Гражданская община и ее представительные органы в Сиракузах при Дионисии Старшем

с.63 В прин­ци­пи­аль­ном спо­ре о харак­те­ре государ­ства Дио­ни­сия, кото­рый вот уже более сто­ле­тия ведет­ся в науч­ной лите­ра­ту­ре¹, свое место дол­жен занять и вопрос об отно­ше­нии режи­ма Дио­ни­сия к граж­дан­ской общине. Вопрос о судь­бах этой послед­ней ста­но­вит­ся осо­бен­но важ­ным ввиду наме­тив­шей­ся в послед­нее вре­мя тен­ден­ции под­чер­ки­вать само­власт­ный, бес­прин­цип­ный харак­тер прав­ле­ния Дио­ни­сия и в отсут­ст­вии какой бы то ни было опо­ры на полис видеть харак­тер­ную чер­ту создан­но­го им режи­ма, его сугу­бую тира­ни­че­скую с.64 сущ­ность, его несход­ство с позд­ней­ши­ми элли­ни­сти­че­ски­ми государ­ства­ми². Меж­ду тем при бли­жай­шем рас­смот­ре­нии ста­но­вит­ся оче­вид­ным сосу­ще­ст­во­ва­ние в Сира­ку­зах при Дио­ни­сии ново­го, монар­хи­че­ско­го нача­ла с преж­ним, полис­ным. При этом послед­нее высту­па­ет хотя и менее ярко, но доста­точ­но опре­де­лен­но, чтобы мож­но было гово­рить о сохра­не­нии им извест­ной поли­ти­че­ской роли.

В самом деле, что бы ни гово­ри­лось в нашей тра­ди­ции о виви­сек­ци­ях, кото­рым под­вер­га­лась граж­дан­ская общи­на в Сира­ку­зах в пери­од тира­нии, нель­зя отри­цать, что эта общи­на как суве­рен­ная поли­ти­че­ская орга­ни­за­ция про­дол­жа­ла суще­ст­во­вать и при режи­ме Дио­ни­сия³. Ее внут­рен­нее стро­е­ние — тра­ди­ци­он­ное чле­не­ние на три дорий­ские филы — не под­верг­лось изме­не­нию (в осно­ван­ной Дио­ни­си­ем око­ло 385 г. коло­нии на о-ве Исса зафик­си­ро­ва­но суще­ст­во­ва­ние трех дорий­ских фил дима­нов, гил­ле­ев и пам­фи­лов, Ditt. Syll.³, I, № 141), и оче­вид­но, что вво­див­ши­е­ся в общи­ну новые граж­дане при­пи­сы­ва­лись все к этим же искон­ным под­разде­ле­ни­ям⁴.

Граж­дан­ская общи­на сохра­ня­ла свое зна­че­ние дей­ст­ви­тель­ной поли­ти­че­ской кор­по­ра­ции. Ее уча­стие в жиз­ни государ­ства нахо­ди­ло выра­же­ние, в част­но­сти, в воен­ной служ­бе граж­дан, кото­рые обра­зо­вы­ва­ли соб­ст­вен­ное опол­че­ние. Воен­ное и поли­ти­че­ское зна­че­ние граж­дан­ско­го опол­че­ния было весь­ма зна­чи­тель­ным в нача­ле прав­ле­ния Дио­ни­сия: сво­им поло­же­ни­ем гла­вы государ­ства он был обя­зан назна­че­нию в стра­те­ги-авто­кра­то­ры, т. е. в глав­но­ко­ман­дую­щие с.65 воору­жен­ны­ми сила­ми сира­куз­ской общи­ны, и свои пер­вые кам­па­нии, до боль­шо­го вос­ста­ния 404/3 г., он совер­шал глав­ным обра­зом сила­ми граж­дан­ско­го опол­че­ния (см.: об уча­стии граж­дан в похо­де под Гелу летом 405 г. — Diod., XIII, 109, 1; в похо­де в область сику­лов в 404 г. — ibid., XIV, 7, 6 сл.).

