с.87 Габинии впервые появляются в римской истории во втором столетии до нашей эры: человека с этим именем Л. Аниций оставляет в Скодре в качестве префекта1. Больше о нем ничего не известно. Но вероятнее всего он является отцом А. Габиния, которого мы видим поколением позже в качестве офицера Квинта Метелла Македонского в Македонии, а затем в должности плебейского трибуна2. Происхождение этих Габиниев неясно; по-видимому, они были из Кампании, возможно из Кал или самой Капуи: преномен «Авл», характерный для Габиниев-сенаторов, употреблялся в Капуе в сочетании с данным номеном3. В Калах в третьем столетии мы находим семью, носившую этот номен: эти Габинии, рабского положения, работавшие гончарами, являются фактически самыми ранними известными нам носителями этого имени4. Весьма возможно, что сенаторская семья второго столетия происходит от этих скромных ремесленников: трибун 139 года, непопулярный у нобилитета из-за своего lex tabellaria[1], описан во враждебной традиции как uernae nepos[2]5. Несомненно, семья была обязана сравнительно быстрым возвышением своим военным способностям и, конечно, связям префекта.
Трибун, кажется, не продвинулся дальше: без сомнения, он достиг всего, на что человек его происхождения мог надеяться. Но в следующем поколении Габинии делают значительные успехи. Двое из них известны, и похоже, что оба добились претуры. Первым (вероятно, старшим братом) был А. Габиний, служивший квестором оратора М. Антония на Востоке6. Мы не должны сомневаться в том, что он был претором, хотя его претура фактически не зафиксирована, поскольку в 89 г. с.88 он участвует в Союзнической войне, сражаясь в Лукании с переменным успехом, пока не погибает в бою7. Эти легаты в Союзнической войне, командовавшие в очень опасной ситуации и занимавшие очень ответственные посты, были известными людьми, и большинство из них ранее занимало должность претора. В частности, назначение в Луканию было одним из самых ответственных и требовало способностей и опыта. В 90 г. П. Красс, выдающийся консуляр, не слишком там преуспел8. В 89 г. преемником Габиния стал Карбон, который должен быть идентичен консулу 85 г. (и т. д.) и в это время был преторием или, по крайней мере, претором9.
Немного больше, хотя недостаточно, известно о младшем брате этого человека, П. Габинии. Он был претором в том же самом году, что и Кв. Метелл Пий10; как обычно считают, в 89 г., но, вероятно, позже, в 88 г.11 Мы ничего не знаем о его претуре: комментарии Цицерона о его leuitas[3], очевидно, являются суждениями постфактум. После претуры он некоторое время (вероятно сразу, при Сулле) был правителем провинции Македония-Ахайя. Победа Суллы позволила ему достичь значительного возвышения: в 76 г. мы видим его квиндецемвиром, в качестве которого он возглавляет посольство из трех человек, направленное в Эритры, чтобы собрать пророчества Сивиллы12. Очевидно, что семья далеко продвинулась по пути к высшему достижению — консульству: прошло всего два поколения после того, как над трибуном А. Габинием насмехались из-за его вольноотпущеннического происхождения. Но в условиях антисулланской реакции следующих нескольких лет П. Габиний утратил свое положение: Л. Пизон, только что возвратившийся со службы на Востоке и почти достигший возраста квестуры, желая сделать себе имя, успешно преследовал по суду П. Габиния за преступления, совершенные во время наместничества13.
На этом фоне мы должны рассмотреть карьеру еще одного Габиния. Некий Габиний появляется — и хорошо проявляет себя — как военный трибун в Херонее во время кампании Суллы в Греции в 86 г.14 Идентичен ли этот человек Авлу Габинию, сыну Авла, консулу 58 года?
