Черты кризиса рабского способа производства в сельском хозяйстве Италии в I в. н. э.

с.60 Дан­ные источ­ни­ков свиде­тель­ст­ву­ют о том, что вплоть до кон­ца рес­пуб­ли­ки осно­ван­ное на раб­ском труде земле­вла­де­ние в Ита­лии было, как пра­ви­ло, рен­та­бель­ным, а наи­бо­лее пере­до­вые хозяй­ства, в осо­бен­но­сти сред­них раз­ме­ров и свя­зан­ные с таки­ми интен­сив­ны­ми куль­ту­ра­ми, как вино­град и олив­ки, мог­ли даже при­но­сить высо­кий доход¹.

Это поло­же­ние сохра­ни­лось еще отча­сти и в I веке Импе­рии. Пли­ний рас­ска­зы­ва­ет, напри­мер, об одном воль­ноот­пу­щен­ни­ке, Аци­лии Сте­не­ле. Свой вино­град­ник, раз­ме­ром не более чем в 60 юге­ров, Сте­нел путем искус­ной обра­бот­ки при­вел в такое состо­я­ние, что ему охот­но дали за него 400 тыс. сестер­ций, т. е. при­бли­зи­тель­но по 6½ сестер­ций за югер; цена по тому вре­ме­ни необы­чай­но высо­кая. Немно­го поз­же дру­гой воль­ноот­пу­щен­ник, Рем­мий Пале­мон, купив в Номен­тан­ской обла­сти запу­щен­ный уча­сток зем­ли, при­гла­сил Сте­не­ла управ­лять этим поме­стьем. с.61 Через восемь лет и оно ста­ло давать такой уро­жай вино­гра­да, что его на кор­ню заку­па­ли за 400 тыс. сестер­ций. А еще через два года поме­стье было куп­ле­но за 2 млн. 400 тыс. сестер­ций Сене­кой. Сене­ка, как извест­но, не такой был хозя­ин, чтобы зря пла­тить день­ги².

Имен­но в хозяй­ствах тако­го типа осо­бен­но живо работа­ла агро­тех­ни­че­ская мысль, раз­ви­ва­лась пере­до­вая ита­лий­ская агро­тех­ни­ка. У того же Пли­ния то и дело встре­ча­ют­ся упо­ми­на­ния о том или ином ново­введе­нии в сель­ском хозяй­стве и о том, что «…это улуч­ше­ние введе­но в наше вре­мя», напри­мер, «недав­но при­ду­ма­но сажать рядом с моло­дой лозой „дра­ко­на” — ста­рую лозу, затвер­дев­шую в тече­ние мно­гих лет» и т. д.

Но, с дру­гой сто­ро­ны, чте­ние трак­та­та Колу­мел­лы при­во­дит к выво­ду, что уже в его вре­мя чис­ло сто­рон­ни­ков интен­сив­ных мето­дов веде­ния хозяй­ства нача­ло про­грес­си­ру­ю­ще убы­вать, что мно­гие пред­по­чи­та­ли вооб­ще отка­зать­ся от раз­веде­ния вино­гра­да, пото­му что счи­та­ли вла­де­ние луга­ми и паст­би­ща­ми или лес­ное хозяй­ство более выгод­ным (III, 3). А «мно­гие», что осо­бен­но воз­му­ща­ет Колу­мел­лу, пере­но­сят экс­тен­сив­ные мето­ды так­же и на вино­град и олив­ки. Эти люди, с горе­чью пишет он, при­дер­жи­ва­ют­ся того мне­ния, что «пре­крас­нее вла­деть боль­шим вино­град­ни­ком, чем хоро­шо возде­лан­ным». Имея «пре­крас­ней­шим обра­зом рас­по­ло­жен­ные вино­град­ни­ки, они еще до того, как лозы в них вырос­ли и окреп­ли, пере­ста­ют о них забо­тить­ся… как буд­то им обя­за­тель­но нуж­но было спер­ва заве­сти вино­град­ник, чтобы потом вслед­ст­вие ску­по­сти (ava­ri­tia) забро­сить его». «Я знаю так­же очень мно­гих, кото­рые убеж­де­ны в том, что зем­лю имен­но и нуж­но обра­ба­ты­вать средне, ни хоро­шо ни пло­хо, так-сяк» (IV, 3), пото­му что это обхо­дит­ся дешев­ле.

Коро­че, нали­цо тен­ден­ция к отка­зу от интен­си­фи­ка­ции и рацио­на­ли­за­ции, отказ от послед­них дости­же­ний агро­тех­ни­ки и даже тен­ден­ция к неко­то­ро­му сни­же­нию агро­тех­ни­че­ско­го уров­ня сель­ско­го хозяй­ства³. Чем это было вызва­но?

Сам Колу­мел­ла при­дер­жи­вал­ся как раз про­ти­во­по­лож­ных взглядов. Он осуж­да­ет тех, кто не пони­ма­ет, что «обшир­ное поле, но пло­хо возде­лан­ное, даст мень­ше дохо­да, чем малень­кое, но хоро­шо обра­ботан­ное» (IV, 3). Он счи­та­ет, что хозя­ин, кото­рый соче­та­ет зна­ние с усер­ди­ем, и вдо­ба­вок име­ет соот­вет­ст­ву­ю­щие денеж­ные сред­ства, может, возде­лы­вая вино­град­ник, лег­ко пре­взой­ти в части умно­же­ния сво­его состо­я­ния тех, кото­рые «похва­ля­ют­ся сво­им сеном и ово­ща­ми» (III, 3).

