Дж. Х. Корбетт

Династическая политика Августа

John H. Corbett. «The Succession Policy of Augustus». Latomus, T. 33, Fasc. 1 (1974), pp. 87—97.
© 2010 г. Перевод с англ. О. В. Любимовой.

с.87 Чтобы понять обсто­я­тель­ства, сопро­вож­дав­шие при­ход Тибе­рия к вла­сти в 14 г. н. э., и усло­вия, при­вед­шие к нему, необ­хо­ди­мо огля­нуть­ся назад и рас­смот­реть началь­ный пери­од прин­ци­па­та. Важ­ное зна­че­ние Агрип­пы для Авгу­ста обще­при­знан­но; но истол­ко­ва­ние его чет­ко­го поло­же­ния так же окру­же­но неопре­де­лен­но­стью, как и про­бле­ма насле­до­ва­ния в 14 г. н. э.

Сайм отме­ча­ет: «Пожерт­во­вать Меце­на­том было воз­мож­но, Агрип­пой нет; и таким обра­зом Агрип­па победил. Он не одоб­рял непо­мер­ные поче­сти, пре­до­став­лен­ные юно­му и не испы­тан­но­му в деле Мар­цел­лу…» — и далее: «Замы­сел Агрип­пы, вполне воз­мож­но, под­дер­жан­ный вли­я­тель­ным союз­ни­ком из чис­ла чле­нов семьи, одер­жал верх над прин­цеп­сом и его пле­мян­ни­ком. Агрип­па полу­чил свою долю вла­сти. Веро­ят­но, есть неко­то­рые осно­ва­ния гово­рить о замас­ки­ро­ван­ном coup d’etat[1]»1.

Эти собы­тия могут пока­зать­ся очень дале­ки­ми от 14 г. н. э., но зна­че­ние спо­ра об «усы­нов­ле­нии» Мар­цел­ла долж­но быть оче­вид­но всем. Здесь впер­вые на сцене воз­ни­ка­ет при­зрак монар­хи­че­ских амби­ций Авгу­ста. Сайм при­знал его появ­ле­ние: «Его (Мар­цел­ла) усы­нов­ле­ние ста­ло бы ката­стро­фой: она выхо­ди­ло за пре­де­лы обы­ча­ев рим­ской дина­сти­че­ской поли­ти­ки в область чистой монар­хии»2. Агрип­па бро­са­ет вызов — если не в защи­ту рес­пуб­ли­кан­ских форм, то по мень­шей мере (ради соб­ст­вен­ных инте­ре­сов) про­тив монар­хии.

Такая поля­ри­за­ция инте­ре­сов — враж­деб­ные друг дру­гу монар­хи­че­ские и анти­мо­нар­хи­че­ские силы — явля­ет­ся суще­ст­вен­ной частью пред­ло­жен­ной Сай­мом интер­пре­та­ции прин­ци­па­та. Мож­но было ожи­дать, что она воз­никнет и при рас­смот­ре­нии смер­ти Агрип­пы и бра­ка Тибе­рия и Юлии. «Тибе­рий стал пре­ем­ни­ком Агрип­пы в роли мужа Юлии, защит­ни­ка юных прин­цев и мини­ст­ра прин­цеп­са на войне и в пра­ви­тель­стве»3. Это может пока­зать­ся доста­точ­но чест­ным, но это дале­ко не так. «Но был ли план Авгу­ста бла­готво­рен для рим­ско­го наро­да? Рим­ля­нин-пат­риот мог в этом усо­мнить­ся. Новое Государ­ство быст­ро пре­вра­ща­лось в Новую Монар­хию»4. Смяг­чи­лось ли мне­ние Сай­ма с.88 со вре­ме­нем? По-види­мо­му, вовсе нет. «Цезарь Август нуж­дал­ся в Агрип­пе, ему при­шлось отдать Агрип­пе долю вла­сти и Юлию в жены; если бы не судь­ба и не жесто­кий слу­чай, at­rox for­tu­na, как при­зна­вал Август, насле­до­ва­ние пере­шло бы к сыно­вьям Агрип­пы и Юлии»5.

Так вот, в неко­то­рых отно­ше­ни­ях суж­де­ния Сай­ма без­уко­риз­нен­ны. Несо­мнен­но, Август дей­ст­ви­тель­но нуж­дал­ся в государ­ст­вен­ном мини­ст­ре; и что обес­пе­чи­ло бы его лояль­ность надеж­нее, чем брач­ные узы? Сайм сби­ва­ет­ся с пути, увлек­шись потом­ст­вом Юлии; пред­став­ля­ет­ся, что Марш бли­же к истине. Агрип­па сам дол­жен был стать наслед­ни­ком. «Посколь­ку его пол­ко­во­дец дол­жен был взять на себя управ­ле­ние Римом и Запа­дом, импе­ра­тор, чтобы устра­нить любой соблазн нело­яль­но­сти, устро­ил женить­бу Агрип­пы на сво­ей един­ст­вен­ной доче­ри Юлии и таким обра­зом не толь­ко при­вя­зал к себе пол­ко­во­д­ца уза­ми бра­ка, но и очень ясно пока­зал, что Агрип­па дол­жен стать его наслед­ни­ком»6. Воз­мож­но, юные вну­ки одна­жды достиг­ли бы выс­шей вла­сти; но сомни­тель­но, что она была им пред­на­зна­че­на сра­зу после смер­ти Авгу­ста.

