Рабы в документах из Дура-Европос

с.81 Важ­ным источ­ни­ком, осве­щаю­щим пра­во­вое поло­же­ние рабов в Сирии I—III вв. н. э., а так­же их место в систе­ме обще­ст­вен­но­го про­из­вод­ства, явля­ют­ся доку­мен­ты из Дура-Евро­пос¹. Осо­бен­но суще­ст­вен­но то обсто­я­тель­ство, что эти мате­ри­а­лы харак­те­ри­зу­ют поло­же­ние, суще­ст­во­вав­шее не толь­ко в Дура-Евро­пос, но и в дру­гих мест­но­стях, в част­но­сти в Эдес­се. Дей­ст­вен­ность доку­мен­та из Эдес­сы в Дура-Евро­пос ука­зы­ва­ет на общ­ность пра­во­вых норм, регу­ли­ро­вав­ших поло­же­ние рабов в этих обо­их горо­дах. Оче­вид­но, суще­ст­во­ва­ло и обрат­ное явле­ние — дей­ст­вен­ность доку­мен­тов, про­ис­хо­див­ших из Дура-Евро­пос, в Эдес­се. Если к тому же учесть, что одним из дей­ст­ву­ю­щих лиц в доку­мен­те из Эдес­сы — поку­па­те­лем рабы­ни — был граж­да­нин Харра­на, то сфе­ра дей­ст­вен­но­сти этих пра­во­вых норм ока­жет­ся еще более обшир­ной. В общем мож­но счи­тать несо­мнен­ным, что соста­ви­те­ли этих доку­мен­тов исхо­ди­ли из пра­во­вых норм, при­ня­тых на всей терри­то­рии Север­ной Сирии.

Доку­мен­ты из Дура-Евро­пос поз­во­ля­ют выявить два типа раб­ства в Север­ной Сирии I—III вв. — посто­ян­ное и вре­мен­ное, свя­зан­ное с отра­бот­кой дол­га и про­цен­тов по нему. В этом отно­ше­нии раб­ский строй в Дура-Евро­пос обна­ру­жи­ва­ет зна­чи­тель­ную бли­зость к поло­же­нию, суще­ст­во­вав­ше­му в доэл­ли­ни­сти­че­ской Сирии, судя по ряду дело­вых доку­мен­тов из Ала­ла­ха², а так­же по биб­лей­ским зако­нам³. Несмот­ря на зна­чи­тель­ную хро­но­ло­ги­че­скую уда­лен­ность, все эти мате­ри­а­лы отра­жа­ют, как увидим далее, сход­ное пра­во­вое поло­же­ние. Умест­но, быть может, вспом­нить, что и побиб­лей­ское иудей­ское пра­во, зафик­си­ро­ван­ное в Мишне, так­же зна­ет о посто­ян­ных, так назы­вае­мых хана­а­ней­ских, и вре­мен­ных, так назы­вае­мых еврей­ских, рабах (Миш­на, Кид­ду­шин, I, 2—3)⁴. Прав­да, в дан­ном с.82 слу­чае перед нами, по край­ней мере внешне, рабы разде­ле­ны толь­ко по одно­му при­зна­ку — рабы, при­об­ре­тен­ные вне дан­но­го граж­дан­ско­го кол­лек­ти­ва, и рабы из пол­но­прав­ных граж­дан. Одна­ко эта чер­та была свой­ст­вен­на, оче­вид­но, и раб­ству, засвиде­тель­ст­во­ван­но­му доку­мен­та­ми из Дура-Евро­пос, хотя здесь мы подоб­но­го рода спе­ци­аль­ной тер­ми­но­ло­гии не обна­ру­жи­ва­ем.