Как извест­но, Колу­мел­ла опи­сал поме­стье сред­них раз­ме­ров, с ярко выра­жен­ной товар­ной направ­лен­но­стью. Основ­ная товар­ная куль­ту­ра в нем — вино­град. Про­да­жа вина, а так­же вино­град­ных сажен­цев — «чубу­ков», — вот, что по мне­нию Колу­мел­лы, долж­но было при­не­сти хозя­и­ну глав­ный доход. Он дает ряд сове­тов, как добить­ся высо­кой рен­та­бель­но­сти поме­стья. Колу­мел­ла счи­тал, что самый пря­мой и ско­рый путь к это­му — мак­си­маль­ная интен­си­фи­ка­ция и рацио­на­ли­за­ция про­из­вод­ства.

Вла­де­лец поме­стья не дол­жен оста­нав­ли­вать­ся ни перед каки­ми затра­та­ми, если они в даль­ней­шем сулят выго­ду. Име­ет смысл пере­пла­тить за хоро­шие сажен­цы, за высо­ко­ква­ли­фи­ци­ро­ван­но­го раба-вино­гра­да­ря, за круп­ных волов, ведь доход от повы­ше­ния уро­жая вполне пере­к­ро­ет рас­хо­ды. Нуж­но удоб­рять зем­лю наво­зом и устра­и­вать спе­ци­аль­ные наво­зо­хра­ни­ли­ща, а так­же при­ме­нять и дру­гие виды удоб­ре­ний. Сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ные орудия сле­ду­ет при­об­ре­тать с боль­шим запа­сом и высо­ко­го каче­ства. В неко­то­рых слу­ча­ях Колу­мел­ла реко­мен­ду­ет тех­ни­че­ские усо­вер­шен­ст­во­ва­ния вро­де недав­но изо­бре­тен­но­го «галль­ско­го бурав­чи­ка», — он сам его испы­тал, и нашел, что этот инстру­мент намно­го луч­ше, чем с.62 те, кото­рые при­ме­ня­лись рань­ше (IV, 29). Еще более реши­тель­но, чем Варрон, Колу­мел­ла реко­мен­ду­ет стать на путь экс­пе­ри­мен­ти­ро­ва­ния: «это ино­гда, прав­да, наклад­но, но в общем ока­зы­ва­ет­ся выгод­ным… пото­му, что вся­кая полос­ка при­но­сит доход, если вла­де­лец, после дол­гих проб, станет выра­щи­вать на ней как раз то, что нуж­но» (I, 4). Нуж­но заво­дить свои питом­ни­ки сажен­цев, про­ве­рять и под­би­рать сор­та лоз и т. д.

Но в боль­шин­стве слу­ча­ев Колу­мел­ла не скры­ва­ет от сво­его чита­те­ля, что важ­ней­шим усло­ви­ем, необ­хо­ди­мым для успе­ха дела, явля­ет­ся нали­чие соот­вет­ст­ву­ю­щих кад­ров рабо­чей силы.

А основ­ной рабо­чей силой в поме­стье Колу­мел­лы, как извест­но, были рабы.

Общая тен­ден­ция у Колу­мел­лы, конеч­но, та же, что у Като­на и Варро­на: выжать из раба мак­си­мум при­ба­воч­но­го про­дук­та. Но, вни­ма­тель­но вчи­ты­ва­ясь в пред­пи­са­ния Колу­мел­лы, мы убеж­да­ем­ся, что в фор­мах и мето­дах экс­плуа­та­ции рабов за вре­мя меж­ду Като­ном и Колу­мел­лой про­изо­шли опре­де­лен­ные сдви­ги.

В хозяй­стве, кото­рое пыта­ют­ся вести на рацио­наль­ных осно­вах, усло­вия труда непо­сред­ст­вен­но­го про­из­во­ди­те­ля зна­чи­тель­но услож­не­ны и тре­бо­ва­ния к нему предъ­яв­ля­ют­ся более высо­кие. Поэто­му Колу­мел­ла реко­мен­ду­ет спе­ци­а­ли­зи­ро­вать рабов по работам: «невы­год­но, чтобы все дела­ли все» (I, 9, 5). Важ­но учи­ты­вать не толь­ко физи­че­ские, но и интел­лек­ту­аль­ные каче­ства раба и вдо­ба­вок его ha­bi­tus ani­mi. Осо­бен­но — при под­бо­ре стар­ших по работам и дру­го­го началь­ства из рабов. Этих, счи­та­ет Колу­мел­ла, нуж­но еще в дет­стве отда­вать на вос­пи­та­ние «хоро­ше­му паха­рю, пре­вос­ход­но­му садов­ни­ку, чест­но­му пас­ту­ху» (XI, 1). Но даже рядо­вой раб — косец, зем­ле­коп, пас­тух — дол­жен обла­дать не толь­ко физи­че­ской силой, но и опре­де­лен­ны­ми зна­ни­я­ми и навы­ка­ми — ква­ли­фи­ка­ци­ей. А для работы на вино­град­ни­ке даже нуж­но mi­nus vi­rium — plus ar­tes пото­му, что, как извест­но, «вино­град — это вещь неж­ная, тре­бу­ю­щая осо­бен­но вни­ма­тель­но­го к себе отно­ше­ния» (IV, 3, 4). Не слу­чай­но Колу­мел­ла готов запла­тить, за хоро­ше­го вино­гра­да­ря до 8 тыс. сестер­ций, т. е. намно­го боль­ше обыч­ной цены.

