за­нию, пусть отпу­стят жен­щин, с кото­ры­ми поз­во­ли­ли свер­шить­ся недо­стой­ным бра­кам. Отно­си­тель­но это­го поста­нов­ле­ния мы не дела­ем исклю­че­ния и дому нашей свет­ло­сти. (2) Мы пола­га­ем, что их потом­ство долж­но быть разде­ле­но так, чтобы, сколь­ко бы ни было детей муж­ско­го пола, они сле­до­ва­ли за отцом, жен­ско­го — долж­ны оста­вать­ся в каче­стве дол­га соб­ст­вен­ни­ку име­ния37: пусть сохра­ня­ет­ся такое раз­ли­чие, чтобы рож­ден­ные коло­на­ми зачис­ля­лись в курии, а про­ис­хо­дя­щие от рабынь направ­ля­лись в кол­ле­гии, чтобы не бес­че­сти­ли бла­го­род­но­го сосло­вия ничтож­но­стью мате­рин­ской кро­ви… (5) Подоб­ным же обра­зом, если кто-либо выдаст замуж за сво­его акто­ра либо про­ку­ра­то­ра дочь кури­а­ла или хотя бы допу­стит такую связь и в тече­ние пред­пи­сан­но­го сро­ка не воз­вра­тит ее в род­ной город, то пусть она будет при­зва­на для вос­ста­нов­ле­ния в курии. При­ка­зы­ваем, чтобы она насле­до­ва­ла оди­на­ко­во с про­чи­ми детьми, даже если не будет при­зна­на роди­те­ля­ми, ведь ее потом­ство долж­но попол­нить сосло­вие. Тот же, кто оши­боч­но и необ­ду­ман­но при­сво­ит себе про­тив интер­дик­та зако­на зва­ние ее мужа, если он будет ори­ги­на­ри­ем, то несмот­ря на это пусть вклю­ча­ет­ся в кол­ле­гию, если рабом, пусть под­верг­нет­ся раб­ско­му нака­за­нию» (Nov. Major. 7 — 458).

Неко­то­рые места это­го тек­ста наво­дят на неор­ди­нар­ные заклю­че­ния. Соглас­но кон­сти­ту­ции 419 г. закон­ный брак сво­бод­но­го горо­жа­ни­на с коло­ной мог при­ве­сти к ее ухо­ду из име­ния. То же мы име­ем и в кон­сти­ту­ции 458 г.: кури­ал отправ­лял­ся в род­ной город вме­сте с женой. Доста­точ­но стран­но выглядит то обсто­я­тель­ство, что дети от тако­го бра­ка поче­му-то долж­ны делить­ся меж­ду город­ской общи­ной (то есть, фак­ти­че­ски, роди­те­ля­ми) и соб­ст­вен­ни­ком име­ния. При­чем вопрос о ком­пен­са­ции, обыч­ный в преж­них поста­нов­ле­ни­ях, здесь не постав­лен. Изме­нен по срав­не­нию с 419 г. и прин­цип деле­жа потом­ства. Детей пред­пи­сы­ва­лось делить не по коли­че­ству, а по полу: сыно­вья доста­ва­лись горо­ду, доче­ри име­нию38. Май­о­ри­ан поче­му-то «вспом­нил» здесь ста­рый прин­цип латин­ско­го пра­ва, отме­нен­ный Вес­па­си­а­ном: «по латин­ско­му зако­ну дети рабы­ни и сво­бод­но­го при­зна­ва­лись сво­бод­ны­ми, ибо этим зако­ном опре­де­ля­ет­ся, что если кто име­ет сно­ше­ние с чужой рабы­ней, кото­рую счи­тал сво­бод­ной, рож­да­лись сво­бод­ные, если они толь­ко муж­ско­го пола, а если родив­ши­е­ся жен­ско­го пола, чтобы они при­над­ле­жа­ли тому, рабы­нею кото­ро­го была мать»39. С одной сто­ро­ны, исполь­зо­ва­ние латин­ско­го пра­ва явно наме­ка­ет на урав­не­ние коло­ны с рабы­ней. А с дру­гой сто­ро­ны, веро­ят­но, латин­ская сво­бо­да и ста­тус латин­ско­го граж­дан­ства игра­ли нема­лую роль в фор­ми­ро­ва­нии коло­на­та. Одна­ко это никак не про­сле­жи­ва­ет­ся в пря­мых дан­ных име­ю­щих­ся источ­ни­ков. Лишь отдель­ные чер­ты ста­ту­са коло­на пере­кли­ка­лись с пра­ва­ми латин­ско­го граж­да­ни­на. Быть может, отме­на латин­ско­го граж­дан­ства при Юсти­ни­ане была в такой же мере свя­за­на с оформ­ле­ни­ем адскрип­ти­ци­а­та, как и отме­на Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та?

Уже Фео­до­сий II поз­во­лил кури­а­лам, когда они не име­ли закон­но­го потом­ства, леги­ти­ми­ро­вать сво­их неза­кон­ных детей, чтобы они всту­па­ли в наслед­ство и, таким обра­зом, вклю­ча­лись в курию (Nov. Theod. 22, 1; 3; 8). Д. Айбах обра­тил вни­ма­ние, что сыно­вья от свя­зи доче­ри кури­а­ла с коло­ном нико­им обра­зом не позо­ри­ли курию горо­да, в отли­чие от сыно­вей раба40. Точ­но так же и с коло­ном, кото­рый женил­ся на доче­ри кури­а­ла, обра­ща­лись совсем ина­че, чем с рабом. При этом их бра­ки в рав­ной сте­пе­ни опре­де­ля­лись как «недо­стой­ная связь» (il­li­ci­ta con­sor­tia), кото­рая заклю­ча­лась «про­тив запре­та зако­на». В отно­ше­нии свя­зи сво­бод­ной жен­щи­ны с рабом здесь фор­маль­но тре­бо­ва­лось при­ме­не­ние Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та41. Одна­ко он даже не упо­ми­на­ет­ся. Напро­тив, нака­за­нию пред­пи­са­но под­верг­нуть раба, посяг­нув­ше­го на такую связь. Как вид­но, прак­ти­че­ский взгляд на вещи в середине V в. дале­ко ушел от с.191 уста­но­вок, про­во­див­ших­ся неко­гда в кон­сти­ту­ции 380 г. Все это ука­зы­ва­ет на то, что юрист Май­о­ри­а­на, состав­ляв­ший текст кон­сти­ту­ции, гораздо сво­бод­нее обра­щал­ся с пра­вом, чем его пред­ше­ст­вен­ни­ки. Сле­до­ва­ние пра­во­вой тра­ди­ции мало стес­ня­ло его стрем­ле­ние рацио­наль­но уре­гу­ли­ро­вать воз­ни­кав­шие в середине V в. про­бле­мы брач­но­го пра­ва для людей, свя­зан­ных зави­си­мым поло­же­ни­ем.

До нача­ла V в. соци­аль­ный вес кол­ле­ги­а­тов, как город­ских жите­лей, пре­вос­хо­дил ста­тус коло­на. Но после изда­ния Кодек­са Фео­до­сия они при­бли­зи­лись друг к дру­гу. В слу­чае столк­но­ве­ния в брач­ном пра­ве инте­ре­сов зави­си­мых лиц, пред­по­чте­ние полу­ча­ли инте­ре­сы, отно­сив­ши­е­ся к более высо­ко­му ста­ту­су, преж­де все­го, кури­а­лам. Когда же стал­ки­ва­лись рав­ные ста­ту­сы, как в кон­сти­ту­ции 427 г., регу­ля­то­ром высту­па­ло государ­ство, ори­ен­ти­ро­вав­ше­е­ся на инте­ре­сы основ­но­го подат­но­го сосло­вия. Это поло­же­ние про­яви­лось и в кон­сти­ту­ции Либия Севе­ра 465 г.: «Посколь­ку через мужа выдаю­ще­го­ся Авсо­ния к нам посту­пи­ла жало­ба от всех про­вин­ци­а­лов, соглас­но кото­рой… леты и… дру­гие, обя­зан­ные повин­но­стя­ми по отно­ше­нию к город­ским кол­ле­ги­ям, без ведо­ма гос­под всту­пи­ли в брач­ные свя­зи с коло­на­ми или рабы­ня­ми, а теперь пыта­ют­ся осво­бо­дить от уз под­чи­не­ния рож­ден­ных детей под пред­ло­гом того, что они при­над­ле­жат к город­ским кор­по­ра­ци­ям, то пусть твое высо­че­ство узна­ет, что мы пред­пи­са­ли в веч­ном законе. Если какой-либо или какая-либо из город­ских кор­по­ра­тов где-либо или из кор­по­ра­тов горо­да Рима решит свя­зать себя с раба­ми или коло­на­ми, пусть их потом­ство при­над­ле­жит тем гос­по­дам, чьим, как будет уста­нов­ле­но, был колон или инкви­лин: исклю­че­ние дела­ет­ся для тех, о ком станет извест­но, что они всту­пи­ли в брак неза­дол­го до изда­ния это­го зако­на» (Nov. Sev. 2 — 465).

Оче­вид­но, при­зна­ние за кон­сти­ту­ци­ей 427 г. част­но­го харак­те­ра поз­во­ля­ло кор­по­ра­там и летам пус­кать­ся на юриди­че­ски обос­но­ван­ные улов­ки вплоть до 465 г. Попыт­ка при­дать ей общий харак­тер в 451 г. была отме­не­на в 452 г. Но важ­ность уста­нов­лен­ной ею нор­мы для обще­ст­вен­но­го строя про­яви­лась и во вклю­че­нии кон­сти­ту­ции 427 г. в Кодекс Юсти­ни­а­на. Кон­сти­ту­ция Севе­ра 465 г. была оче­ред­ным эта­пом в борь­бе за утвер­жде­ние этой нор­мы. Север как бы вновь изме­нил брач­ное пра­во для запад­ной импе­рии. Это каса­лось преж­де все­го бра­ков меж­ду пред­ста­ви­те­ля­ми ремес­лен­ных кол­ле­гий и коло­на­ми. В про­ти­во­вес преж­ним поста­нов­ле­ни­ям 397 и 400 гг.42теперь все родив­ши­е­ся от тако­го бра­ка дети при­суж­да­лись хозя­и­ну коло­на. Уста­нав­ли­вал­ся как бы упро­щен­ный по срав­не­нию с рубе­жом IV—V вв. прин­цип: при­тя­за­ния земле­вла­дель­ца на детей его коло­нов с 465 г. неогра­ни­чен­ны43. Отсюда уже неда­ле­ко до при­зна­ния нор­мой закреп­ле­ние за име­ни­ем любых лиц, попав­ших в орби­ту его вли­я­ния. При этом стрем­ле­ние кор­по­ра­тов осво­бо­дить сво­их детей от колон­ско­го ста­ту­са, име­ну­е­мо­го iugum sir­vi­tu­tis, пока­зы­ва­ет, что их соб­ст­вен­ный ста­тус рас­смат­ри­вал­ся как более высо­кий.

Пока­за­те­лен один из пара­гра­фов Эдик­та Тео­до­ри­ха, создан­ный на осно­ве кон­сти­ту­ций 419 и 451 гг.44 В нем фигу­ри­ру­ет сво­бод­ный и неза­ви­си­мый ни от какой город­ской общи­ны чело­век. Поже­лав всту­пить в брак с чужой рабы­ней или ори­ги­на­ри­ей, он дол­жен был дать ее хозя­и­ну уста­нов­лен­ное зако­ном воз­ме­ще­ние. В кон­сти­ту­ции 419 г. речи о воз­ме­ще­нии для тако­го бра­ка не велось, дело реша­лось по суду. Види­мо, в тече­ние V в. спра­вед­ли­вость норм, рас­смат­ри­вав­ших ори­ги­на­рию как соб­ст­вен­ность хозя­и­на, ото­дви­ну­ла на вто­рой план спра­вед­ли­вость, осно­ван­ную на при­зна­нии за коло­на­ми граж­дан­ских прав. Если чело­век не нахо­дил средств для воз­ме­ще­ния, Эдикт Тео­до­ри­ха пред­пи­сы­вал ему оста­вать­ся во вла­сти гос­по­ди­на жен­щи­ны. При этом он не имел пра­ва не толь­ко рас­тор­гать с ней свой союз, но и уйти от гос­по­ди­на даже в слу­чае ее смер­ти. Здесь полу­чи­ла даль­ней­шее раз­ви­тие идея, зало­жен­ная в кон­сти­ту­ции Вален­ти­ни­а­на III: «…если кто-нибудь, не свя­зан­ный по какой-либо при­чине ни с одной город­ской общи­ной, задер­жит­ся в каком-нибудь с.192 сель­ском или город­ском име­нии и поже­ла­ет всту­пить в брак с зави­си­мой жен­щи­ной, пусть объ­явит муни­ци­паль­ным руко­во­ди­те­лям жела­ние отно­си­тель­но выбран­но­го места про­жи­ва­ния, чтобы эти­ми преж­ни­ми уза­ми не было опу­сто­ше­но понра­вив­ше­е­ся жили­ще, ни рас­торг­нут брак с жен­щи­ной: полу­чив­ший офи­ци­аль­ное раз­ре­ше­ние, сохра­няя ста­тус сво­бод­но­рож­ден­но­го, пусть не име­ет поз­во­ле­ния ухо­дить» (Nov. Val. 31, 5 — 451). По эдик­ту Тео­до­ри­ха, если такой сво­бод­ный не поже­ла­ет оста­вать­ся в поме­стье, но в то же вре­мя ока­жет­ся неспо­со­бен дать гос­по­ди­ну в каче­стве воз­ме­ще­ния двух рабов, то жесто­ко изби­тый пал­ка­ми он ста­но­вит­ся кол­ле­ги­а­том сосед­ней город­ской общи­ны. Текст Эдик­та Тео­до­ри­ха пока­зы­ва­ет, что реаль­ное функ­ци­о­ни­ро­ва­ние брач­но­го пра­ва было бога­че нюан­са­ми и мно­го жест­че, чем это пред­у­смат­ри­ва­лось пра­во­вы­ми нор­ма­ми обще­го харак­те­ра.

Кон­сти­ту­ции новелл, по край­ней мере до кон­ца прав­ле­ния Вален­ти­ни­а­на III, стре­ми­лись удер­жать­ся на пози­ци­ях, выра­ботан­ных в Кодек­се Фео­до­сия. Но реаль­ность обще­ст­вен­ных отно­ше­ний во вто­рой поло­вине V в., види­мо, созда­ва­ла поле повы­шен­но­го дав­ле­ния на сохра­няв­шее антич­ную осно­ву брач­ное пра­во для коло­нов. Общее изме­не­ние ста­ту­са коло­нов в V в. ста­ви­ло их под все уве­ли­чи­вав­ший­ся кон­троль земле­вла­дель­цев. Власть соб­ст­вен­ни­ков зем­ли над коло­на­ми, кото­рая часто рас­смат­ри­ва­ет­ся как патро­нат, про­яв­ля­лась, напри­мер, на Сици­лии в кон­це V в. в том, что на брак коло­нов тре­бо­ва­лось согла­сие земле­вла­дель­ца. Моло­до­жен под­но­сил хозя­и­ну осо­бый взнос (spor­tu­la) в один солид45. Пер­во­на­чаль­но, по-види­мо­му, тре­бо­ва­ние согла­сия земле­вла­дель­ца было свя­за­но с пери­о­ди­че­ски­ми спо­ра­ми по пово­ду потом­ства коло­нов раз­ных хозя­ев, неод­но­крат­но фик­си­ро­вав­ших­ся в зако­нах IV—V вв. Но затем согла­сие земле­вла­дель­ца на брак его коло­нов пре­вра­ти­лось в обы­чай, кото­рый давал ему допол­ни­тель­ный инстру­мент кон­тро­ля над лич­ной жиз­нью под­власт­ных зем­ледель­цев.