Посто­ян­ные рабы упо­ми­на­ют­ся в доку­мен­тах из Дура-Евро­пос пять раз (DEPP, 17 B, 18, 25, 28, 31): в доку­мен­тах, где речь идет о про­да­же или пере­да­че иму­ще­ства или, как в послед­нем слу­чае, в акте о раз­во­де, о воз­мож­но­сти воз­ник­но­ве­ния пре­тен­зий на иму­ще­ство. Рабы состав­ля­ют обыч­но часть это­го иму­ще­ства. В осо­бен­но­сти при­ме­ча­те­лен в этом отно­ше­нии пер­га­мен (DEPP, 25 = D. Pg. 23), дати­ру­е­мый 180 г. н. э., — акт о про­да­же Лиси­ем, сыном Лисия, сына Гелио­до­ра, сына Ари­сто­ни­ка, раба по име­ни Ахаб (δοῦ­λον αὺτοῦ ᾧ ὄνο­μα Αχα­βοῦς), око­ло 20 лет от роду, а так­же поло­ви­ны вино­град­ни­ка. Факт про­да­жи в дан­ном слу­чае раба одно­вре­мен­но с вино­град­ни­ком сам по себе, по-види­мо­му, не может свиде­тель­ст­во­вать ни о том, что раб был дер­жа­те­лем вино­град­ни­ка, ни о том, что он был при­креп­лен к послед­не­му и неот­де­лим от него. Столь важ­ное обсто­я­тель­ство, несо­мнен­но, долж­но было бы быть спе­ци­аль­но ого­во­ре­но. Дру­гой пер­га­мен (DEPP, 18 = D. Pg. 21), отно­ся­щий­ся к 87 г. н. э., трак­ту­ет о более слож­ной сдел­ке. Соглас­но это­му акту, Ника­нор, сын Ксе­но­кра­та, воз­вра­ща­ет сво­ей теще Тимо­нассе, доче­ри Селев­ка, иму­ще­ство (χρη­ματι[σ]μόν), полу­чен­ное им ранее в счет пога­ше­ния зай­ма, кото­рый он пре­до­ста­вил мужу Тимо­нассы Дио­клу, сыну Дани­ма, и ей самой. Из это­го иму­ще­ства он, одна­ко, удер­жи­ва­ет трех рабов, оче­вид­но, в пога­ше­ние части общей сум­мы дол­га и про­цен­тов. В доку­мен­те мы нахо­дим сле­дую­щую ого­вор­ку: «все, кро­ме рабов из при­над­ле­жав­ших им ([σωμ]άτων [δουλ]ι[κῶν τ[ῶν] ὄντων ἐκ [τῶ]ν αὐτῶ[ν] ὑπαρ­χόντων) име­на коих: Набу­ба­рак, Техан­найа и Набуйа­аб, про­зы­вае­мый Бай­са». Еще один доку­мент (DEPP, 17 B = D. Pg. 2, око­ло 180 г.) изла­га­ет акт о пере­да­че неким лицом, имя кото­ро­го не сохра­ни­лось, сыном Селев­ка, сына Тео­м­не­ста, сво­ей доче­ри Ама­фи­а­ре, жене Арте­ми­до­ра, при­над­ле­жав­ших ему рабов (σώ­ματα αὐτοῦ δουλ[ικά]). Соглас­но это­му доку­мен­ту, рабы пере­да­ва­лись в веч­ную соб­ст­вен­ность Ама­фи­а­ре и ее потом­кам ([καὶ τέκν]οις αὐτῆς καὶ ἀπο­γόνοις), при­чем дари­тель ого­ва­ри­ва­ет, что это его рас­по­ря­же­ние изме­не­но быть не может.