Ста­но­вит­ся совер­шен­но ясным, что для хозя­и­на типа Колу­мел­лы важ­но исполь­зо­вать раба не толь­ко как instru­men­tum vo­ca­le, но и как суще­ство, спо­соб­ное вос­при­нять и усво­ить опре­де­лен­ную сум­му зна­ний, и при­ме­нить свои позна­ния и свой опыт на поль­зу хозя­и­ну. Но, с дру­гой сто­ро­ны, Колу­мел­ла отчет­ли­во пони­ма­ет, что инте­ре­сы раба пря­мо про­ти­во­по­лож­ны инте­ре­сам гос­по­ди­на. Здра­вый смысл раба дол­жен под­ска­зать ему как раз помень­ше тра­тить сил на свой небла­го­дар­ный труд и ста­рать­ся не обна­ру­жить всех сво­их спо­соб­но­стей, чтобы его не заста­ви­ли трудить­ся еще боль­ше и не пору­чи­ли еще более слож­ной работы. И сове­ты Колу­мел­лы пред­став­ля­ют собой целую систе­му меро­при­я­тий, направ­лен­ных к тому, чтобы рабо­вла­дель­цу вый­ти из это­го поло­же­ния.

В осно­ве этой систе­мы, так же как у Като­на и Варро­на, лежит, конеч­но, физи­че­ское при­нуж­де­ние в соче­та­нии с целой сери­ей раз­но­го рода сти­му­лов как мате­ри­аль­но­го поряд­ка, так и нема­те­ри­аль­но­го. Тут и метод инди­виду­аль­ных уроч­ных зада­ний, при кото­ром «лег­че выявить усерд­но­го и нера­ди­во­го», и игра на често­лю­бии раба, целая систе­ма ho­no­res, вро­де при­гла­ше­ния наи­бо­лее выдаю­щих­ся рабов ото­бедать с вили­ком и т. д. О себе Колу­мел­ла сооб­ща­ет, что со сво­и­ми сель­ски­ми раба­ми он и раз­го­ва­ри­ва­ет чаще и снис­хо­ди­тель­нее, чем с город­ски­ми, ино­гда даже шутит с ними и допус­ка­ет ответ­ные шут­ки с их сто­ро­ны. А в неко­то­рых слу­ча­ях он сове­ту­ет­ся с наи­бо­лее опыт­ны­ми из них по пово­ду пред­при­ни­мае­мых работ. Таким путем мож­но, во-пер­вых, луч­ше выявить их спо­соб­но­сти. А глав­ное — «они охот­нее дела­ют работу, кото­рую, как они дума­ют, я пред­при­нял по их сове­ту» (I, 8).

с.63 В отно­ше­нии к рабам у Колу­мел­лы мож­но отме­тить, в срав­не­нии с Варро­ном, одну очень харак­тер­ную чер­ту. Варрон наста­и­вал на созда­нии искус­ст­вен­ной раз­ни­цы в жиз­нен­ном уровне меж­ду вер­хуш­кой раб­ско­го насе­ле­ния поме­стья и осталь­ны­ми раба­ми. Колу­мел­ла под­чер­ки­ва­ет необ­хо­ди­мость про­яв­лять вни­ма­ние к раб­ской мас­се в целом.

Вилик, поуча­ет Колу­мел­ла, дол­жен про­яв­лять мак­си­мум заботы о рабах. Пусть он ока­зы­ва­ет зна­ки вни­ма­ния (fo­veat) луч­шим, усерд­ным рабам, но отно­сит­ся снис­хо­ди­тель­но так­же и к менее хоро­шим, менее чест­ным (par­cat mi­nus bo­nis… mi­nus pro­bis). Даже к наи­бо­лее зло­на­ме­рен­ным рабам, рабам-кан­даль­ни­кам (al­li­ga­ti) надо про­яв­лять не толь­ко стро­гость, но и вни­ма­ние. Сам хозя­ин дол­жен тща­тель­ней­шим обра­зом рас­сле­до­вать, раз­уз­нать, как от них, так и от наи­бо­лее пре­дан­ных рабов из чис­ла so­lu­ti (неза­ко­ван­ных), полу­ча­ют ли кан­даль­ни­ки пол­но­стью то, что им поло­же­но. Он дол­жен лич­но попро­бо­вать их еду, про­ве­рить одеж­ду. Сле­ду­ет так­же поз­во­лять им чаще жало­вать­ся на тех, кто жесто­ко или неспра­вед­ли­во с ними обра­ща­ет­ся. Сам автор сооб­ща­ет о себе, что он, хотя стро­го нака­зы­ва­ет тех из рабов, кто побуж­да­ет дру­гих к воз­му­ще­нию, но в то же вре­мя обя­за­тель­но удо­вле­тво­ря­ет спра­вед­ли­вые жало­бы. Это очень важ­но, так как, под­чи­нен­ные мно­гим, они под­вер­га­ют­ся боль­шим обидам, и «их тогда сле­ду­ет гораздо боль­ше боять­ся, когда они раз­дра­же­ны сво­и­ми стра­да­ни­я­ми от сви­ре­по­сти и жад­но­сти сво­их началь­ни­ков» (I, 8).