Важ­ный, хотя и слож­ный для интер­пре­та­ции, мате­ри­ал о бра­ках лиц, зави­си­мых от земле­вла­дель­цев, дает одно пись­мо Сидо­ния Апол­ли­на­рия его соседу Пуден­ту: «Дочь моей кор­ми­ли­цы изна­си­ло­вал сын тво­ей: и это бес­чест­ное зло­де­я­ние поссо­ри­ло бы нас с вами, если бы я с само­го нача­ла не знал, что ты не веда­ешь о соде­ян­ном. Но пред­по­чти­тель­нее для очи­ще­ния тво­ей сове­сти, если ты собла­го­во­лишь попро­сить про­ще­ния слу­жа­ще­го пред­ме­том раз­би­ра­тель­ства про­ступ­ка. Я буду удо­вле­тво­рен при усло­вии: если ты, вме­сто гос­по­ди­на отныне патрон, осво­бо­дишь насиль­ни­ка от при­рож­ден­но­го инкви­ли­на­та. Жен­щи­на же эта уже сво­бод­на. Ведь толь­ко тогда ока­жет­ся, что она не наси­лию под­верг­лась, но взя­та в жены, если наш винов­ник, за кото­ро­го ты про­сишь, спеш­но сде­лан­ный из три­бу­та­рия кли­ен­том, луч­ше ска­зать, станет иметь ста­тус пле­бея, чем коло­на. Ибо мое оскорб­ле­ние немно­го загла­дит толь­ко это воз­ме­ще­ние или удо­вле­тво­ре­ние. Я буду успо­ко­ен лишь толь­ко таким тво­им обе­ща­ни­ем и [выра­же­ни­ем] друж­бы, если сво­бо­да обес­пе­чит мужа, чтобы нака­за­ние не настиг­ло насиль­ни­ка»46.

Содер­жа­ние это­го пись­ма застав­ля­ет боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей счи­тать насиль­ни­ка зави­си­мым коло­ном Пуден­та47. Ведь Сидо­ний тре­бо­вал осво­бо­дить его от ori­gi­na­li in­qui­li­na­tu и сде­лать кли­ен­том из три­бу­та­рия, то есть пле­бе­ем (ple­beam per­so­nam) из коло­на (per­so­nam co­lo­na­riam). Одна­ко все­му это­му как буд­то про­ти­во­ре­чит сло­во­употреб­ле­ние тек­ста. Во-пер­вых, выра­же­ние ori­gi­na­li in­qui­li­na­tu выглядит сво­его рода нон­сен­сом. Ведь лица ori­gi­na­les были лица­ми мест­но­го про­ис­хож­де­ния (от ori­go), а инкви­ли­ны были не имев­ши­ми ori­go в дан­ном месте. А во-вто­рых, пре­вра­ще­ние это­го три­бу­та­рия в кли­ен­та и пле­бея Сидо­ний опре­де­лял как полу­че­ние сво­бо­ды (li­ber­tas). При этом сам Пудент дол­жен был пре­вра­тить­ся из do­mi­nus в патро­на. Исхо­дя из это­го, В. Хейт­ланд, а вслед за ним Й. Кра­у­зе пола­га­ют, что насиль­ник здесь не колон, а раб48. Его мать была кор­ми­ли­цей, а лица этой про­фес­сии чаще все­го были из рабов49. с.193 Одна­ко к тек­стам нарра­тив­но­го харак­те­ра нель­зя под­хо­дить с той же мер­кой, что и к юриди­че­ским. Их сло­во­употреб­ле­ние может иметь раз­ную логи­ку. Живя в доме Пуден­та, сын кор­ми­ли­цы, есте­ствен­но, назы­ва­ет­ся его инкви­ли­ном. Выра­же­ние ori­gi­na­li in­qui­li­na­tu в дан­ном слу­чае не име­ло того стро­го­го зна­че­ния, кото­рое сло­жи­лось при­ме­ни­тель­но к инкви­ли­нам в юриди­че­ских текстах. Оно ука­зы­ва­ет лишь на изна­чаль­ное (исход­ное, посто­ян­ное — ori­gi­na­lis) про­жи­ва­ние в чужом доме (in­qui­li­na­tus).

При­ни­мая такую трак­тов­ку выра­же­ния ori­gi­na­li in­qui­li­na­tu, все же нель­зя согла­сить­ся с Й. Кра­у­зе, что насиль­ник был рабом. Про­ис­хо­дя из коло­нов, его мать вполне мог­ла слу­жить в поме­стье кор­ми­ли­цей. И сам он, таким обра­зом, будучи по сво­е­му юриди­че­ско­му ста­ту­су и пред­кам коло­ном, по сво­е­му реаль­но­му, отра­жен­но­му част­ным пись­мом, поло­же­нию был инкви­ли­ном дома Пуден­та. Такие co­lo­ni in­qui­li­ni про­жи­ва­ли во II в. на вил­ле Маг­на — Мап­па­лиа Сига, как это сле­ду­ет из тунис­ской над­пи­си из Хен­хир Мет­тих (CIL VIII, 25902). Но каким же обра­зом мог в таком слу­чае Пудент удо­вле­тво­рить тре­бо­ва­ние Сидо­ния и осво­бо­дить коло­на, сде­лав его сво­бод­ным пле­бе­ем? В лите­ра­ту­ре почти все­гда исклю­ча­ет­ся воз­мож­ность выхо­да коло­на из зави­си­мо­сти вслед­ст­вие его при­креп­ле­ния к зем­ле. Лишь В. Сиркс, осно­ва­тель­но запу­ты­вая про­бле­му, пола­га­ет, что подоб­но рабу коло­на мож­но было осво­бо­дить ману­мис­си­ей50. Кон­сти­ту­ция Юсти­ни­а­на, на кото­рую он ссы­ла­ет­ся, ниче­го не гово­рит о ману­мис­сии коло­на51. Зато она под­чер­ки­ва­ет, что воз­мож­ность выхо­да коло­на из-под вла­сти хозя­и­на име­лась, если из соб­ст­вен­но­сти послед­не­го выхо­ди­ла и обра­ба­ты­вае­мая коло­ном зем­ля: et pos­sit ser­vum cum pe­cu­lio ma­nu­mit­te­re et adscrip­ti­cium cum ter­ra suo do­mi­nio ex­pel­le­re. Веро­ят­но, Пуден­ту при­шлось пода­рить моло­до­же­ну уча­сток зем­ли и, таким обра­зом, тот стал из инкви­ли­на — само­сто­я­тель­ным земле­вла­дель­цев, из три­бу­та­рия — кли­ен­том, из коло­на — пле­бе­ем, а сам Пудент из хозя­и­на (do­mi­nus) — патро­ном ново­ис­пе­чен­но­го сво­бод­но­го пле­бея.

При этом каче­ст­вен­но пере­ме­нил­ся взгляд на столь дра­ма­тич­но завя­зав­ши­е­ся брач­ные узы. Все эти хло­поты двух земле­вла­дель­цев, свя­зан­ные с пере­ме­ной поло­же­ния и ста­ту­са инкви­ли­на-три­бу­та­рия, озна­ча­ли, что его брак в преж­нем каче­стве коло­на как с чужой зави­си­мой жен­щи­ной, так и со сво­бод­ной не рас­смат­ри­вал­ся в каче­стве закон­но­го. Насто­я­щий брак мог быть толь­ко у само­сто­я­тель­ных неза­ви­си­мых лиц. Поэто­му Сидо­ний с Пуден­том, види­мо, имея лич­ную сим­па­тию к сво­им молоч­ным бра­ту и сест­ре и при­ни­мая близ­ко к серд­цу их инте­ре­сы, целе­на­прав­лен­но дела­ли их сво­бод­ны­ми лица­ми пле­бей­ско­го ста­ту­са.

5. 3. Брач­ное зако­но­да­тель­ство в Кодек­се Юсти­ни­а­на.

В Кодек­се Юсти­ни­а­на брач­но­му пра­ву коло­нов посвя­ще­ны шесть кон­сти­ту­ций само­го Юсти­ни­а­на52, девять кон­сти­ту­ций, дати­ру­е­мых с 224 по 427 гг., но пере­ра­ботан­ных и отра­жаю­щих нор­мы и про­бле­мы эпо­хи коди­фи­ка­ции Три­бо­ни­а­на53, и одна кон­сти­ту­ция вре­ме­ни импе­ра­то­ра Зено­на (CJ. XI, 69, 1). В соот­вет­ст­вии с хро­но­ло­ги­че­ским поряд­ком их рас­смот­ре­ние сле­до­ва­ло бы начать с послед­ней. Одна­ко в Кодек­се Юсти­ни­а­на кон­сти­ту­ции под­верг­лись гораздо более жест­кой и целе­на­прав­лен­ной пере­ра­бот­ке, чем в Кодек­се Фео­до­сия. Поэто­му сна­ча­ла логич­но обра­тить вни­ма­ние на более ран­ние кон­сти­ту­ции, срав­не­ние кото­рых с общим состо­я­ни­ем брач­но­го пра­ва по Кодек­су Фео­до­сия поз­во­лит выска­зать по край­ней мере пред­ва­ри­тель­ные заме­ча­ния по пово­ду изме­не­ний, про­ис­шед­ших в кон­це V — нача­ле VI вв.

Боль­шая часть из них уже была рас­смот­ре­на нами в пред­ше­ст­ву­ю­щем разде­ле. Это рас­смот­ре­ние поз­во­ли­ло сде­лать сле­дую­щие выво­ды. Свой­ство име­ний «втя­ги­вать» с.194 потом­ство от бра­ков зави­си­мых от них жен­щин, зафик­си­ро­ван­ное в отредак­ти­ро­ван­ных юри­ста­ми Юсти­ни­а­на фраг­мен­тах кон­сти­ту­ций вто­рой поло­ви­ны IV в., нача­ло по-насто­я­ще­му оформ­лять­ся толь­ко в кон­сти­ту­ци­ях вто­рой поло­ви­ны V в.54. В кон­сти­ту­ци­ях Кодек­са Юсти­ни­а­на это выглядит уже жест­ким, чет­ко сфор­му­ли­ро­ван­ным пра­ви­лом: дети, рож­ден­ные зави­си­мы­ми от име­ния жен­щи­на­ми, при­над­ле­жат име­нию. Дру­гое, про­из­вод­ное от него, пра­ви­ло зафик­си­ро­ва­но в пере­ра­бот­ке поста­нов­ле­ния 380 г.: коло­ны не долж­ны заклю­чать бра­ки за пре­де­ла­ми сво­его име­ния (CJ. XI, 8, 7 — 380). Это­му каза­лось бы про­ти­во­ре­чит вклю­че­ние в Кодекс кон­сти­ту­ции 400 г., пред­пи­сы­вав­шей соблюдать сле­до­ва­ние детьми коло­нов ста­ту­су отца и сохран­ность семей коло­нов (CJ. XI, 48, 13). Но ситу­а­ция, опи­сан­ная в этой кон­сти­ту­ции, име­ла в виду бра­ки коло­нов одно­го хозя­и­на, по его воле ока­зав­ших­ся в раз­ных име­ни­ях. Мож­но пред­по­ла­гать, что пер­во­на­чаль­ный смысл кон­сти­ту­ции 400 г. был шире, но дошед­ший в Кодек­се Юсти­ни­а­на текст пред­по­ла­га­ет имен­но такую уста­нов­ку.

То же самое мож­но ска­зать и об извест­ной пере­ра­бот­ке поста­нов­ле­ния Кон­стан­ти­на, адре­со­ван­но­го на Сар­ди­нию: «Сле­ду­ет так про­из­во­дить раздел име­ний, чтобы сохра­ня­лось бли­жай­шее род­ство и свой­ство рабов, либо коло­нов при­пис­но­го ста­ту­са, или инкви­ли­нов, вос­ста­нов­лен­ное при каком-либо наслед­ни­ке. Кто же выне­сет, что дети от роди­те­лей, сест­ры от бра­тьев, жены от мужей отде­ле­ны? Если какие-либо рабы или коло­ны, свя­зан­ные таки­ми уза­ми, будут разде­ле­ны, попав в пра­во раз­ных соб­ст­вен­ни­ков, пусть под­ра­зу­ме­ва­ет­ся, что их сле­ду­ет соеди­нить у одно­го и того же лица» (CJ. III, 38, 11). Ори­ги­наль­ная кон­сти­ту­ция Кон­стан­ти­на была посвя­ще­на не «коло­нам при­пис­но­го состо­я­ния и инкви­ли­нам», а семьям рабов: «Сле­ду­ет так про­из­ве­сти разде­ле­ние пат­ри­мо­ни­аль­ных и эмфи­тев­ти­че­ских име­ний на Сар­ди­нии, рас­пре­де­ля­е­мых сре­ди мно­гих посес­со­ров, чтобы вся семья каж­до­го раба сохра­ня­лась у одно­го посес­со­ра. Ибо кто выне­сет отде­ле­ние детей от роди­те­лей, сестер от бра­тьев, жен от мужей? Поэто­му раз­лу­чен­ные рабы, кото­рые пере­шли в пра­во раз­ных гос­под, пусть будут вновь вос­со­еди­не­ны: и если кто лишит­ся рабов из-за необ­хо­ди­мо­сти тако­го вос­ста­нов­ле­ния, пусть полу­чит заме­ну от того, кто полу­чит этих рабов. И сле­ду­ет поза­бо­тить­ся, чтобы в про­вин­ции после это­го не было более ника­ких исков по пово­ду стра­стей из-за рас­пре­де­ле­ния рабов» (CTh. II, 25, 1 — 325). То, что в кон­сти­ту­ции 325 г. было про­яв­ле­ни­ем общей тен­ден­ции покро­ви­тель­ства семей­ным свя­зям рабов, в кон­сти­ту­ции Юсти­ни­а­на не было про­стым рас­про­стра­не­ни­ем ее на коло­нов и инкви­ли­нов. Кон­сти­ту­ция Юсти­ни­а­на име­ла в виду семьи, создан­ные под вла­стью одно­го гос­по­ди­на, чле­ны кото­рых ока­за­лись в раз­ных име­ни­ях при деле­же наслед­ства. В Кодек­се Юсти­ни­а­на эта кон­сти­ту­ция нес­ла оди­на­ко­вую с кон­сти­ту­ци­ей 400 г. нагруз­ку. Она выра­жа­лась в покро­ви­тель­стве семьям коло­нов, фак­ти­че­ски урав­ни­вав­шем их с раба­ми. Закон­ность бра­ков коло­нов при­зна­ва­лась при усло­вии, что это бра­ки, заклю­чен­ные в пре­де­лах вла­сти одно­го гос­по­ди­на.

Кон­сти­ту­ция Алек­сандра Севе­ра несколь­ко выхо­дит за рам­ки обыч­ных сюже­тов, рас­смат­ри­вав­ших­ся брач­ным зако­но­да­тель­ст­вом: «Если про­тив тво­ей воли или без согла­сия ребе­нок тво­ей рабы­ни или адскрип­ти­ции был под­ки­нут, тебе не запре­ща­ет­ся его воз­вра­тить. Но его воз­вра­ще­ние, если не дого­во­ришь­ся с украв­шим, пусть осу­ществля­ет­ся так, чтобы, если что-то было потра­че­но на его про­корм­ле­ние или обу­че­ние реме­с­лу, ты вос­ста­но­вил» (CJ. VIII, 51, 1 — 224). Пер­во­на­чаль­но кон­сти­ту­ция была посвя­ще­на рабам, посколь­ку адскрип­ти­ция для 224 г. явля­ет­ся явной интер­по­ля­ци­ей. Адскрип­ти­ции появи­лись в зако­но­да­тель­стве толь­ко во вто­рой поло­вине V в. Поэто­му ори­ги­наль­ный текст кон­сти­ту­ции рас­смат­ри­вал вопрос о соб­ст­вен­но­сти на рабов и их потом­ство. Вклю­че­ние в него адскрип­ти­ции ука­зы­ва­ет на пре­вра­ще­ние и ее в соб­ст­вен­ность хозя­и­на. Таким обра­зом, для зако­но­да­тель­ства Юсти­ни­а­на мож­но с.195 вычле­нить еще одну тен­ден­цию: коло­ны-адскрип­ти­ции настой­чи­во урав­ни­ва­лись с раба­ми.