Хотя в даль­ней­шем в сво­ем стрем­ле­нии разда­вить граж­дан­скую оппо­зи­цию Дио­ни­сий не оста­нав­ли­вал­ся перед пол­ным разору­же­ни­ем наро­да, в пери­о­ды боль­шой внеш­не­по­ли­ти­че­ской актив­но­сти или опас­но­сти он вновь созы­вал опол­че­ние граж­дан, кото­рые, таким обра­зом, ста­но­вясь вои­на­ми, вновь обре­та­ли воз­мож­ность ока­зы­вать воздей­ст­вие на ход собы­тий и общую поли­ти­че­скую ситу­а­цию. Так имен­но было во вре­мя 2-й Кар­фа­ген­ской вой­ны (398—392 гг.). После несколь­ких лет пере­ры­ва, когда граж­дане были разору­же­ны и к воен­ной служ­бе не при­вле­ка­лись (после вос­ста­ния 404/3 г.), Дио­ни­сий вновь дал наро­ду ору­жие, и в начав­шей­ся войне с кар­фа­ге­ня­на­ми граж­дан­ское опол­че­ние при­ни­ма­ло столь же актив­ное уча­стие, как и наем­ные вой­ска. Во фло­те поло­ви­на эки­па­жей была уком­плек­то­ва­на наем­ни­ка­ми, а поло­ви­на — граж­да­на­ми, а в сухо­пут­ной армии доля граж­дан­ско­го опол­че­ния мог­ла быть еще выше, если учесть тоталь­ный харак­тер моби­ли­за­ции, про­веден­ной сре­ди граж­дан нака­нуне «нацио­наль­ной» вой­ны. Под­счет пока­зы­ва­ет, что во фло­те, насчи­ты­вав­шем до 200 еди­ниц, долж­но было слу­жить тогда до 20 тыс. граж­дан, а в армии, насчи­ты­вав­шей свы­ше 80 тыс. чело­век, чис­ло вои­нов-граж­дан мог­ло дости­гать 30—35 тысяч (при допу­ще­нии того же соот­но­ше­ния наем­ни­ков и граж­дан, что и во фло­те, но со скид­кой несколь­ких тысяч на кон­тин­ген­ты сици­лий­ских и ита­лий­ских союз­ни­ков). Эти циф­ры доста­точ­но крас­но­ре­чи­во гово­рят о роли граж­дан­ско­го опол­че­ния по край­ней мере в нача­ле 2-й Кар­фа­ген­ской вой­ны. Понят­но, что это воз­рож­де­ние воен­но­го зна­че­ния име­ло след­ст­ви­ем повы­ше­ние так­же и поли­ти­че­ской актив­но­сти граж­дан (см. Diod., XIV, 43, 4 и 44, 2 [при­вле­че­ние граж­дан к воен­ной служ­бе нака­нуне 2-й Кар­фа­ген­ской вой­ны]; 47, 7 [чис­лен­ность флота и армии]; 47, 4; 64, 1—3 и 95, 3 [уча­стие граж­дан в войне]; 64, 3 слл. и 96, 2 сл. [воз­рож­де­ние граж­дан­ской оппо­зи­ции]).

У нас нет опре­де­лен­ных сведе­ний о том, как обсто­я­ло дело с при­вле­че­ни­ем граж­дан к воен­ной служ­бе после 2-й Кар­фа­ген­ской вой­ны. Но если не исклю­че­на воз­мож­ность ново­го разору­же­ния наро­да, то, с дру­гой сто­ро­ны, не при­хо­дит­ся отри­цать и схо­же­сти ситу­а­ции при нача­ле 3-й и 4-й Кар­фа­ген­ских с.66 войн с той, какая была нака­нуне вто­рой вой­ны, а сле­до­ва­тель­но, и воз­мож­но­сти ново­го созы­ва граж­дан­ско­го опол­че­ния. Вооб­ще пред­став­ля­ет­ся мало­ве­ро­ят­ным, чтобы те боль­шие армии, кото­рые Дио­ни­сий моби­ли­зо­вы­вал для двух послед­них войн с кар­фа­ге­ня­на­ми и, еще рань­ше, для борь­бы с ита­лий­ски­ми гре­ка­ми, цели­ком состо­я­ли из наем­ни­ков; по край­ней мере часть их долж­ны были состав­лять вои­ны-граж­дане (о силах Дио­ни­сия в ука­зан­ных кам­па­ни­ях ср. Diod., XIV, 100, 2; 103, 2; XV, 17, 4; 73, 2).