В неко­то­ром смыс­ле Сайм при­знал эту слож­ность. «Если бы Август умер рань­ше, чем его сыно­вья достиг­ли совер­шен­но­ле­тия, то управ­ле­ние стал бы кон­тро­ли­ро­вать регент­ский совет, явный или тай­ный»7. Конеч­но, если вслед за Сай­мом счи­тать, что наслед­ни­ка­ми сво­ей вла­сти Август мог пред­ста­вить себе лишь соб­ст­вен­ных потом­ков, то пред­по­ло­же­ние о «регент­ском сове­те» или хотя бы о реген­те ста­но­вит­ся необ­хо­ди­мо. В све­те это­го мож­но истол­ко­вать брак Тибе­рия с Юли­ей; Тибе­рию пред­сто­я­ло взять под покро­ви­тель­ство всех воз­мож­ных наслед­ни­ков: детей Юлии, соб­ст­вен­но­го сына Дру­за, а позд­нее сво­его пле­мян­ни­ка. Пред­по­ло­жи­тель­но, неко­то­рые из них достиг­ли бы совер­шен­но­ле­тия при жиз­ни Авгу­ста. Тогда Тибе­рию сле­до­ва­ло изящ­но уда­лить­ся и пре­до­ста­вить власть над импе­ри­ей моло­до­му чело­ве­ку в воз­расте око­ло трид­ца­ти лет; это мне­ние под­твер­жда­ет­ся пред­по­ла­гае­мым уда­ле­ни­ем Агрип­пы на Восток при вступ­ле­нии Мар­цел­ла в обще­ст­вен­ную жизнь. Но Сайм сам уни­что­жил эту идею: «В этих вымыс­лах нет прав­ды — поли­ти­че­ски небла­го­на­деж­но­му не дове­ря­ют про­вин­ции и армии»8. Подоб­ное истол­ко­ва­ние отъ­езду Тибе­рия дают Све­то­ний (Ti­be­rius, 10) и Вел­лей Патер­кул (II, 99). Но из рас­ска­за Све­то­ния оче­вид­но, что Август вовсе не тре­бо­вал это­го изящ­но­го уда­ле­ния; Дион Кас­сий тоже ясно дает понять, что в 1 г. до н. э. Гай Цезарь был направ­лен в Арме­нию fau­te de mieux[2], так как сам Август был слиш­ком стар для вой­ны, а Тибе­рий ото­шел от дел (Dio, LV, 10, 18). Види­мо, при­хо­дит­ся сде­лать вывод, что Август рас­смат­ри­вал Тибе­рия как наслед­ни­ка — по край­ней мере, в неко­то­ром смыс­ле: в моло­до­сти Тибе­рий слу­жил под коман­до­ва­ни­ем Авгу­ста в Испа­нии, пред­став­лял его в Пар­фии, дей­ст­во­вал соглас­но его ука­за­ни­ям (как легат про­пре­тор?) в с.89 Гал­лии и поко­рил от его име­ни аль­пий­ские пле­ме­на; кро­ме того, до сво­ей женить­бы на Юлии Тибе­рий достиг всех долж­но­стей, в том чис­ле кон­суль­ства (13 г. до н. э.), и даже, как сооб­ща­ют Дион Кас­сий (LIII. 28, 3—4) и Све­то­ний (Ti­be­rius, 9, 3), зани­мал эти маги­ст­ра­ту­ры ранее закон­но­го воз­рас­та9. Одна­ко Марш, не рас­смат­ри­вая Тибе­рия как реген­та и отка­зы­ва­ясь при­знать, что фак­ти­че­ски он был самым веро­ят­ным кан­дида­том на место прин­цеп­са, нахо­дит ком­про­мисс­ное реше­ние. Тибе­рий дей­ст­ви­тель­но был наслед­ни­ком — но лишь «вре­мен­ным наслед­ни­ком»: «веро­ят­но, импе­ра­тор пред­по­чел бы, чтобы его пасы­нок еще несколь­ко лет оста­вал­ся наслед­ни­ком тро­на, до тех пор, пока вско­ре Гай Цезарь не повзрос­лел бы настоль­ко, чтобы занять его место»10.

Один фраг­мент Све­то­ния хоро­шо иллю­ст­ри­ру­ет, насколь­ко силь­но пред­убеж­де­ние может иска­зить свиде­тель­ства источ­ни­ков (Ti­be­rius 21, 3 сл.). Здесь автор, — вооб­ще не склон­ный к взве­шен­ным суж­де­ни­ям, — сопо­став­ляя поро­ки и досто­ин­ства Тибе­рия, при­зна­ет, что, усы­нов­ляя Тибе­рия, Август дей­ст­во­вал в инте­ре­сах государ­ства, и иллю­ст­ри­ру­ет высо­кое мне­ние Авгу­ста о его пасын­ке и при­ем­ном наслед­ни­ке мно­го­чис­лен­ны­ми цита­та­ми из писем Авгу­ста. Конеч­но, эти изыс­ка­ния нахо­дят­ся в кон­тек­сте 14 г. н. э., когда Тибе­рий был прак­ти­че­ски един­ст­вен­ным воз­мож­ным наслед­ни­ком. Одна­ко что имен­но в этом суж­де­нии нель­зя отне­сти к Тибе­рию в любой момент его карье­ры? Сам Сайм вынуж­ден выра­зить вос­хи­ще­ние этим иссле­до­ва­ни­ем Све­то­ния: «в каче­стве исклю­че­ния он тверд и про­ни­ца­те­лен в отно­ше­нии при­чин, по кото­рым Август избрал Тибе­рия пре­ем­ни­ком»11. Соб­ст­вен­ное мне­ние Сай­ма о Тибе­рии так же бла­го­при­ят­но — и вер­но, — как и мне­ние Све­то­ния12. Одна­ко для Сай­ма дока­за­тель­ст­вом монар­хи­че­ских наме­ре­ний Авгу­ста явля­ет­ся част­ное пись­мо Авгу­ста к Гаю и Луцию, напи­сан­ное в 64-й день рож­де­ния прин­цеп­са и про­ци­ти­ро­ван­ное Гел­ли­ем (XV, 7, 3)13. Сай­му пред­став­ля­ет­ся все­го лишь рацио­наль­ным, что даже после воз­вра­ще­ния Тибе­рия с Родо­са с при­хо­дом Гая к вла­сти его мог­ла ждать лишь одна судь­ба — «подав­ле­ние»14.

Но раз­ве не мог­ло поло­же­ние дей­ст­ви­тель­но быть таким, каким оно пока­за­лось бы любо­му непред­взя­то­му наблюда­те­лю? Про­ведя моло­дые годы за тща­тель­ной под­готов­кой к долж­но­сти под руко­вод­ст­вом само­го прин­цеп­са, Тибе­рий фак­ти­че­ски стал избран­ным наслед­ни­ком этой долж­но­сти уже в момент смер­ти Агрип­пы. Не вызы­ва­ет сомне­ний, что Агрип­па взял бы на себя роль прин­цеп­са, если бы с Авгу­стом что-то слу­чи­лось. Как пред­став­ля­ет­ся, лишь один аргу­мент с.90 не поз­во­ля­ет счи­тать, что Тибе­рий по умол­ча­нию испол­нял ту же роль с момен­та женить­бы на Юлии. Сайм под­ра­зу­ме­ва­ет, что монар­хи­че­ский прин­цип кров­но­го насле­до­ва­ния столь силь­но опре­де­лял каж­дую мысль Авгу­ста, что любой дру­гой наслед­ник, поми­мо кров­но­го потом­ка, был немыс­лим. Это пред­взя­тое мне­ние вызы­ва­ет несколь­ко вопро­сов, и преж­де все­го: что дока­зы­ва­ет, что дан­ная раз­ра­бот­ка не явля­ет­ся ана­хро­низ­мом? И, в свя­зи с этим вопро­сом, — при­да­ва­ли ли рим­ляне осо­бое зна­че­ние кров­но­му насле­до­ва­нию в какой-либо пери­од их исто­рии, пред­ше­ст­ву­ю­щий прин­ци­па­ту? Оче­вид­но, что в насто­я­щей рабо­те столь мас­штаб­ное иссле­до­ва­ние немыс­ли­мо. Доста­точ­но отме­тить, что в рим­ской рес­пуб­ли­кан­ской исто­рии все­гда чрез­вы­чай­но важ­ную роль игра­ло усы­нов­ле­ние; кро­ме того, по-види­мо­му, труд­но дока­зать, что меж­ду род­ны­ми и при­ем­ны­ми сыно­вья­ми когда-либо дела­ли раз­ли­чие. Исто­ри­ки, долж­но быть, внес­ли в тра­ди­цию эти ана­хро­ни­сти­че­ские сооб­ра­же­ния в более позд­ний пери­од, когда кров­ное род­ство при­об­ре­ло неко­то­рое зна­че­ние для насле­до­ва­ния импе­ра­тор­ской вла­сти15. Сле­ду­ет пом­нить, что до прав­ле­ния Тибе­рия насле­до­ва­ние было все­го лишь тео­ре­ти­че­ской раз­ра­бот­кой, а не делом прак­ти­че­ско­го опы­та.