Мы пом­ним, како­во было отно­ше­ние к боль­ным рабам во вре­ме­на Като­на. Харак­тер­но, как изме­ни­лось в этом отно­ше­нии поло­же­ние у Колу­мел­лы. Вме­сто исклю­чи­тель­но­го по сво­е­му без­ду­шию и ска­ред­ной рас­чет­ли­во­сти сове­та Като­на уре­зать паек заболев­ше­му рабу и про­да­вать ста­рых и боль­ных рабов, мы узна­ем, что в поме­стье Колу­мел­лы име­ют­ся спе­ци­аль­ные поме­ще­ния для заболев­ших рабов — va­le­tu­di­na­ria. Эти поме­ще­ния, реко­мен­ду­ет Колу­мел­ла, долж­ны быть хоро­шо обстав­ле­ны и убра­ны, чтобы боль­ные рабы были в наи­луч­ших усло­ви­ях. За этим долж­на спе­ци­аль­но следить жена управ­ля­ю­ще­го, вили­ка. Поло­жим, какой-то раб вер­нул­ся не вовре­мя с поля. Нуж­но сей­час же про­ве­рить, по какой при­чине он это сде­лал, по болез­ни или из-за лени. Но «даже того, кто при­тво­рил­ся боль­ным, вили­ка долж­на без про­мед­ле­ния отпра­вить в va­le­tu­di­na­rium, ибо пусть луч­ше раб, устав­ший от работы, отдохнет один-два дня под наблюде­ни­ем, чем изне­мо­жен­ный нане­сет дей­ст­ви­тель­ный ущерб». И тут же Колу­мел­ла выяс­ня­ет моти­вы подоб­но­го поведе­ния. Они, ока­зы­ва­ет­ся, не име­ют ниче­го обще­го с сооб­ра­же­ни­я­ми мора­ли и чело­ве­ко­лю­бия, но в то же вре­мя хозя­и­ном руко­во­дит и не одна толь­ко боязнь поте­рять или осла­бить работ­ни­ка. У него рас­чет более даль­не­го при­це­ла. «Ведь от про­яв­ле­ния подоб­но­го рода заботы по отно­ше­нию к боль­но­му рабу рож­да­ет­ся пре­дан­ность гос­по­ди­ну, не толь­ко пови­но­ве­ние, а раб, кото­ро­му будет ока­за­но такое вни­ма­ние во вре­мя болез­ни, когда выздо­ро­ве­ет, будет ста­рать­ся на рабо­те гораздо боль­ше, чем рань­ше» (XII, 1, 6). При­зна­ние очень инте­рес­ное.

Конеч­но, в этом стра­хе перед зако­ван­ны­ми в цепи неволь­ни­ка­ми, в этой бояз­ни оже­сто­чить раба, дохо­див­шей до того, что рабо­вла­де­лец сам про­бу­ет пищу из раб­ско­го кот­ла, в этих сове­тах ока­зы­вать снис­хож­де­ние даже бес­чест­ным и недоб­рым, сле­ду­ет видеть резуль­тат клас­со­вой борь­бы рабов, отзву­ки не так дав­но про­нес­шей­ся над Римом гро­зы раб­ских вос­ста­ний, кото­рая, по-види­мо­му, кое-чему рабо­вла­дель­цев научи­ла. Но здесь явст­вен­но чув­ст­ву­ют­ся и дру­гие моти­вы.

Вспом­ним еще раз ука­за­ние Колу­мел­лы насчет того, что куль­ту­ра вино­гра­да тре­бу­ет осо­бен­но зна­чи­тель­ных интел­лек­ту­аль­ных качеств и навы­ков со сто­ро­ны раба. Поэто­му, ока­зы­ва­ет­ся, на вино­град­ни­ках обыч­но при­ме­ня­ют­ся al­li­ga­ti — зако­ван­ные рабы. Дело в том, пояс­ня­ет автор, что «бес­чест­ные рабы, как пра­ви­ло обла­да­ют более живым умом, кото­рый имен­но и тре­бу­ет­ся усло­ви­я­ми этой работы». Хотя, конеч­но, с.64 с огор­че­ни­ем добав­ля­ет Колу­мел­ла, из двух чело­век оди­на­ко­вых спо­соб­но­стей чест­ный все­гда луч­ше выпол­нит работу, чем бес­чест­ный. «Я сде­лал эту ого­вор­ку для того, чтобы никто не поду­мал, буд­то я пред­ла­гаю обра­ба­ты­вать свои поля при помо­щи него­дя­ев пред­по­чти­тель­но, чем при помо­щи чест­ных людей» (I, 9, 5). Недо­го­во­рен­ная мысль авто­ра совер­шен­но ясна. Работа в его хозяй­стве тре­бу­ет, поми­мо физи­че­ской силы, смет­ли­во­сти, понят­ли­во­сти. Но рабы, обла­даю­щие таки­ми каче­ства­ми, как раз часто быва­ют вдо­ба­вок и бес­чест­ны­ми, зло­вред­ны­ми, поче­му они и ока­зы­ва­ют­ся в цепях. Вла­де­лец поме­стья и рад бы иметь дело с невин­ным и доб­ро­по­рядоч­ным рабом, да где его взять? Волей-нево­лей при­хо­дит­ся исполь­зо­вать и строп­ти­вых кан­даль­ни­ков и бес­чест­ных симу­лян­тов. И надо най­ти к ним под­ход. Там, где не может помочь наси­лие, попы­тать­ся снис­хо­ди­тель­но­стью вызвать у раба чув­ство бла­го­дар­но­сти и жела­ние «боль­ше поста­рать­ся» на рабо­те.