Сохра­не­ние граж­да­на­ми сво­ей поли­ти­че­ской орга­ни­за­ции нашло выра­же­ние в про­дол­жав­шем­ся и при Дио­ни­сии функ­ци­о­ни­ро­ва­нии пред­ста­ви­тель­ных орга­нов сира­куз­ской общи­ны — народ­но­го собра­ния, сове­та, кол­ле­гий долж­ност­ных лиц. О дея­тель­но­сти народ­но­го собра­ния нам уже при­шлось упо­ми­нать в свя­зи с рас­смот­ре­ни­ем вопро­са о пол­но­мо­чи­ях Дио­ни­сия — стра­те­га-авто­кра­то­ра⁵. Отме­тим, что народ­ное собра­ние функ­ци­о­ни­ро­ва­ло на всем про­тя­же­нии доста­точ­но дли­тель­но­го прав­ле­ния Дио­ни­сия, — не толь­ко в самом нача­ле, когда для сво­его упро­че­ния новый режим нуж­дал­ся в одоб­ре­нии наро­да, но и позд­нее, когда потреб­ность в таком одоб­ре­нии, каза­лось, отпа­ла. Созы­ва­лось народ­ное собра­ние, по всей види­мо­сти, самим Дио­ни­си­ем, и созы­ва­лось не часто, как пра­ви­ло, в наи­бо­лее ответ­ст­вен­ные момен­ты, из чего надо заклю­чить, что сво­им важ­ней­шим акци­ям все­мо­гу­щий стра­тег-авто­кра­тор стре­мил­ся при­дать силу и авто­ри­тет народ­ных реше­ний. Назвать ряд при­ме­ров будет полез­но для того, чтобы судить о харак­те­ре ситу­а­ций, в кото­рые соби­ра­лось народ­ное собра­ние при Дио­ни­сии, и о сфе­ре его ком­пе­тен­ции.

В 405 г., сра­зу же по воз­вра­ще­нии из Леон­тин и утвер­жде­нии сво­ей вла­сти в Сира­ку­зах, Дио­ни­сий созы­ва­ет народ­ное собра­ние для суда над сво­и­ми поли­ти­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми, лиде­ра­ми рес­пуб­ли­кан­ских груп­пи­ро­вок Даф­не­ем и Демар­хом. Рас­пра­ва над ними была, таким обра­зом, санк­ци­о­ни­ро­ва­на народ­ною волею (Diod., XIII, 96, 3). В 398 г. завер­шив под­готов­ку к новой войне с кар­фа­ге­ня­на­ми и ста­ра­ясь при­дать сво­е­му делу вид боль­шой нацио­наль­ной акции, Дио­ни­сий созы­ва­ет народ­ное собра­ние. Он побуж­да­ет граж­дан при­нять реше­ние о новой войне и свое после­дую­щее обра­ще­ние с уль­ти­ма­ту­мом к кар­фа­ге­ня­нам обос­но­вы­ва­ет этим реше­ни­ем с.67 сира­ку­зян (ibid., XIV, 45, 2; о ссыл­ке Дио­ни­сия в сво­ем уль­ти­ма­ту­ме кар­фа­ге­ня­нам на реше­ние сира­ку­зян: 46, 5 и 47, 2).