Что же до все­го про­че­го, то отча­сти уже было ука­за­но, что Тибе­рий, несо­мнен­но, под­хо­дил на эту долж­ность луч­ше всех выс­ших государ­ст­вен­ных дея­те­лей сво­его вре­ме­ни; его карье­ра пре­крас­но иллю­ст­ри­ру­ет огром­ные при­род­ные спо­соб­но­сти и дол­гий прак­ти­че­ский опыт, в кото­ром они про­ве­ря­лись и отта­чи­ва­лись. Мы уже доволь­но про­стран­но ука­за­ли на воен­ные кам­па­нии, в кото­рых Тибе­рий участ­во­вал под руко­вод­ст­вом Авгу­ста, и упо­мя­ну­ли о маги­ст­ра­ту­рах, кото­рые он зани­мал ранее закон­но­го воз­рас­та. Несмот­ря на блеск этой ран­ней карье­ры, вклю­чав­шей два кон­суль­ства (13 и 7 гг. до н. э.), для насто­я­щей дис­кус­сии более важ­ное зна­че­ние име­ет пре­до­став­ле­ние три­бун­ской вла­сти, кото­рую Тибе­рий полу­чил в 6 г. до н. э. (Dio, LV, 9, 4). Содер­жа­ние гла­вы (LV, 9), в кото­рой Дион Кас­сий сооб­ща­ет об этом, пред­став­ля­ет огром­ный инте­рес: Дион Кас­сий пола­га­ет, что Август таким спо­со­бом стре­мил­ся обуздать юно­ше­скую дер­зость Гая и Луция. В неко­то­ром смыс­ле эта интер­пре­та­ция опре­де­лен­но про­ти­во­ре­чит тем фак­там, о кото­рых сооб­ща­ет сам Дион Кас­сий: несо­мнен­но, без согла­сия Авгу­ста Гая нико­гда не смог­ли бы избрать кон­су­лом в 6 г. до н. э., как бы ни жаж­дал народ его избра­ния, и хотя Дион Кас­сий сооб­ща­ет, что он дей­ст­ви­тель­но был избран (Dio, LV, 9, 2), Сайм, веро­ят­но, прав в том, что этот фраг­мент отра­жа­ет без­успеш­ную аги­та­цию за его избра­ние в наро­де16. Одна­ко пред­став­ля­ет­ся более прав­до­по­доб­ным, что пре­до­став­ле­ние Тибе­рию три­бун­ской вла­сти отра­жа­ет несо­мнен­ную бла­го­склон­ность со сто­ро­ны Авгу­ста, хотя вовсе не исклю­че­но, что Август желал огра­дить сво­их вну­ков от раз­ла­гаю­ще­го воздей­ст­вия народ­ной лести (Dio, LV, с.91 9, 3). Во вся­ком слу­чае, Сайм, види­мо, нахо­дит сла­бое под­твер­жде­ние для сво­их суж­де­ний о моти­вах Авгу­ста в столь же умо­зри­тель­ном «свиде­тель­стве» сво­его настав­ни­ка Таци­та (Ann. I, 3, 2). Сайм рису­ет кар­ти­ну, достой­ную сво­его учи­те­ля: «В 6 г. до н. э. велась аги­та­ция в поль­зу того, чтобы сде­лать Гая кон­су­лом. Август пуб­лич­но выра­зил неодоб­ре­ние — и выжидал, тай­но тор­же­ст­вуя. На сле­дую­щий год его тор­же­ство ста­ло явным. Гаю пред­сто­я­ло стать кон­су­лом через пять лет (то есть, в 1 г. н. э.)»17.

Пре­до­ста­вив столь умо­зри­тель­ное заня­тие, как чте­ние в серд­цах, Сай­му и Таци­ту, мы вполне можем перей­ти к рас­смот­ре­нию родос­ской «ссыл­ки» Тибе­рия. Если име­лись хоро­шие шан­сы на то, что он станет сле­дую­щим прин­цеп­сом, пусть даже его пер­спек­ти­вы еще не были утвер­жде­ны фор­маль­ным усы­нов­ле­ни­ем, то поче­му Тибе­рий поки­нул Рим, вро­де бы по соб­ст­вен­ной ини­ци­а­ти­ве? Преж­де все­го мож­но заме­тить, что несмот­ря на пре­цедент Юлия Цеза­ря и Окта­ви­а­на, усы­нов­ле­ние само по себе в этот пери­од вряд ли было экви­ва­лент­но офи­ци­аль­но­му назна­че­нию бес­спор­ным наслед­ни­ком. Когда в 13 г. н. э. Август явно желал обо­зна­чить Тибе­рия как сво­его пре­ем­ни­ка в долж­но­сти, то пре­до­ста­вил ему рав­ную власть как кол­ле­ге по управ­ле­нию про­вин­ци­я­ми и про­веде­нию цен­за18. С моей точ­ки зре­ния, про­кон­суль­ский импе­рий, кото­рый, по всей веро­ят­но­сти, являл­ся вопло­ще­ни­ем этой вла­сти, был пред­вос­хи­щен несколь­ки­ми пре­до­став­ле­ни­я­ми три­бун­ской вла­сти, впер­вые полу­чен­ной Тибе­ри­ем от Авгу­ста еще в 6 г. до н. э.19 Это исклю­чи­тель­ное дока­за­тель­ство того, как высо­ко оце­ни­вал Август адми­ни­ст­ра­тив­ные спо­соб­но­сти Тибе­рия, несо­мнен­но, име­ет боль­шее зна­че­ние для выяв­ле­ния конеч­ных наме­ре­ний Авгу­ста, если тако­вые когда-либо были столь чет­ко сфор­му­ли­ро­ва­ны, чем усы­нов­ле­ние Тибе­рия, кото­рый, в кон­це кон­цов, и так уже был пасын­ком Авгу­ста. Оно остав­ля­ет нам один вопрос без отве­та: поче­му Тибе­рий уда­лил­ся на Родос? Конеч­но, он уехал не для того, чтобы пре­да­вать­ся сво­им тай­ным поро­кам, как уве­ря­ет нас Тацит (Ann. I, 4, 4), хотя непри­ят­но­сти с Юли­ей мог­ли сыг­рать неко­то­рую роль (Ann. I, 53, 2). Труд­но пове­рить вслед за Дио­ном Кас­си­ем (LV, 9, 5), что он нуж­дал­ся в каком-либо обу­че­нии. Более при­ем­ле­мым пред­став­ля­ет­ся объ­яс­не­ние, кото­рое, по сло­вам Све­то­ния (Ti­be­rius. 10, 2), при­во­дил он сам: уста­лость от государ­ст­вен­ных дел и жела­ние отдох­нуть. При­ни­мая во вни­ма­ние его актив­ную карье­ру и неудач­ный брак, мы дей­ст­ви­тель­но не можем исклю­чить эту воз­мож­ность.