с.89 Мюнцер выступает против этого отождествления: «Die Identitat … ist nach Alter, Stellung und Charakter ausgeschlossen»[4]15. Но, несмотря на это авторитетное утверждение, вопрос заслуживает более детального исследования. Аргумент о характере консула бессмыслен: Сайм показал, что мы не должны верить всему, что слышим о консуле 58 г. от оратора, который был его врагом16. Только одно очевидно в отношении него: военный опыт и способности. Занимая ответственные должности в Месопотамии и Сирии в качестве легата Помпея; успешно сражаясь в качестве проконсула Сирии против иудейских повстанцев, пиратов и (возможно, незаконно) в Египте и, между прочим, управляя провинцией с неподкупной честностью, которая навлекла на него ненависть откупщиков и дала долгожданный шанс его беспринципным врагам в сенате, наконец, после изгнания, возвращенный Цезарем и вновь получавший ответственные военные задания до тех пор, пока слабеющее здоровье не перестало соответствовать трудному делу, — из двадцати лет между плебейским трибунатом и смертью в Салонах (период, включающий почти шестилетнее изгнание) он, видимо, провел около девяти лет в действующей армии, как suis[5], так и alienis auspiciis[6]. Несомненно, мало кто из консулов — современников Цицерона может сравниться с Габинием в военным опыте и, если исключить Цезаря и Помпея, только один из них может превзойти его17. Несмотря на насмешки Цицерона над его завитыми локонами, А. Габиний — один из тех выдающихся uiri militares[7] и администраторов, которые в поздней республике исключительно редко преуспевали на пути к высшей должности, но чей день должен был наступить в восстановленной республике Августа.
Жаль, что у нас нет конкретных свидетельств о начале карьеры этого человека: несомненно, было бы интересно узнать, как он приобрел военный опыт и политическую связь с Помпеем. Поэтому тем более стоит еще раз более внимательно присмотреться к военному трибуну 86 г. Беглый обзор деятельности консула 58 г. показал, что было бы неудивительно, с точки зрения характера, встретить его младшим командиром, хорошо зарекомендовавшим себя уже на ранних стадиях карьеры. с.90 Далее следует изучить возраст и положение. Здесь, к сожалению, мы не можем быть точными: очень немного известно о военных трибунах того времени18. Во втором столетии до н. э. мужчины (как сообщает нам Полибий) должны были прослужить пять лет до назначения младшим, и десять до назначения старшим трибуном; и кажется, что различие между этими двумя званиями все еще соблюдалось в 70-х годах до н. э. Но, к сожалению, Полибий говорит только об избранных трибунах, служащих в четырех легионах основного набора. Мы знаем, что, как только число легионов увеличивалось сверх четырех в год, дополнительные трибуны назначались командующими этих дополнительных легионов. Резонно предположить, что (во всяком случае первоначально) к назначенным трибунам применялись те же правила, что и к избранным; но ко времени галльской кампании Цезаря такие назначения совершались достаточно легко, и у назначаемых людей зачастую не хватало соответствующей служебной подготовки или даже личных качеств. Вот и вся информация, которой мы располагаем. Известно очень мало имен военных трибунов первого века до н. э., чего абсолютно не достаточно, чтобы сделать общие выводы относительно их возраста и подготовки (хотя такие попытки иногда предпринимаются). Можно предположить, что во время Союзнической войны, когда каждый пригодный человек должен был использоваться с максимальной отдачей, формальные требования к компетентности снижались до минимального уровня, отвечающего условиям безопасности. Очень вероятно, что именно в том кризисе старыми правилами впервые пренебрегли, результаты чего впоследствии проявились в армии Цезаря. Но хотя это кажется достаточно правдоподобным, у нас нет доказательств. В частности, практически нет данных о смутном времени, которое продлилось от начала Союзнической войны до победы Суллы. Помимо сомнительных реконструкций Цихориуса в его комментарии к Аскульскому декрету — которые в любом случае добавляют самое большее два пригодных имени — есть только один пример человека, который был трибуном в то время