О всех упо­мя­ну­тых здесь рабах мы узна­ем в момент, когда над ними осу­ществля­ет­ся пра­во отчуж­де­ния — одно из важ­ней­ших прав соб­ст­вен­ни­ка по отно­ше­нию к объ­ек­ту соб­ст­вен­но­сти. Доку­мен­ты не содер­жат сведе­ний о том, как они ста­ли раба­ми, или кос­вен­ных ука­за­ний на этот счет. Прав­да, обра­ща­ет на себя вни­ма­ние то обсто­я­тель­ство, что все рабы, име­на кото­рых нам извест­ны, носят семит­ские име­на, тогда как у их вла­дель­цев име­на гре­че­ские. Отры­воч­ность и слу­чай­ность мате­ри­а­ла не поз­во­ля­ют сде­лать из это­го фак­та сколь­ко-нибудь дале­ко иду­щие выво­ды. Выска­зы­ва­лось пред­по­ло­же­ние, соглас­но кото­ро­му эти рабы при­над­ле­жа­ли к мест­но­му сель­ско­му ара­мей­ско­языч­но­му насе­ле­нию. При­чи­ну их пора­бо­ще­ния гипо­те­ти­че­ски видят в прак­ти­ке зай­мов-анти­х­рез⁵, о кото­рых речь пой­дет ниже. Одна­ко подоб­ные постро­е­ния кажут­ся сла­бо обос­но­ван­ны­ми. Анти­х­ре­зы, кото­рые име­ют­ся в дан­ном слу­чае в виду, не свя­за­ны были с утра­той фор­маль­ной лич­ной само­сто­я­тель­но­сти, хотя и сопро­вож­да­лись частич­ным огра­ни­че­ни­ем сво­бо­ды долж­ни­ка в поль­зу заи­мо­дав­ца. Труд­но пред­ста­вить себе, чтобы эти лица, кото­рых мы услов­но назы­ваем вре­мен­ны­ми раба­ми, не утра­тив пра­ва на соб­ст­вен­ную лич­ность, мог­ли быть про­да­ны третьим лицам. Оче­вид­но, про­ис­хож­де­ние раб­ско­го состо­я­ния сле­ду­ет искать в дру­гом: рабы мог­ли быть, как пока­зы­ва­ют все без исклю­че­ния систе­мы пра­ва, дей­ст­во­вав­шие на Ближ­нем Восто­ке в с.83 инте­ре­су­ю­щий нас пери­од, либо при­рож­ден­ны­ми, либо бла­го­при­об­ре­тен­ны­ми, в том чис­ле и вслед­ст­вие само­про­да­жи⁶. Толь­ко в этом послед­нем слу­чае гипо­те­за о мест­ном про­ис­хож­де­нии этих рабов мог­ла бы быть при­ня­та. Что же каса­ет­ся соб­ст­вен­ных имен, то они сами по себе вряд ли могут свиде­тель­ст­во­вать о про­ис­хож­де­нии этих рабов непо­сред­ст­вен­но с терри­то­рии Дура-Евро­пос, посколь­ку ара­мей­ско­языч­ное насе­ле­ние с ана­ло­гич­ны­ми соб­ст­вен­ны­ми име­на­ми было широ­ко рас­про­стра­не­но на всей терри­то­рии Север­ной Сирии и Месо­пота­мии.

Заме­тим в этой свя­зи, что извест­ный паль­мир­ский пошлин­ный тариф пред­у­смат­ри­ва­ет сле­дую­щие слу­чаи про­да­жи рабов (CIS, II, 3913): импорт, про­да­жа рабов «изнут­ри», без пред­ва­ри­тель­но­го вво­за, и экс­порт. Пока­за­тель­но, что пошли­на за ввоз рабов зна­чи­тель­но выше пошли­ны, взи­мае­мой в двух послед­них слу­ча­ях, что име­ло сво­ей целью, оче­вид­но, затруд­нить импорт рабов. Суще­ст­во­ва­ло ли ана­ло­гич­ное поло­же­ние в Дура-Евро­пос, не ясно. Несо­мнен­но, все же, что и ввоз рабов, и их про­да­жа «внут­ри» обще­ства были в Дуре широ­ко рас­про­стра­не­ны. Послед­ний слу­чай встре­ча­ет­ся в рас­смат­ри­вае­мых нами доку­мен­тах.

Все ска­зан­ное пока­зы­ва­ет, что опре­де­лен­ные выво­ды о про­ис­хож­де­нии этих рабов и про­ис­хож­де­нии их раб­ско­го состо­я­ния сде­лать невоз­мож­но. Един­ст­вен­но, что вполне оче­вид­но, — это то, что к момен­ту совер­ше­ния сде­лок дан­ные лица уже были раба­ми.

Харак­тер­но, что ни один из доку­мен­тов не содер­жит ника­ких сведе­ний о цене рабов. В пер­га­мене DEPP, 25 ука­за­на толь­ко цена поло­ви­ны вино­град­ни­ка — 500 тир­ских драхм, тогда как цена раба Аха­ба, про­да­вае­мо­го вме­сте с ним, отсут­ст­ву­ет. Веро­ят­но, есть осно­ва­ния пола­гать, что цена раба вклю­че­на в ука­зан­ную сум­му. Умол­ча­ние о рабе в дан­ном слу­чае мож­но было бы объ­яс­нить тем, что поло­ви­на вино­град­ни­ка пред­став­ля­ла собой основ­ной объ­ект про­да­жи, вокруг кото­ро­го кон­цен­три­ро­ва­лось основ­ное вни­ма­ние участ­ни­ков сдел­ки. Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние при этом и то обсто­я­тель­ство, что, подроб­но опи­сы­вая все те пред­ме­ты, кото­рые состав­ля­ют неотъ­ем­ле­мую часть про­да­вае­мой доли вино­град­ни­ка, доку­мент ни сло­вом не упо­ми­на­ет о рабе.