Прав­да, несколь­ко выше Колу­мел­ла пыта­ет­ся уте­шить сво­его чита­те­ля тем, что для работаю­щих на вино­град­ни­ке менее важ­на доб­ро­со­вест­ность, так как эти рабы работа­ют все вме­сте и под над­зо­ром. Вооб­ще чте­ние трак­та­та дела­ет ясным, как мно­го вре­ме­ни и средств тра­ти­лось на непро­из­во­ди­тель­ный труд по над­зо­ру за раба­ми. Но насколь­ко эффек­тив­ным был этот над­зор? Ока­зы­ва­ет­ся, дале­ко не все­гда он давал реаль­ные пло­ды.

Ска­жем, насту­па­ет пери­од сбо­ра вино­гра­да; но не все гроз­дья поспе­ва­ют одно­вре­мен­но. Если ждать, пока дой­дут запоздав­шие кисти, то ранее вызрев­шие пере­спе­ют. Часть опа­дет, часть постра­да­ет от дождя, вет­ра, птиц. Луч­ше бы все­го, конеч­но, соби­рать выбо­роч­но. Но, пред­у­преж­да­ет Колу­мел­ла, в этом слу­чае боль­ше все­го веро­ят­но­сти, что хозя­ин станет жерт­вой недоб­ро­со­вест­но­сти сбор­щи­ков. Дело в том, что они, чтобы поско­рее закон­чить работу, будут сни­мать вме­сте со зре­лы­ми кистя­ми и незре­лые и мешать сор­та. А в резуль­та­те вино тако­го сбо­ра не смо­жет сохра­нить­ся, вкус у него будет испор­чен­ный, и хозя­и­ну уж не полу­чить за него хоро­шей цены.

А над­зор? Над­зор над­зо­ром, но, резон­но заме­ча­ет Колу­мел­ла, нель­зя же над каж­дым поста­вить над­зи­ра­те­ля. Ника­кой над­зор не может помочь там, где усло­вия работы тре­бу­ют от работ­ни­ка, поми­мо физи­че­ской силы и лов­ко­сти, еще и соот­вет­ст­ву­ю­щих зна­ний, и, вдо­ба­вок, доб­ро­со­вест­но­го и ини­ци­а­тив­но­го отно­ше­ния к тру­ду. Колу­мел­ла дает целый ряд сове­тов по пово­ду при­ме­не­ния раз­лич­ных вино­гра­дар­ских орудий (IV, 24—25). Напри­мер, реко­мен­ду­ет новый инстру­мент, пре­вос­ход­ный усо­вер­шен­ст­во­ван­ный вино­гра­дар­ский серп (falx vi­ni­to­ria), кото­рый годит­ся и для обрез­ки лоз, и для при­вив­ки черен­ков. Одна­ко, пред­у­преж­да­ет автор, этот серп хорош толь­ко при усло­вии, если его содер­жать в долж­ном поряд­ке. Он дол­жен все­гда быть ост­рым, как брит­ва, чтобы мож­но было одним лег­ким дви­же­ни­ем сре­зать соот­вет­ст­ву­ю­щую часть рас­те­ния, но отнюдь не рубить по лозе, нано­ся в одном месте по несколь­ку уда­ров тупым сер­пом, от чего лоза «истер­зан­ная и измо­ча­лен­ная в этом месте исте­ка­ет сока­ми, и раны ее не ско­ро зажи­ва­ют». Но беда в том, что рабы дела­ют все по-сво­е­му и не слу­чай­но гла­ва 24 кон­ча­ет­ся сле­дую­щи­ми сло­ва­ми: «Я знаю мно­го вино­град­ни­ков, кото­рые погиб­ли от того, что эти усло­вия не соблюда­лись».

А отбор чубу­ков? Колу­мел­ла с воз­му­ще­ни­ем сооб­ща­ет, что это важ­ней­шее и крайне необ­хо­ди­мое дело часто пору­ча­ют пер­во­му попав­ше­му­ся рабу, совер­шен­но не заботясь о том, насколь­ко он под­хо­дит для этой работы, насколь­ко он све­дущ и вни­ма­те­лен. Но еще хуже, по его мне­нию, то, что если у раба есть какие-нибудь зна­ния в этом деле, то он «вслед­ст­вие сво­ей невер­но­сти скры­ва­ет их и пред­по­чи­та­ет, чтобы ско­рее выпол­нить урок, задан­ный ему вили­ком, работать и невни­ма­тель­но и недоб­ро­со­вест­но, заботясь толь­ко о чис­ле и нима­ло не бес­по­ко­ясь о том, чтобы с.65 ото­брать дей­ст­ви­тель­но луч­шие, сре­зан­ные в нуж­ном месте черен­ки» (III, 10, 6—7).