Кон­сти­ту­ция Зено­на — одна из немно­гих сохра­нив­ших­ся из чис­ла посвя­щен­ных коло­нам меж­ду 465 и 529 гг.: «Если сво­бод­ный колон или коло­на соче­та­ют­ся бра­ком с фис­каль­ной коло­ной или фис­каль­ным коло­ном, пусть про­ис­хо­дя­щие от тако­го рода свя­зи сыно­вья и доче­ри при­чис­ля­ют­ся к импе­ра­тор­ским коло­нам. Если же адскрип­ти­ций или чужой раб возь­мет в жены импе­ра­тор­скую коло­ну или рабы­ню, либо адскрип­ти­ция или рабы­ня всту­пят в брак с импе­ра­тор­ским коло­ном или рабом и от таких свя­зей будут рож­де­ны дети, мы уста­нав­ли­ва­ем, чтобы они полу­чи­ли ста­тус соглас­но ста­ро­му зако­ну» (CJ. XI, 69, 1). «Ста­рым зако­ном», фигу­ри­ру­ю­щим в кон­сти­ту­ции, мог­ла быть кон­сти­ту­ция 419 г., послу­жив­шая осно­вой боль­шин­ству поста­нов­ле­ний V в. в вопро­се о судь­бе потом­ства от бра­ка коло­нов раз­ных поме­стий. Одна­ко непо­сред­ст­вен­но брак част­ных коло­нов с импе­ра­тор­ски­ми в сохра­нив­ших­ся поста­нов­ле­ни­ях до Зено­на не упо­ми­на­ет­ся. Из извест­ных нам поста­нов­ле­ний пре­цеден­том мог­ла бы слу­жить кон­сти­ту­ция 427 г., в кото­рой уста­нав­ли­вал­ся ста­тус детей, рож­ден­ных при­пис­ны­ми коло­на­ми в бра­ке с чле­на­ми импе­ра­тор­ских кол­ле­гий. Соглас­но это­му поста­нов­ле­нию, утвер­жден­но­му для запад­ной импе­рии в 465 г. Севе­ром, ста­тус ребен­ка опре­де­лял­ся по ста­ту­су его мате­ри. Воз­мож­но, кон­сти­ту­ция Зено­на сохра­ня­ла связь с преж­ним зако­но­да­тель­ст­вом и сле­до­ва­ла утвер­жден­ным им нор­мам. Как отме­ча­лось ранее, коло­ны, обо­зна­чав­ши­е­ся здесь как «адскрип­ти­ции» были теми же самы­ми, кото­рые в преж­нем зако­но­да­тель­стве обо­зна­ча­лись как «ори­ги­на­рии». Новые по срав­не­нию с ними «сво­бод­ные коло­ны», для кото­рых и была изда­на эта кон­сти­ту­ция, появи­лись, види­мо, с тех пор, как по отно­ше­нию к арен­да­то­рам усто­ял­ся прин­цип трид­ца­ти­лет­не­го сро­ка дав­но­сти. «Сво­бод­ные коло­ны», всту­пав­шие в брак с импе­ра­тор­ски­ми (ta­mia­cae), по-види­мо­му, жили в тех же импе­ра­тор­ских име­ни­ях, что и их супру­ги. Поэто­му в кон­сти­ту­ции рас­смат­ри­ва­ет­ся вопрос о ста­ту­се их детей, а не при­над­леж­но­сти их тому или ино­му поме­стью.

Созна­тель­но небреж­но исполь­зо­ва­на в кон­сти­ту­ции Зено­на брач­ная тер­ми­но­ло­гия. Брак «сво­бод­ных коло­нов» с импе­ра­тор­ски­ми опре­де­лял­ся как мат­ри­мо­ний, но когда к нему выска­зы­ва­ет­ся отно­ше­ние, он назы­ва­ет­ся кон­ту­бер­ни­ем. Каза­лось бы в таком кон­тек­сте тер­мин «кон­ту­бер­ний», обо­зна­чав­ший сожи­тель­ство, в том чис­ле и раб­ское, не может рас­смат­ри­вать­ся как юриди­че­ское опре­де­ле­ние. Одна­ко пред­став­ля­ет­ся, что в таком сло­во­употреб­ле­нии скрыт более глу­бо­кий смысл, чем кажет­ся на пер­вый взгляд. Гово­ря о мат­ри­мо­нии, авто­ры кон­сти­ту­ции име­ли в виду брак коло­нов внут­ри поме­стья. Ника­ких пре­пят­ст­вий для него не было. Такой брак вполне зако­нен и охра­нял­ся пра­вом. Но с точ­ки зре­ния ста­ту­са всту­пав­ших в него коло­нов и их детей, то есть при взгляде на него со сто­ро­ны граж­дан­ско­го обще­ства, такой союз кре­пост­ных людей выглядит не более, чем кон­ту­бер­ни­ем. Употреб­ле­ние это­го обо­зна­че­ния в Кодек­се Юсти­ни­а­на мог­ло иметь дале­ко иду­щие послед­ст­вия для пони­же­ния ста­ту­са коло­на55.

Подоб­ный под­ход оче­виден в кон­сти­ту­ции Юсти­ни­а­на, посвя­щен­ной бра­кам коло­нов: «Если кто-либо будет рож­ден от адскрип­ти­ции и сво­бод­но­го, или от адскрип­ти­ции и раба, или от адскрип­ти­ция и рабы­ни, не сле­ду­ет дол­го коле­бать­ся по пово­ду его ста­ту­са или того, чья судь­ба хуже, адскрип­ти­ция или раб­ская. Под­твер­жда­ем, что пред­у­смот­рен­ное преж­ни­ми зако­на­ми для тако­го потом­ства, рож­дав­ше­го­ся от жен­щин адскрип­ти­ций и сво­бод­ных мужей, оста­ет­ся в силе, и дети, рож­ден­ные от такой свя­зи, будут адскрип­ти­ци­я­ми. Рож­ден­ный же от раба и адскрип­ти­ции или от рабы­ни и адскрип­ти­ция, пусть насле­ду­ет чре­ву сво­ей мате­ри и ста­ту­су роди­тель­ни­цы — рабы­ни или адскрип­ти­ции такое до сих пор соблюда­лось толь­ко в отно­ше­нии сво­бод­ных и рабов. Посколь­ку такое раз­ли­чие наблюда­ет­ся меж­ду раба­ми и адскрип­ти­ци­я­ми, хотя и тот, и дру­гой нахо­дят­ся во вла­сти сво­его гос­по­ди­на, кото­рый может и отпу­стить на с.196 сво­бо­ду раба с пеку­ли­ем, и изъ­ять из сво­ей соб­ст­вен­но­сти адскрип­ти­ция с зем­лей» (CJ. XI, 48, 21 — 530). «Преж­ние зако­ны», уста­нав­ли­вав­шие ста­тус детей от бра­ка сво­бод­но­го муж­чи­ны с адскрип­ти­ци­ей, это, види­мо, кон­сти­ту­ция 419 г. и про­из­вод­ные от нее поста­нов­ле­ния V в. В Кодек­се Юсти­ни­а­на кон­сти­ту­ция 419 г. была пред­став­ле­на лишь неболь­шим фраг­мен­том, отно­сив­шим­ся как раз к раз­би­рае­мо­му сюже­ту (CJ. XI, 48, 14 (CTh. V, 18, 1). Юсти­ни­а­нов­ская интер­пре­та­ция зако­на 419 г. в этом фраг­мен­те настоль­ко пере­ина­чи­ва­ет его смысл, что фак­ти­че­ски урав­ни­ва­ет брак сво­бод­но­го муж­чи­ны и коло­ны с сожи­тель­ст­вом. То же самое утвер­жда­лось и рас­смат­ри­вае­мой кон­сти­ту­ци­ей 530 г.: дети от брач­ных свя­зей жен­щин-адскрип­ти­ций со сво­бод­ны­ми муж­чи­на­ми ста­но­ви­лись адскрип­ти­ци­я­ми. Ины­ми сло­ва­ми, связь их роди­те­лей не счи­та­лась закон­ным бра­ком. Поэто­му в таких брач­ных отно­ше­ни­ях адскрип­ти­ции при­рав­ни­ва­лись к рабам. Нор­ма, уста­нав­ли­вав­ша­я­ся кон­сти­ту­ци­ей 530 г. для бра­ка меж­ду адскрип­ти­ци­ем/ей и рабом/ой, ранее исполь­зо­ва­лась толь­ко по отно­ше­нию к брач­ной свя­зи сво­бод­ных с раба­ми. Это нор­ма клас­си­че­ско­го пра­ва, рас­смат­ри­вав­ше­го такую связь как сожи­тель­ство56. Дети от сожи­тель­ства, под­ра­зу­ме­вав­ше­го отсут­ст­вие закон­но­го отца, насле­до­ва­ли ста­тус мате­ри. Таким обра­зом, по отно­ше­нию к рабам адскрип­ти­ции как буд­то рас­смат­ри­ва­лись как сво­бод­ные. По край­ней мере стиль кон­сти­ту­ции, срав­нив­шей их сожи­тель­ство с сожи­тель­ст­вом сво­бод­ных и рабов, наво­дит на такую мысль. Одна­ко ста­тус мате­ри насле­до­вал­ся и в слу­чае, если роди­те­ля­ми были два раба. Их сожи­тель­ство тоже не счи­та­лось закон­ным бра­ком. Поэто­му юриди­че­ски про­смат­ри­ваю­ща­я­ся в этой кон­сти­ту­ции грань меж­ду раба­ми и адскрип­ти­ци­я­ми была очень хруп­ка, почти неза­мет­на. Неда­ром текст начи­на­ет­ся сло­ва­ми о том, что нет смыс­ла ломать голо­ву над тем, чей ста­тус хуже — раба или адскрип­ти­ция. Один сто­ил дру­го­го. Раз­ли­чие меж­ду ними дер­жа­лось толь­ко на их фак­ти­че­ском раз­ли­че­нии, сохра­няв­шем­ся еще в обще­ст­вен­ном созна­нии. Поэто­му послед­няя фра­за дан­ной кон­сти­ту­ции уже в эпо­ху Юсти­ни­а­на была при­прав­ле­на столь тон­кой иро­ни­ей, что совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли до сих пор теря­ют­ся в опре­де­ле­нии ее смыс­ла при пере­во­де57.

Более точ­но опре­де­лив con­di­cio ser­vi­lis, юри­сты Юсти­ни­а­на смог­ли решать спор­ные вопро­сы семей­ных свя­зей коло­нов, не огляды­ва­ясь на граж­дан­ский ста­тус зем­ледель­цев. Пока­за­тель­на кон­сти­ту­ция сле­дую­ще­го года, в пре­ам­бу­ле кото­рой под­чер­ки­ва­лась необ­хо­ди­мость стро­го­го соблюде­ния закон­но­сти при опре­де­ле­нии ста­ту­са людей (CJ. XI, 48, 22 — 531). В каче­стве при­ме­ра щекот­ли­вой ситу­а­ции в кон­сти­ту­ции при­во­дит­ся воз­мож­ный вари­ант судь­бы сына коло­на: «…Если сын коло­на в тече­ние трид­ца­ти­лет­не­го сро­ка или, быть может, два­дца­ти­лет­не­го либо боль­ше­го, покуда был жив отец и зани­мал­ся сель­ским хозяй­ст­вом, сам вел образ жиз­ни сво­бод­но­го, и соб­ст­вен­ник зем­ли, так как отец достав­лял ему пол­ное удо­вле­тво­ре­ние, не тре­бо­вал его при­сут­ст­вия раз­ве не подо­ба­ет, чтобы он не сомне­вал­ся в том, что после кон­чи­ны отца, или, ска­жем, после того, как тот станет бес­по­ле­зен и не спо­со­бен к сель­ско­му хозяй­ству, сыну не может слу­жить изви­не­ни­ем дли­тель­ность зло­употреб­ле­ния сво­бо­дой и то, что в тече­ние мно­гих лет он и зем­лю не обра­ба­ты­вал, и ни в каких работах коло­нов не прак­ти­ко­вал­ся. Ведь не может быть обви­нен в попу­сти­тель­стве гос­по­дин, кото­ро­му отцом его достав­ля­лось все, что он желал. Нам пред­став­ля­ет­ся, что во всех подоб­но­го рода слу­ча­ях слиш­ком жесто­ко при­суж­дать гос­по­ди­ну лише­ние коло­нов, кото­рые были рож­де­ны в деревне и пото­му даже отсут­ст­ву­ю­щие как бы зани­ма­лись сель­ским хозяй­ст­вом через посред­ство сво­их отцов, или бра­тьев, или род­ст­вен­ни­ков. Ведь посколь­ку часть его тела через род­ство неко­то­рым обра­зом оста­ва­лась в име­нии, не кажет­ся, что он отсут­ст­во­вал, или отъ­ез­жал, или нахо­дил­ся на сво­бо­де. На этом осно­ва­нии пра­во гос­по­ди­на долж­но оста­вать­ся непо­ко­ле­би­мым, и покуда в име­нии оста­ют­ся или его роди­те­ли, или потом­ство, или род­ст­вен­ни­ки пусть сам он счи­та­ет­ся там пре­бы­ваю­щим».

с.197 Изло­жен­ный текст в кон­сти­ту­ции выпол­нял роль при­ме­ра спор­но­го слу­чая, когда фак­ти­че­ски живу­щий как неза­ви­си­мый чело­век и пре­тен­дую­щий на юриди­че­скую неза­ви­си­мость на самом деле являл­ся адскрип­ти­ци­ем, ста­тус кото­ро­го зафик­си­ро­ван опи­ся­ми инвен­та­ря име­ния. Лишь это послед­нее, а так­же нали­чие род­ст­вен­ни­ков-адскрип­ти­ци­ев отли­ча­ло тако­го чело­ве­ка от дру­гих сво­бод­ных, сре­ди кото­рых он жил. Веро­ят­но, неко­то­рые дети коло­нов при­спо­со­би­лись исполь­зо­вать трид­ца­ти­лет­ний срок дав­но­сти про­жи­ва­ния за пре­де­ла­ми име­ния в каче­стве юриди­че­ско­го осно­ва­ния полу­че­ния неза­ви­си­мо­сти и выхо­да из ста­ту­са адскрип­ти­ци­ев. Кон­сти­ту­ция разъ­яс­ня­ла, что это непра­виль­но и под­би­ра­ла аргу­мен­ты для дока­за­тель­ства сво­его утвер­жде­ния. Одна­ко сле­ду­ет при­знать, что с точ­ки зре­ния юриди­че­ской коло­ны были пра­вы. Трид­ца­ти­лет­ний срок дав­но­сти, став нор­мой пере­ме­ще­ния коло­нов, остав­лял им такую лазей­ку. Разъ­яс­не­ние кон­сти­ту­ции сужи­ва­ло сфе­ру при­ме­не­ния сро­ка дав­но­сти толь­ко слу­ча­я­ми пере­хо­да коло­на в име­ние дру­го­го земле­вла­дель­ца. Види­мо, пре­вра­ще­ние коло­на в лицо «сво­его пра­ва», неза­ви­си­мое от име­ния, курии, кол­ле­гии, посред­ст­вом исполь­зо­ва­ния сро­ка дав­но­сти отме­ня­лось. Веро­ят­но, с это­го вре­ме­ни уста­нав­ли­ва­лась без­услов­ная кре­пость адскрип­ти­ци­ев зем­ле.

В то же вре­мя, если обя­зан­но­сти детей коло­на выпол­ня­лись и соб­ст­вен­ник зем­ли был удо­вле­тво­рен, дети коло­на ничем не отли­ча­лись в поль­зо­ва­нии пра­ва­ми сво­бод­ных от дру­гих лиц «сво­его пра­ва». Но они не пре­сле­до­ва­лись как коло­ны толь­ко пото­му, что их гос­по­дин снис­хо­ди­тель­но отно­сил­ся к их отсут­ст­вию. Воз­мож­но, он делал это не бес­ко­рыст­но. Все их «бла­го­по­лу­чие» зави­се­ло толь­ко от доб­рой воли гос­по­ди­на, кото­рый в любое вре­мя мог их вер­нуть. Так же и гос­по­дин раба мог поз­во­лить ему жить само­сто­я­тель­но, если тот таким обра­зом удо­вле­тво­рял хозяй­ские потреб­но­сти. Отли­чие коло­на и раба мог­ло бы состо­ять в том, что коло­ну его ста­тус не мешал зани­мать какие-либо долж­но­сти, участ­во­вать в граж­дан­ской жиз­ни горо­да или вести дела без раз­ре­ше­ния земле­вла­дель­ца, а рабу мешал. Одна­ко мы не зна­ем, как прак­ти­че­ски реа­ли­зо­вал сын коло­на пред­ста­вив­шу­ю­ся ему воз­мож­ность жить в горо­де. Скры­вал он свое про­ис­хож­де­ние или нет.

