Агесилай в Египте

с.24 Еги­пет­ская экс­пе­ди­ция пре­ста­ре­ло­го спар­тан­ско­го царя Аге­си­лая осо­бен­но инте­рес­на в том отно­ше­нии, что поз­во­ля­ет оце­нить объ­ек­тив­ность обра­за, создан­но­го Ксе­но­фон­том¹, стре­мив­шим­ся пред­ста­вить сво­его героя рыца­рем без стра­ха и упре­ка.

В дей­ст­ви­тель­но­сти у Аге­си­лая уже не оста­ва­лось и тени былых доб­ле­стей спар­тан­ских вои­нов, кото­ры­ми они бли­ста­ли во вре­ме­на царя Лео­нида. И Аге­си­лай, и его спар­тан­ское окру­же­ние пре­вра­ти­лись в худ­ший сорт наем­ных вояк, гото­вых в любой момент пре­дать наняв­ше­го их патро­на и перей­ти на сто­ро­ну того, кто им боль­ше запла­тит. Аге­си­лай был не столь­ко пол­ко­вод­цем (хотя он и обла­дал опы­том веде­ния воен­ных дей­ст­вий боль­шо­го мас­шта­ба), сколь­ко про­жжен­ным и бес­со­вест­ней­шим поли­ти­ка­ном. Поро­ки, кото­рые ему с.25 уда­ва­лось как-то скры­вать в моло­дые годы, к ста­ро­сти высве­ти­лись в его харак­те­ре со всей отчет­ли­во­стью и опре­де­лен­но­стью, осо­бен­но в послед­ний год жиз­ни, про­веден­ный на служ­бе у еги­пет­ских царей, посто­ян­но вос­ста­вав­ших про­тив пер­сид­ско­го гос­под­ства и широ­ко исполь­зо­вав­ших для этой цели гре­че­ских наем­ни­ков (по тра­ди­ции, уста­но­вив­шей­ся со вре­мен Саис­ских фара­о­нов).

Аге­си­лай вме­шал­ся в осво­бо­ди­тель­ную борь­бу фара­о­нов 30 дина­стии при сле­дую­щих обсто­я­тель­ствах.

В 366 г. до н. э. зна­мя вос­ста­ния про­тив пер­сид­ско­го царя под­ня­ли сатра­пы Кап­па­до­кии Датам и Гел­лес­пон­та Арио­бар­зан. Послед­не­му ока­за­ли помощь Афи­ны, послав­шие флот под коман­до­ва­ни­ем Тимо­фея, и царь Спар­ты Аге­си­лай, явив­ший­ся туда с дипло­ма­ти­че­ской мис­си­ей. Пер­сид­ский царь пору­чил пода­вить мятеж сатра­пу Лидии Авто­фра­да­ту, кото­ро­му долж­ны были ока­зать в этом деле под­держ­ку пра­ви­тель Пафла­го­нии Котис и карий­ский династ Мав­сол. Авто­фра­дат оса­дил Арио­бар­за­на в Ассе (неболь­шой город на севе­ре Тро­ады), но был вынуж­ден снять оса­ду. Глав­ную помощь Арио­бар­за­ну ока­зал афин­ский флот, Аге­си­лай же, по обык­но­ве­нию, зани­мал­ся дипло­ма­ти­ей². Но Ксе­но­фонт, извра­щая истин­ное поло­же­ние вещей, в ука­зан­ном месте речи «Аге­си­лай» изо­бра­жа­ет дело так, буд­то Авто­фра­дат «испу­гал­ся» Аге­си­лая.

Вско­ре вос­ста­ние охва­ти­ло всю Малую Азию, и к мятеж­ни­кам при­со­еди­ни­лись сатрап Ионии Оронт, Мав­сол и даже сам Авто­фра­дат. Вос­став­шие заклю­чи­ли союз с царем Егип­та Тахом и со Спар­той в 362 г. до н. э. Дви­же­ние про­тив «вели­ко­го царя» нача­лось так­же в Сирии и Пале­стине: про­изо­шло «вели­кое вос­ста­ние сатра­пов». Но вос­став­шие дей­ст­во­ва­ли каж­дый на свой страх и риск, пре­сле­дуя узко эго­и­сти­че­ские цели, и это облег­ча­ло зада­чу пер­сид­ско­му царю. Дипло­ма­ти­че­ским путем (обе­ща­ни­я­ми вклю­чить в состав сатра­пий новые терри­то­рии), а так­же бога­ты­ми подар­ка­ми он сумел пере­ма­нить на свою сто­ро­ну Орон­та, гла­ву мятеж­ни­ков. Оронт аре­сто­вал при­быв­ших к нему от дру­гих сатра­пов послан­цев, кото­рые при­вез­ли день­ги для набо­ра 20000 гре­че­ских наем­ни­ков, с.26 и выдал аре­сто­ван­ных пер­сид­ско­му царю. Мно­гие гре­че­ские горо­да Малой Азии, а так­же отряды наем­ни­ков, были пере­да­ны Орон­том под власть царя³. После того, как Датам и Арио­бар­зан пали жерт­вой пре­да­тель­ства, непроч­ное един­ство пер­сид­ской дер­жа­вы было на корот­кий срок вос­ста­нов­ле­но.