Нет почти такой опе­ра­ции в вино­град­ни­ке, на кото­рой пря­мым или кос­вен­ным обра­зом не ска­за­лось губи­тель­ное нера­де­ние раба. Сам Колу­мел­ла все­гда учи­ты­вал это обсто­я­тель­ство. Напри­мер, тео­ре­ти­че­ски он согла­сен с пред­ло­жен­ной Юли­ем Атти­ком нор­мой высад­ки сажен­цев на югер вино­град­ни­ка, но тут же вно­сит поправ­ку: «Юлий Аттик в таких усло­ви­ях счи­та­ет обиль­ной нор­мой 60 тыс. сажен­цев, мы, одна­ко, сажа­ем на 4 тыс. боль­ше, так как от нера­ди­во­сти рабо­чих боль­шая часть погибнет» (III, 16, 3).

Нако­нец, сле­дую­щее рас­суж­де­ние как бы под­во­дит итог. Речь идет о пре­иму­ще­ствах, кото­рые дает посад­ка лоз по сор­там. Раз­ные сор­та долж­ны быть поса­же­ны по отдель­но­сти, в раз­ных местах вино­град­ни­ка и отде­ле­ны один от дру­го­го широ­ки­ми дорож­ка­ми. Пере­чис­ле­нию выгод от это­го мето­да Колу­мел­ла посвя­ща­ет целую гла­ву, чтобы закон­чить доволь­но пес­си­ми­сти­че­ски: «Если же ты не смо­жешь осу­ще­ст­вить реаль­ной посад­ки лоз, то поста­рай­ся, по край­ней мере, сажать вме­сте толь­ко такие, кото­рые дают вино оди­на­ко­во­го вку­са и созре­ва­ют одно­вре­мен­но». Поче­му такая неуве­рен­ность? Ока­зы­ва­ет­ся, это пред­при­я­тие тре­бу­ет тако­го соче­та­ния зна­ний и вни­ма­тель­но­сти, что Колу­мел­ла даже не пыта­ет­ся утвер­ждать, буд­то кто дру­гой, поми­мо само­го хозя­и­на, смо­жет его осу­ще­ст­вить. Дове­рить­ся в таком деле даже вили­ку или вино­гра­да­рю, зна­чи­ло бы про­явить непро­сти­тель­ную бес­печ­ность, от кото­рой успе­ха не жди. Даже Колу­мел­ле при всем его опы­те и зна­ни­ях не уда­лось осу­ще­ст­вить эту рацио­на­ли­за­цию. Он вынуж­ден в этом сознать­ся: «Ни я сам не добил­ся это­го от сво­их рабов, ни дру­гой до меня, из тех, кто при­зна­вал вели­чай­шие пре­иму­ще­ства это­го спо­со­ба» (III, 20—21).

Таким обра­зом в трак­та­те Колу­мел­лы отра­зил­ся очень важ­ный факт — рез­кое обост­ре­ние про­ти­во­ре­чий меж­ду вырос­ши­ми про­из­во­ди­тель­ны­ми сила­ми в сель­ском хозяй­стве Ита­лии и харак­тер­ны­ми для рабо­вла­дель­че­ско­го спо­со­ба про­из­вод­ства отри­ца­тель­ны­ми каче­ства­ми труда непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей-рабов. Эти про­ти­во­ре­чия силь­нее ска­за­лись в хозяй­ствах, наи­бо­лее раз­ви­тых в тех­ни­ко-эко­но­ми­че­ском отно­ше­нии, типа, опи­сан­но­го Колу­мел­лой. Здесь раб­ство ста­но­вит­ся почти непре­одо­ли­мым пре­пят­ст­ви­ем на пути к даль­ней­ше­му тех­ни­че­ско­му про­грес­су, по суще­ству при­оста­нав­ли­ва­ет его и в зна­чи­тель­ной мере дела­ет непро­из­во­ди­тель­ны­ми и невы­год­ны­ми затра­ты рабо­вла­дель­ца на эти цели, посколь­ку они не дают соот­вет­ст­ву­ю­ще­го при­ро­ста про­дук­ции.

Но в годы, когда писал­ся трак­тат Колу­мел­лы, поло­же­ние интен­сив­ных хозяйств осо­бен­но ослож­ни­лось вслед­ст­вие дру­гих при­чин, о кото­рых тоже мож­но кое-что узнать из трак­та­та.

