Гней Марций Кориолан: легенда и история

с.9 Рим­ская тра­ди­ция сохра­ни­ла име­на родов, кото­рые при­чис­ле­ны в ней к пат­ри­ци­ан­ским, но отсут­ст­ву­ют в фастах. К таким родам отно­сят­ся преж­де все­го Мар­ции, един­ст­вен­ным пред­ста­ви­те­лем кото­рых во вре­мя ран­ней рес­пуб­ли­ки являл­ся Гней Мар­ций Корио­лан.

Антич­ные авто­ры пере­да­ют лите­ра­тур­но оформ­лен­ную леген­ду о нем. В 493 г. до н. э. Гней Мар­ций, знат­ный юно­ша, про­сла­вил­ся во вре­мя взя­тия Кориол, кото­рые нахо­ди­лись во вла­сти воль­сков. В сле­дую­щем году в Риме начал­ся голод. Когда из Сици­лии при­бы­ло зер­но, Мар­ций пред­ло­жил про­да­вать его по низ­ким ценам, если пле­беи отка­жут­ся от три­бун­ской защи­ты. Три­бу­ны вызва­ли его в суд. По Ливию (II, 35, 6), Мар­ций на суд не явил­ся, а отпра­вил­ся доб­ро­воль­но в изгна­ние к вольскам и начал искать повод к войне с Римом. По Дио­ни­сию (VII, 63, 1—4), Мар­ций при­сут­ст­во­вал на суде, успеш­но высту­пил в свою защи­ту, но был все-таки осуж­ден, так как вскрыл­ся факт при­сво­е­ния им воен­ной добы­чи, захва­чен­ной во вре­мя похо­да про­тив анци­ат­ских воль­сков. Пово­дом к войне послу­жи­ло выдво­ре­ние воль­сков из Рима во вре­мя про­веде­ния Вели­ких игр. Поки­нув Рим, они собра­лись у Ферен­тин­ско­го источ­ни­ка. Мар­ций воз­гла­вил их и довел победо­нос­ное вой­ско до Рима. Толь­ко посоль­ство жен­щин во гла­ве с женой и мате­рью Корио­ла­на тро­ну­ло его серд­це, и он отвел воль­сков от Рима, за что был убит ими как пре­да­тель.

Иссле­до­ва­те­ли ново­го вре­ме­ни неод­но­крат­но обра­ща­лись к ана­ли­зу это­го ска­за­ния, осо­бен­но, когда речь захо­ди­ла о кри­ти­ке рим­ской тра­ди­ции с целью выяв­ле­ния в ней досто­вер­ных частей. Т. Момм­зен отри­цал реаль­ную исто­ри­че­скую осно­ву рас­ска­за о Корио­лане¹. Но его взгляды ока­за­лись непо­пу­ляр­ны­ми сре­ди тех иссле­до­ва­те­лей, кото­рые стре­ми­лись най­ти рацио­наль­ное зер­но в леген­де². Сле­дуя пред­ше­ст­вен­ни­кам, необ­хо­ди­мо отве­тить на вопрос, какое место зани­мал Корио­лан в исто­рии рода Мар­ци­ев, и опре­де­лить цен­ность леген­ды для рим­ской исто­рии. Поэто­му целе­со­об­раз­но обра­тить­ся к немно­гим сведе­ни­ям о Мар­ци­ях цар­ско­го вре­ме­ни, кото­рые сохра­ни­лись в раз­ных источ­ни­ках.

Плу­тарх (Nu­ma, 21) сооб­ща­ет, что род Мар­ци­ев пере­се­лил­ся в Рим вме­сте с Нумой. При­чем Мар­ции сопро­вож­да­ли Нуму, уже будучи с.10 род­ст­вен­ни­ка­ми рода Пом­пи­ли­ев. Сра­зу же они при­об­ре­ли в Риме вид­ное поло­же­ние. Гла­ва рода, Марк Мар­ций, был воз­веден в зва­ние сена­то­ра и стал родо­на­чаль­ни­ком Мар­ци­ев, кото­рые извест­ны с это­го вре­ме­ни рим­ской исто­рии. Кро­ме того, Нума Мар­ций, сын Мар­ка, был назна­чен царем Нумой пон­ти­фи­ком, по сло­вам Ливия (I, 20, 5), из чис­ла pat­res, т. е. из чис­ла сена­то­ров³. После закреп­ле­ния за собой места в сена­те и полу­че­ния жре­че­ско­го сана род Мар­ци­ев был при­чис­лен к пат­ри­ци­ям.