Пере­хо­дя к ана­ли­зу доку­мен­та, про­ис­хо­дя­ще­го из Эдес­сы, долж­но отме­тить, преж­де все­го, что, как пока­зы­ва­ет опи­са­ние навод­не­ния в Эдес­се в нояб­ре 201 г. н. э., дошед­шее до нас в «Эдес­ской хро­ни­ке» (I, 8)⁷, здесь наряду с част­но­вла­дель­че­ски­ми суще­ст­во­ва­ли и государ­ст­вен­ные, в дан­ном слу­чае цар­ские рабы (ʿbdʾ dylh dmlkwtʾ). Прав­да, текст хро­ни­ки не содер­жит сколь­ко-нибудь дета­ли­зи­ро­ван­ных дан­ных об их поло­же­нии. Инте­ре­су­ю­щий нас доку­мент⁸, хро­но­ло­ги­че­ски близ­кий к собы­ти­ям, опи­сы­вае­мым в хро­ни­ке (DEPP, 28 = D. Pg. 20, 243 г. н. э.), харак­те­ри­зу­ет поло­же­ние част­но­вла­дель­че­ских рабов в Эдес­се и их про­ис­хож­де­ние. Это состав­лен­ный на сирий­ском язы­ке акт о про­да­же рабы­ни (ʾmtʾ; ср. биб­лей­ское и миш­на­ит­ское: ʾmh) Амат­син из чис­ла воен­но­плен­ных, про­дан­ных в раб­ство. Про­да­вец рабы­ни — Мар­ция Авре­лия, дочь Шемен­ба­ра­за, внуч­ка Абга­ра. Поку­па­тель — Луций Авре­лий Тирон, сын Бар­бел­ша­ме­на, из Харра­на. Цена рабы­ни — семь­сот дена­ри­ев, воз­раст — два­дцать девять лет. Поку­па­тель при­об­ре­та­ет пра­во вла­деть рабы­ней, рас­по­ря­жать­ся ею и поль­зо­вать­ся по сво­е­му усмот­ре­нию. Инте­рес­но, что дан­ный доку­мент бли­зок к нор­мам гре­че­ско­го элли­ни­сти­че­ско­го с.84 пра­ва и в то же вре­мя сохра­ня­ет обыч­ный ближ­не­во­сточ­ный фор­му­ляр, сход­ный с фор­му­ля­ра­ми ара­мей­ских дело­вых доку­мен­тов из Егип­та и ара­мей­ских и еврей­ских — из Вади Мураб­баʾат⁹. Даже пре­вра­ще­ние Эдес­сы из фор­маль­но само­сто­я­тель­но­го государ­ства в рим­скую коло­нию не при­ве­ло к при­ня­тию здесь в ара­мей­ской дело­вой доку­мен­та­ции гре­че­ских форм.