Зна­че­ние воз­вра­ще­ния Тибе­рия с Родо­са может быть оце­не­но лишь в све­те рим­ских собы­тий в пери­од его отсут­ст­вия. Сайм вполне может быть прав, усмат­ри­вая за ссыл­кой Юлии во 2 г. до н. э. поли­ти­че­ский мотив20. Он счи­та­ет, что с.92 при­не­се­ние Юлии в жерт­ву не повреди­ло пер­спек­ти­вам ее сыно­вей как наслед­ни­ков прин­ци­па­та; зна­че­ние ее ссыл­ки для Тибе­рия, по мне­нию Сай­ма, было совер­шен­но иным. «Воз­мож­но, путем изгна­ния доче­ри он пытал­ся нако­нец сде­лать Тибе­рия без­вред­ным и обез­опа­сить соб­ст­вен­ных сыно­вей… Опа­ла Юлии разо­рва­ла бы послед­нюю связь, соеди­няв­шую Тибе­рия с пра­вя­щим домом»21. Это наду­ман­ная вер­сия: если изгна­ние мате­ри никак не повли­я­ло на Гая и Луция, то чем оно мог­ло повредить Тибе­рию, кото­рый женил­ся на Юлии неохот­но? Что каса­ет­ся «свя­зей с пра­вя­щим домом», то Гай и Луций были свя­за­ны с Авгу­стом толь­ко как сыно­вья Юлии, — исклю­чая их усы­нов­ле­ние, — тогда как Тибе­рий был сыном Ливии, кото­рая, насколь­ко мы можем дога­ды­вать­ся, оста­ва­лась близ­ка Авгу­сту до самой его смер­ти. Нель­зя иска­жать свиде­тель­ства, чтобы подо­гнать их под апри­ор­ные убеж­де­ния. Зна­че­ние воз­вра­ще­ния Тибе­рия, как и его отъ­езда, заклю­ча­ет­ся в самом Тибе­рии; он вер­нул­ся преж­де смер­ти Луция — это обще­при­знан­ный факт, всю важ­ность кото­ро­го, одна­ко, ред­ко оце­ни­ва­ют. Пред­став­ля­ет­ся крайне мало­ве­ро­ят­ным, чтобы Тибе­рий вер­нул­ся в Рим лишь для того, чтобы ожи­дать сво­ей смер­ти, как пола­га­ет Сайм22. Если суще­ст­во­вал некий план по его «подав­ле­нию», — как это столь эвфе­ми­сти­че­ски назы­ва­ет Сайм, — то по логи­ке вещей есте­ствен­ным местом реа­ли­за­ции это­го пла­на был Родос. Одна­ко если Тибе­рия сле­до­ва­ло «пода­вить» как опас­но­го сопер­ни­ка, чело­ве­ка, про­жив­ше­го пол­но­цен­ную жизнь, выска­зав­ше­го уста­лость от государ­ст­вен­ных дел и все же взяв­ше­го на себя еще две­на­дцать лет энер­гич­но­го труда, преж­де чем умер Август, — то как сле­до­ва­ло посту­пить с Луци­ем, когда Гай полу­чил бы вер­хов­ную власть, с Агрип­пой Посту­мом, с млад­шим Дру­зом, с Гер­ма­ни­ком? Устра­не­ние сопер­ни­ков не явля­лось целью каких-либо пла­нов Авгу­ста. Раз­ве не мог Август пла­ни­ро­вать, чтобы Тибе­рий уна­сле­до­вал ему, а затем назна­чил сво­им сопра­ви­те­лем того из моло­дых людей, кто оста­нет­ся в живых и ока­жет­ся наи­бо­лее спо­соб­ным? Но слу­чи­лось так, — и этот момент сле­ду­ет чаще при­ни­мать во вни­ма­ние, — что никто из этих моло­дых людей (кро­ме бес­пер­спек­тив­но­го Клав­дия) не выжил; и лишь в слу­чае Агрип­пы Посту­ма, это­го оттал­ки­ваю­ще­го субъ­ек­та, подо­зре­ние в убий­стве обос­но­ва­но. Марш дей­ст­ви­тель­но при­зна­ет, что Август избрал Тибе­рия сво­им наслед­ни­ком после смер­ти Гая Цеза­ря, но лишь пото­му, что Гер­ма­ник был «слиш­ком молод для немед­лен­но­го насле­до­ва­ния», и лишь в каче­стве ква­зи­ре­ген­та для его юно­го пле­мян­ни­ка23. К это­му заклю­че­нию Мар­ша при­во­дит пони­ма­ние воен­ной необ­хо­ди­мо­сти того вре­ме­ни и воен­но­го гения Тибе­рия; но даже столь огра­ни­чен­ное пони­ма­ние встре­ча­ет­ся доволь­но ред­ко.

Боль­шое зна­че­ние при­да­ет­ся тому фак­ту, что Август усы­но­вил Агрип­пу Посту­ма одно­вре­мен­но с Тибе­ри­ем; мень­ше вни­ма­ния уде­ля­ет­ся утвер­жде­нию Вел­лея Патер­ку­ла, это­го дис­креди­ти­ро­ван­но­го побор­ни­ка режи­ма, о том, что Август объ­яс­нил усы­нов­ле­ние Тибе­рия инте­ре­са­ми государ­ства (Vel­lei­us, II, 104, 1). В этом вопро­се Вел­лей пред­став­ля­ет­ся вполне достой­ным дове­рия, и как бы Сайм ни стре­мил­ся это при­умень­шить, свиде­тель­ство Таци­та доволь­но небла­го­при­ят­но для Агрип­пы (Ann. I. 3. 4)24. Воз­мож­но, Агрип­па и не был с.93 сума­сшед­шим, — как утвер­жда­ет Вел­лей (II, 112, 7); но тот факт, что он был не рас­по­ла­гаю­щим к себе юно­шей, подроб­но засвиде­тель­ст­во­ван наши­ми источ­ни­ка­ми. Август вполне обос­но­ван­но не дал ему ни одной при­ви­ле­гий, пре­до­став­лен­ных его стар­шим бра­тьям (Dio, LV, 22, 4). Его смерть — это иной вопрос, кото­рый будет рас­смот­рен ниже.