Рас­смот­рен­ную кон­сти­ту­цию как бы про­дол­жа­ет и раз­ви­ва­ет сосед­ст­ву­ю­щая с ней в титу­ле Кодек­са Юсти­ни­а­на: «Посколь­ку слиш­ком бес­че­ло­веч­но, чтобы зем­ля, изна­чаль­но вла­дев­шая адскрип­ти­ци­я­ми, обма­ном лиши­лась сво­их неко­то­рым обра­зом частей, и коло­ны, задер­жав­ши­е­ся в дру­гих зем­лях, при­чи­ня­ли ощу­ти­мый ущерб соб­ст­вен­ни­кам зем­ли, мы пола­га­ем, что как от ста­ту­са кури­а­ла никто не осво­бож­да­ет­ся по про­ше­ст­вии вре­ме­ни, точ­но так­же и под­чи­нен­ный ста­ту­су адскрип­ти­ция, как бы ни при­сва­и­вал он себе сво­бо­ду мно­го­лет­ним бег­ст­вом, сколь бы дли­тель­ным оно ни было, или сколь бы зна­чи­тель­ным ни явля­лось его заня­тие, пусть про­дол­жа­ет оста­вать­ся адскрип­ти­ци­ем и при­креп­лен­ным к зем­ле. И если скро­ет­ся или попы­та­ет­ся отде­лить­ся, пусть зна­ет, что по при­ме­ру бег­ло­го раба под­вергнет себя дли­тель­но­му заклю­че­нию, и пусть будет под­чи­нен вме­сте со всем сво­им потом­ст­вом. Если же сде­ла­ет это в чужом име­нии, совер­шен­но закон­ным будет [не давать] ника­ко­го осво­бож­де­ния от тако­го рода судь­бы и вне­се­ния подуш­ной пода­ти. (1) Одна­ко посколь­ку закон Ана­ста­сия поже­лал, чтобы люди, кото­рые по про­ше­ст­вии трид­ца­ти лет ока­за­лись удер­жи­вае­мы коло­нат­ным ста­ту­сом, оста­ва­лись при этом сво­бод­ны­ми, но не име­ли воз­мож­но­сти, оста­вив зем­лю, пере­се­лить­ся в дру­гое место, то на этом осно­ва­нии зада­вал­ся вопрос: под­чи­ня­ют­ся ли коло­нат­но­му ста­ту­су их дети любо­го пола, хотя бы они и не про­бы­ли в име­нии или селе трид­ца­ти лет, или же толь­ко их роди­тель, кото­рый через трид­цать лет ста­но­вит­ся свя­зан­ным ста­ту­сом тако­го рода? Поста­нов­ля­ем, что дети коло­нов в соот­вет­ст­вии с наве­ки дан­ным, выра­жен­ным в пред­и­сло­вии, зако­ном явля­ют­ся сво­бод­ны­ми и ника­ким худ­шим поло­же­ни­ем не отя­го­щае­мы­ми, одна­ко они не име­ют поз­во­ле­ния, поки­нув свое с.198 селе­ние, пере­хо­дить в дру­гое, но все­гда при­креп­ле­ны к зем­ле, кото­рую одна­жды и навсе­гда при­ня­ли для обра­бот­ки их отцы…» (CJ. XI, 48, 23 — 531/4).

Если пред­ше­ст­ву­ю­щее поста­нов­ле­ние еще остав­ля­ло какие-то сомне­ния, то здесь оче­вид­но пре­вра­ще­ние кре­пост­ной зави­си­мо­сти коло­на, как адскрип­ти­ция, так и «сво­бод­но­го», в веч­ную. Обе эти кон­сти­ту­ции не каса­ют­ся судь­бы бра­ков коло­нов с дру­ги­ми коло­на­ми и сво­бод­ны­ми неза­ви­си­мы­ми лица­ми. Судь­ба потом­ства рас­смат­ри­ва­ет­ся в них несколь­ко абстракт­но (в отли­чие от кон­сти­ту­ций Кодек­са Фео­до­сия), сквозь приз­му лишь одной опре­де­лен­ной пра­во­вой уста­нов­ки, кото­рая выра­же­на в том, что ста­тус коло­на тре­бу­ет его пре­бы­ва­ния на зем­ле. Все осталь­ные отно­ше­ния коло­на с дей­ст­ви­тель­но­стью исклю­че­ны из рас­смот­ре­ния. Редак­ци­он­но это обу­слов­ле­но рас­пре­де­ле­ни­ем в Кодек­се Юсти­ни­а­на раз­ных норм по раз­ным кон­сти­ту­ци­ям. Но при исполь­зо­ва­нии таких норм в юриди­че­ской прак­ти­ке вполне воз­мож­но при­вне­се­ние ново­го отно­ше­ния к коло­нам. Мож­но пред­по­ло­жить, что имен­но в 531—534 гг. под вли­я­ни­ем необ­хо­ди­мо­сти пред­у­смот­реть целый ком­плекс вза­и­моот­но­ше­ний коло­на с окру­жаю­щей дей­ст­ви­тель­но­стью и был оформ­лен окон­ча­тель­но ква­зи­раб­ский или кре­пост­ной ста­тус зави­си­мо­го коло­на-адскрип­ти­ция. После это­го редак­то­ры Кодек­са смот­ре­ли на более ран­ние кон­сти­ту­ции сквозь приз­му это­го ста­ту­са и соот­вет­ст­ву­ю­щим обра­зом пра­ви­ли их.

В 534 г. было изда­но поста­нов­ле­ние, как бы допол­няв­шее регу­ли­ро­ва­ние бра­ков для адскрип­ти­ци­ев в 530 г. Нор­мы для бра­ков адскрип­ти­ци­ев с раба­ми и жен­щин-адскрип­ти­ций со сво­бод­ны­ми муж­чи­на­ми были допол­не­ны нор­мой для бра­ков сво­бод­ных жен­щин с адскрип­ти­ци­я­ми: «Если какие-либо лица, извест­ные как адскрип­ти­ции, посред­ст­вом каких-либо ухищ­ре­ний или с ведо­ма гос­под, или без их ведо­ма взя­ли или возь­мут себе в жены сво­бод­ных жен­щин, поста­нов­ля­ем, чтобы послед­ние как сами оста­ва­лись в сво­ей сво­бо­де, так и рож­ден­ное ими потом­ство. Без коле­ба­ний долж­но соблюдать­ся и то, что потом­ство, рож­ден­ное от сво­бод­но­го мужа и жены адскрип­ти­ции, сле­ду­ет мате­рин­ско­му бес­слав­но­му ста­ту­су, а не отцов­ской сво­бо­де. А чтобы адскрип­ти­ции не поз­во­ля­ли себе таких запре­щен­ных дей­ст­вий, явля­ю­щих­ся осо­бен­но опас­ны­ми, посколь­ку из-за замыш­ля­е­мых ими свя­зей со сво­бод­ны­ми жен­щи­на­ми может посте­пен­но исчез­нуть ста­тус тако­го рода лиц, мы поста­нов­ля­ем: если нечто такое будет совер­ше­но адскрип­ти­ци­ем, его гос­по­дин име­ет сво­бо­ду вла­сти или само­му, или через пре­зи­да про­вин­ции наста­вить тако­го чело­ве­ка уме­рен­ным нака­за­ни­ем и отлу­чить от этой жен­щи­ны. Если же кто-нибудь пре­не­бре­жет этим, пусть зна­ет, что тако­го рода без­дей­ст­вие обра­тит­ся ему в убы­ток» (CJ. XI, 48, 24 — 534). Обра­ща­ет вни­ма­ние, что послед­ние сло­ва бук­валь­но повто­ря­ют­ся в кон­сти­ту­ции, отме­няв­шей Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт: «…чтобы рабы или адскрип­ти­ции не дума­ли, что такая попыт­ка [бра­ка со сво­бод­ной жен­щи­ной] оста­нет­ся для них без­на­ка­зан­ной (что осо­бен­но долж­но соблюдать­ся в отно­ше­нии адскрип­ти­ци­ев, чтобы они бра­ка­ми, заду­ман­ны­ми со сво­бод­ны­ми жен­щи­на­ми, не умень­ша­ли поне­мно­гу ста­тус тако­го рода людей), мы поста­нов­ля­ем, если нечто подоб­ное ока­жет­ся совер­ше­но или рабом, или адскрип­ти­ци­ем, чтобы его гос­по­дин имел сво­бо­ду вла­сти или лич­но, или через пре­зи­да про­вин­ции испра­вить соот­вет­ст­ву­ю­щим нака­за­ни­ем тако­го раба или адскрип­ти­ция и отде­лить его от такой жен­щи­ны. Если кто-нибудь пре­не­бре­жет этим, пусть зна­ет, что тако­го рода без­дей­ст­вие обре­чет на убы­ток его само­го» (CJ. VII, 24, 1 — 531/4). Про­ци­ти­ро­ван­ная часть кон­сти­ту­ции созда­ет впе­чат­ле­ние об урав­не­нии по отно­ше­нию к сена­тус­кон­суль­ту рабов и адскрип­ти­ци­ев. Это мог­ло бы всту­пить в про­ти­во­ре­чие с вклю­чен­ной в Кодекс Юсти­ни­а­на кон­сти­ту­ци­ей 380 г., где коло­на-ори­ги­на­рия, как и сво­бод­ная жен­щи­на более высо­ко­го ста­ту­са, под­вер­га­лась опас­но­сти обра­ще­ния в раб­ство за связь с чужим рабом (CTh. X, 20, 10). Одна­ко авто­ры Кодек­са Юсти­ни­а­на отредак­ти­ро­ва­ли кон­сти­ту­цию 380 г. таким с.199 обра­зом, что опас­ность, кото­рой под­вер­га­лись жен­щи­ны, выра­жа­лась не в обра­ще­нии в раб­ство, а в пере­мене ста­ту­са на ста­тус мужа (CJ. XI, 8, 7). Оче­вид­но, что перед нами резуль­тат дли­тель­ной эво­лю­ции, в резуль­та­те кото­рой зави­си­мость от име­ния, кол­ле­гии, кор­по­ра­ции или места житель­ства почти урав­ня­лась с про­из­вод­ным от граж­дан­ско­го устрой­ства деле­ни­ем на сво­бод­ных и рабов.

Как извест­но, Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт нико­гда не при­ме­нял­ся по отно­ше­нию к бра­кам сво­бод­ных жен­щин с чужи­ми коло­на­ми. Оче­вид­но, что упо­ми­на­ние здесь адскрип­ти­ция было интер­по­ля­ци­ей, вне­сен­ной при окон­ча­тель­ной редак­ции Кодек­са Юсти­ни­а­на Три­бо­ни­а­ном в 534 г. Види­мо, эта интер­по­ля­ция была сде­ла­на под вли­я­ни­ем толь­ко что издан­ной кон­сти­ту­ции 534 г., где в цен­тре вни­ма­ния был вопрос о бра­ке адскрип­ти­ция со сво­бод­ной жен­щи­ной. В ней нет ника­ко­го наме­ка на при­ме­не­ние Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та в отно­ше­нии бра­ка сво­бод­ной жен­щи­ны и адскрип­ти­ция. И не толь­ко пото­му, что он был отме­нен в 531 г. Тогда его отме­на каса­лась лишь бра­ков с раба­ми. Кон­сти­ту­ция 534 г. про­сто урав­ня­ла брак адскрип­ти­ция со сво­бод­ной жен­щи­ной с сожи­тель­ст­вом. Тогда как до это­го вре­ме­ни, в отли­чие от бра­ка адскрип­ти­ции со сво­бод­ным мужем, он, по всей види­мо­сти, еще сохра­нял на себе налет закон­но­сти. Про­ис­хо­ди­ло это, види­мо, пото­му, что при вири­ло­каль­ном посе­ле­нии супру­гов брак коло­ны и сво­бод­но­го часто при­во­дил к пере­се­ле­нию жен­щи­ны из име­ния к мужу. В то же вре­мя брак сво­бод­ной с адскрип­ти­ци­ем уве­ли­чи­вал насе­ле­ние име­ний. И до поры бра­ки тако­го рода фак­ти­че­ски поощ­ря­лись земле­вла­дель­ца­ми, о чем, веро­ят­но, свиде­тель­ст­ву­ет повы­шен­ное вни­ма­ние зако­но­да­тель­ства имен­но к таким бра­кам.

В прин­ци­пе неза­ви­си­мый чело­век мог сле­до­вать за женой в име­ние или дать за нее ком­пен­са­цию. Это зави­се­ло от его иму­ще­ст­вен­ных воз­мож­но­стей. Прак­ти­че­ски, веро­ят­но, часто име­ло место послед­нее. При этом буду­щие дети, кото­рые мог­ли бы стать досто­я­ни­ем земле­вла­дель­ца, есте­ствен­но, не ком­пен­си­ро­ва­лись. Поэто­му в Кодек­се Юсти­ни­а­на кон­сти­ту­ция 419 г. была фраг­мен­ти­ро­ва­на таким обра­зом, чтобы пред­у­смот­реть толь­ко один вари­ант: дети коло­ны и она сама при­над­ле­жа­ли име­нию. На прак­ти­ке сво­бод­ный муж мог за пре­де­ла­ми пра­ва дого­во­рить­ся с земле­вла­дель­цем о выку­пе за жену и детей. А вот в слу­чае бра­ка сво­бод­ной жен­щи­ны с адскрип­ти­ци­ем име­нию гро­зи­ло лише­ние детей. Они сле­до­ва­ли ста­ту­су мате­ри. Конеч­но, прак­ти­че­ски они часто оста­ва­лись в име­нии и со вре­ме­нем мог­ли стать «сво­бод­ны­ми коло­на­ми». Но мог­ли и не стать ими, вос­поль­зо­вав­шись сво­бод­ным ста­ту­сом сво­ей мате­ри. Поэто­му такой брак или нано­сил ущерб име­нию, или был потен­ци­аль­ной угро­зой тако­го ущер­ба. Луч­ше было запре­тить его вооб­ще. Одна­ко не толь­ко рост рабо­чей силы в име­ни­ях гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са забо­тил юри­стов. Это оче­вид­но из того, что кон­сти­ту­ция 534 г. не пре­вра­ща­ла жен­щи­ну и ее детей в зави­си­мых. Хотя имен­но это мог­ло бы быть выгод­но земле­вла­дель­цам. Но зако­но­да­те­ли сто­я­ли на стра­же пра­ва, кото­рое состо­я­ло здесь в том, что от сво­бод­ной жен­щи­ны не мог рож­дать­ся адскрип­ти­ций. Отсюда сле­до­ва­ло, что брак сво­бод­ной жен­щи­ны и адскрип­ти­ция не мог счи­тать­ся закон­ным. Ведь дети сле­до­ва­ли ста­ту­су мате­ри. Такой брач­ный союз мог быть разо­рван насиль­ст­вен­но. Преж­де в IV и V вв. земле­вла­дель­цам лишь реко­мен­до­ва­лось удер­жи­вать сво­их ори­ги­на­рий от бра­ков с муж­чи­на­ми из кол­ле­гий или дру­гих поме­стий. Спо­со­бы для это­го они долж­ны были изби­рать сами. Теперь же, в VI в. гос­по­ди­ну офи­ци­аль­но дава­лась «сво­бо­да вла­сти» рас­тор­гать бра­ки сво­их коло­нов со сво­бод­ны­ми жен­щи­на­ми. И государ­ство через пре­зи­да про­вин­ции обя­зы­ва­лось помо­гать ему. Прак­ти­че­ски, конеч­но, они мог­ли и не делать это­го, но тогда воз­мож­ные невы­год­ные для них послед­ст­вия таких бра­ков спи­сы­ва­лись на их соб­ст­вен­ный счет.

Таким обра­зом, в кон­сти­ту­ции 534 г., по-види­мо­му, нашла завер­ше­ние идея, что с.200 бра­ки коло­нов-адскрип­ти­ци­ев со сво­бод­ны­ми муж­чи­на­ми и жен­щи­на­ми не счи­та­лись закон­ны­ми. И толь­ко отсюда эта идея про­ник­ла в пере­ра­ботан­ные при изда­нии Кодек­са Юсти­ни­а­на кон­сти­ту­ции IV и V вв., а так­же в поста­нов­ле­ние 531 г., отме­няв­шее Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт. По всей види­мо­сти, посто­ян­ное после 419 г. повто­ре­ние поло­же­ния, что дети от бра­ка сво­бод­но­го мужа и адскрип­ти­ции при­над­ле­жат име­нию, закре­пи­ло в пра­ве идею, соглас­но кото­рой дети от тако­го бра­ка сле­ду­ют ста­ту­су мате­ри. Про­изо­шел пере­нос акцен­та с фак­ти­че­ской зави­си­мо­сти на юриди­че­ский ста­тус. Веро­ят­но, когда ука­зан­ное поло­же­ние было сфор­му­ли­ро­ва­но, ста­тус зави­си­мой коло­ны еще не сфор­ми­ро­вал­ся, а в пери­од коди­фи­ка­ции Юсти­ни­а­на он уже суще­ст­во­вал, что и поз­во­ли­ло пере­не­сти на него акцент. При таком акцен­те новая пра­во­вая идея каче­ст­вен­но изме­ни­ла ста­тут бра­ков коло­нов: брак сво­бод­но­го муж­чи­ны с коло­ной стал подо­бен кон­ту­бер­нию. Это в свою оче­редь вызва­ло изме­не­ние в отно­ше­нии к бра­ку сво­бод­ной жен­щи­ны и адскрип­ти­ция. Он стал рас­смат­ри­вать­ся как сожи­тель­ство. Когда это свер­ши­лось, ока­за­лось, что мож­но сде­лать и послед­ний шаг и без­на­ка­зан­но насиль­ст­вен­но разо­рвать бра­ки коло­нов со сво­бод­ны­ми. Это­го, по край­ней мере стоя на поч­ве закон­но­сти, еще нель­зя было сде­лать в V в., судя по новел­лам к Кодек­су Фео­до­сия58. Хотя на прак­ти­ке уже с тех пор коло­нам на брак тре­бо­ва­лось согла­сие их гос­по­ди­на. Так брак коло­нов со сво­бод­ны­ми стал подо­бен сожи­тель­ству рабов и сво­бод­ных. Поэто­му вре­мя от вре­ме­ни повто­ря­е­мая в лите­ра­ту­ре ста­рая мысль О. Зее­ка, что коло­ны все­гда име­ли пра­ва на семью, насле­до­ва­ние, кону­бий со сво­бод­ны­ми граж­да­на­ми, не совсем вер­на, осо­бен­но в послед­нем пунк­те59.