В 396 г., в кри­ти­че­ский момент, когда Сира­ку­зы были оса­жде­ны кар­фа­ге­ня­на­ми, Дио­ни­сий счел нуж­ным вновь созвать граж­дан на собра­ние. Это — то самое собра­ние, на кото­ром, если верить Дио­до­ру, при обсуж­де­нии сло­жив­ше­го­ся поло­же­ния пред­ста­ви­тель оппо­зи­ци­он­но настро­ен­но­го всад­ни­че­ства Фео­дор потре­бо­вал немед­лен­ной отстав­ки Дио­ни­сия (ibid., XIV, 64, 5; далее в гл. 65—69 изла­га­ет­ся речь Фео­до­ра, а в нача­ле гл. 70 рас­ска­зы­ва­ет­ся о вме­ша­тель­стве спар­тан­ца Фара­кида, и о бла­го­по­луч­ном завер­ше­нии это­го опас­но­го для Дио­ни­сия собра­ния). Нако­нец, Дио­ни­сий неод­но­крат­но, хотя и неиз­вест­но, когда имен­но, созы­вал народ­ное собра­ние для соот­вет­ст­ву­ю­ще­го оформ­ле­ния про­во­ди­мых им чрез­вы­чай­ных финан­со­вых меро­при­я­тий (Ps.-Aris­tot. Oec., II, 2, 20, p. 1349a, 14—20, 25—28, 33—36). Заме­ча­тель­но так­же, что пер­вым пуб­лич­ным актом пре­ем­ни­ка Дио­ни­сия Стар­ше­го, его сына Дио­ни­сия Млад­ше­го, был созыв народ­но­го собра­ния. В при­зы­ве, с кото­рым новый пра­ви­тель обра­тил­ся к наро­ду — сохра­нить по отно­ше­нию к нему уна­сле­до­ван­ную от отцов бла­го­рас­по­ло­жен­ность, — заклю­ча­лось при­гла­ше­ние санк­ци­о­ни­ро­вать таким обра­зом уна­сле­до­ва­ние им самим отцов­ской вла­сти (Diod., XV, 74, 5).

Обзор этих сохра­нен­ных тра­ди­ци­ей при­ме­ров убеж­да­ет в том, что народ­ное собра­ние созы­ва­лось при Дио­ни­сии каж­дый раз в кри­ти­че­ский для государ­ства момент, и что в ком­пе­тен­цию это­го орга­на вхо­ди­ло обсуж­де­ние и реше­ние вопро­сов чрез­вы­чай­ной важ­но­сти: осу­щест­вле­ние выс­ше­го суда и выне­се­ние смерт­но­го при­го­во­ра, реше­ние вопро­сов вой­ны и мира, обсуж­де­ние кри­ти­че­ской воен­ной ситу­а­ции, при­ня­тие зако­нов о чрез­вы­чай­ных финан­со­вых мерах, избра­ние или по край­ней мере под­твер­жде­ние пол­но­мо­чий выс­ших долж­ност­ных лиц. Конеч­но, при Дио­ни­сии пра­ва граж­дан, пра­ва народ­но­го собра­ния были суще­ст­вен­но огра­ни­че­ны. Одна­ко огра­ни­че­на была ини­ци­а­тив­ная роль народ­но­го собра­ния, но его зна­че­ние как важ­но­го поли­ти­че­ско­го парт­не­ра режи­мом Дио­ни­сия нико­гда совер­шен­но не отри­ца­лись.

Для сво­ей работы, како­ва бы она ни была, народ­ное собра­ние нуж­да­лось в спе­ци­аль­ном под­гото­ви­тель­ном органе. Это застав­ля­ет пред­по­ло­жить суще­ст­во­ва­ние в Сира­ку­зах при Дио­ни­сии государ­ст­вен­но­го сове­та, тако­го, какой обыч­но суще­ст­во­вал в гре­че­ских поли­сах и какой засвиде­тель­ст­во­ван и для Сира­куз более позд­не­го вре­ме­ни (нака­нуне захва­та с.68 вла­сти Ага­фо­к­лом — Diod., XIX, 4, 3; 5, 6 и слл.; Ius­tin., XXII, 2, 10—11; при Гиероне и после убий­ства Гиеро­ни­ма — Liv., XXIV, 22 и слл.)⁶.