Для Егип­та вос­ста­ние сатра­пов, потряс­шее одряхлев­шую пер­сид­скую импе­рию, было, в общем, бла­го­при­ят­ным фак­то­ром⁴.

К это­му вре­ме­ни свя­зи с гре­че­ски­ми государ­ства­ми ста­ли для стра­ны на Ниле осо­бен­но важ­ны­ми. С дру­гой сто­ро­ны, из всех поли­сов Элла­ды в раз­ви­тии этих свя­зей были более все­го заин­те­ре­со­ва­ны Афи­ны (речь шла о хлеб­ном снаб­же­нии) и до извест­ной сте­пе­ни Спар­та. О заин­те­ре­со­ван­но­сти послед­ней гово­рит Исо­крат в речи «Архидам», где упо­ми­на­ет­ся готов­ность Егип­та прий­ти на помощь Спар­те⁵. Еги­пет­ский фара­он Тах гово­рил о себе, что он издав­на являл­ся дру­гом и союз­ни­ком Спар­ты⁶. Еги­пет­ские дина­сты при­вле­ка­ли гре­ков не толь­ко для служ­бы в наем­ных вой­сках, но и в дипло­ма­ти­че­ских целях. К 366—363 гг. обыч­но отно­сят афин­скую над­пись — почет­ный декрет в честь при­быв­ших в Афи­ны еги­пет­ских послов фара­о­на Таха: Пигре­та, Апол­ло­до­ра и Зопи­ра⁷. Харак­тер­но, что ни один из этих послов не носит еги­пет­ско­го име­ни, а два из них, если судить по име­нам, ско­рее все­го, гре­ки.

Сопо­став­ляя дан­ные по хро­но­ло­гии 30 дина­стий, Кинитц при­хо­дит к выво­ду, что Тах в кон­це 60-х гг. IV в. стал сопра­ви­те­лем Нек­та­не­би­са⁸. Как пола­га­ет Кинитц, Нек­та­не­бис сде­лал сво­его сына сопра­ви­те­лем с целью укре­пить дина­стию.

Мно­гое в исто­рии Егип­та инте­ре­су­ю­ще­го нас пери­о­да оста­ет­ся неяс­ным вслед­ст­вие отсут­ст­вия источ­ни­ков как гре­че­ских, так и тузем­ных. Но одно оста­ет­ся несо­мнен­ным: поми­мо посто­ян­ной угро­зы со сто­ро­ны Пер­сии, Еги­пет испы­ты­вал зна­чи­тель­ные труд­но­сти вслед­ст­вие внут­рен­них меж­до­усо­биц. с.27 Борь­ба за древ­ний пре­стол фара­о­нов застав­ля­ла пре­тен­ден­тов при­бе­гать к услу­гам гре­че­ских наем­ни­ков, совет­ни­ков и пол­ко­вод­цев. Вли­я­ние гре­ков ощу­ща­ет­ся в самых раз­лич­ных сфе­рах обще­ст­вен­но-эко­но­ми­че­ской и куль­тур­ной жиз­ни Егип­та это­го вре­ме­ни. Мы заме­ча­ем следы это­го вли­я­ния и в финан­со­вой поли­ти­ке — фара­он Тах чека­нит моне­ту по афин­ско­му стан­дар­ту, как мож­но судить по един­ст­вен­но­му дошед­ше­му до нас образ­цу, хра­ня­ще­му­ся в Бри­тан­ском музее⁹.

В Гре­ции IV в. исполь­зо­ва­ние наем­ных войск ста­ло повсе­мест­но рас­про­стра­нен­ным явле­ни­ем. Соци­аль­ный кри­зис IV в. до н. э. сде­лал про­фес­сию наем­но­го сол­да­та весь­ма попу­ляр­ной сре­ди тех, кто по каким-либо при­чи­нам — чаще все­го поли­ти­че­ско­го харак­те­ра — был вынуж­ден поки­нуть роди­ну¹⁰. Наем­ны­ми вой­ска­ми поль­зу­ют­ся едва ли не все круп­ные гре­че­ские государ­ства. Самым зна­чи­тель­ным цен­тром вер­бов­ки наем­ни­ков ста­но­вит­ся Спар­та, став­шая к рас­смат­ри­вае­мо­му пери­о­ду насто­я­щим при­бе­жи­щем для аван­тю­ри­стов со все­го гре­че­ско­го мира. К услу­гам наем­ни­ков все чаще при­бе­га­ют пер­сид­ские цари, теряв­шие веру в надеж­ность и бое­спо­соб­ность сво­их войск¹¹. Пред­во­ди­те­ли наем­ных дру­жин выдви­га­ют­ся из среды спар­тан­цев, про­фес­сио­наль­ных вои­нов. Мы видим спар­тан­ско­го царя Аге­си­лая во гла­ве отряда наем­ни­ков в середине 60-х гг. в Малой Азии¹².