Послед­няя из кон­сти­ту­ций Юсти­ни­а­на в его Кодек­се явно сокра­ще­на в соот­вет­ст­вии с офор­мив­ши­ми­ся нор­ма­ми: «Если какой-либо три­бу­та­рий возь­мет себе в жены три­бу­та­рию, или же какая-либо рабы­ня вый­дет замуж за чужо­го раба, мы поста­нов­ля­ем, чтобы дети как три­бу­та­рия, так и раба сле­до­ва­ли мате­рин­ско­му ста­ту­су и были под­чи­не­ны гос­по­дам их мате­рей» (CJ. XI, 54, 3). Кон­сти­ту­ция выглядит квинт­эс­сен­ци­ей того пра­ва, кото­рое зре­ло поко­ле­ни­я­ми, но вплоть до 531 г. не мог­ло порвать с тра­ди­ци­ей счи­тать коло­на сво­бод­ным чело­ве­ком и ото­рвать­ся от антич­ных юриди­че­ских норм. Коло­ны-три­бу­та­рии здесь, не мудр­ст­вуя лука­во, урав­ни­ва­лись в брач­ном пра­ве с раба­ми. Таков был конеч­ный резуль­тат эво­лю­ции брач­но­го пра­ва коло­нов.

Вни­ма­ние зако­но­да­тель­ства Юсти­ни­а­на к это­му пра­ву с его дета­ли­за­ци­ей гра­ни меж­ду сво­бод­ны­ми и адскрип­ти­ци­я­ми, адскрип­ти­ци­я­ми и коло­на­ми, коло­на­ми и раба­ми, про­из­во­дит впе­чат­ле­ние сво­его рода под­ра­жа­ния сход­ной раз­ра­бот­ке рим­ски­ми юри­ста­ми клас­си­че­ско­го пери­о­да брач­ных отно­ше­ний граж­дан с лати­на­ми, пере­гри­на­ми и раба­ми (напри­мер: Gai. Instit. I, 84—85). В то же вре­мя нали­цо тен­ден­ция, отме­чен­ная еще Фюстель де Кулан­жем: Юсти­ни­ан стре­мил­ся сбли­зить коло­нов с раба­ми насколь­ко воз­мож­но. Прав­да, утвер­жде­ние фран­цуз­ско­го исто­ри­ка, что Юсти­ни­ан при­рав­нял коло­на к рабу, уже дав­но было оспо­ре­но вслед­ст­вие сво­ей одно­знач­но­сти60. Совре­мен­ным иссле­до­ва­те­лям пред­став­ля­ет­ся, что суро­вость пра­ва Юсти­ни­а­на в брач­ном вопро­се для коло­нов пере­се­ка­лась с дру­ги­ми, более мяг­ки­ми, близ­ки­ми к сво­бо­де, чер­та­ми в их ста­ту­се. П. Кол­линэ и дру­гие иссле­до­ва­те­ли объ­яс­ня­ют это непо­сле­до­ва­тель­но­стью пра­ви­тель­ства. Одна­ко эта непо­сле­до­ва­тель­ность кажу­ща­я­ся. Совре­мен­ная нау­ка оце­ни­ва­ет рим­ское обще­ство через про­ти­во­по­став­ле­ние сво­бо­ды и раб­ства. Тогда как для самих рим­лян раб был не толь­ко несво­бод­ным, но и под­власт­ным лицом. В каче­стве послед­не­го он имел сход­ное пра­во­вое поло­же­ние с лица­ми и сво­бод­но­го (но под­власт­но­го) ста­ту­са. С дру­гой сто­ро­ны, для рим­лян sta­tus li­ber­ta­tis был невоз­мо­жен без sta­tus ci­vi­ta­tis. Абстракт­ной сво­бо­ды не суще­ст­во­ва­ло. Сво­бод­ный, не имев­ший прав рим­ско­го граж­дан­ства, был граж­да­ни­ном какой-либо иной общи­ны. Отсут­ст­вие граж­дан­ства у неко­то­рых пере­гри­нов влек­ло за собой поте­рю и сво­бо­ды, хотя фор­маль­но и частич­ную. Они мог­ли рас­счи­ты­вать толь­ко на ста­тус с.201 pe­re­gri­ni-de­di­ti­cii. В пол­ном объ­е­ме тако­му чело­ве­ку каза­лось бы оста­вал­ся толь­ко sta­tus fa­mi­liae. Но он был огра­ни­чен теми пре­де­ла­ми, кото­рые пре­до­став­ля­ла ему власть его гос­по­ди­на. Для коло­нов это были гра­ни­цы поме­стья.

5. 4. Брач­ное зако­но­да­тель­ство в Новел­лах Юсти­ни­а­на.

Но обра­тим­ся к брач­но­му пра­ву в Новел­лах Юсти­ни­а­на. Пер­вая из них исхо­дит из воз­ник­ше­го в Кодек­се Юсти­ни­а­на отож­дест­вле­ния коло­нов с раба­ми: «Не сле­ду­ет, чтобы сво­бод­ная выхо­ди­ла замуж за чужо­го адскрип­ти­ция, ни без ведо­ма, ни с ведо­ма, ни с согла­сия гос­по­ди­на. И даже если это будет сде­ла­но адскрип­ти­ци­ем, сле­ду­ет само­му гос­по­ди­ну лич­но, либо через про­вин­ци­аль­но­го судью нака­зать совер­шив­ше­го это адскрип­ти­ция уме­рен­ны­ми уда­ра­ми и отлу­чить его от той, кото­рая опро­мет­чи­во вышла за него замуж, с тем, чтобы не было ни заклю­чен­ной брач­ной свя­зи, ни при­да­но­го, ни брач­но­го дара, но пол­но­стью утра­че­но то, что опро­мет­чи­во было осу­щест­вле­но…» (Nov. Just. 22, 17 — 535). Жесто­кость отно­ше­ния к коло­нам в середине VI в. рез­ко дис­со­ни­ру­ет не толь­ко с брач­ным пра­вом в отно­ше­нии коло­нов V в., но и с покро­ви­тель­ст­вен­ным отно­ше­ни­ем к брач­ным свя­зям рабов в клас­си­че­ском пра­ве I—III вв. При­креп­ле­ние коло­на к зем­ле и под­чи­не­ние вла­сти гос­по­ди­на, состав­ляв­шие сущ­ность коло­нат­но­го ста­ту­са, пол­но­стью вытес­ни­ли из ран­не­ви­зан­тий­ско­го пра­ва при Юсти­ни­ане преж­нюю доми­нан­ту ста­ту­са сво­бо­ды в юриди­че­ском поло­же­нии коло­на. Адскрип­ти­ций, по край­ней мере в брач­ном пра­ве, юриди­че­ски отож­дествлял­ся с рабом. Юсти­ни­ан объ­явил недей­ст­ви­тель­ны­ми бра­ки сво­бод­но­рож­ден­ных с чужи­ми коло­на­ми. Акцент здесь не на ста­ту­се коло­на, а на его при­над­леж­но­сти дру­го­му гос­по­ди­ну. Нечто подоб­ное этой логи­ке раз­ви­ва­лось юри­ста­ми I в. по пово­ду Клав­ди­е­ва Сена­тус­кон­суль­та. Брак сво­бод­ной жен­щи­ны с соб­ст­вен­ным рабом их не инте­ре­со­вал. Так­же и брак с соб­ст­вен­ным коло­ном не инте­ре­со­вал зако­но­да­те­лей VI в. При этом неод­но­крат­но, види­мо, повто­ряв­ша­я­ся ситу­а­ция мог­ла быть про­чте­на юриди­че­ски и так: брак запре­щен, одна сто­ро­на в сожи­тель­стве сво­бод­на, каков же ста­тус вто­рой сто­ро­ны? Клас­си­че­ское пра­во услуж­ли­во пре­до­став­ля­ло отра­ботан­ную поко­ле­ни­я­ми мат­ри­цу для отве­та: «Меж­ду раба­ми и сво­бод­ны­ми не может быть заклю­че­но закон­но­го бра­ка, воз­мо­жен толь­ко кон­ту­бер­ний», ведь «с раба­ми нет ника­ко­го кону­бия»61.

Одна­ко реаль­ная жизнь все­гда бога­че явле­ни­я­ми, чем любое, в том чис­ле и юриди­че­ское, ее отра­же­ние. Ока­за­лось, что при­ня­тые Юсти­ни­а­ном зако­ны о бра­ках коло­нов и сво­бод­ных име­ют и обо­рот­ную сто­ро­ну. И ею немед­лен­но вос­поль­зо­ва­лись заин­те­ре­со­ван­ные лица. В свя­зи с этим в 538 г. пра­ви­тель­ство было вынуж­де­но высту­пить с разъ­яс­не­ни­ем: «Пусть никем, вно­ся­щим неяс­но­сти наме­рен­но и с умыс­лом, не изме­ня­ют­ся ясно выра­жен­ные поло­же­ния любой из наших кон­сти­ту­ций. Так, посколь­ку мы любим сво­бо­ду, мы внес­ли новый закон, в соот­вет­ст­вии с кото­рым потом­ство, рож­ден­ное от адскрип­ти­ция и сво­бод­но­го лица, не долж­но сле­до­вать судь­бе адскрип­ти­ци­ев, но подоб­но тому как это соблюда­ет­ся в отно­ше­нии рабов, так пусть сохра­ня­ет­ся и отно­си­тель­но адскрип­ти­ци­ев, и дитя сле­ду­ет ста­ту­су, уста­нов­лен­но­му для чре­ва. Ведь наш закон пря­мо отри­ца­ет, что у сво­бод­ной мате­ри могут рож­дать­ся дети рабы. Поэто­му мы заяви­ли в законе: либо пусть берут рав­ных себе жен, либо для рож­ден­ных после его изда­ния закон будет иметь силу. Одна­ко неко­то­рые до такой сте­пе­ни неум­но и с умыс­лом дерз­ну­ли трак­то­вать закон с тем, чтобы рож­ден­ных до изда­ния кон­сти­ту­ции, хотя бы они и ста­ли уже совсем ста­ры­ми, осво­бо­дить как буд­то теперь рож­ден­ных, но немно­го опе­ре­див­ших закон, хотя ведь наша мысль заклю­ча­лась в том, чтобы сво­бо­ду, дан­ную зако­ном, полу­чи­ли дети либо рож­ден­ные после изда­ния зако­на уже всту­пив­ши­ми в брак с таки­ми жена­ми, либо теми, кото­рые еще не взя­ли жен, одна­ко возь­мут после это­го. (Гла­ва 2) Не сле­ду­ет поль­зо­вать­ся дур­ны­ми с.202 спо­со­ба­ми и при­чи­нять вред соб­ст­вен­ни­кам име­ний таки­ми трак­тов­ка­ми. Поэто­му мы поста­нов­ля­ем, чтобы толь­ко те одни были сво­бод­ны от адскрип­ти­ци­е­во­го ста­ту­са, кто рож­ден от сво­бод­ных жен­щин, начи­ная со вре­ме­ни изда­ния зако­на. В отно­ше­нии всех, кто родил­ся рань­ше, пусть сохра­ня­ет­ся древ­ний закон» (Nov. Just. 54 — 538).

Поста­нов­ле­ни­ем, во мно­гом опре­де­лив­шим взгляды Кодек­са Юсти­ни­а­на на брак коло­нов, была кон­сти­ту­ция 534 г. Имен­но ее после изда­ния пыта­лись обой­ти те адскрип­ти­ции, кото­рые име­ли детей от сво­бод­ных жен­щин. Так как отец был зави­си­мым, то такие семьи обыч­но про­жи­ва­ли в его селе или име­нии, к кото­ро­му он был при­креп­лен. Види­мо, есте­ствен­но сло­жи­лась прак­ти­ка, что дети от таких бра­ков насле­до­ва­ли иму­ще­ство, уча­сток, дело, а сле­до­ва­тель­но, и ста­тус отца. Ведь соглас­но ста­рым воз­зре­ни­ям, брак с коло­ном был закон­ным, и дети сле­до­ва­ли отцу. До тех пор, пока ста­тус адскрип­ти­ция нахо­дил­ся в ста­дии фор­ми­ро­ва­ния, коло­ны рас­смат­ри­ва­лись как часть обще­ства сво­бод­ных. Но как толь­ко (в 534 г. — ?) был сде­лан послед­ний штрих в оформ­ле­нии это­го ста­ту­са, коло­ны ста­ли осо­бой кате­го­ри­ей. И в этом слу­чае брак сво­бод­но­го с коло­ном уже нель­зя было счи­тать закон­ным, он стал подо­бен кон­ту­бер­нию. Сле­до­ва­тель­но, дети долж­ны были сле­до­вать ста­ту­су мате­ри, ибо сво­бод­ная мать не мог­ла родить несво­бод­но­го коло­на, и полу­чать в дан­ном слу­чае сво­бо­ду. Отде­лив адскрип­ти­ци­ев от сво­бод­ных, юри­сты Юсти­ни­а­на устро­и­ли сво­его рода пра­во­вую ловуш­ку для хозя­ев коло­нов. Отцы-адскрип­ти­ции, имев­шие сво­бод­ных жен, ранее видев­шие сво­их детей наслед­ни­ка­ми сво­его дела, теперь на закон­ном осно­ва­нии потре­бо­ва­ли пре­до­став­ле­ния этим детям сво­бо­ды от адскрип­ти­ци­а­та. В 54-й Новел­ле пра­ви­тель­ство было вынуж­де­но высту­пить с разъ­яс­не­ни­ем, сужи­ваю­щим срок дей­ст­вия зако­на 534 г. Воз­ник­шая про­бле­ма осо­бен­но рельеф­но объ­яс­ня­ет при­чи­ну, по кото­рой отме­на Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та для юри­стов ока­за­лась свя­за­на с адскрип­ти­ци­я­ми.

В третьем пара­гра­фе чет­вер­той гла­вы 54-й Новел­лы коло­нам-агри­ко­лам, так же как и вои­нам, дава­лось раз­ре­ше­ние всту­пать в брак без запи­си, то есть без пра­во­во­го оформ­ле­ния. Дети от тако­го бра­ка при­зна­ва­лись закон­ны­ми, чтобы «обо­д­ря­ли роди­тель­скую зауряд­ность, …сель­ские заня­тия и необ­ра­зо­ван­ность». Но эта закон­ность, види­мо, была уже ново­го рода — закон­ность бра­ка меж­ду коло­на­ми. С ины­ми лица­ми бра­ки про­сто запре­ща­лись. Так офор­ми­лось осо­бое брач­ное пра­во для коло­нов.