К роду Мар­ци­ев при­над­ле­жал царь Анк, внук Нумы по мате­рин­ской линии (Liv., I, 32, 1; Flor., I, 4, 1). Еще в I в. до н. э. суще­ст­во­ва­ло пред­став­ле­ние, буд­то Мар­ции Рек­сы явля­ют­ся потом­ка­ми царя Анка Мар­ция (Suet., Iul., 6). Но Мар­ции Рек­сы извест­ны толь­ко с 210 г. до н. э. как пле­беи, тогда как хро­но­ло­ги­че­ски самым ран­ним из воз­мож­ных упо­мя­ну­тых потом­ком царя Анка был Гней Мар­ций Корио­лан. Тако­го мне­ния при­дер­жи­вал­ся Вале­рий Мак­сим (IV, 3, 4). С его точ­ки зре­ния, Корио­лан про­ис­хо­дил из сена­тор­ско­го рода и был знат­ным потом­ком царя Анка Мар­ция. Утвер­жде­ние Вале­рия Мак­си­ма согла­су­ет­ся с тем, что уже извест­но из тра­ди­ции о поло­же­нии рода Мар­ци­ев в эпо­ху доэтрус­ско­го гос­под­ства в Риме. Одна­ко эти сведе­ния не поз­во­ля­ют дать ответ на вопрос, был ли Корио­лан в нача­ле Рес­пуб­ли­ки пат­ри­ци­ем.

Источ­ни­ки пред­став­ля­ют род Мар­ци­ев в нача­ле рес­пуб­ли­ки не толь­ко пат­ри­ци­ан­ским (Plut. Marc., I; Dio­nys., VI, 92, 3), но и доста­точ­но вли­я­тель­ным, о чем свиде­тель­ст­ву­ют суще­ст­во­ва­ния боль­ших отрядов кли­ен­тов, с помо­щью кото­рых Корио­лан пред­при­ни­мал воен­ные похо­ды (Plut. Marc., 13; Dio­nys., VII, 64, 9). Плу­тарх (Marc., 30) отме­ча­ет, что род­ст­вен­ни­ки Мар­ция Корио­ла­на нахо­ди­лись в сена­те, а Дио­ни­сий (VII, 21, 4; VIII, 5; 5) отно­сит к чис­лу млад­ших сена­то­ров и само­го Мар­ция, обра­зо­вав­ше­го в сена­те даже свою фрак­цию (Dio­nys., VII, 26, 2). Таким обра­зом, Дио­ни­сий и Плу­тах изо­бра­жа­ют Мар­ци­ев нача­ла рес­пуб­ли­ки одним из вли­я­тель­ных в сена­те родов. В отли­чие от этих авто­ров Ливий не пере­да­ет подоб­ных сведе­ний. Корио­ла­на, кото­рый впер­вые появ­ля­ет­ся в его повест­во­ва­нии в вой­ске кон­су­ла Коми­ния, оса­ждав­ше­го Корио­лы, Ливий (II, 33, 5) упо­ми­на­ет в чис­ле pri­mo­res iuve­num и харак­те­ри­зу­ет его как adu­les­cens con­si­lio et ma­nu promptus, что не содер­жит какой-либо опре­де­лен­ной сослов­ной харак­те­ри­сти­ки.

Но наи­бо­лее при­ме­ча­тель­на не столь­ко несхо­жесть в изо­бра­же­нии поло­же­ния Мар­ци­ев у Ливия и Дио­ни­сия, сколь­ко про­ти­во­ре­чи­вость с.11 дан­ных одно­го и того же источ­ни­ка, а имен­но труда Дио­ни­сия. Так, в пери­од кон­суль­ства Гега­ния и Мину­ция (492 г. до н. э.), после­до­вав­ше­го за взя­ти­ем Кориол, в кото­ром про­сла­вил­ся Гней Мар­ций, он появ­ля­ет­ся у Дио­ни­сия (VII, 19, 2—3) как коман­дую­щий пле­бей­ским опол­че­ни­ем, при­со­еди­нив­шим­ся к армии пат­ри­ци­ев и их кли­ен­тов. Кро­ме того, с одной сто­ро­ны, Корио­лан изо­бра­жен попу­ляр­ным сре­ди пле­бе­ев бла­го­да­ря воен­ным подви­гам, с дру­гой сто­ро­ны, имен­но плебс не допу­стил Корио­ла­на к кон­суль­ской долж­но­сти, хотя его под­дер­жи­ва­ли пат­ри­ции (Dio­nys., VII, 21, 2). Далее Корио­лан уже. высту­па­ет как непри­ми­ри­мый враг пле­бе­ев, стре­мя­щий­ся лишить их защи­ты со сто­ро­ны народ­ных три­бу­нов (Dio­nys., VII, 26, 4). Оче­вид­но, в повест­во­ва­нии Дио­ни­сия сохра­ни­лись две раз­лич­ные редак­ции этой саги. В пер­вой Гней Мар­ций пред­став­лен как пле­бей­ский вое­на­чаль­ник, вто­рая стре­мит­ся пре­вра­тить его в пат­ри­ция, воин­ст­вен­но отста­и­ваю­ще­го при­ви­ле­гии сво­его сосло­вия. Какая из них отра­жа­ет дей­ст­ви­тель­ное состо­я­ние дел?