По-види­мо­му, мол­ва об успе­хах Аге­си­лая в этой роли донес­лась до дале­ко­го Егип­та. В речи «Аге­си­лай» Ксе­но­фонт опи­сы­ва­ет, как фара­он Тах, решив высту­пить про­тив пер­сид­ско­го царя, при­гла­сил уже пре­ста­ре­ло­го спар­тан­ско­го царя, чтобы поста­вить его во гла­ве наем­ных войск. Аге­си­лаю было в это вре­мя более 80 лет, тем не менее, он охот­но при­нял пред­ло­же­ние, сулив­шее нема­лые выго­ды. Оче­вид­но, еще ранее у Спар­ты сло­жи­лись дру­же­ские свя­зи с этим дина­стом. По сло­вам Ксе­но­фон­та, Аге­си­лай «пола­гал, что, отпра­вив­шись в Еги­пет, он тем самым отбла­го­да­рит еги­пет­ско­го царя за ока­зан­ные им Спар­те бла­го­де­я­ния, а так­же вновь вернет сво­бо­ду живу­щим в Азии элли­нам. Одно­вре­мен­но он ото­мстит пер­сид­ско­му царю как за преж­ние враж­деб­ные дей­ст­вия, так и за то, с.28 что ныне, счи­та­ясь на сло­вах союз­ни­ком Спар­ты, он потре­бо­вал осво­бож­де­ния Мес­се­нии»¹³.

Как мы увидим, «бла­го­дар­ность» Аге­си­лая выра­зи­лась в том, что в самый кри­ти­че­ский момент он пре­дал Таха, перей­дя со сво­им наем­ным вой­ском (наня­тым на день­ги Таха) на сто­ро­ну его про­тив­ни­ка (Ксе­но­фонт сде­ла­ет неук­лю­жую попыт­ку оправ­дать сво­его героя, но Плу­тарх в био­гра­фии Аге­си­лая оце­нит этот факт по досто­ин­ству). Тем не менее, дема­го­ги­че­ская фра­зео­ло­гия Ксе­но­фон­та отра­жа­ет нали­чие издав­на сло­жив­ших­ся свя­зей меж­ду Егип­том фара­о­на Таха и Спар­той, так нуж­дав­шей­ся в это вре­мя в денеж­ных сред­ствах.

По сведе­ни­ям Дио­до­ра, общее чис­ло наем­ни­ков, посту­пив­ших на служ­бу к фара­о­ну Таху, рав­ня­лось 10000, но это несо­мнен­ное пре­уве­ли­че­ние, как и коли­че­ство еги­пет­ских вои­нов Таха — 80000. Аге­си­лай, по сло­вам Дио­до­ра, явил­ся в Еги­пет, захва­тив с собой 1000 спар­тан­цев¹⁴. Сведе­ния, кото­рые Плу­тарх сооб­ща­ет в био­гра­фии Аге­си­лая, при­мер­но сов­па­да­ют со сведе­ни­я­ми Дио­до­ра. По сло­вам Плу­тар­ха, царь Аге­си­лай на день­ги, полу­чен­ные им от фара­о­на Таха, набрал наем­ни­ков и с ними отплыл в Еги­пет, захва­тив с собой 30 спар­тан­цев в каче­стве совет­ни­ков¹⁵.