Допу­стив насиль­ст­вен­ный раз­рыв семьи коло­нов и при­рав­няв их брак к раб­ско­му сожи­тель­ству, ран­не­ви­зан­тий­ское пра­во неиз­беж­но долж­но было сде­лать и послед­ний шаг: раз­ре­шить дележ детей коло­нов меж­ду хозя­е­ва­ми име­ний. Попыт­ка опро­бо­вать это новое пра­во была пред­при­ня­та в 156-й Новел­ле Юсти­ни­а­на «О разде­ле­нии потом­ства зем­ледель­цев», направ­лен­ной в Апа­мею: «Те, кото­рые ведут дела свя­той Апа­мей­ской церк­ви, объ­яс­ня­ют нам, что неко­то­рые при­над­ле­жа­щие дру­гим зем­ледель­цы женят­ся на их селян­ках и рож­да­ют детей, и они про­сят, чтобы и зем­ледель­цы, и их дети, сле­дуя мате­рин­ско­му лону, были воз­вра­ще­ны им. Но те, кто это про­сят, пока­зы­ва­ют, что не зна­ют содер­жа­ния недав­но издан­ной нашей кон­сти­ту­ции. Ведь если какие-либо сво­бод­ные лица свя­жут себя с каки­ми-либо адскрип­ти­ци­я­ми, соглас­но содер­жа­щим­ся в кон­сти­ту­ции поло­же­ни­ям, дети сле­ду­ют мате­ри, не полу­чая одна­ко сво­бо­ды. Если же они будут зем­ледель­ца­ми, то эта кон­сти­ту­ция вооб­ще не име­ет к ним отно­ше­ния, но, как мы преж­де поста­нов­ля­ли и утвер­жда­ли, пусть потом­ство разде­ля­ет­ся. И если чис­ло этих детей чет­ное, пусть они разде­ля­ют­ся попо­лам, если же нечет­ное или даже родил­ся толь­ко один, тогда пусть име­ет пре­иму­ще­ство лоно, посколь­ку оно и потруди­лось боль­ше. И пусть один родив­ший­ся ребе­нок сле­ду­ет мате­ри, если же роди­лось трое, два или две при­над­ле­жат мате­ри, один же сле­ду­ет вла­сти гос­по­ди­на отца, и так все­гда, подоб­но ска­зан­но­му преж­де, пусть боль­шее чис­ло име­ет лоно. Итак, пусть эти апа­мей­цы зна­ют, что потом­ство долж­но делить­ся, и что то, в отно­ше­нии чего дол­гое вре­мя сомне­ва­лись, нашим зако­но­да­тель­ст­вом упо­рядо­че­но»62.

с.203 Юриди­че­ски это было логич­но, но не соот­вет­ст­во­ва­ло ни прин­ци­пам, ни духу рим­ско­го пра­ва. И уж тем более про­ти­во­ре­чи­ло эле­мен­тар­ной чело­веч­но­сти. Даже в клас­си­че­ском «рабо­вла­дель­че­ском» пра­ве пред­пи­сы­ва­лось сохра­нять раб­ские семьи. Такой же под­ход сохра­нил­ся и в пост­клас­си­че­ском зако­но­да­тель­стве, как сле­ду­ет из кон­сти­ту­ции Кон­стан­ти­на 325 г. на Сар­ди­нию, вклю­чен­ной в Кодекс Фео­до­сия (CTh. II, 25, 1). Эта нор­ма вошла и в Кодекс Юсти­ни­а­на, где она была пере­не­се­на и на семьи коло­нов63. Поэто­му, будучи логи­че­ским раз­ви­ти­ем испо­ве­ду­е­мых комис­си­ей Три­бо­ни­а­на пра­во­вых прин­ци­пов, 156-я Новел­ла выглядит чуже­род­ным телом в кон­тек­сте зако­но­да­тель­ства Юсти­ни­а­на в целом. Фео­дор Гер­мо­поль­ский, ком­мен­ти­ро­вав­ший эту новел­лу, закон­чил свое изло­же­ние сло­ва­ми: «Знай, впро­чем, что это рас­по­ря­же­ние явля­ет­ся мест­ным»64. Конеч­но, она отра­жа­ла опре­де­лен­ный настрой обще­ства по отно­ше­нию к коло­нам. Пере­жив граж­дан­ские нор­мы антич­но­сти, обще­ство Сре­ди­зем­но­мо­рья утра­ти­ло зало­жен­ный в них гума­ни­сти­че­ский настрой. Вар­вар­ское обще­ство, как и авто­кра­ти­че­ское, мно­го лег­че отно­си­лось к лич­ным пере­жи­ва­ни­ям отдель­но­го чело­ве­ка, не разду­мы­вая пере­сту­па­ло через них ради кол­лек­тив­ных или государ­ст­вен­ных целей. В пра­ве, утвер­ждав­шем­ся на зем­лях вар­вар­ских королевств Запа­да, име­ло место при­мер­но такое же отно­ше­ние к коло­нам. Вуль­га­ри­зи­ро­ван­ное пра­во интер­пре­та­ций Бре­виа­рия Ала­ри­ха к зако­нам Кодек­са Фео­до­сия лишь по инер­ции сохра­ня­ло преж­ние ука­за­ния о сохра­не­нии семей коло­нов и ком­пен­са­ции за их детей. В Эдик­те же Тео­до­ри­ха, «если чужой ори­ги­на­рий женит­ся на ори­ги­на­рии, две части детей сле­ду­ют гос­по­ди­ну ори­ги­на­рия, а третья — гос­по­ди­ну ори­ги­на­рии» (Ed. Theo­dor. 67).

Одна­ко то, что под­хо­ди­ло вуль­гар­но­му пра­ву на рим­ской осно­ве, не подо­ба­ло пра­ву, име­но­вав­ше­му себя пре­ем­ни­ком и пря­мым наслед­ни­ком антич­но-рим­ско­го. Поэто­му уже сле­дую­щая 157-я Новел­ла отме­ня­ла дележ потом­ства коло­нов и даже раз­рыв их семей: «От сооб­щаю­щих раз­ное мы узна­ли, что в Месо­пота­мии и, в част­но­сти, в про­вин­ции Осро­ене совер­ша­ет­ся нечто недо­стой­ное наше­го вре­ме­ни. Ведь был же неко­гда обы­чай, чтобы про­ис­хо­див­шие из раз­ных име­ний заклю­ча­ли меж­ду собой брак. Теперь же гос­по­да пыта­ют­ся уже разо­рвать брач­ные дого­во­ры, либо ото­рвать рож­ден­ных детей от роди­те­лей, и поэто­му все зем­ледель­цы этих име­ний подав­ле­ны стра­да­ни­ем, мужья и жены разде­ле­ны силой, потом­ство же отторг­ну­то от тех, кем про­из­веде­но на свет, и дело под­ле­жит исклю­чи­тель­но наше­му про­виде­нию. (Гла­ва 1) Поэто­му мы поста­нов­ля­ем, чтобы если гос­по­да этих име­ний жела­ют и впредь сохра­нять сво­их зем­ледель­цев, кото­рые при­над­ле­жат им по зако­ну, пусть не заклю­ча­ют бра­ков с теми, кто про­ис­хо­дит из дру­гих име­ний. Бра­ки же, заклю­чен­ные до это­го, пусть оста­ют­ся незыб­ле­мы­ми и пусть никто не смо­жет преж­ним свое­воль­ным обы­ча­ем отры­вать друг от дру­га тех, кто уже соеди­нил­ся в бра­ке, либо при­нуж­дать обра­ба­ты­вать при­над­ле­жа­щую им зем­лю, или отры­вать детей от роди­те­лей под пред­ло­гом колон­ско­го ста­ту­са. И если кто-либо совер­шит подоб­ное это­му, поправь его. И при­ка­жи вос­ста­но­вить, если, как мы гово­рим, он дерзнет либо отде­лить детей от роди­те­лей, либо жен от мужей. Тому же, кто впредь дерзнет сде­лать подоб­ное это­му, сле­ду­ет оста­вить вопрос о самом име­нии. Соглас­но это­му наше­му поста­нов­ле­нию пусть и бра­ки обя­за­тель­но будут вос­ста­нов­ле­ны, и роди­те­ли полу­чат детей, чтобы посес­со­ры име­ний истол­ко­вы­ва­ли его точ­но и не мог­ли ни разде­лять всту­пав­ших в брак, ни отде­лять детей. Кто же дерзнет совер­шить подоб­ное это­му, попла­тит­ся самим име­ни­ем, кото­ро­му попы­та­ет­ся при­судить коло­нов…»65.

В сбор­ни­ке Новелл это поста­нов­ле­ние логич­но зани­ма­ет место после 156-й Новел­лы, как бы отме­няя ранее про­воз­гла­шен­ный дележ потом­ства. Это созда­ет впе­чат­ле­ние, что пер­вая попыт­ка исполь­зо­вать новое «раб­ское пра­во» для коло­нов ока­за­лась неудач­на. Совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли в этой свя­зи акцен­ти­ру­ют вни­ма­ние на том, что 156-я с.204 Новел­ла име­ла не общий, а част­ный харак­тер. Поэто­му попыт­ка вве­сти пра­ви­ло деле­ния детей при бра­ке коло­нов раз­ных поме­стий вос­при­ни­ма­ет­ся как спро­во­ци­ро­ван­ная слу­чай­ны­ми обсто­я­тель­ства­ми и сра­зу же отме­нен­ная.

Одна­ко та же самая нор­ма повто­ря­ет­ся в общей кон­сти­ту­ции пре­фек­ту пре­то­рия Илли­рии в 539 г.: «Одна­ко нам не кажет­ся абсурд­ным удо­сто­ить нашим реше­ни­ем сле­дую­щий вопрос. Ведь о потом­стве было спро­ше­но и [для того слу­чая], когда жен­щи­на адскрип­ти­ция свя­жет себя кон­ту­бер­ни­ем с каким-либо при­над­ле­жа­щим дру­го­му адскрип­ти­ци­ем: кому долж­ны при­над­ле­жать рож­ден­ные ими дети, гос­по­ди­ну мужа или гос­по­ди­ну жены? Итак, поста­нов­ля­ем: если подоб­ное это­му про­изой­дет и в брак друг с дру­гом всту­пят адскрип­ти­ции раз­ных гос­под, так как при­ме­ни­тель­но к ста­ту­су про­ти­во­сто­я­ния нет и посколь­ку чре­во не будет сво­бод­ным, родив­ши­е­ся ста­но­вят­ся адскрип­ти­ци­я­ми. Одна­ко мы не отда­ем все ни мате­ри, ни ее гос­по­ди­ну, но если родит­ся сын, чре­во пере­ба­ры­ва­ет семя, и рож­ден­ный пусть при­над­ле­жит гос­по­ди­ну мате­ри, если же будет двое детей, оба пусть будут разде­ле­ны, пре­до­ста­вив выбор судь­бе, одна­ко если будет нечет­ное чис­ло детей, пусть чре­во мате­ри обла­да­ет боль­шим, чтобы, если будет трое, двое мате­ри и один отцу, и, соот­вет­ст­вен­но, если пяте­ро, трое из родив­ших­ся гос­по­ди­ну мате­ри и двое — отца…» (Nov. Just. 162, 3 — 539). Хотя в сбор­ни­ке Новелл Юсти­ни­а­на эта кон­сти­ту­ция зани­ма­ет место после 157-й Новел­лы, по вре­ме­ни изда­ния она пред­ше­ст­во­ва­ла ей. Поэто­му сле­ду­ет при­знать, что раздел детей коло­нов пыта­лись всерь­ез вве­сти как пра­во­вую нор­му в тече­ние 536—542 гг. И толь­ко в 542 г. 157-я Новел­ла отме­ни­ла это бес­че­ло­веч­ное пра­ви­ло.

В тече­ние это­го корот­ко­го пери­о­да в 539 г. была при­ня­та еще одна нор­ма, кото­рая пока­зы­ва­ет направ­ле­ние эво­лю­ции брач­но­го пра­ва коло­нов. Ни земле­вла­дель­цы, ни государ­ство не мог­ли сми­рить­ся с тем, что дети, родив­ши­е­ся у их коло­нов от бра­ков со сво­бод­ны­ми жен­щи­на­ми, соглас­но пра­ву поль­зо­ва­лись пол­ной неза­ви­си­мо­стью от име­ния. Поэто­му, обра­ща­ясь к пре­фек­ту пре­то­рия Илли­рии Домну, авто­ры 162-й Новел­лы разъ­яс­ня­ли: «Вто­рая гла­ва посвя­ще­на тому, о чем неод­но­крат­но запра­ши­ва­лось тво­ей свет­ло­стью: рож­ден­ные от сво­бод­ной и адскрип­ти­ция дети, сле­дую­щие в соот­вет­ст­вии с нашей кон­сти­ту­ци­ей мате­рин­ско­му ста­ту­су, не долж­ны ли рас­смат­ри­вать­ся так, как если бы адскрип­ти­ций в соот­вет­ст­вии с древним пра­вом даже не участ­во­вал в их рож­де­нии? Но, конеч­но же, пусть они ста­но­вят­ся коло­на­ми, пото­му что дру­гая наша кон­сти­ту­ция не раз­ре­ша­ет детям коло­нов покидать зем­лю, но жела­ет, чтобы они оста­ва­лись коло­на­ми. И это долж­но тем более соблюдать­ся, посколь­ку на этих лицах бес­спор­но име­ет­ся отпе­ча­ток адскрип­ти­ци­ев. Так раз­ре­ша­ет­ся этот твой запрос ука­зан­ной гла­вой. Одна­ко пусть рас­суди­тель­ные зна­ют, что мы нико­гда не согла­сим­ся с прин­ци­пом, соглас­но кото­ро­му сво­бод­ное чре­во может рож­дать адскрип­ти­ция. Поэто­му сле­ду­ет, чтобы этот сим­вол и знак был нало­жен рож­ден­но­му после издан­но­го тогда зако­на, чтобы рож­ден­ные от сво­бод­ной мате­ри тре­бо­ва­ли пол­ную сво­бо­ду. Ведь если кто-либо будет рож­ден от сво­бод­ной и адскрип­ти­ция, пусть оста­нет­ся сво­бод­ным и нико­им обра­зом не утра­тит мате­рин­ской сво­бод­но­рож­ден­но­сти, хотя издан­ной нами кон­сти­ту­ци­ей обе­ща­но, что такие оби­та­те­ли име­ний долж­ны оста­вать­ся в них как возде­лы­ва­те­ли полей, посколь­ку там рож­де­ны. Ведь этим дости­га­ет­ся ими наиме­но­ва­ние коло­нов. Итак, мы не даем им поз­во­ле­ния покидать име­ние, пере­хо­дя в дру­гое. Но пусть будет объ­яв­ле­но, что впредь рож­ден­ные имен­но в име­нии, если от мате­ри-адскрип­ти­ции, все ста­но­вят­ся адскрип­ти­ци­я­ми, а если от сво­бод­ной, пусть оста­ют­ся сво­бод­ны­ми, и то, что нахо­дит­ся в их вла­де­нии, пусть при­над­ле­жит им, а не ста­но­вит­ся пеку­ли­ем гос­под. Одна­ко пусть они не покида­ют име­ние, но обра­ба­ты­ва­ют его. И не сле­ду­ет им по сво­ей воле покидать его и ски­тать­ся в чужих, если они не ока­жут­ся во вла­де­нии их соб­ст­вен­но­го гос­по­ди­на, кото­рый утвер­дит­ся в них сам и не поз­во­лит обра­ба­ты­вать дру­гим. В такое [име­ние] пусть с.205 пере­во­дят­ся, посколь­ку мы поста­но­ви­ли, чтобы они все­ми спо­со­ба­ми удер­жи­ва­лись в име­нии, став сво­бод­ны­ми, но при­креп­лен­ны­ми к месту житель­ства…» (Nov. Just. 162, 2 — 539).

Таким обра­зом, дети от бра­ка сво­бод­ной жен­щи­ны и адскрип­ти­ция ста­но­ви­лись «сво­бод­ны­ми коло­на­ми». Нечто подоб­ное в середине V в. пытал­ся вве­сти на Запа­де Вален­ти­ни­ан III (Nov. Val. 31 — 451). Соглас­но его поста­нов­ле­нию, всту­пив­шая в брак с ори­ги­на­ри­ем сво­бод­ная жен­щи­на, сохра­няя свой ста­тус сво­бод­но­рож­ден­ной, утра­чи­ва­ла воз­мож­ность поки­нуть име­ние. Ее дети от коло­на «удер­жи­ва­лись в име­нии коло­нат­ной свя­зью». В дан­ном вопро­се юри­стам Запа­да уда­лось почти на сто­ле­тие рань­ше прой­ти тот путь, к кон­цу кото­ро­го ран­не­ви­зан­тий­ское пра­во при­шло при Юсти­ни­ане. Любо­пыт­но, что в обо­их слу­ча­ях был соблюден клас­си­че­ский прин­цип: сво­бод­ное чре­во рож­да­ет сво­бод­но­го. При Вален­ти­ни­ане бра­ки коло­нов со сво­бод­ны­ми еще счи­та­лись закон­ны­ми. Поэто­му ребе­нок от тако­го бра­ка был сво­бод­ным, как мать, и коло­ном, как отец. При Юсти­ни­ане эти бра­ки ста­ли сожи­тель­ст­вом, про­ти­во­ре­чив­шим зако­нам. Поэто­му ребе­нок мог иметь толь­ко ста­тус сво­бод­ной мате­ри. Чтобы сде­лать его коло­ном потре­бо­вал­ся спе­ци­аль­ный указ 539 г.