Сохра­не­ние граж­дан­ской поли­ти­че­ской орга­ни­за­ции пред­по­ла­га­ет суще­ст­во­ва­ние при Дио­ни­сии не толь­ко народ­но­го собра­ния и сове­та, но и долж­ност­ных лиц, изби­рав­ших­ся общи­ною и управ­ляв­ших дела­ми общи­ны, хотя бы и под кон­тро­лем авто­ри­тар­ной вла­сти. Прав­да, важ­ней­шая долж­ност­ная кол­ле­гия рес­пуб­ли­кан­ско­го вре­ме­ни — кол­ле­гия стра­те­гов — без­услов­но пре­кра­ти­ла свое суще­ст­во­ва­ние, так как ее функ­ции все цели­ком пере­шли к стра­те­гу-авто­кра­то­ру⁷, одна­ко про­чие, менее важ­ные маги­ст­ра­ту­ры долж­ны были сохра­нить­ся. Уна­сле­до­ван­ной от рес­пуб­ли­кан­ско­го пери­о­да была, по-види­мо­му, долж­ность поли­а­но­ма (или поли­а­но­мов), о кото­рой нам извест­но бла­го­да­ря слу­чай­ной репли­ке Пла­то­на. В пись­ме Пла­то­на к Дио­ни­сию II, отно­ся­щем­ся ко вре­ме­ни вско­ре после воз­вра­ще­ния фило­со­фа из 2-й поезд­ки в Сици­лию, упо­ми­на­ет­ся о неком Терил­ле, роди­че Тисо­на, быв­ше­го поли­а­но­мом в момент отъ­езда Пла­то­на из Сира­куз (Plat. Ep. XIII, p. 363c). Рав­ным обра­зом сле­ду­ет отне­сти к раз­ряду тра­ди­ци­он­ных, уна­сле­до­ван­ных от рес­пуб­ли­ки долж­ност­ных лиц тех упо­ми­нае­мых у Поли­е­на три­е­рар­хов, лояль­ность кото­рых Дио­ни­сию при­шлось про­ве­рять с помо­щью спе­ци­аль­ной улов­ки (Po­lyaen., V, 2, 12)⁸.

с.69 То, что пред­ста­ви­тель­ные орга­ны общи­ны при Дио­ни­сии про­дол­жа­ли суще­ст­во­вать и даже игра­ли извест­ную роль в поли­ти­че­ской жиз­ни Сира­куз, дока­зы­ва­ет­ся и извест­ной над­пи­сью 368/7 г., содер­жа­щей текст дого­во­ра о сою­зе меж­ду Афи­на­ми и Дио­ни­си­ем (IG², II/III, I, N 105 = Ditt. Syll.³, I, N 163 = M. N. Tod, II, N 136).

В заклю­чи­тель­ной кла­у­зу­ле об обмене клят­ва­ми на вер­ность дого­во­ру пере­чис­ля­ют­ся те, кто дол­жен был поклясть­ся с той и дру­гой сто­ро­ны. С афин­ской сто­ро­ны клят­ву долж­ны были при­не­сти Совет Пяти­сот и выс­шие долж­ност­ные лица, — по обще­при­ня­то­му чте­нию (текст сохра­нил­ся пло­хо и его при­хо­дит­ся вос­ста­нав­ли­вать) стра­те­ги, гип­пар­хи и так­си­ар­хи: стк. 32—34 — [ὀμό­σαι δὲ τὴν τε] βου­λήν καὶ τοὺ[ς στρα­τηγοὺς καὶ τοὺς ἰπ­πά]ρχους καὶ τοὺ[ς τα­ξιάρ­χος]. С дру­гой сто­ро­ны это долж­ны были сде­лать Дио­ни­сий и какие-то долж­ност­ные лица сира­ку­зян, одна­ко какие имен­но, судить труд­но, ибо текст здесь так­же сохра­нил­ся пло­хо, а убеди­тель­но­го вос­ста­нов­ле­ния най­ти не уда­ет­ся⁹. По вер­сии Ад. Виль­гель­ма (у Ch. Mi­chel, Suppl. I, № 1452), кото­рая полу­чи­ла наи­боль­шее при­зна­ние (при­ня­та, в част­но­сти, И. Кирх­не­ром, В. Дит­тен­бер­ге­ром, М. Н. Тодом), это долж­ны были быть совет и архон­ты, а так­же стра­те­ги и три­е­рар­хи (стк. 34—37).