Дан­ные Плу­тар­ха отли­ча­ют­ся боль­шей взве­шен­но­стью и инте­рес­ны тем, что автор точ­но опре­де­ля­ет состав вой­ска Аге­си­лая: это были наем­ни­ки. Сведе­ни­ям Дио­до­ра, соглас­но кото­рым Спар­ту поки­ну­ли 1000 спар­тан­цев, дове­рять нель­зя. с.29 Соглас­но Ари­сто­те­лю, в Спар­те это­го вре­ме­ни насчи­ты­ва­лось все­го 1000 граж­дан¹⁶. Коман­до­ва­ние фло­том Тах пору­чил афин­ско­му стра­те­гу Хаб­рию, кото­рый, в отли­чие от Аге­си­лая, при­был в дав­но зна­ко­мый ему Еги­пет по соб­ст­вен­ной ини­ци­а­ти­ве, без реше­ния соот­вет­ст­ву­ю­щих государ­ст­вен­ных орга­нов Афин¹⁷. Хаб­рий был не толь­ко пол­ко­вод­цем на служ­бе у Таха, но и совет­ни­ком по поли­ти­че­ским и эко­но­ми­че­ским вопро­сам. Он дал Таху несколь­ко дель­ных сове­тов, поль­зу­ясь кото­ры­ми Тах изыс­кал сред­ства для веде­ния вой­ны с пер­са­ми. По пред­ло­же­нию Хаб­рия он оста­вил жре­цам толь­ко деся­тую часть дохо­дов, кото­рые они полу­ча­ли рань­ше: осталь­ные сред­ства долж­ны были посту­пить в цар­скую каз­ну до окон­ча­ния вой­ны¹⁸. Нена­висть к пер­сам была столь вели­ка, что жре­цы охот­но пошли на эту меру. Так­же по сове­ту Хаб­рия Тах уста­но­вил налог с обо­рота по про­да­же хле­ба как с поку­па­те­ля, так и с про­дав­ца в раз­ме­ре одно­го обо­ла с арта­бы. Хлеб был глав­ным пред­ме­том экс­пор­та из Егип­та, и этот налог дол­жен был при­не­сти осо­бен­но боль­шой доход казне Таха. Был уста­нов­лен так­же налог на ремес­лен­ни­ков в раз­ме­ре одной деся­той части дохо­да, и про­из­веден заем у част­ных лиц. В дан­ном слу­чае Хаб­рий исполь­зо­вал государ­ст­вен­ный опыт Афин, где прак­ти­ко­вал­ся чрез­вы­чай­ный воен­ный налог (так назы­вае­мая эйс­фо­ра).

Гото­вясь к откры­тию воен­ных дей­ст­вий, Аге­си­лай посо­ве­то­вал Таху оста­вать­ся в Егип­те и руко­во­дить воен­ны­ми дей­ст­ви­я­ми через сво­их пол­ко­вод­цев, но Тах не внял это­му сове­ту, веро­ят­но, пото­му, что не очень дове­рял Аге­си­лаю.

Вес­ной 360 г. до н. э. вой­ско Таха, состо­яв­шее из двух армий, вторг­лось в Пале­сти­ну и Сирию. Одна из армий рас­по­ло­жи­лась лаге­рем в Фини­кии. Вос­поль­зо­вав­шись отсут­ст­ви­ем Таха, остав­лен­ный в Егип­те намест­ник при­вел в испол­не­ние план, сло­жив­ший­ся у него, как мож­но пред­по­ла­гать, еще ранее, и откры­то заявил об отпа­де­нии от Таха. При этом он всту­пил в связь с коман­дую­щим вой­ска­ми Таха, нахо­див­ши­ми­ся в Сирии, — сво­им сыном, кото­ро­го так­же зва­ли с.30 Нек­та­не­бис (еги­пет­ское имя — N H T — HR — H B J. T)¹⁹. Есть осно­ва­ния счи­тать, что само­му Таху он при­хо­дил­ся пле­мян­ни­ком²⁰. При­мкнув к вос­став­шим про­тив Таха, Нек­та­не­бис наме­ре­вал­ся стать царем Егип­та. Так нача­лась меж­до­усоб­ная борь­ба, зна­чи­тель­но осла­бив­шая силы Егип­та в борь­бе за неза­ви­си­мость.

Исход ее во мно­гом зави­сел от того, какую пози­цию в ней зай­мут наем­ни­ки во гла­ве с Аге­си­ла­ем. Хаб­рий изо всех сил уго­ва­ри­вал Аге­си­лая не под­да­вать­ся на соблаз­ни­тель­ные пред­ло­же­ния пре­тен­ден­та и сохра­нить вер­ность Таху. Одна­ко Аге­си­лай его не послу­шал и занял откро­вен­но враж­деб­ную пози­цию по отно­ше­нию к Таху. Кинитц пыта­ет­ся объ­яс­нить поведе­ние Аге­си­лая тем, что Тах и его окру­же­ние насме­ха­лись над непри­тя­за­тель­ной внеш­но­стью Аге­си­лая²¹. Когда Аге­си­лай и его сви­та выса­ди­лись в Еги­пет, Тах и его бли­жай­шее окру­же­ние были крайне разо­ча­ро­ва­ны внеш­но­стью спар­тан­ско­го царя. «Перед ними был невзрач­ный ста­ри­чок неболь­шо­го роста, лежав­ший в гру­бом про­стом пла­ще где-то в тра­ве на бере­гу моря. Они не смог­ли удер­жать­ся от ост­рот и сме­ха, гово­ря, что, по посло­ви­це, гора роди­ла мышь»²².