В момент усы­нов­ле­ния Авгу­стом Тибе­рий вынуж­ден был усы­но­вить сво­его пле­мян­ни­ка Гер­ма­ни­ка. Вслед­ст­вие это­го мно­гие исто­ри­ки пред­по­ла­га­ли, что Гер­ма­ник дол­жен был полу­чить пре­иму­ще­ство в насле­до­ва­нии. Марш выска­зы­ва­ет эту точ­ку зре­ния в типич­ных выра­же­ни­ях: «Тибе­рий, несо­мнен­но, был свя­зан обя­за­тель­ст­вом оста­вить коро­ну Гер­ма­ни­ку, а не соб­ст­вен­но­му сыну Дру­зу, а дети Гер­ма­ни­ка, кото­рые явля­лись пря­мы­ми потом­ка­ми Авгу­ста, долж­ны были уна­сле­до­вать сво­е­му отцу»25. Если Август при­да­вал какое-то осо­бое зна­че­ние «кро­ви Юли­ев», уна­сле­до­ван­ной детьми Гер­ма­ни­ка от их мате­ри Агрип­пи­ны, то по этой при­чине он мог бы ока­зать пред­по­чте­ние Гер­ма­ни­ку как наслед­ни­ку перед сыном Тибе­рия. Но подоб­ные вопро­сы пред­став­ля­ют­ся избы­точ­ны­ми, ибо Гая и Луция не было в живых, а Агрип­пу усы­но­вил сам Август, прав­да, не про­яв­ляя к нему рас­по­ло­же­ния; — так что же, Тибе­рию надо было усы­но­вить соб­ст­вен­но­го сына Дру­за, един­ст­вен­но­го пред­ста­ви­те­ля млад­ше­го поко­ле­ния, не упо­мя­ну­то­го в схе­мах Авгу­ста? Нет ника­ких при­чин, поче­му Август дол­жен был уде­лить осо­бое вни­ма­ние сыну Тибе­рия; а усы­нов­ле­ние Гер­ма­ни­ка Август явно заду­мы­вал для того, чтобы поме­стить его под непо­сред­ст­вен­ное покро­ви­тель­ство Тибе­рия вме­сте с дру­гим моло­дым наслед­ни­ком, Дру­зом. Сло­вом, усы­нов­ле­ние Гер­ма­ни­ка было кон­со­лиди­ру­ю­щей мерой, а не ука­за­ни­ем на осо­бое пред­по­чте­ние.

Самым стро­гим кри­ти­кам при­хо­дит­ся при­знать, что в пери­од после усы­нов­ле­ния Тибе­рий был назна­чен­ным наслед­ни­ком. Даже если бы и оста­ва­лись какие-то сомне­ния, то их долж­но было устра­нить бле­стя­щее поведе­ние Тибе­рия после 4 г. н. э. Сле­ду­ет согла­сить­ся с суж­де­ни­ем Све­то­ния (Ti­be­rius. 16. 1), кото­рый утвер­жда­ет, что вос­ста­ние в Илли­ри­ке было самой опас­ной вой­ной, угро­жав­шей Риму после столк­но­ве­ний с Кар­фа­ге­ном. И Вел­лей, слу­жив­ший в этот пери­од в вой­сках Тибе­рия, сооб­ща­ет, что Август на чрез­вы­чай­ном заседа­нии сена­та пре­до­сте­рег сена­то­ров о надви­гаю­щем­ся при­бы­тии вра­га в окрест­но­сти Рима (Vel­lei­us, II, 111, 1). С этим кри­ти­че­ским поло­же­ни­ем, а так­же с тем, кото­рое яви­лось след­ст­ви­ем роко­вой судь­бы, постиг­шей Квин­ти­лия Вара, Тибе­рий спра­вил­ся адек­ват­но, если не бле­стя­ще. Марш демон­стри­ру­ет неко­то­рое пони­ма­ние воен­но­го гения Тибе­рия26; но весь­ма пока­за­тель­но, что в самом спра­вед­ли­вом и похваль­ном отзы­ве о Тибе­рии, осно­ван­ном — как это, быть может, ни уди­ви­тель­но, — на рас­ска­зе Таци­та, нет ни еди­но­го упо­ми­на­ния об усерд­ном коман­до­ва­нии Тибе­рия или его тща­тель­ных мето­дах управ­ле­ния27. Если усы­нов­ле­ние Тибе­рия и неод­но­крат­ное пре­до­став­ле­ние ему три­бун­ской вла­сти недо­ста­точ­но свиде­тель­ст­ву­ют о его исклю­чи­тель­ной при­год­но­сти на роль прин­цеп­са, то име­ет­ся так­же с.94 упо­мя­ну­тое Све­то­ни­ем суж­де­ние само­го Авгу­ста, ссыл­ка на кото­рое уже при­во­ди­лась: Epis­tu­lis ali­quot (Ti­be­rium) ut pe­ri­tis­si­mum rei mi­li­ta­ris ut­que uni­cum p. r. prae­si­dium pro­se­qua­tur (Augus­tus)[3] (Ti­be­rius, 21, 3). Хотя Август под­твер­дил оче­вид­ное сло­ва­ми и делом, когда в 13 г. н. э. назна­чил Тибе­рия сво­им кол­ле­гой во вла­сти, одна­ко нет недо­стат­ка в кри­ти­ках, наме­каю­щих на то, что Агрип­па Постум был серь­ез­ным пре­тен­ден­том на насле­до­ва­ние. Отча­сти такое поло­же­ние дел объ­яс­ня­ет­ся тай­ной, окру­жаю­щей смерть Агрип­пы, тай­ной, кото­рая тре­бу­ет неко­то­ро­го рас­сле­до­ва­ния.

Каза­лось бы, мне­ние Авгу­ста о спо­соб­но­стях млад­ше­го из его вну­ков долж­но быть более чем понят­но, исхо­дя из ссыл­ки Агрип­пы на Пла­на­зию. Но нет: если Агрип­па и не был закон­ным пре­тен­ден­том на прин­ци­пат, то по край­ней мере он мог стать номи­наль­ным гла­вой coup d’etat, ока­зав­ше­го­ся без­успеш­ным. Эта точ­ка зре­ния дей­ст­ви­тель­но не кажет­ся неве­ро­ят­ной; одна­ко исто­рию изгна­ния на Пла­на­зию окру­жа­ют такие слож­но­сти, что здесь необ­хо­дим осто­рож­ный под­ход. Сам Сайм счи­та­ет оче­вид­ным вымыс­лом рас­сказ о посе­ще­нии Авгу­стом вну­ка в послед­ние дни жиз­ни28. Марш тоже отвер­га­ет исто­рию, рас­ска­зан­ную Таци­том (Ann. I, 5. 2—4), как, «по обще­му мне­нию, недо­сто­вер­ную»29. Зна­че­ние враж­деб­ной Клав­ди­ям тра­ди­ции для исто­рии Агрип­пы отме­че­но Сай­мом: «Ливия при­вя­за­на к делу Агрип­пы Посту­ма плот­но спле­тен­ной сетью инси­ну­а­ций»30. При­пи­сы­ва­ние Ливии это­го дур­но­го вли­я­ния вряд ли уди­ви­тель­но — кое-кто даже готов был пове­рить, что Ливия уско­ри­ла кон­чи­ну Авгу­ста (Ta­ci­tus, Ann. I, 5, 1; Dio, LVI, 30, 1—2). Ясно, что мно­гое из это­го сле­ду­ет отверг­нуть. Аллен, зани­маю­щий край­нюю точ­ку зре­ния, скло­нен отверг­нуть все сооб­ще­ния о насиль­ст­вен­ной смер­ти Агрип­пы. Постум умер есте­ствен­ной смер­тью; но жесто­кая судь­ба, постиг­шая раба Кле­мен­та, столь искус­но изо­бра­жав­ше­го сво­его хозя­и­на, была умыш­лен­но пере­пу­та­на со смер­тью насто­я­ще­го Агрип­пы в наме­рен­но враж­деб­ной тра­ди­ции31. Это воз­мож­но, одна­ко вряд ли более того. Более рацио­наль­ным пред­став­ля­ет­ся мне­ние Пап­па­но о том, что Агрип­па был каз­нен без ведо­ма Тибе­рия, когда изве­стия о заго­во­ре, полу­чен­ные сра­зу после смер­ти Авгу­ста или неза­дол­го до нее, вынуди­ли Сал­лю­стия Кри­спа и Ливию к немед­лен­ным дей­ст­ви­ям32. Воз­мож­но даже, что Август, кото­рый, как сооб­ща­ет Све­то­ний, еще был жив в момент при­бы­тия Тибе­рия (Ti­be­rius, 21, 1), был слиш­ком слаб, чтобы бес­по­ко­ить его этим сооб­ще­ни­ем. Либо этот при­каз мог отдать сам Август, кото­рый, как отме­ча­ет Сайм, «был без­жа­ло­стен ради бла­га рим­ско­го наро­да», и, воз­мож­но, при­каз был отдан за восем­на­дцать меся­цев до того, как утвер­жда­ет Сайм33. Какая из этих мно­го­чис­лен­ных вер­сий пра­виль­на, мы, веро­ят­но, нико­гда не узна­ем ввиду состо­я­ния источ­ни­ков; одна­ко один пункт пред­став­ля­ет­ся с.95 доволь­но опре­де­лен­ным. Даже при самой небла­го­при­ят­ной интер­пре­та­ции крайне мало­ве­ро­ят­но, чтобы Тибе­рий вооб­ще имел какое-то отно­ше­ние к это­му делу. Как весь­ма рас­суди­тель­но заме­тил Сайм отно­си­тель­но рас­ска­за Таци­та, «улов­ка Таци­та оче­вид­на. Делая столь боль­шой упор на Агрип­пе Посту­ме, удли­няя этот эпи­зод и воз­вра­ща­ясь к нему, он наме­ре­ва­ет­ся пред­ста­вить дина­сти­че­ское пре­ступ­ле­ние и тай­ную поли­ти­ку в каче­стве доми­нант прин­ци­па­та»34.