Фр. Кор­не­ли­ус пола­гал, что Корио­лан был послед­ним пред­ста­ви­те­лем пат­ри­ци­ан­ских Мар­ци­ев, кото­рые утра­ти­ли свою пат­ри­ци­ан­скую при­над­леж­ность, если он дей­ст­ви­тель­но ушел к вра­гам и там был похо­ро­нен⁴. Источ­ни­ки сооб­ща­ют о смер­ти Мар­ция в зем­ле воль­сков (Liv., II, 40, 10; Dio­nys., VIII, 59, 1—4; Plut. Marc., 39), но Ливий, ссы­ла­ясь на Фабия Пик­то­ра, пере­да­ет, что Корио­лан дожил до глу­бо­кой ста­ро­сти (II., 40, 11). Эта вер­сия, отри­цаю­щая геро­и­че­скую смерть Корио­ла­на, была извест­на и Цице­ро­ну (Brut., II). Зна­чит, есть осно­ва­ния счи­тать, что Мар­ции поте­ря­ли пат­ри­ци­ат зна­чи­тель­но рань­ше исто­рии с Корио­ла­ном.

Нача­ло это­му про­цес­су поло­жи­ла оже­сто­чен­ная поли­ти­че­ская борь­ба, кото­рая закон­чи­лась отстра­не­ни­ем сыно­вей Анка от пре­сто­ла и воца­ре­ни­ем Тарк­ви­ния Древ­не­го. Сыно­вья Анка подо­сла­ли к Тарк­ви­нию убийц (Liv., I, 40), но посколь­ку пред­при­я­тие это закон­чи­лось для них неудач­но, так как цар­ский трон достал­ся Сер­вию Тул­лию, они, боясь мести род­ст­вен­ни­ков уби­то­го, ушли в доб­ро­воль­ное изгна­ние в Свес­су Поме­цию, город воль­сков (Liv., I, 41, 7). Посколь­ку сыно­вья Анка к тому вре­ме­ни уже ста­ли изгнан­ни­ка­ми, вме­сте с ними пере­се­ли­лись и все домо­чад­цы, нахо­див­ши­е­ся под их вла­стью. Как извест­но из после­дую­щей поли­ти­че­ской борь­бы, имен­но терри­то­рия воль­сков яви­лась местом скоп­ле­ния боль­шо­го чис­ла рим­ских изгнан­ни­ков (Dio­nys., VII, 2, 2). Их потом­ки, воз­мож­но дей­ст­ви­тель­но участ­во­ва­ли на сто­роне воль­сков в мно­го­чис­лен­ных вой­нах с.12 с Римом. И это была та нить, кото­рая впо­след­ст­вии свя­за­ла изгнан­ни­ка Корио­ла­на с вольска­ми и тем самым обес­пе­чи­ла пле­ме­ни место в леген­де.

Высе­ле­ние рода сопро­вож­да­лось поте­рей граж­дан­ства, а ста­ло быть, и знат­но­сти⁵. При­ме­ром тому может слу­жить изгна­ние Камил­ла, кото­рый, обос­но­вав­шись у арде­а­тов, утра­тил рим­ское граж­дан­ство. Об этом свиде­тель­ст­ву­ет его обра­ще­ние в одной из речей к арде­а­там как сво­им новым сограж­да­нам (Liv., V, 44, 1; Ar­dea­tes, no­vi ci­ves mei). Позд­нее для воз­вра­ще­ния Камил­ла в Рим потре­бо­ва­лось офи­ци­аль­ное поста­нов­ле­ние наро­да, где он сно­ва при­зна­вал­ся как рим­ский граж­да­нин в преж­нем сослов­ном ста­ту­се (Liv., V, 46, 10).