Парал­ле­ли к это­му рас­ска­зу мора­ли­ста мож­но най­ти в ряде дру­гих антич­ных источ­ни­ков, но вряд ли сле­ду­ет при­ни­мать их на веру. Во вся­ком слу­чае, цинич­но­го ста­ро­го кон­до­тье­ра, руко­вод­ст­во­вав­ше­го­ся в сво­их дей­ст­ви­ях неиз­мен­но гру­бым рас­че­том и в душе глу­бо­ко пре­зи­рав­ше­го егип­тян, пре­не­бре­жи­тель­ное отно­ше­ние послед­них вряд ли мог­ло взвол­но­вать. Реше­ние Аге­си­лая опре­де­ля­лось толь­ко одним — вели­чи­ной сум­мы, пред­ло­жен­ной пре­тен­ден­том. Чтобы замас­ки­ро­вать свой пре­да­тель­ский посту­пок, воз­мож­но, не вызы­вав­ший одоб­ре­ния и неко­то­рых его сорат­ни­ков, Аге­си­лай отпра­вил послов в Спар­ту для кон­суль­та­ций со спар­тан­ским пра­ви­тель­ст­вом (а в дей­ст­ви­тель­но­сти для того, чтобы фор­маль­но утвер­дить уже при­ня­тое им реше­ние). Туда же поспе­ши­ли напра­вить сво­их послов Тах и Нек­та­не­бис. Разу­ме­ет­ся, спар­тан­ское пра­ви­тель­ство «утвер­ди­ло» реше­ние Аге­си­лая, и тот сра­зу же поста­вил сво­их наем­ни­ков на служ­бу Нек­та­не­би­су.

с.31 Поте­ряв под­держ­ку наи­бо­лее бое­спо­соб­ной части вой­ска, Тах бежал к пер­сид­ско­му царю. Ему было суж­де­но и уме­реть там, на чуж­бине, при дво­ре пер­сид­ско­го царя, как мы узна­ем из сооб­ще­ния Эли­а­на²³.

Совер­шен­но иной харак­тер носит осве­ще­ние этих собы­тий у Дио­до­ра²⁴. По его сло­вам, в дель­те Нила появил­ся еще пре­тен­дент на пре­стол, собрав­ший под свои зна­ме­на более 100000 вои­нов (Кинитц спра­вед­ли­во назы­ва­ет эту циф­ру «бес­смыс­лен­ной»)²⁵. Тогда, яко­бы, Аге­си­лай стал уго­ва­ри­вать Таха про­дол­жать борь­бу и обо­д­рял его, заяв­ляя, что чис­ло вои­нов в бою не явля­ет­ся решаю­щим фак­то­ром. Дио­дор далее рас­ска­зы­ва­ет, как в после­до­вав­шем сра­же­нии Аге­си­лай раз­бил вой­ска про­тив­ни­ка Таха, и в резуль­та­те одер­жан­ной победы Тах вер­нул себе власть над Егип­том. Бла­го­да­ря пол­ко­вод­че­ско­му искус­ству Аге­си­лая пре­иму­ще­ство в силах, кото­рым обла­дал пре­тен­дент, ока­за­лось бес­по­лез­ным. После это­го Тах награ­дил Аге­си­лая бога­ты­ми подар­ка­ми, и спар­тан­ский царь поки­нул Еги­пет²⁶.

Этот рас­сказ ни в малей­шей сте­пе­ни не соот­вет­ст­ву­ет дей­ст­ви­тель­но­сти. Вслед за Кар­штед­том и дру­ги­ми иссле­до­ва­те­ля­ми Кинитц пола­га­ет, что здесь про­сто пере­пу­та­ны име­на: Нек­та­не­бис II назван Тахом, а новый пре­тен­дент (как пола­га­ет Кинитц, пото­мок XXIX дина­стии) назван Нек­та­не­би­сом²⁷. Мож­но пред­по­ло­жить, что источ­ник, исполь­зо­ван­ный Дио­до­ром, содер­жал пред­на­ме­рен­ное иска­же­ние исти­ны, при­чи­на кото­ро­го понят­на: он ста­рал­ся скрыть факт позор­но­го пре­да­тель­ства, совер­шен­но­го Аге­си­ла­ем. Подоб­ная же тен­ден­ция ясно выра­же­на в трудах Ксе­но­фон­та, напи­сав­ше­го после смер­ти Аге­си­лая пане­ги­рик сво­е­му дру­гу. Напро­тив, Плу­тарх в жиз­не­опи­са­нии спар­тан­ско­го царя гово­рит о совер­шен­ном им пре­да­тель­стве. В оцен­ке Плу­тар­ха отра­зи­лась дру­гая, ско­рее все­го, афин­ская тра­ди­ция, по спра­вед­ли­во­сти оце­нив­шая дея­тель­ность Аге­си­лая.