Одна­ко бес­спор­ным кажет­ся здесь лишь одно τὴν βου­λήν¹⁰. Отно­си­тель­но архон­тов воз­ни­ка­ет сомне­ние, была ли вооб­ще такая выс­шая кол­ле­гия в Сира­ку­зах, и не высту­па­ли ли в их роли, т. е. в роли выс­ших граж­дан­ских маги­ст­ра­тов, все те же стра­те­ги или соот­вет­ст­вен­но стра­тег-авто­кра­тор (упо­ми­на­ния об архон­тах в Сира­ку­зах немно­го­чис­лен­ны и неха­рак­тер­ны, это — Diod., XI, 92, 2 и XIII, 91, 4, где так назва­ны маги­ст­ра­ты, руко­во­див­шие работой народ­но­го собра­ния, одна­ко у Фукидида в этой роли высту­па­ют имен­но стра­те­ги, Thuc., VI, 41)¹¹. с.70 Меж­ду тем, посколь­ку дого­вор дол­жен был иметь силу не толь­ко для Дио­ни­сия, но и для его потом­ков, есте­ствен­но было бы сре­ди лиц, при­но­ся­щих при­ся­гу, сра­зу же после Дио­ни­сия встре­тить и его взрос­лых сыно­вей. Поэто­му кажет­ся соблаз­ни­тель­ным вме­сто вари­ан­та с архон­та­ми при­нять пред­ло­жен­ное еще У. Келе­ром (CJA, II, I, № 52) и повто­рен­ное Р. Ска­лою и К. Ю. Бело­хом: τοὺ[ς υἱεῖς αὐτ]. Белох при этом ука­зал на хоро­шую парал­лель: при заклю­че­нии дого­во­ра о сою­зе меж­ду афи­ня­на­ми и македон­ским царем Амин­той III клят­ву на вер­ность дого­во­ру дол­жен был при­не­сти не толь­ко сам царь, но и его сын Алек­сандр (IG², II/III, I, № 102 = Ditt. Syll.³, I, № 157 = M. N. Tod, № 129, от 375/4 г.)¹².

с.71 Затем, кажет­ся невоз­мож­ным упо­ми­на­ние о стра­те­гах; ведь при Дио­ни­сии такой кол­ле­гии суще­ст­во­вать не мог­ло. Белох пред­ла­гал поэто­му вме­сто στρα­τηγοὺς допол­нить либо τα­ξιάρ­χους, либо χι­λιάρ­χους, либо, нако­нец, что ему само­му каза­лось наи­бо­лее пред­по­чти­тель­ным, τοὺς ξε­ναγοὺς¹³. Одна­ко уча­стие ксе­на­гов, вер­бов­щи­ков или коман­ди­ров наем­ных отрядов, в заклю­че­нии меж­го­судар­ст­вен­но­го согла­ше­ния выгляде­ло бы весь­ма стран­ным. Кажет­ся так­же мало­ве­ро­ят­ным вари­ант с хили­ар­ха­ми, ибо такая долж­ность засвиде­тель­ст­во­ва­на для Сира­куз лишь для более позд­не­го вре­ме­ни — после смер­ти Тимо­ле­он­та (Diod., XIX, 3, 1 слл.). Ско­рее заслу­жи­ва­ет пред­по­чте­ния вари­ант с так­си­ар­ха­ми, под­дер­жан­ный В. Хютт­лем и К. Ф. Штро­е­ке­ром, если толь­ко коррект­на ссыл­ка на Дио­до­ра, у кото­ро­го как буд­то бы есть ука­за­ние на чле­не­ние сира­куз­ско­го опол­че­ния при Дио­ни­сии на так­си­сы (см. ibid., XIV, 44, 2), при­чем, одна­ко, не исклю­че­но, что выра­же­ние εἰς τά­ξεις употреб­ле­но здесь в самом общем смыс­ле — «в ряды», «в вой­ско»)¹⁴.