и чей возраст и дальнейшая карьера известны: Кв. Гортензий Гортал, оратор, стал трибуном на второй год Союзнической войны19. Как известно, он родился в 114 г. и, следовательно, ему в то время шел двадцать пятый год. Его общественная деятельность выпала на семидесятые годы и достигла вершины — консульства — в 69 г.20 Другой человек, часто упоминаемый в этот период — Л. Валерий Флакк, подзащитный Цицерона. Он, как утверждается в некоторых стандартных работах, служил трибуном у своего дяди с.91 Г. Флакка в Галлии некоторое время между своим прибытием туда после смерти отца на Востоке в начале 85 г. и отъездом Г. Флакка из провинции в начале 81 г.21 Это утверждение опирается на сомнительное исправление в тексте речи Цицерона «За Флакка» (Cic. Flacc., 63), очевидно, отмеченное как исправление в оксфордском тексте (который, к сожалению, признает его)22. Но Цицерон определенно сообщает нам, что Л. Флакк был военным трибуном в 78 г. у П. Сервилия Исаврийского23, и нигде не заявляет или не подразумевает, что он ранее занимал ту же должность в Галлии: у своего дяди он был просто miles[8]24
Кв. Гортензий, как мы видим, является единственным человеком, которого можно сравнить с А. Габинием. Гортензию, назначенному военным трибуном в двадцать четыре года, потребовалось еще семнадцать лет, чтобы достичь претуры, и двадцать, чтобы стать консулом. Однако Гортензий, тоже происходивший по меньшей мере из преторской семьи и тоже связанный с Суллой25, был известен с ранней юности как выдающийся оратор, превзошедший всех современников26, и преуспел (что не удалось Цицерону) в проникновении в узкий круг boni[9]27. Трибун А. Габиний, имей он равные удачу и навыки, мог бы достичь консульства в 66 г.: двадцать лет между военным трибунатом в смутное время и должностью консула вполне могут рассматриваться как минимум. То, что пример Гортензия является более или с.92 менее типичным, можно показать (в отсутствие строго аналогичных случаев), рассматривая карьеры одного или двух других известных людей, чей срок пребывания в должности трибуна не засвидетельствован (неизвестно, занимали они его или нет). М. Туллий Цицерон впервые поступил на службу в 89 или, возможно, даже в 90 г.28 Даже если бы закон строго соблюдался, он мог быть военным трибуном к 85 или 84 г.; и был консулом (suo anno[10], как известно) в 63 г., всего за пять лет до Авла Габиния, сына Авла. Гн. Помпей Магн, aequalis[11] Цицерона, впервые упоминается на службе в 89 г., а мог начать ее в предыдущем году29; и не вмешайся чрезвычайные обстоятельства, он, возможно, не добился бы большего успеха. Другой человек еще более интересен: друг детства Цицерона М. Пупий Пизон был aequalis Гортензия30; квестор уже в 83 г.31, ему пришлось ожидать консульства до 61 г. и получить его (точно как A. Габиний, консул 58 г.) благодаря помощи Помпея32. Однако он достиг некоторого влияния до квестуры, и военная служба (в дополнение к славе оратора)33 не вполне исключена: он женился на бывшей жене Цинны34, скорее всего, через некоторое время после смерти Цинны в 84 г.
M. Пизон, нобиль знатного происхождения и известный (если не выдающийся) оратор — наш решающий довод. Родившись в 114 г., он достиг высшей должности только на пятьдесят третьем году жизни и даже тогда получил ее в дар от Помпея. Нет ни малейших оснований сомневаться, что и А. Габинию, ставшему консулом три года спустя таким же образом, тогда тоже шел шестой десяток. Мы можем также сравнить единственного консула, который (как отмечалось ранее) может притязать на превосходство над достижениями Габиния, как uir militaris: Луций Афраний, сын Авла, был претором не позже (почти наверняка), чем в 70 г.35 Таким образом, он должен был родиться не позже 110 г., а, принимая во внимание его происхождение, можно с уверенностью говорить, что на несколько лет раньше. Он был консулом в 60 г., с.93 и опять же благодаря помощи Помпея36. Таким образом, он также достиг этой должности в возрасте старше пятидесяти лет. Выбор Помпея, несмотря на насмешки Цицерона и безрезультатность действий этих людей в непривычной для них сфере римской политики, не был ни случаен, ни глуп: его кандидаты были зрелыми и выдающимися людьми.