В речи Ксе­но­фон­та «Аге­си­лай» мы чита­ем о каком-то чув­стве бла­го­дар­но­сти, кото­рое Аге­си­лай испы­ты­вал к Егип­ту за ока­зан­ные Спар­те бла­го­де­я­ния (име­ет­ся в виду, конеч­но, с.32 мате­ри­аль­ная помощь). Если при­нять во вни­ма­ние вре­мя, к кото­ро­му отно­сят­ся затра­ги­вае­мые в рас­ска­зе собы­тия, эти бла­го­де­я­ния долж­ны были быть ока­за­ны фара­о­ном Тахом. Какие-то наме­ки мы нахо­дим и у Ксе­но­фон­та в цити­ро­ван­ной речи: «Аге­си­лай совер­шил поис­ти­не уди­ви­тель­ные дея­ния: и те, кто счи­тал себя обя­зан­ным ему, и те, кто вынуж­ден был бежать от его войск — все дава­ли ему день­ги»²⁸. Заме­тим попу­т­но, что «уди­ви­тель­ным» здесь явля­ет­ся лишь коры­сто­лю­бие Аге­си­лая, нало­жив­шее замет­ный след на его «подви­ги». Вслед за цити­ро­ван­ным местом Ксе­но­фонт добав­ля­ет: «И Тах, и Мав­сол, кото­рые ради преж­ней друж­бы с Аге­си­ла­ем ссу­жа­ли Спар­ту день­га­ми, отправ­ляя его на роди­ну, пре­до­ста­ви­ли ему почет­ный эскорт»²⁹.

Отсюда мож­но сде­лать вывод, что Спар­та полу­ча­ла от Таха день­ги еще до того, как Аге­си­лай отпра­вил­ся в Еги­пет для при­ня­тия коман­до­ва­ния наем­ны­ми вой­ска­ми Таха. Воз­мож­но, что еще до поезд­ки Аге­си­лая, в 362 г. до н. э., Тах при­сту­пил к вер­бов­ке гре­че­ских наем­ни­ков, поль­зу­ясь услу­га­ми Аге­си­лая — к тако­му выво­ду при­хо­дит, напри­мер, Эд. Мей­ер³⁰.

Перей­дем теперь к само­му инте­рес­но­му месту речи Ксе­но­фон­та, где автор пыта­ет­ся как-то обе­лить сво­его героя. «Но, после того как еги­пет­ский царь при­гла­сил его, но не пре­до­ста­вил ему коман­до­ва­ния, Аге­си­лай ока­зал­ся жесто­ко обма­ну­тым и стал разду­мы­вать, как посту­пить ему в даль­ней­шем. В это вре­мя от вой­ска еги­пет­ско­го царя, разде­лен­но­го на две части, сна­ча­ла отпа­ла зна­чи­тель­ная армия, затем и все осталь­ные оста­ви­ли его. И сам царь, стру­сив, бежал, спа­сая свою жизнь, в фини­кий­ский город Сидон. Разде­лив­шись на две части, егип­тяне избра­ли себе двух царей. Аге­си­лай поду­мал, что если он оста­нет­ся ней­траль­ным, то ни один из обо­их пре­тен­ден­тов не выпла­тит элли­нам жало­ва­нья за служ­бу и не пре­до­ста­вит рын­ка для снаб­же­ния эллин­ских вои­нов при­па­са­ми. Более того, тот, кто победит, непре­мен­но станет их вра­гом. Напро­тив, если он при­мет сто­ро­ну одно­го из двух пре­тен­ден­тов, то этот чело­век, добив­шись успе­ха, станет его дру­гом. Рас­суж­дая таким обра­зом, Аге­си­лай встал со сво­и­ми вои­на­ми под зна­ме­на того, кто казал­ся более дру­же­люб­но настро­ен по отно­ше­нию к элли­нам. Одер­жав победу над дру­гим пре­тен­ден­том, с.33 кото­рый отно­сил­ся к элли­нам с нена­ви­стью, он взял его в плен, пер­во­го же под­дер­жал. Сде­лав послед­не­го дру­гом Спар­ты, Аге­си­лай полу­чил от него боль­шую сум­му денег и отплыл на роди­ну, хотя была уже середи­на зимы»³¹.