Нако­нец, небез­упреч­ным оста­ет­ся и послед­нее вос­ста­нов­ле­ние — [τριη]ράρ­χους, ибо, как заме­тил Белох, труд­но понять, каким обра­зом три­е­рар­хи мог­ли участ­во­вать в при­не­се­нии клятв с сира­куз­ской сто­ро­ны, когда у афи­нян эти клят­вы при­но­си­ли, наряду с сове­том, лишь выс­шие воен­ные маги­ст­ра­ты. Одна­ко соб­ст­вен­ное пред­по­ло­же­ние Бело­ха — [φρου]ράρ­χους — кажет­ся не более убеди­тель­ным, посколь­ку ожи­да­лось бы встре­тить упо­ми­на­ние о сира­куз­ских маги­ст­ра­тах, меж тем как фру­рар­хи были офи­це­ра­ми, назна­чае­мы­ми самим пра­ви­те­лем¹⁵. Может быть, поэто­му было бы луч­ше остать­ся при преж­нем чте­нии [τριη]ράρ­χους, тем более что с.72 мы не можем с уве­рен­но­стью судить о воен­но-поли­ти­че­ской суб­ор­ди­на­ции в тогдаш­них Сира­ку­зах.

Таким обра­зом, с уче­том ука­зан­ных выше пред­по­чти­тель­ных вари­ан­тов, фра­за с пере­ч­нем лиц, давав­ших клят­ву с сира­куз­ской сто­ро­ны, мог­ла бы выглядеть сле­дую­щим обра­зом: [ὀμό­σαι δὲ Διο]νύ­σιον καὶ τοὺ[ς υἱεῖς αὐτῷ καὶ τὴν βου­λήν] τῶν Σι­ρακο­σί[ων καὶ τα­ξιάρ­χους καὶ τριη]ράρ­χους. Разу­ме­ет­ся, наста­и­вать на надеж­но­сти это­го вари­ан­та не при­хо­дит­ся. Над­пись, таким обра­зом, не может быть исполь­зо­ва­на для уточ­не­ния наших пред­став­ле­ний о полис­ных орга­нах вла­сти в Сира­ку­зах. Одна­ко она под­твер­жда­ет в прин­ци­пе суще­ст­во­ва­ние таких орга­нов при тира­ни­че­ском режи­ме Дио­ни­сия.

Итак, мож­но счи­тать уста­нов­лен­ным фак­том сохра­не­ние сира­куз­ским граж­дан­ским обще­ст­вом сво­его поли­ти­че­ско­го ста­ту­са и при тира­нии Дио­ни­сия. Заме­ча­тель­ным внеш­ним под­твер­жде­ни­ем это­го был про­дол­жав­ший­ся в Сира­ку­зах и при Дио­ни­сии выпуск моне­ты тра­ди­ци­он­но­го типа с над­пи­сью ΣΥΡΑΚΟΣΙΩΝ¹⁶.

Разу­ме­ет­ся, пре­уве­ли­чи­вать зна­че­ние это­го граж­дан­ско­го суве­ре­ни­те­та не при­хо­дит­ся; его огра­ни­че­ние суще­ст­во­вав­шей бок о бок и над поли­сом тира­ни­ей было оче­вид­но. Тем не менее сам факт про­дол­жаю­ще­го­ся суще­ст­во­ва­ния граж­дан­ской общи­ны с соб­ст­вен­ны­ми пред­ста­ви­тель­ны­ми орга­на­ми очень важен, ибо он застав­ля­ет гово­рить о сосу­ще­ст­во­ва­нии, более того, о вза­и­мо­дей­ст­вии двух про­ти­во­по­лож­ных поли­ти­че­ских начал — полис­но-рес­пуб­ли­кан­ско­го и монар­хи­че­ско­го, — и, ста­ло быть, исклю­ча­ет воз­мож­ность одно­сто­рон­ней отри­ца­тель­ной оцен­ки режи­ма Дио­ни­сия как сугу­бой тира­нии.