Оста­ет­ся рас­смот­реть еще один вопрос, преж­де чем мы смо­жем поки­нуть Тибе­рия проч­но утвер­див­шим­ся на долж­но­сти прин­цеп­са. Вполне мож­но согла­сить­ся с Сай­мом в том, что поcле смер­ти Авгу­ста поли­ти­че­ская ситу­а­ция не вызы­ва­ла осо­бых сомне­ний. «Насле­до­ва­ние уже было уста­нов­ле­но, как через усы­нов­ле­ние, так и через пре­до­став­ле­ние пол­но­мо­чий годом ранее»35. Тем не менее, Сайм счи­та­ет явное неже­ла­ние Тибе­рия взой­ти на никем не заня­тый трон «тор­же­ст­вен­ной комеди­ей», «демон­стра­ци­ей неохоты», конеч­ной целью кото­рых было вырвать пря­мое при­зна­ние необ­хо­ди­мо­сти его вер­хо­вен­ства в государ­стве36. Вполне мож­но задать­ся вопро­сом, не был ли Сайм в этом дерз­ком чте­нии мыс­лей сбит с пути мето­да­ми сво­его вели­ко­го настав­ни­ка. Тибе­рий был необ­хо­дим; его карье­ра и осо­бен­но его недав­ние воен­ные дости­же­ния про­де­мон­стри­ро­ва­ли это более чем ясно для того, чтобы устра­нить все сомне­ния, кро­ме самых уко­ре­нив­ших­ся. Тибе­рий, веро­ят­но, знал, что необ­хо­дим, но, как никто дру­гой, он знал и мас­шта­бы пред­сто­я­ще­го ему дела. Он при­знал себя непо­д­хо­дя­щим для тако­го дела и попро­сил пре­до­ста­вить ему кол­ле­гу по выс­шей вла­сти. Все это Сайм счи­та­ет лице­мер­ным при­твор­ст­вом37. Одна­ко есть серь­ез­ные при­чи­ны, поче­му это не так. Август широ­ко исполь­зо­вал талан­ты Тибе­рия как кол­ле­ги по вла­сти, хотя и млад­ше­го, в тече­ние гораздо более дли­тель­но­го пери­о­да, чем при­зна­ет Сайм, — в дей­ст­ви­тель­но­сти, по мень­шей мере с момен­та пер­во­го пре­до­став­ле­ния три­бун­ской вла­сти в 6 г. до н. э.; и «враж­деб­ная Тибе­рию» точ­ка зре­ния на насле­до­ва­ние, кото­рую Сайм, види­мо, разде­ля­ет с Таци­том, тре­бу­ет забыть про выдаю­щи­е­ся свиде­тель­ства о Тибе­рии на каж­дом эта­пе его граж­дан­ской и воен­ной карье­ры в преды­ду­щий пери­од — карье­ры, вклю­чав­шей два кон­суль­ства до пре­до­став­ле­ния три­бун­ской вла­сти. До Тибе­рия Август широ­ко исполь­зо­вал служ­бу Агрип­пы, не гово­ря о Меце­на­те, — и вполне резон­но пред­по­ло­жить, что Тибе­рий, в каче­стве прин­цеп­са, нуж­дал­ся в услу­гах тако­го же помощ­ни­ка с.96, учи­ты­вая его воз­раст. Когда он полу­чил помощ­ни­ка, вопрос был решен; Сайм при­зна­ет это, хотя вполне мож­но задать­ся вопро­сом, осо­зна­ет ли он след­ст­вия это­го. «Сенат пере­шел к дру­гим делам. Один из пунк­тов повест­ки дол­жен был дока­зать, что поло­же­ние Тибе­рия Цеза­ря теперь счи­та­ет­ся решен­ным: про­кон­суль­ский импе­рий был пре­до­став­лен Гер­ма­ни­ку»38. Было бы непло­хо пом­нить о том, как этот пожи­лой чело­век про­сил о помо­щи, чтобы спра­вить­ся со сво­и­ми гран­ди­оз­ны­ми обя­зан­но­стя­ми и сокру­ши­тель­ной ответ­ст­вен­но­стью, когда мы ста­нем выно­сить суж­де­ние о фено­ме­наль­ном при­хо­де Сея­на к вла­сти. Тибе­рий вполне мог про­явить дале­ко не сим­во­ли­че­ское неже­ла­ние всту­пать в долж­ность — неже­ла­ние, заста­вив­шее тогдаш­них и после­дую­щих наблюда­те­лей пред­по­ла­гать неис­крен­ность и ковар­ство. Они упу­сти­ли из виду глав­ное: Тибе­рий вполне мог про­яв­лять опре­де­лен­ное неже­ла­ние, пони­мая, тем не менее, что его при­ход к вла­сти не име­ет ника­кой реаль­ной аль­тер­на­ти­вы. Такая интер­пре­та­ция пре­крас­но согла­су­ет­ся со всем, что нам извест­но о харак­те­ре это­го замкну­то­го и целе­устрем­лен­но­го чело­ве­ка, уде­ляв­ше­го огром­ное вни­ма­ние про­ри­ца­те­лям, этим вест­ни­кам неот­вра­ти­мой судь­бы. Эта интер­пре­та­ция согла­су­ет­ся так­же с отъ­ездом Тибе­рия на Родос и его после­дую­щим воз­вра­ще­ни­ем, кото­рое неко­то­рым обра­зом было свя­за­но с дея­тель­но­стью аст­ро­ло­гов (Sue­to­nius, Ti­be­rius 14, 4). Этот несчаст­ли­вый харак­тер импе­ра­то­ра, несо­мнен­но, был полем бит­вы сла­бо­сти с реши­тель­но­стью или, по край­ней мере, со сми­ре­ни­ем перед лицом неиз­беж­но­го. Его ран­няя карье­ра свиде­тель­ст­ву­ет о таком харак­те­ре; эта карье­ра в зна­чи­тель­ной мере и сфор­ми­ро­ва­ла его. Послед­нее осла­бе­ние реши­мо­сти перед вступ­ле­ни­ем в долж­ность боль­ше соот­вет­ст­ву­ет тому, что извест­но о Тибе­рии, чем лице­мер­ные интри­ги в момент при­хо­да к вла­сти. Веро­ят­но, вели­чай­шая неуда­ча Таци­та — это его неспо­соб­ность пра­виль­но оце­нить харак­тер Тибе­рия; чтобы понять наслед­ни­ка Авгу­ста, Таци­ту при­шлось бы обра­тить­ся к иссле­до­ва­нию более ран­не­го пери­о­да, хотя, как не уста­ет отме­чать Сайм, по мере про­дол­же­ния работы исто­рия ран­не­го прин­ци­па­та долж­на была казать­ся Таци­ту столь же инте­рес­ной, сколь и труд­ной для опи­са­ния39. И излишне гово­рить, что ана­ло­гич­ная небреж­ность совре­мен­ных исто­ри­ков при рас­смот­ре­нии ран­ней карье­ры Тибе­рия, — фак­ти­че­ски, всей его жиз­ни до 14 г. н. э., — и осо­бен­но его отно­ше­ний с Авгу­стом в этот пери­од не поз­во­ли­ла даже самым доб­ро­со­вест­ным из них увидеть в Тибе­рии нечто иное, чем чело­ве­ка, кото­рый при­сво­ил чужое, ока­зал­ся послед­ним сред­ст­вом в отча­ян­ном поло­же­нии и с само­го нача­ла не играл суще­ст­вен­ной роли в пла­нах Авгу­ста, свя­зан­ных с насле­до­ва­ни­ем. Наде­юсь, что на этих стра­ни­цах я смог пред­ста­вить совер­шен­но иную точ­ку зре­ния: с момен­та смер­ти Агрип­пы Тибе­рий был обо­зна­чен как непо­сред­ст­вен­ный наслед­ник поло­же­ния и вла­сти Авгу­ста.