Здесь необ­хо­ди­мо сде­лать несколь­ко пояс­не­ний, преж­де чем перей­ти к ана­ли­зу это­го тек­ста. Когда про­тив Таха вос­стал его пле­мян­ник Нек­та­не­бис (по дру­гим вер­си­ям — двою­род­ный брат), став­ший затем фара­о­ном Нек­та­не­би­сом II, то в Мен­десе, в дель­те Нила, появил­ся еще один пре­тен­дент на еги­пет­ский пре­стол. Он так­же попы­тал­ся при­влечь на свою сто­ро­ну гре­че­ских наем­ни­ков во гла­ве с Аге­си­ла­ем, но тот оста­но­вил свой выбор на Нек­та­не­би­се. Пре­дать одно­го за дру­гим сра­зу двух патро­нов — это было слиш­ком даже для Аге­си­лая! Его не поня­ло бы и спар­тан­ское пра­ви­тель­ство, к кото­ро­му он посы­лал сво­их пору­чен­цев с зада­чей вся­че­ски поно­сить Таха и хва­лить Нек­та­не­би­са (как сооб­ща­ет Плу­тарх в жиз­не­опи­са­нии спар­тан­ско­го царя). Но глав­ное, веро­ят­но, заклю­ча­лось в том, что пред­ло­жен­ная Нек­та­не­би­сом сум­ма вполне устра­и­ва­ла спар­тан­ско­го царя.

Ана­лиз цити­ро­ван­но­го пас­са­жа Ксе­но­фон­та пока­зы­ва­ет сле­дую­щее. Автор пыта­ет­ся убедить нас, что Тах жесто­ко оскор­бил Аге­си­лая, не пре­до­ста­вив ему вер­хов­но­го коман­до­ва­ния над все­ми вой­ска­ми. Эта же моти­ви­ров­ка пред­став­ле­на и у Плу­тар­ха в био­гра­фии Аге­си­лая. Но подоб­ное усло­вие и не вхо­ди­ло в дого­вор­ные отно­ше­ния меж­ду Тахом и Аге­си­ла­ем! Послед­ний был лишь пред­во­ди­те­лем наем­ных войск, кото­рые он набрал на день­ги Таха. Еще во вре­ме­на Саис­ских фара­о­нов уста­но­вил­ся обы­чай, соглас­но кото­ро­му еги­пет­ские цари, исполь­зо­вав­шие у себя на служ­бе гре­че­ских наем­ни­ков, не объ­еди­ня­ли их со сво­и­ми вой­ска­ми, кото­рые в гре­че­ских источ­ни­ках обыч­но назы­ва­ют­ся μά­χιμοι. Этим тер­ми­ном еще Геро­дот обо­зна­чал воен­ное сосло­вие егип­тян³². В Абу-Сим­бель­ской над­пи­си вре­мен фара­о­на Псам­ме­ти­ха II мы ясно раз­ли­ча­ем два отряда войск фара­о­на — еги­пет­ский и гре­ков-наем­ни­ков, кото­рые в над­пи­си назва­ны «ино­языч­ны­ми» (ἄλ(λ)ου λό(γ)ου)³³. Если бы Аге­си­лай риск­нул выста­вить с.34 подоб­ное тре­бо­ва­ние о пре­до­став­ле­нии ему вер­хов­но­го коман­до­ва­ния вой­ска­ми Таха, то фара­он это усло­вие вряд ли стал бы выпол­нять — это ста­ви­ло его в пол­ную зави­си­мость от Аге­си­лая. В армии Таха, вторг­шей­ся в Сирию и Пале­сти­ну, еги­пет­ски­ми μά­χιμοι коман­до­вал егип­тя­нин, род­ст­вен­ник Таха (что не поме­ша­ло ему вос­стать про­тив закон­но­го фара­о­на).

Решаю­щим обсто­я­тель­ст­вом, кото­рое долж­но было опре­де­лить пози­цию Аге­си­лая в раз­го­рев­шей­ся граж­дан­ской войне, было то, что день­ги для набо­ра наем­ни­ков он полу­чил от Таха. У наем­ни­ков выра­ботал­ся свой «кодекс чести», и Аге­си­лай, пере­шед­ший на сто­ро­ну Нек­та­не­би­са, гру­бо нару­шил этот кодекс. Вот что пишет по это­му пово­ду Плу­тарх: «Аге­си­лай пере­шел с наем­ни­ка­ми от Таха к Нек­та­не­би­су, при­крыв “инте­ре­са­ми оте­че­ства” свой стран­ный, необъ­яс­ни­мый посту­пок. Если отнять этот пред­лог, то мы с пол­ным пра­вом можем назвать этот посту­пок пре­да­тель­ст­вом»³⁴. В кон­це пар­ной био­гра­фии Аге­си­лая и Пом­пея, в сво­ем наив­ном срав­не­нии мораль­ных качеств того и дру­го­го, все­гда в общем доб­ро­душ­но настро­ен­ный мора­лист не смог умол­чать о том, что Аге­си­лай «достиг тро­на с помо­щью средств, заслу­жи­ваю­щих пори­ца­ния как со сто­ро­ны богов, так и со сто­ро­ны людей»; а в кон­це, оце­ни­вая досто­ин­ства Аге­си­лая как пол­ко­во­д­ца, он под­черк­нул, что «если талант вели­ко­го пол­ко­во­д­ца заклю­ча­ет­ся в том, чтобы заста­вить про­тив­ни­ка при­нять сра­же­ние, будучи силь­нее его, и укло­нить­ся от боя, усту­пая ему чис­лен­но­стью, то Аге­си­лай все­гда оста­вал­ся непо­беди­мым…» Надо учесть, что Плу­тарх все­гда стре­мил­ся пред­ста­вить вели­ких гре­ков достой­ны­ми пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми рим­лян, и если он решил­ся пори­цать Аге­си­лая, то на это у него были вес­кие при­чи­ны. Он обла­дал вели­ко­леп­ной биб­лио­те­кой, где были собра­ны сочи­не­ния мно­гих гре­че­ских исто­ри­ков, и не смог обой­ти мол­ча­ни­ем отри­ца­тель­ную оцен­ку поведе­ния Аге­си­лая, кото­рую нашел в гре­че­ской исто­рио­гра­фии опре­де­лен­но­го направ­ле­ния.