Доку­мен­ты (DEPP, 17B, 20, 21) поз­во­ля­ют более подроб­но оха­рак­те­ри­зо­вать то явле­ние, кото­рое мы услов­но назы­ваем вре­мен­ным раб­ст­вом. Наи­бо­лее пол­но из них сохра­нил­ся пер­га­мен DEPP 20 (= D. Pg. 10, 121 г. н. э.), вызвав­ший обшир­ную лите­ра­ту­ру. Соглас­но это­му доку­мен­ту, некий Фра­ат — лицо, при­над­ле­жав­шее к мест­ной ари­сто­кра­ти­че­ской вер­хуш­ке, дал взай­мы Бар­лаа, сыну Татайа, из дерев­ни (κώ­μη[ς]), назва­ние кото­рой не сохра­ни­лось, 400 сереб­ря­ных драхм тир­ской чекан­ки под залог при­над­ле­жа­ще­го послед­не­му иму­ще­ства. Вме­сто про­цен­тов (ἀντί δὲ τῶν τό­κων) долж­ник обя­зы­вал­ся выпол­нять лич­но для Фра­ата раб­скую служ­бу (δου­λικὰς χρείας). В свя­зи с этим инте­рес­но вспом­нить о содер­жа­щем­ся в одном из памят­ни­ков (Мехиль­та Мишпа­тим, 1) ука­за­нии на то, какую работу соста­ви­те­ли это­го сво­да счи­та­ли раб­ской, — она свя­за­на была с обслу­жи­ва­ни­ем лич­но­сти рабо­вла­дель­ца. Одна­ко инте­ре­су­ю­щий нас доку­мент охва­ты­ва­ет более широ­кий круг обя­зан­но­стей. Бар­лаа обя­зан выпол­нять любую работу по при­ка­за­нию заи­мо­дав­ца. Он не име­ет пра­ва ухо­дить от Фра­ата без раз­ре­ше­ния послед­не­го. В слу­чае нару­ше­ния это­го усло­вия на долж­ни­ка нала­га­ет­ся штраф в раз­ме­ре одной драх­мы за каж­дый день отсут­ст­вия. В слу­чае болез­ни более семи дней долж­ник обя­зан был выпла­тить креди­то­ру по одной драх­ме за каж­дый день отсут­ст­вия сверх семи. Отсюда мож­но сде­лать вывод, что сто­и­мость одно­го чело­ве­ко-дня в Дура-Евро­пос состав­ля­ла одну драх­му. Так как отра­бот­ка долж­на была про­из­во­дить­ся в тече­ние года, таков был срок дей­ст­вия кон­трак­та, став­ка про­цен­та ока­зы­ва­ет­ся исклю­чи­тель­но высо­кой — 91,5 про­цен­та годо­вых. В слу­чае невоз­вра­ще­ния дол­га в тече­ние года отра­бот­ка про­дол­жа­лась до момен­та упла­ты.

Уже не раз с пол­ным осно­ва­ни­ем выска­зы­ва­ли пред­по­ло­же­ние о доэл­ли­ни­сти­че­ском ближ­не­во­сточ­ном про­ис­хож­де­нии актов это­го типа¹⁰. Поми­мо пре­цеден­тов ново­ва­ви­лон­ско­го вре­ме­ни, кото­рые были отме­че­ны М. И. Ростов­це­вым и С. Б. Уэл­ле­сом¹¹, назо­вем еще доку­мен­ты из Ала­ла­ха, так­же содер­жа­щие подоб­ную кла­у­зу­лу. Прав­да, в отли­чие от доку­мен­тов из Дура-Евро­пос, в них отра­бот­кой зани­ма­ет­ся не непо­сред­ст­вен­но сам долж­ник, а чле­ны его семьи. Пере­ход к отра­бот­ке рука­ми долж­ни­ка пред­став­ля­ет в таком слу­чае завер­ше­ние есте­ствен­но­го про­цес­са. Пред­по­сыл­кой созда­ния таких отно­ше­ний слу­жит, несо­мнен­но, нату­раль­ное хозяй­ство, нераз­ви­тость или недо­ста­точ­ная раз­ви­тость денеж­но­го обра­ще­ния. Толь­ко они дела­ют воз­мож­ным и выгод­ным «нату­раль­ное» воз­ме­ще­ние про­цен­тов по дол­гу либо частью уро­жая (DEPP, 23 = D. Pg. 32, 134 г. н. э.), либо отра­бот­кой. Вто­рой пред­по­сыл­кой это­го явле­ния долж­но слу­жить дру­гое нема­ло­важ­ное обсто­я­тель­ство — невоз­мож­ность пря­мо­го пора­бо­ще­ния сограж­да­ни­на за долг или иным спо­со­бом. Если ска­зан­ное спра­вед­ли­во, тогда пред­по­ло­же­ние о мест­ном про­ис­хож­де­нии упо­ми­нав­ших­ся выше посто­ян­ных рабов долж­но быть, без­услов­но, отверг­ну­то.