В пра­во­вом отно­ше­нии 162-я Новел­ла име­ла харак­тер ито­го­во­го доку­мен­та, в кото­ром изла­гал­ся резуль­тат мно­го­лет­не­го раз­ви­тия брач­но­го пра­ва коло­нов. В нем же под­во­дил­ся итог рабо­те над этим пра­вом юри­стов Юсти­ни­а­на. Они исполь­зо­ва­ли все воз­мож­но­сти, кото­рые пре­до­став­ля­ло пра­во, чтобы мак­си­маль­но закре­пить за име­ни­я­ми коло­нов и их детей. Одна­ко име­ет­ся еще одна допол­ни­тель­ная кон­сти­ту­ция Юсти­ни­а­на «Об адскрип­ти­ци­ях и коло­нах», вызы­ваю­щая неод­но­знач­ные оцен­ки иссле­до­ва­те­лей. Эта кон­сти­ту­ция была направ­ле­на в 540 г. тому же пре­фек­ту пре­то­рия Илли­ри­ка Доми­ни­ку, что и 162-я Новел­ла годом рань­ше: «Оби­та­те­ли Лугду­на в сво­ем запро­се, воз­ник­шем из-за того, что неко­гда мы пред­ло­жи­ли закон, в кото­ром мы при­ка­за­ли, чтобы адскрип­ти­ции либо коло­ны, соче­тав­ши­е­ся бра­ком со сво­бод­ны­ми жен­щи­на­ми, рож­да­ли детей напо­до­бие сво­бод­ных, ука­зы­ва­ют, что их име­ния и повин­но­сти стра­да­ют из-за таких зем­ледель­цев, уда­лив­ших­ся вслед­ст­вие рож­де­ния от сво­бод­но­го чре­ва. Исправ­ляя это, в соот­вет­ст­вии с древним зако­ном об адскрип­ти­ци­ях и коло­нах поста­нов­ля­ем, чтобы тот, кто родил­ся у тако­го зем­ледель­ца, ста­но­вил­ся адскрип­ти­ци­ем и коло­ном. Одна­ко если будет уста­нов­ле­но, что сво­бод­ная жен­щи­на, родив­шая детей, оди­но­ка, пусть в таком слу­чае ей нико­им обра­зом не при­чи­ня­ет­ся ущер­ба, пото­му что такое сво­бод­ное чре­во совер­шен­но неза­пят­нан­но. И пусть подоб­ная жен­щи­на состо­ит в бра­ке толь­ко с подоб­ным себе мужем, а не адскрип­ти­ци­ем и не коло­ном, будучи удер­жа­на зако­ном в подоб­но­го рода слу­ча­ях. Поэто­му мы изда­ли общий закон, чтобы тот, кто рож­ден от адскрип­ти­ция и коло­на, сле­до­вал отцов­ской при­ро­де…»66

Неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли сомне­ва­ют­ся в под­лин­но­сти это­го поста­нов­ле­ния67. Пре­вра­ще­ние детей адскрип­ти­ци­ев и сво­бод­ных жен­щин а адскрип­ти­ци­ев шло враз­рез с общим раз­ви­ти­ем пра­ва и пред­ше­ст­ву­ю­ще­го зако­но­да­тель­ства Юсти­ни­а­на. Мень­ше года назад он заяв­лял в 162-й Новел­ле, что «нико­гда не согла­сит­ся с тем, что сво­бод­ное чре­во может рож­дать адскрип­ти­ция». Поэто­му либо в текст кон­сти­ту­ции 540 г. вкра­лись какие-то неточ­но­сти, либо в ней, как счи­та­ют неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли, совер­шил­ся рез­кий пово­рот в поли­ти­ке Юсти­ни­а­на, кото­рый был лишь наме­чен в 162-й Новел­ле68. В даль­ней­шем тек­сте кон­сти­ту­ции Юсти­ни­ан настав­лял Доми­ни­ка не толь­ко рас­про­стра­нить этот указ по всем частям Илли­ри­ка, но и взи­мать штраф с тех, кто будет ему сопро­тив­лять­ся. В кон­тек­сте обще­го раз­ви­тия брач­но­го пра­ва коло­нов в зако­но­да­тель­стве 534—542 гг. кон­сти­ту­ция 540 г. не выглядит слиш­ком необыч­ной. В ряде поста­нов­ле­ний после­до­ва­тель­но, шаг за шагом юри­сты, урав­няв­шие адскрип­ти­ци­ев с раба­ми, поста­ра­лись при­кре­пить к име­ни­ям всех, на кого каким-то обра­зом лег отпе­ча­ток ста­ту­са адскрип­ти­ция. В 539 г. ста­тус с.206 «сво­бод­но­го коло­на» был рас­про­стра­нен на детей адскрип­ти­ция со сво­бод­ной жен­щи­ной. Одно­вре­мен­но было под­твер­жде­но пра­ви­ло делить детей адскрип­ти­ци­ев из раз­ных име­ний. Обе эти новые нор­мы вызва­ли есте­ствен­ный про­тест тех, кого они каса­лись. Любое нов­ше­ство при­жи­ва­ет­ся не сра­зу. Для под­твер­жде­ния при­креп­ле­ния детей адскрип­ти­ци­ев к поме­стьям была изда­на кон­сти­ту­ция 540 г. Из нее сле­ду­ет, что мно­гие коло­ны игно­ри­ро­ва­ли поста­нов­ле­ние 539 г. Раз­дра­жен­ное пра­ви­тель­ство попы­та­лось укре­пить его силу как адми­ни­ст­ра­тив­ны­ми мера­ми, вновь обра­тив­шись к пре­фек­ту пре­то­рия Илли­ри­ка, так и введя штра­фы. Цель его поли­ти­ки состо­я­ла в том, чтобы дети коло­нов и сво­бод­ных жен­щин сле­до­ва­ли не мате­рин­ской, а «отцов­ской при­ро­де». В кон­сти­ту­ции употреб­ле­но выра­же­ние не «ста­ту­су», а «при­ро­де» (pat­ris na­tu­ram)69. Может быть, име­лось в виду, что дети адскрип­ти­ция будут при­креп­ле­ны к име­нию как коло­ны, а не то, что они долж­ны ста­но­вить­ся адскрип­ти­ци­я­ми? Спеш­ное реа­ги­ро­ва­ние при­ве­ло к неряш­ли­во­сти в тер­ми­но­ло­гии и в резуль­та­те текст кон­сти­ту­ции стал пони­мать­ся как вво­див­ший ста­тус адскрип­ти­ция для его детей от сво­бод­ной жен­щи­ны. Может быть, поэто­му кон­сти­ту­ция и не была вклю­че­на в сбор­ник Новелл Юсти­ни­а­на. Воз­мож­но, она отра­жа­ла желае­мое земле­вла­дель­ца­ми и даже имев­шее место в дей­ст­ви­тель­но­сти поло­же­ние. Но юриди­че­ски зафик­си­ро­ван­ная в нем нор­ма сто­я­ла за рам­ка­ми пра­во­вой систе­мы. Сле­ду­ет пом­нить, что через два года в 542 г. была изда­на 157-я Новел­ла, отме­нив­шая наи­бо­лее жесто­кую нор­му в брач­ном пра­ве Юсти­ни­а­на. Ее изда­ние, веро­ят­но, отра­жа­ло изме­не­ния в духе утвер­ждав­ше­го­ся пра­ва. Поэто­му сле­ду­ет пола­гать, что в государ­ст­вен­ное пра­во вошло поло­же­ние, соглас­но кото­ро­му дети адскрип­ти­ция и сво­бод­ной жен­щи­ны ста­но­ви­лись «сво­бод­ны­ми коло­на­ми», а не адскрип­ти­ци­я­ми.

Слу­чай­но сохра­нив­ша­я­ся одна из кон­сти­ту­ций Юсти­на II пол­но­стью под­твер­жда­ет такой вывод: «Днем и ночью заботя­щи­е­ся о бла­ге государ­ства, мы спе­шим обно­вить то, что осо­бен­но необ­хо­ди­мо в уяз­ви­мых местах, и преж­де все­го в отно­ше­нии нало­гов и пла­те­жей, без кото­рых невоз­мож­но что-либо успеш­но осу­ще­ст­вить. Так вот и твое высо­че­ство уста­но­вил, что зна­чи­тель­ная часть посес­со­ров Афри­кан­ской про­вин­ции сохра­ня­ют зем­ли пусту­ю­щи­ми, ссы­ла­ясь перед адми­ни­ст­ра­ци­ей на обна­ро­до­ван­ный боже­ст­вен­ный закон, уста­нав­ли­вав­ший, чтобы рож­ден­ные от сво­бод­ной мате­ри и мужа адскрип­ти­ция были сво­бод­ны­ми. Это про­ти­во­ре­чит древним зако­нам, кото­рые уста­но­ви­ли, что такое потом­ство ста­но­вит­ся адскрип­ти­ци­я­ми. Ведь вслед­ст­вие тако­го поз­во­ле­ния дети адскрип­ти­ци­ев, остав­ля­ю­щие име­ния, в кото­рых они рож­де­ны, и про­жи­ваю­щие в дру­гих местах, нано­сят ущерб как фис­ку, так и соб­ст­вен­ни­кам име­ний. И сооб­щаю­щие это про­сят испра­вить этот капи­тул для этой про­вин­ции, подоб­но тому, как наш отец внес закон для про­вин­ции Илли­рик, уста­но­вив, чтобы дети, кото­рые рож­да­ют­ся от сво­бод­ной мате­ри и отца адскрип­ти­ция, были сво­бод­ны­ми со сво­им иму­ще­ст­вом, но, одна­ко, коло­на­ми, чтобы не мог­ли покидать зем­лиш­ки, где рож­де­ны, и обра­ба­ты­вать чужие.

Итак, из это­го тво­е­го докла­да нашей свет­ло­сти мы сде­ла­ли вывод о необ­хо­ди­мо­сти для посес­со­ров под­дер­жи­вать наших под­дан­ных и государ­ст­вен­ные повин­но­сти. Поэто­му поста­нов­ля­ем: в Афри­кан­ской про­вин­ции дети, рож­ден­ные от сво­бод­ной мате­ри и отца адскрип­ти­ция, пусть ста­но­вят­ся сво­бод­ны­ми и име­ют соб­ст­вен­ное иму­ще­ство, но не могут покидать име­ния, в кото­рых рож­де­ны и обра­ба­ты­вать чужие. И пусть бла­го­устра­и­ва­ют те селе­ния, в кото­рых про­жи­ва­ют, поль­зу­ясь сво­бо­дой. Таким обра­зом не будет ущем­лен ни фиск, ни посес­сор и ука­зан­ны­ми лица­ми не будет нане­се­но ущер­ба обра­ба­ты­вае­мым зем­лям, в кото­рых они рож­де­ны…» (App. 2 — 570).