Тра­ди­ция назы­ва­ет точ­ную дату завер­ше­ния при­е­ма в пат­ри­ци­ат пере­се­ляв­ших­ся в Рим родов: 504 г. до н. э. Послед­ним ино­зем­ным родом, кото­рый полу­чил не толь­ко граж­дан­ство, но и доступ в пат­ри­ци­ат, были Клав­дии Регил­лен­ские (Liv., III, 16, 4—5). Появив­ши­е­ся поз­же Клав­дии Мар­цел­лы попа­ли в сосло­вие пле­бе­ев. Поэто­му, если после изгна­ния Тарк­ви­ния Гор­до­го Мар­ции вер­ну­лись в Рим, то они мог­ли стать толь­ко пле­бе­я­ми. Это под­твер­жда­ет­ся суще­ст­во­ва­ни­ем двух пле­бей­ских Мар­ци­ев, что зафик­си­ро­ва­но в раз­ных источ­ни­ках:

Маний Мар­ций, пле­бей­ский эдил 456 г. до н. э., отме­чен у Пли­ния (N. h., XVIII, 15), Гней Мар­ций, народ­ный три­бун 389 г., встре­ча­ет­ся у Ливия (VI, 1, б). Затем Мар­ции надол­го исче­за­ют из исто­рии. Вер­нее, на этом закан­чи­ва­ет­ся исто­рия «древ­них» Мар­ци­ев или Мар­ци­ев «При­с­ков», никак не свя­зан­ных с леген­дой о Корио­лане.

«Новые» Мар­ции появ­ля­ют­ся в фастах вско­ре после допус­ка пле­бе­ев к кон­су­ла­ту: Гай Мар­ций Рутил — кон­сул 357 г. Они пер­вы­ми из пле­бе­ев зани­ма­ют долж­но­сти дик­та­то­ра (Liv., VII, 17, 6), цен­зо­ра (Liv., VII, 22, 1), пон­ти­фи­ков и авгу­ров (Liv., X, 9, 2). Все это наво­дит на мысль о том, что «новые» Мар­ции были не про­сто пле­бе­я­ми, а изна­чаль­но сто­я­ли осо­бен­но близ­ко к пат­ри­ци­а­ту⁶. Дан­ное пред­по­ло­же­ние как раз и под­твер­жда­ет­ся пер­во­на­чаль­ной исто­ри­ей рода.

Како­во отно­ше­ние пле­бей­ских Мар­ци­ев к леген­дар­но­му герою нача­ла рес­пуб­ли­ки? В свя­зи с этим необ­хо­ди­мо вспом­нить исто­рию Кориол, горо­да, дав­ше­го ког­но­мен Гнею Мар­цию. Рас­по­ло­жен­ный к югу от Аль­бан­ской горы город пер­во­на­чаль­но был латин­ским. Пли­ний Стар­ший (N. h., III, 69) отно­сит жите­лей Кориол к аль­бан­ским наро­дам. В 498 г. до н. э. Корио­лы упо­ми­на­ют­ся в чис­ле дру­гих латин­ских горо­дов, всту­пив­ших в воен­ный союз, воз­глав­ля­е­мый туску­лан­цем Окта­ви­ем Мами­ли­ем и направ­лен­ный про­тив Рима (Dio­nys., V, 61, 3).

с.13 К 493 г. город вме­сте с Лон­гу­лой и Полу­ской стал уже терри­то­ри­ей воль­сков (Liv., II, 33, 4—5), но в этом же году был отво­е­ван Гне­ем Мар­ци­ем (Liv., II, 33, 9). В 488 г. Корио­лы сно­ва отхо­дят к вольскам (Liv., II, 39, 3), а в 466 г. опять ста­но­вят­ся латин­ским горо­дом и тем самым при­чи­ной погра­нич­но­го спо­ра меж­ду Арде­ей и Ари­ци­ей (Liv., III, 71, 7). Все эти дан­ные свиде­тель­ст­ву­ют о том, что Корио­лы нахо­ди­лись на южной латин­ской гра­ни­це и дер­жа­ли погра­нич­ную защи­ту про­тив воль­сков вме­сте с Арде­ей, Ари­ци­ей и Лану­ви­ем. Из это­го реги­о­на, веро­ят­но, и вышли пле­бей­ские Мар­ции, извест­ные в Риме в позд­нее вре­мя, а какой-то их пред­ста­ви­тель стя­жал себе сла­ву в одном из погра­нич­ных кон­флик­тов с вольска­ми. Со вто­рой поло­ви­ны V в. до н. э. Корио­лы бес­след­но исче­за­ют из тра­ди­ции. Сле­до­ва­тель­но, леген­да о Корио­лане, вер­нее, ее костяк, сло­жи­лась в рай­оне южно­го Лация доволь­но рано, не поз­же середи­ны V в. до н. э.