Мы, конечно, не можем точно вычислить год рождения А. Габиния; но можем установить его с определенной степенью надежности несколькими способами. Во-первых, можно сравнить (что сделано выше), кандидатов Помпея за два года до 59 г., М. Пизона и Л. Афрания. Первому, как мы видели, было пятьдесят два года при вступлении в высшую должность, второму — примерно пятьдесят, или на один или два года больше. Если (как имеются все основания предполагать) Габиний был приблизительно того же возраста, то год его рождения должен находиться между (скажем) 111 и 109 г.; таким образом, 110 г. будет вероятным средним и (если учесть год рождения М. Пизона и его достижения) более ранняя дата предпочтительней, чем более поздняя. Можно также подойти к решению этого вопроса, рассмотрев карьеру его отца: квестор (как было показано)37 около 101 г., он должен был родиться не позже 132 г., а учитывая его семью и возраст отца, — даже ранее. Его старший сын, следовательно, вполне мог родиться около 110 г. Наконец, можно снова вернуться к военному трибуну 86 г. Если ему, как Гортензию (единственный аналогичный случай, и, как было показано, вполне типичный), было двадцать четыре года, когда он получил продвижение по службе, то, соответственно, приблизительным годом его рождения можно считать 111 г. Тут можно отметить известный факт, который предполагает менее известные последствия. Когда Сулла пошел на Рим в 88 г. — в первый раз в истории Рима — рядовые были достаточно преданы ему, чтобы следовать за ним без колебаний и с энтузиазмом; но офицеры, за исключением одного квестора, не приняли участия в этом гнусном деянии38. Так вот, хотя не упоминается никакое наказание, понесенное этими достойными людьми — и действительно, Сулла мог едва ли позволить себе наказать их, — трудно ожидать, что они были восстановлены на военной службе. Намного более вероятно, что офицеры Суллы во время греческой кампании были надежными людьми, недавно назначенными им. Это обстоятельство приводит нас к заключению, что А. Габиний, который был военным трибуном в Херонее, тогда вряд ли имел стаж больше двух лет (а, возможно, был назначен еще позднее). Таким образом, даже если предположить, что, несомненно, не требуется, учитывая исключительные обстоятельства того времени — что правила, изложенные Полибием, с.94 тщательно соблюдались и Габиний был назначен (как, предположительно, Гортензий и другие) в обычном возрасте и после пяти лет службы, нет необходимости считать, что военный трибун родился ранее 113 г. И такая дата, — по вышеприведенным соображениям, вероятно, более ранняя, чем требуется, — все еще хорошо согласуется с годом рождения, который можно принять для консула 58 г. Авторитетное заявление Мюнцера, отрицающее идентификацию, может быть отклонено во всех его частях.
После отличной службы в Херонее трибун исчезает из истории на несколько лет. Однако нет сомнений, что он продолжал столь же успешно служить Сулле. Ибо в 81 г. мы находим его выполняющим деликатную миссию Суллы: передать Л. Мурене приказ завершить войну против Митридата в обмен на незаслуженный триумф39. Рассказ Аппиана показывает, что Габиний очень хорошо выполнил это сложное задание. Однако после этого сведения о нем снова прерываются — ясно, что именно это обстоятельство помешало ученым идентифицировать его с последующим консулом. Однако, признав вероятность этого отождествления, можно начать заполнение этих недостающих лет, вынужденно допуская предположения ввиду отсутствия сведений. Без сомнения, именно в окружении Суллы Габиний познакомился с другими сулланскими командирами, с которыми он был позже связан; прежде всего с молодым патрицием Л. Сергием Катилиной, человеком, во многих отношениях довольно схожим с Габинием (насколько мы представляем его), и по возрасту, и по сочетанию военных интересов с любовью к роскоши40. Этой дружбе предстояло длиться долгое время и дать повод к обычным грязным сплетням, брошенным в лицо Габинию его врагом М. Цицероном41. Еще важнее, конечно, была дружба Габиния с величайшим из duces Sullani[12] Гн. Помпеем Магном. Раз мы отождествляем военного трибуна с консулом и, таким образом, восстанавливаем последнего в окружении Суллы, эта дружба, определившая бо́льшую часть его деятельной жизни, почти бесспорно также будет восходить ко дням Суллы. Таким образом, очень вероятно, что то, что можно назвать «кружком с.95 Помпея» — включающим таких людей, как будущие консулы М. Пизон, Л. Афраний и А. Габиний; другой военный, Т. Лабиен, который не смог достичь должности консула; возможно, и другой солдат, М. Петрей, у которого никогда даже не было такого шанса; будущий плебейский трибун М. Лоллий Паликан, ставший другом и adfinis[13] Габиния; и, возможно даже другие трибуны, такие, как Г. Корнелий и Г. Манилий, — очень вероятно, что этот кружок, о происхождении которого у нас, к сожалению, так мало сведений, сформировался в дни Суллы и укрепился во время командования Помпея в Испании42. Хотелось бы знать, был ли там, например, Л. Катилина. Мы видели, что он был и оставался другом Габиния, и известно, что он служил вместе с молодым Помпеем у отца последнего в 89 г.43 Кажется, будто А. Габиний обеспечивал интересную связь между ними в дни Суллы и позднее. Из слов Цицерона о Катилине в речи «За Целия» (упомянутой выше), ясно, что он, как Габиний и большинство других известных нам членов кружка, имел значительный военный опыт. Правдоподобной выглядит гипотеза (хотя, к сожалению, в настоящее время ее невозможно доказать), что он также получил этот опыт — или значительную часть его — воюя под командованием Помпея в Испании.