С середи­ны I в. до н. э., но осо­бен­но со вре­ме­ни Авгу­ста, про­ис­хо­дит посте­пен­ное раз­ви­тие вино­де­лия и насаж­де­ние вино­гра­да и оли­вок в Испа­нии, Гал­лии и неко­то­рых дру­гих местах, куда рань­ше экс­пор­ти­ро­ва­лась зна­чи­тель­ная часть ита­лий­ско­го вина и мас­ла. Мест­ная про­дук­ция начи­на­ет успеш­но сопер­ни­чать с ита­лий­ской, мало того, испан­ские, гре­че­ские и даже галль­ские вина луч­ших сор­тов полу­ча­ют все боль­шее рас­про­стра­не­ние в самой Ита­лии. Колу­мел­ла, несо­мнен­но отра­жая настро­е­ния ита­лий­ских вино­де­лов и вино­тор­гов­цев, пишет об этом с воз­му­ще­ни­ем, рисуя это про­ник­но­ве­ние чуть ли не как нацио­наль­ное бед­ст­вие и нацио­наль­ный позор: «В Лаций, зем­лю Сатур­на, где сами боги научи­ли сво­их потом­ков искус­ству возде­лы­ва­ния поч­вы, ныне… вво­зим зер­но из замор­ских про­вин­ций, чтобы не стра­дать от голо­да, и вино из Гал­лии, Бэти­ки и Киклад­ских ост­ро­вов» (I praef.). Но и у само­го Колу­мел­лы в чис­ле сор­тов вино­гра­да, кото­рые он реко­мен­ду­ет как луч­шие, Al­lob­ro­gi­ca, Bi­tu­ri­ca и др. (III, 2) — галль­ские сор­та. Что галль­ские вина кон­ку­ри­ру­ют в Ита­лии с ита­лий­ски­ми, свиде­тель­ст­ву­ет и Пли­ний, добав­ляя, что Вер­ги­лию они с.66 еще были неиз­вест­ны (Plin., XIV, 18). И пусть Колу­мел­ла сгу­ща­ет крас­ки, но в том, что в его вре­мя тор­гов­ля вином в Ита­лии ста­ла зна­чи­тель­но менее выгод­ной, чем в нача­ле века, не может быть сомне­ний. Мож­но, пожа­луй, сослать­ся и еще на одно­го «совре­мен­ни­ка» Колу­мел­лы, быв­ше­го вино­тор­гов­ца Три­маль­хи­о­на, кото­рый с явным сожа­ле­ни­ем вспо­ми­нал о поре сво­ей моло­до­сти, когда он сна­ря­жал в Рим кораб­ли с вином и выру­чил в первую же поезд­ку 10 млн. сестер­ций: «…вино тогда было на вес золота». И дру­гой пер­со­наж Пет­ро­ния так­же раз­бо­га­тел в то же вре­мя: «…он про­да­вал вино почем хотел» (Ce­na Trim., 43, 4—5). Теперь эти вре­ме­на, по-види­мо­му, про­шли без­воз­врат­но.

В новых усло­ви­ях в наи­бо­лее невы­год­ном поло­же­нии ока­зы­ва­лись имен­но хозяй­ства интен­сив­но­го типа как наи­бо­лее товар­ные, наи­бо­лее зави­си­мые от рын­ка. Сбыт их про­дук­ции был затруд­нен, дохо­ды упа­ли, рас­хо­ды же не мог­ли стать мень­ше. Хозя­ин тако­го поме­стья дол­жен был по-преж­не­му пла­тить втридо­ро­га за круп­ных волов и высо­ко­ка­че­ст­вен­ный инвен­тарь и ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных рабов, дол­жен был рас­хо­до­вать­ся на обу­че­ние рабо­чей силы и т. д. Поте­ря тако­го цен­но­го раба вслед­ст­вие, напри­мер, побе­га, болез­ни, смер­ти, нано­си­ла вла­дель­цу ущерб, несрав­ни­мый с убыт­ком от поте­ри рядо­во­го неква­ли­фи­ци­ро­ван­но­го раба. Поэто­му с таким рабом при­хо­ди­лось обра­щать­ся береж­нее. При­хо­ди­лось, как мы узна­ем от Колу­мел­лы, луч­ше его кор­мить и луч­ше оде­вать, забо­тить­ся о его здо­ро­вье, а, с дру­гой сто­ро­ны, в свя­зи с услож­нен­ны­ми усло­ви­я­ми про­из­вод­ства при­хо­ди­лось так­же уси­ли­вать над­зор и кон­троль над работой рабов, что опять-таки уве­ли­чи­ва­ло рас­хо­ды. Но и после все­го это­го рабо­вла­де­лец то и дело ока­зы­вал­ся перед фак­том, что его рацио­на­ли­за­тор­ские попыт­ки потер­пе­ли крах вслед­ст­вие in­fir­mi­tas раба.

До сих пор все эти рас­хо­ды и заботы вла­дель­ца поме­стья интен­сив­но­го типа мог­ли оку­пать­ся за счет повы­шен­ной товар­но­сти хозяй­ства и неогра­ни­чен­ных воз­мож­но­стей и выгод­ных усло­вий сбы­та его про­дук­ции. Теперь, в услож­нив­ших­ся усло­ви­ях про­из­вод­ства и сбы­та интен­сив­ное хозяй­ство ока­зы­ва­лось недо­ста­точ­но устой­чи­вым, часто убы­точ­ным. Во вре­ме­на Колу­мел­лы оно явно всту­па­ет в поло­су упад­ка.

Трак­тат Колу­мел­лы не остав­ля­ет места сомне­ни­ям в том, что важ­ней­шую роль в этом сыг­ра­ли имен­но спе­ци­фи­че­ские осо­бен­но­сти раб­ско­го труда. В интен­сив­ном хозяй­стве рань­ше, чем в дру­гих фор­мах, про­явил­ся основ­ной при­знак начав­ше­го­ся кри­зи­са антич­но­го раб­ства — эко­но­ми­че­ская невы­год­ность раб­ско­го труда.