Поло­же­ние зака­ба­лен­но­го нель­зя в дан­ном слу­чае счи­тать ана­ло­гич­ным поло­же­нию веч­но­го раба. Его отно­ше­ния с гос­по­ди­ном регу­ли­ру­ют­ся дого­во­ром, кото­рый, по край­ней мере тео­ре­ти­че­ски, пред­у­смат­ри­ва­ет с.85 воз­мож­ность его анну­ли­ро­ва­ния после упла­ты дол­га. В свя­зи с этим долж­ник не теря­ет пра­ва на соб­ст­вен­ную лич­ность в целом, рав­но как и граж­дан­скую пра­во­спо­соб­ность: не слу­чай­но в доку­мен­те он не назван рабом, речь идет лишь о выпол­не­нии им δου­λικὰς χρείας. В этом смыс­ле, оче­вид­но, пра­вы те, кто виде­ли в кон­трак­тах, ана­ло­гич­ных наше­му, свое­об­раз­ный дого­вор о най­ме сво­бод­но­го работ­ни­ка¹². Нель­зя не увидеть весь­ма близ­кой ана­ло­гии этих вре­мен­ных рабов с раба­ми — «евре­я­ми» миш­на­ит­ско­го пра­ва. Эти рабы не рас­смат­ри­ва­ют­ся как соб­ст­вен­ность их вла­дель­ца (Миш­на, Кид­ду­шин, I, 2; ср.: Бава Мециа, I, 5); срок их экс­плуа­та­ции огра­ни­чен шестью года­ми. Раб-«еврей» прак­ти­че­ски отра­ба­ты­ва­ет для сво­его гос­по­ди­на ту сум­му, кото­рую послед­ний упла­тил за него, а так­же про­цен­ты на эту сум­му. Раз­ни­ца заклю­ча­ет­ся в двух обсто­я­тель­ствах: рабы-«евреи» не обя­за­ны про­из­во­дить какие-либо выпла­ты в поль­зу сво­его вла­дель­ца; соот­вет­ст­вен­но сро­ки зави­си­мо­сти не обу­слав­ли­ва­ют­ся эти­ми выпла­та­ми, но фик­си­ру­ют­ся раз и навсе­гда для всех слу­ча­ев.

Все же нель­зя счи­тать, что перед нами толь­ко наем работ­ни­ка. При нали­чии всех отме­чен­ных выше черт долж­ник все же попа­дал в зави­си­мость от креди­то­ра и терял пра­во рас­по­ря­жать­ся собой, что прак­ти­че­ски суще­ст­вен­но огра­ни­чи­ва­ло его пра­во на соб­ст­вен­ную лич­ность, тео­ре­ти­че­ски за ним сохра­няв­ше­е­ся. К тому же труд­но пред­ста­вить себе, чтобы, взяв в долг столь зна­чи­тель­ную сум­му денег (400 драхм) и не имея источ­ни­ков дохо­да, кро­ме соб­ст­вен­но­го труда, долж­ник мог изба­вить­ся от этой зави­си­мо­сти. Зави­си­мость эта мог­ла быть лик­види­ро­ва­на либо после ново­го зай­ма, что мало­ве­ро­ят­но, да и не изме­ни­ло бы поло­же­ния по суще­ству, либо с помо­щью труда осталь­ных чле­нов семьи. В про­тив­ном слу­чае она ста­но­ви­лась прак­ти­че­ски бес­сроч­ной, что, веро­ят­но, доста­точ­но часто и про­ис­хо­ди­ло.

В дан­ном слу­чае фор­ма зави­си­мо­сти весь­ма близ­ка к кре­пост­но­му состо­я­нию¹³ и харак­те­ри­зу­ет­ся частич­ным пора­бо­ще­ни­ем про­из­во­ди­те­ля. Оче­вид­но, этот спо­соб экс­плуа­та­ции пред­став­лял­ся в I—III вв. по край­ней мере столь же выгод­ным, как и экс­плуа­та­ция рабов посто­ян­ных. Хотя нель­зя опре­де­лен­но ска­зать, насколь­ко широ­ко были рас­про­стра­не­ны такие кон­трак­ты, пока­за­тель­но тем не менее, что в сохра­нив­ших­ся доку­мен­тах эта фор­ма зави­си­мо­сти засвиде­тель­ст­во­ва­на столь же часто, как и посто­ян­ное раб­ство.