Нельзя сказать, когда Габиний был квестором. Как было показано, он мог бы иметь право на эту должность приблизительно в 80 г.; но, конечно, точный год неизвестен. Он, возможно, занимал квестуру прежде, чем присоединился к Помпею в Испании, или даже мог присоединиться к нему в должности квестора; с другой стороны, весьма вероятно, что, по причинам, о которых нет надежды догадаться (но без сомнения связанным с проблемами, последовавшими за отставкой Суллы и его смертью), Габиний не смог получить квестуру и присоединился к Помпею в должности легата. Как будет показано, в конечном итоге это наиболее вероятно. Но утверждать это с полной уверенностью в настоящее время невозможно. Его служба под начальством Помпея не только вероятна на общих основаниях (которые отмечались), но и подтверждается появлением редкого имени «Габиний» в обеих Испаниях и в Нарбонской Галлии — в последней в поразительной надписи «Vaalus Gabinius» республиканского периода44.
с.96 Таким образом, весьма вероятно, что uir militaris, который впервые встречается как выдающийся младший офицер и который на протяжении большей части своей последующей жизни занимает высокие командные должности, провел большую часть времени, когда ничего определенного о нем не известно, на военной службе у своего друга Помпея. Это достаточно объясняет отсутствие продвижения в его cursus[14]. Но Помпей возвратился в 71 г., чтобы стать консулом 70 г.; все же только в 67 г. мы находим Габиния, занимающим должность: он — плебейский трибун, продвигающий знаменитый закон Габиния, который дал Помпею одно из самых известных его чрезвычайных imperia[15]45. Именно поэтому, по нашему предположению, Габиний, скорее всего, не сумел достичь квестуры до присоединения к Помпею. И самая правдоподобная гипотеза состоит в том, что он не ждал три года после возвращения, но начал свою официальную карьеру сразу, с мощной поддержкой своего командующего: получив квестуру в 70 или 69 (и, конечно, нет причин, почему мы скорее должны были узнать о его пребывании в должности в этом году, чем в любом другом) он, естественно, мог бы добиваться трибуната на 67 г. Только таким образом вообще можно удовлетворительно объяснить столь длинную задержку, и такое объяснение вполне удовлетворительно. Ибо с этого времени Габиний наверстывает упущенное время и извлекает выгоду из многих лет службы у Помпея: он теперь достигает все более высоких постов с минимальным интервалом. Не имея возможности получить эдилитет в 64 г. (как он мог бы сделать спустя три года после трибуната) из-за отъезда на военную службу46, он, однако, должным образом получил претуру в 61 г., так же, как (в лучшем случае) получил бы ее, если бы стал эдилом47. Три года спустя, снова с минимальным интервалом, он становится консулом.
Теперь мы предположительно заполнили пробелы в биографии одного из наиболее интересных второстепенных деятелей поздней республики (если можно применить слово «второстепенный» к тому, кто вошел в нобилитет). Как мы видели, это, в данном случае, помогло пролить некоторый свет на кружок Помпея — один из самых интересных и, к сожалению, наиболее туманных вопросов того беспокойного периода. Остается встроить полученную информацию в генеалогическое древо Габиниев. То, что сенаторские Габинии поздней республики принадлежат к одной семье, никогда не подвергалось сомнению; и мы теперь с.97 очистили их родословную от излишнего разрастания в современных исследованиях и проследили возвышение семьи от безвестного и не слишком почтенного происхождения до плебейского трибуната во втором поколении, двух претур в третьем, и, наконец, консулата в четвертом. Это — достаточно распространенная «история успеха» в истории римского правящего класса; хотя заключительный шаг, вследствие специфических условий поздней республики, был сделан заметно быстрее, чем во многих других случаях. Но это, так же как и первое продвижение по лестнице, было обусловлено военными способностями; и, вероятно, это было семейной традицией: отец консула 58 г., как мы видели, был квестором в важной войне и успешно воевал в качестве легата в другой48.