Воз­мож­но ли более точ­ное опре­де­ле­ние роди­ны Мар­ци­ев? Пер­вые пред­ста­ви­те­ли это­го рода, извест­ные в Риме в исто­ри­че­ское вре­мя, носи­ли ког­но­мен Ru­ti­lus. В. Шур выво­дит ru­ti­lus от ru­tu­ler⁷, назва­ния жите­лей Ардеи, при­бреж­но­го горо­да (Strab., V, 232; Plin. N. h., III, 56), кото­рый судя по над­пи­си, упо­мя­ну­той Като­ном (Orig. Pe­ter. frg., 58), вхо­дил в состав Ари­ций­ской лиги, соби­рав­шей­ся у источ­ни­ка Ферен­ти­ны (Liv., I, 50, 1; 51, 9; 52, 5; VII, 25, 5). Имен­но эти Мар­ции при­нес­ли в Рим леген­ду о Корио­лане. Пер­во­на­чаль­но в ней были отра­же­ны собы­тия мест­но­го зна­че­ния: с одной сто­ро­ны, погра­нич­ные кон­флик­ты латин­ских горо­дов с воль­ски­ми, с дру­гой — обост­рив­ши­е­ся отно­ше­ния меж­ду лати­на­ми и Римом. Отго­лос­ком послед­не­го кон­флик­та и яви­лось собра­ние у Ферен­тин­ско­го источ­ни­ка, но не воль­сков, как пере­да­ет леген­да, а лати­нян, для кото­рых это место издрев­ле было свя­щен­ным, в кото­рое воль­ски вряд ли име­ли доступ. Ситу­а­ция сло­жи­лась кри­ти­че­ская для Рима, она раз­ре­ши­лась в 493 г. заклю­че­ни­ем Кас­си­е­ва рав­но­прав­но­го дого­во­ра с лати­на­ми. Имен­но с это­го года сле­ду­ют собы­тия, пере­дан­ные в леген­де. И хотя в окон­ча­тель­ной редак­ции леген­ды вра­гом, поста­вив­шим Рим на коле­ни, изо­бра­же­ны воль­ски, тем не менее следы дей­ст­ви­тель­ных собы­тий не исчез­ли окон­ча­тель­но. Так, Аппи­ан (Ital., II, 5, 1) сооб­ща­ет, что Корио­лан в пере­го­во­рах с сена­том потре­бо­вал допу­стить воль­сков к граж­дан­ству на тех же усло­ви­ях, что и лати­нян. Тем самым выри­со­вы­ва­ет­ся истин­ная цель похо­да Корио­ла­на на Рим: уста­нов­ле­ние рав­но­прав­ных отно­ше­ний с Римом, но не воль­сков, а рим­ских сопле­мен­ни­ков — лати­нян. Таким обра­зом, в пер­во­на­чаль­ном с.14 вари­ан­те леген­ды речь шла, несо­мнен­но, о лати­нах, победо­нос­ное вой­ско кото­рых, воз­глав­ля­е­мое Гне­ем Мар­ци­ем, оста­но­ви­лось в пяти милях от Рима у Клу­и­ли­е­во­го рва и заста­ви­ло Спу­рия Кас­сия, кон­су­ла 493 г., заклю­чить foe­dus aequ­um.

Вой­дя впо­след­ст­вии в рим­ский государ­ст­вен­ный союз и заняв в нем уже в середине IV в. до н. э. выдаю­ще­е­ся место, Мар­ции поспе­ши­ли осла­бить пер­во­на­чаль­ный мотив борь­бы лати­нян с Римом, заме­нив близ­ких рим­ля­нам лати­нян все­гда враж­деб­но настро­ен­ны­ми вольска­ми. Хро­но­ло­ги­че­ски это самое ран­нее изме­не­ние, вне­сен­ное в леген­ду: про­изо­шло оно не позд­нее кон­ца IV в. и было пред­при­ня­то, ско­рее все­го, сами­ми Мар­ци­я­ми.