* Напи­сать эту работу меня побуди­ло иссле­до­ва­ние ран­ней карье­ры Тибе­рия и его вза­и­моот­но­ше­ний с Авгу­стом. Я не пытал­ся сде­лать обзор обшир­ной совре­мен­ной исто­рио­гра­фии; вме­сто это­го я пред­по­чел пред­ста­вить соб­ст­вен­ную точ­ку зре­ния в фор­ме с.97 кри­ти­ки интер­пре­та­ций Мар­ша и Сай­ма — не из люб­ви к поле­ми­ке (мои чита­те­ли лег­ко могут увидеть, насколь­ко силь­но я зави­сим от работ этих авто­ров), но пото­му, что, по мое­му мне­нию, их мне­ние о наслед­ст­вен­ной поли­ти­ке Авгу­ста широ­ко рас­про­стра­не­но (если не явля­ет­ся кано­ни­че­ским), одна­ко тре­бу­ет серь­ез­ных исправ­ле­ний в том, что каса­ет­ся карье­ры Тибе­рия и его поло­же­ния внут­ри дина­стии. Конеч­но, я не при­во­жу ника­ких новых свиде­тельств — я ско­рее стрем­люсь к тому, чтобы дать новую интер­пре­та­цию тем свиде­тель­ствам, кото­рые уже дав­но явля­ют­ся обще­из­вест­ны­ми.