Хозя­ин, кото­рый, не мудр­ст­вуя лука­во, раз­во­дил какие-нибудь непри­хот­ли­вые сор­та вино­гра­да, есте­ствен­но мог мень­ше бес­по­ко­ить­ся за свой про­дукт, чем тот, кто куль­ти­ви­ро­вал бла­го­род­ную ами­ней­скую лозу, пытал­ся рас­са­жи­вать вино­град per spe­cies и т. п. Ему годил­ся и мел­кий рабо­чий скот, и неваж­ный, но зато деше­вый плуг, и любой, рядо­вой, не тре­бу­ю­щий осо­бой заботы раб. Конеч­но, при таких при­ми­тив­ных мето­дах доход с юге­ра не мог быть боль­шим, а если поме­стье было неве­ли­ко, то и общий доход с него, оче­вид­но, был тоже незна­чи­тель­ным. Но если неболь­шой доход с каж­до­го юге­ра ком­пен­си­ро­вал­ся огром­ным коли­че­ст­вом юге­ров, то в целом хозя­и­ну их мог­ла отчис­лить­ся и очень вну­ши­тель­ная сум­ма денег. И глав­ное, при мини­му­ме затрат, забот и рис­ка, в отли­чие от вла­дель­ца интен­сив­но­го поме­стья, вкла­ды­ваю­ще­го в свое хозяй­ство так мно­го труда и капи­та­ла, что пер­вая же неуда­ча мог­ла поста­вить его перед угро­зой пол­но­го разо­ре­ния.

Колу­мел­ла, как уже упо­ми­на­лось, свя­зы­вал экс­тен­сив­ные мето­ды веде­ния хозяй­ства глав­ным обра­зом имен­но с пред­ста­ви­те­ля­ми круп­но­го земле­вла­де­ния, с теми, кто пред­по­чи­та­ет иметь боль­шие, а не хоро­шо обра­ботан­ные зем­ли, и вслед­ст­вие ava­ri­tia допус­ка­ет, что его вино­град­ни­ки и олив­ко­вые план­та­ции при­хо­дят в отвра­ти­тель­но запу­щен­ное состо­я­ние (IV, 3). У таких хозя­ев лозы вслед­ст­вие пло­хо­го ухо­да мог­ли и вовсе с.67 выро­дить­ся, но вла­дель­цев и это не слиш­ком огор­ча­ло. Посе­то­вав на то, что вино­град­ни­ки не оправ­ды­ва­ют себя, он вовсе выкор­че­вы­вал лозы, и, — как с воз­му­ще­ни­ем выра­жа­ет­ся Колу­мел­ла, — «остав­лял зем­лю на вытап­ты­ва­ние ста­дам и опу­сто­ше­ние диким зве­рям» (I, 3), т. е. пере­хо­дил к пре­иму­ще­ст­вен­но экс­тен­сив­ным фор­мам, как паст­бищ­ное или лес­ное хозяй­ство.

Нет сомне­ний, что уди­ви­тель­ная жиз­не­спо­соб­ность и устой­чи­вость круп­но­го осно­ван­но­го на экс­тен­сив­ных мето­дах про­из­вод­ства земле­вла­де­ния во мно­гом объ­яс­ня­лась тем, что в нем к тру­ду непо­сред­ст­вен­ных про­из­во­ди­те­лей не предъ­яв­ля­лось столь высо­ких тре­бо­ва­ний, какие предъ­яв­лял к сво­им рабам Колу­мел­ла. Поэто­му на нем мень­ше отра­зи­лось и губи­тель­ное вли­я­ние раб­ской neg­li­gen­tia. Но, вдо­ба­вок, для него парал­лель­но со все более выяв­ляв­шим­ся кри­зи­сом раб­ства откры­ва­лась дру­гая пер­спек­ти­ва — пере­ход к иным, более соот­вет­ст­ву­ю­щим сло­жив­шей­ся обста­нов­ке фор­мам про­из­вод­ст­вен­ных отно­ше­ний — коло­на­ту.

Колу­мел­ла, как извест­но, реко­мен­до­вал сда­вать зем­лю в арен­ду коло­нам толь­ко в исклю­чи­тель­ных слу­ча­ях, если, напри­мер, обна­ру­жи­лось, что в какой-то части поме­стья нездо­ро­вый кли­мат и рабы там посто­ян­но боле­ют или уча­сток так отда­лен, что хозя­ин не может туда часто наез­жать для лич­но­го над­зо­ра. Но он был реши­тель­но про­тив сда­чи в арен­ду вино­град­ни­ков. По это­му вопро­су он при­во­дит целый ряд сооб­ра­же­ний, но глав­ным, конеч­но, было то, что при этом были бы уте­ря­ны основ­ные пре­иму­ще­ства круп­но­го, рацио­наль­но постав­лен­но­го хозяй­ства.

Для круп­ных земле­вла­дель­цев, прак­ти­ко­вав­ших экс­тен­сив­ные фор­мы хозяй­ства, эти сооб­ра­же­ния не игра­ли суще­ст­вен­ной роли. Для них сда­ча в арен­ду почти любо­го участ­ка сво­его поме­стья была не толь­ко при­ем­ле­мым, но и желан­ным выхо­дом. Сам же автор трак­та­та сооб­ща­ет, что его зна­ко­мый, круп­ней­ший богач и земле­вла­де­лец Луций Волу­зий счи­тал, что «счаст­ли­вей­шим явля­ет­ся то име­ние, кото­рое обра­ба­ты­ва­ют коло­ны мест­но­го про­ис­хож­де­ния» (I, 7).