Если вспом­нить, что Мар­ции пер­вы­ми из пле­бе­ев достиг­ли небы­ва­ло­го поло­же­ния сре­ди родов рим­ско­го ноби­ли­те­та, то ста­но­вит­ся понят­ным отсут­ст­вие у них тще­слав­но­го жела­ния увидеть сво­его пред­ка в чис­ле кон­су­лов нача­ла рес­пуб­ли­ки. Поэто­му дол­гое вре­мя Корио­лан оста­вал­ся вне офи­ци­аль­ной тра­ди­ции. По мне­нию В. Шура, уже Фабий Пик­тор попы­тал­ся впи­сать леген­ду в анна­ли­сти­че­скую тра­ди­цию⁸. Воз­мож­но, с его помо­щью в ска­за­нии появил­ся соци­аль­ный мотив; сокры­тие воен­ной добы­чи Корио­ла­ном, что вызва­ло воз­му­ще­ние пле­бе­ев. Но осо­бен­но пре­успе­ли в этом направ­ле­нии млад­шие анна­ли­сты. В центр собы­тий они поста­ви­ли борь­бу Корио­ла­на про­тив народ­но­го три­бу­на­та. При­сво­е­ние воен­ной добы­чи ото­дви­ну­лось на вто­рой план, усту­пив место про­до­воль­ст­вен­но­му вопро­су. Такой пово­рот собы­тий потре­бо­вал сле­дую­ще­го шага: пре­вра­ще­ния Корио­ла­на в кон­су­ла и пат­ри­ция, так как в пред­став­ле­нии анна­ли­стов вре­ме­ни Грак­хов толь­ко кон­сул мог ока­зать подо­баю­щее сопро­тив­ле­ние народ­ным три­бу­нам и толь­ко в изгна­нии кон­су­ла мог­ла про­явить­ся дей­ст­ви­тель­ная победа пле­бей­ских масс. Следы это­го пред­став­ле­ния сохра­ни­лись у Дио­ни­сия (VII, 21), Аппи­а­на (Ital., II, 2) и Авре­лия Вик­то­ра (De vir. ill., 19). В част­но­сти, при окон­ча­тель­ной редак­ции саги Корио­лан был пре­вра­щен в пат­ри­ция, а кар­ти­на про­цве­та­ния рода Мар­ци­ев в нача­ле рес­пуб­ли­ки, кото­рая вос­про­из­веде­на Дио­ни­си­ей и Плу­тар­хом, спи­са­на с пле­бей­ских Мар­ци­ев, набрав­ших силу после зако­нов Лици­ния и Секс­тия.

Таким обра­зом, сопо­став­ле­ние мате­ри­а­ла леген­ды с суще­ст­ву­ю­щи­ми неза­ви­си­мо от нее сведе­ни­я­ми о Мар­ци­ях поз­во­ля­ет сде­лать сле­дую­щие выво­ды. Род Мар­ци­ев пере­се­лял­ся в Рим два­жды: пер­вый раз — на заре исто­рии горо­да, когда достиг боль­шо­го поче­та и пат­ри­ци­ан­ско­го досто­ин­ства, кото­рое потом было уте­ря­но. Исто­рия с.15 этих Мар­ци­ев «При­с­ков» никак не свя­за­на с леген­дой о Корио­лане. Вто­рой раз Мар­ции появ­ля­ют­ся в Риме в середине IV в. до н. э. из рай­о­на южно­го Лация и при­но­сят с собой леген­ду о Корио­лане. Дей­ст­ви­тель­ные исто­ри­че­ские собы­тия, отра­жен­ные в ней, транс­фор­ми­ро­ва­лись как при содей­ст­вии самих Мар­ци­ев, так и под вли­я­ни­ем после­дую­щей анна­ли­сти­ки. Одна­ко дати­ро­ва­ние леген­ды 493 г., когда был заклю­чен Кас­си­ев дого­вор, выда­ет реаль­ную связь собы­тий: поход Корио­ла­на на Рим закон­чил­ся заклю­че­ни­ем рав­но­прав­но­го дого­во­ра с лати­на­ми, что впо­след­ст­вии так тща­тель­но пыта­лись скрыть.