Крат­ко изло­жим собы­тия, свя­зан­ные с послед­ни­ми дня­ми пре­бы­ва­ния Аге­си­лая в Егип­те.

Пре­тен­дент из Мен­де­са запер вой­ска Аге­си­лая и его ново­го патро­на Нек­та­не­би­са в одном из горо­дов Дель­ты (Эд. Мей­ер, осно­вы­ва­ясь на так назы­вае­мой «Демо­ти­че­ской хро­ни­ке», еги­пет­ском источ­ни­ке, издан­ном Шпи­гель­бер­гом, пола­га­ет, что это был Герак­лео­поль)³⁵. Так как взять город с.35 штур­мом оса­ждаю­щим не уда­лось, они ста­ли окру­жать его валом и рвом, наде­ясь взять измо­ром.

Аге­си­лай меж­ду тем ждал выгод­но­го момен­та, чтобы пер­во­му напасть на про­тив­ни­ка. Заме­тив, что тот ведет ров с двух сто­рон, он подо­ждал, пока место, где обе части долж­ны соеди­нить­ся, не станет совсем узким: здесь он и решил ата­ко­вать оса­ждаю­щих. Реше­ние было разум­ным. Чис­лен­ное пре­вос­ход­ство про­тив­ни­ка, кото­рый таким обра­зом лишал­ся воз­мож­но­сти про­из­ве­сти маневр на поле боя, сво­ди­лось тем самым к нулю (про­ры­тые части рва меша­ли ему про­из­ве­сти пере­груп­пи­ров­ку войск). В сра­же­нии Аге­си­лай одер­жал победу, после чего помог Нек­та­не­би­су утвер­дить­ся на пре­сто­ле. Собы­тия эти отно­сят­ся при­мер­но к зиме 360/59 г. до н. э.³⁶

Нек­та­не­бис II пытал­ся удер­жать Аге­си­лая на неко­то­рое вре­мя в Егип­те, но тот торо­пил­ся доста­вить в Спар­ту полу­чен­ное воз­на­граж­де­ние, 200 талан­тов (циф­ра ука­за­на Кор­не­ли­ем Непотом в био­гра­фии Аге­си­лая. Плу­тарх в жиз­не­опи­са­нии спар­тан­ско­го царя назы­ва­ет сход­ную циф­ру — 230 талан­тов). Хотя была уже зима, Аге­си­лай дви­нул­ся в ливий­скую гавань (так назы­вае­мую «гавань Мене­лая»), чтобы оттуда отплыть в Спар­ту, но скон­чал­ся там в пре­клон­ном воз­расте на 85 году жиз­ни. Сопро­вож­дав­шие его спар­тан­цы опу­сти­ли тело царя, кото­рое по спар­тан­ским обы­ча­ям долж­но было быть зали­то медом (спо­соб­ст­ву­ю­щим сохран­но­сти тела), в воск, за неиме­ни­ем меда, и так доста­ви­ли его в Спар­ту³⁷.

Так окон­чил свои дни спар­тан­ский царь, оста­вив о себе двой­ст­вен­ную память в трудах гре­че­ских исто­ри­ков. В оцен­ке его дея­тель­но­сти победи­ла апо­ло­ге­ти­че­ская тен­ден­ция. Плу­тарх закон­чил био­гра­фию царя таки­ми сло­ва­ми: «Сорок один год зани­мал он спар­тан­ский пре­стол, из них более трид­ца­ти лет он сто­ял на вер­шине могу­ще­ства и сла­вы. До бит­вы при Левк­трах он счи­тал­ся вождем и царем едва ли не всей Гре­ции» (Plut. Ages. 40).