Издан­ная для отво­е­ван­ной у ван­да­лов Афри­кан­ской про­вин­ции кон­сти­ту­ция пока­зы­ва­ет, что издан­ная для Илли­ри­ка 162-я Новел­ла, хотя и была извест­на в Афри­ке, там не при­ме­ня­лась. Посес­со­ры ссы­ла­лись на кон­сти­ту­цию 534 г. как на послед­нюю с.207 извест­ную им пра­во­вую нор­му. Вполне веро­ят­но, что они лука­ви­ли, посколь­ку такой аргу­мент поз­во­лял им спи­сы­вать недо­им­ки по пода­тям на бег­лых, или яко­бы бег­лых, адскрип­ти­ци­ев. Но так­же веро­ят­но, что они име­ли осно­ва­ния к сво­им утвер­жде­ни­ям. Види­мо, 162-я Новел­ла к Афри­ке не отно­си­лась, так как в 539 г., когда она была изда­на, там шла вой­на и Афри­ка фор­маль­но не вхо­ди­ла в состав импе­рии. В 570 г. и в этой про­вин­ции Юстин II сде­лал детей адскрип­ти­ци­ев и сво­бод­ных жен­щин при­креп­лен­ны­ми «сво­бод­ны­ми коло­на­ми». Так эта нор­ма ста­ла обще­им­пер­ской. Кон­сти­ту­ция 540 г. даже не упо­мя­ну­та здесь. Веро­ят­но все же, что она не вво­ди­ла ника­кой новой нор­мы для детей адскрип­ти­ци­ев и сво­бод­ных жен­щин, а мни­мый адскрип­ти­ци­ат в ней был про­сто нелов­ким выра­же­ни­ем, обу­слов­лен­ным спеш­кой.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Коло­ны и адскрип­ти­ции, упо­мя­ну­тые в двух более ран­них поста­нов­ле­ни­ях на брач­ную тему, оче­вид­но, были интер­по­ли­ро­ва­ны в Кодек­се Юсти­ни­а­на (VIII, 51, 1 — 224; III, 38, 11 — 325). В 224 г. еще не было адскрип­ти­ци­ев, они появи­лись толь­ко во вто­рой поло­вине V в. Поста­нов­ле­ние III в. отно­си­лось лишь к рабам. Кон­сти­ту­ция, дати­ро­ван­ная в Кодек­се Юсти­ни­а­на 325 г. (III, 38, 11), была пере­де­лан­ным в VI в. поста­нов­ле­ни­ем, отно­сив­шим­ся при Кон­стан­тине толь­ко к рабам. В ори­ги­наль­ном виде оно сохра­ни­лось в Кодек­се Фео­до­сия (II, 25, 1). См. Фих­ман 1984, 167.
  • 2CJ. X, 32, 29 — 365; VI, 4, 2 — 367; XI, 68, 4 — 376.
  • 3См., напри­мер: Лев­чен­ко 24; Ganschof 263, 275; Eibach 101.
  • 4См. CTh. XII, 1, 6 = CJ. V, 5, 3 — 319.
  • 5См. Коптев 1985, 66 сл.
  • 6Кур­ба­тов, Лебеде­ва 1984.
  • 7Eibach 59.
  • 8Jones 1964, 453; Eibach 174.
  • 9М. Пал­лас, напро­тив, дела­ет основ­ной акцент на интер­пре­та­ции. Pal­las­se 86; ср. Eibach 61.
  • 10Voss 1985, 165.
  • 11Ср. CJ. VI, 4, 2 — 367; XI, 68, 4 — 376.
  • 12Dig. 1, 5, 24: Lex na­tu­rae haec est, ut, qui nas­ci­tur si­ne le­gi­ti­mo mat­ri­mo­nio, mat­rem se­qua­tur, ni­si lex spe­cia­lis aliud in­di­cat.
  • 13См. Seeck 1901, 503; Eibach 61—62. Неяс­но, поче­му иссле­до­ва­те­ли пола­га­ют, что здесь речь шла о деле­же детей попо­лам меж­ду отцом и хозя­и­ном коло­ны-мате­ри.
  • 14См. CTh. II, 25, 1 — 325. Eibach 62.
  • 15Voss 1985, 120 f.
  • 16Колон-муж­чи­на воз­вра­щал­ся без­услов­но, пото­му что с его лич­ным при­сут­ст­ви­ем было свя­за­но функ­ци­о­ни­ро­ва­ние опре­де­лен­но­го места ori­go.
  • 17П. Кол­линэ писал о «вар­вар­ских мерах, под­сла­щен­ных сохра­не­ни­ем жен­щи­ны». Col­li­net 1939, 606; ср. Sau­mag­ne 538; Лев­чен­ко 24; Eibach 63.
  • 18CTh. X, 20, 17 — 427; ср. CJ. XI, 48, 15 — 427.
  • 19Эти наши пред­по­ло­же­ния име­ют зна­че­ние толь­ко в том слу­чае, если сохра­нив­ший­ся фраг­мент тек­ста кон­сти­ту­ции не был пере­пи­сан в Кодекс Фео­до­сия из Кодек­са Юсти­ни­а­на.
  • 20Eibach 64, 146; Sau­mag­ne 512.
  • 21Eibach 64.
  • 22Sau­mag­ne 512.
  • 23Eibach 64.
  • 24Име­ет­ся в виду CTh. V, 18, 1 — 419.
  • 25Это заяв­ле­ние чрез­вы­чай­но любо­пыт­но в том смыс­ле, что соглас­но суще­ст­во­вав­шей тра­ди­ции все опуб­ли­ко­ван­ные в Кодек­се кон­сти­ту­ции при­об­ре­та­ли харак­тер общих, неза­ви­си­мо от обсто­я­тельств их изда­ния. Для нашей темы это име­ет зна­че­ние пото­му, что поз­во­ля­ет исклю­чить из чис­ла общих поста­нов­ле­ний кон­сти­ту­цию 427 г., имев­шую в момент изда­ния харак­тер част­но­го рескрип­та.
  • с.208
  • 26Д. Айбах пола­га­ет, что, посколь­ку 31-я Новел­ла Вален­ти­ни­а­на зано­во бра­лась за про­бле­му se­pa­ra­tio conju­gii, про­веде­ние зако­на Фео­до­сия II (CTh. V, 18, 1) в запад­ных про­вин­ци­ях не было извест­но (Eibach 65). По мне­нию, доста­точ­но часто встре­чаю­ще­му­ся в лите­ра­ту­ре, Кодекс Фео­до­сия не дей­ст­во­вал на Запа­де.
  • 27Д. Айбах поче­му-то счи­та­ет, что этим поста­нов­ле­ни­ем закон­чи­лась бес­че­ло­веч­ная прак­ти­ка земле­вла­дель­цев, рас­тор­гав­ших бра­ки сво­их коло­нов (Eibach 65). Ведь и по кон­сти­ту­ции 419 г. разде­ле­ние детей осу­ществля­лось так­же de iure, как и в этой Новел­ле. Они так же оста­ва­лись с роди­те­ля­ми, как и в преж­ние вре­ме­на.
  • 28Ком­мен­та­то­ры Новел­лы в Бре­виа­рии Ала­ри­ха изла­га­ли мате­ри­ал гру­бее и упро­щен­нее: то, что в кон­сти­ту­ции Вален­ти­ни­а­на III пред­у­смат­ри­ва­лось как тео­ре­ти­че­ская воз­мож­ность, в интер­пре­та­ции допус­ка­лось и на прак­ти­ке дети коло­на мог­ли быть воз­вра­ще­ны к преж­не­му хозя­и­ну. Хотя ком­мен­та­то­ры, сле­дуя за тек­стом кон­сти­ту­ции, доба­ви­ли затем о жела­тель­но­сти пре­до­став­ле­ния вика­рии за коло­ну и часть ее детей. Одна­ко это поже­ла­ние для гос­по­ди­на не носи­ло импе­ра­тив­но­го харак­те­ра. К тому же в интер­пре­та­ции гово­ри­лось о ком­пен­са­ции за часть детей, а в самой кон­сти­ту­ции — за всех. Авто­рам интер­пре­та­ции было извест­но, что эта нор­ма дан­ной кон­сти­ту­ции в сле­дую­щем 452 г. была отме­не­на (Nov. Val. 35). Одна­ко это вовсе не зна­чи­ло, что юри­сты VI в. сле­до­ва­ли за юриди­че­ской логи­кой кон­сти­ту­ции 419 г. и стре­ми­лись соблю­сти прин­цип закон­но­сти бра­ка коло­нов. Юри­стов Ала­ри­ха вовсе не зани­ма­ли нюан­сы юриди­че­ских спо­ров 70—80-лет­ней дав­но­сти. Ста­тус коло­на для них был гораздо более опре­де­ле­нен и ясен, чем в 419, 427 или 452 гг.
  • 29Поэто­му кажет­ся сомни­тель­ным и уж совсем не дока­зан­ным утвер­жде­ние Д. Айба­ха об уси­ле­нии проч­но­сти бра­ка коло­нов в середине V в. по срав­не­нию с кон­цом IV — нача­лом V вв. (Eibach 66).
  • 30Не упо­ми­ная «сво­бод­ных коло­нов», кото­рых часто счи­та­ют спе­ци­фи­че­ской кате­го­ри­ей визан­тий­ско­го коло­на­та, Новел­ла Вален­ти­ни­а­на III пока­зы­ва­ет, что тож­де­ст­вен­ная им кате­го­рия была и на Запа­де. Так же, как и кре­пост­ны­ми коло­на­ми, тож­де­ст­вен­ны­ми адскрип­ти­ци­ям, были ори­ги­на­рии.
  • 31Eibach 73—74. Кажет­ся Д. Айбах не понял смыс­ла это­го пред­у­преж­де­ния. Он пола­га­ет, что оно осу­ществля­лось абстракт­но по жела­нию земле­вла­дель­ца. На самом же деле здесь идет речь об уста­но­вив­шей­ся в IV в. пра­во­вой фор­ме, отно­сив­шей­ся толь­ко к бра­кам сво­бод­ных жен­щин с раба­ми, а не коло­на­ми. Она поз­во­ля­ла откла­ды­вать при­ме­не­ние Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та. Д. Айбах же пола­га­ет, что пред­у­преж­де­ние отно­си­лось к детям коло­нов, и гово­рит об их пора­бо­ще­нии.
  • 32Ka­ser II, 88 Anm. 15; Voss 131 f.; Wia­ver 164 f.
  • 33Pi­ga­niol 134; 406 n. 25.
  • 34Paul. Sent. II, 21, 1—17; Buck­land 413; ср. To­ru Yuge 149 Anm. 50.
  • 35Nov. Val. 35 — 452. «Преж­ний закон» здесь Nov. Val. 31 — 451, а закон, направ­лен­ный Пал­ла­дию, это CTh. V, 18, 1 = Brev. V, 10, 1 — 419. Ср. Eibach 66.
  • 36Nov. Major. 7 pr. — 458: co­lo­na­rum se an­cil­la­rum­que co­niunctio­ne pol­lue­rent.
  • 37…ut quot quot fue­rint mas­cu­li­ni se­xus fi­lii pat­rem se­quan­tur fe­mi­nis prae­dii do­mi­no re­li­quen­dis.
  • 38Ср. Eibach 67—68.
  • 39Gai. Instit. I, 85. Ср. Dig. 40, 15, 2; CJ. V, 18, 3.
  • 40…ne ma­ter­ni san­gui­nis vi­li­ta­te splen­dior or­di­num pol­lua­tur. Ср. Eibach 74.
  • 41Eibach 71. Пред­став­лен­ный здесь ком­плекс юриди­че­ских про­блем пере­кли­ка­ет­ся с содер­жа­ни­ем кон­сти­ту­ции Кон­стан­ти­на 320 г. из разде­ла «О Клав­ди­е­вом сена­тус­кон­суль­те» в Кодек­се Фео­до­сия (IV, 12, 3). В том поста­нов­ле­нии пред­пи­сы­ва­лось детям ори­ги­на­ри­ев пат­ри­мо­ни­аль­ных име­ний от бра­ков со сво­бод­ны­ми жен­щи­на­ми даро­вать ста­тус латин­ско­го граж­дан­ства (spu­rii La­ti­ni), тогда как соглас­но бук­ве Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та они долж­ны были обра­щать­ся в раб­ство. Латин­ский ста­тус назван в этой кон­сти­ту­ции «сред­ней судь­бой» (for­tu­na me­dia), види­мо, меж­ду сво­бо­дой и раб­ст­вом, что сра­зу же напо­ми­на­ет ста­тус воль­ноот­пу­щен­ни­ков. Поста­нов­ле­ние Кон­стан­ти­на, оче­вид­но, име­ло в виду брач­ные отно­ше­ния импе­ра­тор­ских сель­ских рабов. Одна­ко иссле­до­ва­те­лей сму­ща­ет исполь­зо­ва­ние для их обо­зна­че­ния тер­ми­на «ори­ги­на­рий», за этим исклю­че­ни­ем при­ме­няв­ше­го­ся толь­ко по отно­ше­нию к коло­нам (Eibach 70—71; 100—101). В све­те рас­смат­ри­вае­мо­го зако­но­да­тель­ства Фео­до­сия II мож­но с.209 допу­стить, что тер­ми­на «ори­ги­на­рий» не было в законе 320 г. Он был вне­сен туда при коди­фи­ка­ции Фео­до­сия, когда брач­ное пра­во коло­нов-ори­ги­на­ри­ев иска­ло себе под­хо­дя­щих пре­цеден­тов в пред­ше­ст­ву­ю­щей тра­ди­ции. Соглас­но кон­сти­ту­ции 320 г., дети сво­бод­но­рож­ден­ных жен­щин и ори­ги­на­ри­ев обре­та­ли лич­ную сво­бо­ду, но не име­ли пра­ва оста­вить свои обя­зан­но­сти по отно­ше­нию к хозя­и­ну. Таким обра­зом, при Фео­до­сии II были пред­вос­хи­ще­ны пра­во­вые идеи, раз­вив­ши­е­ся затем при Ана­ста­сии и Юсти­ни­ане. Во-пер­вых, это ста­ту­сы адскрип­ти­ци­ев и «сво­бод­ных коло­нов», явно свя­зан­ные про­ис­хож­де­ни­ем с граж­дан­ски­ми ста­ту­са­ми рим­лян и лати­нов. А во-вто­рых, это идея при­ме­не­ния Клав­ди­е­ва сена­тус­кон­суль­та по отно­ше­нию к коло­нам (ори­ги­на­ри­ям-адскрип­ти­ци­ям), «неожи­дан­но» воз­ник­шая в поста­нов­ле­нии Юсти­ни­а­на, отме­няв­шем Клав­ди­ев сена­тус­кон­сульт (CTh. VII, 24, 1).
  • 42CTh. XIV, 7, 1 — 397; CTh. XII, 19, 1 — 400.
  • 43Eibach 68.
  • 44Ed. Theo­dor. 64; CTh. V, 18, 1 — 419; Nov. Val. 31, 5 — 451.
  • 45Gre­gor. I pap. Ep. I, 42. Ср. Seeck, 1901, 506.
  • 46Si­don. Apoll. Ep. V, 19: Nut­ri­cis meae fi­liam fi­lius tuae ra­puit: fa­ci­nus in­dig­num quod­que nos vos­que ini­mi­cas­set, ni­si pro­ti­nus scis­sem te nes­cis­se fa­cien­dum. Sed con­scien­tiae tuae pur­ga­tio­ne prae­la­ta pe­te­re dig­na­ris cul­pae ca­len­tis im­pu­ni­ta­tem. Sub con­di­cio­ne con­ce­do: si stur­pa­to­rem pro do­mi­no iam pat­ro­nus ori­gi­na­li sol­vas in­qui­li­na­tu. Mu­lier autem il­la iam li­be­ra est; quae tum de­mum vi­de­bi­tur non lu­dib­rio ad­dic­ta sed as­sumpta conju­gio, si reus nos­ter, pro quo pre­ca­ris, mox cliens fac­tus e tri­bu­ta­rio ple­beam po­tius in­ci­piat ha­be­re per­so­nam quam co­lo­na­riam. Nam meam haec so­la seu com­po­si­tio seu sa­tis­fac­tio vel me­dioc­ri­ter con­tu­me­liam emen­dat; qui tuis vo­tis at­que ami­ci­tiis hoc ad­quies­co, si la­xat li­ber­tas ma­ri­tum, ne con­strin­gat poe­na rap­to­rum.
  • 47См. Krau­se 98 Anm. 71.
  • 48Heit­land 430 f.; Krau­se 97—98.
  • 49Her­zog-Hau­ser G. Nut­rix // RE. 1937. Bd. 17, 2. Sp. 1491—1500.
  • 50Sirks 351.
  • 51CJ. XI, 48, 21 — 530. Ср. Seeck 1901, 505.
  • 52CJ. VII, 24, 1 — 531/4; CJ. XI, 48, 21 — 530; 22 — 531; 23 — 531/4; 24 — 534; XI, 54, 3.
  • 53CJ. VIII, 51, 1 — 224; III, 38, 11 (CTh. II, 25, 1) — 325; X, 32, 29 — 365; VI, 4, 2 — 367; XI, 68, 4 — 376; XI, 8, 7 (CTh. X, 20, 10) — 380; XI, 48, 13 — 400; XI, 48, 16 (CTh. V, 18, 1) — 419; XI, 8, 15 (CTh. 20, 17) — 427.
  • 54Ср. CJ. X, 32, 29 — 365; VI, 4, 2 — 367; XI, 68, 4 — 376; XI, 48, 16 — 419; CTh. X, 20, 17 — CJ. XI, 8, 15 — 427; Nov. Sev. 2, 1 — 465.
  • 55Ср. Schmitz 381.
  • 56Buck­land 12.
  • 57Лите­ра­ту­ру об этой кон­сти­ту­ции см.: Eibach 164—168; Фих­ман 1984, 197—198.
  • 58Ср. Лип­шиц 1971, 110.
  • 59Seeck 1901, 506.
  • 60См. Col­li­net 1939, 600; 611.
  • 61Paul. Sent. II, 19, 6: In­ter ser­vos et li­be­ros mat­ri­mo­nium contra­hi non po­test. Ulp. Fragm. 5, 5: Cum ser­vis nul­lum est co­nu­bium.
  • 62Nov. Just. 156. Кон­сти­ту­ция, на кото­рую ссы­ла­ют­ся в Новел­ле, это CJ. XI, 48, 24 — 534 или Nov. Just. 54 — 538.
  • 63CJ. III, 38, 11 — 325; ср. CJ. XI, 48, 13 — 400.
  • 64Лип­шиц 1971, 117.
  • 65Nov. Just. 157 — 542. По мне­нию М. В. Лев­чен­ко, эта уступ­ка была сде­ла­на коло­нам погра­нич­ной про­вин­ции, где подоб­ные бра­ки были мас­со­вым явле­ни­ем и рас­тор­же­ние их, оче­вид­но, встре­ча­ло сопро­тив­ле­ние коло­нов. В дру­гих слу­ча­ях пра­ви­тель­ство уза­ко­ни­ва­ло прак­ти­ку рас­тор­же­ния бра­ков. Лев­чен­ко 25.
  • 66App. 1 — 540. Этой кон­сти­ту­ции посвя­ще­на спе­ци­аль­ная ста­тья В. Шмитц (Schmitz 380—386). Она может слу­жить при­ме­ром того, насколь­ко слож­но рас­смат­ри­вать отдель­ные поста­нов­ле­ния вне кон­тек­ста систе­мы зако­но­да­тель­ства в целом. При­ня­тое В. Шмитц поло­же­ние о про­ти­во­ре­чии меж­ду кон­сти­ту­ци­ей 540 г. и осталь­ным зако­но­да­тель­ст­вом Юсти­ни­а­на не кажет­ся вер­ным. Поэто­му при нали­чии близ­ких к истине наблюде­ний (напри­мер, о необ­хо­ди­мо­сти заме­ны Lug­du­num на Sin­gi­du­num) мно­гое в ста­тье выглядит наду­ман­ным. В ней гово­рит­ся с.210 об «отцов­ской при­ро­де» для детей адскрип­ти­ци­ев и коло­нов, а не сво­бод­ных муж­чин (S. 384). Совер­шен­но ясно, что дети сво­бод­ных жен­щин не «бежа­ли» из име­ний, а опи­ра­ясь на ста­тус мате­рей «укло­ня­лись» (re­ce­den­ti­bus) от под­чи­не­ния гос­по­дам как адскрип­ти­ции или коло­ны. Поэто­му нет нуж­ды разду­мы­вать над тем, кто же бежал из име­ния.
  • 67Stein 1949, 413; van der Wal N. Ma­nua­le no­vel­la­rum Jus­ti­nia­num. Gro­nin­gen, 1964. P. 54 n. 2; Лип­шиц 1971, 116.
  • 68Col­li­net 1939, 603; Do­mi­ni­cis 1962, 96; Eibach 181.
  • 69В более ран­них кон­сти­ту­ци­ях обыч­но употреб­ля­лись тер­ми­ны con­di­cio, for­tu­na, sta­tus (Schmitz 384 Anm. 16). Зна­че­ние выра­же­ния pat­ris na­tu­ra, веро­ят­но, рас­кры­ва­ет сход­ное опре­де­ле­ние кон­сти­ту­ции импе­ра­то­ра Тиве­рия 582 г. pat­ris rus­ti­ci­ta­tem. Оче­вид­но, что оно под­ра­зу­ме­ва­ло не ста­тус отца-адскрип­ти­ция, а его зави­си­мость от име­ния: «…чтобы дети, рож­ден­ные от сво­бод­но­рож­ден­ной мате­ри и отца адскрип­ти­ция либо коло­на, при­зна­ва­ли отцов­скую rus­ti­ci­ta­tem и при­вы­ка­ли сво­и­ми труда­ми при­но­сить доход тем, кому под­чи­не­ны…» (App. 3 — 582).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1262419377 1262418700 1262419254 1263313832 1263478443 1263487163