Остается последний вопрос. У нас была возможность отметить связь А. Габиния (консула 58 г.) с Л. Катилиной — связь, которая, вероятно, возникла во времена Суллы и открыто никогда не была расторгнута из-за пребывания Габиния на военной службе в решающее время. В то же время, среди видных катилинариев появляется римский всадник по имени П. Габиний Капитон — Кимвр Габиний, как Цицерон называет его, по не вполне понятным причинам49. Этот человек вел переговоры с аллоброгами и играл руководящую роль в заговоре, за что, в конце концов, заплатил своей жизнью. Преномен, заметим, является тем же, что и у претория Габиния, позже осужденного repetundarum[16]50. Когномен с.98 больше не встречается в литературе; но когномены к этому времени не стали постоянными, и легко можно найти примеры внесения когномена в семью, ранее никогда его не имевшую. Был ли катилинарий членом обсуждаемой семьи? Они — единственная видная семья Габиниев в Риме в то время и их имя действительно очень редкое; известно, что этот преномен использовался в данной семье; выдающийся член той семьи, консул 58 г., как известно, был другом Катилины; наконец, как мы видели, этот самый человек, вероятно, прошел какую-то службу в Галлии и имел какие-то связи с этой провинцией, а П. Габиний играет ведущую роль в переговорах с аллоброгами. Наличие какого-то родства бесспорно и кажется очевидным предложение рассматривать П. Габиния Капитона (который едва ли может быть родным братом консула, так как Цицерон никогда не использовал это против последнего) как сына осужденного претория: после несчастья отца сын, не имея надежды на сенаторскую карьеру или думая, что игра не стоит свеч, мог предаться развлечениям и преимуществам, сопутствующим понижению статуса и, наконец, роковым образом был вовлечен в политическую игру, которой пытался избежать. К сожалению, такое заключение совсем не бесспорно. Родство Габиниев Капитонов с сенаторской семьей очевидно, но установить его характер сложно из-за найденного в Делосе закона Габиния-Кальпурния, за который Авл Габиний Капитон, сын Авла, имел честь отдать первый голос51. Кем был этот человек? Первые издатели и комментаторы идентифицировали его с консулом52 (чье имя, к сожалению, уцелело не полностью в греческом тексте и совсем не сохранилось в латинском), и восстановили имя последнего как «Авл Габиний, сын Авла, Капитон». Несоответствие конституции не должно нас останавливать: А. Габиний не был ярым поборником конституции и не обязательно воздержался бы от подачи первого голоса за свой собственный закон, независимо от того, позволяли ли это закон и обычай (вопрос, который нельзя разрешить). Но тот факт, что, несмотря на обилие упоминаний о Габинии, нет никаких других свидетельств о когномене, должен насторожить нас. Опять же, это не является решающим: имя не уцелело в Капитолийских фастах, и не было никакого твердого правила относительно того, какие имена человек мог использовать или предпочесть опустить в обычных ситуациях. Но мы не имеем права восстанавливать незасвидетельствованное имя, если надпись этого не требует. К сожалению, в то время, как альтернативы, предложенные теми, кто с.99 пренебрег этим обстоятельством, неудовлетворительны, совсем не бесспорно, что добавление этого имени вообще возможно53. Этот вопрос нуждается в более пристальном внимании, чем то, которое уделялось ему до сих пор54. В настоящее время Габиниев Капитонов (один из них Авл и сын Авла, другой — Публий, имя отца которого неизвестно) следует оставить в стороне, хотя (как было показано), они близко связаны с сенаторской семьей. Это проливает дополнительный свет на отношения Катилины с окружением Помпея — предмет, требующий дальнейших исследований55.