Скар­бо­ро Кол­ледж. Уни­вер­си­тет Торон­то.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1R. Sy­me, The Ro­man Re­vo­lu­tion. Ox­ford, 1939, c. 342—343 [далее The Ro­man Re­vo­lu­tion сокра­ща­ет­ся как RR].
  • 2Sy­me, RR, с. 343; кур­сив мой.
  • 3Sy­me, RR, с. 416.
  • 4Там же.
  • 5Sy­me, Ta­ci­tus I—II. Ox­ford, 1958, c. 403, цита­та из Све­то­ния, Ti­be­rius 23.
  • 6F. B. Marsh, The Reign of Ti­be­rius. Ox­ford, 1931, с. 33 [далее ссыл­ки на The Reign of Ti­be­rius при­во­дят­ся как Ti­be­rius].
  • 7Sy­me, RR, с. 420—421.
  • 8Sy­me, RR, с. 342.
  • 9О ран­ней карье­ре Тибе­рия см. PIR, II, C 941, с. 219—222; Gel­zer в PW, RE, IX, I, 1918, в ста­тье Iuli­us, № 154, осо­бен­но кол. 478—495.
  • 10Marsh, Ti­be­rius, с. 38.
  • 11Sy­me, Ta­ci­tus, с. 388, прим. 2.
  • 12Sy­me, Ta­ci­tus, с. 428—429; сто­ит заме­тить, что доволь­но бла­го­при­ят­ное мне­ние Сай­ма о досто­ин­ствах Тибе­рия в этом отрыв­ке осно­ва­но исклю­чи­тель­но на свиде­тель­стве Таци­та; а мне­ние само­го Таци­та о Тибе­рии идет враз­рез с той инфор­ма­ци­ей, кото­рую пре­до­став­ля­ют его иссле­до­ва­ния (как отме­ча­ет Сайм, указ. соч., с. 430—432, прим. 1) — что долж­но послу­жить пре­до­сте­ре­же­ни­ем буду­щим исто­ри­кам.
  • 13Sy­me, RR, с. 417—418, осо­бен­но 418: «В част­ном пись­ме Гаю и Луцию Август выра­жа­ет свое упо­ва­ние на то, что они в свою оче­редь уна­сле­ду­ют его поло­же­ние». Но здесь важен вопрос: «Какой долж­на была быть их оче­редь?» Ничто в пись­ме Авгу­ста, про­ци­ти­ро­ван­ном Гел­ли­ем (XV, 7, 3), или в поли­ти­че­ской ситу­а­ции в целом не пред­по­ла­га­ет, что их оче­редь занять место прин­цеп­са долж­на была насту­пить непре­мен­но после смер­ти Авгу­ста.
  • 14Sy­me, RR, с. 430.
  • 15Воз­мож­но, сто­ит усо­мнить­ся в том, ста­ло ли кров­ное насле­до­ва­ние когда-либо нор­мой, регу­ли­ру­ю­щей насле­до­ва­ние импе­ра­тор­ской вла­сти в Рим­ской импе­рии. Я не могу изба­вить­ся от мыс­ли, что весь этот акцент на кров­ном насле­до­ва­нии явля­ет­ся совре­мен­ным заим­ст­во­ва­ни­ем, кото­рое отно­сит­ся ско­рее к иссле­до­ва­нию евро­пей­ских монар­хий, чем к рим­ской исто­рии. Если кровь Юли­ев, кото­рую Гай и Луций полу­чи­ли от мате­ри, была так важ­на для Авгу­ста, то поче­му он счел необ­хо­ди­мым усы­но­вить сво­их вну­ков? Антро­по­лог мог бы заме­тить, что пря­мое насле­до­ва­ние, дости­гав­ше­е­ся через усы­нов­ле­ние (хотя и в каком-то смыс­ле искус­ст­вен­ное), было для рим­лян важ­нее, чем неопре­де­лен­ное род­ство через дам «цар­ской кро­ви».
  • 16Sy­me, RR, с. 417.
  • 17Там же. Сле­ду­ет заме­тить, что в этом отрыв­ке Сайм под­дер­жи­ва­ет и при­ни­ма­ет чрез­вы­чай­но умо­зри­тель­ное чте­ние в серд­цах, кото­рое Тацит осу­ществля­ет отно­си­тель­но тай­ных чувств Авгу­ста. Тацит пря­мо утвер­жда­ет (Ann. I. 3. 2): des­ti­na­ri con­su­les spe­cie re­cu­san­tis flag­ran­tis­si­me cu­piue­rai[4] (про­ци­ти­ро­ва­но Сай­мом, RR, с. 417, прим. 3).
  • 18Источ­ни­ки см. в PIR2, II, C 941, с. 224.
  • 19Опре­де­ляя импе­рий Тибе­рия в 13—14 гг. н. э. как «про­кон­суль­ский», я сле­дую гипо­те­зе А. Х. М. Джон­са (A. H. M. Jones, в Stu­dies in Ro­man Go­vernment and Law, Blackwell, 1960 [The Im­pe­rium of Augus­tus], с. 16—17, ср. с. 8—9; Джонс срав­ни­ва­ет поло­же­ние Тибе­рия, обла­даю­ще­го «коман­до­ва­ни­ем над про­вин­ци­я­ми и их арми­я­ми и mai­us im­pe­rium[5] над дру­ги­ми про­кон­су­ла­ми» (но в Ита­лии — толь­ко три­бун­ской вла­стью) с ана­ло­гич­ным поло­же­ни­ем Авгу­ста в 23 г. до н. э. (Jones, указ. соч., с. 16).
  • 20Sy­me, RR, с. 425 сл., особ. 427.
  • 21Sy­me, RR, с. 427.
  • 22Sy­me, RR, с. 430.
  • 23Marsh, Ti­be­rius, с. 40—41.
  • 24Sy­me, RR, с. 432—433.
  • 25Marsh, Ti­be­rius, с. 41.
  • 26Там же: «един­ст­вен­ным пол­ко­вод­цем в его (Авгу­ста) семье и, воз­мож­но, луч­шим в Риме, был Тибе­рий».
  • 27Sy­me, Ta­ci­tus, с. 428—430; ср. выше, с. 89, прим. 12.
  • 28Sy­me, Ta­ci­tus, с. 306; 688—689.
  • 29Marsh, Ti­be­rius, с. 50, прим. 2.
  • 30Sy­me, Ta­ci­tus, с. 307.
  • 31W. Al­len. Tne Death of Ag­rip­pa Pos­tu­mus в TA­PA, 78, 1947, с. 131—139, особ. 135—136.
  • 32A. E. Pap­pa­no. Ag­rip­pa Pos­tu­mus в CP, 36, 1941, с. 30—45, особ. 44—45.
  • 33Sy­me, RR, с. 439; в послед­нем пунк­те Сайм сле­ду­ет Э. Холю (E. Hohl, в Her­mes, 70, 1935, с. 350 сл.; цит. на с. 439, прим. 1).
  • 34Sy­me, Ta­ci­tus, с. 307.
  • 35Sy­me, Ta­ci­tus, с. 410.
  • 36Там же.
  • 37Сле­ду­ет заме­тить, что хотя Сайм яко­бы лишь дела­ет обзор пред­став­лен­ной Таци­том интер­пре­та­ции прин­ци­па­та (Sy­me, Ta­ci­tus, Chap. XXXI: The Prin­ci­pa­te, с. 408—419), одна­ко, по-види­мо­му, убеж­ден, что вер­сия Таци­та по сути вер­на; см., напри­мер, сле­дую­щее утвер­жде­ние: «Одна­ко оста­ет­ся неяс­ным, поче­му вер­сия Таци­та не может быть вер­ным осмыс­ле­ни­ем исто­ри­че­ско­го про­цес­са, как его дол­жен видеть исто­рик, — а имен­но, про­цес­са укреп­ле­ния вла­сти, какие бы назва­ния и фор­мы для это­го ни исполь­зо­ва­лись» (там же, с. 409). Хотя мно­гие исто­ри­ки могут согла­сить­ся с тем, что прин­ци­пат с его кон­тра­стом меж­ду реаль­но­стью воен­ной вла­сти и кон­сти­ту­ци­он­ным «фаса­дом» являл­ся фор­мой инсти­ту­цио­на­ли­зи­ро­ван­но­го лице­ме­рия, одна­ко вовсе не обя­за­тель­но и еще менее жела­тель­но рас­смат­ри­вать отдель­ных прин­цеп­сов как масте­ров лице­ме­рия; эта послед­няя точ­ка зре­ния, воз­мож­но, при­да­ет слиш­ком боль­шое зна­че­ние инди­виду­аль­но­стям.
  • 38Sy­me, Ta­ci­tus, с. 411; насколь­ко мне извест­но, Сайм не отме­тил этот момент в сво­ей рабо­те Ro­man Re­vo­lu­tion.
  • 39О началь­ной точ­ке повест­во­ва­ния в «Анна­лах» см. Sy­me, Ta­ci­tus, с. 364—377, Chap. XX—VIII: The Sub­ject of the An­nals, и особ. там же, с. 370—374, о труд­но­стях, вызван­ных выбо­ром 14 г. до н. э. в каче­стве стар­то­вой даты.
  • ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИЦЫ:

  • [1]Государ­ст­вен­ный пере­во­рот.
  • [2]За неиме­ни­ем луч­ше­го.
  • [3](Август) в пись­мах несколь­ко раз отзы­ва­ет­ся о нем (Тибе­рии) как о самом опыт­ном пол­ко­вод­це и един­ст­вен­ном опло­те рим­ско­го наро­да (пере­вод М. Л. Гас­па­ро­ва).
  • [4]Страст­но желал, чтобы они… были… напе­ред избра­ны кон­су­ла­ми, хотя по види­мо­сти и про­ти­вил­ся это­му (пере­вод А. С. Бобо­ви­ча).
  • [5]Выс­ший импе­рий.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1263488756 1262418983 1264888883 1286994225 1287068204 1287503749